Страница:
— Я и не предполагала, что слухи разошлись так далеко, — вздохнула София.
Маркиз равнодушно пожал плечами:
— От города к окраине. Так обычно и происходит. Когда устраивается множество приемов по случаю трехлетней годовщины разгрома Наполеона при Ватерлоо, стоит ли удивляться, что такие новости разносятся быстрее чумы.
— Не слишком красивая метафора.
— Зато точная.
Софи не отрицала. С отсутствующим видом она собрала в горсть складки юбки чуть повыше колена, а затем вновь разгладила материю. Такая привычка сохранилась у нее с тех времен, когда Софи еще не была такой невозмутимой и нелюбопытной.
— Конечно, вы сказали им, что не обручены?
— Разумеется.
— И они поверили вам?
— Надеюсь.
— Так это не ваши друзья раздули слухи о нашей помолвке?
Истлин окинул Софи пронзительным взглядом.
— Вы так подумали?
— Мне приходила такая мысль в голову. — Леди Колли сделала паузу, чтобы позволить маркизу высказаться, но Истлин молчал.
Наконец Софи не выдержала:
— Я не права?
— Нет, вы не правы. — Теперь Ист выжидал, видя, что Софи готова задать следующий вопрос, но никак не может решиться.
Истлин вдруг поймал себя на том, что не может оторвать глаз от линии ее рта. Когда молчит, София ангельски хороша, подумал Ист. Или, правильнее сказать, дьявольски хороша.
«Какие еще сюрпризы способны преподнести эти губы, форма которых столь совершенна?» — спросил он себя.
Заметив, что Истлин изучает ее лицо, Софи еще больше смутилась.
— Вы обиделись на меня? — спросила она. Ист не сердился, но его вполне устраивало, чтобы Софи так думала. Возможно, она действительно ни в чем не замешана, как он и предполагал с самого начала. А вот чего он никак не мог знать, так это того, что она его заинтересует. Истлина действительно влекло к леди Софии. Он начинал понимать, что в ее обществе ему довольно трудно будет сохранять равновесие. Слишком легко ей удается выбить у него опору из-под ног. Маркиз перестал хмуриться и посмотрел в глаза Софи.
— Я прошу у вас прощения, — склонился он в вежливом поклоне.
— А ваши друзья? — осторожно вернулась к обсуждению проблемы леди Колли. — Вы верите в их непричастность?
— Вы имеете в виду, спросил ли я их, не они ли распускают слухи о нашей помолвке? Нет, я их не спрашивал. Полагаю, что знаю своих друзей достаточно хорошо. Шутка не в их стиле. Вы можете верить мне или нет.
— Я верю вам.
Истлин поднял брови в изумлении.
— Как? Неужели вы изменили свое мнение обо мне? Игрок, пьяница, убийца! Неужели вы отпустили мне все грехи?
— Вовсе нет, — ответила Софи с обезоруживающей откровенностью, — но я никогда не считала вас лжецом. Если я и имела какие-то сомнения, то вы довольно быстро их развеяли, откровенно и прямо ответив на мои вопросы.
Маркиз тихонько хмыкнул, вновь подумав о своем пистолете. В рассуждениях леди Софии присутствовала какая-то странная логика, которую ему не удавалось ухватить, а возможно, и не слишком хотелось.
— Значит, по-вашему, тот факт, что я признаю за собой недостатки, делает меня честным человеком?
— Да.
Истлин лег на спину и закрыл глаза.
— Милорд!
Голос Софи служил доказательством ее присутствия. Маркиз осторожно открыл один глаз, затем — второй.
— Вы совершенно непредсказуемы, леди София. Я упоминал об этом?
— Помнится, вы говорили, что меня нельзя назвать скучной. О непредсказуемости пока речь не шла.
Истлин скорчил гримасу. Теперь Софи легко и весело рядом с ним, и маркизу такое положение дел нравилось. Однако ему предстояло еще умерить шумиху вокруг фальшивой помолвки и оградить леди Софию от возможного скандала. Маркиз выпрямился и сел, а затем поднялся и предложил руку Софи, которая смотрела на него с некоторым удивлением.
— Не хотите ли прогуляться? — поинтересовался он. — После такого длинного путешествия верхом прогулка должна помочь мне собраться с мыслями.
— Но сад очень маленький, милорд, — предупредила Софи.
— А у меня не так уж и много мыслей.
Последнее замечание не вызвало улыбки Софи. Опираясь на руку маркиза, она поднялась. Истлин взял ее под руку, хотя и подозревал, что за ними наверняка наблюдает кто-нибудь из обитателей дома. И дело не в том, что нравственность леди Колли строго охранялась. Причина состояла в другом. Для родственников Софи ее «грехопадение» представлялось весьма желательным исходом, ибо могло заставить ее передумать и согласиться на замужество.
Ступая по узкой, покрытой щебнем тропинке, Истлин и леди София подошли к плетеной беседке, увитой розами. На какое-то мгновение их лица оказались в тени, недоступные солнечному свету. Пальцы девушки легко коснулись бархатных розовых лепестков.
— Вы собираетесь мне что-то сказать, не так ли? — осведомилась Софи, видя, что Истлин замедлил шаг.
— Я должен.
— В этом нет необходимости.
— А я думаю, есть. — Ист достаточно размышлял по дороге в Лондон, но так и не пришел ни к какому выводу. Сейчас он решил действовать вопреки принятому в дороге заключению. Леди София категорически не согласна. Но маркиз не желал выслушивать ее доводы, которые лишь причинили бы ему новую головную боль.
Софи глубоко вздохнула и мягко произнесла:
— Тогда говорите поскорее, милорд, чтобы можно было выпить чего-нибудь освежающего и избавиться от неприятного привкуса.
Истлин остановился и притянул девушку к себе.
— Вы должны смотреть мне в глаза, София, иначе как вы сможете узнать, говорю ли я правду?
Леди Колли взглянула в глаза маркизу. Он оказался на целую голову выше ее и так широк в плечах, что по сравнению с ним она выглядела совсем хрупкой. Стоя в кольце его сильных рук, Софи почувствовала себя защищенной.
— Начинайте, — подбодрила она его. — Ради нас обоих давайте поскорее покончим со всем.
Истлин кашлянул, прочищая горло и как бы добавляя торжественности последующим словам:
— Леди София, я смиренно прошу вас простить мне мою самонадеянность. Наше знакомство было недолгим, а наши редкие встречи в основном случайными, и я не решился бы заключить, что мы подходим друг другу. Но сегодня я имею все основания изменить свое мнение. Я абсолютно искренен, говоря, что вы сделаете меня самым счастливым мужчиной, если окажете мне честь и станете моей женой.
Софи молча смотрела на него. Истлин ждал ответа. На его верхней губе проступили капельки пота. Софи дугой изогнула бровь и продолжала молчать. Никто не посмел бы назвать маркиза трусом, но сейчас он почувствовал, как у него подгибаются колени. Наконец, сжалившись над ним, Софи произнесла:
— Простите, милорд, мне надо позаботиться об освежающих напитках.
Она высвободилась из его объятий и повернулась к нему спиной. София уже приближалась к боковому входу в дом, когда услышала, как Истлин крикнул ей вслед:
— Я хотел бы услышать ваш ответ.
Она остановилась, но не обернулась, и Истлин не смог заметить, как на лице девушки мелькнула печальная и неуверенная улыбка, словно гримаса боли.
Гарольд Колли, виконт Дансмор, вошел в холл, лишь только услышал, как в доме появилась Софи. Не считая нужным извиняться за подобную бесцеремонность, виконт сразу перешел к делу:
— Ну что? Он уже здесь? Пришел вынюхивать? Вы ворковали, прямо как два голубка.
— Вы следили за нами. — Софи не спрашивала, а утверждала. В ее голосе звучало легкое разочарование. Она ожидала, что Гарольд станет наблюдать за ее встречей с маркизом, но не думала, что он поведет себя столь бесцеремонно. Поистине, бесстыдства ему не занимать.
— Конечно, следил. Вы живете под моей крышей, и я несу за вас ответственность. Как еще я могу убедиться, что Истлин намерен соблюдать приличия?
— В таком случае вам известно, что он вел себя как джентльмен. — Софи повернулась, чтобы отправиться вниз, на кухню, но кузен крепко схватил ее за руку повыше локтя.
София не сделала попытки освободиться и намеренно не обращала внимания на пятерню виконта, грубо впивавшуюся в ее руку, так что костяшки пальцев побелели. Теперь еще несколько дней у нее останутся синяки на память о короткой встрече с кузеном. Она выдержала его пристальный неодобрительный взгляд.
— Я обещала нашему гостю чего-нибудь прохладительного, — известила Софи.
— Хорошо, сейчас. — Гарольд отпустил Софи, его рука безвольно упала вдоль тела. Он сжал челюсти и выпятил вперед подбородок. Теперь он говорил медленно, взвешивая каждое слово: — Я не люблю, когда меня вынуждают терять терпение. И вам, София, лучше не провоцировать меня.
Леди Колли промолчала. Гарольду невозможно объяснить, что Софи вовсе не собиралась выводить его из себя. Вспышки необузданного гнева раздражали виконта, потому что ему нравилось выглядеть в собственных глазах, да и в глазах окружающих, сдержанным и солидным. Если он принимал решения, то прежде их хорошо обдумывал и взвешивал, поэтому его суждения отличались разумностью и здравомыслием. Виконт считал, что все должны следовать его воле, подчиняясь его рассудительности и трезвости ума.
— Пожалуйста, простите меня, — опустила глаза София. Прошло три года с тех пор, как умер ее отец и она переехала жить в дом Гарольда и его семьи. За прожитые годы Софи успела усвоить, что помириться с Гарольдом очень легко — достаточно показать некоторую степень раскаяния. Она согласна принести извинения, чтобы успокоить кузена, даже если требовалось признать свою вину. — Просто вы меня испугали.
Гарольд только хмыкнул в ответ, принимая оправдания Софи. Он любил показать свою твердость и непреклонность. Вынужденное подглядывание из окна очень его унизило.
— Я хотел бы получить ответ! — злобно сверкнул он глазами.
— Милорд Истлин также хотел бы.
Гарольду показалось, что в тоне Софи прозвучали дерзкие нотки, но на сей раз он предпочел их не заметить. Примерно месяц назад, когда отец виконта небрежно осведомился о Софи, Гарольд ответил ему, что леди Колли — весьма разумная женщина, возможно, самая здравомыслящая среди представительниц своего пола. Софи послушна, ее можно считать подходящей компанией для баронессы, и она хорошо влияет на детей. Софи ничем его не обременяет, заявил графу Гарольд, и сама она, несомненно, предпочтет жизнь в Лондоне пребыванию в Тремонт-Парке вместе с графом. А поскольку граф Тремонт все равно не собирался держать при себе Софи больше двух недель, он легко согласился, чтобы она оставалась в городе. Вблизи лондонского света для нее все-таки еще сохранялась возможность найти себе подходящую партию.
Вот почему виконта Дансмора вывело из себя неожиданное неповиновение Софи в вопросе, связанном с маркизом Истлином. Она не просто отказалась поступить так, как ей сказали, не посчитавшись с чувствами своего кузена, но, по сути, доказала, что виконт не слишком хорошо разбирается в людских характерах. И с последним обстоятельством виконту особенно трудно смириться.
— Пожалуйста, кузен, — попросила Софи. — Его светлость будет в недоумении, что могло случиться со мной. Наверное, он уже сомневается, что я вообще вернусь в сад.
Гарольд проводил Софи в боковую гостиную, откуда сам недавно наблюдал за приездом Истлина. Затем позвонил дворецкому и позволил Софи заказать лимонад для себя и своего гостя. Как только они оказались одни, Гарольд внезапно вновь атаковал Софи.
— Что именно сказал маркиз?
— Он сказал, что вполне искренен в своих чувствах и что я могла бы составить его счастье, согласившись стать его женой. Вполне расхожая фраза, не так ли? То же самое говорил мне и лорд Эдимон, когда настойчиво делал предложение. И Хамфри Белл. Похоже, этому их учат в Итоне и Харроу, как вы считаете?
Гарольд счел последнюю реплику неуместной шуткой и недовольно поморщился:
— Я не знал, что раньше вам уже делали предложение, Софи. Вы никогда не упоминали о таких фактах.
Возможно, если бы она поделилась с ним, он оказался бы готов к маленькому мятежу с Истлином, подумала девушка.
Софи с опозданием поняла, что, возможно, Гарольд, будучи лишен воображения, и сам использовал похожую формулу, когда просил руки Абигайл. Кажется, она опять невольно оскорбила его. В последние, дни подобное стало происходить слишком часто.
— Эдимон обращался ко мне до того, как умер мой отец, хотя, я полагаю, его сиятельство знал, что ждать осталось недолго. Мистер Белл приходил потом, когда было еще не вполне ясно, куда мне предстоит отправиться.
