Страница:
Лучше для меня не сделать этого и впасть в руки ваши, нежели согрешить перед господом".
И закричала Сусанна громким голосом; закричали также и оба старейшины против нее, и один побежал и отворил двери сада.
Когда же находившиеся в доме услышали крик в саду, вскочили боковыми дверями, чтобы видеть, что случилось с нею.
И когда старейшины сказали слова свои, слуги ее чрезвычайно были пристыжены, потому что никогда ничего такого о Сусанне говорено не было.
И было на другой день, когда собрался народ к Иоакиму, мужу ее, пришли и оба старейшины, полные беззаконного умысла против Сусанны, чтобы предать ее смерти.
И сказали они перед народом: "Пошлите за Сусанною, дочерью Хелкия, женою Иоакима", - и послали.
И пришла она, и родители ее, и дети ее, и все родственники ее. Сусанна была очень нежна и красива лицом, и эти беззаконники приказали открыть лицо ее, так как оно было закрыто, чтобы насытиться красотой се.
Родственники же и все, которые смотрели на нее, плакали.
А оба старейшины, вставши посреди народа, положили руки на голову ее[...]
И сказали старейшины: "Когда мы ходили по саду одни, вошла эта с двумя служанками и затворила двери сада и отослала служанок; и пришел к ней юноша, который скрывался там, и лег с нею.
Мы, находясь в углу сада и видя такое беззаконие, побежали на них и увидели их совокупляющимися, и того не могли удержать, потому что он был сильнее нас и, отворив двери, выскочил, но эту мы схватили и допрашивали: кто был этот юноша? Но она не захотела объявить нам. Об этом мы свидетельствуем".
И поверило им собрание, как старейшинам народа и судьям, и осудили ее на смерть [...]
И, когда она ведена была на смерть, возбудил бог святой дух молодого юноши, по имени Даниила, и он закричал громким голосом: "Чист я от крови ее!"
Тогда обратился к нему весь народ и сказал: "Что это за слово, которое ты сказал?"
Тогда он, став посреди них, сказал: "Так ли вы неразумны, сыны Израиля, что, не исследовавши и не узнавши истины, осудили дочь Израиля? Возвратитесь в суд, ибо эти ложно против нее засвидетельствовали".
И тотчас весь парод возвратился, и сказали ему старейшины:
"Садись посреди пас и объяви нам, потому что бог дал тебе старейшинство".
И сказал им Даниил: "Отделите их друг от друга подальше, и я допрошу их".
Когда же они отделены были один от другого, призвал одного из них и сказал ему: "Состарившийся в злых днях! [...] Если ты сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом?" Он сказал: "Под мастиковым". Даниил сказал: "Точно солгал ты на свою голову" [...] Удалив его, он приказал привести другого и сказал ему: "Под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою?" Он сказал: "Под зеленым дубом".
Даниил сказал ему: "Точно, солгал ты па свою голову; ибо ангел божий с мечом ждет, чтобы рассечь тебя пополам, чтоб потребить вас".
Тогда все собрание закричало громким голосом [...] и восстали на обоих старейшин, потому что Даниил их устами обличил их, что они ложно свидетельствовали; и поступили с ними так, как они зло умыслили против ближнего, по закону Моисееву, и умертвили их; и спасена была в тот день кровь невинная...
II Даниил стал велик перед народом с того дня и потом [xcix].
Древнееврейская, 32, 13
103. Как один глупец покупал пекинский диалект
[c]
104. Как справедливость может обернуться несправедливостью
105. Хитроумный служка
106. Привычка
107. Хитрая женщина
108. Лай и Амаирми
О СЛЕДАХ, УЛИКАХ И СУДЕЙСКОЙ СМЕТЛИВОСТИ
109. Следы жира
110. Как вор украл корову
111. [Сикхалол и Лизор]
112. Тяжба с баньяном
[cv]
И закричала Сусанна громким голосом; закричали также и оба старейшины против нее, и один побежал и отворил двери сада.
Когда же находившиеся в доме услышали крик в саду, вскочили боковыми дверями, чтобы видеть, что случилось с нею.
И когда старейшины сказали слова свои, слуги ее чрезвычайно были пристыжены, потому что никогда ничего такого о Сусанне говорено не было.
И было на другой день, когда собрался народ к Иоакиму, мужу ее, пришли и оба старейшины, полные беззаконного умысла против Сусанны, чтобы предать ее смерти.
И сказали они перед народом: "Пошлите за Сусанною, дочерью Хелкия, женою Иоакима", - и послали.
И пришла она, и родители ее, и дети ее, и все родственники ее. Сусанна была очень нежна и красива лицом, и эти беззаконники приказали открыть лицо ее, так как оно было закрыто, чтобы насытиться красотой се.
Родственники же и все, которые смотрели на нее, плакали.
А оба старейшины, вставши посреди народа, положили руки на голову ее[...]
И сказали старейшины: "Когда мы ходили по саду одни, вошла эта с двумя служанками и затворила двери сада и отослала служанок; и пришел к ней юноша, который скрывался там, и лег с нею.
Мы, находясь в углу сада и видя такое беззаконие, побежали на них и увидели их совокупляющимися, и того не могли удержать, потому что он был сильнее нас и, отворив двери, выскочил, но эту мы схватили и допрашивали: кто был этот юноша? Но она не захотела объявить нам. Об этом мы свидетельствуем".
И поверило им собрание, как старейшинам народа и судьям, и осудили ее на смерть [...]
И, когда она ведена была на смерть, возбудил бог святой дух молодого юноши, по имени Даниила, и он закричал громким голосом: "Чист я от крови ее!"
Тогда обратился к нему весь народ и сказал: "Что это за слово, которое ты сказал?"
Тогда он, став посреди них, сказал: "Так ли вы неразумны, сыны Израиля, что, не исследовавши и не узнавши истины, осудили дочь Израиля? Возвратитесь в суд, ибо эти ложно против нее засвидетельствовали".
И тотчас весь парод возвратился, и сказали ему старейшины:
"Садись посреди пас и объяви нам, потому что бог дал тебе старейшинство".
И сказал им Даниил: "Отделите их друг от друга подальше, и я допрошу их".
Когда же они отделены были один от другого, призвал одного из них и сказал ему: "Состарившийся в злых днях! [...] Если ты сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом?" Он сказал: "Под мастиковым". Даниил сказал: "Точно солгал ты на свою голову" [...] Удалив его, он приказал привести другого и сказал ему: "Под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою?" Он сказал: "Под зеленым дубом".
