Страница:
- Мой нойон! Вы тоже знаете имя моего отца.
- Придется и твоего негодного отца привлечь к ответу. Говори его имя! закричал нойон.
Вор посмотрел на нойона, чуть заметно подмигнул ему и сказал:
- Лицо моего отца бугристое, спина горбатая, а имя ему Старый Сребреник.
Нойон задумался. Долго молчал он, потом улыбнулся:
- Придется завтра заняться вашим запутанным делом.
И приказал посадить под замок слепого и вора, каждого в отдельности.
Ночью вор попросил отвести его к нойону и дал ему взятку - тридцать серебряных монет с рельефной чеканкой на лицевой стороне.
Утром оба предстали перед нойоном. На этот раз он обрушил свой гнев на слепого музыканта.
- Презренный вор, как смел ты нарушить закон? Говори, что заставило тебя оклеветать честного человека?
Музыкант ничего не ответил. Он сел и начал копать землю руками, изредка наклоняясь, словно прислушиваясь.
"Что делает этот слепой черт?" - удивился нойон, а вслух спросил:
- Эй, вор, ты что, с ума сошел?
- Мой нойон, - ответил слепой музыкант. - Только вчера здесь говорил закон. Сегодня закон онемел за тридцать сребреников, словно сквозь землю провалился. Вот я и рою, может, найду закон, а может быть, монеты?
Нойон изменился в лице и приказал поскорее прогнать слепого музыканта.
Мошольская, 75, 257
179. О несправедливом суде
180. Праведник
181. Как Ахмет-Ахай разоблачил бахчисарайского кадия
182. Халат верховного казия
183. [Цяо Шунь и чиновник]
184. В шкуре собаки
185. Отравленное молоко
186. Странный чиновник
187. Как поссорились гиена и павиан
- Придется и твоего негодного отца привлечь к ответу. Говори его имя! закричал нойон.
Вор посмотрел на нойона, чуть заметно подмигнул ему и сказал:
- Лицо моего отца бугристое, спина горбатая, а имя ему Старый Сребреник.
Нойон задумался. Долго молчал он, потом улыбнулся:
- Придется завтра заняться вашим запутанным делом.
И приказал посадить под замок слепого и вора, каждого в отдельности.
Ночью вор попросил отвести его к нойону и дал ему взятку - тридцать серебряных монет с рельефной чеканкой на лицевой стороне.
Утром оба предстали перед нойоном. На этот раз он обрушил свой гнев на слепого музыканта.
- Презренный вор, как смел ты нарушить закон? Говори, что заставило тебя оклеветать честного человека?
Музыкант ничего не ответил. Он сел и начал копать землю руками, изредка наклоняясь, словно прислушиваясь.
"Что делает этот слепой черт?" - удивился нойон, а вслух спросил:
- Эй, вор, ты что, с ума сошел?
- Мой нойон, - ответил слепой музыкант. - Только вчера здесь говорил закон. Сегодня закон онемел за тридцать сребреников, словно сквозь землю провалился. Вот я и рою, может, найду закон, а может быть, монеты?
Нойон изменился в лице и приказал поскорее прогнать слепого музыканта.
Мошольская, 75, 257
179. О несправедливом суде
В одной стране жил человек, у которого была очень большая семья. Человек уважал законы и обычаи. Однако в этом мире богатство и бедность, почет и унижение постоянно сменяют друг друга. Настало голодное время, и человеку стало трудно кормить свою многочисленную семью. Тогда он решил найти такую страну, где он и его семья могли бы жить в достатке. Взял он с собой жену и детей и отправился в путь.
Много дней провели они в дороге. Как-то встретили они крестьян и спросили, не знают ли те такой страны, где от хлеба ломились бы закрома. И крестьяне, указав на дальние горы, сказали:
- В том краю есть страна, в которой очень много хлеба. Там плодородная земля, но судьи несправедливы, и в стране царят беззаконие и беспорядки. В соседней же стране живется не особенно вольготно, но там честные судьи, а закон и справедливость торжествуют.
Выслушал их человек и подумал: "Я беден. У меня нет ни земли, ни скота, ни имущества. Меня не интересует - справедливый судья или несправедливый, соблюдаются законы или нет. Я хочу лишь своим трудом заработать на пропитание. Мне не из-за чего ссориться с людьми".
И он твердо решил отправиться в ту страну, где много хлеба, но нет справедливости. Вскоре человек достиг этой страны. Построил он хижину для своей семьи и, трудясь день и ночь, мог прокормить свою жену и детей.
Прожил он в этой стране несколько месяцев, и вот однажды подходит к нему сосед и говорит:
- Кто все эти люди, которые живут с тобой?
- Это моя жена, а остальные - дети.
- Неужели у тебя столько детей? - не унимался сосед.
- Конечно, - отвечал тот. Тогда сосед говорит:
- Ты отец такого большого семейства, а я одинокий человек. Отдай мне свою жену. Пусть она и мне родит ребенка.
- Как это отдать тебе жену?! Нет, не отдам, - отвечает он. Тут они поссорились, и сосед говорит:
- Ах, ты не хочешь отдать мне свою жену?! Тогда пойдешь к судье.
"Хоть здешний судья и несправедлив, но он не скажет мне, чтобы я отдал этому человеку мою жену", - подумал отец семейства, и они направились к дому судьи.
Как только они пришли к судье, сосед и говорит:
- Господин, рассудите по справедливости! Уже прошло много времени с тех пор, как этот человек приехал сюда из другой страны и поселился здесь. Так как с ним приехало много людей, я спросил его, что это за люди, и он ответил мне, что это его жена и дети. А я одинокий человек. Вот я и попросил его дать мне жену, чтобы она родила мне ребенка, но он отказался. Когда я увидел, что он ревнивец и думает только о себе, я решил обратиться за помощью к вам. Я уверен, что вы, узнав о такой несправедливости, заставите его отдать мне свою жену.
Судья выслушал его и говорит:
- Послушай, пришелец! Ты откуда приехал сюда? Ты совсем не знаешь законов и обычаев. У тебя много детей, а у него ни одного, и, когда этот человек просит у тебя жену, чтобы она родила ему хотя бы одного ребенка, ты возражаешь! Какой же ты чудак! Сейчас же отдай ему свою жену! Если же не выполнишь моего приказа, тебя постигнет суровое наказание!
