Гудмэн Джо. Все, что мне нужно

   Тогда она решила, что и в них нет ничего особо интересного.
   Никто потом долго не целовал Софи, кроме кузена Гарольда в день ее тринадцатилетия. Оба знали, что им предстоит связать себя узами брака в интересах семьи. В те времена отец еще был здоров и полон сил, а отец Гарольда подумывал женить сына на ней, чтобы не распроститься с титулом.
   Слава Богу, поцелуй длился недолго. Язык Гарольда, толстый и какой-то кислый на вкус, вызвал у Софи чувство омерзения, хотя Гарольду, по-видимому, пережитое ощущение оказалось вполне по душе. Он продолжал всюду таскаться за Софи, и чтобы он отстал, она позволила ему вновь поцеловать себя. Но когда кузен попробовал просунуть свой противный язык между ее стиснутыми от отвращения зубами, она укусила eго до крови. Потом ей здорово досталось от отца Гарольда.
   Лорд Эдимон позволил себе прижаться ртом к ее губам сразу, как только сделал ей предложение. Если у леди Колли еще оставались какие-то сомнения в отношении того, подходят ли они с Эдимоном друг другу, то они окончательно развеялись, когда его светлость со страшной силой вдавил свои губы в ее рот, заставив Софи поморщиться от боли. Хамфри Белл, второй из ее поклонников, издавал такие громкие чмокающие звуки, запечатлевая на губах Софи свой слюнявый отвратительный поцелуй, что они продолжали преследовать Софи еще долгое время после того, как она оттолкнула от себя незадачливого ухажера.
   Слишком больно. Слишком слюняво. Слишком громко. Слишком противно. И все вместе ужасно глупо. Поэты заблуждались или сами были обмануты, решила Софи. В нелепом ритуале поцелуя нет ничего приятного, хотя ему и посвящено великое множество сонетов.
   Как ни странно, теперь леди Колли пришлось пересмотреть свое мнение.
   Истлин целовал ее медленно, как будто пробуя на вкус и смакуя редкое лакомство. Прикосновение его губ, нежное и страстное, вызвало у Софи удивительное чувство, как будто она зрелый плод, наливающийся соком, готовым вот-вот брызнуть.
   Истлин крепко держал ее в объятиях, и Софи подумала, что расстояние, сохраняющееся между ними, хорошо рассчитано, чтобы не дать ей упасть, если вдруг она потеряет сознание. Неожиданно она поймала себя на том, что, оказывается, он очень силен, хотя ему удается искусно сдерживать свою силу. У него такие широкие плечи, что рядом с ним чувствуешь себя в полной безопасности. Кажется, он всегда готов взять тебя под свою защиту. Он гораздо выше Софи, но она не испытала ни малейшего неудобства, когда он целовал ее. Гораздо позже она поняла, что ему пришлось отступить почти к самому письменному столу и наклониться, чтобы она не ощущала неудобства. Софи знала только одно — целовать его так же просто и естественно, как дышать.
   Внезапно ее бросило в жар. Она почувствовала, как ее тело отзывается на поцелуй, как пульсирует кровь, посылая горячие волны желания. Ее веки вдруг налились тяжестью. Сейчас она не смогла бы уже поднять ресниц.
   С чувством неясной тревоги и томления она склонилась на плечо к Истлину. Их объятие стало чуть более тесным.
   Ей показалось, что она слабеет в его руках, тает как воск. Софи охватила дрожь. Теперь Гейбриелу приходилось поддерживать ее, потому что она сама уже не могла держаться на ногах.
   Софи испытала экстаз в его объятиях, и не в момент интимной близости, а во время поцелуя. «Может быть, в этом состоял промысел Божий, что Софи оказалась взаперти у себя в комнате?» — подумал Истлин.
   Он слегка выпрямился и внимательно оглядел ее. На его губах заиграла улыбка. Теперь рукава шелкового платья Софи успели пропитаться ее теплом и запахом ее тела.
   Софи смотрела на маркиза во все глаза. Ее влажные губы оставались приоткрыты. Она шумно втянула в себя воздух.
   — Мы больше не будем так делать, — проговорила она. В ее голосе слышалась мольба.
   — Нет, — подтвердил он. — Не будем.
   Леди Колли, продолжая оставаться в странном оцепенении, медленно кивнула.
   — Вам лучше сейчас уйти.
   — Думаю, ты права. — Тем не менее Ист не сделал ни одного шага по направлению к двери. Как он мог уйти, если она смотрела на него такими глазами, как будто хотела проглотить его целиком?
   — Софи?
   — М-м? — промычала Софи.
   Ист не отрываясь смотрел на ее губы. Ему едва удавалось преодолеть искушение поцеловать ее вновь.
   — Ты мне так и не сказала, почему разрешила мне войти к тебе сегодня ночью.
   — Разве вы не просили меня впустить вас? Или я ошибаюсь?
   — Просил.
   — Так вы хотели, чтобы я вам отказала?
   — Вовсе нет. Я хотел, чтобы ты разрешила мне войти, но все же ожидал услышать «нет».
   — Ну да, просто я бесконечно устала делать то, что от меня ожидают. Недавно я пришла к очень печальной мысли, милорд. Я подумала, что слаба духом. Всегда неприятно узнать о себе, что главной чертой твоего характера является трусость. Мне захотелось опровергнуть такое мнение о себе и поступить наперекор.
   Теперь Истлин просто не мог уйти. Софи обратила против него его же собственное оружие.
   — То есть ты хочешь сказать, что намеревалась испытать на мне свою храбрость?
   Софи помедлила, прежде чем ответить.
   — Да. Пожалуй.
   Ее слова прозвучали с обезоруживающей искренностью.
   — Я думаю, леди София, — ответил Ист, — все зависит от того, являюсь ли я последним в длинном параде тех, кто посещает вашу спальню, или же единственным.
   — Звучит по меньшей мере нелепо. Вы только что согласились, что мы не будем заниматься подобным впредь. Так какая разница, единственный вы или же один из многих?
   — Думаю, мне лучше уйти, — сказал он, подавляя в себе желание сомкнуть руки на горле Софи.
   Леди Колли слегка кивнула в ответ, надеясь, что он сейчас же уйдет и не заметит, как близка она к тому, чтобы расплакаться. Он, наверное, и не задумывался, каково это, когда сначала тебя внимательнейшим образом изучают, а потом подвергают самому настоящему допросу.
   Истлин помедлил еще немного, никак не решаясь уйти. Наконец он повернулся к двери.
   — Доброй ночи, Софи, — произнес он и ушел.
 
   Тремонт-Парк располагался на мягком пологом холме к северо-западу от Лондона. Дорога к нему, длинная и извилистая, причудливыми изгибами опоясывала холм, и прежде чем удавалось их преодолеть, сама большая усадьба открывалась глазам путника трижды, и каждый раз с разных сторон. Владельцы имения собирались проложить более прямой маршрут взамен старой кружной дороги. Такие планы вынашивались не один год, но тормозила дело большая стоимость строительства. Существовала еще одна причина. Никто из хозяев Тремонт-Парка не хотел, чтобы имение сразу представало перед посторонними, которые пожелали бы явиться без приглашения. Почти из каждой комнаты в доме, за исключением разве что помещений, выходящих окнами на задний двор, открывался вид на дорогу, и любой приближающийся к усадьбе экипаж легко просматривался с расстояния по меньшей мере пяти миль. Если вдобавок вооружиться подзорной трубой, то можно без труда разглядеть опознавательный знак на дверце кареты. Не одно поколение графов Тремонтов пользовалось подобным преимуществом, чтобы вовремя ускользнуть из дома. Таким образом им удавалось избежать встречи с кредиторами, нахлебниками, родителями жены, а в одном примечательном случае — и с королевским кортежем.
   Софи сидела за маленьким столиком, покрытым белой льняной скатертью, поверх нее — золотой парчовой салфеткой с крупными тяжелыми кистями. На столе стояла тарелка с тонко нарезанными ломтиками огурцов и помидоров, а также крошечными аккуратными сандвичами. Софи оценила искусство заботливой миссис Бил, постаравшейся придать как можно более привлекательный вид ее скромной трапезе, но лишь отпила глоток чаю, а сандвичи скормила птицам.
   Летние дни становились все короче, предвещая скорый приход сентября. Софи решила посвятить время своему дневнику. Она откинулась на спинку массивного кресла и подтянула к себе колени, чтобы удобнее устроить на них дневник.
   В задумчивости она провела кончиком пера по губам. Стоит ли описывать скандал, который сегодня утром учинил Тремонт в приступе ярости? Как показалось Софи, граф приступил к завтраку во вполне благодушном настроении. Тремонту только что принесли вчерашнюю газету и подали его обычный завтрак — яичницу с помидорами. Вопреки обыкновению граф не высказывал никаких язвительных замечаний по поводу газетных новостей.
   Софи осталась довольна, что завтрак проходит тихо. Меньше всего ей хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Она предпочла бы принимать пищу у себя в комнате, если бы Тремонт не настаивал на том, чтобы она составляла ему компанию за столом. Он редко приглашал племянницу к участию в разговоре. Заставляя Софи присутствовать на их совместных трапезах, он лишь стремился подчинить ее волю своей.
   Неожиданно Тремонт с силой хлопнул газетой по краю стола, заставив вздрогнуть Софи и лакеев.
   — Невежа! — закричал граф, вскакивая из-за стола.
   Софи смотрела на Тремонта во все глаза, а лакеи обратились в слух.
   — Нахал! Выскочка! Мы же договаривались! Сердце Софи тревожно забилось. Внезапно на нее напала икота, и Софи прикрыла рот рукой.
   Тремонт свернул газету в трубочку и тряс ею перед носом леди Колли.
   — Готов поклясться, ты будешь довольна. Я-то знаю, что он тебе нравится.
   — Что случилось, милорд? — Софи постаралась ничем не выдать своих чувств.
   — Ты еще спрашиваешь? Я бы ничуть не удивился, если бы узнал, что упоминаемый им план вы состряпали вместе. — Тремонт обогнул стол и швырнул газету Софи на тарелку. — Почитай-ка сама. Он выставил меня на посмешище! И если я узнаю, что ты действовала заодно с ним, я вышвырну тебя из дома.
   Софи взяла в руки газету и, прежде чем развернуть, аккуратно стряхнула с нее остатки яичницы.
   — И не думай, что ты сможешь просить моего сына о помощи. Гарольд и пальцем не пошевелит ради тебя, после того как узнает о твоем очередном вероломстве! Вот! — С оскорбленным видом граф ткнул пальцем в колонку. — Полюбуйся, что натворил твой подонок!
   Софи начала читать.
   Упомянутый Тремонтом «подонок», как убедилась Софи, женился. Всего два дня назад. Выбор даты сам по себе достаточно примечателен, если учесть, что ровно за три дня до свадебной церемонии леди София согласилась наконец принять предложение этого «выскочки и нахала» — и составить его счастье.
   Совершенно ясно, что их брак с «негодяем» главным образом составил бы счастье Тремонта, но никак не ее собственное или ее незадачливого жениха.
   Да, решила Софи, обмакнув перо в чернильницу, пожалуй, именно так она все и опишет в своем дневнике.

Глава 5

   Аннет Сойер осторожно пробиралась сквозь толпу в гостиной лорда Хелмсли. Сегодня его салон полон, как никогда. Аннет услышала о прибытии Истлина примерно полчаса назад, но терпеливо выждала время. Она собиралась разыграть сцену неожиданной случайной встречи. Маркиз не должен заподозрить, что в ее действиях есть какой-то умысел. Если бы он сам ничего не заметил, то уж наверняка заметили бы его друзья, которые находились тут же.
   Граф Нортхем прибыл первым в сопровождении молодой супруги, которую назвал своей женой всего несколько месяцев назад. Они составляли неплохую пару, хотя графиня страдала весьма досадной хромотой, незаметной, лишь когда ей случалось кружиться в вальсе. О прибытии мистера Марчмена объявили почти сразу же после Нортхема и его жены. Теперь он стоял в гуще гостей Хелмсли и непринужденно беседовал с ними, но Аннет было хорошо известно со слов Истлина, что он лишь тщательно скрывает свое дурное самочувствие. Мистер Марчмен — Аннет никогда не называла его Уэстом, как обычно обращались к нему Истлин и другие приятели, — старался избегать закрытых помещений, испытывая непреодолимое желание скорее выйти на свежий воздух. Виконт Саутертон появился, ведя под руку леди Пауэлл. Как и Аннет, леди Пауэлл стала вдовой и с удовольствием пользовалась небольшими привилегиями своего положения.
   Покойный супруг леди Пауэлл, респектабельный джентльмен, чье имя занесено в книгу пэров, оставил после себя значительное состояние, в то время как муж миссис Сойер, убитый на войне армейский капитан, обеспечил свою вдову скромным пенсионом.
   Саутертон, как отметила Аннет, не задержался надолго возле своей вдовушки, которая тут же приняла деятельное участие в оживленном разговоре с бароном и баронессой Баттенберн и, казалось, вовсе не заметила исчезновения кавалера. Миссис Сойер мысленно поаплодировала ее разумной стратегии, тем более что и сама нередко прибегала к ней, когда речь шла о своенравных и упрямых представителях сильного пола.
   Своим самым нелепым и досадным промахом Аннет посчитала то, что пришла сегодня в салон Хелмсли последней. Аннет показалось, что она заметила у входа карету Истлина, но, не найдя его в гостиной, она решила, что ошиблась. Столкнувшись с лордом Хелмсли, она тут же заподозрила какую-то интригу. Она знала, что Истлин делает что-то для правительства, но его проклятая осторожность мешала разузнать подробнее о его миссии. Однако Аннет обладала тонким чутьем на такие вещи, и сейчас оно подсказывало ей, что в гостиной Хелмсли что-то происходит. Если Истлин ничем не обнаруживал особый интерес к хозяину дома, то выражение лица Хелмсли выдавало его с головой. Конечно, кое-кто мог подумать, что лорд Хелмсли только что здорово проигрался в карты, но только не Аннет. Миссис Сойер решила во что бы то ни стало выяснить, в чем тут дело. Подобная осведомленность может когда-нибудь сослужить ей хорошую службу.
   Приближаясь к Истлину, Аннет решила воспользоваться возможностью лишний раз напомнить ему, что он больше не увидит ее в своей постели.
   Присутствие жены Нортхема путало Аннет все карты, делая ее задачу невыполнимой. Вряд ли можно ожидать, что Норт представит ее графине. Среди всех стратегических просчетов, которые когда-либо допускала Аннет в своем стремлении завоевать достойное место в обществе, самым большим можно назвать ее неудачу с графом.
   После разрыва с Истлином Аннет отправилась к Нортхему с предложением особого свойства. Норт проявил неожиданную для нее щепетильность и высказал ей столь явное неодобрение, что Аннет с опозданием поняла, как жестоко ошибалась, полагая, что граф питает к ней интерес. Граф не мог ей простить измены своему другу.
   Аннет совсем потеряла терпение, ожидая, пока леди Нортхем пригласят танцевать. Ей пришлось развлекать леди Маккей-Хауэлл, отвечая на ее глупые шутки. Леди Маккей-Хауэлл дошла примерно до середины пространного рассуждения о достоинствах новой пьесы, которая с успехом шла на сцене «Друри-Лейн», когда Аннет заметила, что жена Норта удаляется в сопровождении безупречно элегантного барона Баттенберна.
   Миссис Сойер улучила момент, набрала воздуху в легкие и, извинившись, удалилась от леди Маккей-Хауэлл под благовидным предлогом.
