Хегган Кристина. Проблеск надежды

   Рендл сам открыл ему дверь. Он был одет по-домашнему: темно-синие джинсы и белая сорочка. Несмотря на темные круги под глазами, он, по-видимому, был полон энергии и полностью контролировал ситуацию, что было на него не похоже – он был не из тех, кто способен позаботиться обо всем.
   – Как она? – спросил Кейн, обменявшись с ним рукопожатием.
   – Опустошена, но держится стоически. Ты же знаешь Маргарет, – добавил он. – Она не допустит, чтобы что-нибудь ее сломало, даже такая трагедия.
   – А Франческа?
   Лицо Рендла омрачилось.
   – Она очень тяжело переживает смерть брата. Сейчас она еще спит наверху. Мы всю ночь провели здесь, так что по моему настоянию доктор Филипс дал ей успокоительное.
   – Кто занимается делами отеля?
   Рендл сразу же заговорил деловым тоном:
   – Я уже спускался вниз, чтобы поговорить с Конрадом. Ты ведь знаешь, он был правой рукой Трэвиса. Он возьмет на себя обязанности главного управляющего, пока Маргарет не решит, как быть дальше.
   Кейн снова удивился деловитости Рендла. Он никогда бы не подумал, что Рендл способен решать более сложные проблемы, чем выбор блюд в меню.
   Он дружески похлопал Рендла по плечу:
   – Молодец! А теперь извини, я пройду к Маргарет.
   – Конечно. Если потребуюсь, я буду в библиотеке.
   Маргарет ждала Кейна в малой гостиной. Перед ней на журнальном столике стоял поднос с завтраком, черный кофе и апельсиновый сок. При жизни Чарльза завтрак был серьезным мероприятием, и его всегда сервировали в столовой. Но теперь, когда Маргарет жила одна, она предпочитала завтракать и обедать в малой гостиной.
   – Привет, Маргарет. – Кейн в несколько шагов пересек просторную комнату. – Прими мои соболезнования, – сказал он, обнимая ее.
   Он почувствовал, как Маргарет задрожала, и ему показалось, что она вот-вот расплачется. Но нет. Пару секунд спустя она высвободилась из его объятий.
   – Спасибо, дорогой. – Она смахнула средним пальцем одинокую слезинку. – Как ты узнал? Вчера вечером Франческа пыталась тебе дозвониться, но не смогла нигде найти.
   Кейн посмотрел ей прямо в глаза:
   – Я был в полицейском участке, оформляя освобождение Дайаны под залог.
   Маргарет медленно высвободила свою руку.
   – Ты хочешь сказать, что намерен защищать ее?
   –Да.
   – Даже несмотря на то, что она убила моего сына?
   – Это решит суд присяжных.
   Глаза Маргарет гневно вспыхнули.
   – Мне не нужны присяжные, чтобы подтвердить то, что я уже знаю. Она была у него в квартире, ее видели убегающей из отеля, словно она обезумела.
   – Все это я уже знаю.
   – Но все-таки веришь ей?
   Кейн внимательно посмотрел на Маргарет. Он хотел увидеть хотя бы намек на ту добрую, способную к состраданию женщину, которая – он это знал – скрывалась под внешней холодностью, но не увидел ничего, кроме гнева и ненависти.
   – Да, я ей верю.
   – В таком случае ты еще глупее, чем я думала.
   Как же стало трудно разговаривать с Маргарет!
   – Я помню, однажды ты сказала, чтобы я всегда доверял интуиции, которая никогда меня не подведет.
   – Интуиция может подвести.
   – Если я ошибусь в Дайане, то первый это признаю. А до тех пор я буду прислушиваться к своей интуиции и искать настоящего убийцу.
   Маргарет, не моргнув, выдержала пристальный взгляд Кейна. Он унаследовал отцовскую мудрость и материнское упорство. Ей даже хотелось, чтобы Трэвис перенял у него эти качества.
   – Что ты собираешься предпринять? – ее голос чуть потеплел.
   Кейн в недоумении пожал плечами:
   – Начну расследование.
   Она хотела было сказать, что полиция уже занимается этим, причем весьма успешно, но передумала. Сандерс не стал бы таким блестящим специалистом по уголовным делам, если бы принимал на веру чужие слова.
   – Расследование чего?
   – Мне нужно покопаться в бумагах Трэвиса. Нужно узнать, с кем он был знаком, какие сделки заключал, с кем встречался.
   – У него было очень мало друзей. Ты это знаешь.
   – Убийца не входит в число его друзей.
   Маргарет поспешно закрыла глаза, словно старалась стереть картину, которая отчетливо всплыла в памяти: Трэвис, лежащий в луже крови.
   Снова взяв ее за руку, Кейн посмотрел на длинные изящные женские пальцы, с возрастом утратившие гибкость. И вспомнил, как бегло двигались они некогда по клавишам рояля, исполняя классические вещи, которыми восхищались он и его родители и которые она уже никогда больше не будет играть.
   – Как адвокат защиты, – продолжал он тихо, чтобы не оскорбить ее чувства, – я имею право осмотреть место преступления. Мне даже не потребуется ордер, поскольку квартира пуста. Но я предпочитаю сделать это с твоего разрешения и с твоей помощью.
   – Скажи мне, что ты ищешь?
   – Я и сам не знаю. Имена, вещественные доказательства – все, что может помочь раскрыть тайну.
   – Не лучше ли поручить такую работу сержанту Косаку?
   – У сержанта Косака свои методы, у меня свои. – Кейн легонько похлопал ее по руке. – Ну как, Маргарет? Ты разрешаешь мне?
   Она вздохнула. С ее разрешения или без него он все равно сделает по-своему, так стоит ли портить с ним отношения?
   – Хорошо, я согласна.
   Она подошла к одному из одинаковых антикварных бюро красного дерева, что стояли по обе стороны камина, и, выдвинув ящик, достала связку ключей. Подойдя к Кейну, она протянула ему ключи.
   – Они принадлежали Трэвису. Я не знаю, какой ключ что отпирает, кроме ключей от квартиры и от офиса, но, думаю, Франческа поможет тебе.
   – Спасибо. Я получу разрешение полиции на вход туда. – Он положил ключи в карман. – Хочешь, чтобы я помог организовать похороны?
   Вспомнив, что предстоит пройти еще и это тяжелое испытание, Маргарет слегка покачнулась, но Кейн взял ее за локоть и помог сесть.
   – Рендл уже обо всем позаботился. В церкви отслужат панихиду – только для друзей и членов семьи – в половине десятого в понедельник. Я очень хочу, чтобы ты поехал в церковь вместе с нами.
   – Конечно. – Кейн немного помедлил – ему не хотелось оставлять ее одну. Потом, вспомнив, что здесь Рендл, он поцеловал ее в щеку и ушел, тихо затворив за собой дверь.
 
   Отслужив в полиции верой и правдой тридцать лет и получив две благодарности за особые заслуги, сержант Уильям Косак с нетерпением ждал выхода в отставку.
   Нельзя сказать, что он не любил свою работу. Напротив, он с детских лет мечтал стать полицейским. Теперь ему будет не хватать чувства товарищества, объединявшего сотрудников полицейского участка, он будет скучать без головоломных новых дел, которые необходимо раскрыть, какими бы сложными они ни были.
   Он вздохнул, перелистывая досье, лежавшее перед ним на столе. Именно этого и не хватало делу Линдфорда – не над чем поломать голову, все ясно. Все фрагменты слишком просто складывались в картинку. Все улики были налицо, каждая из них указывала на Дайану Уэллс, хотя внутренний голос подсказывал сержанту, что все тут не так-то просто. Чего-то недостает, а может быть, чего-то слишком много.
   – Что тебя гложет, старина? – спросил Беркович, который принес коллеге чашку дымящегося кофе, а затем уселся за свой стол, стоявший напротив стола Косака. – Дело Линдфорда?
   Косак подул на кофе и шумно сделал глоток.
   – Чересчур быстро складываются все кусочки головоломки.
   Беркович покачал головой:
   – Я так и знал. На тебя подействовала эта женщина. Ты всегда был неравнодушен к смазливым мордашкам.
   – Она не имеет к этому никакого отношения. Мне просто не нравится, что все улики с такой легкостью оборачиваются против нее.
   – Черт возьми, старина, тебе осталось три месяца до выхода в отставку. Тебе что, своих забот не хватает? Сам окружной прокурор считает, что она виновна. Почему бы и тебе не согласиться с этим мнением?
   Косак встал из-за стола.
   – Потому что я старая калоша, вот почему, – сказал он. Сняв с вешалки куртку, он накинул ее на плечи. – Побудь здесь, Том. Я вернусь...
   На его столе зазвонил телефон. Звонил администратор из пансионата в Маунт-Шасте, где, по словам Дайаны Уэллс, она забронировала номер. Косак внимательно выслушал все, что сообщил звонивший, поблагодарил его и повесил трубку.
   – Пропади все пропадом!
   – Что стряслось? – спросил Беркович.
   – Это звонили из пансионата в Маунт-Шасте. У них никто не заказывал номер ни для Дайаны Уэллс, ни для Закери Уэллса.
   – А ты чего ожидал? Она и не собиралась в горы, Билл. Она хотела бежать из страны. Клянусь своей пенсией!
   Косак поджал губы. Как ни обидно, но приходилось признать, что Беркович, пожалуй, прав. Узнать, куда именно она собиралась бежать, можно было только единственным способом. Косак со вздохом поднял трубку и позвонил в аэропорт.
 
   – Перестань, Джулия! – воскликнул Кейн, стоя посередине офиса окружного прокурора Сан-Франциско Джулии Арчер. – Не может быть, чтобы ты надеялась подтвердить обвинение.
   Джулия Арчер, привлекательная женщина почти пятидесяти лет, откинулась на спинку вращающегося кресла, не обращая ни малейшего внимания на слова Кейна. Держать в узде излишне эмоциональных адвокатов защиты было ее специальностью. Ей еще ни разу не удалось выиграть дело у Кейна Сандерса, но на этот раз она надеялась на победу. Ничто так не способствовало упрочению репутации прокурора, как вынесение обвинительного приговора по нашумевшему делу об убийстве.
   – Я намерена не только подтвердить обвинение, – ответила она, наблюдая за реакцией Кейна, – но и собираюсь позаботиться о том, чтобы Дайане Уэллс был вынесен самый суровый приговор, какой только предусматривается законом за преступление такого рода.
   – Почему? Потому что ты считаешь ее виновной или потому что тебе хочется завоевать популярность, выиграв нашумевшее дело?
   Арчер взяла со стола карандаш и ритмично постукивала им по краешку стола.
   – За такие слова я могла бы вышвырнуть тебя из своего кабинета.
   – Не вышвырнешь. Ты получаешь от этого слишком большое удовольствие. – Кейн уселся на стул. – А теперь скажи мне честно, почему тебе кажется, что у тебя есть все основания для обвинительного приговора?
   – С удовольствием. – Она взглянула на раскрытую папку, лежавшую на столе. – Во-первых, твоя клиентка признает, что побывала в квартире Трэвиса Линдфорда в то время, когда было совершено преступление.
   – Она признает только, что прибыла туда в четыре часа тридцать минут, обнаружила труп и ушла несколько минут спустя.
   – Время ее прибытия нельзя проверить, потому что клерк отеля видел лишь, как она уходила, а это значит, что у нее могло быть предостаточно времени, чтобы убить Трэвиса Линдфорда. – Она повела тонкой бровью. – Во-вторых, ее отпечатки пальцев обнаружены на орудии убийства.
   – Что еще?
   – За сорок восемь часов до убийства она, стоя перед входом в свой дом, грозилась убить Трэвиса Линдфорда. Она сказала, что ему никогда не удастся забрать у нее сына, потому что прежде она убьет его.
   Уже зная, что соседка Дайаны предоставила такую информацию, Кейн кивнул.
   – Это все?
   – Насколько мне известно, этого достаточно для вынесения приговора. – Глядя Кейну прямо в глаза, Джулия добавила: – Если, конечно, ты не предпочтешь, чтобы твоя клиентка призналась сама в совершении преступления.
   – Она не станет в этом признаваться. Она не совершала преступления.
   – Все они так говорят. – На губах прокурора заиграла самодовольная улыбка, и, покопавшись в ящике стола, Джулия извлекла оттуда какой-то конверт. – Самое интересное я приберегла напоследок. – Она подтолкнула к Сандерсу конверт. – Ну же, открой его, посмотри, что там внутри.
   Не говоря ни слова, Кейн взял конверт и заглянул внутрь. От удивления его брови поползли на лоб.
   – Авиабилет? Джулия кивнула.
   – Он принадлежит твоей клиентке. – Она махнула рукой. – Давай. Можешь его проверить. Убедись, что это билет – вернее, два билета – в Монреаль. Один для нее, другой для ее сына. Причем билеты в один конец.
   Кейн недоверчиво взглянул на нее:
   – Она сама тебе это дала?
   – Нет. Сержант Косак позвонил в пансионат в Маунт-Шасте, где Дайана якобы забронировала места, и узнал, что такого заказа не поступало. Не заказывала она и билетов на Реддинг – ближайший от Маунт-Шасты аэропорт. Будучи очень пунктуальным полицейским, Косак начал проверять другие авиалинии и обнаружил в конце концов, что она забронировала два билета на рейс до Канады. Билеты ждали ее в кассе аэропорта.
   Она откинулась на спинку кресла, явно наслаждаясь растерянностью Кейна.
   – Дайана Уэллс собиралась бежать из страны. Похоже, мы едва успели ее остановить. – Она улыбнулась. Разве этого мало, чтобы доказать ее виновность?

Глава 26

   Зная, что Зак благополучно устроен в Сономе, вдали от журналистов и всей шумихи, которая с каждым днем нарастала вокруг дела о убийстве, Дайана чувствовала огромное облегчение. Теперь она получила возможность спокойно обдумать ситуацию, не опасаясь за безопасность сына.
   Ее заказ был вовремя доставлен из магазина и, хотя у нее не было прежнего энтузиазма, она тем не менее продолжала приводить в порядок свой дом.
   Кейн советовал не торопиться с возвращением.
   – Не вижу в этом смысла, – сказал он, когда они вместе ехали из Глен-Эллена, уладив перевод Зака в местную начальную школу. – Почему бы тебе не подождать, пока не поймают мерзавцев, побывавших в твоем доме?
   – Потому что их могут еще долго не поймать. А если я поживу у тебя еще какое-то время, то газетчики пронюхают об этом, а мне совсем не-хочется объяснять им, в каких мы с тобой отношениях. По крайней мере пока.
   Чтобы не хандрить в одиночестве дома, Дайана решила выйти на работу. Она по собственному опыту знала, что работа отвлекает от личных проблем, и оказалась права. Ее успокаивала сама рабочая атмосфера, помогало даже щебетание Лили. Немного раздражала, конечно, постоянно поджидающая ее группа из девяти-десяти репортеров, но когда Морис пригрозил большим ножом для разделки мяса, они поспешили ретироваться.
   – Ты меня не слушаешь?
   Дайана, вздрогнув, положила нож, которым нарезала шампиньоны, и бросила грибы в дуршлаг.
   – Извини, Лили. Так о чем ты говорила?
   – Вчера мне доставили билеты.
   – Какие билеты?
   – На Ямайку. Это мой рождественский подарок Деннису, помнишь? Целых семь чудесных дней на Карибском море, где вокруг только солнце, песок и прибой. – Она закатила глаза в шутливом экстазе. – И секс. В больших дозах.
   Уже не слушая ее, Дайана ухватилась руками за стол.
   Билеты!
   Они все еще лежат в кассе аэропорта. За последние дни на нее обрушилось столько проблем, что она совсем забыла о них.
   – Ди, с тобой все в порядке? Ты побледнела, как смерть.
   Дайана сняла передник.
   – Со мной все в порядке. Просто я вспомнила, что должна кое-что сделать. Я вернусь часа через два.
   Дайана открывала дверцу машины, когда кто-то подошел сзади и схватил ее за запястье.
   – Куда-нибудь уезжаешь, Дайана?
   Услышав голос Кейна, она круто повернулась. В его глазах было странное выражение – смесь разочарования и гнева.
   – Что... Что ты здесь делаешь? Я думала, у тебя встреча с окружным прокурором.
   – Я освободился раньше, чем предполагал. Но ты не ответила на мой вопрос.
   «Почему он так странно на меня смотрит?»
   – Мне надо кое-что сделать.
   – Позволь, я тебя подвезу.
   Она улыбнулась, надеясь, что он не заметит ее испуга.
   – В этом нет необходимости. Я должна встретиться с одним из моих поставщиков. Не знаю, сколько я там пробуду. – Дайане было противно лгать Кейну, но у нее не было выбора. Он никогда не поймет, почему она хотела уехать из Соединенных Штатов. Почему была готова бросить все, что любила, в том числе и его.
   – Почему ты лжешь мне?
   – Не понимаю, о чем ты говоришь.
   – Я говорю об этой придуманной тобой поездке в Маунт-Шасту. Я говорю также о двух билетах в один конец до Канады, которые ждали тебя в кассе аэропорта. Не туда ли ты собиралась поехать сейчас, Дайана? Ты вдруг вспомнила, что билеты все еще там, и решила забрать их, пока кто-нибудь не сообщил об этом в полицию?
   От его взгляда веяло холодом.
   – Как ты...
   – Мне сказала об этом окружной прокурор. – Увидев, как она побледнела, Кейн продолжил: – Да, она знает об этом. Косак навел справки в аэропорту. Как ты думаешь, что он узнал?
   Схватив за плечи обеими руками, Кейн встряхнул ее.
   – Черт возьми, Дайана, о чем ты только думала? Что полиция ничего не узнает? Что, поскольку тебя выпустили под залог, никакого дальнейшего расследования уже не будет?
   В ее глазах стояли слезы, но она не проронила ни слова.
   – Почему сегодня утром ты не рассказала мне правду?
   – Потому что не хотела причинять тебе боль. И еще потому, что подумала, что ты не поймешь, почему я это сделала.
   – Неужели ты считаешь меня таким бесчувственным?
   – Я только...
   – Как могла ты принять такое решение, не посоветовавшись со мной? – продолжал Кейн. – Мне казалось, что мы не безразличны друг другу. Мне казалось, что ты... – Он был слишком расстроен, чтобы спрашивать, любит ли она его или же он просто мимолетное увлечение.
   Дайана посмотрела на него глазами, полными муки. – Ты для меня – все, Кейн. Если ты еще веришь мне хоть немного, то поверь и этому.
   – В таком случае почему ты собиралась бежать, даже не попрощавшись со мной? Не дав возможности помочь тебе! Не обсудив со мной ситуацию!
   – Я была в панике.
   – Это не помешало тебе хладнокровно осуществить все этапы своего плана. Но вернемся к тому моменту, когда ты уже была готова к бегству. Ты стояла в своей гостиной, когда я оставлял для тебя сообщение автоответчику, не так ли? Иначе и не могло быть, ведь полиция арестовала тебя в семь часов. Однако ты не захотела поднять трубку.
   – Ты никогда не поймешь, как мне было трудно удержаться.
   Он еще крепче сжал ее плечи, но, испугавшись, как бы не сделать больно, отпустил ее так неожиданно, что она покачнулась и оперлась спиной о машину. Внутренний голос, который он тысячи раз слышал раньше, когда был женат на Джеми, говорил, что нужно уйти. Ни одна в мире женщина не стоила того, чтобы испытывать из-за нее такую боль.
   Но он уже не мог бросить ее, как не мог перестать дышать.
   Застонав, Кейн порывисто обнял ее и крепко прижал к себе.
 
   Чтобы, избави Бог, не превратить похороны Трэвиса в балаган, Маргарет заказала простую панихиду, на которой присутствовали только близкие друзья и члены семьи. Но все равно эта процедура оказалась тяжким испытанием.
   Слава Богу, рядом был Рендл. Он не только организовал похороны именно так, как это сделала бы Маргарет, но и морально поддерживал ее и Франческу. Наблюдая сейчас, как он встречает тех, кто пришел выразить свои соболезнования, никто бы не догадался, как сильно они с Трэвисом ненавидели друг друга.
   По окончании панихиды небольшая группа присутствующих отправилась на машинах в Сиклифф, где в фамильном склепе над Тихим океаном будет покоиться рядом с отцом прах Трэвиса.
   Когда вслед за Маргарет все возвращались в дом, где Мардж приготовила легкую закуску, Кейн заметил Данбар Дьюитт. Она стояла возле стеклянной двери и смотрела на океан. Это была высокая стройная, довольно привлекательная девушка со светло-русыми волосами, подобранными под небольшую черную шляпку, и приятным взглядом карих глаз.
   Как только Кейну удалось отойти от Маргарет и Франчески, он подошел к ней:
   – Здравствуйте, Данбар.
   Покрасневшие от слез глаза с негодованием взглянули на него.
   – Как вы осмеливаетесь появляться в этом доме? – спросила она дрожащим голосом. – Как вы осмеливаетесь так поступать с памятью Трэвиса?
   – Если вы имеете в виду то, что я взял на себя защиту Дайаны Уэллс...
   – Разве вы не видите, какую боль причинили семье убитого, встав на защиту этой женщины?
   – Дайана Уэллс не убивала Трэвиса, Данбар. Но даже если бы убила, она имеет право на защиту.
   – Пусть ее защищает кто-нибудь другой.
   – Вы знаете, что я не могу этого допустить.
   – Почему? Потому что спите с ней?
   Кейн пропустил мимо ушей колкое замечание, которое прозвучало так, словно его произнес Трэвис.
   – Потому что я лучше, чем кто-либо другой, могу выполнить эту работу.
   – Почему вы так считаете?
   – Я знал Трэвиса, знал склад его ума, знал, каким человеком он был.
   – Каким человеком он был... – повторила Данбар. – Что вы имеете в виду?
   – У него были враги. Один из них однажды позволил своей ненависти зайти слишком далеко.
   – Да. – Глаза Данбар вновь гневно вспыхнули. – И она уже была за решеткой, пока вы не внесли за нее залог.
   – Или... настоящий убийца все еще разгуливает на свободе. – Данбар не ответила, и Кейн добавил: – Разве вам не хотелось бы, чтобы этого человека схватили и чтобы он предстал перед судом?
   Мисс Дьюитт хотела уйти, но Сандерс остановил ее. Правда, он намеревался допросить ее лишь на следующей неделе, но если подвернулась такая возможность, он ею воспользуется.
   – Трэвис рассказывал вам о людях, с которыми встречался? О том, чем занимался?
   Она удивленно приподняла тонкую аристократическую бровь.
   – Уж не рассчитываете ли вы, что я буду помогать вам снять обвинение с убийцы Трэвиса? – Не дав ему ответить, Данбар покачала головой. – Забудьте об этом, Кейн. Что касается меня, то я считаю, что убийца найден. И чем скорее ее осудят и бросят в тюрьму, тем в большей безопасности я буду себя чувствовать.
   Не добавив больше ни слова, она повернулась и отошла.
   Кейн смотрел ей вслед, мысленно проклиная себя. Надо было подождать, пока немного утихнет острота утраты, а потом уж соваться со своими вопросами. Но он не мог позволить себе такой роскоши – приходилось спешить. Предварительное слушание должно было состояться через несколько дней, а он был так же далек от разгадки этой тайны, как и в день убийства Трэвиса.
   – Приветствую вас!
   Кейн обернулся. Перед ним стоял сержант Косак, который пришел на похороны, чтобы понаблюдать за происходящим. Одетый в черный костюм, он почти ничем не выделялся из толпы присутствующих, если бы не его цепкий взгляд, замечавший все вокруг?
   – Что новенького, сержант?
   Полицейский достал из кармана коробку с пилюлями и положил одну в рот.
   – Язва что-то разгулялась, кошка куда-то пропала, и вообще похороны всегда вызывают у меня нервную дрожь. А в остальном все в порядке. – Он бросил на Кейна ироничный взгляд. – Но вы не это хотели узнать, не так ли?
   Кейн рассмеялся. Ему всегда нравился Косак. Раза два им приходилось работать вместе, и он знал упорство и дотошность сержанта в расследовании. Его присутствие на похоронах было тому подтверждением.
   – Что касается разгулявшейся язвы, я вам сочувствую. Надеюсь также, что ваша кошка найдется. Но вы правы, я полагал, что услышу от вас кое-что другое. Например, нет ли у вас на примете другого подозреваемого?
   Косак проводил взглядом Франческу, сопровождавшую до двери какую-то пожилую чету.
   – Пока у меня нет ничего определенного, но в порядке утешения могу сказать, что вы можете приступать к обыску в апартаментах Трэвиса Линдфорда. Мы закончили там свою работу. – Кейн не успел поблагодарить Косака, как он добавил: – Только если обнаружите что-нибудь, чего мы не заметили, дайте мне знать, договорились?
   – Можете на меня положиться!
   Кейн хотел было рассказать о встрече ветеранов в отеле и о человеке, на которого наткнулась Дайана, когда шла к Трэвису, но передумал. Франческа поговорила с офицером, отвечавшим за организацию этой встречи, и попросила у него на время фотографии, которые были выставлены на стенде в вестибюле. В большинстве своем это были любительские снимки людей в солдатской полевой форме, лица которых были прикрыты либо головными уборами, либо солнцезащитными очками. Но пока он не покажет их Дайане, лучше не распространяться о подробностях собственного расследования.
   Десять минут спустя Кейн уже сидел в своей машине, направляясь на восток, в сторону отеля «Линдфорд».
   За исключением ковра, который был отправлен в чистку, и подставки для книг, изъятой как вещественное доказательство, здесь все было как всегда – роскошь и холод. Даже когда был жив Трэвис, квартира походила скорее на музей, чем на жилое помещение.
   Сосредоточившись на предстоящей работе, Кейн начал поиски со спальни: проверил гардероб Трэвиса, книжные полки, занимавшие всю стену, антикварный письменный стол, украшенный золоченой бронзой, который стоял возле окна. Он не нашел ничего. Даже в ящиках двух прикроватных тумбочек не было ничего, кроме карточки для тотализатора на скачках, нескольких фишек, оставшихся после недавней увеселительной поездки в Лас-Вегас, последнего триллера Роберта Ладлума в мягком переплете да полудюжины презервативов.
   Возвратившись в гостиную, Кейн внимательно осмотрел комнату. Самыми примечательными здесь были два предмета: антикварный шкафчик, наполненный драгоценными статуэтками из яшмы и письменный стол, такой же, как в спальне.
   Единственный ящик письменного стола был заперт. После нескольких попыток Кейн отыскал подходящий ключ в связке, которую дала ему Маргарет, и отпер его. Там находились маленькая записная книжка в черном переплете с именами и номерами телефонов более чем десятка женщин. Кейн сунул ее в свой карман.
   В глубине ящика лежали чековая книжка, несколько отрывных депозитных бланков, банковские уведомления и письмо от брокера Трэвиса, датированное 29 ноября и подписанное Эрлом Дж. Моррисом.