Хазарин Андрей. Товар для Слона

   - А тебя о чем спрашивали?
   - Кто делал на машине мэра тормоза, когда. Я говорю как было, Сережа Фомин делал, я эту машину никому другому не доверяю. Сидел у них, дожидался, пока его привезли, он подтвердил.
   - Где он сейчас?
   - Дома, я его завез по дороге.
   Дубов задумался.
   - Ладно, завтра с утра пусть сядет, напишет мне на бумаге дословно, что его спрашивали, что он отвечал... Хотя нет, не завтра - сейчас отправь человека, пусть дождется и записку мне утром привезет. А то, глядишь, менты среди ночи надумают его забрать... Так. Обо мне спрашивали?
   - А как же! Ну я говорил все как есть: мол, да, знаю, научный консультант из фирмы "Элефант", нам эта фирма регулярно делает анализ масел и антифризов, помогла избавиться от недобросовестных поставщиков.
   - Добро. Завтра с утра бери кладовщика, покупай в фирменном магазине запчасти взамен изъятых и работай. Еще вот что: ты за последние три месяца новых людей на работу принимал? Вспомни, подними бумаги, может, хоть на несколько дней кого в помощь брал. Список - Алексею. Последнее: когда домой попадешь, сразу оставь жене мой телефон.
   Рудой недоуменно уставился на хозяина, и тот пояснил негромко:
   - Они ведь и тебя могут сцапать среди ночи...
   * * *
   - База, докладывает седьмой. "Пятерка" 14-07 уехала с объекта в 23.55. С пассажиром.
   - Вас понял, седьмой. Наблюдение прекратить, вернуться на базу. Конец связи.
   * * *
   Все-таки есть свои прелести в дневном стационаре. С утра искололи, отпроцедурили, дали полчасика отлежаться - и вали домой, Колесников, вкушай целебный отдых на родной койке. А там уж если и нарушат вдруг покой страдальца, то не ради инъекций и замера температуры...
   Ася, упершись плечиком мне в подмышку и уложив голову на мою согнутую руку, уже посапывала, я растекался мыслию по древу - отоспался за время лечения, сейчас долго не засыпаю, и виделось мне, что сидим мы с Андрюшей в "девятке", на берегу, раскрыли дверцы и прямо оттуда забросили удочки. У Андрюши клюет раз за разом, а у меня две стрекозки, синяя и зеленая, устроились на поплавке и тешатся любовью, и я даже не могу перебросить снасть в другое место, нельзя мешать, им ведь тоже надо, а на той стороне речки, невидная за деревьями, грохочет по рельсам электричка с прерывистым высоким воем, повоет - передохнет, потом снова, елки-палки, она что, бесконечная? Давно должна уже проехать, а она снова в-ву-у-у... в-ву-у-у... дзы-ы-ынь...
   Ася завозилась под мышкой, буркнула сквозь сон:
   - Лежи, это опять Свету...
   - Какую Свету?
   - Которой здесь нету... Лежи...
   Черт, это же телефон!
   Я выбрался из-под одеяла и побрел на кухню к телефону. Все-таки холодно в одних трусах, когда топить начнут?..
   - Слушаю...
   - Вадим Андреич? Простите, что беспокою так поздно...
   Я глянул на часы - десять минут первого. Действительно поздновато. Только кто ж это? Ой, Слон! Проморгался, протер глаза.
   - Да-да, я вас слушаю.
   - Возьмите ручку, запишите.
   Я придвинул блокнот.
   - Готов.
   - Сегодня в автодорожном университете доцент Школьник Борис Иосифович провел экспертизу тормозов разбитого "Москвича", который нас с вами интересует. Заключение я видел, ничего конкретного, можно истолковать как несчастный случай. Тем не менее сегодня же вечером милиция допрашивала работников станции, где обслуживали машину, и изъяла все запчасти по москвичевским тормозам. Предполагаю, эксперт обнаружил что-то, в акт не записал, но милиции сказал, и теперь она ищет доказательства умышленной порчи тормозов при обслуживании - на моей станции!.. Вы меня слушаете?
   - Слушаю, слушаю внимательно.