   — Ее дешевая светлость слева за кормой, внимание, — немедленно предупредил Истлина Саутертон.
   — Как ты сказал? — так и не соизволив обернуться, переспросил маркиз.
   — Ее дешевая светлость миссис Сойер.
   Истлин невольно поморщился.
   — Ты уверен, что она направляется именно к нам?
   — Я… хм… да. Совершенно уверен. Я думаю… — Саут оборвал себя на полуслове и склонил голову набок, глядя поверх плеча Истлина и обратившись к подошедшей вдове: — О, миссис Сойер! Решили осчастливить нас своей редкой красотой? Сегодня вечером вы особенно великолепны. Вам исключительно идет изумрудно-зеленый цвет. — Саутертон сделал шаг вперед и наклонился, чтобы поднести к губам руку Аннет, обтянутую перчаткой. — Вы не откажетесь потанцевать со мной?
   — Может, в другой раз, — весело отозвалась она, — хотя, полагаю, леди Пауэлл будет рада составить вам компанию.
   Саутертон бросил быстрый взгляд на Грейс Пауэлл, поглощенную разговором с баронессой. Казалось, она вовсе не замечала его отсутствия.
   — Мне кажется, ей сейчас явно не до меня, она обменивается последними новостями со своей подругой.
   — Как, наверное, и вы со своими друзьями.
   — Именно так.
   Аннет безмятежно улыбнулась Нортхему, а затем мистеру Марчмену. Она слегка покраснела, заметив, что Истлин по-прежнему стоит к ней спиной и не делает ни малейшей попытки поддержать разговор. Явное пренебрежение маркиза способно нанести серьезный урон ее репутации. Ведь что ни говори, маркиз Истлин занимал высокое положение, и то, что она сменила его хотя и на пэра, но с менее громким титулом и, несомненно, более тощим кошельком, выглядело по меньшей мере вызывающе. Истлин позволил миссис Сойер свободно говорить о том, что она первая бросила своего любовника, а сам продолжал давать пищу новым слухам, ведя себя так, будто его сердце и впрямь разбито, и не обзаводясь новой любовницей.
   Аннет в панике отгоняла от себя предательскую мысль, что он может так и не обернуться к ней.
   Истлин медленно повернулся и вежливо поклонился Аннет:
   — Миссис Сойер.
   — Милорд, — она опустила ресницы в ответ на его приветствие и вздохнула с заметным облегчением, — весь прошедший месяц вы совсем не уделяли мне внимания. Я решила поинтересоваться, здоровы ли вы.
   — Я вполне здоров. Спасибо. — Последовала неловкая пауза, прежде чем Истлин заставил себя продолжить: — А вы?
   — О, я прекрасно себя чувствую. Думаю, из-за ежедневных прогулок по парку. Они явно идут мне на пользу. Я считаю, что пребывание на свежем воздухе весьма полезно для здоровья.
   — Вы пользуетесь фаэтоном?
   — Да. — Истлин подарил ей экипаж вскоре после того, как она стала его любовницей. Позднее они выбрали к нему на аукционе «Таттерсоллз» прелестную вороную кобылу. — Как утверждают, я отлично правлю лошадьми.
   Продолжая улыбаться, Аннет перевела взгляд на мистера Марчмена.
   — Я видела вас неделю назад в парке, вы гнали свою серую пару по центральной аллее впереди всех. Интересно, вам удалось тогда прийти к финишу первым?
   — Я просто потрясен вашим вниманием к мелочам.
   Аннет игриво похлопала Уэста по руке сложенным веером.
   — Это не ответ, мистер Марчмен.
   Уэст с трудом удержался от брезгливого жеста, когда миссис Сойер кокетливо коснулась его веером.
   — Я выиграл забег у Барлоу, — бесстрастно произнес он.
   — А, так вы соревновались с лордом Барлоу? Я заметила, что кто-то мчался за вами, едва не наступая на пятки. Боюсь, я не узнала его.
   — Вы знакомы с Барлоу?
   — О нет. Мы не знакомы. Нас так и не представили друг другу, но я много слышала о нем.
   Аннет сделала паузу в надежде, что Марчмен ухватится за ее фразу и предложит познакомить с Барлоу. Но тот не сделал и шагу. Миссис Сойер мгновенно потеряла к нему интерес и обратила свой взор на Нортхема.
   — Милорд, — обратилась она к нему, очаровательно улыбаясь.
   — Миссис Сойер.
   — Кажется, вы не участвовали в гонках?
   — Нет.
   — Вы теперь женаты и не можете позволить себе предаваться удовольствиям?
   Норт не имел ни малейшего желания обсуждать свою женитьбу. К нему на помощь пришел Саутертон.
   — Полно, миссис Сойер, вы ведь знаете Нортхема, ему вообще не свойственно предаваться удовольствиям. И даже женитьба не смогла его исправить, — объявил он вдове.
   Как и ожидалось, Аннет улыбнулась:
   — Вы, безусловно, правы. Он и в самом деле слишком серьезен. — Тут она лукаво взглянула на Истлина: — Разве не это вы всегда говорили?
   — Говоря так, Ист лишь хотел подчеркнуть, что все мы в отличие от Нортхема чересчур легкомысленны, — ответил ей Марчмен.
   Аннет лишний раз поразилась редкому единодушию четверки. Однако она понимала, что ей лучше уйти до прихода жены Норта. Аннет обратилась прямо к Истлину.
   — Полагаю, я опоздала принести свои соболезнования его светлости, — быстро промолвила она без пауз, чтобы не давать Истлину возможности изобразить притворное непонимание. — Я только сегодня утром узнала, что леди София Колли выходит замуж за некоего мистера Джорджа Хита. Надеюсь, подобное известие положит конец всем пересудам насчет вашего предполагаемого брака.
   — Если оно является правдой, — осторожно заметил Ист.
   — Мне сказал о новости Дансмор, которому ее сообщил отец. Я думаю, письму графа можно верить.
   — А я и не знал, что вы знакомы с Дансмором, — удивился Истлин.
   — У меня много знакомых, — подтвердила Аннет. — Я принесла вам хорошую новость, не так ли? Вероятно, леди София вернется в Лондон в сопровождении своего жениха и положит конец слухам, что она ждет от вас ребенка. Если, конечно, она не беременна от жениха — мистера Хита. Боюсь, тогда бы все усложнилось и узнать правду стало бы невозможно.
   Истлин невольно сделал шаг вперед, но наткнулся на руку Марчмена, пытавшегося его удержать. Миссис Сойер уже повернулась, чтобы уйти, продолжая снисходительно улыбаться.
   — Ист, — Саутертон загородил вдову от Истлина, встав у него на пути, — у тебя такой вид, будто ты готов немедленно совершить кровавое убийство. Пожалуй, сейчас оно совсем неуместно — слишком много свидетелей. — Он кивнул Уэсту, знаком показывая ему опустить руку. — Норт, тебе придется пригласить свою жену на танец. Кстати, мы все заметили, что ты еще ни разу не танцевал с ней сегодня, и мы не можем не выразить тебе своего неодобрения.
   — Мне не представилось возможности потанцевать с ней, — сухо парировал Норт.
   — Хорошо, — согласился Уэст. — Пожалуйста, уведи ее отсюда. Баттенберн ведет ее прямо к нам, а Ист сейчас явно не в себе.
   Норт коснулся пальцем немного искривленной переносицы.
   — Если мне не изменяет память, сломал нос мне ты, а не Ист.
   — Да, — согласился Уэст увещевающим тоном, — но я ведь не сломал ему нос, верно? А если ты вспомнишь, как часто я пытался это сделать, то поймешь, что он дерется гораздо лучше меня.
   Истлин почувствовал, как уголки его рта поползли вверх.
   — Уймитесь вы, все трое. Ваш метод отвлекать внимание не относится к числу общепринятых, но действует он неплохо. Я уже в полном порядке и собираюсь уйти прямо сейчас.
   Несколько мучительно долгих мгновений, пока к ним приближалась леди Нортхем, ему пришлось выдержать испытующие взгляды троих друзей. Наконец придирчивый осмотр закончился, и Саутертон отступил в сторону, разрешая ему пройти.
   Глубокой ночью Саутертон нашел Истлина в клубе, еще не совсем пьяного.
   — Я думал, что сейчас ты уже дома, — посмотрел на друга маркиз. — Что ты здесь делаешь?
   — Но ты ведь здесь, не так ли? Мне кажется, тебе не пристало пить одному. — Саут жестом подозвал слугу и заказал себе виски. — Надеюсь, ты не станешь возражать, если я к тебе присоединюсь.
   — Нисколько.
   — Ты ни за что не поверишь, но сегодня вечером Хелмсли ограбили, почти сразу после того как ты ушел. Тебе повезло, что ты вовремя скрылся, потому что нам всем пришлось давать бесконечные объяснения полиции, что крайне утомительно.
   — Снова вор Джентльмен?
   — Да. И Норт опять оказался в самой гуще событий. Он рискует снова попасть под подозрение. Попытки леди Элизабет защитить его уже не будут восприниматься серьезно, ведь она является его женой. Нужно что-то делать.
   Истлин изучающе посмотрел на Саута поверх стакана.
   — Полагаю, Норт уже кое-что делает.
   Саут сделал добрый глоток и подержал виски во рту, прежде чем проглотить.
   — Полковник? Истлин кивнул.
   — Я думаю, он поручил Норту схватить вора. Ты знаешь, как Блэквуд беспокоится, чтобы мы не помешали друг другу в выполнении своих заданий, поэтому его бесполезно расспрашивать, он все равно не выдаст ничего лишнего. Я думаю, он пустил Норта по следу вора. А нам ничего не остается, как ждать, когда наши услуги понадобятся.
   Звучит вполне разумно, подумал Саут. Отчасти становятся понятны события в Баттенберне. Ошеломляющее признание леди Элизабет, что Норт провел ночь в ее комнате, отвело от него подозрения в краже, но вынудило вступить в брак.
   — Должно быть, ты прав, — медленно произнес Саут. — По крайней мере уже что-то. А то в последнее время мне совершенно нечем себя занять. Я готов просто умереть от скуки.
   — А теперь ты решил, что будет гораздо лучше употребить свои силы на добрые дела? Саут довольно рассмеялся:
   — Я могу воспользоваться твоей ложей в театре. Ист? Мне сейчас очень не хватает хорошей комедии в «Друри-Лейн».
   — Ну конечно. Тебя интересует сама пьеса или несравненная мисс Индия Парр?
   — По правде сказать, я не видел ни того, ни другого, так что мой ответ — обе. — Саут уселся свободнее в кожаном кресле и глотнул виски. — А что, она действительно так талантлива, как говорят?
   — Я не знаю, что о ней говорят. Я считаю, что она талантлива, а ты суди сам — моя ложа к твоим услугам. — Истлин понимал, что Саут явился в клуб не для того, чтобы обсуждать таинственного вора, наводящего страх на лондонский свет, или выслушивать советы, как лучше справиться со скукой. — Зачем ты пришел сюда, Саут? Тебе что, досталась короткая соломинка, когда вы тянули жребий?
   — На самом деле мы тянули карты. Мне досталась четверка пик.
   — Не повезло.
   — Да. — Открытая улыбка Саута смягчила язвительность ответа. — Нет никаких слухов о том, что леди София носит твоего ребенка, Ист. Мы бы не стали скрывать от тебя, если бы услышали такое. И не только мы не слышали подобной новости, но и матушка Норта. А она в последнее время только и делает, что наносит визиты, вывозя в свет Элизабет. Так что, появись подобные сплетни, они бы уж точно не прошли мимо ее внимания.