Отдав свою жену, отец семейства от гнева и печали заболел и слег в постель. Проболел он всю неделю, а в воскресенье соседи собрались и, направившись к дому больного, решили по дороге:
- Если он все еще болен, положим его на носилки и понесем хоронить. Ведь иначе он умрет в рабочий день, когда мы будем работать на землях негуса!
Придя к больному, они сказали:
- Сегодня воскресенье. Мы свободны и можем похоронить тебя.
- Как это так? Я же не умер, а вы хотите похоронить меня?! - удивился он.
Тогда они ему говорят:
- Ты пролежал всю неделю, а теперь собираешься умереть в рабочий день и заставить нас бросить работу на землях негуса?! Пет, мы похороним тебя сегодня. А если не хочешь, пойдем к судье, и пусть он нас рассудит. Ты всегда был плутом. Когда твой сосед попросил у тебя жену, ты тоже отказывался, но наш справедливый судья разоблачил тебя, и тебе все-таки пришлось отдать жену.
Человек отказался идти вместе с ними к судье. Тогда они насильно подняли его и потащили с собой. Явившись к судье, они сказали:
- О судья, рассудите по справедливости! Этот человек приехал к нам из другой страны и поселился здесь. В понедельник он заболел и слег в постель. Мы боялись, что он внезапно умрет и из-за него нам придется бросить работу на землях негуса, но благодаря божьей милости он протянул до воскресенья. Поэтому мы собрались сегодня и решили похоронить его, а он отказывается и доставляет нам лишние хлопоты. Вот мы и пришли к вам, чтобы услышать ваш справедливый приговор. Тогда судья поднялся и говорит:
- Уж не тот ли это человек, который недавно говорил, что не отдаст свою жену? До каких пор он будет издеваться над нами?! Это же ревнивец и плут, не признающий законов и обычаев! Откуда он взялся?! Заболел, провалялся всю неделю, а теперь еще смеет говорить, что его не должны хоронить! Уж не хочет ли он умереть в рабочий день, чтобы из-за него прекратилась работа на землях негуса?! Сейчас же похороните его!
Люди поблагодарили судью за его приговор и пошли хоронить пришельца.
Так рассказывают.
Амхарская, 51, 106
Много дней провели они в дороге. Как-то встретили они крестьян и спросили, не знают ли те такой страны, где от хлеба ломились бы закрома. И крестьяне, указав на дальние горы, сказали:
- В том краю есть страна, в которой очень много хлеба. Там плодородная земля, но судьи несправедливы, и в стране царят беззаконие и беспорядки. В соседней же стране живется не особенно вольготно, но там честные судьи, а закон и справедливость торжествуют.
Выслушал их человек и подумал: "Я беден. У меня нет ни земли, ни скота, ни имущества. Меня не интересует - справедливый судья или несправедливый, соблюдаются законы или нет. Я хочу лишь своим трудом заработать на пропитание. Мне не из-за чего ссориться с людьми".
И он твердо решил отправиться в ту страну, где много хлеба, но нет справедливости. Вскоре человек достиг этой страны. Построил он хижину для своей семьи и, трудясь день и ночь, мог прокормить свою жену и детей.
Прожил он в этой стране несколько месяцев, и вот однажды подходит к нему сосед и говорит:
- Кто все эти люди, которые живут с тобой?
- Это моя жена, а остальные - дети.
- Неужели у тебя столько детей? - не унимался сосед.
- Конечно, - отвечал тот. Тогда сосед говорит:
- Ты отец такого большого семейства, а я одинокий человек. Отдай мне свою жену. Пусть она и мне родит ребенка.
- Как это отдать тебе жену?! Нет, не отдам, - отвечает он. Тут они поссорились, и сосед говорит:
- Ах, ты не хочешь отдать мне свою жену?! Тогда пойдешь к судье.
"Хоть здешний судья и несправедлив, но он не скажет мне, чтобы я отдал этому человеку мою жену", - подумал отец семейства, и они направились к дому судьи.
Как только они пришли к судье, сосед и говорит:
- Господин, рассудите по справедливости! Уже прошло много времени с тех пор, как этот человек приехал сюда из другой страны и поселился здесь. Так как с ним приехало много людей, я спросил его, что это за люди, и он ответил мне, что это его жена и дети. А я одинокий человек. Вот я и попросил его дать мне жену, чтобы она родила мне ребенка, но он отказался. Когда я увидел, что он ревнивец и думает только о себе, я решил обратиться за помощью к вам. Я уверен, что вы, узнав о такой несправедливости, заставите его отдать мне свою жену.
Судья выслушал его и говорит:
- Послушай, пришелец! Ты откуда приехал сюда? Ты совсем не знаешь законов и обычаев. У тебя много детей, а у него ни одного, и, когда этот человек просит у тебя жену, чтобы она родила ему хотя бы одного ребенка, ты возражаешь! Какой же ты чудак! Сейчас же отдай ему свою жену! Если же не выполнишь моего приказа, тебя постигнет суровое наказание!
Отдав свою жену, отец семейства от гнева и печали заболел и слег в постель. Проболел он всю неделю, а в воскресенье соседи собрались и, направившись к дому больного, решили по дороге:
- Если он все еще болен, положим его на носилки и понесем хоронить. Ведь иначе он умрет в рабочий день, когда мы будем работать на землях негуса!
Придя к больному, они сказали:
- Сегодня воскресенье. Мы свободны и можем похоронить тебя.
- Как это так? Я же не умер, а вы хотите похоронить меня?! - удивился он.
Тогда они ему говорят:
- Ты пролежал всю неделю, а теперь собираешься умереть в рабочий день и заставить нас бросить работу на землях негуса?! Пет, мы похороним тебя сегодня. А если не хочешь, пойдем к судье, и пусть он нас рассудит. Ты всегда был плутом. Когда твой сосед попросил у тебя жену, ты тоже отказывался, но наш справедливый судья разоблачил тебя, и тебе все-таки пришлось отдать жену.