   - Отзывайтесь как-нибудь, а то мне все время кажется, что вы снова заснули.
   - Хорошо.
   - Задание: срочно найти выход на Школьника...
   - Да.
   - ...и суметь узнать у него, что именно не попало в акт.
   - Да.
   - Я точно знаю, что против... э-э... погибшего не злоумышлял и никаких особых указаний на станцию не давал.
   - Да.
   - Следовательно, возможны два варианта. Либо экспертиза ничего не обнаружила, кроме факта, что тормоза обслуживали на моей станции, - но почему тогда они нагрянули только после экспертизы, что, раньше не могли узнать?
   - Действительно.
   - Либо эксперт и в самом деле выявил какую-то... э-э... диверсию, значит, что-то сделано тайком от меня и других, и надо бы знать, что именно, может, это выведет нас на виновника...
   - Понимаю.
   - Естественно, с экспертом надо говорить по-хорошему, без угроз и воздействий.
   - Естественно. - Я замолчал, но про себя психанул - за кого он меня держит, за гестапо?
   - Приоритет этого задания - высший. Постоянно информируйте.
   - Понял.
   - Еще раз простите за поздний звонок.
   В трубке раздались гудки. Я аккуратно положил её, взял из пачки на столе сигарету и закурил.
   - Слон? - спросила Ася. Она стояла в дверях, закутавшись в халат.
   - Он самый... Садись, доложу.
   Она принесла домашнюю куртку, набросила мне на плечи и села слушать.
   * * *
   "Я точно знаю, что против Коваля не злоумышлял, - повторил про себя Дубов. - Вот это - самое главное". И уже вслух позвал:
   - Алексей!
   - Да, Борис Олегович, - отозвался бригадир с переднего сиденья, не поворачивая головы - как всегда, он следил за дорогой впереди и правым тротуаром. Левую сторону держал под наблюдением водитель.
   - Вы слышали все, что я говорил Колесникову?
   - Да, Борис Олегович.
   - Я не исключаю, что Арсланов внедрил кого-то к Рудому на станцию. Проверьте самым тщательным образом, но аккуратно и без эксцессов. Завтра же.
   - Да, Борис Олегович.
   Дубов прикрыл глаза. Ох, Арсланов... Чем же тебе помешал мэр? И почему именно сейчас? И что это за три тысячи, попавшие к Жанне неизвестно от кого? Все это неслучайно, все завязано в какой-то хитрый узел... Он подумал ещё несколько минут, раскрыл глаза, приказал:
   - Алексей, наберите ещё раз тот же номер, если вас не затруднит...
   Бригадир нажал на мобильнике кнопку, вызывая из памяти последний номер, дождался гудка, передал трубку хозяину.
   - Простите, это снова я. Мне мысли не дают покоя, а я - вам... Думаю, следует конкретизировать ещё один аспект поиска по основному заданию. Ищите связь между погибшим и... э-э... главным объектом...
   - Главным объектом? - с недоумением переспросили в трубке.
   - Ну, нашим темноволосым другом...
   - Вы полагаете?..
   - Полагаю, что нет. Но, как говорил мне один знакомый... специалист... нужно отработать каждую версию.
   * * *
   Алан Александрович вернулся домой поздно, слегка навеселе, тем не менее, как обычно, перед сном решил просмотреть почту, отобранную для него секретарем. Среди обычных писем, деловых и личных, обнаружился конверт без обратного адреса, отправленный, судя по штампу, из Чураева. Письмо, написанное печатными буквами по шрифтовому трафарету, было коротким - всего две строчки:
   "РЫЖАЯ ХОЗЯЙКА ФИРМЫ АСДИК
   КОПАЕТ ТЕБЯ ПО ЗАКАЗУ СЛОНА".
   Алан Александрович усмехнулся и отбросил письмо на тумбочку. Кто-кто, а он знал точно, что все как раз наоборот: фирма АСДИК по заказу Петра Петровича копает самого Слона.
   Глава 31. Меркурий и "Меценат"
   Вот уже и четырнадцатое. Быстро время бежит. Дима завтра выписывается. Подлатали его, теперь почти как новенький - нога не болит, настроение бодрое, на чужие запахи - дезодоранты всякие и прочие духи - реагирует нормально.
