Страница:
Телефон прозвонил еще дважды. Кенди собирался уже повесить трубку, когда экран на стене вспыхнул и появился Бен. По своему обыкновению, весь взъерошенный, как мальчишка.
— Привет, Кенди, — сказал он. — Что случилось? У тебя расстроенный вид.
— Да? — Кенди не нашелся что сказать, удивленный, что его эмоции столь очевидны.
— Ты бледен.
— Вот как? — слабо проговорил Кенди. Он вытянул свои смуглые руки. — Откуда ты знаешь?
Бен рассмеялся, и Кенди немного воспрянул духом. Бен снова стал серьезным.
— Мама мне рассказала, что Седжал пропал. Это правда?
— Вроде того, — подтвердил Кенди. Внезапно его охватила слабость, он почувствовал себя выжатым и обессиленным, как тень, тающая на солнце. — Все так сложно и запутано, не знаю даже, что и делать.
— Выглядишь ты неважно, — заметил Бен. — Хочешь что-нибудь поесть?
Кенди постарался не выказывать удивления.
— Ага, хочу.
— Сейчас, только закончу тут одно дело и приду. Через пятнадцать минут, хорошо?
Бен отключился, а Кенди все смотрел на черную стену. Он покачал головой. Это что, просто прелюдия к дружбе? Или все-таки нечто большее? Внезапно Кенди вспомнил, как сидел в своей комнате на борту «Пост-Скрипта». Тогда он еще думал, что Седжал — его родственник, а Бен убеждал его, что не стоит предаваться необоснованным надеждам.
«Я всегда предаюсь необоснованным надеждам, — сказал он в тот раз — Иногда только это меня и спасает».
Но в этот раз надежды его не воскресли. Бен столько раз приходил и уходил, что у Кенди не оставалось больше сил ни на что. Если что-то будет, пусть будет. Если нет — значит, нет.
Кенди чуть было не рассмеялся вслух. Он почти явственно слышал слова одобрения, которыми такой ход мыслей приветствовали бы реальные люди. По-прежнему разбитый и обессиленный, он направил еще один звонок, на этот раз Аре. Он рассказал ей о своей встрече с Седжалом в Мечте.
Но он ни слова не сказал о каменной камере и тенях.
Седжал вглядывался в ревущую, клокочущую тьму. Она как будто дышала и вибрировала, и эта пульсация пробирала Седжала до костей. Разъяренные красные вспышки прорезали черноту трехмерной решеткой. Тьма дышала злобой. Тьма дышала болью. И по-прежнему взывала к нему.
В самом сердце сгустившейся тьмы Седжал на краткий миг сумел разглядеть танцующую девушку. Может быть, это она его зовет? Что будет, если он просто шагнет к ней? Он попадет в ловушку? Он погибнет? Седжалу очень хотелось узнать, но страх был сильнее любопытства.
Тьма разрасталась. Цепочки Немых, которую он в прошлый раз заметил у самого края бушующей тьмы, сейчас нигде не было видно. После прошлого раза, когда тьма расширилась так внезапно, приближаться к ней не отваживался никто. Кроме Седжала.
Вибрирующий гул продолжался, похожий на непрерывные раскаты грома. Седжал внезапно почувствовал непонятную растерянность. И наконец он повернулся спиной к тьме и побежал. Он бежал долго, пока не оказался на безопасном расстоянии. Стенания доносились сюда лишь приглушенно. Он хотел было вызвать к существованию свой привычный пляж, но потом передумал. Серые небо и земля сейчас как нельзя лучше соответствовали его состоянию. Он все еще волновался за судьбу матери. Все ли с ней в порядке? Или ее арестовали? Она обещала, что сумеет найти способ улететь со Ржи и добраться до Беллерофона, но что, если ей это не удалось? Что, если ее схватили? И даже если она появится в монастыре, его-то там уже нет. А Кенди он не объяснил, где и как можно его найти.
Он попытался ковырнуть грунт носком ботинка, но твердая поверхность не поддавалась. Из чего, интересно, она состоит? Хорошо бы спросить об этом Кенди, но Кенди рядом нет. Седжал нахмурился. Он не знал, как ему следует теперь относиться к Кенди. С одной стороны, он был зол на него за то, что Кенди ничего ему не сказал о приказе, полученном Арой от императрицы. С другой же стороны, Кенди нравился ему по-прежнему, и Седжал хотел у него учиться. Но разве учитель вправе утаивать от ученика такие сведения, — сведения, от которых зависит сама жизнь? Седжал тяжело переживал предательство.
Вдруг среди приглушенных шепотов Седжал различил голос Суфура. Он склонил голову, стараясь определить направление, откуда этот голос доносился. Суфур был чем-то возбужден, и поэтому найти его оказалось легко. Седжал аккуратно придвинулся ближе, и местность вокруг изменилась. Наверх вели десяток мраморных ступеней, служивших основанием для многоколонного зала, раскинувшегося под облачным небом. Изнутри доносился голос Суфура.
— …не собираюсь я ему лгать на этот счет, — говорил Суфур. — В конце концов он все равно узнает. И кроме того, такая ложь моим работникам вызывает у меня неприятные чувства.
Послышался другой голос, более тихий. Седжал не мог разобрать слов.
— Они в безопасности, — ответил Суфур. — Лаборатория надежно защищена. Раньше Чин Фен обеспечивал помехи, чтобы ее было тяжелее обнаружить, а сейчас власти Единства не обращают на океан особого внимания. С родителями и сестрой Седжала все будет в порядке, а я тем временем подыщу следующего агента-крота для внедрения в систему. Но Седжал, разумеется, захочет с ними встретиться.
Сердце у Седжала бешено стучало. Суфур знает что-то о маме? И о его отце? И о сестре?! Он бросился вверх по ступенькам.
— Вам, наверное, пора, — продолжал Суфур. — После поговорим.
Седжал ворвался в многоколонный зал. К нему удивленно обернулось высокое гибкое существо с невозможно белыми волосами. И он не почувствовал обычного колебания пространства, неизбежного, когда кто-то покидает Мечту.
— Где Суфур? — воскликнул Седжал.
— Седжал, — произнесло существо голосом Суфура. — Я как раз говорил о тебе. У меня есть новости.
Седжал замер в недоумении.
— Суфур?..
— Могу ли я надеяться, что ты будешь ставить перед моим именем слово «мистер»? — вздохнуло существо. — Я все-таки плачу тебе кучу денег, хотя у тебя и нет никаких обязанностей.
— Да, конечно, мистер Суфур, — произнес Седжал, все еще в растерянности. — Но как же…
— Находясь в Мечте, Седжал, я не принимаю человеческого облика, — объяснил Суфур. — Пожалуйста, садись. — И он длинными пальцами указал на стул с мягким сиденьем, точно такой же, на каком сидел и сам.
Стулья отстояли друг от друга не меньше чем на пять метров. Седжал сел, но в то же мгновение снова вскочил.
— Вы что-то говорили о моей семье, — сказал он. — Что такое?
— Я получил информацию о том, что с ними все в порядке, — сказал Суфур. — Твоя мать обнаружила то… учреждение, которое я финансирую на Рже. Твой отец и твоя сестра тоже там. Оказывается, они уже достаточно длительное время на меня работают.
— Работают? — воскликнул Седжал. — Что вы хотите сказать? Чем именно они занимаются? Я должен их видеть!
Суфур поднял руки.
— Успокойся, успокойся. Они занимаются исследованиями в Мечте. Как я уже сказав, они находятся на Рже. А ты там объявлен в розыск.
Седжал шагал взад-вперед, охваченный одновременно и оживлением, и облегчением.
— Я должен их увидеть. Я не могу здесь оставаться. Речь идет о моей матери. И… об отце. И о сестре. Всю жизнь я думал о том, какой у меня отец. Я должен его видеть.
— Единство сделает все, чтобы такую задачу усложнить, — заметил Суфур.
— Нет, не сделает, — ответил Седжал. Он присел позади стула, обхватив спинку руками. — Я могу сделать так, что мы беспрепятственно минуем любой контроль. Вас ведь не разыскивает охрана. О вас они вообще не знают. Или как?
Падрик Суфур пожал своими темными плечами.
— Насколько я знаю, меня в Единстве не разыскивают. Я ничего там не совершал.
— Тогда нас ничто не держит. — Седжал впился пальцами в обивку стула. — Во время таможенного досмотра я сделаю так, что меня никто и не заметит. Если на борту у вас есть аптечка, я могу изменить внешность, как это сделала Харен, и вообще могу свободно разгуливать, где только пожелаю. Что же, мистер Суфур, давайте. Мы должны отправиться на Ржу.
Суфур покачал головой. Копна снежно-белых волос составляла резкий контраст с его кожей цвета ореха и огромными карими глазами.
— Это может быть небезопасно. Ты еще молод.
— Да какая разница? — Седжал почти срывался на крик. — Я должен видеть свою семью. У вас есть семья?
— Нет, — тихо ответил Суфур.
Седжал умерил свой пыл.
— О-о-о… Но я…
— Я, тем не менее, вполне тебя понимаю, — продолжал Суфур. — Действие укола заканчивается, и мне необходимо немедленно покинуть Мечту. Я обдумаю твою просьбу.
И он исчез. Зал в тот же миг исчез вслед за ним, и Седжал опять оказался посреди пустой равнины. Седжал стукнул себя кулаком по ладони. Он уже собирался оставить Мечту, когда равнину потряс ужасный грохот. Шепоты вокруг мгновенно смолкли, и Седжал машинально обернулся в ту сторону, где вздымался черный хаос.
Тьма опять наползала. Вперед вырвалась красная молния, похожая на ужасное алое щупальце гигантского осьминога. Седжал слышал испуганные крики Немых, пытающихся спастись бегством. Некоторые голоса вдруг замолкали, поглощенные надвигавшейся тьмой. Грохотал гром. Седжал смотрел, не в силах отвести взгляд. До черной бездны оставалось около ста метров, потом — пятьдесят, потом — двадцать. Она нависала над ним неизбежным ужасом, поглотившим весь окружающий свет. Крики слышались громче и мучительнее, и это был не только рев самой темной бездны. Седжал различал тысячи, миллионы голосов, мучимых болью, и все новые и новые прибавлялись к хору с каждой секундой. Седжал чувствовал, как под прикосновением надвигающейся тьмы Мечта исчезает. Он повернулся и побежал, но тьма неслась быстрее. Над самой его головой сверкнула молния и ударилась о землю где-то впереди. Гром взревел над его головой, почти сбивая с ног. Седжал сумел бросить взгляд через плечо. Тьма наступала. Он должен немедленно покинуть Мечту, но для этого надо сосредоточиться.
Воздух был как будто наэлектризован. Седжал упал ничком, и алая вспышка молнии сверкнула как раз в том месте, где он только что стоял. Прогремел еще один раскат грома. Голоса звенели последними всплесками агонии. Не в силах подняться с твердой земли, Седжал сжался в комок, закрыв руками уши. Он заставил себя сосредоточиться на мыслях о собственном теле. Его ноги коснулось что-то холодное. Потом резко дернуло.
Седжал открыл глаза. Он лежал на кровати в своей комнате на борту корабля Суфура. Он медленно повернулся и сел, стараясь унять разбушевавшееся сердце. На этот раз ему не казалось, что из темноты его кто-то зовет. Все, что он ощущал, — это чувство неутолимого голода и гневной боли. Что же все это значит?
Спустя какое-то время он услышал настойчивый шум. Дверной колокольчик все звонил и звонил.
— Войдите, — сказал Седжал.
Дверь чуть отодвинулась, за ней оказался инопланетянин-паук. Его звали Чипк. Он начал шевелить своими коленчатыми ножками и махать усиками. Включился компьютер.
— Перевожу, — сказал он. — Мы изменили курс. Мистер Суфур приказал нам направляться к планете Ржа. Мы прибудем на место через два дня.
Седжала охватила бурная радость, и он забыл свои недавние страхи.
— Спасибо, Чипк, — сказал он.
Чипк удалился, а Седжал долго сидел, улыбаясь во весь рот.
ГЛАВА 23
Благословенный и наипрекраснейший монастырь ордена Детей Ирфан
У Кенди открылся рот, и широко распахнулись глаза. И он закричал.
Бен выронил вилку. Такие же громкие крики раздались вдруг со всех сторон, заполнив ресторан, где они сидели с Кенди. Несколько человек упали на пол и лежали, скорчившись, как эмбрионы. У всех них были золотые медальоны и перстни, какие носили Дети Ирфан. И все они продолжали пронзительно кричать. Остальные же, их было около половины, смотрели на происходящее в немом изумлении.
Бен заставил себя сдвинуться с места. Он вскочил на ноги, опрокинув при этом стул, и бросился вокруг стола. Кенди кричал не переставая. Бен схватил его за плечи.
— Кенди! — позвал он, стараясь перекричать всеобщий шум. — Кенди, что с тобой?
Но Кенди, казалось, его совсем не слышал. Бен метался из стороны в сторону, не зная, что предпринять. Те посетители ресторана, которых не задела вспышка непонятного безумия, находились в таком же замешательстве. Как и Бен, некоторые из них пытались оказать помощь. Некоторые просто сидели, глядя вокруг в изумленном оцепенении. Кое-кто бросился к выходу.
Какая-то женщина вскочила на ноги и кинулась к стеклянным дверям, выходившим на ресторанный балкон. На груди у нее висел золотой медальон. Стеклянные двери были закрыты, но женщину это не остановило. Продолжая кричать, она разбила стекло и, вся в крови, перелезла через край и упала вниз. Ее крики затихли далеко внизу.
Бен хлопал Кенди по щекам и громко звал его по имени, но Кенди не реагировал. Какой-то молодой человек схватил столовый нож. Он резанул себе по запястьям, и кровь хлынула на стол. Официант выхватил нож у него из рук. Крики и стоны болью отдавались во всем существе Бена.
И вдруг и сам Бен ощутил нечто… Легкий, едва заметный щелчок в сознании. Внезапно он почувствовал безграничное одиночество, горькое, болезненное, ужасающее одиночество. Ему показалось, что людей вокруг не существует. Усталость навалилась на него тяжелым черным одеялом. Огромные усилия требовались даже для того, чтобы просто стоять рядом с Кенди. Прошло какое-то время, и он вдруг заметил, что крики прекратились. Официант выронил окровавленный столовый нож. Наступившая тишина оглушала, но Бену было уже все равно. Кенди положил голову на стол. Он плакал, как ребенок. Подобным образом вели себя все остальные Немые. He-Немые сидели или стояли поодаль, вид у них был усталый и безразличный. Алая кровь ровной струйкой стекала со стола молодого человека. Бен попытался встряхнуться. Так не должно быть. Надо что-то делать.
Взяв со стола салфетку, он пошел к столу молодого человека, истекающего кровью. Со всей аккуратностью, на какую был способен, он перевязал ему вялые, безжизненные запястья. Каждое движение давалось Бену с большим трудом. Ему казалось, что одежда на нем сделана из железа. Потом он вернулся к Кенди, который все так же тихо плакал.
— Пошли, — сказал ему Бен. — Нам пора.
Он помог Кенди подняться и вывел его из ресторана. В свежем воздухе стелился плотный туман. Скоро наступит лето, придут теплые дожди, температура поднимется. Пока же на улице было прохладно и сыро. Сквозь туман звуки слышались приглушенно, искажалось расстояние. До слуха Бена доносились рыдания. Вдруг раздался резкий вскрик — и сразу же оборвался. Мимо проплыла пустая гондола. Чувство одиночества опять охватило Бена с такой силой, что слезы навернулись ему на глаза. Кенди, казалось, был невозможно далек от него, хотя на самом деле вот он, совсем рядом.
Бен заставлял себя идти. Монастырь своим видом напоминал линию фронта после бомбардировки. Повсюду плакали люди, другие стояли в шоке и смотрели в пространство перед собой. Кое-кто пытался помочь страдальцам, но у них самих явно не хватало на это сил и энергии. На пути Бену и Кенди попалось мертвое тело. Мальчик завязал веревку на шее и спрыгнул с ветки дерева. Труп мерно покачивался, ветка скрипела.
Прилагая огромные усилия, Бен сумел все-таки довести Кенди до своего дома и помог подняться по ступенькам крыльца. Потом уложил Кенди на кушетку. И в полном изнеможении опустился рядом с ним. В доме царил беспорядок — везде валялись одежда, диски, детали компьютеров. Но в комнате хотя бы было тепло. Бену хотелось, чтобы это тепло впиталось в его тело. Он чувствовал глубокую отрешенность от всего, почти безразличие. Он перевязал раны молодому человеку в ресторане и отвел Кенди домой, повинуясь исключительно рефлексам. За его действиями не стояло никаких эмоций. Наконец Бен повернулся к Кенди.
— Кенди, что произошло? — спросил он. Чтобы получить ответ, ему пришлось потрясти Кенди за плечо.
— Я больше не чувствую Мечту, — хриплым голосом произнес Кенди. — Я вообще ничего не чувствую. Бен, это ужасно. Я не…
Раздался громкий стук в дверь. Кенди замолчал. Стук повторился. Бен посидел еще немного, потом собрался с силами и подошел к двери. На пороге стояла Харен. Чадра все так же прикрывала нижнюю часть ее лица.
— Ты все видел? — спросила она без всякого вступления.
Бен кивнул.
— Кенди очень плох. Некоторые покончили с собой. Не знаю даже, что и думать.
— А когда ты видел самоубийц, это ведь не слишком тебя встревожило? — спросила Харен.
— Нет, не слишком, — ответил Бен машинально, и только потом осознал, что именно он говорит. А ведь и правда… Мальчишке, который повесился на дереве, было от силы лет десять-одиннадцать. От этого зрелища Бен должен был бы лишиться сна, заболеть… но у него просто не было сил, чтобы воспринять увиденное со всей положенной остротой.
— Точно, — Харен будто подтверждала его мысли. — До других людей особого дела нет.
— Но почему так? Что происходит?
— Дай я сначала войду.
Она проскользнула внутрь. А Бену даже не пришло в голову предложить ей войти. В гостиной она увидела Кенди, который все так же лежал на кушетке.
— Впервые в жизни, — сказала она, — я рада, что не Немая.
— Харен, что происходит? — спросил Бен. — Ты знаешь?
Харен пожала плечами.
— У меня есть одно предположение. Должно быть, тьма, о которой все так много говорят, поглотила Беллерофон.
Бен тяжело опустился на свою тренировочную скамью.
— Ты уверена?
— Такое объяснение кажется мне наиболее логичным. Я уже насмотрелась на Немых, охваченных такой же апатией, как и Кенди. Они пережили ужасное потрясение.
— Кенди говорит, он больше не чувствует Мечту, — сказал Бен.
Харен кивнула.
— Совершенно верно. Он в одно мгновение оглох и ослеп. He-Немые тоже подверглись определенному шоку, ведь Мечта состоит из наших сознаний, но у нас ниже чувствительность. Поэтому мы еще можем шевелиться и что-то делать, хотя и с трудом.
— По тебе не скажешь, что ты пережила потрясение. — Бену приходилось выдавливать из себя каждое слово, а собственное тело казалось ему таким же громоздким и неподъемным, как тяжеловесный тренажер у него за спиной. Кенди лежал, бессмысленно уставившись в пространство.
— Я уже давно научилась справляться с глубочайшей депрессией, — тихо произнесла Харен.
В голове у Бена зашевелился какой-то вопрос. Он попытался сконцентрироваться на этой мысли, и усилие далось ему с огромными муками. Наконец, очень медленно, как пузырек воздуха в зыбучих песках, вопрос выплыл на поверхность его сознания.
— А как же мама? — спросил он.
ГЛАВА 24
— Привет, Кенди, — сказал он. — Что случилось? У тебя расстроенный вид.
— Да? — Кенди не нашелся что сказать, удивленный, что его эмоции столь очевидны.
— Ты бледен.
— Вот как? — слабо проговорил Кенди. Он вытянул свои смуглые руки. — Откуда ты знаешь?
Бен рассмеялся, и Кенди немного воспрянул духом. Бен снова стал серьезным.
— Мама мне рассказала, что Седжал пропал. Это правда?
— Вроде того, — подтвердил Кенди. Внезапно его охватила слабость, он почувствовал себя выжатым и обессиленным, как тень, тающая на солнце. — Все так сложно и запутано, не знаю даже, что и делать.
— Выглядишь ты неважно, — заметил Бен. — Хочешь что-нибудь поесть?
Кенди постарался не выказывать удивления.
— Ага, хочу.
— Сейчас, только закончу тут одно дело и приду. Через пятнадцать минут, хорошо?
Бен отключился, а Кенди все смотрел на черную стену. Он покачал головой. Это что, просто прелюдия к дружбе? Или все-таки нечто большее? Внезапно Кенди вспомнил, как сидел в своей комнате на борту «Пост-Скрипта». Тогда он еще думал, что Седжал — его родственник, а Бен убеждал его, что не стоит предаваться необоснованным надеждам.
«Я всегда предаюсь необоснованным надеждам, — сказал он в тот раз — Иногда только это меня и спасает».
Но в этот раз надежды его не воскресли. Бен столько раз приходил и уходил, что у Кенди не оставалось больше сил ни на что. Если что-то будет, пусть будет. Если нет — значит, нет.
Кенди чуть было не рассмеялся вслух. Он почти явственно слышал слова одобрения, которыми такой ход мыслей приветствовали бы реальные люди. По-прежнему разбитый и обессиленный, он направил еще один звонок, на этот раз Аре. Он рассказал ей о своей встрече с Седжалом в Мечте.
Но он ни слова не сказал о каменной камере и тенях.
Седжал вглядывался в ревущую, клокочущую тьму. Она как будто дышала и вибрировала, и эта пульсация пробирала Седжала до костей. Разъяренные красные вспышки прорезали черноту трехмерной решеткой. Тьма дышала злобой. Тьма дышала болью. И по-прежнему взывала к нему.
В самом сердце сгустившейся тьмы Седжал на краткий миг сумел разглядеть танцующую девушку. Может быть, это она его зовет? Что будет, если он просто шагнет к ней? Он попадет в ловушку? Он погибнет? Седжалу очень хотелось узнать, но страх был сильнее любопытства.
Тьма разрасталась. Цепочки Немых, которую он в прошлый раз заметил у самого края бушующей тьмы, сейчас нигде не было видно. После прошлого раза, когда тьма расширилась так внезапно, приближаться к ней не отваживался никто. Кроме Седжала.
Вибрирующий гул продолжался, похожий на непрерывные раскаты грома. Седжал внезапно почувствовал непонятную растерянность. И наконец он повернулся спиной к тьме и побежал. Он бежал долго, пока не оказался на безопасном расстоянии. Стенания доносились сюда лишь приглушенно. Он хотел было вызвать к существованию свой привычный пляж, но потом передумал. Серые небо и земля сейчас как нельзя лучше соответствовали его состоянию. Он все еще волновался за судьбу матери. Все ли с ней в порядке? Или ее арестовали? Она обещала, что сумеет найти способ улететь со Ржи и добраться до Беллерофона, но что, если ей это не удалось? Что, если ее схватили? И даже если она появится в монастыре, его-то там уже нет. А Кенди он не объяснил, где и как можно его найти.
Он попытался ковырнуть грунт носком ботинка, но твердая поверхность не поддавалась. Из чего, интересно, она состоит? Хорошо бы спросить об этом Кенди, но Кенди рядом нет. Седжал нахмурился. Он не знал, как ему следует теперь относиться к Кенди. С одной стороны, он был зол на него за то, что Кенди ничего ему не сказал о приказе, полученном Арой от императрицы. С другой же стороны, Кенди нравился ему по-прежнему, и Седжал хотел у него учиться. Но разве учитель вправе утаивать от ученика такие сведения, — сведения, от которых зависит сама жизнь? Седжал тяжело переживал предательство.
Вдруг среди приглушенных шепотов Седжал различил голос Суфура. Он склонил голову, стараясь определить направление, откуда этот голос доносился. Суфур был чем-то возбужден, и поэтому найти его оказалось легко. Седжал аккуратно придвинулся ближе, и местность вокруг изменилась. Наверх вели десяток мраморных ступеней, служивших основанием для многоколонного зала, раскинувшегося под облачным небом. Изнутри доносился голос Суфура.
— …не собираюсь я ему лгать на этот счет, — говорил Суфур. — В конце концов он все равно узнает. И кроме того, такая ложь моим работникам вызывает у меня неприятные чувства.
Послышался другой голос, более тихий. Седжал не мог разобрать слов.
— Они в безопасности, — ответил Суфур. — Лаборатория надежно защищена. Раньше Чин Фен обеспечивал помехи, чтобы ее было тяжелее обнаружить, а сейчас власти Единства не обращают на океан особого внимания. С родителями и сестрой Седжала все будет в порядке, а я тем временем подыщу следующего агента-крота для внедрения в систему. Но Седжал, разумеется, захочет с ними встретиться.
Сердце у Седжала бешено стучало. Суфур знает что-то о маме? И о его отце? И о сестре?! Он бросился вверх по ступенькам.
— Вам, наверное, пора, — продолжал Суфур. — После поговорим.
Седжал ворвался в многоколонный зал. К нему удивленно обернулось высокое гибкое существо с невозможно белыми волосами. И он не почувствовал обычного колебания пространства, неизбежного, когда кто-то покидает Мечту.
— Где Суфур? — воскликнул Седжал.
— Седжал, — произнесло существо голосом Суфура. — Я как раз говорил о тебе. У меня есть новости.
Седжал замер в недоумении.
— Суфур?..
— Могу ли я надеяться, что ты будешь ставить перед моим именем слово «мистер»? — вздохнуло существо. — Я все-таки плачу тебе кучу денег, хотя у тебя и нет никаких обязанностей.
— Да, конечно, мистер Суфур, — произнес Седжал, все еще в растерянности. — Но как же…
— Находясь в Мечте, Седжал, я не принимаю человеческого облика, — объяснил Суфур. — Пожалуйста, садись. — И он длинными пальцами указал на стул с мягким сиденьем, точно такой же, на каком сидел и сам.
Стулья отстояли друг от друга не меньше чем на пять метров. Седжал сел, но в то же мгновение снова вскочил.
— Вы что-то говорили о моей семье, — сказал он. — Что такое?
— Я получил информацию о том, что с ними все в порядке, — сказал Суфур. — Твоя мать обнаружила то… учреждение, которое я финансирую на Рже. Твой отец и твоя сестра тоже там. Оказывается, они уже достаточно длительное время на меня работают.
— Работают? — воскликнул Седжал. — Что вы хотите сказать? Чем именно они занимаются? Я должен их видеть!
Суфур поднял руки.
— Успокойся, успокойся. Они занимаются исследованиями в Мечте. Как я уже сказав, они находятся на Рже. А ты там объявлен в розыск.
Седжал шагал взад-вперед, охваченный одновременно и оживлением, и облегчением.
— Я должен их увидеть. Я не могу здесь оставаться. Речь идет о моей матери. И… об отце. И о сестре. Всю жизнь я думал о том, какой у меня отец. Я должен его видеть.
— Единство сделает все, чтобы такую задачу усложнить, — заметил Суфур.
— Нет, не сделает, — ответил Седжал. Он присел позади стула, обхватив спинку руками. — Я могу сделать так, что мы беспрепятственно минуем любой контроль. Вас ведь не разыскивает охрана. О вас они вообще не знают. Или как?
Падрик Суфур пожал своими темными плечами.
— Насколько я знаю, меня в Единстве не разыскивают. Я ничего там не совершал.
— Тогда нас ничто не держит. — Седжал впился пальцами в обивку стула. — Во время таможенного досмотра я сделаю так, что меня никто и не заметит. Если на борту у вас есть аптечка, я могу изменить внешность, как это сделала Харен, и вообще могу свободно разгуливать, где только пожелаю. Что же, мистер Суфур, давайте. Мы должны отправиться на Ржу.
Суфур покачал головой. Копна снежно-белых волос составляла резкий контраст с его кожей цвета ореха и огромными карими глазами.
— Это может быть небезопасно. Ты еще молод.
— Да какая разница? — Седжал почти срывался на крик. — Я должен видеть свою семью. У вас есть семья?
— Нет, — тихо ответил Суфур.
Седжал умерил свой пыл.
— О-о-о… Но я…
— Я, тем не менее, вполне тебя понимаю, — продолжал Суфур. — Действие укола заканчивается, и мне необходимо немедленно покинуть Мечту. Я обдумаю твою просьбу.
И он исчез. Зал в тот же миг исчез вслед за ним, и Седжал опять оказался посреди пустой равнины. Седжал стукнул себя кулаком по ладони. Он уже собирался оставить Мечту, когда равнину потряс ужасный грохот. Шепоты вокруг мгновенно смолкли, и Седжал машинально обернулся в ту сторону, где вздымался черный хаос.
Тьма опять наползала. Вперед вырвалась красная молния, похожая на ужасное алое щупальце гигантского осьминога. Седжал слышал испуганные крики Немых, пытающихся спастись бегством. Некоторые голоса вдруг замолкали, поглощенные надвигавшейся тьмой. Грохотал гром. Седжал смотрел, не в силах отвести взгляд. До черной бездны оставалось около ста метров, потом — пятьдесят, потом — двадцать. Она нависала над ним неизбежным ужасом, поглотившим весь окружающий свет. Крики слышались громче и мучительнее, и это был не только рев самой темной бездны. Седжал различал тысячи, миллионы голосов, мучимых болью, и все новые и новые прибавлялись к хору с каждой секундой. Седжал чувствовал, как под прикосновением надвигающейся тьмы Мечта исчезает. Он повернулся и побежал, но тьма неслась быстрее. Над самой его головой сверкнула молния и ударилась о землю где-то впереди. Гром взревел над его головой, почти сбивая с ног. Седжал сумел бросить взгляд через плечо. Тьма наступала. Он должен немедленно покинуть Мечту, но для этого надо сосредоточиться.
Воздух был как будто наэлектризован. Седжал упал ничком, и алая вспышка молнии сверкнула как раз в том месте, где он только что стоял. Прогремел еще один раскат грома. Голоса звенели последними всплесками агонии. Не в силах подняться с твердой земли, Седжал сжался в комок, закрыв руками уши. Он заставил себя сосредоточиться на мыслях о собственном теле. Его ноги коснулось что-то холодное. Потом резко дернуло.
Седжал открыл глаза. Он лежал на кровати в своей комнате на борту корабля Суфура. Он медленно повернулся и сел, стараясь унять разбушевавшееся сердце. На этот раз ему не казалось, что из темноты его кто-то зовет. Все, что он ощущал, — это чувство неутолимого голода и гневной боли. Что же все это значит?
Спустя какое-то время он услышал настойчивый шум. Дверной колокольчик все звонил и звонил.
— Войдите, — сказал Седжал.
Дверь чуть отодвинулась, за ней оказался инопланетянин-паук. Его звали Чипк. Он начал шевелить своими коленчатыми ножками и махать усиками. Включился компьютер.
— Перевожу, — сказал он. — Мы изменили курс. Мистер Суфур приказал нам направляться к планете Ржа. Мы прибудем на место через два дня.
Седжала охватила бурная радость, и он забыл свои недавние страхи.
— Спасибо, Чипк, — сказал он.
Чипк удалился, а Седжал долго сидел, улыбаясь во весь рот.
ГЛАВА 23
ПЛАНЕТА БЕЛЛЕРОФОН
Давайте и дальше совершать самоубийства, и пусть наши люди лишь мечтают о жизни, так же как озеро мечтает о небе.
Мигуэль де Унамуно
Благословенный и наипрекраснейший монастырь ордена Детей Ирфан
У Кенди открылся рот, и широко распахнулись глаза. И он закричал.
Бен выронил вилку. Такие же громкие крики раздались вдруг со всех сторон, заполнив ресторан, где они сидели с Кенди. Несколько человек упали на пол и лежали, скорчившись, как эмбрионы. У всех них были золотые медальоны и перстни, какие носили Дети Ирфан. И все они продолжали пронзительно кричать. Остальные же, их было около половины, смотрели на происходящее в немом изумлении.
Бен заставил себя сдвинуться с места. Он вскочил на ноги, опрокинув при этом стул, и бросился вокруг стола. Кенди кричал не переставая. Бен схватил его за плечи.
— Кенди! — позвал он, стараясь перекричать всеобщий шум. — Кенди, что с тобой?
Но Кенди, казалось, его совсем не слышал. Бен метался из стороны в сторону, не зная, что предпринять. Те посетители ресторана, которых не задела вспышка непонятного безумия, находились в таком же замешательстве. Как и Бен, некоторые из них пытались оказать помощь. Некоторые просто сидели, глядя вокруг в изумленном оцепенении. Кое-кто бросился к выходу.
Какая-то женщина вскочила на ноги и кинулась к стеклянным дверям, выходившим на ресторанный балкон. На груди у нее висел золотой медальон. Стеклянные двери были закрыты, но женщину это не остановило. Продолжая кричать, она разбила стекло и, вся в крови, перелезла через край и упала вниз. Ее крики затихли далеко внизу.
Бен хлопал Кенди по щекам и громко звал его по имени, но Кенди не реагировал. Какой-то молодой человек схватил столовый нож. Он резанул себе по запястьям, и кровь хлынула на стол. Официант выхватил нож у него из рук. Крики и стоны болью отдавались во всем существе Бена.
И вдруг и сам Бен ощутил нечто… Легкий, едва заметный щелчок в сознании. Внезапно он почувствовал безграничное одиночество, горькое, болезненное, ужасающее одиночество. Ему показалось, что людей вокруг не существует. Усталость навалилась на него тяжелым черным одеялом. Огромные усилия требовались даже для того, чтобы просто стоять рядом с Кенди. Прошло какое-то время, и он вдруг заметил, что крики прекратились. Официант выронил окровавленный столовый нож. Наступившая тишина оглушала, но Бену было уже все равно. Кенди положил голову на стол. Он плакал, как ребенок. Подобным образом вели себя все остальные Немые. He-Немые сидели или стояли поодаль, вид у них был усталый и безразличный. Алая кровь ровной струйкой стекала со стола молодого человека. Бен попытался встряхнуться. Так не должно быть. Надо что-то делать.
Взяв со стола салфетку, он пошел к столу молодого человека, истекающего кровью. Со всей аккуратностью, на какую был способен, он перевязал ему вялые, безжизненные запястья. Каждое движение давалось Бену с большим трудом. Ему казалось, что одежда на нем сделана из железа. Потом он вернулся к Кенди, который все так же тихо плакал.
— Пошли, — сказал ему Бен. — Нам пора.
Он помог Кенди подняться и вывел его из ресторана. В свежем воздухе стелился плотный туман. Скоро наступит лето, придут теплые дожди, температура поднимется. Пока же на улице было прохладно и сыро. Сквозь туман звуки слышались приглушенно, искажалось расстояние. До слуха Бена доносились рыдания. Вдруг раздался резкий вскрик — и сразу же оборвался. Мимо проплыла пустая гондола. Чувство одиночества опять охватило Бена с такой силой, что слезы навернулись ему на глаза. Кенди, казалось, был невозможно далек от него, хотя на самом деле вот он, совсем рядом.
Бен заставлял себя идти. Монастырь своим видом напоминал линию фронта после бомбардировки. Повсюду плакали люди, другие стояли в шоке и смотрели в пространство перед собой. Кое-кто пытался помочь страдальцам, но у них самих явно не хватало на это сил и энергии. На пути Бену и Кенди попалось мертвое тело. Мальчик завязал веревку на шее и спрыгнул с ветки дерева. Труп мерно покачивался, ветка скрипела.
Прилагая огромные усилия, Бен сумел все-таки довести Кенди до своего дома и помог подняться по ступенькам крыльца. Потом уложил Кенди на кушетку. И в полном изнеможении опустился рядом с ним. В доме царил беспорядок — везде валялись одежда, диски, детали компьютеров. Но в комнате хотя бы было тепло. Бену хотелось, чтобы это тепло впиталось в его тело. Он чувствовал глубокую отрешенность от всего, почти безразличие. Он перевязал раны молодому человеку в ресторане и отвел Кенди домой, повинуясь исключительно рефлексам. За его действиями не стояло никаких эмоций. Наконец Бен повернулся к Кенди.
— Кенди, что произошло? — спросил он. Чтобы получить ответ, ему пришлось потрясти Кенди за плечо.
— Я больше не чувствую Мечту, — хриплым голосом произнес Кенди. — Я вообще ничего не чувствую. Бен, это ужасно. Я не…
Раздался громкий стук в дверь. Кенди замолчал. Стук повторился. Бен посидел еще немного, потом собрался с силами и подошел к двери. На пороге стояла Харен. Чадра все так же прикрывала нижнюю часть ее лица.
— Ты все видел? — спросила она без всякого вступления.
Бен кивнул.
— Кенди очень плох. Некоторые покончили с собой. Не знаю даже, что и думать.
— А когда ты видел самоубийц, это ведь не слишком тебя встревожило? — спросила Харен.
— Нет, не слишком, — ответил Бен машинально, и только потом осознал, что именно он говорит. А ведь и правда… Мальчишке, который повесился на дереве, было от силы лет десять-одиннадцать. От этого зрелища Бен должен был бы лишиться сна, заболеть… но у него просто не было сил, чтобы воспринять увиденное со всей положенной остротой.
— Точно, — Харен будто подтверждала его мысли. — До других людей особого дела нет.
— Но почему так? Что происходит?
— Дай я сначала войду.
Она проскользнула внутрь. А Бену даже не пришло в голову предложить ей войти. В гостиной она увидела Кенди, который все так же лежал на кушетке.
— Впервые в жизни, — сказала она, — я рада, что не Немая.
— Харен, что происходит? — спросил Бен. — Ты знаешь?
Харен пожала плечами.
— У меня есть одно предположение. Должно быть, тьма, о которой все так много говорят, поглотила Беллерофон.
Бен тяжело опустился на свою тренировочную скамью.
— Ты уверена?
— Такое объяснение кажется мне наиболее логичным. Я уже насмотрелась на Немых, охваченных такой же апатией, как и Кенди. Они пережили ужасное потрясение.
— Кенди говорит, он больше не чувствует Мечту, — сказал Бен.
Харен кивнула.
— Совершенно верно. Он в одно мгновение оглох и ослеп. He-Немые тоже подверглись определенному шоку, ведь Мечта состоит из наших сознаний, но у нас ниже чувствительность. Поэтому мы еще можем шевелиться и что-то делать, хотя и с трудом.
— По тебе не скажешь, что ты пережила потрясение. — Бену приходилось выдавливать из себя каждое слово, а собственное тело казалось ему таким же громоздким и неподъемным, как тяжеловесный тренажер у него за спиной. Кенди лежал, бессмысленно уставившись в пространство.
— Я уже давно научилась справляться с глубочайшей депрессией, — тихо произнесла Харен.
В голове у Бена зашевелился какой-то вопрос. Он попытался сконцентрироваться на этой мысли, и усилие далось ему с огромными муками. Наконец, очень медленно, как пузырек воздуха в зыбучих песках, вопрос выплыл на поверхность его сознания.
— А как же мама? — спросил он.
ГЛАВА 24
ДНЕВНИК СЕДЖАЛА
24 день 11 месяца 987 года общего летоисчисления
Нам не составило большого труда попасть на Ржу. Мы успешно миновали около полудюжины контрольных пунктов, военные из Единства трижды поднимались к нам на борт. И каждый раз Суфур швырял деньги направо и налево, а мы с Чипком сидели в моей комнате. Стоило лишь кому-то из досматривающих открыть к нам дверь, как я мысленно его толкал и прогонял прочь. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше. Я как бы прикасаюсь к их чувствам и делаю так, что они вовсе не хотят нас увидеть. И они не видят. Так вот. Когда мы добрались до самой планеты, Фен связался кое с кем и выяснил, что мой портрет больше не фигурирует среди тех, кто «разыскивается властями». Мы решили, что или в Единстве еще не знают, что я покинул Конфедерацию, или же они считают, что я не способен совершить такую глупость, как вернуться сюда. По крайней мере, все это нам только на руку.
Мы совершили посадку в космическом порту. А физиономия Фена, тем не менее, все еще значится у них в черном списке, и пусть даже солдаты о нем в жизни не слышали, ему все равно пришлось остаться на борту вместе с Чипком. Суфур позвонил кому-то, договорился о транспорте, и мы отправились в город.
Ощущение было странное. Я не был здесь многие недели, и не думал, что вообще вернусь когда-нибудь в Иджхан, и вот, пожалуйста, я снова здесь. Наверху — знакомое красное небо, вокруг — серые потрескавшиеся здания, мимо со свистом проносятся наземные машины, в воздухе — перелетные машины. Но не было чувства возвращения домой. Мне казалось, что я здесь — только временно.
Повсюду дежурила охрана. У всех винтовки вместо пистолетов, одеты в бронежилеты, а не в обычную форму. Мне не давал покоя мой внутренний Джесс, он кричал, что надо бежать и прятаться, но я заставил себя не обращать на него внимания. Стоит лишь побежать, как они сразу заподозрят неладное, а с Суфуром я в полной безопасности. Я надеюсь.
На улицах, как всегда, полно людей, но ощущение совершенно новое. Все идут, склонив головы и стараясь не смотреть на охранников. И почти не разговаривают между собой. Звуки издавали только наземные машины да свистящие над головой корабли. Я занервничал, а Суфур стоял рядом со мной на тротуаре совершенно спокойный, спокойный, как слон.
Так вот. Наконец подъехала наземная машина, и мы забрались на заднее сиденье. Стекла сзади были затемнены, так что ничего не видно ни изнутри, ни снаружи. Водителя мне тоже было не видно, потому что его отделял от пассажиров специальный барьер. Я не имел ни малейшего представления о том, куда мы направляемся. Когда я повернулся к Суфуру, он, казалось, уже знал, о чем я хочу его спросить.
— Необходимая предосторожность, — пояснил он. — О расположении лаборатории знают очень немногие.
Он сел как можно дальше от меня. Мне стало по-настоящему интересно, почему же он избегает до меня дотрагиваться. С Чипком он вел себя совершенно нормально. И еще: как это ему удается не принимать в Мечте человеческого облика? Суфур еще тот извращенец. И я подумал: может быть, стоит получить свое жалованье за год да и сматываться при первой же возможности.
Во время пути мы молчали. Через некоторое время машина остановилась. Через секунду с моей стороны кто-то постучал в дверцу.
— Можешь выходить, — сказал Суфур.
Я вздохнул с облегчением. Открыв дверь, я обнаружил прямо за ней туннель. Его стены были сделаны из гибкого белого пластика или полимера, который поддерживался распорками. Ширина входа точь-в-точь соответствовала размерам машины, поэтому я не видел, что было снаружи. Пахло сырой резиной.
— Иди, — сказал Суфур.
Мне пришлось сначала идти согнувшись, пока туннель не расширился настолько, чтобы я смог выпрямиться в полный рост. И вдруг туннель за моей спиной сложился, преграждая путь назад. Я услышал, как хлопнула дверь и отъехала машина. Внезапно меня охватил дикий страх.
«Ведь говорил я тебе», — злорадствовал мой Джесс.
— Все в порядке, — раздался голос совсем рядом.
Я резко обернулся. Сзади стоял светловолосый человек небольшого роста с огромными усами, кончики которых он все время теребил пальцем, скручивая все туже и туже. За его спиной туннель уходил куда-то вниз.
— Значит, ты и есть Седжал Даса. — Блондин протянул мне свободную от усов руку, и я машинально пожал ее. Он не был Немым, но вид имел весьма радостный и возбужденный. — Я давно хотел с тобой познакомиться. Меня зовут Макс Гарин. Мистер Суфур распорядился, чтобы я проводил тебя на базу, но сначала я должен свернуть наш туннель, а то охрана может его заметить.
Мне немного полегчало, но Джесс все равно не расслаблялся. И я все время был настороже, пока Гарин вел меня вниз. Стенки туннеля между распорками проваливались внутрь. Они были прохладными и выпуклыми, как надутый водой воздушный шарик. Я спросил Гарина почему.
— Мы сейчас направляемся на океанское дно, — сказал Гарин. — Впереди ждет подводный аппарат.
Туннель вывел нас к круглому лазу. Мы ступили на металлический пол шлюза. Гарин задраил дверь и нажал кнопку, чтобы свернуть туннель. Потом мы прошли в соседнее помещение, где был иллюминатор и стояли два стула. Он жестом пригласил меня сесть. Я сел.
— Отлично, — сказал он, все еще крутя свои чертовы усы. — Совсем скоро мы отправимся дальше, но сначала мне надо взять у тебя анализ крови.
Мой внутренний Джесс опять зазвонил в тревожные звоночки.
— А зачем?
— Для идентификации ДНК, — Он уже достал из кармана инжектор. — Чтобы лабораторный компьютер тебя легко узнавал.
Джесс у меня внутри орал во всю глотку, но я не мог придумать подходящей отговорки. И он взял у меня кровь на анализ. И на полной скорости унесся куда-то. Через минуту моторы зарокотали, и мы стали спускаться, Я видел, как в иллюминаторе плещется вода океана. Там было на что посмотреть — целые грядки красных водорослей и странные рыбы, каких я никогда раньше и не видел. Мы шли весьма бодрым ходом, все время держась почти у самого дна. Я снова начал впадать в беспокойство. Если только Суфур не наврал, скоро я увижу маму и познакомлюсь с отцом и сестрой. Интересно, какие они.
Наконец впереди показалась огромная скала или, может быть, коралловый риф. Туннель развернулся, вытянулся, как длинный белый червяк, и прицепился к этой скале. Я сначала не понял, но потом догадался, что внутри скалы, видимо, и спрятана база.
Нам не составило большого труда попасть на Ржу. Мы успешно миновали около полудюжины контрольных пунктов, военные из Единства трижды поднимались к нам на борт. И каждый раз Суфур швырял деньги направо и налево, а мы с Чипком сидели в моей комнате. Стоило лишь кому-то из досматривающих открыть к нам дверь, как я мысленно его толкал и прогонял прочь. С каждым разом у меня получалось все лучше и лучше. Я как бы прикасаюсь к их чувствам и делаю так, что они вовсе не хотят нас увидеть. И они не видят. Так вот. Когда мы добрались до самой планеты, Фен связался кое с кем и выяснил, что мой портрет больше не фигурирует среди тех, кто «разыскивается властями». Мы решили, что или в Единстве еще не знают, что я покинул Конфедерацию, или же они считают, что я не способен совершить такую глупость, как вернуться сюда. По крайней мере, все это нам только на руку.
Мы совершили посадку в космическом порту. А физиономия Фена, тем не менее, все еще значится у них в черном списке, и пусть даже солдаты о нем в жизни не слышали, ему все равно пришлось остаться на борту вместе с Чипком. Суфур позвонил кому-то, договорился о транспорте, и мы отправились в город.
Ощущение было странное. Я не был здесь многие недели, и не думал, что вообще вернусь когда-нибудь в Иджхан, и вот, пожалуйста, я снова здесь. Наверху — знакомое красное небо, вокруг — серые потрескавшиеся здания, мимо со свистом проносятся наземные машины, в воздухе — перелетные машины. Но не было чувства возвращения домой. Мне казалось, что я здесь — только временно.
Повсюду дежурила охрана. У всех винтовки вместо пистолетов, одеты в бронежилеты, а не в обычную форму. Мне не давал покоя мой внутренний Джесс, он кричал, что надо бежать и прятаться, но я заставил себя не обращать на него внимания. Стоит лишь побежать, как они сразу заподозрят неладное, а с Суфуром я в полной безопасности. Я надеюсь.
На улицах, как всегда, полно людей, но ощущение совершенно новое. Все идут, склонив головы и стараясь не смотреть на охранников. И почти не разговаривают между собой. Звуки издавали только наземные машины да свистящие над головой корабли. Я занервничал, а Суфур стоял рядом со мной на тротуаре совершенно спокойный, спокойный, как слон.
Так вот. Наконец подъехала наземная машина, и мы забрались на заднее сиденье. Стекла сзади были затемнены, так что ничего не видно ни изнутри, ни снаружи. Водителя мне тоже было не видно, потому что его отделял от пассажиров специальный барьер. Я не имел ни малейшего представления о том, куда мы направляемся. Когда я повернулся к Суфуру, он, казалось, уже знал, о чем я хочу его спросить.
— Необходимая предосторожность, — пояснил он. — О расположении лаборатории знают очень немногие.
Он сел как можно дальше от меня. Мне стало по-настоящему интересно, почему же он избегает до меня дотрагиваться. С Чипком он вел себя совершенно нормально. И еще: как это ему удается не принимать в Мечте человеческого облика? Суфур еще тот извращенец. И я подумал: может быть, стоит получить свое жалованье за год да и сматываться при первой же возможности.
Во время пути мы молчали. Через некоторое время машина остановилась. Через секунду с моей стороны кто-то постучал в дверцу.
— Можешь выходить, — сказал Суфур.
Я вздохнул с облегчением. Открыв дверь, я обнаружил прямо за ней туннель. Его стены были сделаны из гибкого белого пластика или полимера, который поддерживался распорками. Ширина входа точь-в-точь соответствовала размерам машины, поэтому я не видел, что было снаружи. Пахло сырой резиной.
— Иди, — сказал Суфур.
Мне пришлось сначала идти согнувшись, пока туннель не расширился настолько, чтобы я смог выпрямиться в полный рост. И вдруг туннель за моей спиной сложился, преграждая путь назад. Я услышал, как хлопнула дверь и отъехала машина. Внезапно меня охватил дикий страх.
«Ведь говорил я тебе», — злорадствовал мой Джесс.
— Все в порядке, — раздался голос совсем рядом.
Я резко обернулся. Сзади стоял светловолосый человек небольшого роста с огромными усами, кончики которых он все время теребил пальцем, скручивая все туже и туже. За его спиной туннель уходил куда-то вниз.
— Значит, ты и есть Седжал Даса. — Блондин протянул мне свободную от усов руку, и я машинально пожал ее. Он не был Немым, но вид имел весьма радостный и возбужденный. — Я давно хотел с тобой познакомиться. Меня зовут Макс Гарин. Мистер Суфур распорядился, чтобы я проводил тебя на базу, но сначала я должен свернуть наш туннель, а то охрана может его заметить.
Мне немного полегчало, но Джесс все равно не расслаблялся. И я все время был настороже, пока Гарин вел меня вниз. Стенки туннеля между распорками проваливались внутрь. Они были прохладными и выпуклыми, как надутый водой воздушный шарик. Я спросил Гарина почему.
— Мы сейчас направляемся на океанское дно, — сказал Гарин. — Впереди ждет подводный аппарат.
Туннель вывел нас к круглому лазу. Мы ступили на металлический пол шлюза. Гарин задраил дверь и нажал кнопку, чтобы свернуть туннель. Потом мы прошли в соседнее помещение, где был иллюминатор и стояли два стула. Он жестом пригласил меня сесть. Я сел.
— Отлично, — сказал он, все еще крутя свои чертовы усы. — Совсем скоро мы отправимся дальше, но сначала мне надо взять у тебя анализ крови.
Мой внутренний Джесс опять зазвонил в тревожные звоночки.
— А зачем?
— Для идентификации ДНК, — Он уже достал из кармана инжектор. — Чтобы лабораторный компьютер тебя легко узнавал.
Джесс у меня внутри орал во всю глотку, но я не мог придумать подходящей отговорки. И он взял у меня кровь на анализ. И на полной скорости унесся куда-то. Через минуту моторы зарокотали, и мы стали спускаться, Я видел, как в иллюминаторе плещется вода океана. Там было на что посмотреть — целые грядки красных водорослей и странные рыбы, каких я никогда раньше и не видел. Мы шли весьма бодрым ходом, все время держась почти у самого дна. Я снова начал впадать в беспокойство. Если только Суфур не наврал, скоро я увижу маму и познакомлюсь с отцом и сестрой. Интересно, какие они.
Наконец впереди показалась огромная скала или, может быть, коралловый риф. Туннель развернулся, вытянулся, как длинный белый червяк, и прицепился к этой скале. Я сначала не понял, но потом догадался, что внутри скалы, видимо, и спрятана база.