Человек отказался идти вместе с ними к судье. Тогда они насильно подняли его и потащили с собой. Явившись к судье, они сказали:
- О судья, рассудите по справедливости! Этот человек приехал к нам из другой страны и поселился здесь. В понедельник он заболел и слег в постель. Мы боялись, что он внезапно умрет и из-за него нам придется бросить работу на землях негуса, но благодаря божьей милости он протянул до воскресенья. Поэтому мы собрались сегодня и решили похоронить его, а он отказывается и доставляет нам лишние хлопоты. Вот мы и пришли к вам, чтобы услышать ваш справедливый приговор. Тогда судья поднялся и говорит:
- Уж не тот ли это человек, который недавно говорил, что не отдаст свою жену? До каких пор он будет издеваться над нами?! Это же ревнивец и плут, не признающий законов и обычаев! Откуда он взялся?! Заболел, провалялся всю неделю, а теперь еще смеет говорить, что его не должны хоронить! Уж не хочет ли он умереть в рабочий день, чтобы из-за него прекратилась работа на землях негуса?! Сейчас же похороните его!
Люди поблагодарили судью за его приговор и пошли хоронить пришельца.
Так рассказывают.
Амхарская, 51, 106
180. Праведник
Жил на свете праведный человек. Жители его родного города были плутоватые и порочные, ему стали в тягость их дурные дела, и он покинул родной город и отправился в другой.
Пришел он в другой город и решил совершить намаз. Подошел к мечети и слышит, как муэззин *провозглашает:
- По словам жителей этого города, "Аллах акбар" [cxlii], по словам жителей этого города, "Нет бога, кроме Аллаха". Праведник очень удивился и решил расспросить об этих странных словах имама мечети. Входит он в мечеть, видит: суматоха там какая-то.
- В чем дело? - спрашивает он и вдруг видит: сидит на полу не то мулла, не то имам, поставил рядом с собой бутылку вина и Коран и приговаривает:
- Клянусь Кораном, вино не разбавлено! [cxliii]
"Что за странный город? - подумал праведник. - Пойду-ка лучше к имаму мечети и спрошу, что они тут вытворяют."
Подошел он к самому михрабу, видит, что имам совершает намаз, а другие молящиеся следуют его примеру. По имам, когда стоял, приподнимал ногу, а когда опускался для коленопреклонения, то задирал ногу выше головы. Видит праведник, было две загадки, а стало три!
- Пойду-ка я разузнаю, где находится их кадий, и расспрошу его, что тут происходит.
На улице он стал расспрашивать и ему показали, где найти кадия. Вошел он в присутствие, видит там портного и хаммала *. А кадий выносит решение: вырвать один глаз у портного и один - у хаммала.
Праведник очень удивился и воскликнул:
- Всеславный Аллах! Что они тут вытворяют?! С этими словами он выбежал на улицу и стал спрашивать, как разыскать другого кадия, самого главного в городе. Ему показали дом самого справедливого и главного кадия в том городе.
Вошел он в присутствие главного кадия - ну и дела! - один мужчина при всем народе творит блуд с другим! Праведник так ошалел, что выскочил на улицу и побежал. Увидел прохожего и взмолился:
- Друг, покажи мне в вашем городе богобоязненного кадия!
- Вот этот кадий, - сказал прохожий, - самый уважаемый в нашем городе. К нему приходят за советом другие кадии. Праведник пришел к тому кадию и говорит:
- Почтенный кадий! Я покинул родной город и прибыл в ваш, чтобы поселиться там, где берегут благочестие. Пришел я сюда и вижу, что блуда и греховности здесь еще больше.
- Добрый человек, - спрашивает кадий, - что же греховного ты видел в нашем городе?
- Что может быть хуже этого! - воскликнул праведник. - Вхожу я в ваш город, подхожу к мечети, вижу - муэззин провозглашает: "По словам жителей этого города, "Аллах акбар", по словам жителей этого города, "Нет бога, кроме Аллаха". А сам-то он какой же веры?!
- Это я придумал, - говорит кадий. - Мы назначали много муэззинов, но все они либо проворовывались, либо требовали увеличить жалованье. Тогда я велел назначить муэззином одного еврея. Вот потому-то он так странно провозглашает азан *.
- А почему тот мулла клянется на Коране и продает вино?
- Это тоже я придумал. Люди не покупали его вина. И я посоветовал ему клясться на Коране, что вино у него неразбавленное.
- Уразумел и это, - сказал праведник. - Но почему в доме кадия при нем самом двое предаются мерзкому блуду?
- И это я придумал. Один купец в нашем городе перед смертью завещал не передавать имущества его сыну, пока тот не достигнет совершеннолетия. Ко мне стали приходить родные и просить передать сыну наследство, уверяя, что он уже совершеннолетний. И наконец я, чтобы убедиться в его совершеннолетии, приказал совершить этот мерзкий поступок.
- Мудрое решение! Но скажи мне, почему кадий велел вырвать один глаз у портного, а другой - у хаммала.
- Да ведь и это я придумал, - сказал кадий. - Этот портной совершил тяжкое преступление. И я вынес решение вырвать ему оба глаза. Потом вижу я, что это грешно, ведь каждый человек нуждается в обоих глазах, кроме хаммала, которому достаточно и одного. Вот потому я велел заменить один глаз портного глазом хаммала.
- Хвала тебе! Хвала! - воскликнул праведник. - Мудрое решение ты вынес. Но почему тот имам в мечети во время совершения намаза поднимает ногу над головой?
- И это я придумал! - воскликнул кадий. - Да потому, что когда имам шел в мечеть, то угодил одной ногой в нечистоты, а настала уже пора намаза, собрались правоверные, и у него не было времени помыть ноги. И тогда я посоветовал ему во время намаза не касаться молитвенного коврика оскверненной ногой.
Удивился праведник, попрощался. Было у него две ноги, так он еще две взял взаймы и поспешил в родной город. "Хоть и развратен наш город, но все-таки намного лучше других", - сказал он себе.
Персидская, 102, 180
Пришел он в другой город и решил совершить намаз. Подошел к мечети и слышит, как муэззин *провозглашает:
- По словам жителей этого города, "Аллах акбар" [cxlii], по словам жителей этого города, "Нет бога, кроме Аллаха". Праведник очень удивился и решил расспросить об этих странных словах имама мечети. Входит он в мечеть, видит: суматоха там какая-то.
- В чем дело? - спрашивает он и вдруг видит: сидит на полу не то мулла, не то имам, поставил рядом с собой бутылку вина и Коран и приговаривает:
- Клянусь Кораном, вино не разбавлено! [cxliii]
"Что за странный город? - подумал праведник. - Пойду-ка лучше к имаму мечети и спрошу, что они тут вытворяют."
