Хазарин Андрей. Товар для Слона

   Я вздохнул:
   - Борис Иосифович, две минуты назад вы разыгрывали из себя прожженного циника, говоря о КГБ. А теперь, когда речь пошла о милиции, вы ей вдруг свято верите?
   Доцент все больше ощетинивал иголки:
   - С этими людьми я работаю много лет, почему мне им не верить? И с чего вдруг следствию может оказаться угодно что-то фальсифицировать?
   Снова начал накрапывать дождь, доцент поежился и решительно шагнул на первую ступеньку входа в подземный переход, но я не отставал.
   - Борис Иосифович, вы согласились поговорить со мной. Я не в силах заставить вас отвечать на мои вопросы - но хотя бы выслушайте!
   Старый дешевый трюк, но на такой безотказно ловятся мягкие воспитанные люди, которым неловко послать подальше назойливого собеседника.
   - Не под дождем же... - буркнул он.
   Попался! Все, теперь уболтаю!
   Мы прошли мимо строя лотков, протискиваясь сквозь толпу, свернули на станцию, и тут я его отволок в дальний угол, не давая улизнуть к турникетам.
   - Борис Иосифович, вы знаете такую фамилию - Арсланов?
   Он снял очки, вытащил из внутреннего кармана куртки лоскуток замши, принялся протирать стекла.
   - Не на луне живу, - буркнул наконец.
   Я чуть раздернул молнию на куртке, перевел дух. На станции было теплее, чем на улице, только сыро, и снизу тянуло озокеритом - у меня теперь этот запах больше ассоциируется с больницей, чем с пропиткой изоляции...
   - Мы подозреваем, что убийство заказано именно Арслановым. И если раньше это были просто подозрения, то вчера выявился серьезный мотив. На несколько миллионов ежегодно.
   - Ха, мотив! У десятка моих студентов есть мотив придушить меня, но я пока ещё живой!
   Я посмеялся, он коротко дернул щекой - обозначил улыбку.
   - Слушайте, Вадим Андреич, это пустой разговор! Вы нашли мотив - ну так сообщите в милицию, они ваш мотив расследуют и посадят преступника!
   Я покачал головой - мудро и снисходительно.
   - Нет, Борис Иосифович, они сперва глубоко задумаются. Потому что не сегодня-завтра устроят выборы нового мэра, Арсланов вполне в силах посадить своего человека, и тогда милиция со своим расследованием может оказаться в глубокой... гм... луже.
   - Он ещё меня называет циником! - Доцент надулся.
   Я ответил ему в тон:
   - Не на луне живу... - А потом перешел в атаку: - И вы со своим заключением сыграли им на руку. Ну как же, экспертиза однозначно показала, что смерть мэра произошла в результате несчастного случая, вызванного специфическим техсостоянием тормозов... По крайней мере, так сказал моему клиенту некий высокий милицейский чин.
   - Однозначно?! - вскинулся Школьник - и тут же прикусил язык.
   Я не стал кричать "Ага!", я только печально кивнул:
   - Вот видите, вы пишете одно, а они читают другое... А говорят третье, а делают - четвертое.
   Он пожевал губу, небрежно поинтересовался:
   - И что же такое четвертое они делают?
   - Не успели высохнуть чернила на вашем заключении, как они кинулись искать следы преступления на станции обслуживания.
   Школьник пожал плечами:
   - Бессмысленно, конечно, но их можно понять. За соломинку хватаются...
   Я почуял, что в эту точку надо бы ткнуть киркой ещё пару раз, и брякнул наугад:
   - Отчего же бессмысленно? Найдут там какую-то негодную запчасть и скажут: вот, мол, такое поставили на машину мэра, он из-за этого столкнулся с КрАЗом, а такой способ убийства указало нам заключение эксперта.
   Но он ещё не сдавался, он крепко держал язык за зубами.
   - А в какой мере это вас волнует?
   У меня оставалось последнее оружие - полная откровенность.
