Страница:
– Неплохо бы, – проворчал Хугебурка.
– Ладно, не будем терять времени, – распорядилась Бугго. – Вызывайте Малька.
Допрошенный и надлежаще устрашенный, Малек наконец признался – более или менее внятно, – что в последний месяц развлекался модификацией единственной на борту пушечки, но испытаний провести пока не успел. «Не складывалось как-то», – виновато моргал он и ежился, как будто в ожидании затрещины.
– Дружочек, что ты с ней конкретно делал? – ласково допытывалась Бугго.
Малек несколько раз подозрительно осмотрел капитана и, не заметив в ее лице ни малейшего признака угрозы, просиял и начал фонтанировать техническими терминами. Кое-что Бугго понимала и кивала с важным видом. Наконец, когда Малек сделал паузу, капитан спросила:
– А тот корабль… Ты хорошенько разглядел его в иллюминатор?
Малек растерялся. Разговор поменял направление слишком для него неожиданно. Только что обсуждали сладостные подробности, связанные с узлами, переходниками, микросхемами, распределением энергии и проч., и вдруг – какой-то «тот корабль».
– Какой корабль? – осторожно переспросил Малек.
Капитан Анео сама говорит: лучше три раза переспросить, чем один раз ошибиться.
Памятуя это свое правило, Бугго не стала метать в механика громы и молнии и еще более ласково пояснила:
– Тот, который нас преследует. «Барриера». Большое торговое судно, оснащенное двумя мощными орудиями. Оно нас недавно обстреливало. Помнишь? Как ты думаешь, Охта, сумеет твоя модифицированная красавица наделать дырок в его корпусе?
– А!.. – обрадовался Малек.
Идея в самом скором времени испытать пушку привела его в неподдельный восторг.
– Я так думаю, госпожа капитан, дырок мы в нем навертим, – сказал он убежденно. – Хотя, конечно, сперва бы провести на стенде… ну хоть одно испытаньице…
– Испытания будем проводить не на стенде, а прямо в боевых условиях, – твердо проговорила Бугго. – Я вполне доверяю твоему техническому гению.
– А вообще, не знаю, – пробурчал Малек, удаляясь по направлению к выходу.
– Без команды не стрелять! – крикнула ему в спину Бугго. – И включи там у себя внутреннюю связь! Вечно отключаешь…
– Так это… мне тишину надо… я думаю… – сказал Малек, нетерпеливо топчась на пороге.
– Стой! – рявкнула Бугго. – Запоминай последовательность действий. Сперва он стреляет по нам.
– Тот корабль? – уточнил Малек.
– Да. Ничего не делаешь и ждешь, пока гад пальнет по нашему борту. Сразу после того, как выстрел с «Барриеры» по «Ласточке» будет произведен, отключишь на корабле свет и все приборы. Нужно создать у противника ощущение, что он нас полностью уничтожил. Что от «Ласточки» одна коробка осталась.
– А, – пробурчал Охта. – Ну, это можно. Стало быть, он пуляет, а я сразу все вырублю. Будто мы – покойники.
– Ты совершенно правильно понимаешь план. Выключаешь свет – и ждешь приказа. Малек, ты внимательно меня слушаешь? – очень строго спросила Бугго.
Малек напрягся. Заморгал. Судя по всему, он добросовестно исследовал свои ощущения. Наконец Охта выдохнул:
– Вроде бы, да.
– Получив приказ, сразу стреляешь по противнику. Ни мгновения не медля.
– Ага, – сказал Малек и с облегчением скрылся.
– Ладно, готовьтесь, – заговорил Хугебурка, чуть подавшись вперед. – Сейчас начну сбрасывать скорость.
Но Бугго положила руку поверх его ладони.
– Меняемся местами, – сказала она. – А еще лучше – идите-ка вы на топчан.
– Что?
Он уставился на нее с неподдельным изумлением.
– Что слышали, – отрезала Бугго. – Наш маневр грозит угробить «Ласточку» прежде, чем она сможет сделать выстрел. Такие решения вправе принимать только капитан корабля.
– Так вы и приняли…
– Корабль поведу я. Хватит об этом. Вы меня слышали, господин Хугебурка.
Он молча смотрел на нее и не трогался с места.
– Кажется, вам было приказано освободить кресло первого штурмана, – повторила Бугго.
– Не валяйте дурака, – тихо попросил он.
– Вон из моего кресла! – заорала Бугго. – Убирайтесь! И вообще – вон из рубки! Где у нас кислородные маски?
– Зачем? – спросил Хугебурка, пошевелившись в кресле.
– Затем! Тащите обе. Возможна разгерметизация. Я не хочу сдохнуть. И вы не хотите.
Хугебурка нажал кнопку и сказал:
– Калмине, принеси кислородные маски. Предстоит опасный маневр. И выдай женщине.
– Последнего могли не говорить, – прошипела Бугго.
– Да бросьте вы, уж кислорода-то не жалко, – сказал Хугебурка. Он все еще медлил.
– Жаль, что кресла привинчены к полу, – сказала Бугго. – Я бы, пожалуй, попробовала вас опрокинуть.
– Вы уверены, что так будет лучше?
– Я желаю занять место первого штурмана. Я желаю сама подставить «Ласточку» под удар. Я намерена лично отдать команду расстрелять противника в упор. Что тут непонятного?
Хугебурка сдался и безмолвно полез из кресла.
Дальнейшие события разворачивались с поразительной быстротой. Едва «Ласточка» сбросила скорость, как «Барриера» стремительно приблизилась. Произошло это в основном за счет того, что корабль Бугго перестал уходить от противника.
Огромный борт «Барриеры» стремительно проплыл перед широким панорамным окном рубки и отошел чуть в сторону. Затем корабль Ерхоя развернулся к «Ласточке» носом.
Бугго испытывала странное наслаждение, разглядывая судно противника. Громадная, переливающаяся огнями туша, подвешенная в черном безвоздушном пространстве. Она светилась так ярко, что все звезды неисследованного космоса сразу утратили рядом с нею всякое значение.
Бугго не столько увидела, сколько ощутила две ослепительные вспышки, которые мгновенно приблизились к ее кораблю. «Ласточка» содрогнулась. Не оставалось в ней, казалось, ни одной переборки, ни единой детали, которую бы не встряхнуло. Но сильнее всего пострадала рубка. Со стены сорвало экран эхолота и кусок переборки и с силой швырнуло через все помещение.
Гигантская боль в спине пронзила Бугго. Ничего подобного с нею прежде не случалось. В единый миг она испытала ужас, унижение, адский жар. Она закричала, конвульсивным движением срывая с лица кислородную маску и с размаху упала головой на панель. Спустя миг кресло второго штурмана, выдернутое из пола, защемило ногу капитана, но этого Бугго уже не почувствовала.
Хугебурка, отброшенный резким толчком в угол, с трудом пытался подняться. Он еще барахтался на полу, когда на «Ласточке» отключились все приборы и стало очень тихо. Хугебурка даже не мог определить, что в точности сейчас происходит: то ли это Малек действует по заранее оговоренному плану и вводит в заблуждение противника, представляя корабль Бугго погибшим, то ли «Ласточка» на самом деле мертва, и захват ее Ерхоем – дело нескольких минут.
Хугебурка слышал дикий крик Бугго. Отзвуки этого вопля блуждали по безмолвным помещениям «Ласточки», где было теперь так пусто, как будто оттуда ушла самая душа корабля. Несколько раз Хугебурке чудилось, будто в недрах «Ласточки» гулко бухают чьи-то шаги, но затем все смолкало, и он начинал думать, что эти звуки – иллюзия.
В темном просторном окне вдруг снова появился свет. «Барриера» неторопливо приближалась, ее прожекторы бегали по разоренной рубке «Ласточки» и выискивали способа ловчее пришвартоваться к подбитому кораблю.
Хугебурка, шатаясь, встал и надавил на кнопку внутренней связи:
– Малек! – крикнул он. – Давай! Скорее!
И снова – ничего. Только тягучие минуты темноты, ползание чужого света среди разбитой панели – и бесформенная тень, наполовину выпавшая из кресла первого штурмана.
Хугебурка добрался до нее. Коснулся ямки на шее Бугго и сразу же вытер с лица ядовитый пот. Бугго была жива. Все вокруг оказалось мокрым: из раны капитана хлестала кровь.
– Скорей, – прошептал Хугебурка, обращаясь к Мальку. – Скорей. Нужен свет.
Малек как будто услышал этот тихий призыв, потому что неожиданно света стало страшно много. Звука Хугебурка не услышал. Корабль «Барриера» превратился в гигантскую пылающую звезду. Несколько секунд облако горящего газа дрожало перед иллюминаторами «Ласточки», словно рой крохотных пчел, а затем распалось на искры – и сгинуло в бескрайней пустоте космоса.
И сразу же «Ласточка» ожила, заворчала двигателем, замигала приборами, а в рубке загорелся привычный беловато-желтый свет. Сделалось очень спокойно – несмотря на жуткий разгром. Хугебурке даже почудилось, будто он – заблудившийся ребенок, который неожиданно для самого себя набрел на собственный дом и скоро будет обласкан заплаканной мамой.
Это ощущение длилось всего миг. До тех пор, пока Хугебурка не рассмотрел своего капитана.
Несколько металлических осколков торчали у Бугго из спины. Кровь шла в основном из головы, которой капитан, потеряв сознание, ударилась о панель, и из плеча, где был сорван лоскут кожи. Разбитый экран эхолота валялся на полу. На противоположной стене осталась глубокая вмятина от сорванного куска переборки.
В рубку вбежал Калмине; следом за ним тишком пробрался и тихо торжествующий Охта Малек.
– Видал? – завопил Антиквар. – Видал, Хугебурка? Как его, а? Ведь на атомы распался!
– Да, – хмуро отозвался Хугебурка. – Это мы ловко.
Калмине замедлил шаги. Огляделся по сторонам.
– Ну и развал… А что с капитаном?
Он приблизился к Бугго и уставился на нее со странным выражением, похожим на любопытство. Лицо Антиквара болезненно исказилось.
– Хугебурка, мы ее угробили!
– Нет пока… Она дышит.
– Ты проверял? – Антиквар протянул руку, чтобы коснуться Бугго, но в последний момент отдернул и судорожно вздохнул.
– Давай уложим на топчан, – сухо распорядился Хугебурка. – Погоди, убери сперва второе кресло. Получится?
С усилием поднимая кресло второго штурмана, Калмине прокряхтел:
– Ей там ногу не сломало? Мне кажется, ее здорово этой штуковиной приложило…
– Сперва нужно осколки из спины вытащить, – сказал Хугебурка. – И голову перевязать. Эта твоя, как ее, – она что-нибудь в медицине смыслит?
Калмине деловито подошел к устройству внутренней связи и нажал кнопку.
– Сфена, ты что-нибудь в медицине смыслишь?
Ответом было протяжное рыдание.
Калмине выпустил кнопку.
– Не смыслит. Совершенно бесполезная женщина.
– Зачем ты ее взял? – спросил Антиквара Хугебурка. – Неужто и впрямь любовь?
– Хочу набрать моделей себе в агентство, – пояснил Калмине.
Они вдвоем наклонились над капитаном и подхватили ее под мышки.
Бугго громко, некрасиво застонала.
– Сейчас легче будет, – сказал ей Калмине.
– Стреляйте! – промычала Бугго. Губы не хотели слушаться. Она плохо понимала, почему ее трясет. – Где Малек? Огонь! Огонь!
– Уже все, – успокоительным тоном проговорил Антиквар. – Уже огонь.
– Уже? Уже? – забормотала Бугго и провалилась в безмолвие.
Хугебурка осторожно уложил ее на топчан, отвернул в сторону ее лицо, подсунул ей под щеку чистый платок.
– Два осколка в спине, – проговорил он. – И нога, кажется, сломана. Ты был прав.
– Три, – поправил Антиквар, наклоняясь над капитаном. – Три осколка. Один маленький.
– Будем вытаскивать, – решил Хугебурка.
– Надо же, как ей не повезло, – удивлялся Антиквар. – Ведь всегда была такая везучая! А тут… на тебе. Так вот всегда и бывает. Ведет тебя судьба за руку, а потом раз – и все, бросает.
– Слушай, замолчи, – попросил Хугебурка.
– Это я от волнения, – признался Антиквар.
– Принеси воды и тряпок, – велел Хугебурка.
– Тряпок? – возмутился Антиквар. – Каких еще тряпок? Это наилучшие ткани для…
– Вот наилучшие и неси. Которые помягче, – перебил старший офицер.
Малек все это время сидел, позабытый, в углу и горестно созерцал поверженную Бугго. Потом он вдруг оживился и подал голос:
– А у меня щипцы хорошая есть. Чтобы железки эти вытащить. Точно говорю. Тоненькая такая.
– Кто тоненькая? – переспросил Хугебурка.
– Да щипцы. Они тоненькая. Потянешь – сам не заметишь, как выйдет.
– Тащи, – распорядился Хугебурка. – И арак заодно прихвати – понадобится.