Софи собиралась сказать виконту, что ничуть не жалеет об отказе обоим поклонникам, но тут появилась служанка с подносом, на котором стояли стаканы и кувшин с лимонадом.
— Отнесите все в сад, — попросила Софи. — И передайте его светлости, что я сейчас же к нему присоединюсь.
Однако, к удивлению Софи, служанка не тронулась с места, а лишь посмотрела на Гарольда, ожидая его указаний. Виконт помедлил мгновение, глядя на поднос, как будто сомневался, стоит ли оказывать маркизу даже малую толику гостеприимства. Беспокойство виконта стало таким явным, что, когда он наконец движением руки отослал служанку, его жест казался нетерпеливым и даже грубым. Софи снова попыталась извиниться и уйти.
— Вы ведь не хотите, чтобы наш гость счел меня невежливой?
— Нет, конечно. Не смею причинять вам беспокойства.
Но виконт по-прежнему преграждал ей путь. Софи воспользовалась моментом, когда Гарольд отвернулся, и проскользнула к двери, удачно миновав выставленный вбок локоть кузена. Она находилась уже в холле и собиралась выходить, когда виконт осознал, что добыча ускользнула, и разразился проклятиями. Софи широко распахнула дверь и решительно направилась в сад.
Несмотря на то что Софи изо всех сил старалась сохранять спокойствие и невозмутимость, когда она поравнялась с Истлином, щеки ее пылали. Она с трудом поборола в себе желание прижать ладони к лицу. Если повезет, Истлин решит, что она так раскраснелась, потому что спешила как можно быстрее вернуться к нему.
— Милорд, — обратилась Софи к Истлину, который мгновенно поднялся со скамьи при виде ее. — Пожалуйста, не беспокойтесь. Прошу вас, садитесь. — Маркиз держал в руке стакан с лимонадом. Кувшин и второй стакан стояли на скамейке. — Надеюсь, лимонад вам по вкусу?
— Если вы имеете в виду, удалось ли напитку отбить вкус моего предложения, то, боюсь, здесь потребуется что-нибудь покрепче.
Софи отметила, что голос Истлина звучал очень хрипло. «Почему бы ему не отставить свой стакан и не выпить лимонад прямо из кувшина?» — подумала она.
— Мои слова прозвучали язвительно. — Софи старалась говорить как можно мягче. Легкая улыбка коснулась кончиков ее губ. — Глупо извиняться. Я ведь сделала так намеренно.
— Вы нисколько не задели меня.
Софи медленно опустилась на скамью. Стараясь вести себя как можно более непринужденно, она взяла стакан и налила себе лимонаду.
— Я ведь не хотела, чтобы вы делали мне предложение.
— Вы достаточно ясно дали мне это понять.
— И вы все-таки сделали его.
— Предложение было вопросом чести.
Софи не была уверена, что понимает ход его мыслей, но не стала допытываться. Обхватив стакан обеими ладонями, она глубоко вздохнула.
— А вы хорошо взвесили все последствия своего шага, милорд? Что, если я отвечу согласием?
Глава 2
Маркиз равнодушно пожал плечами:
— От города к окраине. Так обычно и происходит. Когда устраивается множество приемов по случаю трехлетней годовщины разгрома Наполеона при Ватерлоо, стоит ли удивляться, что такие новости разносятся быстрее чумы.
— Не слишком красивая метафора.
— Зато точная.
Софи не отрицала. С отсутствующим видом она собрала в горсть складки юбки чуть повыше колена, а затем вновь разгладила материю. Такая привычка сохранилась у нее с тех времен, когда Софи еще не была такой невозмутимой и нелюбопытной.
— Конечно, вы сказали им, что не обручены?
— Разумеется.
— И они поверили вам?
— Надеюсь.
— Так это не ваши друзья раздули слухи о нашей помолвке?
Истлин окинул Софи пронзительным взглядом.
— Вы так подумали?
— Мне приходила такая мысль в голову. — Леди Колли сделала паузу, чтобы позволить маркизу высказаться, но Истлин молчал.
Наконец Софи не выдержала:
— Я не права?
— Нет, вы не правы. — Теперь Ист выжидал, видя, что Софи готова задать следующий вопрос, но никак не может решиться.
Истлин вдруг поймал себя на том, что не может оторвать глаз от линии ее рта. Когда молчит, София ангельски хороша, подумал Ист. Или, правильнее сказать, дьявольски хороша.
«Какие еще сюрпризы способны преподнести эти губы, форма которых столь совершенна?» — спросил он себя.
Заметив, что Истлин изучает ее лицо, Софи еще больше смутилась.
— Вы обиделись на меня? — спросила она. Ист не сердился, но его вполне устраивало, чтобы Софи так думала. Возможно, она действительно ни в чем не замешана, как он и предполагал с самого начала. А вот чего он никак не мог знать, так это того, что она его заинтересует. Истлина действительно влекло к леди Софии. Он начинал понимать, что в ее обществе ему довольно трудно будет сохранять равновесие. Слишком легко ей удается выбить у него опору из-под ног. Маркиз перестал хмуриться и посмотрел в глаза Софи.
— Я прошу у вас прощения, — склонился он в вежливом поклоне.
— А ваши друзья? — осторожно вернулась к обсуждению проблемы леди Колли. — Вы верите в их непричастность?
— Вы имеете в виду, спросил ли я их, не они ли распускают слухи о нашей помолвке? Нет, я их не спрашивал. Полагаю, что знаю своих друзей достаточно хорошо. Шутка не в их стиле. Вы можете верить мне или нет.
— Я верю вам.
Истлин поднял брови в изумлении.
— Как? Неужели вы изменили свое мнение обо мне? Игрок, пьяница, убийца! Неужели вы отпустили мне все грехи?
— Вовсе нет, — ответила Софи с обезоруживающей откровенностью, — но я никогда не считала вас лжецом. Если я и имела какие-то сомнения, то вы довольно быстро их развеяли, откровенно и прямо ответив на мои вопросы.
Маркиз тихонько хмыкнул, вновь подумав о своем пистолете. В рассуждениях леди Софии присутствовала какая-то странная логика, которую ему не удавалось ухватить, а возможно, и не слишком хотелось.
— Значит, по-вашему, тот факт, что я признаю за собой недостатки, делает меня честным человеком?
— Да.
Истлин лег на спину и закрыл глаза.
— Милорд!
Голос Софи служил доказательством ее присутствия. Маркиз осторожно открыл один глаз, затем — второй.
— Вы совершенно непредсказуемы, леди София. Я упоминал об этом?
— Помнится, вы говорили, что меня нельзя назвать скучной. О непредсказуемости пока речь не шла.