   И праздники так славно прошли... Славно? А как злилась на него после встречи с юристами, уже забыла? Ладно, дело прошлое. Наверное, то я на погоду так завелась. Папка говорит, первая примета надвигающейся перемены погоды - неадекватные психические реакции... Хотя вообще-то он свинтус, конечно. Не папка - Димка. А может, и не свинтус, просто он у меня не из говорунов. Сказал: "Молодец, отлично все сделала" - чего тебе еще? Поэму? Мадригал? Привыкай ценить не слова, а дела... Ну, положим, сейчас я для него больше делаю, чем он для меня. Даже колола сама. Вспомнить страшно, как руки тряслись. Но ничего, Колесников потом даже "спасибо" говорил... правда, добавлял "за причиненное удовольствие", ехидина...
   В общем, завтра вечером уже вернется господин на постоянное место жительства. И теперь тебе, красавица, она же умница, самое время решать, куда денешься ты. Останешься здесь или отправишься домой...
   Остаться здесь? В качестве кого?
   Нет, я, конечно же, сплетен или разговоров никаких не боюсь. Какие сплетни, о чем вы? С Димкой все мои друзья успели познакомились, родители тоже. Он уже и с Алькой, и с папкой по каким-то своим мужским, мне не ведомым делам перезванивается...
   Но остаться здесь я могу только в одном случае: если на многочисленные Димины предложения отвечу "да". Когда это "да" официально закрепится - не столь важно... Хотя, неплохо зная своего мужчину, могу утверждать, что долго он тянуть не станет. А я? Готова я больше не тянуть? Готова ли довериться? Прошел ли у меня тот проклятый иммунитет, который ни на одного мужчину не давал взглянуть нормальными глазами?
   А если я уеду к себе?.. Нет, ничего ужасного не произойдет. Все вернется к прежнему состоянию. Для меня. А для Димы? Он говорит, что будет и дальше ждать. Но будет ли? Будет, дура, не поняла еще, что ли?.. Ну да, говорит, что будет, но ведь обидится...
   Не так давно простодушная Надежда объяснила мне, что такое "хочется выйти замуж". Это когда четко знаешь, что будешь мужу стирать рубашки, и одна эта мысль тебя радует...
   Может, и так. Хотя подход немного нестандартный.
   А если так?.. Рубашки я стираю? Стираю. И носки с трусами тоже. Отвращения у меня это не вызывает? Ни малейшего. Получается, по этому критерию я уже давно замужем.
   А по другим? Ты ему доверяешь? Больше, чем себе. Ты его ценишь, дорожишь им, боишься обидеть? Без сомнения. Для тебя любые его слова истина в последней инстанции? Ну, может, не любые, но все равно он почти всегда прав, даже странно, что такие умные на свете бывают. И что мне такой достался...
   Так чего же тебе, милая, надо?!
   И вдруг стукнуло в голову, что нужно мне только одно - романтическое объяснение и настоящее, по всей форме предложение руки и сердца. Желательно на коленях и при цветах. Вот тогда я мигом соглашусь.
   Потому что Димыч, при всех своих многочисленных достоинствах, чуточку суховат. Немножко слишком. Неужели так трудно ему сказать то же самое, но красиво?.. Дура, да? Ну и пусть, я все-таки ещё и женщина, а не только боевая единица...    Но пока что я должна на уровне завершить Димино лечение. Вэ-А желает завтра вручить бутылочку шампанского Катюше, внутривенной сестричке. По случаю последнего укола. Остальным - шоколадки, а Кате - бутылку. Говорит, очень классно она работает... Ему виднее. Вот только решает господин, а бутылочку обеспечить должна я. Такое разделение труда в нашей ячейке общества. Подозреваю, не только в нашей, подозреваю, так оно вечно и будет, не только с этой бутылкой.
   Хотя бутылка - совсем не проблема. Рядом, на базаре - фирменный киоск завода шампанских вин. И там этих самых вин... На выбор. И по вполне приемлемым ценам.
   Как все же меняется жизнь! Вспомнить только, что творилось лет восемь назад: какое к черту шампанское, куска мыла не достанешь. А сейчас - были бы деньги... Ладно, по-хорошему ли, по-плохому, а деньги сейчас есть, можно и о другом подумать.
   Кстати, о другом! Который час? Ага, Надежда уже на службе. Я одной рукой нащелкала номер, пока другой варила кофе. Надька ответила раньше, чем кофе.
   - Приветик!
   - И тебя тем же самым по тому же месту.
   Моя подружка с утра бывает колючая, как репейник. Поэтому сейчас надо покороче и только главное.
   - Слышишь, Наденька, мне бы найти одного человечка... Вернее, выход на него. А ещё лучше, чтобы представили...
   - Говори, как фамилия и где работает.
   Я продиктовала фамилию, имя, отчество, должность, кафедру. Надежда там у себя задумчиво фыркнула пару раз в трубку и деловито сказала:
   - Позвони-ка ты мне, Лиса, сегодня, часика в четыре. Думаю, успею. Есть тут у меня кое-кто...
   Ну как можно не преклоняться перед такими талантами! И темпами, кстати. Я попрощалась и вернулась к своему напитку, который сегодня убежал почти совсем чуть-чуть...
   Так. О другом подумали. Но пока я спускалась по лестнице, мысли сами вернулись к размышлениям о самом сейчас для меня другом: обо мне и Диме. Ведь наиглавнейший вопрос я себе так и не задала: а люблю ли я его? Так, как говорят в американском кино - "в горе и радости, в нищете и богатстве"? Так люблю или нет?
   Не знаю. Себе надо говорить честно - не знаю. Жить мне с ним хорошо. И ни на кого я его менять не хочу. А вот люблю ли - не знаю... Время, конечно, покажет, но, похоже, решать надо побыстрее...
   Все, на базаре о таких возвышенных вещах лучше не думать. Вмиг можно глупостей натворить, а то и без кошелька остаться...
   Возле загородки с эмблемой шампанки (стилизованная под бокал буква "Ч" с пузыречками внутри) никого не было. Середина ноября на дворе. Кому сейчас нужно шампанское, особенно когда в домах ещё не топят? Только нерегулярным покупателям, вроде меня, к случаю.
   Я расплатилась, взяла свою бутылку полусладкого в золотистой фольге, погрузила в сумку. Пошла к выходу - и нос к носу столкнулась с Тамарой. Мы с ней в ГИПРОпроме на соседних комбайнах пахали. Со времени своего увольнения я её и не видела. А теперь смотрю - стоит знакомое лицо, запотевшие очки протирает. Конечно, в рынке не то чтобы теплее, но влажнее.
   - Привет, Томочка!
   - Ой Господи, Аська! Ты что здесь делаешь?
   - Да вот - огненной водой запаслась...
   - А ты где-то тут рядом живешь?
   - Нет, работаю.
   - Работаешь? Ой, а где? И кем?
   Ну, мне не привыкать. И на бедную Томкину голову вылилось несколько развеселых историй из жизни свахи на жаловании. А что делать? Это же почти невинная ложь, а девушку развеселю. Хвастаться же, какая я теперь Мата Хари, ни к чему. Понадобится - тогда другое дело... Вот дожила, старой приятельнице не могу сказать правду!
   Посмеялись. Томка в ответ порадовала меня перлами из сочинений своего сыночка.
   Болтаем, в общем.
   - Слушай, Том, как там наш ГИПРО? Похоронили?
   - Ой, нет! Конечно, людей четверть осталась, но работаем! Правда, теперь больше на заказах по городу и области, старых объектов почти не осталось. Денег немного, но платят...
   - Что ты говоришь - даже платят! И ты вытерпела, высидела и все так же инженер второй категории?
   - Бери выше, первую присвоили! Я теперь большие люди. Вот видишь зарплату трачу.
   Судя по Томиным сумкам, зарплата была солидная. Или она её решила всю угробить за один раз.
   - За два месяца? - спросила я.
   - Нет, за один, но две - свою и Гришину. Представляешь, такой виноград купила! На, попробуй.
   И она сунула мне в рот несколько ягод. Действительно, отличный. Крупный, сладкий.
   - Во-он тетка стоит, видишь, в углу? - она показала на открытую дверь. - Нет, тебе отсюда не видно... В общем, снаружи, под крайним навесом. Представляешь, всего по полтора. А вокруг-то минимум по два пятьдесят. Я на радостях три килограмма уцапила. И, представляешь, она просила меня никому не говорить, что так дешево продает! А то черные держат цены, у тетки могут быть неприятности.
   - Какие черные?
   - Ой Аська, да ты посмотри, кто на базаре стоит!
   Я посмотрела - и поняла, что Тамара имела в виду не африканцев.
   - Так, говоришь, цены держат?
   - Ой, ну да! Вот, значит, купила я виноград, на два шага отошла. А эти черные на кого-то уже накинулись, бьют. Не тетку, парня какого-то. Видно, тоже пытался продать дешевле. Там до сих пор дерутся...
   Я прислушалась, но особенного ничего не услышала... Хотяжелания посмотреть что-то не возникало.
   - Слушай, Том, что же вы делаете в конторе? Вроде здесь, в городе, никто промбазы не строит. И железку к ним не проводят...
   - Ошибаешься. Вот тебе последний пример: проект недавно сдали - даже премию получили за досрочность. И зарплату. Теперь с нами уже по март рассчитались.
   Вот это да! И за март! На дворе, правда, ноябрь...
   - И что же вы такое делали?
   - Фирма одна заказала нам полный проект - от генплана до нестандартного оборудования. Все на работу вышли - за два месяца сделали. Возле выхода из метро на Новоалексеевке... Ну, там, где спуск к Кленовой роще...
   Я кивнула, представив, о каком месте она толкует.
   - Вот эта фирма там разворачивает комплекс: авторынок, рядом гаражи... Обычный рынок, базар то есть, комплекс отдыха - ресторан, пара кафе... Ларьки. Чуть пониже, ближе к роще, сауна, корты для элиты. В общем, комплекс. Каждый отрезок решен в своей манере - готика, Возрождение, под Древний Египет - пирамиды, под Древнюю Грецию... Своровали идею из американского фильма!
   - Ошалеть! Что, из камня?
   - Нет, легкие конструкции. Много пластика... Хитрая асфальтовая плитка, цветная...
   - Слушай, да это же не заказчик, а просто Рокфеллер какой-то! Это же какие деньги в строительство вгрохать надо! Сметная стоимость, небось, выше неба?
   - Ой, правда, большая. Зато этот Рокфеллер на изысканиях сэкономил. Купил у "Метростроя" геологию, нам только привязки игенпланы остались.
   - Виктор Игоревич, небось, нестандартное сам проектировал?
   - А кто ж еще? Не Овидиус же, в самом деле!
   - Что, этот старый хрыч ещё жив?
   - Жив?! Он работает!
   - Нормоконтроль ведет?
   - А что ж еще!
   Мы обе улыбнулись. Во времена оны, когда нестандартизированное оборудование кормило нас согласно штатному расписанию, Овидиус (дал же Бог фамилию!) уже был на пенсии. Но регулярно раз в год на два месяца выходил поработать. Кровушку из нас попить...
   Все знают, что такое инженерный труд в проектной конторе. Хотя бы иллюстративно. Чертежи карандашом на ватмане или кальке... Мы вот на кальке работали. А этот поганец проверял наши чертежи на соответствие ГОСТам. И если находил ошибки, то обводил их красным фломастером! А потом через весь лист тянул линию в противоположную сторону и вопросительный знак ставил. Так, чтобы исправить уже нельзя было, а только перечертить. Полностью. От первой до последней линии. Воспитывал, Дуремар проклятый! Дуремар - по внешнему виду (тощий и с крохотной головой) и по внутреннему пиявочному содержанию...
   - И по-прежнему зверствует?
   - Фигушки! Ему Игоревич пообещал, что если хоть один лист испортит, то будет сам перечерчивать. Сдался - старенький стал, нет прежней силы духа. Только ноет, что теперь ГОСТы никому не нужны...
   - Бедняга. Страдалец.
   - Слышишь, Аська, так ты и вправду в брачной конторе работаешь?
   - Ну да...
   - И номер телефона домашнего тот же?
   - А что?
   - Да надо бы Зоське мужика найти.
   - Ну пусть мне на работу позвонит. Найдем какого-нибудь завалященького.
   Я продиктовала номер телефона. Естественно, контактный.
   - Тома, а что ж это за фирма такая богатая? Которая вас так щедро наняла? Как называется?
   - Этот... как его... Который всех содержит...
   - Любовник? Спонсор?
   - Нет... Не любовник и не спонсор... Вспомнила - "Меценат"!
   - О-о, фирма знаменитая...
   - Не знаю, знаменитая или нет, но богатая.
   На том и расстались. Томка ушла радовать семейство полными сумками. Я через другой выход - к себе в контору. По дороге заметила, что к дерущимся уже почти все взрослое мужское население рынка присоединилось. И ещё увидела, как к этой свалке свернули с улицы Тельмана две милицейские машины.
   Значит, фирма "Меценат" собирается строить новый суперкомплекс - рынок и зона отдыха. Интересное кино! Ведь "Меценат" - это Арсланов, весь город знает... кроме Томки. Выходит, расширяет деятельность. Вовлекает в свой бизнес новые городские районы... Еще бы, Кленовая роща - отличное место для нового рынка. Вся Новоалексеевка там два раза в день проезжает. На Каганове возле станции метро "Звездная" такой базар расцвел, куда там Вознесенскому. И тут будет не хуже. А цены на рынках держат арслановские люди...
   Оч-чень интересная цепочка! Пожалуй, поинтересней, чем мысли о моем гражданском состоянии. Главное, сейчас нужнее.
   Названье-то какое выбрал - "Меценат". Следующая фирма, наверное, будет "Благодетель". А там, глядишь, и вообще "Спаситель" - чего мелочиться!
   Глава 32. Арсланов невиновен!
   С утра пораньше, не добравшись даже до законного койко-места, я отловил доктора Гущина и начал клянчить у него выход на вышеупомянутого школьного друга Леньку Айсберга, несправедливо сокращенного из автодорожного института. Сочинил жалостную историю про своего приятеля, у которого пацан третий семестр не может сдать зачет какому-то доценту Школьнику. Может, этот Ленька с этим доцентом знаком, может, замолвит словечко, посодействует и все такое прочее.
   Гущин хмыкнул и сказал, что если этот Школьник другу Леньке друг, то с такой просьбой лучше не соваться: не те люди, идеалисты, считают, что раз они чему-то учат, то эти олухи должны учиться, а не добывать зачет по блату. Если же этот доцент Леньке не друг, значит, он шкура, взяточник или просто непорядочный человек, и Ленька не станет даже телефон об него марать.
   Я поскреб в затылке, но все же набрался наглости и начал хныкать, что я-то не шкура, что человек я в целом порядочный, и единственное, о чем прошу - отрекомендовать меня в этом смысле господину Айсбергу и попросить уделить пять минут. А дальше, мол, мое дело.
   Гущин по своему обычаю посопел в рыжие усы, буркнул, что нечего его укачивать, как слона, в конце концов, он нам всем врач, а не нянька, потом вздохнул и сказал, что после обхода попробует позвонить и если что, то поканючит в психотерапевтических целях.
   Золотые они все-таки мужики, эти самые "не те люди, идеалисты".
   * * *
   Я прилетела в Димкино отделение со всей скоростью, какую позволили развить разлюбезные каблуки. И сумка, кстати, тоже. Все это шампанское, шоколадки и прочие презенты оказались в совокупности достаточно тяжелы. А доставить-то все равно надо. И именно сегодня с утра - под последние процедуры. В общем, доволокла.
   Да плюс ещё новость с "Меценатом". Внутренний голос твердил, что любые сведения, имеющие отношение к Арсланову, надо передавать Колесникову со всей возможной скоростью. Пусть уж господин Мегрэ сам решает, важные они или не очень. Мое дело - вызнать и доложить.
   Поднялась в отделение, подошла к обычно закрытой двери палаты... Только сегодня все было не как обычно. И дверь настежь, и в палате, обычно тихой и уютной, народу тьма, как в метро. Белых халатов - штук двадцать. Это господа студенты. Да преподаватель, да завотделением, да завкафедрой... И, по-моему, кто-то из соседей - то ли хирурги, то ли терапевты. Все на одного моего бедного Димку. Берут интервью с пристрастием - и что чувствует, и где болит, и как болит, и чем лечили...
   Минут десять расспрашивали - я уже по коридору бегать устала. Ну, думаю, сейчас выйдут. Как же! Вместо того, чтобы дать человеку спокойно доболеть последний день, начинают выслушивать, общупывать и ногу смотреть... Ага, поэтому тут, значит, хирурги. А господа студенты пользоваться фонендоскопом умеют плохо, чтобы не сказать не умеют совсем.
   Примерно через полчаса я уже и сумку на стульчик поставила, и сама на соседний присела - дело затягивалось. Дима давал показания голосом, уставшим от страданий: его отлично было слышно - низкий бархатный рокот... И перепуганные тенорочки студентов. Они хоть и взрослые мужчины, но акселерация их уже не затронула - как на подбор, мелкие, щуплые какие-то... Не то что мои однокурсники.
   Я вспомнила свой курс: один к одному, как ретрансляционные вышки. Тоже тощие, но длинные. И голоса, как у Димы. Или как у Сережи.
   Ну люблю я крупные предметы - бизона, например. Трехстворчатый шкаф... Или вот мужчин нормального роста, которым до плеча дотянуться можно с трудом и то, если на каблуках. Это у меня издержки социалистического воспитания. Ничего не могу с собой поделать.
   И этих, мелких, не принимаю всерьез ни за мужиков, ни, тем более, за лекарей. Несолидно как-то они выглядят, не тянут на последнюю надежду страждущих.
   А Дима так добросовестно им все, неторопливо. За десять лет он в своей болезни, наверное, профессором сделался. Вот теперь, выходит, молодежь учит. Опыт свой передает.
   Опять я закипаю. Да что же это такое - дня без психоза не проходит. Вот жизнь настала...
   Дальше я додумать не успела - студиозы начали палату покидать. Выходили медленно, лица похоронные, задумчивые.
   - Да, повезло мужику! - сказал один. - Выжил...
   - Непонятно, сколько ему осталось...
   - Не дай Бог такие боли... И терпит ведь...
   Да, господа студенты, терпит. Сильный у меня мужчина. Не причитает, не рыдает, головой о стены и прочие предметы не бьется. И сколько ему осталось, лучше вас знает. Потому и живет на полную катушку, не репетирует, силы на завтра не оставляет. Поучитесь у такого, сопляки...
   Э, матушка, а вот слезы спрячь... Не нужны они никому. Чего завелась? Ну глупенькие, молодые, безграмотные. Ну болтанули лишнего... Может, им ещё меньше осталось. Особенно если я того, с челкой, задушу прямо сейчас своими собственными руками.
   Вытерла глаза и нос. А господа студенты, на свое счастье, ушли. От греха подальше. И от меня.
   Зашла я в палату, из сумок дары выгружаю. Стараюсь к Диме лицом не поворачиваться, чтоб не увидел, что я плакала. Но у него же глаз! Главный сыщик, господин Ш. Холмс, рядом с ним - мальчишка...
   - Асик, эй, ты что, плачешь?
   Я кивнула, чтобы не разреветься в голос.
   - И чего вдруг?
   Я и рассказала, что студенты под дверью его палаты говорили. Димыч ухмыльнулся, похлопал меня по плечу.
   - И правильно говорят. Никто не знает, сколько ему на роду написано. А я и так живу на уворованное у судьбы время, год мне остался или век каждому дню радуюсь. А для этих детишек что мои тридцать семь, что девяносто - разницы нет. Не понимают, как быстро сами такими же сделаются... Не расстраивайся по пустякам - это они языком треплют по тупости, по глупости, по молодости лет. Нашла из-за чего сопли распускать! Не реви, Асенька, не надо. И что только бабы головой своей глупой не насочиняют!.. Нормальному мужику такого ввек не придумать.