Подошел он к самому михрабу, видит, что имам совершает намаз, а другие молящиеся следуют его примеру. По имам, когда стоял, приподнимал ногу, а когда опускался для коленопреклонения, то задирал ногу выше головы. Видит праведник, было две загадки, а стало три!
- Пойду-ка я разузнаю, где находится их кадий, и расспрошу его, что тут происходит.
На улице он стал расспрашивать и ему показали, где найти кадия. Вошел он в присутствие, видит там портного и хаммала *. А кадий выносит решение: вырвать один глаз у портного и один - у хаммала.
Праведник очень удивился и воскликнул:
- Всеславный Аллах! Что они тут вытворяют?! С этими словами он выбежал на улицу и стал спрашивать, как разыскать другого кадия, самого главного в городе. Ему показали дом самого справедливого и главного кадия в том городе.
Вошел он в присутствие главного кадия - ну и дела! - один мужчина при всем народе творит блуд с другим! Праведник так ошалел, что выскочил на улицу и побежал. Увидел прохожего и взмолился:
- Друг, покажи мне в вашем городе богобоязненного кадия!
- Вот этот кадий, - сказал прохожий, - самый уважаемый в нашем городе. К нему приходят за советом другие кадии. Праведник пришел к тому кадию и говорит:
- Почтенный кадий! Я покинул родной город и прибыл в ваш, чтобы поселиться там, где берегут благочестие. Пришел я сюда и вижу, что блуда и греховности здесь еще больше.
- Добрый человек, - спрашивает кадий, - что же греховного ты видел в нашем городе?
- Что может быть хуже этого! - воскликнул праведник. - Вхожу я в ваш город, подхожу к мечети, вижу - муэззин провозглашает: "По словам жителей этого города, "Аллах акбар", по словам жителей этого города, "Нет бога, кроме Аллаха". А сам-то он какой же веры?!
- Это я придумал, - говорит кадий. - Мы назначали много муэззинов, но все они либо проворовывались, либо требовали увеличить жалованье. Тогда я велел назначить муэззином одного еврея. Вот потому-то он так странно провозглашает азан *.
- А почему тот мулла клянется на Коране и продает вино?
- Это тоже я придумал. Люди не покупали его вина. И я посоветовал ему клясться на Коране, что вино у него неразбавленное.
- Уразумел и это, - сказал праведник. - Но почему в доме кадия при нем самом двое предаются мерзкому блуду?
- И это я придумал. Один купец в нашем городе перед смертью завещал не передавать имущества его сыну, пока тот не достигнет совершеннолетия. Ко мне стали приходить родные и просить передать сыну наследство, уверяя, что он уже совершеннолетний. И наконец я, чтобы убедиться в его совершеннолетии, приказал совершить этот мерзкий поступок.
- Мудрое решение! Но скажи мне, почему кадий велел вырвать один глаз у портного, а другой - у хаммала.
- Да ведь и это я придумал, - сказал кадий. - Этот портной совершил тяжкое преступление. И я вынес решение вырвать ему оба глаза. Потом вижу я, что это грешно, ведь каждый человек нуждается в обоих глазах, кроме хаммала, которому достаточно и одного. Вот потому я велел заменить один глаз портного глазом хаммала.
- Хвала тебе! Хвала! - воскликнул праведник. - Мудрое решение ты вынес. Но почему тот имам в мечети во время совершения намаза поднимает ногу над головой?
- И это я придумал! - воскликнул кадий. - Да потому, что когда имам шел в мечеть, то угодил одной ногой в нечистоты, а настала уже пора намаза, собрались правоверные, и у него не было времени помыть ноги. И тогда я посоветовал ему во время намаза не касаться молитвенного коврика оскверненной ногой.
Удивился праведник, попрощался. Было у него две ноги, так он еще две взял взаймы и поспешил в родной город. "Хоть и развратен наш город, но все-таки намного лучше других", - сказал он себе.
Персидская, 102, 180
181. Как Ахмет-Ахай разоблачил бахчисарайского кадия
[...Однажды увидел Ахмет-Ахай] - едет один человек с женой верхом на ослице. Когда они поравнялись с ним, он притворился слепым и стал просить их:
- Если можно, возьмите и меня, пожалуйста, с собою. Хозяин был добрый человек, пожалел слепого. С ослицы слез и посадил его впереди своей жены.
По приезде в город хозяин-муж говорит сидящему на осле Ахмет-Ахаю:
- Мы уже приехали. Теперь можешь сойти на землю. Тот отвечает:
- Почему я должен со своего осла слезать на землю?
- Что за вздор плетешь? Разве это твоя ослица? Ты еще скажешь, что и эта женщина - твоя жена?
- Конечно, если жена моя, я иначе и говорить не буду.
- Ты в своем уме? Как она может быть твоей женой, если она моя жена?
Начался спор. Собрался народ. Что такое? Что произошло?
Муж своей жены говорит людям;
- Пожалел я слепого и уступил ему свое место впереди жены. Теперь он говорит, что и ослица его, и жена тоже его.
- Слушайте его поменьше, - закричал Ахмет-Ахай. - Он пользуется тем, что я слепой, хочет у меня отбить и жену, и осла. Люди добрые, заступитесь за меня!
Спорящих направили в суд к кадию.
Кадий предложил Ахмет-Ахаю говорить первому, и притворщик начал:
- Света белого я не вижу, вот он и хочет воспользоваться моей слепотой, забрать осла.
А сам хлопает себя рукой по груди, где у него был спрятан камень, - дает кадию понять, что приготовил для него хороший подарок.
Тут кадий спрашивает хозяина ослицы:
- Ты утверждаешь, что животное, на котором ехал этот слепец, твое. Так ответь же мне: осел это или ослица? Тот отвечает:
- Ослица.
- А ты, любезный, что скажешь? - обращается кадий к Ахмет-Ахаю.
- Осел, - отвечает тот.
- Вот мое решение, - говорит тогда кадий. - Тот, кто ехал с женщиной на осле, может взять ее. А осла я поставлю в мой ослятник, где он будет находиться до тех пор, пока не разродится осленком, и тогда ты, называющий себя хозяином ослицы, получишь ее. А если пройдет положенный срок и осленка не будет, приходи за ним ты, называющий себя хозяином осла.
