Страница:
Элендра вздохнула, и глаза ее затуманились воспоминаниями.
— Это очень трудное положение, Рапсодия. Однажды я оказалась в таком. Я тогда только стала Илиаченва'ар, и мне встретился мужчина, который, казалось, хотел помочь. А времена были очень сложные, даже страшнее нынешних, за мной охотились. И вдруг он появился на моем пути, словно из ниоткуда, и предложил помощь. Я не знала, что мне делать. Ф'доры умелые лжецы, к тому же тогда их было значительно больше и у них на службе состояло огромное количество всяких выродков. Мне предстояло сделать очень трудный выбор. Ошибка означала не только мою смерть, но, главное — Звездный Горн попал бы в руки врага. Такого удара наша сторона не перенесла бы. Наконец я решила довериться своему сердцу. Знаешь, на самом деле это единственное, что нам остается.
— Плохо, — мрачно проговорила Рапсодия. — Мое сердце не слишком надежный советчик.
— Мы все совершаем ошибки, — улыбнувшись, проговорила Элендра. — Мне кажется, тебе следует дать своему сердцу еще один шанс. Я уже достаточно хорошо тебя знаю, чтобы не сомневаться: ты примешь правильное решение.
— Тебе не следует ставить свою жизнь в зависимость от моего решения.
Элендра протянула руку и погладила юную Певицу по щеке.
— Я уже поставила свою жизнь на тебя — до определенной степени. И абсолютно уверена в собственной правоте.
Рапсодия тихонько хмыкнула и опустила глаза.
— Чем закончилась история с тем мужчиной?
— Я вышла за него замуж, — широко улыбаясь, ответила Элендра. — Его звали Пендарис, и за то короткое время, что подарила нам судьба, мы были так счастливы, словно прожили вместе целый век.
— А что случилось? — мягко поинтересовалась Рапсодия.
— Он погиб во время Сереннской войны, не дожил до того момента, когда намерьены покинули Серендаир, — грустно ответила Элендра. — Почти сразу после того, как мы поженились, нас захватили ф'доры и их приспешники. Пендариса замучили до смерти.
— Мне очень жаль, Элендра, — погладив наставницу по руке, прошептала Рапсодия.
— Это была страшная война, Рапсодия. Тебе повезло, что ты ее не видела. Ну а я встретила человека, которого полюбила, и узнала, что такое счастье. Знаешь, если бы я ему не доверилась, возможно, мне удалось бы избежать плена, но тогда моя жизнь лишилась бы самых светлых своих моментов. Когда нужно сделать выбор, следует помнить, какую цену тебе придется заплатить.
Шрайк задержался и злился. Во-первых, он терпеть не мог опаздывать, а во-вторых, он знал, что его господин будет недоволен, учитывая же, кто он такой, было понятно, почему Шрайк изо всех сил пришпоривал свою лошадь.
Подъехав к месту встречи, он, как и предполагал, увидел, что его уже ждут. Посередине дороги замер конь его господина, самое красивое животное, которого Шрайку когда-либо доводилось видеть, а у него на спине, сердито хмурясь, сидел всадник. Шрайк вздохнул. День начался с проливного дождя и грозы, а теперь его ждало еще более серьезное испытание.
— Проклятье, где ты был? Уже почти стемнело.
— Прошу прощения, милорд, — едва слышно пролепетал Шрайк, стараясь успокоить своего повелителя. — Я хотел убедиться в том, что за мной никто не следит.
— Ну, как прошла встреча? — Роскошный конь пританцовывал под Анборном.
Лошадь Шрайка, нервно переступая ногами, приблизилась к нему.
— Все как вы и предполагали. Вождь фирболгов тот самый урод, которого вы видели в прошлом году, его генерал тоже с ним. Однако блондинка, как мне кажется, не соответствует вашему описанию.
— В каком смысле?
Шрайк смутился. Как правило, он не боялся гнева своего господина, и обычно они разговаривали свободно и легко. Но тема захвата Канрифа явно вывела Анборна из себя, и он был раздражен. В его лазурного цвета глазах полыхал гнев, голос звучал резко и сердито. Шрайк догадывался почему.
— Ну, той девушке еще нет и двадцати, у нее непримечательная внешность и нездоровая кожа. Короче говоря, она самая обычная простушка. Учитывая ваш опыт и пристрастия, я сомневаюсь, что она показалась бы вам привлекательной. Кроме того, она безобразно себя вела.
— Значит, это другая девушка. — Анборн натянул поводья. — Та женщина, которую я видел, выглядела иначе. — Серебряные кольца, вплетенные в его черную кольчугу, засверкали.
— Получается, что другая, — не стал спорить Шрайк.
— А что Канриф?
— Цел, что меня несказанно удивило. Никто не занимается его восстановлением, но и это меня не удивило нисколько. Интересный факт: болги производят товары поразительно высокого качества и даже сумели получить первое вино со своих виноградников.
Господин кивнул:
— А как насчет армии?
— Значительная и хорошо подготовленная. Заслуга великана болга. Он немногословен, но его уважают и слушаются беспрекословно.
— Они нашли хранилище и библиотеку?
— Разумеется.
Анборн нахмурился:
— Проклятье. Ладно, Шрайк, мне надоел дождь. Здесь неподалеку есть таверна, где подают приличную еду и служат достаточно разумные девки. Нам нужно обсудить наши планы.
Шрайк кивнул и пришпорил коня, пытаясь догнать Анборна, скрывшегося в надвигающихся сумерках.
24
25
— Это очень трудное положение, Рапсодия. Однажды я оказалась в таком. Я тогда только стала Илиаченва'ар, и мне встретился мужчина, который, казалось, хотел помочь. А времена были очень сложные, даже страшнее нынешних, за мной охотились. И вдруг он появился на моем пути, словно из ниоткуда, и предложил помощь. Я не знала, что мне делать. Ф'доры умелые лжецы, к тому же тогда их было значительно больше и у них на службе состояло огромное количество всяких выродков. Мне предстояло сделать очень трудный выбор. Ошибка означала не только мою смерть, но, главное — Звездный Горн попал бы в руки врага. Такого удара наша сторона не перенесла бы. Наконец я решила довериться своему сердцу. Знаешь, на самом деле это единственное, что нам остается.
— Плохо, — мрачно проговорила Рапсодия. — Мое сердце не слишком надежный советчик.
— Мы все совершаем ошибки, — улыбнувшись, проговорила Элендра. — Мне кажется, тебе следует дать своему сердцу еще один шанс. Я уже достаточно хорошо тебя знаю, чтобы не сомневаться: ты примешь правильное решение.
— Тебе не следует ставить свою жизнь в зависимость от моего решения.
Элендра протянула руку и погладила юную Певицу по щеке.
— Я уже поставила свою жизнь на тебя — до определенной степени. И абсолютно уверена в собственной правоте.
Рапсодия тихонько хмыкнула и опустила глаза.
— Чем закончилась история с тем мужчиной?
— Я вышла за него замуж, — широко улыбаясь, ответила Элендра. — Его звали Пендарис, и за то короткое время, что подарила нам судьба, мы были так счастливы, словно прожили вместе целый век.
— А что случилось? — мягко поинтересовалась Рапсодия.
— Он погиб во время Сереннской войны, не дожил до того момента, когда намерьены покинули Серендаир, — грустно ответила Элендра. — Почти сразу после того, как мы поженились, нас захватили ф'доры и их приспешники. Пендариса замучили до смерти.
— Мне очень жаль, Элендра, — погладив наставницу по руке, прошептала Рапсодия.
— Это была страшная война, Рапсодия. Тебе повезло, что ты ее не видела. Ну а я встретила человека, которого полюбила, и узнала, что такое счастье. Знаешь, если бы я ему не доверилась, возможно, мне удалось бы избежать плена, но тогда моя жизнь лишилась бы самых светлых своих моментов. Когда нужно сделать выбор, следует помнить, какую цену тебе придется заплатить.
Шрайк задержался и злился. Во-первых, он терпеть не мог опаздывать, а во-вторых, он знал, что его господин будет недоволен, учитывая же, кто он такой, было понятно, почему Шрайк изо всех сил пришпоривал свою лошадь.
Подъехав к месту встречи, он, как и предполагал, увидел, что его уже ждут. Посередине дороги замер конь его господина, самое красивое животное, которого Шрайку когда-либо доводилось видеть, а у него на спине, сердито хмурясь, сидел всадник. Шрайк вздохнул. День начался с проливного дождя и грозы, а теперь его ждало еще более серьезное испытание.
— Проклятье, где ты был? Уже почти стемнело.
— Прошу прощения, милорд, — едва слышно пролепетал Шрайк, стараясь успокоить своего повелителя. — Я хотел убедиться в том, что за мной никто не следит.
— Ну, как прошла встреча? — Роскошный конь пританцовывал под Анборном.
Лошадь Шрайка, нервно переступая ногами, приблизилась к нему.
— Все как вы и предполагали. Вождь фирболгов тот самый урод, которого вы видели в прошлом году, его генерал тоже с ним. Однако блондинка, как мне кажется, не соответствует вашему описанию.
— В каком смысле?
Шрайк смутился. Как правило, он не боялся гнева своего господина, и обычно они разговаривали свободно и легко. Но тема захвата Канрифа явно вывела Анборна из себя, и он был раздражен. В его лазурного цвета глазах полыхал гнев, голос звучал резко и сердито. Шрайк догадывался почему.
— Ну, той девушке еще нет и двадцати, у нее непримечательная внешность и нездоровая кожа. Короче говоря, она самая обычная простушка. Учитывая ваш опыт и пристрастия, я сомневаюсь, что она показалась бы вам привлекательной. Кроме того, она безобразно себя вела.
— Значит, это другая девушка. — Анборн натянул поводья. — Та женщина, которую я видел, выглядела иначе. — Серебряные кольца, вплетенные в его черную кольчугу, засверкали.
— Получается, что другая, — не стал спорить Шрайк.
— А что Канриф?
— Цел, что меня несказанно удивило. Никто не занимается его восстановлением, но и это меня не удивило нисколько. Интересный факт: болги производят товары поразительно высокого качества и даже сумели получить первое вино со своих виноградников.
Господин кивнул:
— А как насчет армии?
— Значительная и хорошо подготовленная. Заслуга великана болга. Он немногословен, но его уважают и слушаются беспрекословно.
— Они нашли хранилище и библиотеку?
— Разумеется.
Анборн нахмурился:
— Проклятье. Ладно, Шрайк, мне надоел дождь. Здесь неподалеку есть таверна, где подают приличную еду и служат достаточно разумные девки. Нам нужно обсудить наши планы.
Шрайк кивнул и пришпорил коня, пытаясь догнать Анборна, скрывшегося в надвигающихся сумерках.
24
Элендра улыбнулась про себя, когда ее ученица нанесла Уристу сильный удар в живот, а затем, грациозно развернувшись, отразила выпад Синтианты, метившей ей в спину. Она с удовольствием наблюдала за тем, как Рапсодия снова повернулась лицом к своему первому противнику и прикончила бы его смертельным ударом, если бы не отвела руку в последний момент. «Победа!» — выкрикнули они одновременно и рассмеялись. Однако как следует порадоваться Рапсодия не успела — ее атаковала Синтианта, которая славилась тем, что всегда держала меч двумя руками. Но самое главное — у Рапсодии были завязаны глаза, и при этом она совсем неплохо справлялась со своей задачей.
Даже слишком хорошо, решила Элендра. Она неслышно подошла к сражающимся и подняла с земли дубину с железным наконечником. Дождавшись, когда Урист и Синтианта отвлекут Рапсодию на себя, она подобралась к ней сбоку и собралась ударить ее дубиной под колени, чтобы заставить потерять равновесие.
За вихрем молниеносных движений, последовавших за ее попыткой, практически невозможно было уследить. Рапсодия быстро развернулась и толкнула Уриста на землю, затем перепрыгнула через дубину и отскочила в сторону с такой скоростью, что Синтианта ничего не успела предпринять и налетела на Уриста. После этого Рапсодия Звездным Горном выбила из рук Элендры дубину, которая со свистом унеслась к деревьям.
Элендра расхохоталась и обняла свою ученицу, а потом сняла с ее глаз повязку.
— На сегодня хватит. Пошли отпразднуем твой успех. Прими мои поздравления, Рапсодия, теперь ты танцуешь почти так же великолепно, как поешь.
Этой ночью Рапсодия решила доверить Элендре одну из самых главных своих тайн. Она знала, что Элендра иногда совсем не ложится, поскольку, будучи чистокровной представительницей лиринов, не особенно нуждается в сне и чувствует себя свежей и полной сил после медитации, во время которой настраивается на вибрации леса, дарящего ей свежие силы и душевный покой. Рапсодия тихонько постучала в дверь к своей наставнице.
— Заходи, дорогая.
Рапсодия открыла дверь. Элендра сидела на кровати и расплетала длинную косу. На глаза Рапсодии навернулись слезы — она вспомнила мать, которая точно так же каждый вечер расплетала свои волосы, а потом, сидя перед очагом, расчесывала золотистые кудри Рапсодии. Элендра так сильно напоминала ей мать, что она чувствовала, как ее сердце всякий раз сжимается от боли. Элендра сразу поняла, что произошло, и похлопала по постели рядом с собой.
