Хазарин Андрей. Товар для Слона

   - Вы меня извините... Не волнуйтесь только... Но милиции здесь не было...
   Вот тут наступил самый трудный момент: к лицедейству у меня способностей никогда не наблюдалось, максимум - могу деревянную рожу изобразить, ничего не выражающую. Но пришлось попотеть: переспросил, как это не было, покричал, что не может быть, и кинулся в офис, к телефону. Темно, лап-лап на ощупь. Телефон, само собой, не работает, я выскочил на площадку, капитан смотрит на меня с сочувствием, как будто пришел на похороны с официальными соболезнованиями от политотдела, я - бегом на второй этаж, к Резникам, Ильинишна впустила и меня, и капитана, дозвонился - на месте Ася (а где ей быть?), дал капитану поговорить: видишь, дома, довезли, значит, все же был кто-то! И гляжу на него сверху вниз, как на идиота, мол, как вам с преступниками разбираться, если вы со своими разобраться не можете?..
   * * *
   Алан Александрович нервничал: Арчил так и не ответил на вызов. Допустим, могла поломаться рация, но вызывал их с шести, сейчас уже восемь. За два часа можно было не только из центра города до Ерофеевки доехать, а даже за границу добраться, в тот же Половецк... Машина сломалась? Могла но не обе сразу. Даже если так, есть телефоны-автоматы...
   Опять что-то случилось! Прокол с Валерой, прокол с Феликсом, прокол с АСДИКом, поспешное исчезновение Петра Петровича... Словно чья-то злая рука все время вмешивается.
   Алан Александрович нахмурился. Кажется, он начинал догадываться, чья это может быть рука... Ладно. С этим - потом. Пока надо выяснять, куда девался Арчил.
   Снял трубку, вызвал из памяти номер.
   - Сурен, это я. Запиши адрес: Репинская, шестьдесят два.Напротив училища. Да, пожарного. Там Арчил с Ричардом и ребятами должен был побывать. На двух машинах. Проверь. Перезвони. Немедленно. Жду.
   Сурик - хороший мальчик. Молодой. Голова хорошо работает. Знает, когда надо вопросы задавать, а когда не надо. Он посмотрит издали. Тем более, что Ричард поехал. А они дружат. Значит, откладывать не станет...
   Снова пришлось ждать. Даже ковер под ногами, голубовато-зеленый, как персидская бирюза, начал действовать на нервы.
   Наконец гуднул телефон.
   - Папа, Сурен говорит. Был там. Близко подъехать не смог - все оцеплено. Возятся пожарные. Менты работают. Пытался заехать во двор - то же самое.
   - Наши машины видел?
   - Нет. Пешком во двор зашел - там только ментовозки. Все освещено, как днем. Не спрятать.
   - Хорошо, спасибо. Отдыхай.
   Так... Во дворе нет - уже хорошо, значит, на месте не захватили и не постреляли. Но где же они тогда? Две машины - не иголка, Сурен не пропустил бы. Если говорит нет - значит, все вокруг обошел, все проверил. Иначе мальчик не работает.
   Может, успели уехать? А если моего приказа не услышали, рыжую захватили, за ними погоня, водят по городу? Так почему не сообщают? Где-то спрятались и соблюдают радиомолчание, чтобы не засекли? А-а, милиция - не контрразведка, что у них, пеленгаторы есть?
   Нет, если захватили, значит, последнего приказа не слышали, значит не работает рация. И теперь может случиться что угодно.
   На всякий случай надо готовиться к плохому. А-ай, дед из СИАМИ старая хитрая крыса, раз уж сбежал, значит правда опасно, любых гадостей можно ждать... Надо готовиться.
   * * *
   На экране две машины одна за другой пронеслись через кучи пустых картонных ящиков под беспрерывный гром выстрелов, что-то взорвалось, взвились к небу клубы дыма... Дмитрий Николаевич никак не мог включиться в действие, не отпускала реальность, пусть совсем не такая лихая и живописная. Что за идиотская акция? Нападение на тихую и неденежную фирмочку, гранаты, поджог, стрельба - и ни трупов, ни пострадавших, ни похищенных, а нападающие захвачены и увезены никому не известным отрядом милиции...
   Мрачные мысли прервал телефонный звонок.
   - Слушаю.
   - Дмитрий Николаич, простите за поздний звонок, Дубов беспокоит. Сюрпризец у меня для вас, презентец, извините за словотворчество. Ивку у библиотеки помните? Вот там и ждет подарочек, пошлите людей забрать... Э нет, не скажу! Что ж это за сюрприз будет!
   Слон хихикнул и отключился.
   Кучумов выругался шепотом и вызвал дежурного по управлению...
   Дежурный - Пантюхо из угрозыска - перезвонил через десять минут:
   - Товарищ полковник! На указанном месте обнаружен автомобиль "ауди", запертый, внутри какие-то люди в наручниках, под дворником записка издевательского содержания... Я велел не трогать, выставил охрану, мало ли что, вдруг заминировано? Какие будут приказания? Может, саперов вызвать?
   Ох идиот!
   - Вышлите за мной машину. Найти и привезти в управление капитана Казьмина. Свяжитесь с Гармашом, пусть пришлет кого-то, кто сможет открыть "ауди". Приказ ясен? Повторите, товарищ майор!
   * * *
   В эту ночь охранники элитного квартала поселка Ерофеевка даже не присели. С одиннадцати вечера и до самого утра одна за другой въезжали и выезжали машины. Все они принадлежали очень уважаемым в городе людям, номера охрана знала наизусть.
   В доме 14 по улице Ленинской всю ночь горел свет. Люди приезжали именно туда.
   И если бы какому-то наблюдателю со стороны вдруг удалосьзаглянуть в окно, он бы увидел Алана Александровича Арсланова,который беседовал в кабинете то с одним, то с другим посетителем.
   Когда поток машин иссяк, Арсланов ушел из кабинета в спальню, но даже не прилег - начал сосредоточенно и очень аккуратно складывать в один желтый кожаный чемодан одежду, а в другой - какие-то бланки и документы. Потом оба чемодана запер, ключики повесил на брелок к остальным разнокалиберным ключам, а всю связку сунул в карман.
   * * *
   Майор Пантюхо оказался ещё большим болваном, чем считал Кучумов: кольцо с ключами от "ауди" было надето на ту же щетку, которая прижимала к стеклу записку "издевательского содержания". Записка гласила:
   "УВАЖАЕМОЙ МИЛИЦИИ ОТ ДОБРОВОЛЬНОЙ НАРОДНОЙ ДРУЖИНЫ
   в честь Дня милиции, хоть и с опозданием.
   Эти нехорошие люди разгромили контору на Репинской, 62 и пытались похитить хозяев.
   P.S. Магазины и боеприпасы в багажнике".
   Нехороших людей оказалось пятеро. Все они были скованы наручниками по рукам и ногам, даже двое раненых - один со сквозным пулевым ранением в мякоти плеча (перевязанным!), второй - с выбитым коленом. На полу валялось изрядное количество оружия: два "калашниковых" калибра 5,45 миллиметра с подствольными гранатометами ГП-25, четыре "макаровых", два ТТ, один "Вальтер ППК" и один настоящий "маузер" длиной с руку до локтя, правда, без деревянного приклада. Все оружие было без магазинов и с пустыми патронниками, зато в багажнике действительно обнаружились в избытке автоматные и пистолетные магазины, две запасные обоймы для "маузера" ("Точь-в-точь как для трехлинейки", - отметил про себя Кучумов) и множество разнокалиберных патронов россыпью.
   "Ауди" вместе с пассажирами загнали во двор Управления,пассажирам освободили ноги и отвели на третий этаж. Рассадили вдоль коридора (возле каждого - по конвоиру), стали по одному водить на допрос. Однако Казьмин бился с ними зря: видно, ещё в машине сговорились молчать. Раскрыл рот только раненный в плечо.
   - В меня баба стреляла! - заявил он. - И Павлика она убила!
   - Какого Павлика? В машине все живые были...
   - Не знаю, куда дели Павлика. И Арчил тоже пропал... Но это баба в нас стреляла!
   - А вы в неё не стреляли?
   - Я не стрелял!
   - А кто в потолок стрелял?
   - Не знаю, кто-то сзади...
   Больше он ничего не сказал.
   Но Казьмин особенно не беспокоился. Дактилоскопист Черкашин уже сообщил ему, что на оружии полно отпечатков, к утру удастся рассортировать, где чье. Дальше пойдет трассологическая экспертиза, глядишь, выплывет где-то знакомый ствол - а там показания посыплются.
   Казьмин ещё раз перезвонил дактилоскописту, поинтересовался, не нашлись ли на чем женские отпечатки.
   - Женские? - удивился Черкашин. - Есть у меня неотождествленные пальцы, но крупные... Разве что у неё лапочка двенадцатого размера...
   - Да нет, - вздохнул с облегчением Казьмин. - У этой ручка маленькая.
   Вовсе ему не хотелось доказывать, что раненый не соврал и стреляла действительно жена погорельца (Сидоров из райотдела у неё на квартире побывал, пытался разобраться с таинственным милицейским отрядом, доложил подробно). Казьмин бы и сам на её месте стрелял. При всей добросовестности капитана его личные представления о пределах необходимой самообороны были значительно шире, чем представления законников-буквоедов. Особенно, когда речь шла о женщинах - Илья Трофимович вырастил двух дочерей.
   * * *
   Теперь скрежет ключа в замке прозвучал для меня не просто музыкой, а какой-то победной симфонией. Димка! Слава Богу!
   Я бы выскочила в коридор поприсутствовать при перемене обуви, но увы... Ноги меня держали не очень уверенно, поэтому с дивана я не встала.
   - Эй, Ась, ты где спряталась? Выходи копченого мужчину отмывать!
   Голос веселый, боли не чувствуется.
   Онемевшими ногами нашарила тапочки и вылезла в коридор. Да! Не то слово "копченый"! Эти гады, что на нас напали, немножко помяли Диму, а пожар в офисе, похоже, добавил красок. Но больше всего досталось, как ни странно, не куртке, а костюму. И если надежда отстирать пиджак ещё теплилась, то брюки, похоже, уже отслужили...
   Дима куртку повесил, пиджак бросил на стул.
   - Ась, я шмотки замочу...
   - Только в холодной воде.
   Я вспомнила Санина и его повесть "Большой пожар". Очень интересная книжка, особенно для жен. Я там несколько любопытных советов вычитала... Для жен...    - Димушка, что это?
   На рукаве пиджака расплылось мокрое пятно, но это была явно не вода...
   Как Дима умеет драться, я уже видела.
   - А это я там в самом начале, под грохот твоих выстрелов одного приложил...
   - Ты же в куртке был.
   - Молния расстегнулась, наверное... Мы с ним на полу возились, а по нас сверху бегали. Больше, правда, по нему.
   Та ещё работа мне предстоит - все это аккуратненько смыть. Хорошо хоть костюм не чистошерстяной. Есть надежда, что пятен не останется... Чем же мне его, губкой, что ли?
   Стою я, раздумываю. Дима уже в кухне. Полез в верхний шкафчик - коньяк вынимает. Это у него лекарство такое, от всех стрессов и болезней. Наливает в две рюмки, прилично так.
   - Ну, Рыженькая, давай!
   - А есть за что?
   - Да уж есть... За жизнь, например - мало тебе?
   За жизнь - придется. Фу, гадость какая! Но чувствую, тепло по горлу вниз пошло... А потом так легко стало...
   - Дима, скажи, твое предложение ещё в силе?
   Димка смотрел на меня минуту-другую. Соображал, наверное, о чем я. Потом проговорил:
   - Да.
   Коротко так. Что, боится?
   - Слушай, пока тебя не было, я вот о чем подумала: завтра четверг. В ЗАГСе возле оперы завтра заявления принимают. Может, сходим? Или ты передумал?
   В глазах Димы что-то такое полыхнуло. Он схватил меня на руки, закружил. У меня в руке пиджак с окровавленным рукавом, за мной следом по передней вертится, пыль поднимает...
   А я реву! И не могу остановиться...
   Глава 51. По образу и подобию
   Двери банка "Эдем", как всегда, открылись ровно в девять. Как всегда, сверкали полированные каменные плиты пола, желтый металл дверных ручек, узкие желтые полоски-ободки на стеклах окон и дверей. Как всегда, приходили и уходили люди - солидные клиенты в незастегнутых черных пальто, из-под которых выглядывали темно-серые костюмы и белоснежные рубашки с галстуками, бухгалтеры и кассиры из фирм и фирмочек, разномастные случайные посетители, заскочившие обменять доллары в надежном пункте... Шла обычная повседневная работа.
   Так же обычно, ровно к девяти, приехал и Арсланов. Коротко кивнул в ответ на дежурное радостное "Здравствуйте, Алан Александрович!" личной секретарши Лианы, прошел в кабинет.
   Из-за хорошо пригнанной двери почти не доносились посторонние звуки. Он быстро просмотрел почту, приготовленную Лианой, набросал несколько писем - это заняло минут сорок. Наконец повернулся к компьютеру, вызвал на экран баланс за вчерашний день, а потом текущую сегодняшнюю сводку. Объем выплат быстро нарастал, быстрее среднего темпа. Уходили деньги фирм, связанных с милицией (кто-кто, а Алан Александрович доподлинно знал, где чьи деньги). Ох, не прошел даром вчерашний день... Теперь можно не сомневаться, где Арчил...
   Арсланов нажал кнопку интеркома, приказал Лиане:
   - Ковазова ко мне, быстро!
   Директор банка появился через шесть минут, когда Арсланов уже изнывал от нетерпения.
   - Амин, где тебя носит, когда ты нужен! Ты это видел?! - он ткнул пальцем в экран монитора. - Немедленно вывози наличность в резервные хранилища, частями. Безнал перегоняй в чужие банки, что успеешь - в Половецк. Бегом!..
   Ковазов открыл было рот, хозяин бешено заорал:
   - Кретин! Мы до вечера не проработаем, жди ментов! Бегом! Стой! Мне сюда - тысяч двадцать сотнями, быстро! И крутись!..
   Директор исчез, Алан Александрович откинулся на спинку кресла, бессильно вглядываясь в экран. Плотину прорвало, вода уходила все быстрее...
   Без пяти одиннадцать в приемную вбежал Георгий из охраны банка:
   - Лиана, хозяин у себя?
   Та лениво включила интерком, промурлыкала:
   - Алан Александрович, к вам охрана...
   Но Георгий, не дожидаясь разрешения, уже распахнул двойную дверь. Закричал прямо с порога:
   - Алан Александрович, в банке проверка! Налоговая полиция!..
   - Хорошо, жди в приемной.
   Вот оно! Ах, почему не задумался, когда Власов сбежал?!
   Алан Александрович взял себя в руки. Все. Больше тянуть нельзя.
   Через несколько минут, уже в пальто, с кейсом в левой руке, он быстрым шагом вышел из кабинета. На ходу бросил:
   - Лиана, я иду в торговый центр. Георгий, за мной.
   Вышел из приемной и повернул. Не налево, к главному выходу, а направо - к переходу и спуску в торговый центр. Вот этим в свое время и привлекло его здание: несколько корпусов, соединенных теплыми переходами, но в каждом свои подъезды, парадные и черные лестницы и двери. Внутренние дворы - два, сообщающиеся. И тоже - каждый со своим отдельным выездом на улицу... Со всех точек зрения удобно. Вход в банк - незаметный, с тихой улочки, вход в торговый центр - броский, с центральной магистрали... Вход, а вернее, въезд во дворик ресторана со своей охраняемой стоянкой.
   Не успел он показаться в дверях, как с этой охраняемой стоянки выехал белый "вольво" - личная рабочая машина Арсланова (он не подражал Слону просто не желал ему уступить даже в этом). В салоне рядом с водителем уже сидел телохранитель.
   Алан Александрович сел в машину, жестом отпустил Георгия, который, как положено, шел на два шага сзади. Теперь, за широкими плечами Роландо, Арсланов чувствовал себя спокойнее.
   Роландо был единственным человеком, который заставил Арсланова изменить принципам подбора кадров. Парень этот был не с Кавказа, а из Мексики. Когда-то, ещё при социализме, учился в университете, на благородном биофаке. А чтобы заработать на хлеб с маслом (по мексиканским меркам), открыл там же, в университете, школу боевых искусств. Владел он разными стилями - и бразильской борьбой "капоэйра", и модным уже тогда в Америке (а у нас только входящим в моду) каратэ, и вообще никому не известными полинезийскими видами самообороны. Школу Роландо неоднократно и настойчиво закрывали инстанции, и так же настойчиво он продолжал вести тренировки подпольно.
   Правда, биофак закончил, но в Мексику не уехал. Зачем? Его хобби кормило здесь очень пристойно, по сравнению с местными он жил как король, девушки на его экзотическое происхождение летели, как мухи на мед, - а потом началась перестройка, реформы, и его пригрел Арсланов.
   - Домой! - скомандовал хозяин.
   По обеим сторонам Хазарской стыли на ветру дома. "Вольво" направлялся к северной границе города. За Выжлятниками прибавили скорость, слева словно задергались корявые голые сучья дубов. Проскочили развилку на Авиагородок, вылетели на Половецкое шоссе. Здесь сильнее начала трещать рация, словно в конце ноября вдруг надвинулась гроза. Роландо потянулся выключить. Но окрик Арсланова заставил его отдернуть руку, как от горячего.
   - Не трогай!
   И тут сквозь помехи прорвался голос Арчила. Тот самый голос, который Арсланов уже не надеялся услышать:
   - Папа, ты меня слышишь?
   Алан Александрович рванул трубку:
   - Сынок, где ты?
   Арчил закричал:
   - Папа, папа, дети нашалили, их наказали, маленькие плачут. Срочно уезжай!..
   И через секунду:
   - Меня... Уезжа...
   Голос исчез, покрытый жутким грохотом. Потом грохнуло ещё раз выстрелы у самого микрофона прозвучали невероятно громко. А потом - только шипение статических разрядов в атмосфере...
   Алан Александрович шумно выдохнул. Все! Случилось! Еще вчера случилось - а ты, баран, не хотел верить, надеялся, почти сутки ждал! Вчера надо было, вчера...
   Но ничего, можно успеть, пока ещё никто не гонится... Он оглянулся назад: нормально, на трассе обычная картина, мигалок не видно, машины идут ровно...
   Он вынул из внутреннего кармана пальто мобильник, набрал номер.
   - Хаджи-Мурат! Через тридцать минут жди меня на девяносто девятой, на два километра ближе к городу. За руль посади Чингиза. Положи в багажник два желтых чемодана из шкафа в спальне... Все понял?..
   * * *
   По ведущему на север шоссе двигался поток машин. До границы с Федерацией оставалось ещё километров двадцать, но дорога уже взбиралась на южные отроги Средне-Русской возвышенности - то вползала на пологий затяжной подъем, то вдруг ныряла в широкую долину между холмами. Сегодня почему-то машины шли плотнее обычного и с меньшей скоростью. Неужели успели перекрыть границу, собаки?..
   В общем потоке двигался и темно-синий ВАЗ-21099 с накладными буквами на багажнике "Samara" и с тонированными стеклами. Обычно Чингиза не сдерживали ни ограничения скорости, ни транспортная ситуация. Он бы и сейчас ехал быстрее, но мешал какой-то нахальный светло-серый "Москвич-2140" - маячил перед носом и, как только открывался хоть небольшой просвет, тут же вклинивался, причем в правый ряд не уходил, скотина, а торчал посреди полосы, перекрывая оба ряда, и обогнать его не мог даже Чингиз.
   - И откуда у него такой движок? - бурчал Хаджи-Мурат.
   - Жигулевский поставил, троечный... - равнодушно отозвался Чингиз. Долго ли...
   - Да нет, что-то не так просто с ним... Антенну видишь? Точно как у ментов.
   - И у нас такая.
   - Так он же - не мы!
   Арсланов на заднем сиденьи по сторонам не смотрел - он пробегал глазами документы из кейса, на полях делал заметки любимым "Паркером".
   Хаджи-Мурат нахмурился, начал гонять рацию по каналам. Вдруг в салон ворвался чужой голос:
   - Гэ-восемь!
   - Мимо... - прозвучал ответ.
   Пауза, потом:
   - А-три!
   - Мимо...
   Чингиз покачал головой:
   - Совсем сумасшедшие. Это он с кем-то в "морской бой" играет! Выключи...
   Хаджи-Мурат упрямо покачал головой:
   - Не станут серьезные люди по рации в "морской бой" играть, не верю!
   Светло-серый обошел ЗИЛ с прицепом, чуть принял вправо, Чингиз пролетел за ним, водитель ЗИЛа сердито посигналил, но немного притормозил, дал втиснуться.
   Чингиз наконец ответил товарищу:
   - Значит, они несерьезные люди...
   - Гэ-семь!
   - Попал...
   Партнер раздумывал. "Москвич" тем временем снова лихо обогнал - теперь сразу две машины, даром что подъем. И в самом деле двигатель у него был отличный... Чингиз рванулся следом, хотел с ходу обойти и серого, но тот снова наполовину высунулся из ряда влево, а навстречу пер с горы широкий "Икарус". Чингиз выругался.
   - Гэ-шесть!
   - Попал...
   - Слушай, надо же говорить "ранил" или "убил"...
   - А, по-разному играют...
   - Гэ-пять!
   - Мимо!.. Бэ-два!
   - Мимо!
   "Москвич" снова кого-то обогнал, снова Чингиз проскочил за ним - и снова серый пыльный задок перекрыл ему путь.
   - У-у, шайтан! - пробурчал Чингиз и для крепости добавил по-русски.
   Выехали на ровное, дорога снова пошла вниз, но за коротким пологим спуском сразу начинался следующий подъем. Отсюда увидели, что сдерживало поток автомобилей.
   Впереди с натугой полз огромный японский автокран "Като" - здоровенная восьмиколесная махина. Такую ни разогнать толком нельзя, ни затормозить. Широченный, негабаритный, он диктовал скорость всем, кто шел сзади него по трассе.
   А в рации те же голоса продолжали дурацкую перекличку; даже если и вправду один из партнеров находился в "Москвиче", то играл наверняка не водитель: он, используя хорошую видимость, торопился обогнать всех, кого получится. Чингиз, матерясь через слово, шпарил за ним, как приклеенный, только приговаривал:
   - Ай, лихой водила! Его бы на настоящую машину посадить!Слушай, Мурат, запомни номер, поищем, может, к себе заберем...
   Проскочили низину - на перегибе центробежная сила чуть вдавила в сиденья - понеслись вверх, обошли одну за другой три машины, и вот "Москвич" повис на левом колесе крана, выжидая момента. "Като" полз на подъем, оглушительно рыча, дизельная вонь лезла в салон через вентиляцию.
   - У нас что, окна открыты? - недовольно бросил Арсланов.
   - Нет, Алан Александрович, это из-под капота попадает, извиняюсь... виновато ответил Чингиз.
   Из рации донеслось:
   - А-ноль!
   - Какой "А-ноль"? - удивился Хаджи-Мурат. - Ноль не бывает!
   И тут серый "Москвич" рванул на обгон - рванул так, словно движок у него был не от "тройки", а от "ягуара". Автокран уже почти выбрался на самый верх, обрисовался на сером фоне осеннего неба. "Москвич" чертом проскочил слева от него, резко ушел вправо и скрылся за громадой "Като".
   Чингиз, вцепившись в баранку, пригнувшись, в азарте прижал педаль до полика, потянул влево, огибая широченную задницу крана, чуть не взлетел над дорогой на плавном перегибе - и прямо перед ним возник оранжевый передок КамАЗа-автобетономешалки. Хаджи-Мурат, сидевший справа, успел ещё заметить, как медленно поворачивается на ходу косо торчащий вверх барабан, а Алан Александрович Арсланов на заднем сиденье не увидел и того - его резко швырнуло вперед, на подголовник Мурата, даже через обивку труба оказалась страшно твердой, а потом сквозь рассыпавшееся лобовое стекло на него метнулся огромный, как стена, черный буфер и нелепая, вытертая до блеска скоба под ним...
   * * *
   Роландо видел все своими глазами - "вольво" шел сзади километра на два и оказался на предыдущем холме как раз вовремя. Поток машин, идущих на север, застывал, словно скованный льдом... Роландо подождал, пока проедет последняя встречная машина, велел Артему подъехать по левой полосе сколько сможет, дальше пошел пешком, как и люди из других машин.
   * * *
   Через сорок минут появилась автоинспекция - пост рядом, быстро сообщили.
   Чуть пришедший в себя водитель бетономешалки курил в сторонке. На лбу у него наливался огромный синяк - долбанулся в лобовое стекло, правда, не выбил. А ещё было трудно дышать - налетел животом на баранку. Другие шоферы вечно дразнились, что в телогрейке ездит. Ну, у них работа почище, а он целый день возле раствора, никакой одежды не напасешься. А сейчас только телогрейка и выручила: был бы в какой-нибудь пижонской кожанке, не обошлось бы без сломанных ребер. И так не радость, конечно, но ничего - отделался легким испугом... Только руки до сих пор дрожат...
   Он так и отвечал на вопросы инспектора - с дрожащей в пальцах сигаретой.
   - А шо? Я ж сразу по тормозам, ещё как "Москвич" выскочил по моей стороне... Та моя ж зараза такая тяжелая... Ее так, с ходу, не остановишь... А эти, козлы е..ные... только гонять и умеют, на закрытом подъеме их, идиотов, обгонять потянуло... Та шо ж я мог сделать...
   Кто-то из стоящих за спиной сержанта ГАИ вполголоса сказал:
   - Спасибо, сам живой остался...
   - Если б заранее не притормозил, могло рулевой колонкой грудь пробить, при лобовом столкновении сплошь и рядом так люди гибнут...
   Водители, народ опытный, единогласно признали, что шофер с бетономешалки ни при чем. Их скапливалось все больше и больше, и те, что ехали со стороны Чураева, все как один твердили, что серый "Москвич" и синяя девяносто девятка гнали как сумасшедшие - вот и догонялись... "Москвич", правда, успел ускакать, но это ненадолго - кто так гоняет, залетит рано или поздно.
   Крановщик с "Като" остановил свою громадину метров на сто дальше и прибежал поглядеть, как гаишники возятся возле расплющенной "Самары".
   Она влепилась КамАЗу под передний мост по средние стойки, крышу загладило буфером до самого багажника, передних колес вообще как не бывало. Конечно, никто там внутри уцелеть не мог. Тем более, из-под машины расползалась красная лужа...
   Сержант связался по рации с постом, доложил о ДТП, сообщил среди прочего номер "Самары", запросил указаний и подмоги. С поста перезвонили в район, оттуда - в город. Через десять минут передали паническим голосом указание ничего не трогать, всех опросить, свидетелей не отпускать, "Самару" из-под бетономешалки вытащить и спасти всех, кого можно.
   - Тю, - сказал сержант, опустив рацию, - как же вытащить, если ничего не трогать?
   Впрочем, через минуту пост снова вышел на связь и сказал, что ой, он по запарке перепутал, вытаскивать будет спецгруппа, они уже летят на вертолете, а ты пока делай искусственное дыхание рот-в-рот. Рация у сержанта орала довольно громко, собравшиеся вокруг все слышали, и указание насчет рот-в-рот вызвало оживленные комментарии и остроты, которые несколько сняли напряжение.
   Тормозных следов на дороге не осталось, взаимное положение столкнувшихся автомобилей нарушить было трудно при всем желании, а потому сержант взялся за опрос свидетелей.