Во время сражения на корабле нет безопасного места. Желание Бугго занять кресло первого штурмана, на первый взгляд, было вызвано исключительно соображениями субординации. Опасный маневр должен проводить капитан самолично. Да и с Еххемом Ерхоем, эльбейцем знатного происхождения, Бугго Анео жаждала разделаться собственными руками.
Хугебурка стоял в каюте, возле койки, на которой лежала Бугго, и рассматривал своего капитана. Глаза у старшего офицера были совсем сухими. Такими сухими, что их начинало покалывать. Он пробовал чаще моргать, но это помогало мало.
Бугго выглядела ужасно. Пока ее перевязывали, она несколько раз приходила в сознание, и Малек, выказывая замечательную сноровку, поил ее с ложки араком.
Осколки повредили кость лопатки, но по счастью не задели легкого. Хуже всего пришлось ноге: бедренная кость была сломана в двух местах. Калмине пожертвовал для капитана жесткими корсетными пластинами и высококачественным прокладочным материалом.
Когда перевязка была закончена, рубка напоминала птичью фабрику, где побывал ночной хищник: повсюду, наподобие выдранных перьев, валялись окровавленные белые лоскутья, на полу тускло поблескивали темные густые лужицы, а сломанные и неудачно согнутые корсетные пластины были как обглоданные птичьи кости.
Хугебурка с Антикваром перенесли Бугго в ее каюту и устроили на койке.
– Нужно бы привязать, – почмокав губами, сочувственно сказал Антиквар.
– Она была бы против, – возразил Хугебурка.
– Как шмякнется ночью с койки, так сразу не будет против, – привел довод Калмине.
– Говорю тебе, когда она поправится, она с нас голову за это снимет.
– А может, она и не узнает вовсе… Может, она в эту ночь не очнется…
– Всегда следует рассчитывать на худшее, – сказал Хугебурка. – Будем исходить из того, что в эту ночь она придет в себя и сразу, как только сможет, устроит нам кровавую баню. Она ведь злопамятная. Так что капитана привязывать не будем.
– У меня корсетные пластины на исходе, – сообщил Калмине. – Это я так, на тот случай, если она повредит повязку на ноге.
– Ладно, иди, – оборвал его Хугебурка. – Вся ответственность на мне.
И он остался наедине с Бугго. Во сне она недовольно морщилась и время от времени пыталась что-то сказать, но что – Хугебурка разобрать не мог.
Неожиданно он поймал себя на том, что размышляет о совершенно обычных вещах. О том, как бы успеть вовремя доставить груз в порт Стенванэ. О том, что следовало бы сейчас хорошенько выспаться, а завтра провести полную диагностику корабля и оценить полученные повреждения. И еще о том, стоит ли вообще докладывать о форс-мажорных обстоятельствах в порт назначения и в страховую компанию, – или же лучше будет скрыть досадное недоразумение с «Барриерой». Словом, Хугебурка раздумывал обо всем, чем озаботилась бы сейчас на его месте Бугго.
Неожиданно она проговорила совершенно внятно:
– Господин Хугебурка, идите отдыхать.
И снова негромко, чуть сердито засопела.
Хугебурка встал, нагнулся над ней, но больше от капитана не донеслось ни слова. Бугго крепко спала.
Он тихо вышел, оставив дверь приоткрытой, а устройство внутренней связи – включенным. Прежде чем отправиться к себе, Хугебурка снова зашел в рубку. На мониторе компьютера мерцало: «АВТОМАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ. ПАССИВНЫЙ ДРЕЙФ. ВСЕ МАШИНЫ СТОП».
Не обращая внимания на разгром, Хугебурка прошел к креслу первого штурмана и уселся. Затем внимательно осмотрел вмятины, оставшиеся от пролетевших обломков. Закрыл лицо руками, сильно потер пальцами лоб и щеки. Встал, приблизился к противоположной стене, потрогал выбоины, даже поколупал их ногтем. Снова вернулся в кресло и тяжко плюхнулся, уткнув локти в край панели. Уставился в пустое окно, где искрились и переливались незнакомые звезды, отмеченные в Общем Атласе лишь приблизительно.
– Именно так, – проговорил он вслух. – С моим невезением все вышло бы именно так…
Осколки, искалечившие лопатку капитана, попали бы Хугебурке в область почек, а тот большой обломок, что просвистел у Бугго над головой и оставил вмятину в переборке, угодил бы более высокому старшему офицеру прямо в висок.
Хугебурка поднял руку, медленно сложил пальцы в кулак и погрозил безмолвному, празднично мерцавшему во всю оконную ширь космосу.
– Если она умрет… если только она умрет… – прошептал он, сам не веря собственным словам. – Тогда – берегись!
И после этого заплакал.
– А что она… Бугго? – интересовался Охта, сладострастно втыкая паяльник в податливый металл.
Калмине всовывал ему в зубы кусок синтетической колбасы.
– Пока плохо.
– Эх! – жуя, огорчался Охта.
В машинном отделении пахло вскипающим припоем, обнаженными проводами, терзаемым пластиком. Кругом валялись раскуроченные детали и самолично сконструированные Мальком инструменты, похожие на орудия пытки.
– Долго еще? – спрашивал Антиквар. – Капитан интересуется.
– Дней пять повожусь… – неопределенно отвечал Малек. – Ты ей передай, что как только починю – сразу сообщу. К ней как, можно в каюту зайти?
– Ты загляни к ней, навести, – посоветовал Мальку на третий день Калмине. – Она будет рада. Про ремонт расскажешь.
– И я буду рад… Сейчас некогда, – рассеянно отозвался Малек.
Калмине впихнул ему за щеку последний катышок хлеба и ушел.
Бугго пришла в себя наутро второго дня после столкновения с «Барриерой». Она пошевелилась на койке, сразу ощутив стягивающие повязки. Глупым бревном выглядела нога в лубке. Бугго попробовала сесть, но резкая боль во всем теле строго остановила ее. Бугго откинула голову на подушку и закричала пронзительно:
– Господин Хугебурка! Черт вас побери!
Хугебурка возник возле капитанской койки с такой стремительностью, словно караулил под дверью.
– Что со мной? Доложите! – велела Бугго, сердито барахтаясь под одеялом. – Почему я не могу встать?
– Повреждение кости спины, – сказал Хугебурка.
– Какой еще кости? Что за кость спины? – Бугго вдруг ужасно перепугалась. – У меня что, перебит позвоночник?
Хугебурка сказал:
– Нет, это лопатка… Мы думаем, все будет нормально.
– «Мы»? Кто это – «мы»? Консилиум докторов?
– Мы с Антикваром, – пояснил он.
– Ну, тогда я совершенно спокойна… А нога?
– Перелом. Зарастет.
– Иезус на троне! Как же я буду командовать кораблем?
Хугебурка посмотрел на нее тоскливо и протянул:
– До вашего выздоровления командование кораблем я принимаю на себя…
Бугго с ненавистью сказала:
– Дорвались до власти, да?
Хугебурка сел сбоку на ее койку, чуть наклонился.
– Хотите позавтракать?
– Разумеется! И еще хочу мою планшетку про любовные истории. И костыль. А что этот Ерхой – вы направили ему требование о безоговорочной капитуляции?
– Поскольку Ерхоя больше не существует, то, боюсь, это было бы бесполезно.
– А вы не бойтесь, – посоветовала Бугго и сморщилась. – Ну надо же, как мне больно… Что вы с ним сделали, с этим нахалом?
– Малек немного не рассчитал со своей пушкой… Она разнесла «Барриеру» на атомы.
– Превосходно! Скажите Мальку, когда его увидите, что я повышаю ему жалованье. Никто больше не пострадал?
Хугебурка покачал головой.
– Превосходно, – повторила Бугго, чуть кривя рот. – Стало быть, мы обошлись практически без потерь. Доложите обстановку. Где мы находимся?
– В половине градуса от места сражения. «Ласточка» сейчас дрейфует.
– Дрейфует в неисследованном космосе? – Бугго снова попробовала сесть.
Хугебурка уложил ее обратно.
– Не вскакивайте. Быстрее заживет.
– Ладно, – бессильно сказала Бугго, откидываясь на тощую подушку. – Командуйте. Только… докладывайте мне почаще.
– Как можно чаще, – обещал он. – А вы не вставайте. И постарайтесь вообще не двигаться. Я пришлю сюда Сфену, она будет вам прислуживать.
С недовольным видом Бугго смотрела, как ее старший офицер покидает каюту. Затем потянула руку и взяла планшетку с романами. Но все эти любовные истории вдруг показались ей невыносимо скучными и пошлыми. Удивительно, как меняется мир, стоит что-нибудь себе повредить. Должно быть, и еда окажется невкусной, а уж о встрече с этой Сфеной и подумать было страшно.
Корабль медленно смещался по широкой дуге вдоль Кольца. Хугебурка пытался приблизиться к границе обитаемого мира хотя бы на полдня, но мощности у поврежденной «Ласточки» пока не хватало.
Бугго часами смотрела в окно, запоминая звезды, холодно озарявшие ее лицо. Два раза в день к ней являлся с личным докладом старший офицер. Он приносил перечень устраненных поломок, показывал примерные координаты корабля и делился соображениями. Бугго мучила его долгими расспросами и требовала в точности объяснить, где они сейчас находятся и как скоро смогут прибыть на Стенванэ. Она уличала Хугебурку в мельчайших неточностях и подвергала изощренным моральным пыткам, стоило ему, на свою беду, допустить хоть какое-то противоречие в высказываниях.
Хугебурка стоически переносил все испытания. Калмине Антиквар откровенно считал его героем и держался с Хугебуркой как с великим человеком.
Даже Охта Малек сознавал сложность ситуации и однажды вбежал в каюту Бугго с очень мятым, заляпанным жирными пятнами листком, где было что-то криво начерчено. На обороте листка имелись невнятные схемы со стрелочками и таинственными обозначениями. Малек использовал буквы лагидийского алфавита. Должно быть, они нравились механику «Ласточки» своим сходством с шестеренками.
– Вот, – проговорил он застенчиво. – Здесь все указано, госпожа капитан. Можете изучить. Во всех подробностях. Особенно здесь.
Он указал на одну густо исписанную схемочку и улыбнулся. Шерсть на его маленьком личике слиплась и потускнела.
– Спасибо, – сказала Бугго. – Твои старания выше всяких похвал, Охта.
Он взъерошил мех у себя на щеке и удрал.
– Я тебя спас, – сообщил он Хугебурке, которого встретил возле двери в капитанскую каюту.
Хугебурка помертвел.
– В каком смысле?
– Сделал для нее полную схему ремонта, – похвастался Малек. – Теперь она все знает. Не будет у тебя выспрашивать.
Хугебурка обреченно посмотрел ему вслед – подпрыгивающим шагом Малек удалялся по коридору – и вошел к капитану. Против ожиданий, Бугго не потребовала от своего старшего офицера никаких комментариев по поводу схемы. Даже не упомянула о ней. Опять привязалась с координатами.
Хугебурка видел, что с каждым днем ей становится лучше. С лица постепенно исчезала жуткая трупная зелень, в глазах снова появился живой блеск, губы утратили коричневый оттенок. И кушать стала лучше, а ругаться – энергичнее.
– Мы успеем доставить груз в сроки или придется выдумывать какие-то объяснения для заказчика? – прямо спросила она.
– До сих пор не могу дать точного ответа. При любых обстоятельствах нам лучше бы не сообщать о столкновении с «Барриерой». Конечно, многие догадаются о случившемся. Но пусть это так и останется в области догадок, – проговорил Хугебурка. – У меня серьезные затруднения с определением координат.
Он осторожно положил поверх одеяла несколько листов с расчетами и наскоро снятый план космического пространства, в котором они оказались.
Бугго схватила листы, жадно поднесла их к глазам.
– А что здесь не так?
– Все время меняются показатели. Вот эта звезда, к примеру, – он показал, – она то ближе, то дальше. А между тем «Ласточка» практически стоит на месте. Здесь что-то происходит с пространством.
– Ладно, – отрывисто бросила Бугго. – Оставьте это мне. Ступайте. Я разберусь на досуге.
Он помедлил.
– Вам больше ничего не требуется?
Бугго посмотрела ему прямо в глаза.
– Мне требуется как можно скорее встать на ноги. Но в этом вопросе вы – пустое место.
Он сильно скрипнул зубами и вышел.
Хугебурка принял то, медленно поднимающееся перед «Ласточкой» на черном несуществующем горизонте, просто за очередной пояс астероидов и попытался на малом ходу обойти его, но «это» никуда не исчезало: оно медленно кружило в пространстве, обступая корабль, однако не прикасаясь к нему.
– Ладно, не будем терять времени, – распорядилась Бугго. – Вызывайте Малька.
Допрошенный и надлежаще устрашенный, Малек наконец признался – более или менее внятно, – что в последний месяц развлекался модификацией единственной на борту пушечки, но испытаний провести пока не успел. «Не складывалось как-то», – виновато моргал он и ежился, как будто в ожидании затрещины.
– Дружочек, что ты с ней конкретно делал? – ласково допытывалась Бугго.
Малек несколько раз подозрительно осмотрел капитана и, не заметив в ее лице ни малейшего признака угрозы, просиял и начал фонтанировать техническими терминами. Кое-что Бугго понимала и кивала с важным видом. Наконец, когда Малек сделал паузу, капитан спросила:
– А тот корабль… Ты хорошенько разглядел его в иллюминатор?
Малек растерялся. Разговор поменял направление слишком для него неожиданно. Только что обсуждали сладостные подробности, связанные с узлами, переходниками, микросхемами, распределением энергии и проч., и вдруг – какой-то «тот корабль».
– Какой корабль? – осторожно переспросил Малек.
Капитан Анео сама говорит: лучше три раза переспросить, чем один раз ошибиться.
Памятуя это свое правило, Бугго не стала метать в механика громы и молнии и еще более ласково пояснила:
– Тот, который нас преследует. «Барриера». Большое торговое судно, оснащенное двумя мощными орудиями. Оно нас недавно обстреливало. Помнишь? Как ты думаешь, Охта, сумеет твоя модифицированная красавица наделать дырок в его корпусе?
– А!.. – обрадовался Малек.
Идея в самом скором времени испытать пушку привела его в неподдельный восторг.
– Я так думаю, госпожа капитан, дырок мы в нем навертим, – сказал он убежденно. – Хотя, конечно, сперва бы провести на стенде… ну хоть одно испытаньице…
– Испытания будем проводить не на стенде, а прямо в боевых условиях, – твердо проговорила Бугго. – Я вполне доверяю твоему техническому гению.
– А вообще, не знаю, – пробурчал Малек, удаляясь по направлению к выходу.
– Без команды не стрелять! – крикнула ему в спину Бугго. – И включи там у себя внутреннюю связь! Вечно отключаешь…
– Так это… мне тишину надо… я думаю… – сказал Малек, нетерпеливо топчась на пороге.
– Стой! – рявкнула Бугго. – Запоминай последовательность действий. Сперва он стреляет по нам.
– Тот корабль? – уточнил Малек.
– Да. Ничего не делаешь и ждешь, пока гад пальнет по нашему борту. Сразу после того, как выстрел с «Барриеры» по «Ласточке» будет произведен, отключишь на корабле свет и все приборы. Нужно создать у противника ощущение, что он нас полностью уничтожил. Что от «Ласточки» одна коробка осталась.
– А, – пробурчал Охта. – Ну, это можно. Стало быть, он пуляет, а я сразу все вырублю. Будто мы – покойники.
– Ты совершенно правильно понимаешь план. Выключаешь свет – и ждешь приказа. Малек, ты внимательно меня слушаешь? – очень строго спросила Бугго.
Малек напрягся. Заморгал. Судя по всему, он добросовестно исследовал свои ощущения. Наконец Охта выдохнул:
– Вроде бы, да.
– Получив приказ, сразу стреляешь по противнику. Ни мгновения не медля.
– Ага, – сказал Малек и с облегчением скрылся.
– Ладно, готовьтесь, – заговорил Хугебурка, чуть подавшись вперед. – Сейчас начну сбрасывать скорость.
Но Бугго положила руку поверх его ладони.
– Меняемся местами, – сказала она. – А еще лучше – идите-ка вы на топчан.
– Что?
Он уставился на нее с неподдельным изумлением.
– Что слышали, – отрезала Бугго. – Наш маневр грозит угробить «Ласточку» прежде, чем она сможет сделать выстрел. Такие решения вправе принимать только капитан корабля.
– Так вы и приняли…
– Корабль поведу я. Хватит об этом. Вы меня слышали, господин Хугебурка.
Он молча смотрел на нее и не трогался с места.
– Кажется, вам было приказано освободить кресло первого штурмана, – повторила Бугго.
– Не валяйте дурака, – тихо попросил он.
– Вон из моего кресла! – заорала Бугго. – Убирайтесь! И вообще – вон из рубки! Где у нас кислородные маски?
– Зачем? – спросил Хугебурка, пошевелившись в кресле.
– Затем! Тащите обе. Возможна разгерметизация. Я не хочу сдохнуть. И вы не хотите.
Хугебурка нажал кнопку и сказал:
– Калмине, принеси кислородные маски. Предстоит опасный маневр. И выдай женщине.
– Последнего могли не говорить, – прошипела Бугго.
– Да бросьте вы, уж кислорода-то не жалко, – сказал Хугебурка. Он все еще медлил.
– Жаль, что кресла привинчены к полу, – сказала Бугго. – Я бы, пожалуй, попробовала вас опрокинуть.
– Вы уверены, что так будет лучше?
– Я желаю занять место первого штурмана. Я желаю сама подставить «Ласточку» под удар. Я намерена лично отдать команду расстрелять противника в упор. Что тут непонятного?
Хугебурка сдался и безмолвно полез из кресла.
Дальнейшие события разворачивались с поразительной быстротой. Едва «Ласточка» сбросила скорость, как «Барриера» стремительно приблизилась. Произошло это в основном за счет того, что корабль Бугго перестал уходить от противника.
Огромный борт «Барриеры» стремительно проплыл перед широким панорамным окном рубки и отошел чуть в сторону. Затем корабль Ерхоя развернулся к «Ласточке» носом.
Бугго испытывала странное наслаждение, разглядывая судно противника. Громадная, переливающаяся огнями туша, подвешенная в черном безвоздушном пространстве. Она светилась так ярко, что все звезды неисследованного космоса сразу утратили рядом с нею всякое значение.
Бугго не столько увидела, сколько ощутила две ослепительные вспышки, которые мгновенно приблизились к ее кораблю. «Ласточка» содрогнулась. Не оставалось в ней, казалось, ни одной переборки, ни единой детали, которую бы не встряхнуло. Но сильнее всего пострадала рубка. Со стены сорвало экран эхолота и кусок переборки и с силой швырнуло через все помещение.
Гигантская боль в спине пронзила Бугго. Ничего подобного с нею прежде не случалось. В единый миг она испытала ужас, унижение, адский жар. Она закричала, конвульсивным движением срывая с лица кислородную маску и с размаху упала головой на панель. Спустя миг кресло второго штурмана, выдернутое из пола, защемило ногу капитана, но этого Бугго уже не почувствовала.
Хугебурка, отброшенный резким толчком в угол, с трудом пытался подняться. Он еще барахтался на полу, когда на «Ласточке» отключились все приборы и стало очень тихо. Хугебурка даже не мог определить, что в точности сейчас происходит: то ли это Малек действует по заранее оговоренному плану и вводит в заблуждение противника, представляя корабль Бугго погибшим, то ли «Ласточка» на самом деле мертва, и захват ее Ерхоем – дело нескольких минут.
Хугебурка слышал дикий крик Бугго. Отзвуки этого вопля блуждали по безмолвным помещениям «Ласточки», где было теперь так пусто, как будто оттуда ушла самая душа корабля. Несколько раз Хугебурке чудилось, будто в недрах «Ласточки» гулко бухают чьи-то шаги, но затем все смолкало, и он начинал думать, что эти звуки – иллюзия.
В темном просторном окне вдруг снова появился свет. «Барриера» неторопливо приближалась, ее прожекторы бегали по разоренной рубке «Ласточки» и выискивали способа ловчее пришвартоваться к подбитому кораблю.
Хугебурка, шатаясь, встал и надавил на кнопку внутренней связи:
– Малек! – крикнул он. – Давай! Скорее!
И снова – ничего. Только тягучие минуты темноты, ползание чужого света среди разбитой панели – и бесформенная тень, наполовину выпавшая из кресла первого штурмана.
Хугебурка добрался до нее. Коснулся ямки на шее Бугго и сразу же вытер с лица ядовитый пот. Бугго была жива. Все вокруг оказалось мокрым: из раны капитана хлестала кровь.
– Скорей, – прошептал Хугебурка, обращаясь к Мальку. – Скорей. Нужен свет.
Малек как будто услышал этот тихий призыв, потому что неожиданно света стало страшно много. Звука Хугебурка не услышал. Корабль «Барриера» превратился в гигантскую пылающую звезду. Несколько секунд облако горящего газа дрожало перед иллюминаторами «Ласточки», словно рой крохотных пчел, а затем распалось на искры – и сгинуло в бескрайней пустоте космоса.
И сразу же «Ласточка» ожила, заворчала двигателем, замигала приборами, а в рубке загорелся привычный беловато-желтый свет. Сделалось очень спокойно – несмотря на жуткий разгром. Хугебурке даже почудилось, будто он – заблудившийся ребенок, который неожиданно для самого себя набрел на собственный дом и скоро будет обласкан заплаканной мамой.
Это ощущение длилось всего миг. До тех пор, пока Хугебурка не рассмотрел своего капитана.
Несколько металлических осколков торчали у Бугго из спины. Кровь шла в основном из головы, которой капитан, потеряв сознание, ударилась о панель, и из плеча, где был сорван лоскут кожи. Разбитый экран эхолота валялся на полу. На противоположной стене осталась глубокая вмятина от сорванного куска переборки.
В рубку вбежал Калмине; следом за ним тишком пробрался и тихо торжествующий Охта Малек.
– Видал? – завопил Антиквар. – Видал, Хугебурка? Как его, а? Ведь на атомы распался!
– Да, – хмуро отозвался Хугебурка. – Это мы ловко.
Калмине замедлил шаги. Огляделся по сторонам.
– Ну и развал… А что с капитаном?
Он приблизился к Бугго и уставился на нее со странным выражением, похожим на любопытство. Лицо Антиквара болезненно исказилось.
– Хугебурка, мы ее угробили!
– Нет пока… Она дышит.
– Ты проверял? – Антиквар протянул руку, чтобы коснуться Бугго, но в последний момент отдернул и судорожно вздохнул.
– Давай уложим на топчан, – сухо распорядился Хугебурка. – Погоди, убери сперва второе кресло. Получится?
С усилием поднимая кресло второго штурмана, Калмине прокряхтел:
– Ей там ногу не сломало? Мне кажется, ее здорово этой штуковиной приложило…
– Сперва нужно осколки из спины вытащить, – сказал Хугебурка. – И голову перевязать. Эта твоя, как ее, – она что-нибудь в медицине смыслит?
Калмине деловито подошел к устройству внутренней связи и нажал кнопку.
– Сфена, ты что-нибудь в медицине смыслишь?
Ответом было протяжное рыдание.
Калмине выпустил кнопку.
– Не смыслит. Совершенно бесполезная женщина.
– Зачем ты ее взял? – спросил Антиквара Хугебурка. – Неужто и впрямь любовь?
– Хочу набрать моделей себе в агентство, – пояснил Калмине.
Они вдвоем наклонились над капитаном и подхватили ее под мышки.
Бугго громко, некрасиво застонала.
– Сейчас легче будет, – сказал ей Калмине.
– Стреляйте! – промычала Бугго. Губы не хотели слушаться. Она плохо понимала, почему ее трясет. – Где Малек? Огонь! Огонь!
– Уже все, – успокоительным тоном проговорил Антиквар. – Уже огонь.
– Уже? Уже? – забормотала Бугго и провалилась в безмолвие.
Хугебурка осторожно уложил ее на топчан, отвернул в сторону ее лицо, подсунул ей под щеку чистый платок.
– Два осколка в спине, – проговорил он. – И нога, кажется, сломана. Ты был прав.
– Три, – поправил Антиквар, наклоняясь над капитаном. – Три осколка. Один маленький.
– Будем вытаскивать, – решил Хугебурка.
– Надо же, как ей не повезло, – удивлялся Антиквар. – Ведь всегда была такая везучая! А тут… на тебе. Так вот всегда и бывает. Ведет тебя судьба за руку, а потом раз – и все, бросает.
– Слушай, замолчи, – попросил Хугебурка.
– Это я от волнения, – признался Антиквар.
– Принеси воды и тряпок, – велел Хугебурка.
– Тряпок? – возмутился Антиквар. – Каких еще тряпок? Это наилучшие ткани для…
– Вот наилучшие и неси. Которые помягче, – перебил старший офицер.
Малек все это время сидел, позабытый, в углу и горестно созерцал поверженную Бугго. Потом он вдруг оживился и подал голос:
– А у меня щипцы хорошая есть. Чтобы железки эти вытащить. Точно говорю. Тоненькая такая.
– Кто тоненькая? – переспросил Хугебурка.
– Да щипцы. Они тоненькая. Потянешь – сам не заметишь, как выйдет.
– Тащи, – распорядился Хугебурка. – И арак заодно прихвати – понадобится.
* * *
Бугго Анео не верила в приметы. Она считала это ниже своего достоинства. Но когда у нее появлялись предчувствия, доверялась им слепо, не анализируя. И ни с кем их не обсуждала.Во время сражения на корабле нет безопасного места. Желание Бугго занять кресло первого штурмана, на первый взгляд, было вызвано исключительно соображениями субординации. Опасный маневр должен проводить капитан самолично. Да и с Еххемом Ерхоем, эльбейцем знатного происхождения, Бугго Анео жаждала разделаться собственными руками.
Хугебурка стоял в каюте, возле койки, на которой лежала Бугго, и рассматривал своего капитана. Глаза у старшего офицера были совсем сухими. Такими сухими, что их начинало покалывать. Он пробовал чаще моргать, но это помогало мало.
Бугго выглядела ужасно. Пока ее перевязывали, она несколько раз приходила в сознание, и Малек, выказывая замечательную сноровку, поил ее с ложки араком.
Осколки повредили кость лопатки, но по счастью не задели легкого. Хуже всего пришлось ноге: бедренная кость была сломана в двух местах. Калмине пожертвовал для капитана жесткими корсетными пластинами и высококачественным прокладочным материалом.
Когда перевязка была закончена, рубка напоминала птичью фабрику, где побывал ночной хищник: повсюду, наподобие выдранных перьев, валялись окровавленные белые лоскутья, на полу тускло поблескивали темные густые лужицы, а сломанные и неудачно согнутые корсетные пластины были как обглоданные птичьи кости.
Хугебурка с Антикваром перенесли Бугго в ее каюту и устроили на койке.
– Нужно бы привязать, – почмокав губами, сочувственно сказал Антиквар.
– Она была бы против, – возразил Хугебурка.
– Как шмякнется ночью с койки, так сразу не будет против, – привел довод Калмине.
– Говорю тебе, когда она поправится, она с нас голову за это снимет.
– А может, она и не узнает вовсе… Может, она в эту ночь не очнется…
– Всегда следует рассчитывать на худшее, – сказал Хугебурка. – Будем исходить из того, что в эту ночь она придет в себя и сразу, как только сможет, устроит нам кровавую баню. Она ведь злопамятная. Так что капитана привязывать не будем.
– У меня корсетные пластины на исходе, – сообщил Калмине. – Это я так, на тот случай, если она повредит повязку на ноге.
– Ладно, иди, – оборвал его Хугебурка. – Вся ответственность на мне.
И он остался наедине с Бугго. Во сне она недовольно морщилась и время от времени пыталась что-то сказать, но что – Хугебурка разобрать не мог.
Неожиданно он поймал себя на том, что размышляет о совершенно обычных вещах. О том, как бы успеть вовремя доставить груз в порт Стенванэ. О том, что следовало бы сейчас хорошенько выспаться, а завтра провести полную диагностику корабля и оценить полученные повреждения. И еще о том, стоит ли вообще докладывать о форс-мажорных обстоятельствах в порт назначения и в страховую компанию, – или же лучше будет скрыть досадное недоразумение с «Барриерой». Словом, Хугебурка раздумывал обо всем, чем озаботилась бы сейчас на его месте Бугго.
Неожиданно она проговорила совершенно внятно:
– Господин Хугебурка, идите отдыхать.
И снова негромко, чуть сердито засопела.
Хугебурка встал, нагнулся над ней, но больше от капитана не донеслось ни слова. Бугго крепко спала.
Он тихо вышел, оставив дверь приоткрытой, а устройство внутренней связи – включенным. Прежде чем отправиться к себе, Хугебурка снова зашел в рубку. На мониторе компьютера мерцало: «АВТОМАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ. ПАССИВНЫЙ ДРЕЙФ. ВСЕ МАШИНЫ СТОП».
Не обращая внимания на разгром, Хугебурка прошел к креслу первого штурмана и уселся. Затем внимательно осмотрел вмятины, оставшиеся от пролетевших обломков. Закрыл лицо руками, сильно потер пальцами лоб и щеки. Встал, приблизился к противоположной стене, потрогал выбоины, даже поколупал их ногтем. Снова вернулся в кресло и тяжко плюхнулся, уткнув локти в край панели. Уставился в пустое окно, где искрились и переливались незнакомые звезды, отмеченные в Общем Атласе лишь приблизительно.
– Именно так, – проговорил он вслух. – С моим невезением все вышло бы именно так…
Осколки, искалечившие лопатку капитана, попали бы Хугебурке в область почек, а тот большой обломок, что просвистел у Бугго над головой и оставил вмятину в переборке, угодил бы более высокому старшему офицеру прямо в висок.
Хугебурка поднял руку, медленно сложил пальцы в кулак и погрозил безмолвному, празднично мерцавшему во всю оконную ширь космосу.
– Если она умрет… если только она умрет… – прошептал он, сам не веря собственным словам. – Тогда – берегись!
И после этого заплакал.
* * *
Повреждений на корабле оказалось больше, чем надеялся старший офицер: каким бы глупым задавакой ни был этот Еххем Ерхой, но попасть по нарочно подставленному под выстрел борту все-таки сумел как следует. Малек спешно сооружал какие-то фантастические детали из подручного материала. Калмине приходилось выслеживать механика по лабиринтам машинного отделения, ловить его и кормить чуть ли не с ложки, поскольку сам Охта, увлеченный процессом ремонта, питаться забывал и вообще не желал тратить драгоценное время на подобные пустяки.– А что она… Бугго? – интересовался Охта, сладострастно втыкая паяльник в податливый металл.
Калмине всовывал ему в зубы кусок синтетической колбасы.
– Пока плохо.
– Эх! – жуя, огорчался Охта.
В машинном отделении пахло вскипающим припоем, обнаженными проводами, терзаемым пластиком. Кругом валялись раскуроченные детали и самолично сконструированные Мальком инструменты, похожие на орудия пытки.
– Долго еще? – спрашивал Антиквар. – Капитан интересуется.
– Дней пять повожусь… – неопределенно отвечал Малек. – Ты ей передай, что как только починю – сразу сообщу. К ней как, можно в каюту зайти?
– Ты загляни к ней, навести, – посоветовал Мальку на третий день Калмине. – Она будет рада. Про ремонт расскажешь.
– И я буду рад… Сейчас некогда, – рассеянно отозвался Малек.
Калмине впихнул ему за щеку последний катышок хлеба и ушел.
Бугго пришла в себя наутро второго дня после столкновения с «Барриерой». Она пошевелилась на койке, сразу ощутив стягивающие повязки. Глупым бревном выглядела нога в лубке. Бугго попробовала сесть, но резкая боль во всем теле строго остановила ее. Бугго откинула голову на подушку и закричала пронзительно:
– Господин Хугебурка! Черт вас побери!
Хугебурка возник возле капитанской койки с такой стремительностью, словно караулил под дверью.
– Что со мной? Доложите! – велела Бугго, сердито барахтаясь под одеялом. – Почему я не могу встать?
– Повреждение кости спины, – сказал Хугебурка.
– Какой еще кости? Что за кость спины? – Бугго вдруг ужасно перепугалась. – У меня что, перебит позвоночник?
Хугебурка сказал:
– Нет, это лопатка… Мы думаем, все будет нормально.
– «Мы»? Кто это – «мы»? Консилиум докторов?
– Мы с Антикваром, – пояснил он.
– Ну, тогда я совершенно спокойна… А нога?
– Перелом. Зарастет.
– Иезус на троне! Как же я буду командовать кораблем?
Хугебурка посмотрел на нее тоскливо и протянул:
– До вашего выздоровления командование кораблем я принимаю на себя…
Бугго с ненавистью сказала:
– Дорвались до власти, да?
Хугебурка сел сбоку на ее койку, чуть наклонился.
– Хотите позавтракать?
– Разумеется! И еще хочу мою планшетку про любовные истории. И костыль. А что этот Ерхой – вы направили ему требование о безоговорочной капитуляции?
– Поскольку Ерхоя больше не существует, то, боюсь, это было бы бесполезно.
– А вы не бойтесь, – посоветовала Бугго и сморщилась. – Ну надо же, как мне больно… Что вы с ним сделали, с этим нахалом?
– Малек немного не рассчитал со своей пушкой… Она разнесла «Барриеру» на атомы.
– Превосходно! Скажите Мальку, когда его увидите, что я повышаю ему жалованье. Никто больше не пострадал?
Хугебурка покачал головой.
– Превосходно, – повторила Бугго, чуть кривя рот. – Стало быть, мы обошлись практически без потерь. Доложите обстановку. Где мы находимся?
– В половине градуса от места сражения. «Ласточка» сейчас дрейфует.
– Дрейфует в неисследованном космосе? – Бугго снова попробовала сесть.
Хугебурка уложил ее обратно.
– Не вскакивайте. Быстрее заживет.
– Ладно, – бессильно сказала Бугго, откидываясь на тощую подушку. – Командуйте. Только… докладывайте мне почаще.
– Как можно чаще, – обещал он. – А вы не вставайте. И постарайтесь вообще не двигаться. Я пришлю сюда Сфену, она будет вам прислуживать.
С недовольным видом Бугго смотрела, как ее старший офицер покидает каюту. Затем потянула руку и взяла планшетку с романами. Но все эти любовные истории вдруг показались ей невыносимо скучными и пошлыми. Удивительно, как меняется мир, стоит что-нибудь себе повредить. Должно быть, и еда окажется невкусной, а уж о встрече с этой Сфеной и подумать было страшно.
* * *
«Ласточка» тоже хворала, однако на поправку шла быстрее, чем ее капитан. То и дело в брюхе корабля принималось что-то урчать; затем все стихало, но все равно оставался постоянный звук работающего в четверть силы двигателя – и этот звук с каждым днем делался все увереннее.Корабль медленно смещался по широкой дуге вдоль Кольца. Хугебурка пытался приблизиться к границе обитаемого мира хотя бы на полдня, но мощности у поврежденной «Ласточки» пока не хватало.
Бугго часами смотрела в окно, запоминая звезды, холодно озарявшие ее лицо. Два раза в день к ней являлся с личным докладом старший офицер. Он приносил перечень устраненных поломок, показывал примерные координаты корабля и делился соображениями. Бугго мучила его долгими расспросами и требовала в точности объяснить, где они сейчас находятся и как скоро смогут прибыть на Стенванэ. Она уличала Хугебурку в мельчайших неточностях и подвергала изощренным моральным пыткам, стоило ему, на свою беду, допустить хоть какое-то противоречие в высказываниях.
Хугебурка стоически переносил все испытания. Калмине Антиквар откровенно считал его героем и держался с Хугебуркой как с великим человеком.
Даже Охта Малек сознавал сложность ситуации и однажды вбежал в каюту Бугго с очень мятым, заляпанным жирными пятнами листком, где было что-то криво начерчено. На обороте листка имелись невнятные схемы со стрелочками и таинственными обозначениями. Малек использовал буквы лагидийского алфавита. Должно быть, они нравились механику «Ласточки» своим сходством с шестеренками.
– Вот, – проговорил он застенчиво. – Здесь все указано, госпожа капитан. Можете изучить. Во всех подробностях. Особенно здесь.
Он указал на одну густо исписанную схемочку и улыбнулся. Шерсть на его маленьком личике слиплась и потускнела.
– Спасибо, – сказала Бугго. – Твои старания выше всяких похвал, Охта.
Он взъерошил мех у себя на щеке и удрал.
– Я тебя спас, – сообщил он Хугебурке, которого встретил возле двери в капитанскую каюту.
Хугебурка помертвел.
– В каком смысле?
– Сделал для нее полную схему ремонта, – похвастался Малек. – Теперь она все знает. Не будет у тебя выспрашивать.
Хугебурка обреченно посмотрел ему вслед – подпрыгивающим шагом Малек удалялся по коридору – и вошел к капитану. Против ожиданий, Бугго не потребовала от своего старшего офицера никаких комментариев по поводу схемы. Даже не упомянула о ней. Опять привязалась с координатами.
Хугебурка видел, что с каждым днем ей становится лучше. С лица постепенно исчезала жуткая трупная зелень, в глазах снова появился живой блеск, губы утратили коричневый оттенок. И кушать стала лучше, а ругаться – энергичнее.
– Мы успеем доставить груз в сроки или придется выдумывать какие-то объяснения для заказчика? – прямо спросила она.
– До сих пор не могу дать точного ответа. При любых обстоятельствах нам лучше бы не сообщать о столкновении с «Барриерой». Конечно, многие догадаются о случившемся. Но пусть это так и останется в области догадок, – проговорил Хугебурка. – У меня серьезные затруднения с определением координат.
Он осторожно положил поверх одеяла несколько листов с расчетами и наскоро снятый план космического пространства, в котором они оказались.
Бугго схватила листы, жадно поднесла их к глазам.
– А что здесь не так?
– Все время меняются показатели. Вот эта звезда, к примеру, – он показал, – она то ближе, то дальше. А между тем «Ласточка» практически стоит на месте. Здесь что-то происходит с пространством.
– Ладно, – отрывисто бросила Бугго. – Оставьте это мне. Ступайте. Я разберусь на досуге.
Он помедлил.
– Вам больше ничего не требуется?
Бугго посмотрела ему прямо в глаза.
– Мне требуется как можно скорее встать на ноги. Но в этом вопросе вы – пустое место.
Он сильно скрипнул зубами и вышел.
* * *
Бугго первая поняла, что именно происходит. Потому что она знала об Островах – от Алабанды. Алабанда был пиратом, чьи деньги принимали даже в раю. Вот каким он был пиратом.Хугебурка принял то, медленно поднимающееся перед «Ласточкой» на черном несуществующем горизонте, просто за очередной пояс астероидов и попытался на малом ходу обойти его, но «это» никуда не исчезало: оно медленно кружило в пространстве, обступая корабль, однако не прикасаясь к нему.