Даниил сказал ему: "Точно, солгал ты па свою голову; ибо ангел божий с мечом ждет, чтобы рассечь тебя пополам, чтоб потребить вас".
Тогда все собрание закричало громким голосом [...] и восстали на обоих старейшин, потому что Даниил их устами обличил их, что они ложно свидетельствовали; и поступили с ними так, как они зло умыслили против ближнего, по закону Моисееву, и умертвили их; и спасена была в тот день кровь невинная...
II Даниил стал велик перед народом с того дня и потом [xcix].
Древнееврейская, 32, 13
103. Как один глупец покупал пекинский диалект
[c]
Жил-был один глупый бездельник. Целыми днями он ничем не занимался, только болтал со своими приятелями, такими же, как н он, бездельниками. Едва где-нибудь соберутся поговорить - он тут как тут.
Однажды зашел при нем разговор о пекинском диалекте, языке чиновников.
- Да, - говорил один, размахивая руками, - пекинский диалект прекрасен. На нем можно разговаривать с начальниками. А другие кивали головами:
- Да, да, пекинский диалект удивителен. Владеть им - большое дело.
Глупцу запали в память эти слова. Пришел он домой, продал все свое имущество и решил во что бы то ни стало купить пекинский диалект, чтобы разговаривать на нем с чиновниками.
С вырученными деньгами отправился он прямо на базар. По дороге ему встретился человек, торговавший фальшивыми лекарствами. Увидев глупца, который шагал с таким видом, как будто у него было важное дело, хитрец окликнул его:
- Куда ты спешишь так озабоченно? Может, я могу тебе помочь?
- Я хочу купить пекинский диалект, - сказал глупец.
- Пекинский диалект? - спросил хитрый торговец. - У меня ею сколько угодно.
- А сколько ты берешь за одну фразу?
- Тебе я уступлю дешево: за одну фразу двести долларов. Глупец решил, что это в самом деле дешево, и стал учиться у хитреца пекинскому диалекту. Первым делом пошли они оба к берегу реки. Глупец увидал птиц, плававших по воде, и спросил, как они называются.
- Это гуси, - сказал торговец.
Глупец взял это себе на заметку.
Через некоторое время они подошли к павильону.
- Не зайти ли нам отдохнуть? - спросил глупец.
- Нам некогда отдыхать, - ответил торговец.
Глупец и эту фразу запомнил.
Потом они увидели корабли, и он спросил:
- Л это что такое?
- Это корабли, - сказал торговец, и глупец опять постарался все как следует запомнить.
Он уже считал, что может разговаривать обо всем, что встретит по пути.
Напоследок они увидели в поле людей, которые что-то сажали. Глупец спросил, что они делают.
- Они сажают тыквы, - ответил торговец.
Тут он заметил, что уже дал дураку обещанные четыре фразы, и если тот действительно расплатится с ним по договоренности, то ему причитается восемьсот долларов. Поэтому он сказал;
- Я уже продал тебе четыре фразы пекинского диалекта. Пожалуйста, расплатись со мной.
Глупец отдал ему все свои деньги и гордо пошел домой, беспрерывно повторяя про себя выученные фразы.
Через год случилось так, что по соседству убили человека. Уездный начальник начал расследование. По семья боялась, что не сможет понять языка начальника, и была этим очень озабочена.
Вдруг кто-то вспомнил:
- Да ведь тут неподалеку живет человек, который учил пекинский диалект и отдал за это много денег. Лучше всего обратиться к нему.
Семья убитого так и сделала. Глупец был горд, он решил, что наконец-то настал его час, и с удовольствием отправился в путь, повторяя про себя заветные четыре фразы. Все в деревне смотрели на него с огромным уважением, а он шел ни па кого не глядя, с высоко поднятой головой.
Не дожидаясь вызова, он явился к уездному начальнику, чтобы от имени семьи убитого дать показания на настоящем пекинском диалекте.
- Кто убил этого человека? - строго спросил его начальник. Глупец быстро ответил:
- Это я. (По звучанию совпадает с "это гуси".)
- Почему же ты его убил? - спросил чиновник. Дурак в ответ произнес:
- Его нельзя было оставить в живых. (Звучит как "нам нельзя отдыхать".)
Услышав такие откровенные признания, начальник сказал:
- Раз ты сам сознаешься, что убил его, у меня больше вопросов пет. Ты подлежишь наказанию. Дурак ответил:
- Я тоже этого хочу. (Звучит как "это корабли".) Начальник подумал, что перед ним поистине храбрец.
- Тогда ты будешь казнен.
Дурак же, ничего не слушая, произнес свою четвертую фразу:
- Проклятый чиновник! (Звучит как "они сажают тыквы".)
От этих слов начальник пришел в такую ярость, что велел казнить глупца без промедления.
Китайская, 147, 141
Однажды зашел при нем разговор о пекинском диалекте, языке чиновников.
- Да, - говорил один, размахивая руками, - пекинский диалект прекрасен. На нем можно разговаривать с начальниками. А другие кивали головами:
- Да, да, пекинский диалект удивителен. Владеть им - большое дело.
Глупцу запали в память эти слова. Пришел он домой, продал все свое имущество и решил во что бы то ни стало купить пекинский диалект, чтобы разговаривать на нем с чиновниками.
С вырученными деньгами отправился он прямо на базар. По дороге ему встретился человек, торговавший фальшивыми лекарствами. Увидев глупца, который шагал с таким видом, как будто у него было важное дело, хитрец окликнул его:
- Куда ты спешишь так озабоченно? Может, я могу тебе помочь?
- Я хочу купить пекинский диалект, - сказал глупец.
- Пекинский диалект? - спросил хитрый торговец. - У меня ею сколько угодно.
- А сколько ты берешь за одну фразу?
- Тебе я уступлю дешево: за одну фразу двести долларов. Глупец решил, что это в самом деле дешево, и стал учиться у хитреца пекинскому диалекту. Первым делом пошли они оба к берегу реки. Глупец увидал птиц, плававших по воде, и спросил, как они называются.
- Это гуси, - сказал торговец.
Глупец взял это себе на заметку.
Через некоторое время они подошли к павильону.
- Не зайти ли нам отдохнуть? - спросил глупец.
- Нам некогда отдыхать, - ответил торговец.
Глупец и эту фразу запомнил.
Потом они увидели корабли, и он спросил:
- Л это что такое?
- Это корабли, - сказал торговец, и глупец опять постарался все как следует запомнить.
Он уже считал, что может разговаривать обо всем, что встретит по пути.
Напоследок они увидели в поле людей, которые что-то сажали. Глупец спросил, что они делают.
- Они сажают тыквы, - ответил торговец.
Тут он заметил, что уже дал дураку обещанные четыре фразы, и если тот действительно расплатится с ним по договоренности, то ему причитается восемьсот долларов. Поэтому он сказал;
- Я уже продал тебе четыре фразы пекинского диалекта. Пожалуйста, расплатись со мной.
Глупец отдал ему все свои деньги и гордо пошел домой, беспрерывно повторяя про себя выученные фразы.
Через год случилось так, что по соседству убили человека. Уездный начальник начал расследование. По семья боялась, что не сможет понять языка начальника, и была этим очень озабочена.
Вдруг кто-то вспомнил:
- Да ведь тут неподалеку живет человек, который учил пекинский диалект и отдал за это много денег. Лучше всего обратиться к нему.
Семья убитого так и сделала. Глупец был горд, он решил, что наконец-то настал его час, и с удовольствием отправился в путь, повторяя про себя заветные четыре фразы. Все в деревне смотрели на него с огромным уважением, а он шел ни па кого не глядя, с высоко поднятой головой.
Не дожидаясь вызова, он явился к уездному начальнику, чтобы от имени семьи убитого дать показания на настоящем пекинском диалекте.
- Кто убил этого человека? - строго спросил его начальник. Глупец быстро ответил:
- Это я. (По звучанию совпадает с "это гуси".)
- Почему же ты его убил? - спросил чиновник. Дурак в ответ произнес:
- Его нельзя было оставить в живых. (Звучит как "нам нельзя отдыхать".)
Услышав такие откровенные признания, начальник сказал:
- Раз ты сам сознаешься, что убил его, у меня больше вопросов пет. Ты подлежишь наказанию. Дурак ответил:
- Я тоже этого хочу. (Звучит как "это корабли".) Начальник подумал, что перед ним поистине храбрец.
- Тогда ты будешь казнен.
Дурак же, ничего не слушая, произнес свою четвертую фразу:
- Проклятый чиновник! (Звучит как "они сажают тыквы".)
От этих слов начальник пришел в такую ярость, что велел казнить глупца без промедления.
Китайская, 147, 141
104. Как справедливость может обернуться несправедливостью
В давние времена жили-были два человека. Один был беден, другой - богат. Бедняк взял у богатого двух коров и пас их. В па-граду он получал от обеих коров молоко.
Богач был добрый человек. Однажды он сказал бедняку:
- Если ты и дальше будешь пасти моих коров и они принесут телят, я отдам часть их тебе.
И вот принесли коровы телят. Богач пришел к бедняку и сказал:
- Давай делить коров.
- Каких коров? - ответил бедняк. - У меня нет твоих коров. Богач возмутился и стал спорить. Наконец решили они пойти к султану. По пути встретился бедняку его приятель.
- Куда идешь? - спросил он.
- Я иду с этим богачом к султану, - ответил бедняк.
- А какое у тебя к нему дело?
- Этот богач собирается жаловаться на меня. Я пас его коров, а теперь не хочу их ему отдавать. Приятель сказал бедняку:
- С султаном тебе будет не так просто.
- Что же мне делать? - спросил бедняк.
- Пойдем вместе, - ответил приятель, - я тебя научу, что делать. Когда мы придем к султану и он станет спрашивать у тебя, как было дело, ты не отвечай ему ни слова. Говори только: "Гм, гм!". А я назовусь твоим свидетелем и помогу тебе.
Пришли они к султану. Богатый рассказал, как было дело. Султан стал спрашивать о том же бедняка. Но тот отвечал лишь одно: "Гм, гм, гм!"
Тогда султан обращался к приятелю бедняка:
- Ты можешь что-нибудь сказать об этом деле? Что с твоим другом?
Приятель ответил:
- Этот человек от рождения немой. Его язык беспомощен. Коровы же принадлежат ему, а не богачу. Богач давно зарился на этих коров и хотел воспользоваться его беспомощностью. Он думал: раз бедняк не умеет говорить, он не сможет постоять за себя.
Услышав такое, султан очень разгневался.
- Ты совершил большую несправедливость, - сказал он богачу. - Зачем ты привел ко мне этого бедного человека?
С этими словами он прогнал богача. А бедняк и его друг пошли домой.
Когда они добрались до дому, приятель сказал бедняку:
- А теперь давай делить коров. Ведь мне причитается доля за помощь.
Но тот ему ответил:
- Гм, гм, гм! Приятель рассердился:
- Ах, раз так, пойдем со мной к султану!
Пошли они к султану. Приятель, недавний свидетель, сказал:
- Султан, коровы, о которых шла речь, принадлежат богачу.
- Но недавно ты говорил, что коровы принадлежат бедняку, - заметил султан. - А ты что скажешь на это? - обратился он к бедняку.
Тот повторял свое:
- Гм, гм, гм!
- Он прекрасно умеет говорить, - вступил приятель, - сейчас от только притворяется. Тут султан рассердился:
- Если ты сейчас уверяешь, что он умеет говорить, значит, ты в прошлый раз лгал?
И он прогнал его, а коров оставил бедняку [ci].
Ираку, 155, 190
Богач был добрый человек. Однажды он сказал бедняку:
- Если ты и дальше будешь пасти моих коров и они принесут телят, я отдам часть их тебе.
И вот принесли коровы телят. Богач пришел к бедняку и сказал:
- Давай делить коров.
- Каких коров? - ответил бедняк. - У меня нет твоих коров. Богач возмутился и стал спорить. Наконец решили они пойти к султану. По пути встретился бедняку его приятель.
- Куда идешь? - спросил он.
- Я иду с этим богачом к султану, - ответил бедняк.
- А какое у тебя к нему дело?
- Этот богач собирается жаловаться на меня. Я пас его коров, а теперь не хочу их ему отдавать. Приятель сказал бедняку:
- С султаном тебе будет не так просто.
- Что же мне делать? - спросил бедняк.
- Пойдем вместе, - ответил приятель, - я тебя научу, что делать. Когда мы придем к султану и он станет спрашивать у тебя, как было дело, ты не отвечай ему ни слова. Говори только: "Гм, гм!". А я назовусь твоим свидетелем и помогу тебе.
Пришли они к султану. Богатый рассказал, как было дело. Султан стал спрашивать о том же бедняка. Но тот отвечал лишь одно: "Гм, гм, гм!"
Тогда султан обращался к приятелю бедняка:
- Ты можешь что-нибудь сказать об этом деле? Что с твоим другом?
Приятель ответил:
- Этот человек от рождения немой. Его язык беспомощен. Коровы же принадлежат ему, а не богачу. Богач давно зарился на этих коров и хотел воспользоваться его беспомощностью. Он думал: раз бедняк не умеет говорить, он не сможет постоять за себя.
Услышав такое, султан очень разгневался.
- Ты совершил большую несправедливость, - сказал он богачу. - Зачем ты привел ко мне этого бедного человека?
С этими словами он прогнал богача. А бедняк и его друг пошли домой.
Когда они добрались до дому, приятель сказал бедняку:
- А теперь давай делить коров. Ведь мне причитается доля за помощь.
Но тот ему ответил:
- Гм, гм, гм! Приятель рассердился:
- Ах, раз так, пойдем со мной к султану!
Пошли они к султану. Приятель, недавний свидетель, сказал:
- Султан, коровы, о которых шла речь, принадлежат богачу.
- Но недавно ты говорил, что коровы принадлежат бедняку, - заметил султан. - А ты что скажешь на это? - обратился он к бедняку.
Тот повторял свое:
- Гм, гм, гм!
- Он прекрасно умеет говорить, - вступил приятель, - сейчас от только притворяется. Тут султан рассердился:
- Если ты сейчас уверяешь, что он умеет говорить, значит, ты в прошлый раз лгал?
И он прогнал его, а коров оставил бедняку [ci].
Ираку, 155, 190
105. Хитроумный служка
Как-то раз пошел один настоятель служить заупокойную требу, а служка остался храм сторожить. Сначала читал он сутры
*, а потом надоело ему, и заснул он крепким сном. Вдруг слышит спросонок голос у входа, кто-то спрашивает: "Можно войти?"
Вышел служка из храма, впопыхах протирая глаза, и видит: пришла соседская старуха с большим узлом.
- Передай, - говорит, - настоятелю угощение ради праздника!
Взял служка узел, а оттуда теплый пар идет. Да так вкусно пахнет!
- Э, да она, кажется, данго *принесла! Оставить их настоятелю, так он, по своей жадности, сам все съест, не даст и попробовать. Отведаю-ка сначала я сам!
Развязал служка узел, а в нем - ларчик, полный теплых, свежих данго. Принялся служка уплетать их за обе щеки, и сам не заметил, как все съел. Только тогда спохватился служка;
- Ай, ай, пропал я! Что теперь настоятелю скажу? Стал он думать, как из беды выпутаться. И придумал. Схватил служка ларчик из-под данго и поставил в алтаре перед статуей Амиды [cii]. Потом собрал остатки угощения, прилипшие к ларчику, обмазал рот статуи и снова начал читать сутры. Вернулся настоятель и спрашивает:
- Приходил без меня кто-нибудь?
- Соседская старушка приходила, принесла ларчик с чем-то. Говорит, это вам по случаю праздника.
- А где ларчик?
- Я его в алтаре поставил перед статуей Амиды.
- Молодец, хорошо сделал. Ну-ка где он, этот ларчик? В самом деле, у подножия статуи Амиды стоял большой ларец. Открыл его настоятель, а в нем пусто.
- Эй, служка, это ты все поел? - сердито закричал настоятель.
А служка отвечает без тени смущения:
- Что вы, неужели бы я осмелился? Как же можно? Потом оглянулся по сторонам вокруг и воскликнул:
- А, вот оно что! Это Амида все слопал! Смотрите, у него весь рот измазан.
Взглянул настоятель на статую:
- Так и есть! Вот наглая статуя, как бесчестно поступает! - Да как хлопнет Амиду по голове ручкой опахала. Бронзовая статуя так и загудела:
- Он-н! Он-н!
- Ах так? Ты еще и отпираешься, на другого сваливаешь! Вот же тебе за это!
Снова стукнул настоятель статую по голове, и снова гул прошел:
- Он-н! Он-н!
Настоятель поглядел на служку н спрашивает угрожающе:
- Слышишь? Амида говорит: "Он! Он!" Значит, все-таки ты угощение съел.
- Да разве от одного битья статуя сознается? - отвечает служка. - Нужно устроить испытание кипятком!
Нагрел он воды в большом котле да как плеснет на статую крутым кипятком!
Повалил во все стороны пар, потекла вода, зашипело, забулькало, точно Амида признается:
- С-с-слопал! С-с-слопал! Служка и говорит:
- Слышите, настоятель? Я же вам говорил! Вот он и сознался!
Японская, 141, 211
Вышел служка из храма, впопыхах протирая глаза, и видит: пришла соседская старуха с большим узлом.
- Передай, - говорит, - настоятелю угощение ради праздника!
Взял служка узел, а оттуда теплый пар идет. Да так вкусно пахнет!
- Э, да она, кажется, данго *принесла! Оставить их настоятелю, так он, по своей жадности, сам все съест, не даст и попробовать. Отведаю-ка сначала я сам!
Развязал служка узел, а в нем - ларчик, полный теплых, свежих данго. Принялся служка уплетать их за обе щеки, и сам не заметил, как все съел. Только тогда спохватился служка;
- Ай, ай, пропал я! Что теперь настоятелю скажу? Стал он думать, как из беды выпутаться. И придумал. Схватил служка ларчик из-под данго и поставил в алтаре перед статуей Амиды [cii]. Потом собрал остатки угощения, прилипшие к ларчику, обмазал рот статуи и снова начал читать сутры. Вернулся настоятель и спрашивает:
- Приходил без меня кто-нибудь?
- Соседская старушка приходила, принесла ларчик с чем-то. Говорит, это вам по случаю праздника.
- А где ларчик?
- Я его в алтаре поставил перед статуей Амиды.
- Молодец, хорошо сделал. Ну-ка где он, этот ларчик? В самом деле, у подножия статуи Амиды стоял большой ларец. Открыл его настоятель, а в нем пусто.
- Эй, служка, это ты все поел? - сердито закричал настоятель.
А служка отвечает без тени смущения:
- Что вы, неужели бы я осмелился? Как же можно? Потом оглянулся по сторонам вокруг и воскликнул:
- А, вот оно что! Это Амида все слопал! Смотрите, у него весь рот измазан.
Взглянул настоятель на статую:
- Так и есть! Вот наглая статуя, как бесчестно поступает! - Да как хлопнет Амиду по голове ручкой опахала. Бронзовая статуя так и загудела:
- Он-н! Он-н!
- Ах так? Ты еще и отпираешься, на другого сваливаешь! Вот же тебе за это!
Снова стукнул настоятель статую по голове, и снова гул прошел:
- Он-н! Он-н!
Настоятель поглядел на служку н спрашивает угрожающе:
- Слышишь? Амида говорит: "Он! Он!" Значит, все-таки ты угощение съел.
- Да разве от одного битья статуя сознается? - отвечает служка. - Нужно устроить испытание кипятком!
Нагрел он воды в большом котле да как плеснет на статую крутым кипятком!
Повалил во все стороны пар, потекла вода, зашипело, забулькало, точно Амида признается:
- С-с-слопал! С-с-слопал! Служка и говорит:
- Слышите, настоятель? Я же вам говорил! Вот он и сознался!
Японская, 141, 211
106. Привычка
Есть брахманская деревня под названием Видьястхана. В ней жил брахман Кешава. Пошел он однажды купаться и у пруда увидел прелестную купеческую дочь. Ему захотелось вступить с ней в связь. Однажды, когда он выходил из воды, она сказала ему:
"Подними мне на голову второй кувшин". Он поднял и поцеловал ее в губы. А муж увидел это и повел его к царю. Как спастись брахману? Вот вопрос...
У брахмана был друг, по имени Витарка. Этот Витарка подошел к нему и шепнул: "Друг, когда придешь во дворец царя, все время чмокай губами и ничего не говори". Брахман так и поступил. Министр сказал: "Никакого преступления этот человек не совершил. Это у него от рождения привычка такая". Так и оправдался брахман перед людьми благодаря спасительной мудрости Витарки.
Индийская, 88, 236
"Подними мне на голову второй кувшин". Он поднял и поцеловал ее в губы. А муж увидел это и повел его к царю. Как спастись брахману? Вот вопрос...
У брахмана был друг, по имени Витарка. Этот Витарка подошел к нему и шепнул: "Друг, когда придешь во дворец царя, все время чмокай губами и ничего не говори". Брахман так и поступил. Министр сказал: "Никакого преступления этот человек не совершил. Это у него от рождения привычка такая". Так и оправдался брахман перед людьми благодаря спасительной мудрости Витарки.
Индийская, 88, 236
107. Хитрая женщина
Жила-была женщина, и у нее был любовник. Однажды ночью их застал муж. Он убил любовника, а сам убежал. Женщина тотчас сварила труп, сделала из него похлебку и скормила ее свиньям. Так все и обошлось. Через некоторое время муж вернулся н с удивлением узнал, что дело осталось без последствий. Ночью жена ему рассказала, как она поступила, и, когда они с удовольствием обсуждали эту историю, их подслушал сосед, который в это время справлял нужду у стены. Поскольку у него были счеты с этой семьей, он па них донес.
На суде женщина сказала:
- Мой муж ничего не знает. Я все сделала вместе с истцом. Он тоже был моим любовником. А сейчас у него зло на меня, поэтому он донес.
Суд оправдал мужа, а жалобщика наказал за убийство.
Китайская, 147, 116
На суде женщина сказала:
- Мой муж ничего не знает. Я все сделала вместе с истцом. Он тоже был моим любовником. А сейчас у него зло на меня, поэтому он донес.
Суд оправдал мужа, а жалобщика наказал за убийство.
Китайская, 147, 116
108. Лай и Амаирми
Однажды Лай и Амаирми
[ciii]вместе гнались за зеброй. Вскоре Лай устал и сказал Амаирми:
- Я устал, понеси меня, Амапрми!
- Хватайся за мой хвост, - ответила Амаирми, - я тебя понесу. А сама подумала: "Понесу его немного, а потом съем".
Лай схватился левой рукой за большой хвост Амаирми, а правой достал свой нож.
- Ты хорошо держишься? - спросила Амаирми. - Я совсем тебя не чувствую.
- Хорошо, - ответил Лай и стал ножом резать ей хвост. - А теперь ты чувствуешь что-нибудь? - спросил он.
- Нет, я ничего не чувствую.
Лай стал резать дальше, пока Аманрми не закричала:
- Ой, что-то меня кусает!
- Это, наверно, мухи, - ответил Лай. Они облепили твой хвост.
- Что это за мухи, которые так сильно кусают?
- Это такие кусачие мухи, - ответил Лай. - Беги побыстрей, чтобы они отстали.
Амаирми побежала быстрей, а Лай тем временем отрезал ей хвост. Амаирми почувствовала, что ей стало намного легче, и спросила:
- На месте ли мой хвост? Лай ответил:
- Хвост на месте, но он, кажется, разлетелся в клочья.
- Как же это? - в ужасе воскликнула Амаирми. - Я хочу взглянуть на него.
Она обернулась и закричала:
- Где же мой длинный хвост?
- Наверно, ты его потеряла по дороге, - ответил Лай.
- Что ты наделал, Лай! - запричитала Амаирми. - Ты отрезал мой хвост!
- Как я мог его отрезать? Это мухи его сожрали.
- Оставь свои разговоры! - кричала Амаирми. - Сейчас я тебя убью!
В это время навстречу им вышла сестра Амаирми. Лай испугался, потому что он был один.
- Что у вас случилось? - спросила их сестра Аманрми.
- Вот он отрезал мой хвост, - ответила Амаирми. Сестра посмотрела на ее хвост и засмеялась. Амаирми в гневе прыгнула на Лая, но он успел увернуться.
- Почему ты на него бросаешься? - спросила сестра. - Так не годится. Дело надо передать правителю этой страны, пусть вынесет приговор. А ты, сестра, знай, что в нашем доме тебе нельзя теперь появляться, потому что у тебя нет хвоста.
Амаирми заплакала. А Лай спросил:
- Кто ваш султан?
- Наш султан - змея Харарио, - ответила Амаирми.
- Нет, к нему я не пойду, - сказал Лай, - он не сможет нас правильно рассудить. Лучше пойдем к нашему султану.
- Ваш султан велит осудить меня, - возразила Амаирми, - я к нему не пойду.
- Вы к моему не хотите, и я к вашему не хочу, - ответил Лай. - Каждому дорога своя жизнь.
- Тогда верни мне мой хвост! - закричала Амаирми.
- Где я его возьму? - ответил Лай [...]
Наконец он согласился идти к змее Харарио. По дороге он набрал красной земли и вымазал себе колени, как будто они были в крови.
Амаирми побежала к султану первой, а Лай пошел, хромая, словно еле-еле передвигал ноги.
Харарио выслушал жалобу Амапрми и сказал:
- Я знаю Лая, он очень хитрый человек. Пусть придет. Где он?
- Он немного отстал, - сказала Аманрми. Харарио послал гонца поторопить Лая.
- Султан требует, чтоб ты шел побыстрей, - сказал гонец. - Почему ты еле тянешься?
- Дурак, - закричал на него Лай, - разве ты не видишь, что я болен и с трудом передвигаю ноги?
И он продолжал идти не торопясь. Явившись к султану, Лай притворился совсем больным, начал тяжело стонать и охать.
- Здравствуй, султан, - еле выговорил он наконец.
- Здравствуй, нехороший ты человек, - ответил Харарио. - Зачем ты оскорбил моего гонца да к тому же отрезал хвост у Амаирми? Чувствуешь ли ты себя виноватым?
Лай сел на землю и сказал:
- Я не знаю. Посмотри сам в свои законы, и ты увидишь, виноват я или не виноват.
- А что с твоими коленями? - спросил султан.
- Посмотри, посмотри в свои законы, - вместо ответа продолжал твердить Лай, - ты все в них увидишь. Султан повернулся к Амаирми:
- Это ты его так отделала? - спросил он. - Смотри, он весь изранен.
- Посмотри лучше на мой хвост, - сказала Амаирми, - насколько он стал короче!
- Да, я вижу, - возразил султан, - и я уже решил в душе, что Лай достоин смерти. Но так тоже не годится. Идите каждый своей дорогой.
- Как, ты его отпускаешь ненаказанным? - спросила Амапрми.
Лай попытался встать, но никак не мог этого сделать. Ему помогли подняться.
- Он все равно не жилец на этом свете, - сказал султан Амаирми. - Неужели ты не видишь, что здесь не нужен мой приговор? Подожди немного, пока он сам умрет.
Лай медленно пошел прочь. Удалившись на значительное расстояние, он крикнул:
- Я - Лай!
И побежал дальше со всех ног. Султан только вскрикнул от изумления. А Амаирми сказала:
- Видишь, только что он был болен, а теперь оказался здоров и силен. Я больше знать не хочу ваших законов! Пусть теперь лучше каждый сам судит, как считает справедливым.
Ираку, 160, 108
- Я устал, понеси меня, Амапрми!
- Хватайся за мой хвост, - ответила Амаирми, - я тебя понесу. А сама подумала: "Понесу его немного, а потом съем".
Лай схватился левой рукой за большой хвост Амаирми, а правой достал свой нож.
- Ты хорошо держишься? - спросила Амаирми. - Я совсем тебя не чувствую.
- Хорошо, - ответил Лай и стал ножом резать ей хвост. - А теперь ты чувствуешь что-нибудь? - спросил он.
- Нет, я ничего не чувствую.
Лай стал резать дальше, пока Аманрми не закричала:
- Ой, что-то меня кусает!
- Это, наверно, мухи, - ответил Лай. Они облепили твой хвост.
- Что это за мухи, которые так сильно кусают?
- Это такие кусачие мухи, - ответил Лай. - Беги побыстрей, чтобы они отстали.
Амаирми побежала быстрей, а Лай тем временем отрезал ей хвост. Амаирми почувствовала, что ей стало намного легче, и спросила:
- На месте ли мой хвост? Лай ответил:
- Хвост на месте, но он, кажется, разлетелся в клочья.
- Как же это? - в ужасе воскликнула Амаирми. - Я хочу взглянуть на него.
Она обернулась и закричала:
- Где же мой длинный хвост?
- Наверно, ты его потеряла по дороге, - ответил Лай.
- Что ты наделал, Лай! - запричитала Амаирми. - Ты отрезал мой хвост!
- Как я мог его отрезать? Это мухи его сожрали.
- Оставь свои разговоры! - кричала Амаирми. - Сейчас я тебя убью!
В это время навстречу им вышла сестра Амаирми. Лай испугался, потому что он был один.
- Что у вас случилось? - спросила их сестра Аманрми.
- Вот он отрезал мой хвост, - ответила Амаирми. Сестра посмотрела на ее хвост и засмеялась. Амаирми в гневе прыгнула на Лая, но он успел увернуться.
- Почему ты на него бросаешься? - спросила сестра. - Так не годится. Дело надо передать правителю этой страны, пусть вынесет приговор. А ты, сестра, знай, что в нашем доме тебе нельзя теперь появляться, потому что у тебя нет хвоста.
Амаирми заплакала. А Лай спросил:
- Кто ваш султан?
- Наш султан - змея Харарио, - ответила Амаирми.
- Нет, к нему я не пойду, - сказал Лай, - он не сможет нас правильно рассудить. Лучше пойдем к нашему султану.
- Ваш султан велит осудить меня, - возразила Амаирми, - я к нему не пойду.
- Вы к моему не хотите, и я к вашему не хочу, - ответил Лай. - Каждому дорога своя жизнь.
- Тогда верни мне мой хвост! - закричала Амаирми.
- Где я его возьму? - ответил Лай [...]
Наконец он согласился идти к змее Харарио. По дороге он набрал красной земли и вымазал себе колени, как будто они были в крови.
Амаирми побежала к султану первой, а Лай пошел, хромая, словно еле-еле передвигал ноги.
Харарио выслушал жалобу Амапрми и сказал:
- Я знаю Лая, он очень хитрый человек. Пусть придет. Где он?
- Он немного отстал, - сказала Аманрми. Харарио послал гонца поторопить Лая.
- Султан требует, чтоб ты шел побыстрей, - сказал гонец. - Почему ты еле тянешься?
- Дурак, - закричал на него Лай, - разве ты не видишь, что я болен и с трудом передвигаю ноги?
И он продолжал идти не торопясь. Явившись к султану, Лай притворился совсем больным, начал тяжело стонать и охать.
- Здравствуй, султан, - еле выговорил он наконец.
- Здравствуй, нехороший ты человек, - ответил Харарио. - Зачем ты оскорбил моего гонца да к тому же отрезал хвост у Амаирми? Чувствуешь ли ты себя виноватым?
Лай сел на землю и сказал:
- Я не знаю. Посмотри сам в свои законы, и ты увидишь, виноват я или не виноват.
- А что с твоими коленями? - спросил султан.
- Посмотри, посмотри в свои законы, - вместо ответа продолжал твердить Лай, - ты все в них увидишь. Султан повернулся к Амаирми:
- Это ты его так отделала? - спросил он. - Смотри, он весь изранен.
- Посмотри лучше на мой хвост, - сказала Амаирми, - насколько он стал короче!
- Да, я вижу, - возразил султан, - и я уже решил в душе, что Лай достоин смерти. Но так тоже не годится. Идите каждый своей дорогой.
- Как, ты его отпускаешь ненаказанным? - спросила Амапрми.
Лай попытался встать, но никак не мог этого сделать. Ему помогли подняться.
- Он все равно не жилец на этом свете, - сказал султан Амаирми. - Неужели ты не видишь, что здесь не нужен мой приговор? Подожди немного, пока он сам умрет.
Лай медленно пошел прочь. Удалившись на значительное расстояние, он крикнул:
- Я - Лай!
И побежал дальше со всех ног. Султан только вскрикнул от изумления. А Амаирми сказала:
- Видишь, только что он был болен, а теперь оказался здоров и силен. Я больше знать не хочу ваших законов! Пусть теперь лучше каждый сам судит, как считает справедливым.
Ираку, 160, 108
О СЛЕДАХ, УЛИКАХ И СУДЕЙСКОЙ СМЕТЛИВОСТИ
109. Следы жира
- Да продлится жизнь твоя, Мелик! - сказал мясник Али. - Э гот человек украл мои деньги, а говорит, что не брал. Когда я продавал мясо, только он стоял у прилавка, больше никого не было.
- Что же мне теперь делать? - растерялся Мелик-Шахназар. Ведь на твоих деньгах не написано твое имя. Все деньги схожи. Как же я угадаю, чьи это деньги - твои или его?
В это время пришел Пулу-Пуги. Узнав, о чем спор, он попросил миску горячей воды.
"Что он будет делать?" - недоумевали односельчане.
Когда принесли кипяток, Пулу-Пуги взял деньги, которые отобрали у вора, и бросил их в воду.
- Да продлится твоя жизнь, Мелик! - сказал он. - Смотри, как на поверхности воды блестит жир. Значит, деньги принадлежат мяснику [civ],
Армянская, 27, 115
- Что же мне теперь делать? - растерялся Мелик-Шахназар. Ведь на твоих деньгах не написано твое имя. Все деньги схожи. Как же я угадаю, чьи это деньги - твои или его?
В это время пришел Пулу-Пуги. Узнав, о чем спор, он попросил миску горячей воды.
"Что он будет делать?" - недоумевали односельчане.
Когда принесли кипяток, Пулу-Пуги взял деньги, которые отобрали у вора, и бросил их в воду.
- Да продлится твоя жизнь, Мелик! - сказал он. - Смотри, как на поверхности воды блестит жир. Значит, деньги принадлежат мяснику [civ],
Армянская, 27, 115
110. Как вор украл корову
Купил один человек корову, привел ее домой и пустил пастись, а сам прилег отдохнуть и заснул. В это время другой человек отвязал корову и увел ее. Проснулся хозяин, увидел, что вор уводит корову, погнался за ним с криками:
- Эй, ты, куда уводишь мою корову?
А вор как ни в чем не бывало идет своей дорогой. Наконец хозяин настиг вора, схватил веревку и попытался отнять свою корову. Тут вор закричал:
- Ты что, спятил? Я веду корову из дому. Как ты смеешь отнимать ее да еще ругать меня вором?
Спорили они, спорили и к судье пошли. Судья в их деле разобраться не смог и повел обоих к королю.
Хозяин коровы пал ниц перед королем и сказал:
- Ваше величество, я только что купил корову, привел се домой, пустил пастись, а сам прилег отдохнуть и задремал. Просыпаюсь и вижу - вот этот человек уводит мою корову. Бросился я за ним, хочу скотину отнять, а он не отдает ее, спорит и доказывает, что корова не моя, а его.
- А чем ты кормил корову? - спросил король.
- Травой, ваше величество, - ответил озадаченный хозяин. Тут заговорил вор:
- Ваше величество, я вел корову из дому. Вдруг этот человек набросился на меня, веревку вырывает, в краже обвиняет.
- А ты чем кормил свою корову? - спросил король.
- Горохом, ваше величество.
Приказал король слуге принести жвачку коровы. В жвачке была одна трава и никаких следов гороха. Тогда король приказал отдать корову ее хозяину, а вора наказать плетьми.
Кхмерская, 89, 297
- Эй, ты, куда уводишь мою корову?
А вор как ни в чем не бывало идет своей дорогой. Наконец хозяин настиг вора, схватил веревку и попытался отнять свою корову. Тут вор закричал:
- Ты что, спятил? Я веду корову из дому. Как ты смеешь отнимать ее да еще ругать меня вором?
Спорили они, спорили и к судье пошли. Судья в их деле разобраться не смог и повел обоих к королю.
Хозяин коровы пал ниц перед королем и сказал:
- Ваше величество, я только что купил корову, привел се домой, пустил пастись, а сам прилег отдохнуть и задремал. Просыпаюсь и вижу - вот этот человек уводит мою корову. Бросился я за ним, хочу скотину отнять, а он не отдает ее, спорит и доказывает, что корова не моя, а его.
- А чем ты кормил корову? - спросил король.
- Травой, ваше величество, - ответил озадаченный хозяин. Тут заговорил вор:
- Ваше величество, я вел корову из дому. Вдруг этот человек набросился на меня, веревку вырывает, в краже обвиняет.
- А ты чем кормил свою корову? - спросил король.
- Горохом, ваше величество.
Приказал король слуге принести жвачку коровы. В жвачке была одна трава и никаких следов гороха. Тогда король приказал отдать корову ее хозяину, а вора наказать плетьми.
Кхмерская, 89, 297
111. [Сикхалол и Лизор]
[...] Однажды Сикхалол с несколькими юношами поехал кататься на лодке. Юноши стали купаться, а в лодке остался один Сикхалол. Лодка стояла у берега, недалеко от хижины, где женщины живут во время месячных. В это время там находилась Лизор. Она увидела Сикхалола и подумала: "Кто же этот красивый юноша?" Лизор вошла в воду и ухватилась за лодку.
- Отпусти лодку, - попросил Сикхалол.
- Иди ко мне, - позвала его женщина, - мне нужно тебе кое-что сказать.
- Я не могу сойти на берег, - отвечал юноша, - я без набедренной повязки.
Лизор придвинулась к нему поближе и сказала:
- Приходи ко мне вечером, и мы поласкаем друг друга.
- Но я не знаю, где ты спишь.
- Сейчас я живу вон в той хижине. Приходи туда.
- Ладно, приду, - сказал юноша и отплыл от берега. Дождавшись темноты, Сикхалол отправился к Лизор, и они провели вместе всю ночь. А перед рассветом юноша вернулся домой. И так они стали делать каждую ночь.
Прошло десять дней, и вождь Соксурум пришел за женой.
Он удивлялся, почему Лизор так долго остается в хижине. Но женщине не хотелось возвращаться домой. Она обманула мужа, сказав, что ее нечистое состояние еще не кончилось. На самом деле она собиралась по-прежнему принимать юношу [...]
Прошло много времени - больше трех месяцев. Однажды со время любовной игры Сикхалол случайно расцарапал ногтями щеку Лизор.
А вождь Соксурум с нетерпением ожидал жену. Наконец он пришел за ней в хижину.
- Ты меня обманываешь! - воскликнул вождь. - Ты живешь здесь уже почти четыре месяца!
Сначала женщина отказалась уходить домой, по муж разгневался, и ей пришлось покориться.
На щеке Лизор все еще были видны царапины, оставленные Сикхалолом. Чтобы муж не увидел их и не догадался, откуда они взялись, женщина стала начесывать на щеки свои длинные волосы. Но Соксурум уже заметил царапины и думал, откуда они могли взяться. Однажды он откинул волосы жены с ее щек и потребовал:
- Расскажи-ка, отчего у тебя царапины!
- Не знаю.
- Ты с кем-нибудь путалась?
- Нет! - воскликнула Лизор, но муж ей не поверил.
Он взял духовую раковину и протрубил. Сразу же все мужчины селения собрались у дома вождя. Соксурум велел им но очереди подходить и прикладывать руку к лицу жены. Он хотел найти того, кто оставил царапины. И пока мужчины один за другим подходили к Лизор, вождь стоял рядом. В руке он держал топор и был готов снести голову виновному.
Но вот все мужчины прошли испытание, и оказалось, что виновного среди них нет.
Тогда вождь велел назавтра прийти тем, которые жили в стороне от селения. [Среди этих людей был и Сикхалол. Все мужчины прошли испытание. На подозрении оставался один Сикхалол.]
Соксурум велел юноше подойти и приложить руку к щеке Лизор.
- Если ты виновен, я тебя убью! - воскликнул вождь и сжал топор.
Сикхалол приложил пальцы к щеке женщины, и стало ясно, что это он оставил царапины. Разгневанный вождь замахнулся топором, но Сикхалол был уже обучен защищаться. Он выхватил топор из рук Соксурума и отрубил ему голову [...]
Макронезийская, 105, 298
- Отпусти лодку, - попросил Сикхалол.
- Иди ко мне, - позвала его женщина, - мне нужно тебе кое-что сказать.
- Я не могу сойти на берег, - отвечал юноша, - я без набедренной повязки.
Лизор придвинулась к нему поближе и сказала:
- Приходи ко мне вечером, и мы поласкаем друг друга.
- Но я не знаю, где ты спишь.
- Сейчас я живу вон в той хижине. Приходи туда.
- Ладно, приду, - сказал юноша и отплыл от берега. Дождавшись темноты, Сикхалол отправился к Лизор, и они провели вместе всю ночь. А перед рассветом юноша вернулся домой. И так они стали делать каждую ночь.
Прошло десять дней, и вождь Соксурум пришел за женой.
Он удивлялся, почему Лизор так долго остается в хижине. Но женщине не хотелось возвращаться домой. Она обманула мужа, сказав, что ее нечистое состояние еще не кончилось. На самом деле она собиралась по-прежнему принимать юношу [...]
Прошло много времени - больше трех месяцев. Однажды со время любовной игры Сикхалол случайно расцарапал ногтями щеку Лизор.
А вождь Соксурум с нетерпением ожидал жену. Наконец он пришел за ней в хижину.
- Ты меня обманываешь! - воскликнул вождь. - Ты живешь здесь уже почти четыре месяца!
Сначала женщина отказалась уходить домой, по муж разгневался, и ей пришлось покориться.
На щеке Лизор все еще были видны царапины, оставленные Сикхалолом. Чтобы муж не увидел их и не догадался, откуда они взялись, женщина стала начесывать на щеки свои длинные волосы. Но Соксурум уже заметил царапины и думал, откуда они могли взяться. Однажды он откинул волосы жены с ее щек и потребовал:
- Расскажи-ка, отчего у тебя царапины!
- Не знаю.
- Ты с кем-нибудь путалась?
- Нет! - воскликнула Лизор, но муж ей не поверил.
Он взял духовую раковину и протрубил. Сразу же все мужчины селения собрались у дома вождя. Соксурум велел им но очереди подходить и прикладывать руку к лицу жены. Он хотел найти того, кто оставил царапины. И пока мужчины один за другим подходили к Лизор, вождь стоял рядом. В руке он держал топор и был готов снести голову виновному.
Но вот все мужчины прошли испытание, и оказалось, что виновного среди них нет.
Тогда вождь велел назавтра прийти тем, которые жили в стороне от селения. [Среди этих людей был и Сикхалол. Все мужчины прошли испытание. На подозрении оставался один Сикхалол.]
Соксурум велел юноше подойти и приложить руку к щеке Лизор.
- Если ты виновен, я тебя убью! - воскликнул вождь и сжал топор.
Сикхалол приложил пальцы к щеке женщины, и стало ясно, что это он оставил царапины. Разгневанный вождь замахнулся топором, но Сикхалол был уже обучен защищаться. Он выхватил топор из рук Соксурума и отрубил ему голову [...]
Макронезийская, 105, 298
112. Тяжба с баньяном
[cv]
Давным-давно жили на свете муж с женой. Муж занимался торговлей: продавал благовония. Детей у супругов не было. По торговым делам* муж часто уезжал в далекие края, лишь изредка доводилось ему жить в своем доме. Однажды, когда он давно уже не появлялся в родной деревне, его жена приглянулась деревенскому старосте. Власть старосты, как известно, велика, потому староста без труда соблазнил жену торговца и стал наведываться к лей по ночам. Однако он был осторожен: чтобы никто не догадался о его утехах, староста заглядывал в дом торговца, лишь когда совершал ночной обход. А такой обход, все знают, старостам полагается делать каждую ночь. В деревне никому и в голову не приходило заподозрить старосту в ночных шалостях.