   - Формальный повод для волнений прост: станция обслуживания принадлежит моему клиенту. А он предъявляет очень весомые доказательства того, что мэр, его друг, нужен был ему живым и здоровым не только по дружбе, но и по финансовым соображениям. Ведь мой клиент - это Слон...
   - Слон? - удивился доцент. - Женя Долгов с кафедры экономики?
   Да-а, Борис Олегович был бы уязвлен.
   - Нет, не с кафедры экономики. Это фигура того же масштаба, что и Арсланов, разве только менее одиозная. Действует чуть-чуть изящнее.
   - И вы такого защищаете? - В голосе Школьника прозвучалабрезгливость.
   - Нет, это вы защищаете и покрываете убийцу своими осторожными недомолвками! Не знаю, что вы написали в акте, но ваше заключение явно можно толковать как угодно, этим милиция и занимается! А я хочу установить истину! Мне не нравится, когда убивают порядочных людей, и мне не нравится, когда на невинных людей вешают обвинение в убийстве! Я должен знать правду... Хотя бы затем, чтобы не помогать подонкам...
   - Если ни вы, ни милиция не смогли установить правду, так чего вы хотите от меня? Я что, ясновидец?
   - Борис Иосифович, я хочу от вас только одного: расскажите мне, что именно показала экспертиза и на какие выводы вас натолкнула. Вы что-то написали, милиция перетолковала по своему вкусу и что-то из этой отредактированной версии сообщила по знакомству моему клиенту, а что из этого клиент передал мне - черт его знает! А мне надо вести расследование!.. Господи, да неужели вам безразлично? Пусть и дальше убивают, да?
   Школьник долго смотрел на меня, время от времени подталкивая пальцем очки - они у него сползали на нос. Наконец буркнул:
   - Сейчас я поеду домой, пообедаю и возьму копию акта. Через три часа на этом же месте.
   Я поскреб в затылке.
   - Простите, вы откуда будете ехать?
   - С конца Кагановской линии.
   - Тогда давайте я вас буду ждать через два с половиной часа возле входа в метро "Трудовая" - правильно, да? Черная "восьмерка" 25-73.
   * * *
   Ася налила по третьей чашке кофе и снова примостилась в торце стола. Андрюша продолжал пытать Школьника - все-таки он шофер поопытнее. Впрочем, я тоже почти все понимал: доцент есть доцент, всю жизнь что-то объясняет бестолковым студентам, привык говорить понятно.
   - Вот так, ребята, - заключил Борис Иосифович и отпил глоток кофе. Сами видите, тут такое нагромождение случайностей, которое никак не устроишь умышленно. Даже если кто-то подпортил тормоз специально, это был дурацкий замысел: совершенно ведь неизвестно, когда сработает. Нет, слишком сложно. Не верю. И вообще, погиб бы не мэр, а его жена, он ездил раз в год на пасху...
   - Но ведь сработало же? - вставила Ася.
   - Сработало! Но скорее не по плану, а по случайности! - взбеленился доцент. - Если бы он не наглотался нитроглицерина, у него не замедлилась бы реакция, он затормозил бы раньше и спокойнее, успел бы парировать занос поворотом рулевого колеса... И вообще, если б не сердце, он бы остался жив после столкновения! Умышленное убийство организовали бы куда надежнее! Нет, не верю!
   - А станцию обслуживания трясет милиция и вот-вот кого-нибудь посадит, - снова вмешалась Ася. Она, хоть и инженер, все-таки меньше понимала в автомобилях, потому не так углублялась в детали и продолжала видеть общую картину.
   - Девушка... - с сожалением глянул на неё доцент. - Я понимаю, вам хочется защитить своего клиента. Но я что могу сделать? Конечно, то, что я говорил здесь, я повторю в любом суде. Только как отреагирует суд? Был казус, как-то я полчаса доказывал, новорожденный мерин уже понял бы, а судья - дама в тот раз случилась - мне в ответ: "Бросьте, знаю я, как эти шофера ездят, меня саму однажды чуть не задавили!"
   Он помолчал, пожевал губами, ухмыльнулся:
   - Конечно, можно было бы провести моделирование на ЭВМ, напрофанов производит впечатление, им почему-то кажется, что машина врать не умеет...
   - А разве умеет? - Ася сделала большие глаза.
   - Девонька, машина - дура, что ей задашь, то и получишь. Только и разницы, что быстро считает и не ошибается в арифметике. Умным должен быть исследователь...
   Но Аська не сдавалась - "уж если ей втемяшится в башку какая блажь..." Говорит:
   - Слушайте, так давайте сделаем такую штуку для профанов - вдруг и в самом деле придется защищать безвинно обвиненного.
   Борис Иосифович вздохнул и сник на глазах.
   - Увы, я говорил вообще, об отвлеченной возможности. А в реальной жизни возникают на дороге самые идиотские препятствия: у нас на кафедре машины вообще слабоваты, добиты, полторы штуки работают с грехом пополам, и единственный толковый программист загружен выше головы. Так что без договора и оплаты шеф к машине и близко не подпустит...
   Не знаю, что задумала Аська, но я уже видел в таком моделировании кое-какие возможности, а потому энергично подключился:
   - Слабоваты машины, говорите? А "пентиум" вас устроит? Программист у нас прекрасный, дай Бог каждому. Вот с оплатой сложнее - оплатить мы можем, клиент согласится, только не вузу, они накрутят черт знает сколько, а вам лично как консультанту. Официально, через кассу.
   У него начали стервенеть глаза, я тут же объяснил:
   - Если консультация не будет оформлена по всем правилам, в суде она прозвучит двусмысленно...
   Он ещё раз глянул на меня с подозрением - а потом вдруг что-то щелкнуло у него там в глазах, возникла на губах улыбочка:
   - А давайте и в самом деле попробуем! Не знаю, пригодится ли оно для суда, а мы матмодель обкатаем... Так когда вы нас сможете пустить на свой прекрасный "пентиум"?
   - Завтра с девяти утра - подходит?
   - Ха! - ответил доцент.
   * * *
   Школьник уже усаживался в "восьмерку", и тут я решился наконец задать вопрос, который давно капал с языка:
   - Борис Иосифович, а почему вы все-таки решили нам помочь?
   Он поднял глаза выше очков, дернул щекой:
   - Ах, Димочка, за столько лет на этой работе я все-таки научился определять, когда студент врет, а когда нет...
   Глава 36. Родное ГИПРО
   Не люблю я к старому возвращаться. А иногда приходится. Вот как сегодня, когда шла по некогда родной Томской улице в бывший родной ГИПРОпром. Сразу после окончания института я провела там несколько незабываемых лет. Особенно незабываемых с точки зрения колхозов и командировок. Когда поняла, что наездилась по ранее бескрайней шестой части суши и больше не хочу, уволилась. Причем контраст вышел самым разительным, поскольку занялась шитьем на дому. Брюки шила. Из расчета два доллара за пару. По доллару за штанину, значит. Целых три года сиднем за машинкой просидела, пока не пошла в "Татьяну" наниматься.
   В общем, "дела давно минувших дней"... Хотя в родном ГИПРе меня помнили и даже периодически привет передавали и на работу звали. Любимый ГИП с годами становился все крупнее. Но характер, как говорили девчонки, не портился. Он так и остался жизнелюбом и если не охотником, то уж точно большим ценителем прекрасного пола. А так как его группа и до сегодняшнего дня - пол исключительно прекрасный, то Виктор Игоревич в лепешку разбивается, а работу находит. По нынешним временам - подвиг.
   Шла я наверх к девчонкам и смотрела, как сильно изменилась наша контора. Из трех верхних этажей шестиэтажного здания институт сохранил только один, все прочее разобрали разные фирмы и фирмочки. Да и от коллектива остались рожки да ножки. Геологи раньше были командой "ух", теперь же их всего четверо. Про транспортный отдел я и не говорю...
   Не пощадило время наше родное ГИПРО. Зато милосердно обошлось с моими бывшими сотрудницами. Они такие же, как и были, и все так же сидят за комбайнами, как сидели. Люська что-то рассчитывает, Любаша деталировки делает, Таня в ГОСТах копается. Томки и Зоси на месте нет. Перекуривают, судя по времени.
   Привычка, хоть и старая, оказалась так сильна, что я бросила сумку на бывший свой стол. За ним, кстати, сейчас никто не работает. Может, меня до сих пор ждут...
   ГИП возвышался на своем рабочем месте. Вот кто импозантен, так импозантен! Слон против него - недомерок! Виктора Игоревича и росточком, и калибром Бог не обидел. Очень даже не обидел. А скверная привычка в минуты напряженной работы грызть сушки и прочие баранки прибавила за последние годы килограммов двадцать к всегда нескудной фигуре моего любимого ГИПа. И работы, судя опять же по фигуре, у него за это время было немало.
   Как только я вышла из-за комбайна, он завопил:
   - Анна, Рыжее Солнышко! Наконец-то в гости пожаловала!
   Это только он один из всех моих знакомых меня так называет: и Анной, и Рыжим Солнышком. И это именно он когда-то отговорил меня краситься в брюнетку. Сказал, что рыжую душу все равно не закрасить, да и цвет волос нечастый.
   Я пришла на работу совсем девчонкой. А он тогда был ГИПом уже три года - солидный мужчина, чуть за сорок. И работать учил, и красоту чертежей чувствовать. И приударял, кстати, но чуть-чуть, не нахально. Красиво, одним словом. Даже сейчас вспомнить приятно. И остались мы с ним хорошими приятелями. Потому что не дружить с Виктором Игоревичем просто невозможно. Такой уж он человек.
   Девчонки на зычный вопль шефа головы подняли, заулыбались. Не забыли, морды!
   - Девочки, я тут сладенького принесла. Ставьте чайник!
   Это тоже старая привычка, почти ритуал. Чаепитие ровно в одиннадцать (говорили мне люди старые и опытные, когда-то родные партия и правительство в заботе о здоровье трудящихся ввели повсеместно производственную гимнастику по радио, принудительную, под присмотром администрации и парторгов; где теперь те парторги? А лишний перерывчик вошел в традицию). Чаепитие Игоревич не мыслит без изобилия сладкого - считает, что так мозги лучше работают. Было бы над чем им работать...
   После чайка я подошла к ГИПу.
   - Виктор Игоревич, до меня дошли слухи, что вы спроектировали новую промплощадку. Под торговый комплекс.
   - Был грех, спроектировали.
   - А посмотреть на неё можно?
   - На кой ляд она тебе сдалась? Или профессию вспомнить захотела?
   В скобках замечу, что наш Игоревич только инженерный труд почитает за настоящую работу, достойную настоящих мозгов. Все остальное он называет словами малопечатными. И плюет при этом на пол и возраст собеседника.
   - А что, материалы закрытые?
   - Да какие они, к черту, закрытые! Базар - он базар и есть. Его только полный идиот секретить будет!
   Но в глазах Виктора Игоревича вопрос остался. Поэтому я поспешила рассказать ему почти всю правду.
   - Понимаете, я работаю сейчас в одной фирме. Такой, чуточку специальной... Немножко информационная разведка, немножко охрана... В общем, такая деятельность...
   - Ух ты, шпионская фирма! И оружие у тебя теперь есть?
   - Есть.
   Чего же врать-то? Димка, конечно, пистолет отобрал и спрятал, но пока он по больницам отлеживался, я его тайник нашла. А на Игоревича впечатление произвести не помешает.
   - И стрелять умеешь?
   - Выучили.
   - Во класс! Настоящая женщина! Слушай, Анна, и начальник у тебя небось из Афгана, да?
   - Нет, Бог миловал. Приличный начальник.
   Что-то, наверное, в моем голосе насторожило Бочарова. А может, удивило.
   - Приличный, говоришь? Молодой?
   - Не очень. Так и я уже не девочка.
   - Не расстраивайся, Анна. Маленькая собачка до старости щенок. Тебе всегда не больше двадцати будет!
   Я благодарно улыбнулась. С чем мне в жизни везло, так это с начальством. Ни одной гниды в непосредственных шефах не водилось. И слава Богу.
   - И теперь твоему приличному начальнику нужен генплан нового рынка, да? Ведь не от себя же ты любопытствуешь, так?
   - Ну Виктор Игоревич, от вашей проницательности не скроешься. Может, пойдете к нам в фирму на должность Ниро Вульфа?..
   Игоревич замахнулся, словно хотел меня шлепнуть (понял, значит, намек; но он привык отшучиваться, когда над его сложением подтрунивают). Я страшно перепугалась, извернулась и продолжила:
   - Там хозяева этого рынка, по слухам, будут конкурс объявлять на проект охранных мероприятий. А мой начальник очень хочет этот конкурс выиграть...
   - А чего же, благородное дело. Это чтобы ты жалованье получала, да? Поможем, девушки?
   Девушки - вон, торчат из-за комбайнов, слушают, любопытные Варвары, согласно закивали.
   - Ну так несите Анне чертежи!
   - Да я сама возьму...
   - Сиди, ты теперь гость!
   И через секунду я получила две довольно толстые папки с надписью: "Рынок - "Меценат". Это у нашего ГИПа такой бзик - все разработанные проекты должны храниться под рукой. Нет, в архив мы, как положено, первые экземпляры сдавали - карандашные, с настоящими подписями. Но в нашем шкафу обязательно копия оставалась. "Чтобы не изобретать велосипед" - по словам того же Бочарова.
   Вот теперь этот "велосипед" я и смотрела. Генплан как генплан. Несколько зон, действительно. Но в архитектуру я не полезла. Меня больше интересовало техзадание. И план землеотвода. Ну что ж, и такие документы присутствуют. Сбоку надпись "Утвердить", росчерк, в скобочках "А. С. Коваль". И печать мэрии. Все как положено.
   Смотрю я на генплан, думаю, как бы его скопировать и откланяться. И смотрю вроде внимательно. А экспликацию углядела только с третьего раза. Ого, да "Меценат" уже знает, какие фирмы у него какую площадку заказали. Интересно... Ну, названия мне ничего не говорят...
   Постой, подруга, а это что? Как это "не говорят"? А аптечный киоск "Татьяна-фарм"? Что, не знаешь? Манохин на территории рынка, принадлежащего Арсланову... Оч-чень даже любопытно...
   Рядом раздался голос Виктора Игоревича:
   - Нравится?
   - Ага, здорово.
   - Смотри, а вот тут, в овражке, мы механизированный склад поставили... Класс!
   И Бочаров начал рассказывать, какие там конвейеры и штабелеукладчики с автоматическим адресованием. Ну, склады - это его слабость. А тут же рядом, вот, третья позиция, оптовый рынок. Поэтому и склад нужен.
   Сижу, слушаю. И впрямь интересно. И ГИПа спешкой обижать не хочу. А он вдруг меня спрашивает:
   - Слушай, тебе же для конкурса чертежи нужны? Копии хочешь?
   Ясное дело, хочу.
   - Какие?
   - Генплан бы с экспликацией. И планы участков.
   - Геологией не интересуешься?..
   - Пока нет. Вот списком фирм интересуюсь. У них же у каждой свои требования к охране. Утрясти надо.
   - Ладно, сделаем. Допивай чай.
   И мы пошли в отдел размножения. Так у нас в конторе называют все эти машбюро, РЭМы, ксероксы и прочие ЭРЫ.
   Две-три бархатные улыбки Бочарова - и в моих руках оказались ещё теплые РЭМ-копии всех бумаг, которые мне хотелось. И причем сделано это все было на чистой дружбе и воспоминании о былых привязанностях.
   Да, это - настоящий товар. И Димычу показать не стыдно. И Слону тоже. Фирма веников не вяжет, это вам не выкраденные черновики...
   Кстати, сегодня вечером надо у Дубова быть. Дима велел позвонить бригадиру Алексею и договориться о времени. Опять общаться со Слоном... Ох и муторно мне было возвращаться в тот мир из такого светлого, как мой ГИПРО... Бывший, к сожалению...
   Телефон у Игоревича тоже остался старый - черный, тяжелый. Стоит, как и раньше, на подоконнике. Я набирала номер Алексея и бездумно пялилась в окно. С четвертого этажа просматривалась почти вся улица - от Проспекта до самой школы искусств. Внизу кого-то ждала на лавочке молоденькая девушка. Второй раз уже сумку такую интересную вижу - аппликация из кожаных кусочков, в виде двух бабочек...
   Постой-ка... Да и девушку я тоже второй раз вижу! Внимание на неё я обратила ещё возле Надиной фирмы - лицо вроде ничего особенного, но фигура классная, и походка легкая, упругая...
   Ну Валентина, ну же гадюка! Еще извиняться приходила! Не следим, а охраняем! Дрянь!..
   Алексей ответил как всегда, после третьего звонка.
   - Слушаю.
   - Добрый день, это я. Мне нужно с вами встретиться.
   - Где и когда?
   - Через полчаса я буду возле метро "Инженерная".
   - Подъеду.
   И весь разговор. Чуточку слишком суровый человек Алексей. Но очень надежный.
   - Ну как, Рыжее Солнышко? Связалась с любимым начальником?
   - Да. Поеду я - а то он там заждался. Спасибо за помощь, Виктор Игоревич.
   - Кушай на здоровье. И нас не забывай. Помни, что рыжие - большая редкость. А среди нас есть очень большие ценители редкостей.
   - Большие и толстые!
   Я улыбнулась и чмокнула Бочарова в щеку. Теперь, когда онперестал быть моим начальником, можно было себе позволить маленькую вольность.
   - Ладно уж, Рыжая. Не подлизывайся. Лучше заходи почаще. Можно и не по делу.
   Я кивнула и стала собираться. Разложила копии в две стопки - комплект для Слона, комплект для нас с Димой. К слоновскому экземпляру подколола маленькую записочку с объяснением, где что нарисовано. Пусть господа предприниматели химических наук сами разбираются. Если смогут.
   До "Инженерной" я добралась быстро. И почти сразу же подъехал Алексей на темно-красных "Жигулях". Я проголосовала - он остановился.
   - Здравствуйте, Алексей.
   - Добрый день, Анна Георгиевна.
   - У меня тут для Бориса Олеговича документы. Сможете сразу передать?
   - Без проблем.
   - И еще... - Я замялась - вдруг стыдно стало. Но, в конце концов, это же он меня о слежке предупредил! - За мной опять следят! Теперь женщина. Молодая, симпатичная... Проклятый Манохин никак не успокоится...
   - Описать можете?
   Я попробовала. Как могла, оценила возраст, внешность. Но больше всего о походке помнила. И о сумке этой распроклятой.
   Алексей слушал, не перебивая. Запоминал.
   - Хорошо, Анна Георгиевна. С этим я разберусь. Куда вас отвезти? На работу?
   - Давайте на работу.
   И через десять минут я входила в знакомый подъезд, заранее предвкушая, как порадую сегодня Диму результатами похода в прошлое.
   * * *
   Алексей ехал, не торопясь, и покачивал головой. И как это у баб мозги устроены? И глаза тоже.
   Все ведь Лера делала правильно. Иди догадайся, что Анне Георгиевне именно её сумка приглянется! Насчет походки можно понять - Лера тренированная, оно всегда видно, как ни прячь. Да, походка и осанка...
   Жалко, но придется девушку кем-то заменить. А может, и к лучшему, что Анна Георгиевна сама заметила. Мог и кто-то другой обратить внимание, а это уж вовсе ни к чему. Ладно, пускай отдохнет. Свою часть она отработала отлично, пора менять, пока ей не приелось - внимание притупится...
   * * *
   Я поднималась по ступенькам на наш первый этаж, вспоминала разговор с Алексеем о слежке - и вдруг представилось, как иду вечером с работы, а в самом низу, уже возле двери во двор, которая вечно закрыта, потому что на пружине, и до которой не достает свет с лестничной клетки, меня кто-то поджидает... Все! Пускай Димка бубнит что хочет, а "Вальтер" я у него из ящика с инструментами утащу и буду носить с собой!
   Глава 37. Алиби есть, алиби нет
   Пятнадцатого, уже почти перед обедом, Белецкий принес Кучумову списки кразовских водителей. Трудолюбивый Хитройван для облегчения работы все упорядочил: сперва пустил тех, кто в ночь с пятого на шестое работал на метростроевских перевозках, потом - тех, что работали вообще по городу, под конец тех, которые в тот день не выезжали, во всяком случае, по документам. Мало того, он ещё отметил птичками кавказские фамилии.
   Кучумов читал, скользя по строчкам сверху вниз карандашом, на некоторых фамилиях останавливался.
   - Саакянц... Габуния... Абакарилов... Газдюк... Ну, елки-палки, и фамилии попадаются! Только это ж явный хохол, на черта он птичку поставил?
   - Тебя посмешить хотел, - невозмутимо объяснил Белецкий (и, между прочим, попал в точку: хитер был Вячеслав Кимович, знал, пускай лучше начальство смеется, чем ругается).
   - Янопуло - это грек, зачеркнем птичку... Бабаджанян... Ероян... Убирия... Абдурахманов, Гайнутдинов - ну, это Туркестан...
   - Или Дагестан, - заметил Белецкий.
   - А сам Арсланов откуда? - поинтересовался Дмитрий Николаевич.
   - Из Чураева. Местный разлив. По паспорту - русский. Имеет право, мать русская...
   Кучумов буркнул что-то невразумительное и продолжил чтение выбранных мест:
   - Былда, твою мать... - Перешел к последнему списку. - Хучуа... Яичный - так это ж у меня сосед по лестничной клетке с такой фамилией! Джаникян... Сулейманов... Наврузов... Давыборщ, Вчерашний - слушай, их на КрАЗы что, специально по фамилиям отбирают?
   - Ну, Николаич, ты же Ивановых и Савченко пропускаешь, - мягко заметил Виктор Витальевич.
   - Сароян - это писатель есть такой, американский, - отметил Кучумов.
   - Американский? Они и там есть?
   - Армяне - как евреи, по всему миру есть. Жордания... Ведмедеря... А вот этого проверь особо, помню, совсем несусветное дело было - у частных лиц змей воровал, скажи, чтоб посмотрели инициалы в архиве... Сергуладзе... Авалиани... Арсланов... Темиркулов... Погоди-погоди! Арсланов?
   Белецкий вздохнул:
   - Навряд ли, Николаич. Он и не работал в тот день, видишь отметку - на техобслуживании стоял.
   * * *
   На всякий случай Арсланова Максуда Ибрагимовича, 13-56, все же засекли на подъезде к заводу ЖБК с горой щебня в кузове. Дали выгрузиться, но сразу за воротами завернули, отобрали руль и повезли на том же КрАЗе в Фабричный райотдел. В наручниках. Правда, не били, даже посматривали с интересом.
   Дежурный лейтенант не дал опомниться:
   - Вы работали пятого ноября вечером?
   - Пятого? Это какой день был?
   Лейтенант заглянул в настольный календарь под стеклом.
   - Вторник это был, вторник...
   - А-а, работал - только днем. На ремонте.
   - А на линию не выезжали?
   - На линию я только вчера выехал, коробку менял. Первый раз за месяц выехал - и на втором рейсе колесо пробил! Внутреннее! Два часа провозился, ничего не заработал, а сегодня - вы с линии сняли!
   - Может быть, вы подменяли кого-нибудь из товарищей, на чужой машине выезжали?
   - Не выезжал.
   - А нам сообщили, что вас видели за рулем около девяти часов вечера на проспекте Независимости, - закинул удочку лейтенант.
   - Мало ли что люди болтают...
   - Вблизи того места, где погиб мэр...
   Арсланов вскочил: