Страница:
Цзоу Далан не соглашался, и Ху Хао так и ушел ни с чем.
«Если уж мой знакомый так со мной обошелся, то незнакомых и просить незачем. Отнесу-ка я дочке то, что есть, пусть хоть три связки монет сотворит...»
Он торопливо вернулся домой и полез под изголовье кровати за веревочками, однако их там не оказалось. Глядя на него, жена и дочь не могли удержаться от смеха.
— Чего ты там роешься, старый дурень? — спросила жена.
— Да вот положил тут три веревочки и не пойму, куда они девались, — отвечал Ху Хао.
— Я отдала их дочке, и она сотворила три связки монет, — сказала жена. — А ты куда бегал?
— Я хотел попросить дочку, чтобы она сотворила сразу связок сто, — объяснял Ху Хао. — Побежал в лавку Цзоу Далана, хотел купить у него моток бечевки, так он наотрез отказался давать в долг. Предлагал ему в залог халат — не взял.
— Не будь таким жадным, — сказала жена. — Одной-двух связок нам на день вполне хватит.
— Где же деньги? — спросил Ху Хао.
— Под одеялом.
Обрадованный Ху Хао в тот же день истратил все монеты на провизию и дрова и на следующий день опять попросил Юнъэр сотворить немного денег...
С этих пор Юнъэр каждый день сотворяла по связке монет, и вскоре на них уже можно было не только прокормиться, но даже и одеться поприличнее.
Однажды Ху Хао вышел за покупками, а когда вернулся, дочь сказала ему:
— Отец, я хочу тебе кое-что показать.
С этими словами она вынула из рукава слиток серебра и протянула отцу. Тот взвесил его на руке — примерно лянов двадцать пять.
— Где ты взяла этот слиток? — спросил он.
— Утром мимо нас проходил старик — торговец жертвенными деньгами и благовониями. У него были также подделки под серебряные и золотые слитки[1]. Я купила у него один поддельный слиток и превратила в настоящий.
— Против такого слитка сотня связок медяков — мелочь! — воскликнул Ху Хао. — Вот бы нам их побольше, глядишь — снова сделались бы богатыми и уважаемыми...
Ху Хао отправился в лавку ритуальных принадлежностей, накупил на все деньги золотой и серебряной бумаги и, вернувшись домой, сказал дочери:
— Одним слитком, дочка, дела не поправишь. Преврати-ка всю эту бумагу в слитки, и мы заживем припеваючи.
Юнъэр тотчас же разложила на полу золотые и серебряные бумажки, прикрыла их снятой с себя юбкой, прочитала заклинание, брызнула водой и воскликнула: «Живо!» Когда она убрала юбку — под ней лежали кучи настоящих серебряных и золотых слитков.
При виде такого богатства Ху Хао несказанно обрадовался и стал советоваться с женой:
— Теперь, когда у нас есть деньги, мы можем подыскать в любом месте подходящее помещение и открыть торговлю шелками. Что ты об этом скажешь?
— Мы почти всю зиму голодали и жили на подаяния, и если ты вдруг сейчас откроешь лавку, боюсь, как бы люди не заподозрили неладное, — возразила жена.
— Пустяки, — сказал Ху Хао, — я сначала обойду моих знакомых и расскажу им, что, мол, объявился некий чиновник, которому я в свое время оказал услугу, и ссудил меня деньгами. Потом закуплю у посредника за наличные половину товара, а вторую половину возьму в рассрочку. Будь уверена, никто ничего не заподозрит.
— Тоже верно, — согласилась жена.
В тот же день, одевшись получше, Ху Хао отправился по знакомым рассказывать о благородном чиновнике, а в конце добавлял:
— Хочу открыть небольшую лавчонку. Не поможете ли мне в этом? Половину товара я оплачу наличными, а вторую — возьму в рассрочку.
— Ну, конечно, конечно! — отвечали ему. — Можете на нас рассчитывать!
Так Ху Хао сделался торговцем. Часть товара он приобрел за наличные, за другую часть обязался уплатить в будущем. Однако сделал он это лишь для отвода глаз, ибо надеялся только на Юнъэр. Если покупатель заходил в лавку, просил какого-либо товара, Ху Хао шел к дочери, которая в это время сидела в комнатке позади лавки, и вскоре выносил оттуда все необходимое. Так как товар доставался ему бесплатно, то и продавал он его дешевле других торговцев. Когда его просили уступить побольше — он уступал. К тому же товары в его лавке были самыми лучшими, и потому от покупателей отбоя не было.
Торговля ширилась, состояние семьи росло. И уже вскоре Ху Хао смог нанять в лавку управляющего и двух приказчиков, а в дом — двух служанок. Не прошло и трех лет, как он снова прослыл богачом.
На месте пожарища появился новый дом, ничуть не хуже старого. Кто несколько лет назад не пожелал водить знакомство с обедневшим юаньваем, теперь вновь добивался его дружбы, приходил с поздравлениями и подарками. Одним словом, Ху Хао опять стал уважаемым человеком.
— Чудеса! Кому что ни понадобится, он тотчас выносит это из внутренних покоев!
Недоумевали и приказчики:
— И почему это наш хозяин не держит товары на прилавках?
А Ху Хао, слушая это, думал: «Я ни разу не закупал товары — все сотворила дочка. Нехорошо, если пойдут кривотолки!»
На следующий день вечером Ху Хао прибрал лавку и пошел ужинать. Когда все сели за стол и выпили по чашке вина, он сказал служанкам:
— Можете идти отдыхать, а мы тут еще потолкуем о домашних делах.
Когда служанки вышли, Ху Хао обратился к дочери:
— Дитя мое, счастье и благополучие нашей семьи зависит только от тебя. Сколько у нас золота, серебра, шелков, счесть невозможно! Управляющий, приказчики, служанки видят, что мы никогда ничего не покупаем, а только продаем, и это вызывает у них недоумение. Поэтому, прошу тебя, не приближайся больше к лавке. Ведь если кто узнает, как мы на самом деле приобретаем товары, беды не миновать.
— Отец, я никогда не вхожу в лавку, лишь изредка слушаю из внутренней комнаты, как идет торговля, — сказала Юнъэр.
— Вот и хорошо, — кивнул отец.
С этого дня они взяли за правило продавать только то, что лежало на полках. Если же покупатель не находил нужного товара, его отсылали к другому торговцу. Юнъэр больше не приближалась к лавке, и Ху Хао успокоился.
Так прошло более месяца, и Ху Хао вдруг подумал:
«Все это время я только тем и занят, что торгую, а о дочке и думать забыл. А ведь за девушками нужен глаз да глаз. Вдруг она ведет себя нескромно и служанки пронюхали об этом? Тут-то бед и не оберешься!..»
И он решил тайком подсмотреть, чем занимается дочь. Заглянул в гостиную — Юнъэр там не было, обошел жилые комнаты — тоже нет. Прошел во внутренний сад — и там нет. Лишь проходя мимо дровяного сарая, он обратил внимание на то, что дверь распахнута.
«Может, она там?» — мелькнуло у него в голове.
Ху Хао потихоньку вошел в сарай и увидел, что Юнъэр сидит на скамеечке, перед нею на полу стоит чашка с водой, а в руках у нее — красная тыква-горлянка.
«Не могла найти себе места получше! — подумал Ху Хао. — Что она здесь делает?»
Ху Хао притаился, чтобы не спугнуть дочь, и стал наблюдать. Между тем Юнъэр открыла горлянку и высыпала на пол сотни две красных бобов и столько же рисовых соломинок, каждую длиной с вершок. Затем прочитала заклинание, набрала в рот воды, брызнула и воскликнула: «Живо!» И тотчас же бобы и соломинки превратились в игрушечных воинов и коней: воины в красных доспехах и шлемах, с красными знаменами и значками; кони — огненно-рыжей масти. Воины вскочили на коней и выстроились рядами.
«Ведь только недавно наказывал ей прекратить занятия колдовством, а она опять за свое! — с недовольством подумал Ху Хао. — Что она еще затеяла?»
А Юнъэр уже взяла белую горлянку и высыпала на пол белые бобы. И все повторилось сначала: войско в белом выстроилось напротив войска в красном.
У Ху Хао все заплясало перед глазами, ему показалось, что он видит кошмарный сон.
Тем временем Юнъэр вытащила из прически золотой гребень и воскликнула: «Превратись!» Гребень тотчас, превратился в драгоценный меч. Тогда девушка взмахнула им в сторону войск и скомандовала: «Сражайтесь!» Оба войска ринулись друг на друга, и завязалось такое ожесточенное сражение, что шум и крики достигли самих небес.
«Хорошо, что я первый это увидел! — в ужасе подумал Ху Хао. — Будь на моем месте кто другой, мне несдобровать. Нет, надо действовать решительно и не смотреть на то, что она моя дочь!»
Он выскочил из сарая, нашел на кухне тесак для рубки мяса и побежал обратно. Юнъэр все еще командовала сражением. Лишь убедившись, что ни одна из сторон не может взять верх, она подала знак прекратить бой и скомандовала: «Исчезните!» Воины и кони мгновенно превратились в бобы и соломинки. Девушка наклонилась, чтобы собрать их и спрятать в горлянки, и в это время Ху Хао взмахнул тесаком. Голова отделилась от туловища, и мертвое тело рухнуло на пол.
«Я совершил преступление! — думал он. — Дочка нам сделала столько добра, а я так жестоко с ней обошелся!. И все же во всем винить меня одного тоже нельзя. Дай я ей поблажку, чего доброго, и сам угодил бы под суд. Хорошо, что хоть избавился — спокойнее будет... Только вот как быть с ее матерью? Представляю, как она разбушуется, когда все узнает!»
Весь день Ху Хао не находил себе места, а вечером, когда приказчики ушли, приказал служанкам:
— К ужину подайте вина, мы с госпожой сегодня желаем выпить вдвоем.
Сев за стол, супруги поначалу и словом не обмолвились о дочери. Когда же выпили по нескольку чарок вина, Ху Хао вдруг опустил голову, и по его щекам покатились слезы.
— Что с тобой? — удивилась жена. — Плачешь без причины!
— Причина есть, — сказал муж. — Доченька нам сделала столько добра, а я, увидев, что она занимается дурным делом, вспылил и чересчур жестоко обошелся с нею. Ты уж на меня не сердись!
— Что ты болтаешь? Каким это дурным делом она занималась? — недоумевала жена.
Когда Ху Хао рассказал, что произошло днем, жена в отчаянии принялась колотить себя в грудь, затопала ногами и разразилась горестными воплями:
— И у тебя хватило смелости поднять руку на свое дитя! Ты, видно, позабыл, как три года назад мы жили в приюте для бедняков? Да если бы не дочка, мы бы по сей день мерзли и голодали, а не жили бы в достатке, как сейчас...
— Я тогда совсем потерял рассудок и не соображал, что делаю, — оправдывался Ху Хао. — Не сердись, давай лучше подумаем, как жить дальше.
— Ты убил мою дочь, и я должна с этим мириться? — выкрикнула жена, но тут же заколебалась. — Однако постой, я только что видела ее в спальне. Когда ты, говоришь, убил ее?
— Днем.
— Днем, говоришь, ну-ка подожди здесь — я тебе сейчас кое-что покажу...
Жена вышла, а через некоторое время вернулась, таща за руку упирающуюся полураздетую девушку. Ху Хао растерялся:
— Дочь?! Я же сам тебя сегодня зарубил! Как ты могла остаться в живых?..
«Попался я в колдовские сети девчонки! — в страхе подумал Ху Хао. — Придется теперь изловчиться, чтобы хоть самому в живых остаться!..»
Поистине:
Глава двадцать вторая
Итак, когда мать ввела Юнъэр в комнату, девушка, не обращая внимания на отца, спросила ее:
— Что случилось? С чего это я вдруг понадобилась отцу?
Затем круто повернулась и вышла, а пораженный Ху Хао так и остался сидеть с раскрытым ртом.
На следующее утро Ху Хао заглянул в сарай. Тесак валялся на том же месте, где он его бросил, а в углу вместо убитой дочери лежала разрубленная надвое метла.
«Как тут оказалась метла? — гадал он. — Что-то я ее вчера не припомню. Видно, все это дело рук девчонки! Нет, от этого оборотня надо как-то избавиться!»
Весь день он провел в размышлениях, а вечером за ужином сказал жене:
— Пословица гласит: взрослый мужчина должен жениться, взрослая девушка выйти замуж. Юнъэр уже стала взрослой, и держать ее дальше в доме неразумно.
— Все наше нынешнее состояние создано дочерью, а ты собираешься ее выгнать! — упрекнула Ху Хао жена. — Других детей у нас нет, и если уж выдавать Юнъэр замуж, то, может, лучше взять в дом зятя? По крайней мере будет хоть какая-то опора.
— И я сперва тоже думал так поступить, — сказал Ху Хао, а затем, отослав служанок, поведал жене, что Юнъэр делала в дровяном сарае.
— Если об этом станет известно людям, нам с тобой не сносить головы. Давай подберем ей хорошего жениха, и пусть переезжает к нему. Конечно, свекор и свекровь не родители, с ними придется держать себя поскромнее. А лет через пять, когда Юнъэр и вовсе повзрослеет, возьмем ее вместе с мужем к себе.
Эти доводы убедили жену, и она согласилась.
На следующий день Ху Хао послал приказчика за свахами. Тот привел двух: одну звали Чжан Саньсао Болтливая, другую — Ли Сысао Правдивая. У входа в зал свахи приветствовали Ху Хао и его жену. Хозяйка дома пригласила их к столу, угостила чаем и вином. Первой заговорила Чжан Саньсао:
— Позвольте узнать, чем мы обязаны вашему приглашению?
— Видели вы когда-нибудь мою дочь? — спросил Ху Хао.
— Я видела, — сказала Чжан Саньсао. — Хорошенькая барышня!
— Дочка у меня одна-единственная, — продолжал юаньвай. — Ей уже девятнадцать лет, и я хочу ее просватать. Поэтому и пригласил вас.
— Премного благодарны за оказанную честь. Однако позвольте узнать, намерены вы взять зятя к себе в дом или же отдать дочь в семью мужа?
— Отдать в семью мужа, — сказал Ху Хао.
— Если так, то подходящего жениха найти просто, — вмешалась в разговор Ли Сысао.
Ху Хао дал свахам серебряный слиток в два ляна:
— Это вам за хлопоты. А если сватовство удастся, я вас щедро вознагражу.
— Что вы, что вы! Мы ведь для вас еще ничего не сделали, даже совестно принимать такой щедрый подарок! — начали для приличия отказываться обе женщины, а сами потянулись за серебром.
Слиток взяла Чжан Саньсао. Обе откланялись и ушли.
По дороге они стали совещаться.
— Это дело нельзя откладывать. Надо прежде всего разузнать, в каких состоятельных семьях есть взрослые неженатые сыновья.
— Быстро это дело не уладишь, — говорила Ли Сысао, — но может, нам повезет...
— Только давай заранее условимся не обманывать друг друга, — предложила Чжан Саньсао Болтливая. — Если кто из нас первой найдет подходящую семью, переговоры будем вести вместе, деньги и угощения делить пополам.
— Правильно! — согласилась Ли Сысао Правдивая. Я найду жениха — сообщаю тебе, ты найдешь — сообщаешь мне.
На том и порешили, но как только разошлись, Чжан Болтливая подумала:
«У торговца Чжана, что живет на Западной улице, есть семнадцатилетний сын. Говорят, его собираются женить. Может, сходить туда? Боюсь только, откажут — скажут, мол, невеста старше жениха. Впрочем, не буду гадать, а пойду. Во всяком случае, угостят, и то ладно».
Когда она появилась в доме торговца Чжана, тот спросил:
— Какое дело привело вас ко мне?
— Пришла сообщить, что есть невеста для вашего сына, — сказала сваха.
— Эх, сколько свах у нас уже перебывало, а все без толку, — вздохнул Чжан. — Из какой же семьи невеста?
— Из семьи юаньвая Ху Хао, того самого, что торгует шелком. Девушка хороша, как цветок.
— Видел я ее на озере Цзиньминчи. Действительно, девушка красивая. Но сколько ей лет?
— Девятнадцать. Единственная дочь в семье.
— На два года старше моего сына, но это не важно. Боюсь только, они не захотят отдавать дочь в чужую семью, а у меня сын тоже единственный, и я не намерен отпускать его.
— Юаньвай Ху как раз хочет отдать дочь в семью мужа, — заверила сваха.
Слова ее обрадовали Чжана. Он велел подать вино и сам преподнес три кубка свахе. Кроме того, дал ей лян серебра и сказал:
— Если сватовство состоится, на вознаграждение не поскуплюсь.
Чжан Болтливая взяла серебро, поблагодарила и ушла. В этот день ее уже дважды угощали вином, и потому, изрядно захмелев, она шла и бормотала:
— Удачный же выдался денек, все идет как по маслу. Уверена, что сватовство состоится. Вот встану завтра пораньше и сообщу юаньваю Ху. А этой Ли Правдивой ничего говорить не буду...
Ну, а теперь расскажем о Ли Правдивой. Проходя в тот же день мимо дома торговца-ювелира Тана, она подумала:
«А ведь у него есть сын двадцати одного года. Правда, ему просватали дочь богача Сюя, однако девушка заболела чахоткой и умерла. И сейчас молодой Тан опять не прочь жениться. Не предложить ли ему дочку юаньвая Ху?»
И Ли Правдивая направилась к воротам дома Тана. Хозяин дома как раз отдыхал, сидя на пороге. Увидев давно знакомую ему сваху, он решил окликнуть ее:
— Куда это вы так спешите?
— К вам. Хочу кое о чем переговорить.
— Что ж, входите, поговорим.
Сваха прошла в дом.
— Ваш сын сейчас дома? — спросила она.
— Нет. Уехал закупать товар и пока не возвращался.
— Вы уже подыскали для него невесту? Я слышала, барышня Сюй умерла...
— Пока еще не подыскал, — сказал Тан. — Может, у вас есть кто на примете?
— Есть, — подтвердила Ли Правдивая. — И уверена, что именно такая невеста вам и нужна.
— Из какой семьи? — поинтересовался Тан.
— Из семьи торговца шелком Ху. Девушке исполнилось девятнадцать лет.
— О, дочку юаньвая Ху я прекрасно знаю! — улыбнулся Тан. — Я ее пытался просватать, еще когда Ху держал закладные лавки. Но он мне отказал. Сказал, что намерен взять зятя к себе в дом. Только поэтому и пришлось сосватать сыну дочку Сюя. Что это юаньвай Ху изменил свое намерение?
— Не знаю, — сказала сваха. — Просто он меня вчера пригласил и попросил подыскать для его дочери жениха из равной ему по положению семьи. Вот я и вспомнила о вас...
Предложение свахи понравилось Тану. Он приказал подать вина, угостил ее, дал лян серебра и попросил:
— Вы уж постарайтесь. Если сватовство окажется успешным, я награжу вас особо.
Ли Правдивая поблагодарила ювелира и ушла, радуясь в душе, что так ловко провела Чжан Болтливую...
На следующее утро Чжан Болтливая первой явилась к дому юаньвая Ху и уже собиралась войти, как вдруг заметила Ли Правдивую.
«Куда ее несет в такую рань? — подумала Чжан Болтливая. — Пожалуй, спрячусь куда-нибудь да погляжу, что она будет делать».
Ли Правдивая подошла к воротам, огляделась по сторонам и уже собиралась проскользнуть в дом, как вдруг лицом к лицу столкнулась с Чжан Болтливой. Вот уж поистине, как рано ни встань, найдется такой, кто не спал всю ночь!.. Обеим свахам стало неловко.
— Ты с чем пришла? — спросила Чжан Болтливая.
— Увидела тебя и хотела присоединиться, — отвечала Ли Правдивая.
— А я решила, что ты найдешь что-то подходящее и обязательно придешь первой. Вот и явилась загодя, чтобы тебя дождаться!
Подружки рассмеялись.
— Хватит шутить, сестра, скажи по правде, тебе удалось найти жениха? — спросила Ли Правдивая.
— Не буду врать — удалось! — отвечала Чжан Болтливая.
— Кого именно? Из какой семьи?
— Из семьи торговца Чжана. У него есть семнадцатилетний сын, и отец собирается его женить.
— Ну, матушка, и рассмешила же ты меня! Ведь если муж старше жены, тогда оба проживут в любви и согласии до старости. А какой прок от старой курицы?
— Можно подумать, ты не знаешь пословицу: жена старше на год — будешь всегда сыт, старше на два года — будешь в достатке, старше на три года — будешь богат?! Чем же это плохо? Или ты можешь предложить лучшего жениха?
— Могу! Стоит мне сказать юаньваю Ху, что его дочь сватает юаньвай Тан, и свадьба состоится!
— Пусть так, но ты в самом деле в этом уверена? — спросила Чжан Болтливая. — Или, по-твоему, кто-то позволит чистить медный таз железной щеткой? Ладно, не будем спорить, посмотрим, что получится.
— А я готова спорить и уверена, что буду права! Но чур, потом не обижаться!
— Согласна! — сказала Чжан Болтливая. — Повезет тебе — все вознаграждение твое, повезет мне — все мое.
Препирательство свах слышали приказчики и вмешались:
— Правильно! Каждой лодке — своя глубина. Вот только не знаем, понравятся ли ваши женихи нашему хозяину! Впрочем, все заранее предопределено судьбой, и противиться ей бессмысленно.
Свахи перестали спорить и направились в дом.
У входа в гостиную их встретил Ху Хао, пригласил сесть и сказал:
— Я восхищен вашим старанием! Как быстро вы все уладили!
— Да, да! — воскликнула Чжан Болтливая, не давая заговорить Ли Правдивой. — Я нашла для вашей дочки самого подходящего жениха! Юноше семнадцать лет, единственный сын торговца Чжана с Западной улицы! И какой умный — умеет писать и считать!
— И я тоже нашла жениха! — вмешалась Ли Правдивая. — Сын Тана, хозяина ювелирной лавки. Тоже умный, умеет писать и считать, ему двадцать один год.
Ху Хао отрицательно покачал головой:
— Ваши женихи мне не подходят, поищите еще.
— Такие хорошие женихи! — удивились свахи. — Почему вы отказываетесь?
— Не нравятся, и все тут! — оборвал свах Ху Хао, подавая им лян серебра. — Поищите еще. Главное, чтобы жених мне был по вкусу!..
Свахи поклонились и ушли.
С этих пор они сделались неразлучными подругами и стали ходить, как говорится, по одним мосткам. Скольких женихов предлагали они Ху Хао! Однако стоило тому услышать, что молодой человек умный и способный, как тут же следовал отказ. Так прошло несколько дней, и свахи стали советоваться:
— Трудно понять юаньвая Ху. Каждый раз угощает нас вином, дает деньги, а от женихов отказывается. Что же ему надо?
— А может, ему нужен жених не слишком умный? — высказала предположение Ли Правдивая.
— Сегодня нам больше идти некуда, — сказала Чжан Болтливая. — Давай-ка зайдем к юаньваю Ху. Выпьем вина, а заодно и подшутим над ним.
— Кого это ты собираешься ему предложить? — спросила Ли Правдивая.
— Пока не спрашивай, идем...
Свахи направились в дом Ху Хао. Хозяин как раз сидел в лавке. Он любезно их встретил, угостил чаем.
— Кого же вы мне сегодня предложите?
— Сына юаньвая Цзяо, такого же торговца шелком, как и вы, — сказала Чжан Болтливая.
— Сколько ему лет? Разбирается ли в делах?
— Ему девятнадцать, как и вашей дочери, — рассказала Чжан Болтливая, — но его до сих пор кормит, поит и одевает нянька. И слюни ему вытирает, потому что текут они у него постоянно. Ни в каких делах он не разбирается, и потому все в доме зовут его Глупеньким братцем....
— Вот такой мне и нужен! — обрадовался Ху Хао. — Постарайтесь же, не откладывая, устроить сговор. Только не говорите моей супруге, что жених глуп, а наоборот: всячески его хвалите.
Свахи недоумевали: надо же — стольких женихов ему предлагали — богатых, красивых, умных, а он хочет выдать дочь за дурака.
Выпив вина и получив по два ляна серебра, свахи ушли.
— Ну и шутница же ты! — потешалась Ли Правдивая. — Я едва удержалась от смеха — даже пот прошиб! А вдруг, думаю, юаньвай рассердится — что тогда?!
— Мы ему стольких женихов предлагали, и ни один не понравился! — сказала Чжан Болтливая. — Вот я и решила подшутить. Думаю, если рассердится, скажу, что это шутка. Мне ведь и в голову не могло прийти, что дело примет такой оборот!
— Выходит, ты ему угодила, иначе он не отвалил бы нам целых четыре ляна серебра — вдвое больше обычного...
Смеясь и переговариваясь, обе направились в дом юаньвая Цзяо. Хозяин принял их любезно, угостил чаем.
— Зачем изволили пожаловать, вестницы радости?
— Скажем прямо: мы пришли предложить невесту для вашего сына, — отвечала Чжан Болтливая.
— Мой сын дурак, — вздохнул Цзяо. — Какая же девушка согласится за него выйти?
— У юаньвая Ху, такого же торговца шелком, как и вы, есть девятнадцатилетняя дочь, красивая, как цветок, — рассказывала Чжан Болтливая. — Сколько женихов за нее сваталось, и все получили отказ! А сегодня я возьми да и назови юаньваю Ху вашего сына, так он сразу согласился и велел переговорить с вами.
Юаньвай Цзяо не очень поверил, однако в душе обрадовался:
— Если сговор состоится, я вас щедро отблагодарю...
«Если уж мой знакомый так со мной обошелся, то незнакомых и просить незачем. Отнесу-ка я дочке то, что есть, пусть хоть три связки монет сотворит...»
Он торопливо вернулся домой и полез под изголовье кровати за веревочками, однако их там не оказалось. Глядя на него, жена и дочь не могли удержаться от смеха.
— Чего ты там роешься, старый дурень? — спросила жена.
— Да вот положил тут три веревочки и не пойму, куда они девались, — отвечал Ху Хао.
— Я отдала их дочке, и она сотворила три связки монет, — сказала жена. — А ты куда бегал?
— Я хотел попросить дочку, чтобы она сотворила сразу связок сто, — объяснял Ху Хао. — Побежал в лавку Цзоу Далана, хотел купить у него моток бечевки, так он наотрез отказался давать в долг. Предлагал ему в залог халат — не взял.
— Не будь таким жадным, — сказала жена. — Одной-двух связок нам на день вполне хватит.
— Где же деньги? — спросил Ху Хао.
— Под одеялом.
Обрадованный Ху Хао в тот же день истратил все монеты на провизию и дрова и на следующий день опять попросил Юнъэр сотворить немного денег...
С этих пор Юнъэр каждый день сотворяла по связке монет, и вскоре на них уже можно было не только прокормиться, но даже и одеться поприличнее.
Однажды Ху Хао вышел за покупками, а когда вернулся, дочь сказала ему:
— Отец, я хочу тебе кое-что показать.
С этими словами она вынула из рукава слиток серебра и протянула отцу. Тот взвесил его на руке — примерно лянов двадцать пять.
— Где ты взяла этот слиток? — спросил он.
— Утром мимо нас проходил старик — торговец жертвенными деньгами и благовониями. У него были также подделки под серебряные и золотые слитки[1]. Я купила у него один поддельный слиток и превратила в настоящий.
— Против такого слитка сотня связок медяков — мелочь! — воскликнул Ху Хао. — Вот бы нам их побольше, глядишь — снова сделались бы богатыми и уважаемыми...
Ху Хао отправился в лавку ритуальных принадлежностей, накупил на все деньги золотой и серебряной бумаги и, вернувшись домой, сказал дочери:
— Одним слитком, дочка, дела не поправишь. Преврати-ка всю эту бумагу в слитки, и мы заживем припеваючи.
Юнъэр тотчас же разложила на полу золотые и серебряные бумажки, прикрыла их снятой с себя юбкой, прочитала заклинание, брызнула водой и воскликнула: «Живо!» Когда она убрала юбку — под ней лежали кучи настоящих серебряных и золотых слитков.
При виде такого богатства Ху Хао несказанно обрадовался и стал советоваться с женой:
— Теперь, когда у нас есть деньги, мы можем подыскать в любом месте подходящее помещение и открыть торговлю шелками. Что ты об этом скажешь?
— Мы почти всю зиму голодали и жили на подаяния, и если ты вдруг сейчас откроешь лавку, боюсь, как бы люди не заподозрили неладное, — возразила жена.
— Пустяки, — сказал Ху Хао, — я сначала обойду моих знакомых и расскажу им, что, мол, объявился некий чиновник, которому я в свое время оказал услугу, и ссудил меня деньгами. Потом закуплю у посредника за наличные половину товара, а вторую половину возьму в рассрочку. Будь уверена, никто ничего не заподозрит.
— Тоже верно, — согласилась жена.
В тот же день, одевшись получше, Ху Хао отправился по знакомым рассказывать о благородном чиновнике, а в конце добавлял:
— Хочу открыть небольшую лавчонку. Не поможете ли мне в этом? Половину товара я оплачу наличными, а вторую — возьму в рассрочку.
— Ну, конечно, конечно! — отвечали ему. — Можете на нас рассчитывать!
Так Ху Хао сделался торговцем. Часть товара он приобрел за наличные, за другую часть обязался уплатить в будущем. Однако сделал он это лишь для отвода глаз, ибо надеялся только на Юнъэр. Если покупатель заходил в лавку, просил какого-либо товара, Ху Хао шел к дочери, которая в это время сидела в комнатке позади лавки, и вскоре выносил оттуда все необходимое. Так как товар доставался ему бесплатно, то и продавал он его дешевле других торговцев. Когда его просили уступить побольше — он уступал. К тому же товары в его лавке были самыми лучшими, и потому от покупателей отбоя не было.
Торговля ширилась, состояние семьи росло. И уже вскоре Ху Хао смог нанять в лавку управляющего и двух приказчиков, а в дом — двух служанок. Не прошло и трех лет, как он снова прослыл богачом.
На месте пожарища появился новый дом, ничуть не хуже старого. Кто несколько лет назад не пожелал водить знакомство с обедневшим юаньваем, теперь вновь добивался его дружбы, приходил с поздравлениями и подарками. Одним словом, Ху Хао опять стал уважаемым человеком.
Видя, что покупатели идут лишь к Ху Хао, другие торговцы только удивлялись:
Богатство и бедность, взлет и паденье —
на все небесная воля;
Достаток вдруг из семьи уходит —
выпадает тяжкая доля.
А кто сообщить сегодня возьмется, —
чтобы узнали власти, —
Что вновь обрел богатство богатый,
сумел избежать напасти?!
— Чудеса! Кому что ни понадобится, он тотчас выносит это из внутренних покоев!
Недоумевали и приказчики:
— И почему это наш хозяин не держит товары на прилавках?
А Ху Хао, слушая это, думал: «Я ни разу не закупал товары — все сотворила дочка. Нехорошо, если пойдут кривотолки!»
На следующий день вечером Ху Хао прибрал лавку и пошел ужинать. Когда все сели за стол и выпили по чашке вина, он сказал служанкам:
— Можете идти отдыхать, а мы тут еще потолкуем о домашних делах.
Когда служанки вышли, Ху Хао обратился к дочери:
— Дитя мое, счастье и благополучие нашей семьи зависит только от тебя. Сколько у нас золота, серебра, шелков, счесть невозможно! Управляющий, приказчики, служанки видят, что мы никогда ничего не покупаем, а только продаем, и это вызывает у них недоумение. Поэтому, прошу тебя, не приближайся больше к лавке. Ведь если кто узнает, как мы на самом деле приобретаем товары, беды не миновать.
— Отец, я никогда не вхожу в лавку, лишь изредка слушаю из внутренней комнаты, как идет торговля, — сказала Юнъэр.
— Вот и хорошо, — кивнул отец.
С этого дня они взяли за правило продавать только то, что лежало на полках. Если же покупатель не находил нужного товара, его отсылали к другому торговцу. Юнъэр больше не приближалась к лавке, и Ху Хао успокоился.
Так прошло более месяца, и Ху Хао вдруг подумал:
«Все это время я только тем и занят, что торгую, а о дочке и думать забыл. А ведь за девушками нужен глаз да глаз. Вдруг она ведет себя нескромно и служанки пронюхали об этом? Тут-то бед и не оберешься!..»
И он решил тайком подсмотреть, чем занимается дочь. Заглянул в гостиную — Юнъэр там не было, обошел жилые комнаты — тоже нет. Прошел во внутренний сад — и там нет. Лишь проходя мимо дровяного сарая, он обратил внимание на то, что дверь распахнута.
«Может, она там?» — мелькнуло у него в голове.
Ху Хао потихоньку вошел в сарай и увидел, что Юнъэр сидит на скамеечке, перед нею на полу стоит чашка с водой, а в руках у нее — красная тыква-горлянка.
«Не могла найти себе места получше! — подумал Ху Хао. — Что она здесь делает?»
Ху Хао притаился, чтобы не спугнуть дочь, и стал наблюдать. Между тем Юнъэр открыла горлянку и высыпала на пол сотни две красных бобов и столько же рисовых соломинок, каждую длиной с вершок. Затем прочитала заклинание, набрала в рот воды, брызнула и воскликнула: «Живо!» И тотчас же бобы и соломинки превратились в игрушечных воинов и коней: воины в красных доспехах и шлемах, с красными знаменами и значками; кони — огненно-рыжей масти. Воины вскочили на коней и выстроились рядами.
«Ведь только недавно наказывал ей прекратить занятия колдовством, а она опять за свое! — с недовольством подумал Ху Хао. — Что она еще затеяла?»
А Юнъэр уже взяла белую горлянку и высыпала на пол белые бобы. И все повторилось сначала: войско в белом выстроилось напротив войска в красном.
У Ху Хао все заплясало перед глазами, ему показалось, что он видит кошмарный сон.
Тем временем Юнъэр вытащила из прически золотой гребень и воскликнула: «Превратись!» Гребень тотчас, превратился в драгоценный меч. Тогда девушка взмахнула им в сторону войск и скомандовала: «Сражайтесь!» Оба войска ринулись друг на друга, и завязалось такое ожесточенное сражение, что шум и крики достигли самих небес.
«Хорошо, что я первый это увидел! — в ужасе подумал Ху Хао. — Будь на моем месте кто другой, мне несдобровать. Нет, надо действовать решительно и не смотреть на то, что она моя дочь!»
Он выскочил из сарая, нашел на кухне тесак для рубки мяса и побежал обратно. Юнъэр все еще командовала сражением. Лишь убедившись, что ни одна из сторон не может взять верх, она подала знак прекратить бой и скомандовала: «Исчезните!» Воины и кони мгновенно превратились в бобы и соломинки. Девушка наклонилась, чтобы собрать их и спрятать в горлянки, и в это время Ху Хао взмахнул тесаком. Голова отделилась от туловища, и мертвое тело рухнуло на пол.
При виде того, что он наделал, Ху Хао охватили ужас и горе. Отшвырнув тесак, он оттащил труп в дальний угол сарая, прикрыл его всяким хламом, затем запер дверь на замок и, пошатываясь, словно пьяный, направился в лавку.
Для душ небесных сына с отцом
нестерпимо насилие,
Но чтобы пресечь путь колдовству,
они не жалеют усилий.
Они способны войска жалеть,
рассеивающиеся, как тучи,
Но полководца не могут спасти —
гибнет герой могучий.
«Я совершил преступление! — думал он. — Дочка нам сделала столько добра, а я так жестоко с ней обошелся!. И все же во всем винить меня одного тоже нельзя. Дай я ей поблажку, чего доброго, и сам угодил бы под суд. Хорошо, что хоть избавился — спокойнее будет... Только вот как быть с ее матерью? Представляю, как она разбушуется, когда все узнает!»
Весь день Ху Хао не находил себе места, а вечером, когда приказчики ушли, приказал служанкам:
— К ужину подайте вина, мы с госпожой сегодня желаем выпить вдвоем.
Сев за стол, супруги поначалу и словом не обмолвились о дочери. Когда же выпили по нескольку чарок вина, Ху Хао вдруг опустил голову, и по его щекам покатились слезы.
— Что с тобой? — удивилась жена. — Плачешь без причины!
— Причина есть, — сказал муж. — Доченька нам сделала столько добра, а я, увидев, что она занимается дурным делом, вспылил и чересчур жестоко обошелся с нею. Ты уж на меня не сердись!
— Что ты болтаешь? Каким это дурным делом она занималась? — недоумевала жена.
Когда Ху Хао рассказал, что произошло днем, жена в отчаянии принялась колотить себя в грудь, затопала ногами и разразилась горестными воплями:
— И у тебя хватило смелости поднять руку на свое дитя! Ты, видно, позабыл, как три года назад мы жили в приюте для бедняков? Да если бы не дочка, мы бы по сей день мерзли и голодали, а не жили бы в достатке, как сейчас...
— Я тогда совсем потерял рассудок и не соображал, что делаю, — оправдывался Ху Хао. — Не сердись, давай лучше подумаем, как жить дальше.
— Ты убил мою дочь, и я должна с этим мириться? — выкрикнула жена, но тут же заколебалась. — Однако постой, я только что видела ее в спальне. Когда ты, говоришь, убил ее?
— Днем.
— Днем, говоришь, ну-ка подожди здесь — я тебе сейчас кое-что покажу...
Жена вышла, а через некоторое время вернулась, таща за руку упирающуюся полураздетую девушку. Ху Хао растерялся:
— Дочь?! Я же сам тебя сегодня зарубил! Как ты могла остаться в живых?..
«Попался я в колдовские сети девчонки! — в страхе подумал Ху Хао. — Придется теперь изловчиться, чтобы хоть самому в живых остаться!..»
Поистине:
Если хотите знать, что придумал Ху Хао, прочтите следующую главу.
Один могучей силой колдовства
обрел благополучие однажды.
Распространились в мире чудеса,
и оказался вдруг несчастлив каждый.
Глава двадцать вторая
Ху Хао приглашает свах и устраивает свадьбу дочери. Глупенький братец в брачных покоях возжигает курения
Много рассказов про злобу людскую,
мало — про глупость людей;
Злых ненавидят, а добряков
обмануть стремятся скорей.
Зависть сопутствует в жизни богатым,
презренье — удел бедняка,
То и другое в природе людской
заложено наверняка.
Итак, когда мать ввела Юнъэр в комнату, девушка, не обращая внимания на отца, спросила ее:
— Что случилось? С чего это я вдруг понадобилась отцу?
Затем круто повернулась и вышла, а пораженный Ху Хао так и остался сидеть с раскрытым ртом.
На следующее утро Ху Хао заглянул в сарай. Тесак валялся на том же месте, где он его бросил, а в углу вместо убитой дочери лежала разрубленная надвое метла.
«Как тут оказалась метла? — гадал он. — Что-то я ее вчера не припомню. Видно, все это дело рук девчонки! Нет, от этого оборотня надо как-то избавиться!»
Весь день он провел в размышлениях, а вечером за ужином сказал жене:
— Пословица гласит: взрослый мужчина должен жениться, взрослая девушка выйти замуж. Юнъэр уже стала взрослой, и держать ее дальше в доме неразумно.
— Все наше нынешнее состояние создано дочерью, а ты собираешься ее выгнать! — упрекнула Ху Хао жена. — Других детей у нас нет, и если уж выдавать Юнъэр замуж, то, может, лучше взять в дом зятя? По крайней мере будет хоть какая-то опора.
— И я сперва тоже думал так поступить, — сказал Ху Хао, а затем, отослав служанок, поведал жене, что Юнъэр делала в дровяном сарае.
— Если об этом станет известно людям, нам с тобой не сносить головы. Давай подберем ей хорошего жениха, и пусть переезжает к нему. Конечно, свекор и свекровь не родители, с ними придется держать себя поскромнее. А лет через пять, когда Юнъэр и вовсе повзрослеет, возьмем ее вместе с мужем к себе.
Эти доводы убедили жену, и она согласилась.
На следующий день Ху Хао послал приказчика за свахами. Тот привел двух: одну звали Чжан Саньсао Болтливая, другую — Ли Сысао Правдивая. У входа в зал свахи приветствовали Ху Хао и его жену. Хозяйка дома пригласила их к столу, угостила чаем и вином. Первой заговорила Чжан Саньсао:
— Позвольте узнать, чем мы обязаны вашему приглашению?
— Видели вы когда-нибудь мою дочь? — спросил Ху Хао.
— Я видела, — сказала Чжан Саньсао. — Хорошенькая барышня!
— Дочка у меня одна-единственная, — продолжал юаньвай. — Ей уже девятнадцать лет, и я хочу ее просватать. Поэтому и пригласил вас.
— Премного благодарны за оказанную честь. Однако позвольте узнать, намерены вы взять зятя к себе в дом или же отдать дочь в семью мужа?
— Отдать в семью мужа, — сказал Ху Хао.
— Если так, то подходящего жениха найти просто, — вмешалась в разговор Ли Сысао.
Ху Хао дал свахам серебряный слиток в два ляна:
— Это вам за хлопоты. А если сватовство удастся, я вас щедро вознагражу.
— Что вы, что вы! Мы ведь для вас еще ничего не сделали, даже совестно принимать такой щедрый подарок! — начали для приличия отказываться обе женщины, а сами потянулись за серебром.
Слиток взяла Чжан Саньсао. Обе откланялись и ушли.
По дороге они стали совещаться.
— Это дело нельзя откладывать. Надо прежде всего разузнать, в каких состоятельных семьях есть взрослые неженатые сыновья.
— Быстро это дело не уладишь, — говорила Ли Сысао, — но может, нам повезет...
— Только давай заранее условимся не обманывать друг друга, — предложила Чжан Саньсао Болтливая. — Если кто из нас первой найдет подходящую семью, переговоры будем вести вместе, деньги и угощения делить пополам.
— Правильно! — согласилась Ли Сысао Правдивая. Я найду жениха — сообщаю тебе, ты найдешь — сообщаешь мне.
На том и порешили, но как только разошлись, Чжан Болтливая подумала:
«У торговца Чжана, что живет на Западной улице, есть семнадцатилетний сын. Говорят, его собираются женить. Может, сходить туда? Боюсь только, откажут — скажут, мол, невеста старше жениха. Впрочем, не буду гадать, а пойду. Во всяком случае, угостят, и то ладно».
Когда она появилась в доме торговца Чжана, тот спросил:
— Какое дело привело вас ко мне?
— Пришла сообщить, что есть невеста для вашего сына, — сказала сваха.
— Эх, сколько свах у нас уже перебывало, а все без толку, — вздохнул Чжан. — Из какой же семьи невеста?
— Из семьи юаньвая Ху Хао, того самого, что торгует шелком. Девушка хороша, как цветок.
— Видел я ее на озере Цзиньминчи. Действительно, девушка красивая. Но сколько ей лет?
— Девятнадцать. Единственная дочь в семье.
— На два года старше моего сына, но это не важно. Боюсь только, они не захотят отдавать дочь в чужую семью, а у меня сын тоже единственный, и я не намерен отпускать его.
— Юаньвай Ху как раз хочет отдать дочь в семью мужа, — заверила сваха.
Слова ее обрадовали Чжана. Он велел подать вино и сам преподнес три кубка свахе. Кроме того, дал ей лян серебра и сказал:
— Если сватовство состоится, на вознаграждение не поскуплюсь.
Чжан Болтливая взяла серебро, поблагодарила и ушла. В этот день ее уже дважды угощали вином, и потому, изрядно захмелев, она шла и бормотала:
— Удачный же выдался денек, все идет как по маслу. Уверена, что сватовство состоится. Вот встану завтра пораньше и сообщу юаньваю Ху. А этой Ли Правдивой ничего говорить не буду...
Ну, а теперь расскажем о Ли Правдивой. Проходя в тот же день мимо дома торговца-ювелира Тана, она подумала:
«А ведь у него есть сын двадцати одного года. Правда, ему просватали дочь богача Сюя, однако девушка заболела чахоткой и умерла. И сейчас молодой Тан опять не прочь жениться. Не предложить ли ему дочку юаньвая Ху?»
И Ли Правдивая направилась к воротам дома Тана. Хозяин дома как раз отдыхал, сидя на пороге. Увидев давно знакомую ему сваху, он решил окликнуть ее:
— Куда это вы так спешите?
— К вам. Хочу кое о чем переговорить.
— Что ж, входите, поговорим.
Сваха прошла в дом.
— Ваш сын сейчас дома? — спросила она.
— Нет. Уехал закупать товар и пока не возвращался.
— Вы уже подыскали для него невесту? Я слышала, барышня Сюй умерла...
— Пока еще не подыскал, — сказал Тан. — Может, у вас есть кто на примете?
— Есть, — подтвердила Ли Правдивая. — И уверена, что именно такая невеста вам и нужна.
— Из какой семьи? — поинтересовался Тан.
— Из семьи торговца шелком Ху. Девушке исполнилось девятнадцать лет.
— О, дочку юаньвая Ху я прекрасно знаю! — улыбнулся Тан. — Я ее пытался просватать, еще когда Ху держал закладные лавки. Но он мне отказал. Сказал, что намерен взять зятя к себе в дом. Только поэтому и пришлось сосватать сыну дочку Сюя. Что это юаньвай Ху изменил свое намерение?
— Не знаю, — сказала сваха. — Просто он меня вчера пригласил и попросил подыскать для его дочери жениха из равной ему по положению семьи. Вот я и вспомнила о вас...
Предложение свахи понравилось Тану. Он приказал подать вина, угостил ее, дал лян серебра и попросил:
— Вы уж постарайтесь. Если сватовство окажется успешным, я награжу вас особо.
Ли Правдивая поблагодарила ювелира и ушла, радуясь в душе, что так ловко провела Чжан Болтливую...
На следующее утро Чжан Болтливая первой явилась к дому юаньвая Ху и уже собиралась войти, как вдруг заметила Ли Правдивую.
«Куда ее несет в такую рань? — подумала Чжан Болтливая. — Пожалуй, спрячусь куда-нибудь да погляжу, что она будет делать».
Ли Правдивая подошла к воротам, огляделась по сторонам и уже собиралась проскользнуть в дом, как вдруг лицом к лицу столкнулась с Чжан Болтливой. Вот уж поистине, как рано ни встань, найдется такой, кто не спал всю ночь!.. Обеим свахам стало неловко.
— Ты с чем пришла? — спросила Чжан Болтливая.
— Увидела тебя и хотела присоединиться, — отвечала Ли Правдивая.
— А я решила, что ты найдешь что-то подходящее и обязательно придешь первой. Вот и явилась загодя, чтобы тебя дождаться!
Подружки рассмеялись.
— Хватит шутить, сестра, скажи по правде, тебе удалось найти жениха? — спросила Ли Правдивая.
— Не буду врать — удалось! — отвечала Чжан Болтливая.
— Кого именно? Из какой семьи?
— Из семьи торговца Чжана. У него есть семнадцатилетний сын, и отец собирается его женить.
— Ну, матушка, и рассмешила же ты меня! Ведь если муж старше жены, тогда оба проживут в любви и согласии до старости. А какой прок от старой курицы?
— Можно подумать, ты не знаешь пословицу: жена старше на год — будешь всегда сыт, старше на два года — будешь в достатке, старше на три года — будешь богат?! Чем же это плохо? Или ты можешь предложить лучшего жениха?
— Могу! Стоит мне сказать юаньваю Ху, что его дочь сватает юаньвай Тан, и свадьба состоится!
— Пусть так, но ты в самом деле в этом уверена? — спросила Чжан Болтливая. — Или, по-твоему, кто-то позволит чистить медный таз железной щеткой? Ладно, не будем спорить, посмотрим, что получится.
— А я готова спорить и уверена, что буду права! Но чур, потом не обижаться!
— Согласна! — сказала Чжан Болтливая. — Повезет тебе — все вознаграждение твое, повезет мне — все мое.
Препирательство свах слышали приказчики и вмешались:
— Правильно! Каждой лодке — своя глубина. Вот только не знаем, понравятся ли ваши женихи нашему хозяину! Впрочем, все заранее предопределено судьбой, и противиться ей бессмысленно.
Свахи перестали спорить и направились в дом.
У входа в гостиную их встретил Ху Хао, пригласил сесть и сказал:
— Я восхищен вашим старанием! Как быстро вы все уладили!
— Да, да! — воскликнула Чжан Болтливая, не давая заговорить Ли Правдивой. — Я нашла для вашей дочки самого подходящего жениха! Юноше семнадцать лет, единственный сын торговца Чжана с Западной улицы! И какой умный — умеет писать и считать!
— И я тоже нашла жениха! — вмешалась Ли Правдивая. — Сын Тана, хозяина ювелирной лавки. Тоже умный, умеет писать и считать, ему двадцать один год.
Ху Хао отрицательно покачал головой:
— Ваши женихи мне не подходят, поищите еще.
— Такие хорошие женихи! — удивились свахи. — Почему вы отказываетесь?
— Не нравятся, и все тут! — оборвал свах Ху Хао, подавая им лян серебра. — Поищите еще. Главное, чтобы жених мне был по вкусу!..
Свахи поклонились и ушли.
С этих пор они сделались неразлучными подругами и стали ходить, как говорится, по одним мосткам. Скольких женихов предлагали они Ху Хао! Однако стоило тому услышать, что молодой человек умный и способный, как тут же следовал отказ. Так прошло несколько дней, и свахи стали советоваться:
— Трудно понять юаньвая Ху. Каждый раз угощает нас вином, дает деньги, а от женихов отказывается. Что же ему надо?
— А может, ему нужен жених не слишком умный? — высказала предположение Ли Правдивая.
— Сегодня нам больше идти некуда, — сказала Чжан Болтливая. — Давай-ка зайдем к юаньваю Ху. Выпьем вина, а заодно и подшутим над ним.
— Кого это ты собираешься ему предложить? — спросила Ли Правдивая.
— Пока не спрашивай, идем...
Свахи направились в дом Ху Хао. Хозяин как раз сидел в лавке. Он любезно их встретил, угостил чаем.
— Кого же вы мне сегодня предложите?
— Сына юаньвая Цзяо, такого же торговца шелком, как и вы, — сказала Чжан Болтливая.
— Сколько ему лет? Разбирается ли в делах?
— Ему девятнадцать, как и вашей дочери, — рассказала Чжан Болтливая, — но его до сих пор кормит, поит и одевает нянька. И слюни ему вытирает, потому что текут они у него постоянно. Ни в каких делах он не разбирается, и потому все в доме зовут его Глупеньким братцем....
— Вот такой мне и нужен! — обрадовался Ху Хао. — Постарайтесь же, не откладывая, устроить сговор. Только не говорите моей супруге, что жених глуп, а наоборот: всячески его хвалите.
Свахи недоумевали: надо же — стольких женихов ему предлагали — богатых, красивых, умных, а он хочет выдать дочь за дурака.
Выпив вина и получив по два ляна серебра, свахи ушли.
— Ну и шутница же ты! — потешалась Ли Правдивая. — Я едва удержалась от смеха — даже пот прошиб! А вдруг, думаю, юаньвай рассердится — что тогда?!
— Мы ему стольких женихов предлагали, и ни один не понравился! — сказала Чжан Болтливая. — Вот я и решила подшутить. Думаю, если рассердится, скажу, что это шутка. Мне ведь и в голову не могло прийти, что дело примет такой оборот!
— Выходит, ты ему угодила, иначе он не отвалил бы нам целых четыре ляна серебра — вдвое больше обычного...
Смеясь и переговариваясь, обе направились в дом юаньвая Цзяо. Хозяин принял их любезно, угостил чаем.
— Зачем изволили пожаловать, вестницы радости?
— Скажем прямо: мы пришли предложить невесту для вашего сына, — отвечала Чжан Болтливая.
— Мой сын дурак, — вздохнул Цзяо. — Какая же девушка согласится за него выйти?
— У юаньвая Ху, такого же торговца шелком, как и вы, есть девятнадцатилетняя дочь, красивая, как цветок, — рассказывала Чжан Болтливая. — Сколько женихов за нее сваталось, и все получили отказ! А сегодня я возьми да и назови юаньваю Ху вашего сына, так он сразу согласился и велел переговорить с вами.
Юаньвай Цзяо не очень поверил, однако в душе обрадовался:
— Если сговор состоится, я вас щедро отблагодарю...