Человек, проигравший все, что имел, хватает себя за волосы и кричит:
- Что же я наделал, Аллах небесный мой! Неужели я потерял разум?
И тут Ахмет-Ахай сказал:
- Не плачь, уважаемый хозяин. Жена твоя мне не нужна. И ослица как была твоя, так твоей и останется. Я не слепой с большой дороги, а, как и ты, зрячий. Но ведь и слепой может разглядеть, как бессовестно судит наш многоуважаемый кадий [...] [cxliv]
Татарская. 73, 208
- Если можно, возьмите и меня, пожалуйста, с собою. Хозяин был добрый человек, пожалел слепого. С ослицы слез и посадил его впереди своей жены.
По приезде в город хозяин-муж говорит сидящему на осле Ахмет-Ахаю:
- Мы уже приехали. Теперь можешь сойти на землю. Тот отвечает:
- Почему я должен со своего осла слезать на землю?
- Что за вздор плетешь? Разве это твоя ослица? Ты еще скажешь, что и эта женщина - твоя жена?
- Конечно, если жена моя, я иначе и говорить не буду.
- Ты в своем уме? Как она может быть твоей женой, если она моя жена?
Начался спор. Собрался народ. Что такое? Что произошло?
Муж своей жены говорит людям;
- Пожалел я слепого и уступил ему свое место впереди жены. Теперь он говорит, что и ослица его, и жена тоже его.
- Слушайте его поменьше, - закричал Ахмет-Ахай. - Он пользуется тем, что я слепой, хочет у меня отбить и жену, и осла. Люди добрые, заступитесь за меня!
Спорящих направили в суд к кадию.
Кадий предложил Ахмет-Ахаю говорить первому, и притворщик начал:
- Света белого я не вижу, вот он и хочет воспользоваться моей слепотой, забрать осла.
А сам хлопает себя рукой по груди, где у него был спрятан камень, - дает кадию понять, что приготовил для него хороший подарок.
Тут кадий спрашивает хозяина ослицы:
- Ты утверждаешь, что животное, на котором ехал этот слепец, твое. Так ответь же мне: осел это или ослица? Тот отвечает:
- Ослица.
- А ты, любезный, что скажешь? - обращается кадий к Ахмет-Ахаю.
- Осел, - отвечает тот.
- Вот мое решение, - говорит тогда кадий. - Тот, кто ехал с женщиной на осле, может взять ее. А осла я поставлю в мой ослятник, где он будет находиться до тех пор, пока не разродится осленком, и тогда ты, называющий себя хозяином ослицы, получишь ее. А если пройдет положенный срок и осленка не будет, приходи за ним ты, называющий себя хозяином осла.
Человек, проигравший все, что имел, хватает себя за волосы и кричит:
- Что же я наделал, Аллах небесный мой! Неужели я потерял разум?
И тут Ахмет-Ахай сказал:
- Не плачь, уважаемый хозяин. Жена твоя мне не нужна. И ослица как была твоя, так твоей и останется. Я не слепой с большой дороги, а, как и ты, зрячий. Но ведь и слепой может разглядеть, как бессовестно судит наш многоуважаемый кадий [...] [cxliv]
Татарская. 73, 208
182. Халат верховного казия
Возвращаясь поздно ночью от больного, Насреддин Афанди увидел на улице лежащего без движения человека.
Подошел Афанди, посветил фонарем и видит: лежит в пыли и грязи верховный казий Бухары, совершенно пьяный.
- О, - сказал Афанди, - за одну пиалу вина ты, господин верховный казий, приговариваешь несчастного к наказанию по сорок палок. Интересно, сколько ты выпил пиал, если валяешься здесь, как свинья, потеряв человеческий облик!
Пинком ноги Афанди перевернул безжизненное тело, снял с верховного казия шитый золотом халат и чалму и отправился домой.
Верховный казий был настолько пьян, что только на рассвете очнулся. С трудом он поднялся и, крадучись, пробрался в свой дом.
Здесь только верховный казий осмотрелся и увидел, что раздет, а его дорогой золотошвейный халат и чалма индийской кисеи исчезли.
Возмущенный тем, что какой-то вор осмелился ограбить его, самого верховного казия, он решил во что бы то ни стало найти преступника и предать его мучительной казни.
Вызвал он полицейских и приказал им:
- Бегите по городским базарам и того человека, в руках которого окажутся мои халат и чалма, немедленно схватите и приведите сюда.
Полицейские низко поклонились и бросились выполнять приказ.
Верховный казий призвал палача и стал ждать, заранее наслаждаясь местью.
Полицейские побежали по базарам Бухары, обшарили, словно псы-ищейки, каждый закоулок и вскоре нашли Афанди с халатом и чалмой верховного казия.
Связав руки Афанди, полицейские притащили его к верховному казню.
- Вот вор, - сказали полицейские.
- Откуда у тебя мой халат и моя чалма? - грозно спросил верховный судья. Говори правду. Видишь, палач стоит по правую мою руку.
Тогда, смиренно склонив голову, Афанди ответил:
- Господин, сегодня ночью я натолкнулся на неизвестного, валявшегося в грязи на улице и потерявшего человеческий облик. Человек был совершенно пьян. Я взял у него халат и чалму. Если этот пьяный были вы, верховный судья, я готов вам вернуть халат и чалму.
Испугался, затрясся верховный казий. Понял он, что будет опозорен на всю Бухару, если народ узнает, что он, верховный казий, предается пьянству.
Милостиво улыбнувшись, верховный казий сказал:
- Блюстителю законов не подобает и прикасаться губами к пиале с вином. Тот пьяный, конечно, был не я. Халат и чалма не мои. Иди с миром.
Но вся Бухара знала, кому принадлежали халат и чалма. И народ прославил Афанди, сумевшего осмеять верховного судью.
Узбекская, 53, 93
Подошел Афанди, посветил фонарем и видит: лежит в пыли и грязи верховный казий Бухары, совершенно пьяный.
- О, - сказал Афанди, - за одну пиалу вина ты, господин верховный казий, приговариваешь несчастного к наказанию по сорок палок. Интересно, сколько ты выпил пиал, если валяешься здесь, как свинья, потеряв человеческий облик!
Пинком ноги Афанди перевернул безжизненное тело, снял с верховного казия шитый золотом халат и чалму и отправился домой.
Верховный казий был настолько пьян, что только на рассвете очнулся. С трудом он поднялся и, крадучись, пробрался в свой дом.
Здесь только верховный казий осмотрелся и увидел, что раздет, а его дорогой золотошвейный халат и чалма индийской кисеи исчезли.
Возмущенный тем, что какой-то вор осмелился ограбить его, самого верховного казия, он решил во что бы то ни стало найти преступника и предать его мучительной казни.
Вызвал он полицейских и приказал им:
- Бегите по городским базарам и того человека, в руках которого окажутся мои халат и чалма, немедленно схватите и приведите сюда.
Полицейские низко поклонились и бросились выполнять приказ.
Верховный казий призвал палача и стал ждать, заранее наслаждаясь местью.
Полицейские побежали по базарам Бухары, обшарили, словно псы-ищейки, каждый закоулок и вскоре нашли Афанди с халатом и чалмой верховного казия.
Связав руки Афанди, полицейские притащили его к верховному казню.
- Вот вор, - сказали полицейские.
- Откуда у тебя мой халат и моя чалма? - грозно спросил верховный судья. Говори правду. Видишь, палач стоит по правую мою руку.
Тогда, смиренно склонив голову, Афанди ответил:
- Господин, сегодня ночью я натолкнулся на неизвестного, валявшегося в грязи на улице и потерявшего человеческий облик. Человек был совершенно пьян. Я взял у него халат и чалму. Если этот пьяный были вы, верховный судья, я готов вам вернуть халат и чалму.
Испугался, затрясся верховный казий. Понял он, что будет опозорен на всю Бухару, если народ узнает, что он, верховный казий, предается пьянству.
Милостиво улыбнувшись, верховный казий сказал:
- Блюстителю законов не подобает и прикасаться губами к пиале с вином. Тот пьяный, конечно, был не я. Халат и чалма не мои. Иди с миром.
Но вся Бухара знала, кому принадлежали халат и чалма. И народ прославил Афанди, сумевшего осмеять верховного судью.
Узбекская, 53, 93
183. [Цяо Шунь и чиновник]
Один чиновник сказал Цяо Шуню:
- Я на тебя сердит. Ты отнимаешь у меня весь заработок. Давай померимся с тобой хитростью. Кто проиграет дело, тот будет наказан.
- Хорошо, - согласился Цяо. - Сделаем так: ты будешь мой отец, а я твой сын. Я дам тебе две пощечины, а ты за это пожалуешься на меня в суд.
Чиновник решил, что в таком деле он, конечно, возьмет верх, и согласился.
Они сделали, как договорились, и пришли на суд к уездному начальнику. Тот выслушал чиновника и обрушился было с угрозами на Цяо. Но тот ничего не отвечал, только разводил руками. Начальник неожиданно изменил тон и велел служителям задать палок истцу.
Чиновник никак не мог понять, почему он проиграл дело. Тогда Цяо показал ему свои ладони. Лишь тут чиновник заметил, что на одной из них был написан иероглиф "лазание", а на другой "зола", что вместе значило "кое-кто заводит шашни с женщиной".
Стоило уездному начальнику увидеть эту надпись, как он вынес приговор в пользу Цяо.
Китайская, 147, 113
- Я на тебя сердит. Ты отнимаешь у меня весь заработок. Давай померимся с тобой хитростью. Кто проиграет дело, тот будет наказан.
- Хорошо, - согласился Цяо. - Сделаем так: ты будешь мой отец, а я твой сын. Я дам тебе две пощечины, а ты за это пожалуешься на меня в суд.
Чиновник решил, что в таком деле он, конечно, возьмет верх, и согласился.
Они сделали, как договорились, и пришли на суд к уездному начальнику. Тот выслушал чиновника и обрушился было с угрозами на Цяо. Но тот ничего не отвечал, только разводил руками. Начальник неожиданно изменил тон и велел служителям задать палок истцу.
Чиновник никак не мог понять, почему он проиграл дело. Тогда Цяо показал ему свои ладони. Лишь тут чиновник заметил, что на одной из них был написан иероглиф "лазание", а на другой "зола", что вместе значило "кое-кто заводит шашни с женщиной".
Стоило уездному начальнику увидеть эту надпись, как он вынес приговор в пользу Цяо.
Китайская, 147, 113
184. В шкуре собаки
У Насреддина Афанди издохла любимая собака. Он так дорожил ею, что после трехдневного оплакивания решил хоронить ее как следует. Завернув труп собаки в саван и пригласив имама, он тайно закопал труп на кладбище.
Об этом стало известно жителям города, и они потащили Афанди к казию*.
- Волею Аллаха, - заявил Афанди, - моя собака перед кончиной заговорила по-человечьи, ваша милость. Разве может животное заговорить по-человечьи, если на то не было воли Аллаха?
- Никому не дано сомневаться в силе всевышнего, - ответил казий. - А что сказала тебе собака?
- Моя собака сказала так: когда я умру, похороните меня в саване по обычаю. И пожертвуйте господину казию сто таньга. Афанди оправдали.
Узбекская, 53, 91
Об этом стало известно жителям города, и они потащили Афанди к казию*.
- Волею Аллаха, - заявил Афанди, - моя собака перед кончиной заговорила по-человечьи, ваша милость. Разве может животное заговорить по-человечьи, если на то не было воли Аллаха?
- Никому не дано сомневаться в силе всевышнего, - ответил казий. - А что сказала тебе собака?
- Моя собака сказала так: когда я умру, похороните меня в саване по обычаю. И пожертвуйте господину казию сто таньга. Афанди оправдали.
Узбекская, 53, 91
185. Отравленное молоко
Жил однажды человек, и устроил он званый обед, на котором потчевали гостей молоком. Когда все молоко было выпито, он послал за молоком на базар свою рабыню. И взяла она сосуд, пошла на базар и купила молоко. Но когда она возвращалась домой, держа сосуд с молоком на голове, над ней пролетел коршун, в клюве которого была змея. И подул сильный ветер, и встрепенулась змея, и выпустила струйку яда в сосуд с молоком, а рабыня этого не заметила.
Она принесла молоко своему хозяину, он угостил им присутствующих, и все они скончались. Кто же виноват в их смерти?
[Вопрос был задан философам и мудрецу Синдбану в присутствии царя и его сына.]