— Садись, — сказала она и, когда Рапсодия устроилась возле нее, принялась расчесывать ее волосы.
У Рапсодии потеплело на душе.
— Элендра расскажи мне про Троих и предсказаниях, которые их касаются.
— Это всего лишь пустая болтовня, — ответила ее наставница. — Мэнвин пыталась заступиться за свою сестру, не дать членам намерьенского Совета изгнать Энвин. У нее ничего не получилось. Совет прогнал Энвин, несмотря на обещание Мэнвин, что придут Трое и исправят зло, которое сотворила ее сестра. Прошло четыреста лет, пора расстаться с глупыми фантазиями и начать строить собственные планы.
— А ты помнишь, что говорилось в пророчестве? — спросила Рапсодия. — Только точно.
— Конечно. Я помогала его записывать. А почему ты спрашиваешь?
— Ну, ты же меня знаешь, я собираю легенды и сказания, — ушла от прямого ответа Рапсодия.
Элендра посмотрела на нее очень серьезно, а затем за говорила на языке намерьенов:
Трое придут, опоздав, и уйдут слишком скоро,
Они — как стадии жизни людской:
Дитя Крови, Дитя Земли, Дитя Неба.
Всяк на Крови замешен и рождается в ней;
Всяк по Земле ходит, ведь она — его дом;
Но вечно тянется к Небу и под ним пристанище себе обретает.
К Небу подъемлет нас смерть,
Частью звезд мы становимся. Кровь дарит начало,
Земля — пищу, Небо — мечты при жизни и вечность в смерти.
Так пусть будут Трое, один для другого.
Рапсодия кивнула:
— И никаких объяснений?
— Никаких, — покачала головой Элендра. — Многие мудрецы пытались разгадать тайну слов Мэнвин и в конце концов решили, что это аллегория, означающая, что любой может убить ф'дора, поскольку Мэнвин говорила о разных этапах жизни человека. Я не очень в это поверила, а потом решила, что данная информация для нас совершенно бес полезна. А почему ты спросила? Видела сон?
— Нет, — сказала Рапсодия. — А больше никаких идей не было?
— Ну, по правде говоря, Анборн, сын Гвиллиама, спросил Мэнвин на совете, как Трое исправят зло, причиненное ее сестрой.
— Ты помнишь, что она ответила?
Элендра кивнула и на мгновение задумалась.
«Каждая жизнь начинается с того, что объединяется Кровь, но она еще и проливается; ранить слишком легко, залечить трудно. Земля для всех, но она тоже разделена, поколение за поколением. Только Небо обнимает все, и Небо нельзя разделить; оно поможет наступлению мира и единства. Если ты хочешь залечить рану, генерал, береги Небо, чтобы оно не упало».
Рапсодия рассмеялась:
— Очень полезная информация.
Элендра положила щетку для волос на столик, стоящий у кровати.
— Теперь ты понимаешь, почему я не приняла всерьез болтовню полоумной женщины?
— Да, но, возможно, тебе следовало прислушаться к ее словам.
Элендра сурово посмотрела на нее и требовательно заявила:
— Говори, что ты имеешь в виду, Рапсодия.
— Тебе известно, что я не приплывала сюда вместе с вами, — серьезно посмотрев на нее, сказала Рапсодия. — Однако ты знаешь, что я являюсь представительницей Первого поколения намерьенов. Ты думала, что я, вместо того чтобы сесть на намерьенский корабль, отправилась в соседнюю с Серендаиром страну, последовав примеру многих других лиринов. Это не так. Я оказалась здесь совсем недавно. Ты уже слышала про Грунтора, моего друга болга, научившего меня владеть мечом. Наверное, мне следует сказать, что он тоже намерьен. У нас есть еще один друг. Он пришел с нами, и он дракианин.
Элендра схватила ее за руку:
— Ты одна из Трех?
— Я так думаю, — пожав плечами, ответила Рапсодия. — Грунтор связан с землей, Акмед слышит зов крови. А поскольку я из лирингласов, меня можно назвать «Дитя Неба».
— Трое ушли слишком рано, а явились последними, — прошептала Элендра. — Только Небо обнимает все, и небо нельзя разделить; оно поможет наступлению мира и единства. — Она взглянула на Рапсодию, глаза у нее сияли. — Это ты, Рапсодия, я всем сердцем верю в то, что ты способна сразиться со злом, — настоящая Илиаченва'ар. Меч подтвердил предсказание Мэнвин. — Она так разволновалась, что у нее начали дрожать руки.
— Подожди, Элендра, не стоит радоваться раньше времени, — проговорила Рапсодия. — Я ничего не знаю про Троих, и если их появление предсказано, в пророчестве ни чего не говорится обо мне. Я только хотела тебе рассказать, что пришла не одна.
— И ты больше никогда не будешь одна, Рапсодия. Я останусь рядом с тобой и сделаю все необходимое для того, чтобы подготовить тебя к битве с врагом и к твоей судьбе.
Даже слишком хорошо, решила Элендра. Она неслышно подошла к сражающимся и подняла с земли дубину с железным наконечником. Дождавшись, когда Урист и Синтианта отвлекут Рапсодию на себя, она подобралась к ней сбоку и собралась ударить ее дубиной под колени, чтобы заставить потерять равновесие.
За вихрем молниеносных движений, последовавших за ее попыткой, практически невозможно было уследить. Рапсодия быстро развернулась и толкнула Уриста на землю, затем перепрыгнула через дубину и отскочила в сторону с такой скоростью, что Синтианта ничего не успела предпринять и налетела на Уриста. После этого Рапсодия Звездным Горном выбила из рук Элендры дубину, которая со свистом унеслась к деревьям.
Элендра расхохоталась и обняла свою ученицу, а потом сняла с ее глаз повязку.
— На сегодня хватит. Пошли отпразднуем твой успех. Прими мои поздравления, Рапсодия, теперь ты танцуешь почти так же великолепно, как поешь.
Этой ночью Рапсодия решила доверить Элендре одну из самых главных своих тайн. Она знала, что Элендра иногда совсем не ложится, поскольку, будучи чистокровной представительницей лиринов, не особенно нуждается в сне и чувствует себя свежей и полной сил после медитации, во время которой настраивается на вибрации леса, дарящего ей свежие силы и душевный покой. Рапсодия тихонько постучала в дверь к своей наставнице.
— Заходи, дорогая.
Рапсодия открыла дверь. Элендра сидела на кровати и расплетала длинную косу. На глаза Рапсодии навернулись слезы — она вспомнила мать, которая точно так же каждый вечер расплетала свои волосы, а потом, сидя перед очагом, расчесывала золотистые кудри Рапсодии. Элендра так сильно напоминала ей мать, что она чувствовала, как ее сердце всякий раз сжимается от боли. Элендра сразу поняла, что произошло, и похлопала по постели рядом с собой.
— Садись, — сказала она и, когда Рапсодия устроилась возле нее, принялась расчесывать ее волосы.
У Рапсодии потеплело на душе.
— Элендра расскажи мне про Троих и предсказаниях, которые их касаются.
— Это всего лишь пустая болтовня, — ответила ее наставница. — Мэнвин пыталась заступиться за свою сестру, не дать членам намерьенского Совета изгнать Энвин. У нее ничего не получилось. Совет прогнал Энвин, несмотря на обещание Мэнвин, что придут Трое и исправят зло, которое сотворила ее сестра. Прошло четыреста лет, пора расстаться с глупыми фантазиями и начать строить собственные планы.
— А ты помнишь, что говорилось в пророчестве? — спросила Рапсодия. — Только точно.
— Конечно. Я помогала его записывать. А почему ты спрашиваешь?
— Ну, ты же меня знаешь, я собираю легенды и сказания, — ушла от прямого ответа Рапсодия.
Элендра посмотрела на нее очень серьезно, а затем за говорила на языке намерьенов:
Трое придут, опоздав, и уйдут слишком скоро,
Они — как стадии жизни людской:
Дитя Крови, Дитя Земли, Дитя Неба.
Всяк на Крови замешен и рождается в ней;
Всяк по Земле ходит, ведь она — его дом;
Но вечно тянется к Небу и под ним пристанище себе обретает.
К Небу подъемлет нас смерть,
Частью звезд мы становимся. Кровь дарит начало,
Земля — пищу, Небо — мечты при жизни и вечность в смерти.
Так пусть будут Трое, один для другого.
Рапсодия кивнула:
— И никаких объяснений?
— Никаких, — покачала головой Элендра. — Многие мудрецы пытались разгадать тайну слов Мэнвин и в конце концов решили, что это аллегория, означающая, что любой может убить ф'дора, поскольку Мэнвин говорила о разных этапах жизни человека. Я не очень в это поверила, а потом решила, что данная информация для нас совершенно бес полезна. А почему ты спросила? Видела сон?
— Нет, — сказала Рапсодия. — А больше никаких идей не было?
— Ну, по правде говоря, Анборн, сын Гвиллиама, спросил Мэнвин на совете, как Трое исправят зло, причиненное ее сестрой.
— Ты помнишь, что она ответила?
Элендра кивнула и на мгновение задумалась.
«Каждая жизнь начинается с того, что объединяется Кровь, но она еще и проливается; ранить слишком легко, залечить трудно. Земля для всех, но она тоже разделена, поколение за поколением. Только Небо обнимает все, и Небо нельзя разделить; оно поможет наступлению мира и единства. Если ты хочешь залечить рану, генерал, береги Небо, чтобы оно не упало».
Рапсодия рассмеялась:
— Очень полезная информация.
Элендра положила щетку для волос на столик, стоящий у кровати.
— Теперь ты понимаешь, почему я не приняла всерьез болтовню полоумной женщины?
— Да, но, возможно, тебе следовало прислушаться к ее словам.
Элендра сурово посмотрела на нее и требовательно заявила:
— Говори, что ты имеешь в виду, Рапсодия.
— Тебе известно, что я не приплывала сюда вместе с вами, — серьезно посмотрев на нее, сказала Рапсодия. — Однако ты знаешь, что я являюсь представительницей Первого поколения намерьенов. Ты думала, что я, вместо того чтобы сесть на намерьенский корабль, отправилась в соседнюю с Серендаиром страну, последовав примеру многих других лиринов. Это не так. Я оказалась здесь совсем недавно. Ты уже слышала про Грунтора, моего друга болга, научившего меня владеть мечом. Наверное, мне следует сказать, что он тоже намерьен. У нас есть еще один друг. Он пришел с нами, и он дракианин.
Элендра схватила ее за руку:
— Ты одна из Трех?
— Я так думаю, — пожав плечами, ответила Рапсодия. — Грунтор связан с землей, Акмед слышит зов крови. А поскольку я из лирингласов, меня можно назвать «Дитя Неба».
— Трое ушли слишком рано, а явились последними, — прошептала Элендра. — Только Небо обнимает все, и небо нельзя разделить; оно поможет наступлению мира и единства. — Она взглянула на Рапсодию, глаза у нее сияли. — Это ты, Рапсодия, я всем сердцем верю в то, что ты способна сразиться со злом, — настоящая Илиаченва'ар. Меч подтвердил предсказание Мэнвин. — Она так разволновалась, что у нее начали дрожать руки.
— Подожди, Элендра, не стоит радоваться раньше времени, — проговорила Рапсодия. — Я ничего не знаю про Троих, и если их появление предсказано, в пророчестве ни чего не говорится обо мне. Я только хотела тебе рассказать, что пришла не одна.
— И ты больше никогда не будешь одна, Рапсодия. Я останусь рядом с тобой и сделаю все необходимое для того, чтобы подготовить тебя к битве с врагом и к твоей судьбе.
25
Рапсодия проснулась рано, в голове у нее все еще звучала мелодия из сна. Она умылась, но мелодия не уходила, занимая все ее мысли.
Она постояла у двери Элеоноры и послушала, не разбудила ли ее, но в доме было тихо. Рапсодия сердито посмотрела на лютню, стоящую в углу, затем, тяжело вздохнув, сдалась, зная, что стоит ей начать сочинять песню — и придется доводить дело до конца, иначе музыка не даст ей покоя.
Она заварила себе чашку чая и уселась за стол. Она пила маленькими глотками обжигающую жидкость, вспоминала оскорбительные комментарии Эши по поводу этого напитка и пыталась понять, в чем тут дело. Лично она считала, что чай очень даже вкусный.
Устроившись в кресле у очага, она настроила лютню и начала играть. Сначала песня звучала холодно, словно не хотела иметь с ней никаких дел, но через несколько мгновений мелодия начала обретать очертания. Рапсодия старалась играть очень тихо, чтобы не разбудить Элендру, и вскоре комнату наполнил гул созидательной энергии, который прибавил в ней света и тепла.
Огонь пел в очаге, подчиняясь звучавшей мелодии, и Рапсодия унеслась на крыльях музыки, она даже не заметила, как открылась дверь.
— Ты готова? — спросила Элендра, входя в комнату.
Она была в кожаных доспехах — как и всегда — по трепанных и старых и держала в руках плащ с высоким воротником.
Рапсодия подняла голову и посмотрела в зарешеченное окно. До рассвета оставалось около часа.
— На улице еще темно, Элендра, — ответила она, не переставая перебирать пальцами струны.
— Да, но ты уже проснулась, по крайней мере у меня сложилось такое впечатление.
— Я почти закончила сонет, — немного смущенно про говорила Рапсодия и снова опустила глаза к инструменту. — К восходу солнца он будет готов. И тогда я в твоем распоряжении.
— Интересно, — пробормотала Элендра. — Мне казалось, что ты всегда в моем распоряжении.
Ее слова удивили Рапсодию, и она подняла голову. Элендра внимательно ее изучала, а встретившись глазами, улыбнулась. Рапсодия улыбнулась в ответ, но ее не оставляло ощущение, будто она пропустила что-то важное.
— Сегодня мне удастся лучше сконцентрироваться, — сказала она и снова занялась струнами. — Как только песня перестанет звучать у меня в голове, я смогу сосредоточиться на твоих уроках.
— Правда? — ласково спросила Элендра.
— Да, — заверила она и принялась настраивать струну, которая, как ей казалось, звучала неправильно. — Лютня не давала мне спать всю ночь. Вот почему мне пришлось так рано подняться. Она требует, чтобы я закончила песню. Не думаю, что она меня отпустит, пока я не завершу работу.
— Какой неприятный инструмент. Ну, если дело только в этом…
Элендра выхватила лютню из рук Рапсодии, а когда та собралась возмутиться, швырнула ее в очаг, где она разлетелась в щепки и под протестующие стоны лопающихся струн вспыхнула. Рапсодия в ужасе смотрела, как пламя пожирало лютню.
— Ну, вот, — весело заявила Элендра. — Теперь, когда проблема решена, ты готова приступить к занятиям?
Рапсодии потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
— Не могу поверить, что ты это сделала.
— Я жду.
— Что, ради всех святых, с тобой случилось? — выкрикнула Рапсодия и показала на очаг. — Это бесценный инструмент! Его подарила мне Элинсинос, он бесценен. А теперь…
— В комнате станет теплее.
— Тебе весело?
— Нет, Рапсодия, нисколько. — В голосе Элендры звучала холодная решимость. — Мне совсем не весело. Ты думаешь, мы тут в игрушки играем? Ты давно должна была понять, что все очень серьезно. Ты Илиаченва'ар. И одна из Троих, и тебе предстоит серьезная работа.
— Но это нисколько тебя не оправдывает! У меня есть и другие обязательства, Элендра. Я Дающая Имя. И мне необходимо работать, иначе я потеряю свое умение. — Рапсодия с трудом сглотнула, стараясь сдержать бушующий в груди гнев.
Элендра принялась расхаживать по комнате, не в силах побороть волнение.
— Возможно. Да, твой дар редкость, однако в нашем мире есть и другие Дающие Имя. Но Илиаченва'ар одна. Перед тобой стоит чрезвычайно важная задача. Все остальное не имеет значения.
— Что ты сказала? — Рапсодия сжала пальцы в кулаки. — Ты будешь приказывать, кем мне быть? Что-то я не помню, чтобы мы об этом договаривались.
— Мы не договаривались. Ты призвана на поле боя, — сказала воительница резко. — Вставай.
— Элендра, что с тобой происходит?
Тазик для мытья рук и кувшин разлетелись вдребезги, когда Элендра отшвырнула рукомойник к стене.
— Мне не под силу убить проклятого демона — вот что со мной происходит! — прорычала Элендра. — Если бы я могла, его пепел давно разметал бы ветер. Но я потерпела поражение. Я совершала ошибки и дорого за них заплатила. Ты не можешь остаться в стороне, Рапсодия. Твоя судьба предсказана, и ты можешь сколько угодно пожимать плечами, но ты прикончишь ф'дора или умрешь, сражаясь с ним. У тебя нет выбора. Я должна сделать все от меня зависящее, чтобы дать тебе шанс добиться успеха, а ты попусту тратишь мое время.
Рапсодия закрыла рот, сообразив, что пока Элендра произносила свою тираду, стояла, тупо на нее уставившись. Она попыталась найти слова, которые успокоили бы ее наставницу, но почти сразу поняла, что не знает таких слов. В глазах Элендры пылала не просто ярость, в них было что-то еще, чего Рапсодия не понимала. Она вспомнила, как ее предупреждали о приступах ярости воительницы и о ее репутации сурового учителя. Все, что она могла сделать, это держаться от нее подальше.
— Послушай меня, Рапсодия. Я отправила восемьдесят четыре идеально подготовленных воина на поиски чудовища, ни один из них, понимаешь, ни один не вернулся! Ты обладаешь огромным талантом и могучим потенциалом, каких не было ни у кого, ты способна победить ф'дора, но тебе не хватает дисциплины и силы воли. Сердцем ты хочешь спасти мир, но твое тело лениво. Ты не понимаешь всей силы зла, ждущего своего часа, чтобы тебя уничтожить.
Если тебе плевать на собственное благополучие, подумай о тех, кого ты любишь. Подумай о друзьях, сестре и детях, заботу о которых ты взяла на себя. Ты понимаешь, что их ждет, если ты потерпишь поражение? Нет, поскольку иначе мечтала бы только об одном — найти его и пронзить мечом. Тысячу раз! Знать, что он умер, и испытать радость мести за страдания, причиненные им людям за столетия его существования.
Рапсодия отвернулась, она не могла смотреть на пылающую гневом Элендру. Ее охватило поразительное спокойствие, ощущение мира, несущее в себе опасность. Наконец-то она поняла, какая невероятная задача перед ней стоит, и ее охватила паника.
— Ты знаешь, что сделал ф'дор с твоей семьей и друзьями? Тебе известно, что случилось с Истоном, Рапсодия?
— Нет, — прошептала Певица.
Глаза Элендры прояснились, словно ее отрезвил голос ученицы.
— Тебе повезло, это было ужасно, — сказала она уже спокойнее. — У тебя есть возможность положить конец страданиям людей — навсегда. Благодаря своему родству со звездами и огнем и помощи дракианина. Ты одна из Троих. Чудовище знает, что ты здесь. Демон давно тебя ждет. Но если ты будешь не готова к схватке, он застигнет тебя врасплох, и то, что он с тобой сделает, заставит тебя мечтать о смерти, которую ты будешь призывать, точно благословение. В таком случае, я могла бы много лет назад собственноручно вручить ему Звездный Горн.
Рапсодия сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться. В гневном голосе Элендры она почувствовала отчаяние, которое ее тронуло. Оно отозвалось в ее душе, и она услышала печальную песнь, наполненную невыразимой болью, точно такой же, какую испытала она сама, когда поняла, что уже никогда не увидит родного Острова. Рапсодия ошиблась: воительница не смогла примириться с Прошлым. Более того, как ни невероятно это могло показаться, Элендра с трудом справлялась с леденящим душу ужасом, не знающим конца.
— Элендра, мы должны понять друг друга, — проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и не дрожал. — Я не хочу с тобой ссориться. Пожалуйста, сядь и давай поговорим. После этого я с радостью пойду с тобой на поле, и ты сможешь гонять меня столько, сколько захочешь, хоть до самого заката. Но ничего из занятий не выйдет, если мы не сможем найти взаимопонимание.
Воительница неохотно опустилась на стул, стоящий около стола. Рапсодия устроилась напротив нее.
— Элендра, я не могу стать точно такой же Илиаченва'ар, какой была ты.
— Не смеши меня, Рапсодия. Я ведь тоже родилась не с мечом в руках. Мне пришлось всему учиться, как и тебе. Для этого требуется упорство и стремление добиться поставленной цели. Нельзя быть воином и не желать при этом сражаться.
— Я именно такой воин, — ответила Рапсодия. — У меня просто нет выбора. Но я хотела сказать тебе совсем другое. Я знаю, что смогу научиться владеть мечом. У меня гораздо более опытная наставница, чем были твои учителя, по правде говоря, лучшая в мире. Но природа наделила нас разными способностями. Ты обладаешь силой, которой нет у меня, и умом, похожим на редкий музыкальный инструмент. — Она посмотрела в очаг, где догорала ее лютня. — Нет, наверное, я выбрала неверное сравнение.
— Я поняла, что ты имела в виду, — невольно улыбнувшись, проговорила Элендра, которая начала понемногу приходить в себя.
— Но я обладаю умениями, которых нет у тебя. Я другая и, попытавшись стать тобой, потерплю поражение. Мне представляется, что в борьбе с таким могущественным врагом необходимо использовать любые доступные нам методы, и все их следует оттачивать. И потому я должна научиться виртуозно владеть мечом, и я научусь благодаря твоей мудрости и мастерству — думаю, сейчас не стоит упоминать пинки под зад, которые тоже неплохо помогают в определенных ситуациях. Однако я считаю, что мы не имеем права недооценивать другое оружие, имеющееся в моем распоряжении. Ты постоянно твердишь, мол, я должна меньше рассчитывать на свою силу во время сражения и «полагаться на скорость, ловкость и не вести себя точно разъяренный болг», верно?
— Ты все это не просто так говоришь?
Рапсодия вздохнула.
— Надеюсь. Существуют разные виды оружия, и каждое из них могущественно по-своему и в свое время. Я хочу, чтобы ты поняла: музыка в моих руках может стать значительно более смертоносным оружием, чем меч. Дело не в том, что я развлекаюсь, услаждая свой слух, это мое умение, Элендра, искусство, в котором я сильнее всего. Только не подумай, будто я недооцениваю значение Звездного Горна и необходимость учиться им владеть.
Элендра разглядывала ее несколько мгновений, а потом опустила глаза и медленно выдохнула:
— Ты права. Мне не следовало вымещать на тебе свою боль. Извини меня за лютню.
Рапсодия уловила в ее голосе какую-то незнакомую интонацию и нахмурилась.
— Элендра, посмотри на меня. — Когда та не пошевелилась, она повторила: — Посмотри на меня, пожалуйста.
Воительница подняла голову и встретилась с Рапсодией глазами, в которых стояли слезы.
— Элендра? Что случилось? Пожалуйста, не надо от меня скрывать, скажи.
— Сегодня, — прошептала она.
— Что произошло сегодня?
Элендра смотрела в огонь.
— Годовщина.
— Годовщина твоей свадьбы? О, Элендра!
— Нет, Рапсодия, — грустно улыбнувшись, ответила воительница. — Годовщина его смерти.
— О боги! — Сердце Рапсодии наполнила печаль. — Извини меня.
Она бросилась к своей наставнице и обняла ее сзади за плечи. Она стояла так довольно долго, до тех пор, пока Элендра не прикоснулась к ее руке. Тогда Рапсодия выпрямилась и подошла к стойке для мечей.
— Ладно, Элендра, — сказала она, прикрепляя меч к поясу. — Я готова.
Ее сон был окутан сумраком, и вдруг Рапсодия увидела крошечную светящуюся точку. Она сияла в противоположном углу комнаты, заливая все вокруг себя призрачным мерцанием, Рапсодия села на постели, не в силах оторвать взгляд от ее разгорающегося огня. В воздухе, зацепившись за тонкую паутинку, висела малюсенькая звездочка.
Глядя на нее, Рапсодия внезапно осознала, что в темноте сияют и другие огни, сотни более тусклых фонариков, озаряющих мир вокруг нее светом. Они напоминали украшения в лавке ювелира, сверкающие драгоценные камни, при колотые к бархату ночи. Затем она опустила голову и с удивлением обнаружила себя не в своей комнате в доме Элендры, а каким-то непостижимым образом перенесенной на кружевное облако, повисшее над окутанной ночью землей.
И вот начался рассвет, проснулось золотое солнце и замерло на востоке над горизонтом. Его лучи пролились на землю, и Рапсодия увидела, что крошечная звездочка — это минарет в Сепульварте; лорд Стивен показывал ей книги с изображением знаменитого Шпиля. Солнечный свет отразился от него, а затем осветил Роланд, раскинувшийся внизу. Драгоценные каменья оказались городами, которые перестали сиять, едва взошло солнце.
Где-то в глубине ее сознания повторялась одна и та же мысль — пора петь хвалебный гимн новому дню, но Рапсодия не могла издать ни звука. Она тряхнула головой и вдруг увидела, как к Сепульварте приближается черная тень. Рапсодия замерла от ужаса, когда тень коснулась Шпиля и в следующее мгновение поглотила базилику, на бросив на нее сумрачное покрывало.
Она постояла у двери Элеоноры и послушала, не разбудила ли ее, но в доме было тихо. Рапсодия сердито посмотрела на лютню, стоящую в углу, затем, тяжело вздохнув, сдалась, зная, что стоит ей начать сочинять песню — и придется доводить дело до конца, иначе музыка не даст ей покоя.
Она заварила себе чашку чая и уселась за стол. Она пила маленькими глотками обжигающую жидкость, вспоминала оскорбительные комментарии Эши по поводу этого напитка и пыталась понять, в чем тут дело. Лично она считала, что чай очень даже вкусный.
Устроившись в кресле у очага, она настроила лютню и начала играть. Сначала песня звучала холодно, словно не хотела иметь с ней никаких дел, но через несколько мгновений мелодия начала обретать очертания. Рапсодия старалась играть очень тихо, чтобы не разбудить Элендру, и вскоре комнату наполнил гул созидательной энергии, который прибавил в ней света и тепла.
Огонь пел в очаге, подчиняясь звучавшей мелодии, и Рапсодия унеслась на крыльях музыки, она даже не заметила, как открылась дверь.
— Ты готова? — спросила Элендра, входя в комнату.
Она была в кожаных доспехах — как и всегда — по трепанных и старых и держала в руках плащ с высоким воротником.
Рапсодия подняла голову и посмотрела в зарешеченное окно. До рассвета оставалось около часа.
— На улице еще темно, Элендра, — ответила она, не переставая перебирать пальцами струны.
— Да, но ты уже проснулась, по крайней мере у меня сложилось такое впечатление.
— Я почти закончила сонет, — немного смущенно про говорила Рапсодия и снова опустила глаза к инструменту. — К восходу солнца он будет готов. И тогда я в твоем распоряжении.
— Интересно, — пробормотала Элендра. — Мне казалось, что ты всегда в моем распоряжении.
Ее слова удивили Рапсодию, и она подняла голову. Элендра внимательно ее изучала, а встретившись глазами, улыбнулась. Рапсодия улыбнулась в ответ, но ее не оставляло ощущение, будто она пропустила что-то важное.
— Сегодня мне удастся лучше сконцентрироваться, — сказала она и снова занялась струнами. — Как только песня перестанет звучать у меня в голове, я смогу сосредоточиться на твоих уроках.
— Правда? — ласково спросила Элендра.
— Да, — заверила она и принялась настраивать струну, которая, как ей казалось, звучала неправильно. — Лютня не давала мне спать всю ночь. Вот почему мне пришлось так рано подняться. Она требует, чтобы я закончила песню. Не думаю, что она меня отпустит, пока я не завершу работу.
— Какой неприятный инструмент. Ну, если дело только в этом…
Элендра выхватила лютню из рук Рапсодии, а когда та собралась возмутиться, швырнула ее в очаг, где она разлетелась в щепки и под протестующие стоны лопающихся струн вспыхнула. Рапсодия в ужасе смотрела, как пламя пожирало лютню.
— Ну, вот, — весело заявила Элендра. — Теперь, когда проблема решена, ты готова приступить к занятиям?
Рапсодии потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
— Не могу поверить, что ты это сделала.
— Я жду.
— Что, ради всех святых, с тобой случилось? — выкрикнула Рапсодия и показала на очаг. — Это бесценный инструмент! Его подарила мне Элинсинос, он бесценен. А теперь…
— В комнате станет теплее.
— Тебе весело?
— Нет, Рапсодия, нисколько. — В голосе Элендры звучала холодная решимость. — Мне совсем не весело. Ты думаешь, мы тут в игрушки играем? Ты давно должна была понять, что все очень серьезно. Ты Илиаченва'ар. И одна из Троих, и тебе предстоит серьезная работа.
— Но это нисколько тебя не оправдывает! У меня есть и другие обязательства, Элендра. Я Дающая Имя. И мне необходимо работать, иначе я потеряю свое умение. — Рапсодия с трудом сглотнула, стараясь сдержать бушующий в груди гнев.
Элендра принялась расхаживать по комнате, не в силах побороть волнение.
— Возможно. Да, твой дар редкость, однако в нашем мире есть и другие Дающие Имя. Но Илиаченва'ар одна. Перед тобой стоит чрезвычайно важная задача. Все остальное не имеет значения.
— Что ты сказала? — Рапсодия сжала пальцы в кулаки. — Ты будешь приказывать, кем мне быть? Что-то я не помню, чтобы мы об этом договаривались.
— Мы не договаривались. Ты призвана на поле боя, — сказала воительница резко. — Вставай.
— Элендра, что с тобой происходит?
Тазик для мытья рук и кувшин разлетелись вдребезги, когда Элендра отшвырнула рукомойник к стене.
— Мне не под силу убить проклятого демона — вот что со мной происходит! — прорычала Элендра. — Если бы я могла, его пепел давно разметал бы ветер. Но я потерпела поражение. Я совершала ошибки и дорого за них заплатила. Ты не можешь остаться в стороне, Рапсодия. Твоя судьба предсказана, и ты можешь сколько угодно пожимать плечами, но ты прикончишь ф'дора или умрешь, сражаясь с ним. У тебя нет выбора. Я должна сделать все от меня зависящее, чтобы дать тебе шанс добиться успеха, а ты попусту тратишь мое время.
Рапсодия закрыла рот, сообразив, что пока Элендра произносила свою тираду, стояла, тупо на нее уставившись. Она попыталась найти слова, которые успокоили бы ее наставницу, но почти сразу поняла, что не знает таких слов. В глазах Элендры пылала не просто ярость, в них было что-то еще, чего Рапсодия не понимала. Она вспомнила, как ее предупреждали о приступах ярости воительницы и о ее репутации сурового учителя. Все, что она могла сделать, это держаться от нее подальше.
— Послушай меня, Рапсодия. Я отправила восемьдесят четыре идеально подготовленных воина на поиски чудовища, ни один из них, понимаешь, ни один не вернулся! Ты обладаешь огромным талантом и могучим потенциалом, каких не было ни у кого, ты способна победить ф'дора, но тебе не хватает дисциплины и силы воли. Сердцем ты хочешь спасти мир, но твое тело лениво. Ты не понимаешь всей силы зла, ждущего своего часа, чтобы тебя уничтожить.
Если тебе плевать на собственное благополучие, подумай о тех, кого ты любишь. Подумай о друзьях, сестре и детях, заботу о которых ты взяла на себя. Ты понимаешь, что их ждет, если ты потерпишь поражение? Нет, поскольку иначе мечтала бы только об одном — найти его и пронзить мечом. Тысячу раз! Знать, что он умер, и испытать радость мести за страдания, причиненные им людям за столетия его существования.
Рапсодия отвернулась, она не могла смотреть на пылающую гневом Элендру. Ее охватило поразительное спокойствие, ощущение мира, несущее в себе опасность. Наконец-то она поняла, какая невероятная задача перед ней стоит, и ее охватила паника.
— Ты знаешь, что сделал ф'дор с твоей семьей и друзьями? Тебе известно, что случилось с Истоном, Рапсодия?
— Нет, — прошептала Певица.
Глаза Элендры прояснились, словно ее отрезвил голос ученицы.
— Тебе повезло, это было ужасно, — сказала она уже спокойнее. — У тебя есть возможность положить конец страданиям людей — навсегда. Благодаря своему родству со звездами и огнем и помощи дракианина. Ты одна из Троих. Чудовище знает, что ты здесь. Демон давно тебя ждет. Но если ты будешь не готова к схватке, он застигнет тебя врасплох, и то, что он с тобой сделает, заставит тебя мечтать о смерти, которую ты будешь призывать, точно благословение. В таком случае, я могла бы много лет назад собственноручно вручить ему Звездный Горн.
Рапсодия сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться. В гневном голосе Элендры она почувствовала отчаяние, которое ее тронуло. Оно отозвалось в ее душе, и она услышала печальную песнь, наполненную невыразимой болью, точно такой же, какую испытала она сама, когда поняла, что уже никогда не увидит родного Острова. Рапсодия ошиблась: воительница не смогла примириться с Прошлым. Более того, как ни невероятно это могло показаться, Элендра с трудом справлялась с леденящим душу ужасом, не знающим конца.
— Элендра, мы должны понять друг друга, — проговорила она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и не дрожал. — Я не хочу с тобой ссориться. Пожалуйста, сядь и давай поговорим. После этого я с радостью пойду с тобой на поле, и ты сможешь гонять меня столько, сколько захочешь, хоть до самого заката. Но ничего из занятий не выйдет, если мы не сможем найти взаимопонимание.
Воительница неохотно опустилась на стул, стоящий около стола. Рапсодия устроилась напротив нее.
— Элендра, я не могу стать точно такой же Илиаченва'ар, какой была ты.
— Не смеши меня, Рапсодия. Я ведь тоже родилась не с мечом в руках. Мне пришлось всему учиться, как и тебе. Для этого требуется упорство и стремление добиться поставленной цели. Нельзя быть воином и не желать при этом сражаться.
— Я именно такой воин, — ответила Рапсодия. — У меня просто нет выбора. Но я хотела сказать тебе совсем другое. Я знаю, что смогу научиться владеть мечом. У меня гораздо более опытная наставница, чем были твои учителя, по правде говоря, лучшая в мире. Но природа наделила нас разными способностями. Ты обладаешь силой, которой нет у меня, и умом, похожим на редкий музыкальный инструмент. — Она посмотрела в очаг, где догорала ее лютня. — Нет, наверное, я выбрала неверное сравнение.
— Я поняла, что ты имела в виду, — невольно улыбнувшись, проговорила Элендра, которая начала понемногу приходить в себя.
— Но я обладаю умениями, которых нет у тебя. Я другая и, попытавшись стать тобой, потерплю поражение. Мне представляется, что в борьбе с таким могущественным врагом необходимо использовать любые доступные нам методы, и все их следует оттачивать. И потому я должна научиться виртуозно владеть мечом, и я научусь благодаря твоей мудрости и мастерству — думаю, сейчас не стоит упоминать пинки под зад, которые тоже неплохо помогают в определенных ситуациях. Однако я считаю, что мы не имеем права недооценивать другое оружие, имеющееся в моем распоряжении. Ты постоянно твердишь, мол, я должна меньше рассчитывать на свою силу во время сражения и «полагаться на скорость, ловкость и не вести себя точно разъяренный болг», верно?
— Ты все это не просто так говоришь?
Рапсодия вздохнула.
— Надеюсь. Существуют разные виды оружия, и каждое из них могущественно по-своему и в свое время. Я хочу, чтобы ты поняла: музыка в моих руках может стать значительно более смертоносным оружием, чем меч. Дело не в том, что я развлекаюсь, услаждая свой слух, это мое умение, Элендра, искусство, в котором я сильнее всего. Только не подумай, будто я недооцениваю значение Звездного Горна и необходимость учиться им владеть.
Элендра разглядывала ее несколько мгновений, а потом опустила глаза и медленно выдохнула:
— Ты права. Мне не следовало вымещать на тебе свою боль. Извини меня за лютню.
Рапсодия уловила в ее голосе какую-то незнакомую интонацию и нахмурилась.
— Элендра, посмотри на меня. — Когда та не пошевелилась, она повторила: — Посмотри на меня, пожалуйста.
Воительница подняла голову и встретилась с Рапсодией глазами, в которых стояли слезы.
— Элендра? Что случилось? Пожалуйста, не надо от меня скрывать, скажи.
— Сегодня, — прошептала она.
— Что произошло сегодня?
Элендра смотрела в огонь.
— Годовщина.
— Годовщина твоей свадьбы? О, Элендра!
— Нет, Рапсодия, — грустно улыбнувшись, ответила воительница. — Годовщина его смерти.
— О боги! — Сердце Рапсодии наполнила печаль. — Извини меня.
Она бросилась к своей наставнице и обняла ее сзади за плечи. Она стояла так довольно долго, до тех пор, пока Элендра не прикоснулась к ее руке. Тогда Рапсодия выпрямилась и подошла к стойке для мечей.
— Ладно, Элендра, — сказала она, прикрепляя меч к поясу. — Я готова.
Ее сон был окутан сумраком, и вдруг Рапсодия увидела крошечную светящуюся точку. Она сияла в противоположном углу комнаты, заливая все вокруг себя призрачным мерцанием, Рапсодия села на постели, не в силах оторвать взгляд от ее разгорающегося огня. В воздухе, зацепившись за тонкую паутинку, висела малюсенькая звездочка.
Глядя на нее, Рапсодия внезапно осознала, что в темноте сияют и другие огни, сотни более тусклых фонариков, озаряющих мир вокруг нее светом. Они напоминали украшения в лавке ювелира, сверкающие драгоценные камни, при колотые к бархату ночи. Затем она опустила голову и с удивлением обнаружила себя не в своей комнате в доме Элендры, а каким-то непостижимым образом перенесенной на кружевное облако, повисшее над окутанной ночью землей.
И вот начался рассвет, проснулось золотое солнце и замерло на востоке над горизонтом. Его лучи пролились на землю, и Рапсодия увидела, что крошечная звездочка — это минарет в Сепульварте; лорд Стивен показывал ей книги с изображением знаменитого Шпиля. Солнечный свет отразился от него, а затем осветил Роланд, раскинувшийся внизу. Драгоценные каменья оказались городами, которые перестали сиять, едва взошло солнце.
Где-то в глубине ее сознания повторялась одна и та же мысль — пора петь хвалебный гимн новому дню, но Рапсодия не могла издать ни звука. Она тряхнула головой и вдруг увидела, как к Сепульварте приближается черная тень. Рапсодия замерла от ужаса, когда тень коснулась Шпиля и в следующее мгновение поглотила базилику, на бросив на нее сумрачное покрывало.