Истлин скорчил гримасу. Теперь Софи легко и весело рядом с ним, и маркизу такое положение дел нравилось. Однако ему предстояло еще умерить шумиху вокруг фальшивой помолвки и оградить леди Софию от возможного скандала. Маркиз выпрямился и сел, а затем поднялся и предложил руку Софи, которая смотрела на него с некоторым удивлением.
— Не хотите ли прогуляться? — поинтересовался он. — После такого длинного путешествия верхом прогулка должна помочь мне собраться с мыслями.
— Но сад очень маленький, милорд, — предупредила Софи.
— А у меня не так уж и много мыслей.
Последнее замечание не вызвало улыбки Софи. Опираясь на руку маркиза, она поднялась. Истлин взял ее под руку, хотя и подозревал, что за ними наверняка наблюдает кто-нибудь из обитателей дома. И дело не в том, что нравственность леди Колли строго охранялась. Причина состояла в другом. Для родственников Софи ее «грехопадение» представлялось весьма желательным исходом, ибо могло заставить ее передумать и согласиться на замужество.
Ступая по узкой, покрытой щебнем тропинке, Истлин и леди София подошли к плетеной беседке, увитой розами. На какое-то мгновение их лица оказались в тени, недоступные солнечному свету. Пальцы девушки легко коснулись бархатных розовых лепестков.
— Вы собираетесь мне что-то сказать, не так ли? — осведомилась Софи, видя, что Истлин замедлил шаг.
— Я должен.
— В этом нет необходимости.
— А я думаю, есть. — Ист достаточно размышлял по дороге в Лондон, но так и не пришел ни к какому выводу. Сейчас он решил действовать вопреки принятому в дороге заключению. Леди София категорически не согласна. Но маркиз не желал выслушивать ее доводы, которые лишь причинили бы ему новую головную боль.
Софи глубоко вздохнула и мягко произнесла:
— Тогда говорите поскорее, милорд, чтобы можно было выпить чего-нибудь освежающего и избавиться от неприятного привкуса.
Истлин остановился и притянул девушку к себе.
— Вы должны смотреть мне в глаза, София, иначе как вы сможете узнать, говорю ли я правду?
Леди Колли взглянула в глаза маркизу. Он оказался на целую голову выше ее и так широк в плечах, что по сравнению с ним она выглядела совсем хрупкой. Стоя в кольце его сильных рук, Софи почувствовала себя защищенной.
— Начинайте, — подбодрила она его. — Ради нас обоих давайте поскорее покончим со всем.
Истлин кашлянул, прочищая горло и как бы добавляя торжественности последующим словам:
— Леди София, я смиренно прошу вас простить мне мою самонадеянность. Наше знакомство было недолгим, а наши редкие встречи в основном случайными, и я не решился бы заключить, что мы подходим друг другу. Но сегодня я имею все основания изменить свое мнение. Я абсолютно искренен, говоря, что вы сделаете меня самым счастливым мужчиной, если окажете мне честь и станете моей женой.
Софи молча смотрела на него. Истлин ждал ответа. На его верхней губе проступили капельки пота. Софи дугой изогнула бровь и продолжала молчать. Никто не посмел бы назвать маркиза трусом, но сейчас он почувствовал, как у него подгибаются колени. Наконец, сжалившись над ним, Софи произнесла:
— Простите, милорд, мне надо позаботиться об освежающих напитках.
Она высвободилась из его объятий и повернулась к нему спиной. София уже приближалась к боковому входу в дом, когда услышала, как Истлин крикнул ей вслед:
— Я хотел бы услышать ваш ответ.
Она остановилась, но не обернулась, и Истлин не смог заметить, как на лице девушки мелькнула печальная и неуверенная улыбка, словно гримаса боли.
Гарольд Колли, виконт Дансмор, вошел в холл, лишь только услышал, как в доме появилась Софи. Не считая нужным извиняться за подобную бесцеремонность, виконт сразу перешел к делу:
— Ну что? Он уже здесь? Пришел вынюхивать? Вы ворковали, прямо как два голубка.
— Вы следили за нами. — Софи не спрашивала, а утверждала. В ее голосе звучало легкое разочарование. Она ожидала, что Гарольд станет наблюдать за ее встречей с маркизом, но не думала, что он поведет себя столь бесцеремонно. Поистине, бесстыдства ему не занимать.
— Конечно, следил. Вы живете под моей крышей, и я несу за вас ответственность. Как еще я могу убедиться, что Истлин намерен соблюдать приличия?
— В таком случае вам известно, что он вел себя как джентльмен. — Софи повернулась, чтобы отправиться вниз, на кухню, но кузен крепко схватил ее за руку повыше локтя.
София не сделала попытки освободиться и намеренно не обращала внимания на пятерню виконта, грубо впивавшуюся в ее руку, так что костяшки пальцев побелели. Теперь еще несколько дней у нее останутся синяки на память о короткой встрече с кузеном. Она выдержала его пристальный неодобрительный взгляд.
— Я обещала нашему гостю чего-нибудь прохладительного, — известила Софи.
— Хорошо, сейчас. — Гарольд отпустил Софи, его рука безвольно упала вдоль тела. Он сжал челюсти и выпятил вперед подбородок. Теперь он говорил медленно, взвешивая каждое слово: — Я не люблю, когда меня вынуждают терять терпение. И вам, София, лучше не провоцировать меня.
Леди Колли промолчала. Гарольду невозможно объяснить, что Софи вовсе не собиралась выводить его из себя. Вспышки необузданного гнева раздражали виконта, потому что ему нравилось выглядеть в собственных глазах, да и в глазах окружающих, сдержанным и солидным. Если он принимал решения, то прежде их хорошо обдумывал и взвешивал, поэтому его суждения отличались разумностью и здравомыслием. Виконт считал, что все должны следовать его воле, подчиняясь его рассудительности и трезвости ума.
— Пожалуйста, простите меня, — опустила глаза София. Прошло три года с тех пор, как умер ее отец и она переехала жить в дом Гарольда и его семьи. За прожитые годы Софи успела усвоить, что помириться с Гарольдом очень легко — достаточно показать некоторую степень раскаяния. Она согласна принести извинения, чтобы успокоить кузена, даже если требовалось признать свою вину. — Просто вы меня испугали.
Гарольд только хмыкнул в ответ, принимая оправдания Софи. Он любил показать свою твердость и непреклонность. Вынужденное подглядывание из окна очень его унизило.
— Я хотел бы получить ответ! — злобно сверкнул он глазами.
— Милорд Истлин также хотел бы.
Гарольду показалось, что в тоне Софи прозвучали дерзкие нотки, но на сей раз он предпочел их не заметить. Примерно месяц назад, когда отец виконта небрежно осведомился о Софи, Гарольд ответил ему, что леди Колли — весьма разумная женщина, возможно, самая здравомыслящая среди представительниц своего пола. Софи послушна, ее можно считать подходящей компанией для баронессы, и она хорошо влияет на детей. Софи ничем его не обременяет, заявил графу Гарольд, и сама она, несомненно, предпочтет жизнь в Лондоне пребыванию в Тремонт-Парке вместе с графом. А поскольку граф Тремонт все равно не собирался держать при себе Софи больше двух недель, он легко согласился, чтобы она оставалась в городе. Вблизи лондонского света для нее все-таки еще сохранялась возможность найти себе подходящую партию.
Вот почему виконта Дансмора вывело из себя неожиданное неповиновение Софи в вопросе, связанном с маркизом Истлином. Она не просто отказалась поступить так, как ей сказали, не посчитавшись с чувствами своего кузена, но, по сути, доказала, что виконт не слишком хорошо разбирается в людских характерах. И с последним обстоятельством виконту особенно трудно смириться.
— Пожалуйста, кузен, — попросила Софи. — Его светлость будет в недоумении, что могло случиться со мной. Наверное, он уже сомневается, что я вообще вернусь в сад.
Гарольд проводил Софи в боковую гостиную, откуда сам недавно наблюдал за приездом Истлина. Затем позвонил дворецкому и позволил Софи заказать лимонад для себя и своего гостя. Как только они оказались одни, Гарольд внезапно вновь атаковал Софи.
— Что именно сказал маркиз?
— Он сказал, что вполне искренен в своих чувствах и что я могла бы составить его счастье, согласившись стать его женой. Вполне расхожая фраза, не так ли? То же самое говорил мне и лорд Эдимон, когда настойчиво делал предложение. И Хамфри Белл. Похоже, этому их учат в Итоне и Харроу, как вы считаете?
Гарольд счел последнюю реплику неуместной шуткой и недовольно поморщился:
— Я не знал, что раньше вам уже делали предложение, Софи. Вы никогда не упоминали о таких фактах.
Возможно, если бы она поделилась с ним, он оказался бы готов к маленькому мятежу с Истлином, подумала девушка.
Софи с опозданием поняла, что, возможно, Гарольд, будучи лишен воображения, и сам использовал похожую формулу, когда просил руки Абигайл. Кажется, она опять невольно оскорбила его. В последние, дни подобное стало происходить слишком часто.
— Эдимон обращался ко мне до того, как умер мой отец, хотя, я полагаю, его сиятельство знал, что ждать осталось недолго. Мистер Белл приходил потом, когда было еще не вполне ясно, куда мне предстоит отправиться.
Софи собиралась сказать виконту, что ничуть не жалеет об отказе обоим поклонникам, но тут появилась служанка с подносом, на котором стояли стаканы и кувшин с лимонадом.
— Отнесите все в сад, — попросила Софи. — И передайте его светлости, что я сейчас же к нему присоединюсь.
Однако, к удивлению Софи, служанка не тронулась с места, а лишь посмотрела на Гарольда, ожидая его указаний. Виконт помедлил мгновение, глядя на поднос, как будто сомневался, стоит ли оказывать маркизу даже малую толику гостеприимства. Беспокойство виконта стало таким явным, что, когда он наконец движением руки отослал служанку, его жест казался нетерпеливым и даже грубым. Софи снова попыталась извиниться и уйти.
— Вы ведь не хотите, чтобы наш гость счел меня невежливой?
— Нет, конечно. Не смею причинять вам беспокойства.
Но виконт по-прежнему преграждал ей путь. Софи воспользовалась моментом, когда Гарольд отвернулся, и проскользнула к двери, удачно миновав выставленный вбок локоть кузена. Она находилась уже в холле и собиралась выходить, когда виконт осознал, что добыча ускользнула, и разразился проклятиями. Софи широко распахнула дверь и решительно направилась в сад.
Несмотря на то что Софи изо всех сил старалась сохранять спокойствие и невозмутимость, когда она поравнялась с Истлином, щеки ее пылали. Она с трудом поборола в себе желание прижать ладони к лицу. Если повезет, Истлин решит, что она так раскраснелась, потому что спешила как можно быстрее вернуться к нему.
— Милорд, — обратилась Софи к Истлину, который мгновенно поднялся со скамьи при виде ее. — Пожалуйста, не беспокойтесь. Прошу вас, садитесь. — Маркиз держал в руке стакан с лимонадом. Кувшин и второй стакан стояли на скамейке. — Надеюсь, лимонад вам по вкусу?
— Если вы имеете в виду, удалось ли напитку отбить вкус моего предложения, то, боюсь, здесь потребуется что-нибудь покрепче.
Софи отметила, что голос Истлина звучал очень хрипло. «Почему бы ему не отставить свой стакан и не выпить лимонад прямо из кувшина?» — подумала она.
— Мои слова прозвучали язвительно. — Софи старалась говорить как можно мягче. Легкая улыбка коснулась кончиков ее губ. — Глупо извиняться. Я ведь сделала так намеренно.
— Вы нисколько не задели меня.
Софи медленно опустилась на скамью. Стараясь вести себя как можно более непринужденно, она взяла стакан и налила себе лимонаду.
— Я ведь не хотела, чтобы вы делали мне предложение.
— Вы достаточно ясно дали мне это понять.
— И вы все-таки сделали его.
— Предложение было вопросом чести.
Софи не была уверена, что понимает ход его мыслей, но не стала допытываться. Обхватив стакан обеими ладонями, она глубоко вздохнула.
— А вы хорошо взвесили все последствия своего шага, милорд? Что, если я отвечу согласием?
Глава 2
Никогда прежде лорд Истлин не испытывал подобной растерянности. Леди София Колли могла поставить в тупик кого угодно. Истлину доводилось улаживать территориальные споры между целыми государствами, и они сейчас казались ему куда менее хлопотными, чем переговоры с Софи. Теперь же речь шла о его собственном «территориальном суверенитете», и сидящая перед ним женщина ничем не напоминала тех бесстрастных государственных мужей, искушенных в нюансах дипломатического искусства, с которыми он привык иметь дело.
Судя по легкой улыбке, игравшей на губах Софи, она явно получала удовольствие от замешательства маркиза. Красивые черты лица лорда Истлина хранили невозмутимость, но продолжительное молчание в ответ на вопрос леди Колли оказалось красноречивее слов и выдавало его с головой.