Первый философ сказал:
- Виноват хозяин дома. Ибо, прежде чем угощать молоком своих друзей, он должен был дать рабыне попробовать его. Второй философ сказал:
- Не в этом дело. Хозяин ни в чем не виноват. Во всем виновата змея.
Третий философ поднялся и сказал:
- Ты тоже не прав. И змея не виновата, ибо не по злому умыслу, а по воле обстоятельств она выпустила яд из своего жала [...] Тогда встал Синдбан. Он сказал:
- Знайте же, что все сотворенное богом, все, в чем есть живая душа, наделено от природы определенными свойствами. И коршун питается лишь тем, чем ему предопределено питаться свыше. Следовательно, коршун тоже ни в чем не виноват.
Тогда царь обратился к своему сыну и сказал ему:
- Я думаю, что мои советники не знают, чья здесь вина. Каково твое мнение?
Царевич ответил:
- Поистине, мой повелитель и царь, ни один из мудрецов Каира не сумел определить подлинного виновника гибели гостей, пивших отравленное молоко. Лично я полагаю: они погибли потому, что такая смерть была им суждена [cxlv].
Сирийская, 79, 67
Она принесла молоко своему хозяину, он угостил им присутствующих, и все они скончались. Кто же виноват в их смерти?
[Вопрос был задан философам и мудрецу Синдбану в присутствии царя и его сына.]
Первый философ сказал:
- Виноват хозяин дома. Ибо, прежде чем угощать молоком своих друзей, он должен был дать рабыне попробовать его. Второй философ сказал:
- Не в этом дело. Хозяин ни в чем не виноват. Во всем виновата змея.
Третий философ поднялся и сказал:
- Ты тоже не прав. И змея не виновата, ибо не по злому умыслу, а по воле обстоятельств она выпустила яд из своего жала [...] Тогда встал Синдбан. Он сказал:
- Знайте же, что все сотворенное богом, все, в чем есть живая душа, наделено от природы определенными свойствами. И коршун питается лишь тем, чем ему предопределено питаться свыше. Следовательно, коршун тоже ни в чем не виноват.
Тогда царь обратился к своему сыну и сказал ему:
- Я думаю, что мои советники не знают, чья здесь вина. Каково твое мнение?
Царевич ответил:
- Поистине, мой повелитель и царь, ни один из мудрецов Каира не сумел определить подлинного виновника гибели гостей, пивших отравленное молоко. Лично я полагаю: они погибли потому, что такая смерть была им суждена [cxlv].
Сирийская, 79, 67
186. Странный чиновник
О чиновнике Хване люди вспоминают до сих пор. Он занимал высокие должности при разных правителях. Самым замечательным в чиновнике Хване было то, что он всегда говорил людям только "да". Его губы неспособны были выговорить "нет", даже если это было крайне необходимо. Казалось, ему безразлично все происходящее. Никогда лицо его не выражало озабоченности.
Однажды двое его слуг поспорили о чем-то и никак не могли прийти к согласию. Наконец один из них обратился к своему господину и сказал:
- Я поспорил с товарищем. Пожалуйста, рассудите нас! И он рассказал ему суть спора. Чиновник выслушал его и ответил:
- Твои слова справедливы. Ты прав. Но потом пришел другой слуга, рассказал о том же самом споре и тоже попросил чиновника рассудить. Хван и ему сказал:
- Твои слова справедливы. Ты прав. Случайно при этом присутствовала его жена. Она засмеялась и сказала:
- О мой господин, почему вы не вынесете ясного решения? Вы ведь слышали, что двое ваших слуг спорили друг с другом. Разве не правильнее и не проще было бы одному сказать: "Ты прав", а другому: "Ты неправ"?
- Да, верно, - ответил тот, - ты права.
Эти слова дошли до наших дней. И сейчас, когда люди хотят сказать, что кто-то не может рассудить спор, они говорят: "Ты судишь, как чиновник Хван!" [cxlvi]
Корейская, 164, 456.
Однажды двое его слуг поспорили о чем-то и никак не могли прийти к согласию. Наконец один из них обратился к своему господину и сказал:
- Я поспорил с товарищем. Пожалуйста, рассудите нас! И он рассказал ему суть спора. Чиновник выслушал его и ответил:
- Твои слова справедливы. Ты прав. Но потом пришел другой слуга, рассказал о том же самом споре и тоже попросил чиновника рассудить. Хван и ему сказал:
- Твои слова справедливы. Ты прав. Случайно при этом присутствовала его жена. Она засмеялась и сказала:
- О мой господин, почему вы не вынесете ясного решения? Вы ведь слышали, что двое ваших слуг спорили друг с другом. Разве не правильнее и не проще было бы одному сказать: "Ты прав", а другому: "Ты неправ"?
- Да, верно, - ответил тот, - ты права.
Эти слова дошли до наших дней. И сейчас, когда люди хотят сказать, что кто-то не может рассудить спор, они говорят: "Ты судишь, как чиновник Хван!" [cxlvi]
Корейская, 164, 456.
187. Как поссорились гиена и павиан
Гиена и павиан поссорились и пошли к судье, чтобы он их рассудил. Они подробно рассказали ему о своем деле, и судья опечалился, не зная, как ему поступить. "Если я вынесу приговор не в пользу павиана, он за один день уничтожит все мои посевы и у меня пропадет весь урожай, если же я вынесу приговор не в пользу госпожи гиены, она за один день уничтожит весь мой скот", - думал он и, поразмыслив, сказал:
- В таком деле должны разбираться старейшины, а я помочь вам не могу. Идите к старейшинам, и они вас рассудят. - И он, назвав им имена старейшин, послал их к ним.
Гиена и павиан пришли туда, куда он их направил, и говорят:
- Отцы наши! Мы поссорились между собой и пошли к судье. Мы подробно рассказали ему, из-за чего произошла ссора, и он сказал нам, что в таком деле должны разбираться старейшины, а не судья, и только старейшины могут рассудить нас. Вот мы и пришли к вам в надежде на то, что вы пас рассудите.
Старейшины выслушали то, что им рассказали госпожа гиена и господин павиан, и, призадумавшись, опечалились, не зная, что делать.
- Ведь судья прислал их к нам потому, что понимал: если он вынесет приговор не в пользу павиана, тот опустошит его посевы, а если он осудит гиену, она съест его скот. Так же получится и с нами: если мы осудим павиана, то за один день будет съеден весь наш урожай, если же осудим гиену, она съест наш скот, - рассудили старейшины. Тут они вспомнили о том, что в деревне есть бедный старик, у которого нет ни скота, ни поля и которому нечего терять, и сказали гиене с павианом:
- У нас есть один мудрый старик, который сможет лучше, чем мы, рассудить вас. Вот к нему вы и идите.
Гиене и павиану не оставалось ничего другого, как пойти к этому старику и рассказать ему обо всем.
Ну а бедняк ведь всегда бывает искренним и добрым. Вот он и решил помирить их.
Старик сказал павиану:
- Иди туда и посиди там, пока я не расспрошу госпожу гиену. Когда павиан отошел на большое расстояние, старик говорит гиене.
- Госпожа гиена, как же так? Как это ты, такая молодчина, пускаешься в спор с этакой облезлой обезьяной? Меня это удивляет и поражает! У тебя такой зычный голос! Ты такая сильная, что можешь одна унести лошадь или мула. Как ты можешь стоять рядом и разговаривать с этой мордой! Даже если он тебя обидит, не роняй своего достоинства, уступи и не ссорься, не затевай тяжбу. Лучше успокойся и помирись с ним!
- Да ведь ты прав. Когда мне не с кем говорить и я спускаюсь к нему в овраг побеседовать, ничего, кроме отвращения к нему, я не испытываю. А теперь, как ты мне посоветовал, я лучше уступлю и помирюсь с ним. Теперь никто уж не увидит меня рядом с ним, - сказала гиена, пораженная его мудростью, и ушла.
Потом старик позвал павиана и говорит ему с укоризной:
- Господин павиан, ты такой молодец и при всем народе пускаешься в спор с этим ничтожным пожирателем падали! Меня это очень удивляет. И тебе не стыдно?! Ведь у тебя такой же грозный вид, как у льва, а когда ты, окруженный своими детьми, идешь, переваливаясь с боку па бок, ты похож на вельможу, сопровождаемого своей свитой. Когда ты появляешься на краю оврага, ты страшен, как воин, поднявший копье, чтобы нанести удар. Ты же знаешь, что о тебе говорят люди, когда ты еще только появляешься вдали. "Вот он!" - говорят они. А сейчас ты дошел до того, что разговариваешь с этой прожорливой, питающейся падалью трусихой. И тебе не стыдно? Какой же ты безголовый, братец! Ну ладно, что прошло, то прошло, а на будущее, если даже она обидит тебя, ты уступи и не ссорься с ней и не роняй своего достоинства!
- Конечно! Теперь мне все понятно. Я уронил свое достоинство, и я виноват. Пойду лучше уступлю и помирюсь, - сказал господин павиан, согласившись со стариком.
А бедняк, собрав их вместе, спросил:
- В таком деле должны разбираться старейшины, а я помочь вам не могу. Идите к старейшинам, и они вас рассудят. - И он, назвав им имена старейшин, послал их к ним.
Гиена и павиан пришли туда, куда он их направил, и говорят:
- Отцы наши! Мы поссорились между собой и пошли к судье. Мы подробно рассказали ему, из-за чего произошла ссора, и он сказал нам, что в таком деле должны разбираться старейшины, а не судья, и только старейшины могут рассудить нас. Вот мы и пришли к вам в надежде на то, что вы пас рассудите.
Старейшины выслушали то, что им рассказали госпожа гиена и господин павиан, и, призадумавшись, опечалились, не зная, что делать.
- Ведь судья прислал их к нам потому, что понимал: если он вынесет приговор не в пользу павиана, тот опустошит его посевы, а если он осудит гиену, она съест его скот. Так же получится и с нами: если мы осудим павиана, то за один день будет съеден весь наш урожай, если же осудим гиену, она съест наш скот, - рассудили старейшины. Тут они вспомнили о том, что в деревне есть бедный старик, у которого нет ни скота, ни поля и которому нечего терять, и сказали гиене с павианом:
- У нас есть один мудрый старик, который сможет лучше, чем мы, рассудить вас. Вот к нему вы и идите.
Гиене и павиану не оставалось ничего другого, как пойти к этому старику и рассказать ему обо всем.
Ну а бедняк ведь всегда бывает искренним и добрым. Вот он и решил помирить их.
Старик сказал павиану:
- Иди туда и посиди там, пока я не расспрошу госпожу гиену. Когда павиан отошел на большое расстояние, старик говорит гиене.
- Госпожа гиена, как же так? Как это ты, такая молодчина, пускаешься в спор с этакой облезлой обезьяной? Меня это удивляет и поражает! У тебя такой зычный голос! Ты такая сильная, что можешь одна унести лошадь или мула. Как ты можешь стоять рядом и разговаривать с этой мордой! Даже если он тебя обидит, не роняй своего достоинства, уступи и не ссорься, не затевай тяжбу. Лучше успокойся и помирись с ним!
- Да ведь ты прав. Когда мне не с кем говорить и я спускаюсь к нему в овраг побеседовать, ничего, кроме отвращения к нему, я не испытываю. А теперь, как ты мне посоветовал, я лучше уступлю и помирюсь с ним. Теперь никто уж не увидит меня рядом с ним, - сказала гиена, пораженная его мудростью, и ушла.
Потом старик позвал павиана и говорит ему с укоризной:
- Господин павиан, ты такой молодец и при всем народе пускаешься в спор с этим ничтожным пожирателем падали! Меня это очень удивляет. И тебе не стыдно?! Ведь у тебя такой же грозный вид, как у льва, а когда ты, окруженный своими детьми, идешь, переваливаясь с боку па бок, ты похож на вельможу, сопровождаемого своей свитой. Когда ты появляешься на краю оврага, ты страшен, как воин, поднявший копье, чтобы нанести удар. Ты же знаешь, что о тебе говорят люди, когда ты еще только появляешься вдали. "Вот он!" - говорят они. А сейчас ты дошел до того, что разговариваешь с этой прожорливой, питающейся падалью трусихой. И тебе не стыдно? Какой же ты безголовый, братец! Ну ладно, что прошло, то прошло, а на будущее, если даже она обидит тебя, ты уступи и не ссорься с ней и не роняй своего достоинства!
- Конечно! Теперь мне все понятно. Я уронил свое достоинство, и я виноват. Пойду лучше уступлю и помирюсь, - сказал господин павиан, согласившись со стариком.
А бедняк, собрав их вместе, спросил: