– Провалиться мне, это уж несправедливо. А как насчет грабежей на больших дорогах, а, любезный?
   Меривейл поднял руки.
   – Touchй! Бога ради, Руперт, не болтай об этом в городе!
   Руперт пригладил взлохматившиеся волосы и сумел придать себе вид надменнейшего превосходства.
   – О, я не такой дурак, как ты считаешь, Тони, уверяю тебя.
   – Возблагодарим Бога! – ответил Меривейл.

Глава 15
ЛОРД РУПЕРТ ЗНАКОМИТСЯ С ЛЕОНИ

   На следующий же день Руперт отправился верхом в Эйвон-Корт и возвестил о своем появлении пронзительным трезвоном дверного колокольчика под аккомпанемент громовых ударов по филенке. Леони сидела в холле у камина, и эта какофония ее слегка встревожила. Когда явился дворецкий, чтобы впустить посетителя, она встала и выглянула из-за ширмы, удивляясь, кто бы это мог быть. Ей в уши ударил громкий бодрый голос:
   – Э-эй! Джонсон! Еще прыгаешь, старина? Где моя кузина?
   – А, это вы, милорд! – сказал старый дворецкий. – Да и конечно, кто же другой стал бы так ломиться в дверь? Госпожа Филд в гостиной.
   Руперт прошел мимо него и при виде Леони, которая с некоторым страхом поглядывала на него от камина, сдернул шляпу и поклонился.
   – Прошу прощения, мамзель. Гром и молния, что это с холлом? Был склеп склепом уж не знаю сколько веков, а теперь!..
   – Это милорд Руперт, сударыня, – виновато объяснил Джонсон. Он посмотрел на своего молодого хозяина суровым взглядом. – Вам тут нельзя остановиться, милорд. Это воспитанница его светлости. Мисс Леони Боннар.
   – Я остановился у Меривейлов, старый ворчун, – заявил неукротимый Руперт. – Если вы велите мне убраться вон, мамзель, я уберусь.
   Леони недоуменно наморщила нос.
   – Руперт? О, так вы брат монсеньора!
   – Мо… А, да-да! Именно так! Леони порхнула к нему.
   – Очень рада вас видеть, – сказала она вежливо. – Теперь я сделаю реверанс, а вы поцелуете мне руку, n'est-ce pas?
   Руперт вытаращил глаза.
   – Да, но…
   – Eh, bien! – Леони низко присела, выпрямилась и протянула правую ручку. Руперт слегка коснулся ее губами.
   – Еще ни разу ни одна дама или девица не говорила мне, чтобы я поцеловал ей руку, – заметил он.
   – Мне не следовало этого говорить? – спросила она с беспокойством. – Voyons, все это так трудно выучить! А где монсеньор, скажите?
   – Господи, откуда мне знать, дорогая моя! Наша семья не слишком сплочена, даю слово! Леони внимательно на него посмотрела.
   – Вы – молодой Руперт. Я знаю. Я про вас слышала.
   – И ничего хорошего, руку даю на отсечение. Я блудный сын нашего семейства.
   – Вовсе нет! Я слышала, как про вас говорили люди в Париже, и, по-моему, вы им нравитесь.
   – Неужто, черт возьми? А вы приехали из Парижа, моя дорогая?
   Она кивнула.
   – Я была у монсеньора па… – Ее ладошка прижалась к губам, глаза лукаво заблестели.
   Руперт был заинтригован. Он пристально посмотрел на ее короткие кудри.
   – Па…?
   – Я не должна про это говорить. Пожалуйста, не спрашивайте меня!
   – Неужто вы были его пажом?!
   Леони уставилась на носки своих туфель.
   – Какая прелестная история! – сказал Руперт в восторге. – Его паж, во имя всех чудотворцев!
   – Только никому не говорите! – настойчиво попросила она. – Обещайте!
   – Нем как могила, моя дорогая! – ответил он сразу же. – Вот уж не думал наткнуться на волшебную сказочку! И что вы делаете тут взаперти?
   – Учусь быть благовоспитанной барышней, милорд.
   – Ко всем чертям милорда, не при вас будь сказано. Меня зовут Руперт.
   – А это convenable? Мне называть вас так?
   – Convenable, моя дорогая? Разве вы не воспитанница моего брата?
   – Ну-у… да.
   – Ну так eh bien, как вы сами выражаетесь. Дьявол меня побери, если это не моя кузина!
   По лестнице спускалась госпожа Филд, щуря близорукие глаза.
   – Разумеется. А это правда ты, Руперт?
   Руперт пошел к ней навстречу.
   – Собственной персоной, кузина. Надеюсь, что вижу вас в вашем обычном добром здравии?
   – Да, если не считать легкого приступа подагры. Леони! Вы здесь?
   – Я сам представился, кузина. Я ведь прихожусь ей чем-то вроде дяди, не так ли?
   – Дядя? О, Руперт, конечно же нет!
   – Я вас в дяди не приму, – заявила Леони, задрав нос. – Вы недостаточно респектабельны!
   – Деточка!
   Руперт расхохотался.
   – Клянусь, я тебя, дитя мое, в племянницы не возьму! Слишком уж у тебя острый язычок.
   – Ах нет, Руперт! – заверила его госпожа Филд. – Она примерная девица. – Она посмотрела на него неуверенно. – Но, Руперт, следует ли тебе быть здесь, как ты думаешь?
   – Выгоняете меня из моего родного дома, кузина?
   – Ах, что ты! Я вовсе не…
   – Я приехал познакомиться с воспитанницей моего брата, кузина, как того требуют приличия. – Сказал он это очень убедительно, и лицо госпожи Филд посветлело.
   – Ну, если так, Руперт… А где ты остановился?
   – В Меривейле, кузина. На ночь. А на день – здесь, с вашего разрешения.
   – Но… но Джастин знает? – тревожно спросила почтенная дама.
   – Вы хотите сказать, кузина, что Аластейру не понравилось бы мое присутствие здесь? – грозно спросил Руперт в праведном негодовании.
   – Ах нет же, нет! Ты меня не понял. И не сомневаюсь, Леони ужасно скучно проводить все время только в моем обществе. Быть может, ты будешь иногда ездить с ней верхом? Деточка оставляет своего грума на конюшне и ездит одна, сколько я ни твержу ей, что это неприлично.
   – Готов ездить с ней весь день напролет! – весело пообещал Руперт. – То есть если она захочет взять меня в спутники.
   – По-моему, мне это понравится, – сказала Леони. – Я еще не встречала никого tout comme vous[70].
   – Ну, если на то пошло, отпарировал Руперт, – я еще никогда не встречал такой барышни, как ты.
   Госпожа Филд вздохнула и скорбно покачала головой.
   – Боюсь, она никогда не станет совсем такой, какой мне хотелось бы ее видеть.
   – Она сведет Лондон с ума, – предсказал Руперт. – Ты пройдешься со мной до конюшни, Леони?
   – Я только возьму плащ! – Леони кивнула и легко взбежала по лестнице.
   До того как она вернулась, госпожа Филд успела прочесть Руперту коротенькую нотацию и исторгнуть у него обещание, что он будет держаться с Леони по всем правилам хорошего тона. Едва они вышли из дома, как Леони, вприпрыжку шагая рядом с Рупертом, посмотрела на него со свойственной ей доверчивой улыбкой.
   – У меня есть план! – возвестила она. – Я вдруг сразу его придумала! Вы будете так любезны сразиться со мной шпагой?
   – Я? Что-что? – воскликнул Руперт, остановившись как вкопанный.
   – Драться на шпагах! Фехтовать! – Она нетерпеливо топнула ногой.
   – Гром и молния! Что дальше? Ладно, я буду фехтовать с тобой, плутовка.
   – Благодарю, благодарю вас! Видите ли, монсеньор начал меня учить, но потом уехал, а госпожа Филд совсем не умеет фехтовать, я ее спрашивала.
   – Тебе следовало бы попросить об этом Энтони Меривейла. Джастин хорош, не спорю, но Энтони однажды почти взял над ним верх.
   – Ага! Я знала, что тут есть тайна! Скажите, монсеньор устроил интригу с миледи Дженнифер?
   – Похитил ее у Энтони, моя дорогая.
   – Vraiment? Ей это, я думаю, не понравилось.
   – Боже мой, нет! Да и какой женщине это понравилось бы?
   – Я бы не огорчилась, – хладнокровно сообщила Леони. – Но леди Меривейл – а! Это совсем другое дело. Она уже была замужем?
   – Дьявол! Джастин редко завязывает интриги с замужними женщинами. Он хотел на ней жениться.
   – Ничего не получилось бы, – заметила Леони с умудренным видом. – Она ему наскучила бы. И милорд поспешил ее спасать?
   – Да, и готов был драться с Джастином а outrance[71]. Марлинг их остановил. Какая была сцена! Теперь они друг с другом не разговаривают, знаешь ли. Чертовски неловко, ведь Меривейла мы знаем с самого детства. Марлинг тоже не слишком любит Джастина.
   – А! – презрительно бросила Леони. – Он добрый человек, мосье Марлинг, но такой скучный!
   – Да, но позволь тебе сказать, брак с Фанни отрезвил бы любого!
