Гудмэн Джо. Все, что мне нужно

   — Мое мнение не играет здесь никакой роли. Если верить отчетам, китайцы не собираются чинить препятствия осуществлению проекта Ост-Индской компании по установлению контроля над Сингапуром, — ответил Истлин уклончиво.
   — Но они не стремятся и помочь.
   — Нет.
   — Ну что ж, — Тремонт сделал еще один маленький глоток, продолжая держать бокал с портвейном в руках, — у меня есть кое-какие сомнения. Меня смущает торговля опиумом. Никто не заговаривает вслух о том, что торговый оборот тогда возрастет десятикратно, хотя всем это хорошо известно.
   Истлин не ожидал, что мнение Тремонта может совпасть с его собственным. Укрепление позиций Ост-Индской компании в Сингапуре естественным образом привело бы к развитию торговых отношений, а опиум — довольно выгодный товар, способный принести большую прибыль.
   — Я никогда не слышал от вас подобных аргументов, — констатировал Истлин.
   — Полагаю, несвоевременно делать сейчас публичные заявления о торговле опиумом, — неторопливо разъяснил граф. — Слишком многие собираются нажить на ней значительный капитал, и их нельзя сбрасывать со счетов. Данный вопрос весьма деликатен. Высказывая его, я наверняка наживу себе врагов, хотя, впрочем, несомненно, приобрету и друзей. — Граф сделал многозначительную паузу, вертя в руках ножку бокала. — Насколько я понимаю, вы намерены обеспечить самую широкую поддержку сингапурскому проекту?
   Истлин недобро усмехнулся, зная, что Тремонт определенно лукавил, и его мнение способно оказать решающее влияние на исход кампании.
   — Я думаю, мое присутствие говорит само за себя, — произнес маркиз вслух.
   — Да-да, конечно. — Тремонт глубоко задумался. Наконец, выдержав достаточную паузу, он спросил: — Чего же вы от меня хотите, Истлин?
   — Попробуйте рассмотреть проблему с разных сторон — все, о чем я вас прошу. Это ведь сущая малость, Тремонт.
   — В самом деле. И из-за такой вот малости вы проделали огромный путь, проявив известную настойчивость.
   Ист пожал плечами, понимая, что Тремонт не желает раньше времени раскрывать свои карты. Он будет выторговывать как можно более выгодные условия для заключения сделки.
   — Я нахожу Лондон слишком утомительным. Что может быть лучше деревенской жизни? Мне кажется, вы наверняка согласитесь со мной, милорд. — Истлин медленно обвел глазами просторный кабинет Тремонта.
   Оценив изящную мебель и задержавшись взглядом на книжных полках, покрывавших стены от пола до потолка, он сделал заключение, что граф проводит в библиотеке немало времени. На широком бюро аккуратно сложены бумаги с заточенными перьями. Небольшой застекленный шкафчик, где Тремонт держал спиртное, вмещал изрядное количество графинов. Некоторые из них стояли уже неполными. Значит, граф частенько обращается к их содержимому, слуги только успевают их наполнять.
   — Как ни забавно, но я предпочитаю Лондон, а деревенскую жизнь нахожу сносной, но не более. — Тремонт встал с кресла, чтобы налить себе еще портвейна. — Однако заботы о доме и землях требуют моего присутствия. Я совсем забыл спросить, как вы устроились. Вам понравилась ваша комната? София, кажется, убеждена, что она вам не подходит.
   — Прежде ее занимал отец леди Колли. Возможно, ей неприятна сама мысль, что в ней может поселиться кто-то другой.
   — С тех пор прошло уже три года, — раздраженно заметил Тремонт, возвращаясь с бокалом обратно к креслу. — Пора бы Софии перестать жалеть о том, чего уже не вернешь.
   Истлин подумал, что рассуждения Тремонта звучат довольно жестоко, но ничего не сказал. Попытка защитить Софи могла бы серьезно осложнить его отношения с Тремонтом.
   — Если вы не возражаете, граф, я бы предпочел другую комнату. У меня нет ни малейшего желания доставлять беспокойство леди Софии.
   — Как вам будет угодно.
   — Спасибо. — От Истлина не укрылось, что Тремонт дал согласие с явной неохотой. Ист допил портвейн и отставил бокал. — Так вы подумаете о предложении Ост-Индской компании, граф? Мы могли бы вернуться к нашему разговору завтра.
   — Разумеется. Здесь есть о чем подумать. — Тремонт подпер голову рукой и принялся откровенно разглядывать своего гостя. — Но мы так и не обсудили ваше собственное предложение.
   — Мое предложение? — переспросил Ист. — О чем вы? — Ист не вполне понял, что имел в виду Тремонт.
   — Может быть, вам нужно подумать. Я с превеликим удовольствием выслушаю вас завтра, — усмехнулся Тремонт.
 
   Истлин неспешно шел по ночному Тремонт-Парку, как во время обычной дневной прогулки. Расставшись с Тремонтом, маркиз предпочел побродить по саду, вместо того чтобы воспользоваться возможностью и как следует осмотреть дом. Домом он займется утром. К концу вечера Тремонт уже достаточно набрался и завтра вряд ли окажется способен рано подняться, рассуждал Истлин. Обсуждение сингапурского проекта скорее всего будет отложено на вторую половину дня. Впрочем, маркиза гораздо больше беспокоило, что сначала Тремонт захочет поговорить с ним о Софи.
   Иста поразила способность дядюшки леди Колли терпеливо ждать своего часа. Присутствие Софи за столом не позволяло поднимать определенные вопросы за обедом. Но как только они с графом остались наедине, Истлин почувствовал, что тот собирается загнать его в угол. Тремонт проявил большой интерес к сингапурскому делу и внимательно выслушал Истлина. Однако договориться с графом оказалось непросто. Похоже, старик заранее уверен в своей победе, и завтрашний разговор не сулит Истлину ничего хорошего.
   Маркиз чувствовал, что Тремонт что-то затевает, и испытывал смутное беспокойство. Возможно, у старика где-то в рукаве припрятан козырной туз. Увлеченный своими мыслями, Ист не сразу заметил Софи.
   Увидев Истлина, Софи хотела отойти в сторону, чтобы укрыться от его взора. Но оказалось уже слишком поздно. Теперь ей ничего не оставалось, как стоять и ждать, пока он подойдет. В серо-голубом лунном свете черты его лица приобрели оттенок мрамора, форму которому придала рука античного мастера. Ист улыбался. Но теперь в его черных глазах уже не плясали прежние насмешливые искры. Его потемневший взгляд казался пронизывающим, и в нем появилось что-то хищное. У Софи возникло странное ощущение, что к ней приближается охотник.
   — Не ожидал снова встретить вас сегодня вечером. Довольно поздний час для прогулки, вы не находите? — слегка склонил голову маркиз.
   — Я думала, вы сегодня ляжете спать пораньше. Вам ведь пришлось проделать немалый путь.
   — Ну да, я уже наигрался в карты, выпил достаточно портвейна и выкурил немало сигар. И как выяснилось, все проделанное нисколько не способствует сну. А что же вы?
   — В отличие от вас я не считаю, что сейчас слишком поздно для прогулок. Я часто гуляю в этот час. За соснами есть небольшое озеро, куда я люблю ходить. В такую ночь отражение луны в воде озера выглядит особенно красиво.
   Истлин задумчиво смотрел на Софи, видя смущение девушки. Леди Колли сложила руки за спиной, как будто хотела что-то спрятать. Ее била едва заметная дрожь, прекрасные золотые волосы почернели в лунном свете ночи и выглядели так странно, что Ист не смог побороть в себе желание коснуться завитка на виске Софи. Почувствовав влагу на кончиках пальцев, Истлин широко улыбнулся.
   — А-а, леди София, — протянул он. — Вы, наверное, упали в озеро.
   Софи опустила руки, и Истлин заметил, что она держит полотенце.
   — Вы прекрасно знаете, что я купалась, — вымолвила она.
   — Вода, видимо, была… мм… бодрящей, — весело рассмеялся Ист.
   — Я бы сказала, ледяной…
   Истлин решил проявить милосердие:
   — Вам, должно быть, очень холодно. Пойдемте. Позвольте мне проводить вас обратно в дом. Там вы согреетесь. — Не дожидаясь согласия леди Колли, он взял ее под руку и вывел на садовую дорожку. Забрав из ее окоченевших пальцев полотенце, он скрутил его в роскошный турецкий тюрбан и водрузил ей на голову. — Может быть, в фешенебельных лондонских салонах ваш новый головной убор и не вызвал бы особого восторга, но здесь, в деревне, он всем придется по душе. — Истлин снял с себя сюртук и накинул его на плечи Софи. — Ну что, так лучше?
   Леди Колли и в самом деле почувствовала себя намного лучше. Обещание теплого дня оказалось обманчивым. Вода, немного прогревшаяся на поверхности, в глубине озера оказалась просто ледяной. Софи предприняла отчаянную попытку согреться, доплыв до противоположного берега и обратно, но все напрасно. И лишь теперь благодаря Истлину Софи ощутила долгожданное тепло. Стоило ему дотронуться до ее волос и бережно взять ее под руку, как Софи почувствовала, что жар разливается по ее телу.
   — Благодарю вас, — произнесла она, испытывая явное облегчение, что озноб больше не донимает ее, а зубы не выбивают дробь. — Вы очень добры.
   — Нисколько, — ответил маркиз. — Я полагаю, что Тремонт не простил бы мне, если бы я не попытался вас согреть.
   — Милорд, вы говорите сущую бессмыслицу. Моему дяде нет до меня никакого дела. Его никогда не интересовали мои чувства, и данный случай не исключение.
   — Если вы предпочитаете думать так, не стану вас разубеждать.
   Софи возмущенно фыркнула.
   — Мне кажется, вы хотели что-то сказать… — Истлин замолчал, но Софи не произнесла ни слова. Тогда Ист решил перевести разговор на другую тему: — Я слышал в Лондоне о вашей помолвке с мистером Джорджем Хитом, но так и не упомянул о ней. Совершенно непростительная неучтивость с моей стороны.
   — Неучтивость? Едва ли, — ответила Софи. — Скорее, сегодня днем вы проявили разумную осмотрительность. Разве вы не слышали, что мистер Хит женился на мисс Ребекке Сейерс?
   — Да, — нерешительно произнес Истлин, невольно залюбовавшись профилем Софи. — Согласившись на брак с Хитом, вы обещали ему не только свою руку, но и сердце?
   — Нет.
   — Вы согласились стать женой мистера Хита, хотя и не испытывали к нему особых чувств, а меня отвергли именно на этом основании. Я не понимаю вашей логики, Софи.
   — Да, не понимаете. Но я не собираюсь вам ничего объяснять. Боюсь, вам придется просто принять все как есть. — Софи плотнее запахнула на себе сюртук Истлина. — Я рада, что мистер Хит в конце концов нашел в себе мужество поступить так, как подсказывало ему сердце. Он вполне заслуживает счастья, и, мне кажется, он обретет его скорее, если рядом будет мисс Сейерс, а не я.
   — Я думаю, вы недооцениваете себя.
   — Нет, — решительно заявила Софи. — Вы не правы.
   — Я, например, чувствую себя вполне счастливым рядом с вами.
   — Мне бы не хотелось слышать от вас подобную льстивую чепуху. Раньше я могла положиться на вашу честность и надеялась, что так будет и впредь. — Софи повернулась к маркизу и осуждающе посмотрела на него.
   Истлин и Софи приближались к дому. На веранде по-прежнему горело несколько светильников. Софи сделала шаг в сторону террасы, но Истлин поспешно схватил ее за локоть и удержал.
   — Вы несправедливы ко мне, — заговорил он взволнованно. — У меня и в мыслях не было льстить вам. Я лишь пытался выразить то, что думаю. Вы преуменьшаете не только собственные достоинства, но и мои чувства.
   Испытывая скорее удивление, но никак не стыд, Софи отвела взгляд и отвернулась. Истлин взял леди Колли за подбородок и повернул ее лицо к себе.
   — Софи, посмотри на меня. — Если бы Истлин сейчас не касался ее подбородка, он бы не заметил, как она вздрогнула. — Если ты не поднимешь глаза, я тебя сейчас поцелую.
   Смелый вызов произвел желанный эффект. Софи подняла глаза и встретилась взглядом с маркизом. Теперь ее глаза цвета дикого меда казались почти черными.
   — А знаешь, все равно я тебя поцелую.
   Да, она знала. Ей стоило больших усилий не прильнуть к его губам, когда он наклонил голову. Софи хотелось прижаться к его груди, обхватить его и крепко обнять. Собственно, и сегодняшнее купание состоялось для того, чтобы погасить вспыхнувшее чувство. Она и не думала вновь столкнуться с Истлином, скорее наоборот. Вода должна была немного остудить ее кипящую кровь. Однако результат купания оказался не совсем таким, как она того желала. Маркизу ничего не стоило свести на нет все ее усилия.
   Теплые и нежные губы Истлина коснулись ее губ, и Софи почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Закрытые веки Софи задрожали, и, когда Истлин оторвался от ее губ, она порывисто вдохнула и испугалась. Она пожалела, что отступать уже поздно, проклиная в глубине души свой эгоизм и неблагоразумие.
   Ист прижался лбом к ее лбу и прошептал ее имя, почти касаясь губами пылающих губ Софи. Для леди Колли оно прозвучало одновременно и нежно, и оскорбительно. Она сама не смогла бы до конца понять почему.
   — Я попросил Тремонта приготовить для меня другую комнату.
   — Я не знала. Благодарю вас, — произнесла Софи сдавленным голосом.
   — Я поступил так не ради вас, Софи, а потому, что дверь в вашу комнату притягивала бы меня и оказалась бы слишком тяжелым испытанием. Я понял, что не хочу ему подвергаться, — объяснил Истлин.
   — Но…
   — Я бы не выдержал его, дорогая Софи, вы были бы скомпрометированы, и нам пришлось бы пожениться. Вот и вся правда.
   — То есть вы полагаете, я позволила бы себя скомпрометировать?
   Истлин удивленно приподнял бровь:
   — Рискуя показаться чрезмерно самонадеянным…
   Софи уперлась ладонями в грудь Иста и оттолкнула его от себя.
   — Дайте мне пройти, милорд.
   Тихонько посмеиваясь, Истлин отошел в сторону и освободил ей дорогу.
   — Позволю себе заметить, что ваша одежда совсем сухая, — произнес он вслед Софи. — И что у вас с собой нет мокрой одежды. — Истлин и не думал отводить глаза, когда она бросила на него испепеляющий взгляд. — В следующий раз, Софи, когда решите поплавать без одежды, непременно вспомните, что у меня в ванне намного теплее.
 
   На следующий день Софи решила, что избегать Истлина глупо. Что толку притворяться, будто она не замечает маркиза, постоянно встречая его повсюду в доме. В обеденном зале она старалась вести себя как обычно и даже обменялась с Истлином несколькими фразами. А вот Тремонт так и не появился, что показалось Софи довольно странным. Однако Истлин объяснил, что у ее дядюшки мигрень.
   — Он слишком много выпил вчера за картами, — проговорил Ист, с аппетитом принимаясь за яичницу и не сводя глаз с Софи, которая с рассеянным видом едва прикоснулась к еде. — У вас нет аппетита?
   Софи и вправду потеряла аппетит. Но гордость заставила ее храбро проглотить большой кусок яичницы.
   — Кажется, Тремонту удалось обыграть вас вчера в вист? — съязвила она.
   — Совершенно верно.
   — Не похоже, чтобы проигрыш вас сильно расстроил.
   — Пока удача на его стороне, — ответил Ист. — Но я еще и не проиграл.
   — Я полагаю, вы не собираетесь объяснить, как следует понимать ваши слова, — нахмурилась Софи.
   — Нет, не собираюсь, — медленно произнес Истлин.
   — А знаете, Тремонт жульничает за карточным столом.
   — Знаю. И у него неплохо получается. — Истлин зацепил вилкой тонкий ломтик помидора. — Должен признаться, я немного удивлен, что вам известно о его жульничестве. Вы имеете обыкновение играть с ним?
   — Нет. В былые дни он любил поговорить о том, что карты есть порождение дьявола и доброму христианину не подобает предаваться азартным играм. — Софи неожиданно поняла, что разожгла интерес Истлина к разговору. — Отец сказал мне как-то, что Тремонт игрок, — продолжала она уже гораздо сдержаннее. — И еще он предупредил меня, чтобы я ни в коем случае не садилась с ним играть, потому что он мошенничает. Тремонт ни разу не предлагал мне сыграть с ним. Было бы довольно неловко отказывать ему и объяснять, что мне все известно.
   — А вы бы действительно осмелились ему сказать? — спросил Истлин.
   Софи заколебалась. Одно дело проявить неповиновение воле дядюшки и отказаться выйти замуж за Истлина, и совсем другое — объявить Тремонта мошенником и лицемером.
   — Нет, — ответила она наконец. — Пожалуй, я не смогла бы.
   Софи не удивилась, когда после ее ответа взгляд Истлина скользнул по ее обнаженным рукам. Короткие пышные рукава простого муслинового платья оставляли ее руки открытыми, и если бы они хранили какие-нибудь следы грубого обращения, то сразу стало бы заметно. Софи сделала вид, что не заметила изучающего взгляда маркиза, и предпочла оставить его без внимания.
   — Боюсь, дядя вряд ли получил бы большое удовольствие от игры со мной. Я так давно не держала в руках карт.
   — Вы играли в карты с отцом?
   — Да, довольно часто, — кивнула Софи.
   — Если вам не тяжело говорить об этом, я хотел бы узнать немного больше о вашем отце, — попросил Истлин.
   — Вы имеете в виду о том, как он умер?
   — Нет, о том, как он жил.
   Леди София никак не ожидала, что Ист способен задать ей подобный вопрос, и первым ее порывом было отказаться отвечать. Но не придет ли ему в голову навести справки у Тремонта или Гарольда? И тогда он получит предвзятую информацию. Софи отложила вилку и уронила руки на колени.
   — Моя мама умерла, когда мне не исполнилось еще и трех лет, — тихо начала она. — Кое-кто утверждает, что ее убил мой отец. На мой взгляд, правильнее сказать, что он умер вместе с ней. Мама пыталась произвести на свет сына, наследника, но после моего рождения доктора запретили ей иметь детей. Мне известно это не со слов отца, он никогда не говорил со мной о маме. Сведения о родителях мне пришлось собирать по крупицам в течение многих лет. Я беседовала с разными людьми, и прежде всего со слугами, и знаю, что мама действовала не по принуждению, а по собственному выбору. Мой отец очень любил ее. Он винил себя в ее смерти.
   Ист удивился, что Софи не воспользовалась предлогом и не отказалась рассказать ему о своем отце, хотя ей явно тяжело говорить об этом.
   — Любовь — сложное чувство. — Софи криво усмехнулась. — Никогда не знаешь, что ждет тебя впереди. И исход редко бывает счастливым. После смерти матери отец стал редко бывать в Тремонт-Парке. А если и появлялся, то чаще всего не один. Он приезжал в компании друзей, знакомых и случайных попутчиков. Вы не можете себе представить, какое оживление царило здесь во время его наездов. Все комнаты занимали гости, прислуга сновала туда-сюда, всюду звучал веселый смех. Играли в карты, устраивали всевозможные развлечения, приглашали артистов, музыкантов, поэтов, чтецов, даже гадалок. Танцевали до самого утра. — Внезапно у Софи перехватило дыхание, но она быстро справилась с собой. — Обычно я засыпала где-нибудь на ступеньках или под лестницей. Конечно, я делала вид, что иду спать, но любопытство пересиливало. Папа находил меня в моем укрытии и относил в кровать. Меня никогда не ругали за привычку подглядывать за гостями.
   Истлин подумал, что, судя по рассказу, отец Софи проводил с ней немало времени. Покойный граф Тремонт уделял гораздо больше внимания своему ребенку, чем большинство отцов. Возможно, он испытывал чувство вины, что лишил Софи матери.
   — Он баловал вас? — спросил Истлин.
   — Баловал? Он потворствовал всем моим прихотям, делая из меня самое настоящее чудовище. — Софи взглянула в сверкающие темные глаза Истлина и заметила выражение легкого недоверия. — Вы не верите мне? Можете спросить у моего дяди, он будет просто счастлив рассказать вам обо всем в подробностях.
   Ист мог бы навести справки у Тремонта, но отлично знал, что ни за что не станет.
   — Полагаю, Тремонт не одобряет, когда портят детей, балуя их.
   Софи пожала плечами в ответ.
   — Я бы не стала так утверждать. Он позволяет своим внукам гораздо больше, чем я могла бы предположить, глядя на него.
   — У вас с ним не особенно теплые отношения.
   Софи медленно кивнула.
   — Его сиятельство и я часто проявляем известное упрямство. Достаточно вспомнить, как я отвергла ваше предложение и как он отреагировал на него.
   — Меня восхищает ваша прямота, Софи, даже когда она задевает мою гордость. Я только сейчас начинаю понимать, какую цену вам пришлось заплатить за свой поступок, хотя и не располагаю всеми фактами.
   Софи почувствовала смущение и отвела глаза. Немного помолчав, она решила продолжить свой рассказ:
   — Мой отец находил себе развлечения вдали от Тремонт-Парка, чтобы забыть о прошлом. Будь у него такая возможность, он бы вообще никогда сюда не приезжал. Поначалу я ездила вместе с ним в Лондон, но отец был завсегдатаем игорных домов и других увеселительных заведений, и я подолгу не видела его. Никогда мы так не отдалялись друг от друга, как когда жили вместе на Боуден-стрит.
   Истлин не знал, что особняк на Боуден-стрит принадлежал когда-то отцу Софи. Со стороны Дансмора и его жены довольно отвратительно захватить дом да еще держать там пленницей, взаперти, его хозяйку. Только сейчас он понял, как легкомысленно и самонадеянно вел себя, приехав просить руки леди Софии. Софи наверняка хорошо представляла себе все последствия его поступка и пыталась его предостеречь, и все-таки он ее не послушал.
   — Простите меня, — прервала вдруг свой рассказ Софи. Ей показалось, что в глазах Истлина промелькнуло что-то похожее на признание вины. Она так часто видела подобное выражение в глазах своего отца, что не могла бы ошибиться. — Я что-то расчувствовалась, мне не хотелось бы выглядеть слишком сентиментальной.
   — Но я ничем…
   — Надеюсь, ваша светлость меня извинит, но, боюсь, меня ждут неотложные дела. — Софи отодвинула тарелку и резко встала из-за стола.
   Истлин понял, что она хочет попросту сбежать от него, но предпочел промолчать. Он лишь вежливо кивнул в ответ и поднялся, когда она вышла из комнаты, провожаемая его восхищенным взглядом.
   Софи вовсе не лгала, когда говорила, что ее ждут дела. Она считала своим долгом навещать арендаторов и оказывать им помощь. Тайком она бросала взгляд на их жилища и мысленно составляла список вещей, в которых они нуждались. Люди привыкли к мысли, что Тремонт и пальцем не пошевелит, чтобы улучшить их положение, а Софи бессильна что-либо для них сделать. Самое ужасное, что они оказывались правы. Софи с самого начала не имела никакого влияния на дядюшку, который позволял себе обращаться с арендаторами в довольно оскорбительной манере. Его доверием пользовался лишь один мистер Пиггинс, который еще меньше годился на роль управляющего имением, чем его незадачливый предшественник, мистер Билл. Мистера Билла наняла сама Софи, когда заболел отец. К сожалению, она не сразу поняла, насколько неудачным оказался ее выбор и какой урон понесли дела в поместье из-за ее оплошности. Если арендаторы и понимали, что она пытается теперь загладить свою вину, то никогда не произносили свои мысли вслух.
   Чтобы как-то помочь им, Софи совершала набеги в кладовую за съестными припасами, в домашнюю аптечку — за лекарствами, в бельевые шкафы — за простынями и одеялами. Ей помогали несколько слуг, пользовавшихся ее безусловным доверием, включая домоправительницу, повариху и дворецкого. Без их участия Софи не удалось бы скрыть от Тремонта исчезновение вещей. Все знали, что мистер Пиггинс воровал. Само по себе такое обстоятельство вызывало ее отвращение, но в то же время и облегчало задачу. Софи приходилось вести себя очень осторожно, поскольку Пиггинс имел обыкновение сам проверять счета. Существовала известная опасность, что Тремонт рано или поздно выгонит Пиггинса, обнаружив в его книгах фальшивые записи.
   Вещи, которые ей удавалось раздобыть, Софи прятала в конюшне с помощью старшего конюха.
   Готовность, с которой слуги соглашались выполнять тайные поручения Софи, служила ярким свидетельством их презрения к Пиггинсу и неприязни к Тремонту. Слуги всегда любили Софи, и она легко могла заручиться их поддержкой. Воспитание юной мисс Софии проходило как в роскошных покоях особняка, так и в комнатах для прислуги.
   Софи как раз возвращалась в усадьбу из конюшни, когда столкнулась с Истлином посреди тропинки.
   — А что, Тремонт еще не вышел? — спросила она после обычного приветствия.
   — Он все еще неважно себя чувствует и собирается провести остаток дня в постели, — уведомил Истлин. — Его болезнь совершенно спутала все мои планы. Интересно, удастся ли мне уговорить вас отправиться со мной на экскурсию по парку?
   — Вряд ли Тремонт настолько плох, — задумчиво промолвила Софи. — Я думаю, это очередная уловка с его стороны, чтобы заставить нас проводить время вместе.
   — Мне тоже приходила такая мысль в голову, но я решил, что смогу как-нибудь справиться с безудержным желанием соблазнить вас. А что скажете вы?
   — Похоже, вы просто не в силах удержаться, чтобы не сказать что-нибудь оскорбительное. — Софи окинула Истлина долгим испытующим взглядом.
   — Пойдемте же. Мне бы так хотелось увидеть ваше озеро, — кивнул он.
   Всем своим видом выражая недовольство, Софи молча развернулась и пошла вместе с ним. Невозможно сердиться на Истлина, подумала Софи. По крайней мере долго сердиться. Да и вообще можно ли принимать его всерьез?
   — Интересно, у всех ваших друзей такой же ровный характер, как у вас? — Софи бросила на него взгляд исподтишка и успела заметить, что ее вопрос явно застал его врасплох.
   — А вы действительно считаете, что у меня ровный характер?
   — Ну конечно.
   Истлин ухмыльнулся:
   — Я непременно расскажу о ваших словах Уэсту и остальным. Уверен, они их развлекут, тем более что сами они придерживаются совершенно иного мнения.
   — Неужели?
   — Думаю, дело в том, что им приходилось видеть меня совсем с другой стороны, нежели вам. В Хэмбрик-Холле мне часто доводилось срывать на ком-нибудь раздражение. — Истлин вспомнил, как Сауту и Уэсту пришлось удерживать его, чтобы он не вцепился в горло Аннет во время приема у Хелмсли. — Друзья говорят, что с тех времен мало что изменилось.