— Какое счастье, что под вами прочная скамья, — насмешливо вымолвила Софи.
Проницательное замечание Софи не облегчило положения маркиза. Он и в самом деле готов был рухнуть под тяжестью удара, если бы не каменные херувимы, вовремя подставившие свои плечи. Удивительно, как ей удавалось выбить его из равновесия и как ловко она рассчитывала свои уколы. Нужно учесть на будущее, а сейчас как можно быстрее следовало ответить на вопрос, который она задала.
— Естественно, я действовал обдуманно. Разве я не сказал, что вы сделаете меня самым счастливым мужчиной, если окажете мне честь и станете моей женой?
Теперь Софи казалась серьезной, хотя и продолжала улыбаться.
— Мне бы следовало сказать «да». Не в ответ на ваш последний вопрос, а в ответ на ваше предложение. Это лучше всего помогло бы доказать, как вы не правы, хотя и заняло бы очень много времени. Но, боюсь, такой способ преподать вам урок слишком серьезно отразился бы и на моей жизни. А я чересчур эгоистична, чтобы променять собственное благополучие на возможность разрушить вашу жизнь. Вы действительно повели себя сегодня весьма благородно, сделав мне предложение. Весьма дурно было бы дразнить вас. Я не стану отвечать вам согласием, когда вы так явно надеетесь на отказ. Но хотя и признаю жестокость своего поступка, ничуть о нем не жалею. Вы это заслужили, милорд.
Софи взглянула в лицо Истлину. Он не пытался возражать леди Колли и молча принял ее упреки. Подобная реакция обескуражила Софи, и она продолжила чуть менее уверенно:
— Вы говорили о своем счастье, но ни слова не сказали о моем. В самом деле, у вас ведь нет ни малейшего представления о том, что могло бы сделать меня счастливой. Как вы сами заметили, мы едва знакомы. Вряд ли наша встреча сегодня утром изменила ваше отношение ко мне. По крайней мере вы меня не убедили.
Ист заметил, что яркий румянец на щеках Софи побледнел. Теперь чувства девушки выдавал лишь блеск глаз. Слова Софи больно задели маркиза, но, казалось, она от них не испытывала никакого удовольствия. На губах ее вновь появилась странная улыбка, выражающая то ли сожаление, то ли замешательство. Софи выглядела почти печальной. Возможно, она чувствовала неловкость из-за неуклюжего предложения Иста или ее смущала необходимость продолжать обсуждать неприятную тему.
Истлин поставил пустой стакан на поднос между собой и девушкой. Он медлил, пытаясь подобрать нужные слова. Ничего не приходило ему в голову. Вряд ли бы Софи понравилось, если бы Истлин сказал, что ему пришлось в очередной раз изменить мнение о ней, что он никогда не предполагал в ней подобной смелости.
— Конечно, вы правы, — согласился он наконец. — Я не принял во внимание ваши чувства, говоря о женитьбе. Я думал главным образом о нашей уже свершившейся благодаря слухам помолвке. По-видимому, тот факт, что за последние девять дней мы стали главной сенсацией в жизни светского общества, не произвел на вас ни малейшего впечатления.
— Вы правы, — подтвердила Софи, — но и вы должны признать, что поспешная женитьба не сможет прекратить пересуды вокруг нас.
— Боюсь снова вас оскорбить, но посмею сказать, что я вовсе не предлагал действовать скоропалительно.
— Продолжительное ухаживание? Но оно станет для вас чистой мукой, просто агонией.
Истлин улыбнулся, вопросительно изогнув темную бровь.
— Агонией? Ну, слишком сильно сказано, вы не считаете?
— В таком случае агонией для меня.
— Умоляю вас, не следует щадить мои чувства.
Софи неожиданно поняла, что Истлин вовсе не оскорблен или обижен — он откровенно забавлялся.
— Вы все еще смеетесь надо мной, — тихо произнесла она, отводя глаза, чтобы маркиз не заметил, как сильно задел ее.
— Все еще? — Истлин попытался поймать взгляд Софи, но она старательно отворачивалась. В ее утверждении не чувствовалось и намека на упрек. Леди Колли просто произнесла вслух то, о чем подумала. — Мне и в голову не приходило смеяться над вами. Совсем наоборот. Вы заставили меня посмеяться над самим собой. Стоило мне вознестись и надуться от самодовольства, как вы тотчас опустили меня на землю. Моим друзьям очень бы понравилась ваша реакция. Они никогда не упускают возможности проделать со мной то же самое.
Софи настороженно взглянула на маркиза, раздумывая, так ли он искренен.
— В таком случае, милорд, вам, должно быть, здорово достается. Вы всегда смеетесь в компании своих друзей.
Истлин серьезно задумался.
— Не всегда, но довольно часто. Знаете, так обычно бывает, когда старые друзья собираются вместе.
Софи кивнула. Судя по всему, друзья занимали значительное место в жизни маркиза, и если бы он догадался, что у Софи нет друзей, он обязательно почувствовал бы к ней жалость. Одна даже мысль о подобном ранила ее невыносимо.
— Вы подумали, что моих друзей позабавил слух о нашей помолвке? — спросил Истлин, внимательно глядя на Софи.
Когда она кивнула в ответ, маркиз уловил легкую нерешительность, как будто девушка не хотела выдавать своих чувств и боялась обнаружить их своим маленьким признанием.
— Вы отчасти правы, — улыбнулся Ист и заметил, как сразу смутилась его собеседница, — но они посмеялись над тем затруднительным положением, в которое попал я. Они никогда бы не стали смеяться над вами, леди София. Напротив, они бы искренне вам посочувствовали.
— Я не верю вам.
Ист в ответ лишь пожал плечами.
— Значит, вы изменили свое мнение обо мне как о честном человеке?
— Хорошо, — согласилась наконец Софи, выдержав паузу, — но, надеюсь, вы не станете отрицать, что их реакция не делает чести ни одному из нас.
— Ну, в ней можно винить одного лишь меня, — невозмутимо ответил маркиз.
Софи почувствовала, как уголки ее рта предательски дрогнули, и ей пришлось приложить все усилия, чтобы не улыбнуться.
— А я вовсе не нуждаюсь в сочувствии ваших друзей, — холодно заявила девушка, гордо вскинув подбородок.
— Я непременно поставлю их в известность о ваших словах. Они узнают правду как можно скорее.
— Что, собственно, вы имеете в виду?
От Истлина не укрылась мгновенная перемена в поведении Софи. Воинственно поднятый кверху подбородок опустился, а из голоса исчезли ледяные нотки.
— Возможно, мне не следовало давать так много пищи вашему воображению и бросать вызов вашей проницательности, — миролюбиво заверил Ист. — Я просто не подумал, что следовало кое-что разъяснить.
— Но вы ведь не собираетесь и в самом деле представить меня своим друзьям? Или их мне? Да и зачем?
— Да ни за чем. Просто так принято в обществе. Люди знакомятся друг с другом. Обмениваются ничего не значащими любезностями. Если никто не станет прилагать такого рода усилий, боюсь, всей нашей цивилизации придет конец.
Истлин испытующе взглянул на Софи.
— Только не вздумайте говорить, что хотели бы положить конец человеческой цивилизации. Она и так достаточно хрупка и уязвима. Один неверный шаг, и… — Голос Истлина снизился до шепота. Он поднял руки вверх, изображая полнейшую беспомощность.
— Как вам не стыдно, — сердито отозвалась Софи.
— Увы!
— Вы способны вывести из себя даже святого.
— Вы очень добры ко мне, — улыбнулся Ист.
Софи медленно покачала головой. Она рассердилась, но не чувствовала себя побежденной.
— Как прикажете вас понимать, милорд. И умоляю, не говорите больше, что я смогла бы составить ваше счастье. У меня нет никакого желания выставить вас дураком.
— Повтори-ка еще раз, — попросил Джон Блэквуд, одаривая своего гостя кривой усмешкой и сдерживаясь, чтобы не рассмеяться во весь голос. — Леди сказала, что выставила бы тебя дураком?
— Возможно, ее слова и прозвучали забавно, когда я вам об этом рассказал в первый раз, — сухо заметил Истлин, — но при повторении шутка не кажется мне такой смешной.
Теперь полковник уже не пытался скрыть улыбку.
— Прости, если я с тобой не соглашусь. Звучит чертовски комично. У нее настоящий талант, у этой леди Софии. Она, безусловно, заслуживает внимания. Я бы на твоем месте не дал ей так легко ускользнуть.
Истлин медленно опустился в кресло напротив полковника. Расставшись с Софи, Ист направился прямо в свой лондонский дом на Эверли-сквер. Там он сбросил с себя грязную одежду и погрузился в ванну. Теперь, полностью переодетый, он сидел в кабинете полковника и, слегка сутулясь, разглядывал свои длинные ноги, вытянув их перед собой. Его начищенные сапоги блестели. Бриджи были тщательно выглажены. Медные пуговицы на жилете сияли. Элегантный сюртук выглядел очень эффектно на широких плечах маркиза. Довершал картину свободно повязанный галстук. Впечатление легкого и небрежного изящества достигалось напряженными усилиями его камердинера Сэмпсона, который требовал от своего хозяина беспрекословного подчинения и на несколько минут буквально завладевал им.
Маркиз не был щеголем и не слишком беспокоился о своем гардеробе, предоставляя заботу о нем Сэмпсону. Той небрежной элегантностью, отличавшей его манеру одеваться, Истлин был обязан ему. Но на сей раз он весьма серьезно отнесся к своему наряду. И все из-за Софи, которая оставила неизгладимый след в его душе.
Судя по легкой улыбке, игравшей на губах Софи, она явно получала удовольствие от замешательства маркиза. Красивые черты лица лорда Истлина хранили невозмутимость, но продолжительное молчание в ответ на вопрос леди Колли оказалось красноречивее слов и выдавало его с головой.
— Какое счастье, что под вами прочная скамья, — насмешливо вымолвила Софи.
Проницательное замечание Софи не облегчило положения маркиза. Он и в самом деле готов был рухнуть под тяжестью удара, если бы не каменные херувимы, вовремя подставившие свои плечи. Удивительно, как ей удавалось выбить его из равновесия и как ловко она рассчитывала свои уколы. Нужно учесть на будущее, а сейчас как можно быстрее следовало ответить на вопрос, который она задала.
— Естественно, я действовал обдуманно. Разве я не сказал, что вы сделаете меня самым счастливым мужчиной, если окажете мне честь и станете моей женой?
Теперь Софи казалась серьезной, хотя и продолжала улыбаться.
— Мне бы следовало сказать «да». Не в ответ на ваш последний вопрос, а в ответ на ваше предложение. Это лучше всего помогло бы доказать, как вы не правы, хотя и заняло бы очень много времени. Но, боюсь, такой способ преподать вам урок слишком серьезно отразился бы и на моей жизни. А я чересчур эгоистична, чтобы променять собственное благополучие на возможность разрушить вашу жизнь. Вы действительно повели себя сегодня весьма благородно, сделав мне предложение. Весьма дурно было бы дразнить вас. Я не стану отвечать вам согласием, когда вы так явно надеетесь на отказ. Но хотя и признаю жестокость своего поступка, ничуть о нем не жалею. Вы это заслужили, милорд.
Софи взглянула в лицо Истлину. Он не пытался возражать леди Колли и молча принял ее упреки. Подобная реакция обескуражила Софи, и она продолжила чуть менее уверенно:
— Вы говорили о своем счастье, но ни слова не сказали о моем. В самом деле, у вас ведь нет ни малейшего представления о том, что могло бы сделать меня счастливой. Как вы сами заметили, мы едва знакомы. Вряд ли наша встреча сегодня утром изменила ваше отношение ко мне. По крайней мере вы меня не убедили.
Ист заметил, что яркий румянец на щеках Софи побледнел. Теперь чувства девушки выдавал лишь блеск глаз. Слова Софи больно задели маркиза, но, казалось, она от них не испытывала никакого удовольствия. На губах ее вновь появилась странная улыбка, выражающая то ли сожаление, то ли замешательство. Софи выглядела почти печальной. Возможно, она чувствовала неловкость из-за неуклюжего предложения Иста или ее смущала необходимость продолжать обсуждать неприятную тему.
Истлин поставил пустой стакан на поднос между собой и девушкой. Он медлил, пытаясь подобрать нужные слова. Ничего не приходило ему в голову. Вряд ли бы Софи понравилось, если бы Истлин сказал, что ему пришлось в очередной раз изменить мнение о ней, что он никогда не предполагал в ней подобной смелости.
— Конечно, вы правы, — согласился он наконец. — Я не принял во внимание ваши чувства, говоря о женитьбе. Я думал главным образом о нашей уже свершившейся благодаря слухам помолвке. По-видимому, тот факт, что за последние девять дней мы стали главной сенсацией в жизни светского общества, не произвел на вас ни малейшего впечатления.
— Вы правы, — подтвердила Софи, — но и вы должны признать, что поспешная женитьба не сможет прекратить пересуды вокруг нас.
— Боюсь снова вас оскорбить, но посмею сказать, что я вовсе не предлагал действовать скоропалительно.
— Продолжительное ухаживание? Но оно станет для вас чистой мукой, просто агонией.
Истлин улыбнулся, вопросительно изогнув темную бровь.
— Агонией? Ну, слишком сильно сказано, вы не считаете?
— В таком случае агонией для меня.
— Умоляю вас, не следует щадить мои чувства.
Софи неожиданно поняла, что Истлин вовсе не оскорблен или обижен — он откровенно забавлялся.
— Вы все еще смеетесь надо мной, — тихо произнесла она, отводя глаза, чтобы маркиз не заметил, как сильно задел ее.
— Все еще? — Истлин попытался поймать взгляд Софи, но она старательно отворачивалась. В ее утверждении не чувствовалось и намека на упрек. Леди Колли просто произнесла вслух то, о чем подумала. — Мне и в голову не приходило смеяться над вами. Совсем наоборот. Вы заставили меня посмеяться над самим собой. Стоило мне вознестись и надуться от самодовольства, как вы тотчас опустили меня на землю. Моим друзьям очень бы понравилась ваша реакция. Они никогда не упускают возможности проделать со мной то же самое.
Софи настороженно взглянула на маркиза, раздумывая, так ли он искренен.
— В таком случае, милорд, вам, должно быть, здорово достается. Вы всегда смеетесь в компании своих друзей.
Истлин серьезно задумался.
— Не всегда, но довольно часто. Знаете, так обычно бывает, когда старые друзья собираются вместе.
Софи кивнула. Судя по всему, друзья занимали значительное место в жизни маркиза, и если бы он догадался, что у Софи нет друзей, он обязательно почувствовал бы к ней жалость. Одна даже мысль о подобном ранила ее невыносимо.
— Вы подумали, что моих друзей позабавил слух о нашей помолвке? — спросил Истлин, внимательно глядя на Софи.
Когда она кивнула в ответ, маркиз уловил легкую нерешительность, как будто девушка не хотела выдавать своих чувств и боялась обнаружить их своим маленьким признанием.
— Вы отчасти правы, — улыбнулся Ист и заметил, как сразу смутилась его собеседница, — но они посмеялись над тем затруднительным положением, в которое попал я. Они никогда бы не стали смеяться над вами, леди София. Напротив, они бы искренне вам посочувствовали.
— Я не верю вам.
Ист в ответ лишь пожал плечами.
— Значит, вы изменили свое мнение обо мне как о честном человеке?
— Хорошо, — согласилась наконец Софи, выдержав паузу, — но, надеюсь, вы не станете отрицать, что их реакция не делает чести ни одному из нас.
— Ну, в ней можно винить одного лишь меня, — невозмутимо ответил маркиз.
Софи почувствовала, как уголки ее рта предательски дрогнули, и ей пришлось приложить все усилия, чтобы не улыбнуться.
— А я вовсе не нуждаюсь в сочувствии ваших друзей, — холодно заявила девушка, гордо вскинув подбородок.
— Я непременно поставлю их в известность о ваших словах. Они узнают правду как можно скорее.
— Что, собственно, вы имеете в виду?
От Истлина не укрылась мгновенная перемена в поведении Софи. Воинственно поднятый кверху подбородок опустился, а из голоса исчезли ледяные нотки.
— Возможно, мне не следовало давать так много пищи вашему воображению и бросать вызов вашей проницательности, — миролюбиво заверил Ист. — Я просто не подумал, что следовало кое-что разъяснить.
— Но вы ведь не собираетесь и в самом деле представить меня своим друзьям? Или их мне? Да и зачем?
— Да ни за чем. Просто так принято в обществе. Люди знакомятся друг с другом. Обмениваются ничего не значащими любезностями. Если никто не станет прилагать такого рода усилий, боюсь, всей нашей цивилизации придет конец.
Истлин испытующе взглянул на Софи.
— Только не вздумайте говорить, что хотели бы положить конец человеческой цивилизации. Она и так достаточно хрупка и уязвима. Один неверный шаг, и… — Голос Истлина снизился до шепота. Он поднял руки вверх, изображая полнейшую беспомощность.
— Как вам не стыдно, — сердито отозвалась Софи.
— Увы!
— Вы способны вывести из себя даже святого.
— Вы очень добры ко мне, — улыбнулся Ист.
Софи медленно покачала головой. Она рассердилась, но не чувствовала себя побежденной.
— Как прикажете вас понимать, милорд. И умоляю, не говорите больше, что я смогла бы составить ваше счастье. У меня нет никакого желания выставить вас дураком.
— Повтори-ка еще раз, — попросил Джон Блэквуд, одаривая своего гостя кривой усмешкой и сдерживаясь, чтобы не рассмеяться во весь голос. — Леди сказала, что выставила бы тебя дураком?
— Возможно, ее слова и прозвучали забавно, когда я вам об этом рассказал в первый раз, — сухо заметил Истлин, — но при повторении шутка не кажется мне такой смешной.
Теперь полковник уже не пытался скрыть улыбку.
— Прости, если я с тобой не соглашусь. Звучит чертовски комично. У нее настоящий талант, у этой леди Софии. Она, безусловно, заслуживает внимания. Я бы на твоем месте не дал ей так легко ускользнуть.
Истлин медленно опустился в кресло напротив полковника. Расставшись с Софи, Ист направился прямо в свой лондонский дом на Эверли-сквер. Там он сбросил с себя грязную одежду и погрузился в ванну. Теперь, полностью переодетый, он сидел в кабинете полковника и, слегка сутулясь, разглядывал свои длинные ноги, вытянув их перед собой. Его начищенные сапоги блестели. Бриджи были тщательно выглажены. Медные пуговицы на жилете сияли. Элегантный сюртук выглядел очень эффектно на широких плечах маркиза. Довершал картину свободно повязанный галстук. Впечатление легкого и небрежного изящества достигалось напряженными усилиями его камердинера Сэмпсона, который требовал от своего хозяина беспрекословного подчинения и на несколько минут буквально завладевал им.
Маркиз не был щеголем и не слишком беспокоился о своем гардеробе, предоставляя заботу о нем Сэмпсону. Той небрежной элегантностью, отличавшей его манеру одеваться, Истлин был обязан ему. Но на сей раз он весьма серьезно отнесся к своему наряду. И все из-за Софи, которая оставила неизгладимый след в его душе.