   – Мне кажется, вся ваша семья очень странная, – заметила она. – Все до одного ненавидят всех остальных. Но нет, леди Фанни иногда любит монсеньора!
   – Ну, видишь ли, наша маменька была настоящий порох, – объяснил Руперт. – Да и старый герцог к святым не принадлежал, Бог свидетель! Так удивительно ли, что мы грыземся как собаки!
   Тем временем они дошли до конюшни, куда отвели лошадь Руперта. Он весело окликнул одного из конюхов и начал осматривать лошадей, которые стояли там. К тому времени, когда они вернулись в дом, могло показаться, что их связывает многолетняя дружба. Руперт пришел в восхищение от воспитанницы своего брата и уже решил погостить в Меривейле подольше. Девушка, которая разговаривала с мальчишеской откровенностью и вовсе не ждала, что он примется за ней ухаживать, была новинкой для Руперта. Месяц назад он строил куры мисс Джулии Фолкнер, это ему приелось, и он решил пока избегать женского общества. Но теперь подумал, что с Леони, такой дружелюбной и необычной, можно будет проводить время очень приятно. К тому же она была очень молода, а до сих пор все его пассии оказывались старше его. И он обещал себе две-три недели веселых развлечений, не испорченных опасениями, что его принудят жениться.
   Он приехал на следующий день, и впустивший его лакей доложил, что мисс Леони ожидает милорда в портретной. Он направился туда и увидел, что она прогуливается там в куртке и панталонах, поглядывая на его предков.
   – Черт побери! – воскликнул он. – Ну, плутовка!
   Леони быстро обернулась и прижала палец к губам,
   – А где мадам?
   – Кузина Гарриет? Я ее не видел. Леони, всегда носи эту одежду! Она тебе очень к лицу, клянусь душой!
   – Я тоже так думаю, – вздохнула она. – Но если вы скажете мадам, она расстроится и скажет, что благовоспитанные барышни так не делают. Я принесла сюда рапиры.
   – О, так мы будем фехтовать, амазонка?
   – Вы же обещали!
   – Как хочешь, как хочешь. Провалиться мне, я бы дорого дал, чтобы увидеть лицо Джулии, узнай она! – Он насмешливо фыркнул.
   Леони кивнула. Он уже рассказал ей про госпожу Фолкнер.
   – Не думаю, чтобы я ей понравилась, – сказала Леони и обвела рукой портреты. – В вашей семье столько людей, правда? Вон тот очень хороший – он похож на монсеньера… немножко.
   – Бог мой, деточка, это же старик Хьюго Аластейр. Дьявольский был распутник. Чертовски мрачная компания все они тут, и каждый кривит надменно губы, ну прямо как сам Джастин. Вон посмотри на этого. Мой досточтимый батюшка.
   Леони поняла глаза на физиономию Рудольфа Аластейра, помеченную неизгладимой печатью разгульной жизни.
   – Он мне совсем не нравится, – сказала она строго.
   – Он никогда никому не нравился, деточка. А вот и ее светлость. Она была француженкой, как и ты. Бог мой, ты когда-нибудь видела подобный рот? Обворожительный, знаешь ли, но дьявольский характерец.
   Леони перешла к последнему портрету. В ее глазах появилось благоговение.
   – А это… монсеньор.
   – Написан год назад. Прекрасный портрет, э?
   Карие глаза насмешливо смотрели на них из-под тяжелых век.
   – Да, хороший, – согласилась Леони. – Но он не всегда улыбается вот так. Я думаю, он был в плохом расположении духа, когда его изобразили.
   – Просто жуткий, верно? Конечно, неподражаем, но, Бог мой, проклятая маска, а не лицо! Не доверяй ему, дитя мое. Он же дьявол.
   Щеки Леони вспыхнули.
   – Вовсе нет! Это вы большой дур-р-рак!
   – Но это правда, дорогая моя. Говорю же тебе, он сам сатана. Черт побери, кому знать, как не мне. – Он обернулся и успел увидеть, как Леони схватила одну из рапир. – Э-эй! Что ты… – Он не договорил и отпрыгнул за кресло с неизящной поспешностью, так как Леони с пылающими глазами устремилась на него, держа рапиру самым воинственным образом.
   Руперт поднял кресло и оборонялся им, а его лицо выражало комичный испуг.
   Леони забежала сбоку, и он пустился наутек, хотя и со смехом. Леони преследовала его по пятам и загнала в угол, так что ему пришлось вновь выставить кресло, как щит.
   – Нет же, нет! Послушай, Леони! Э-эй, ты меня почти достала! Шишечка слетит, как пить дать слетит! Черт побери, это дикость какая-то! Да опусти же ее, кошка бешеная! Опусти!
   Гнев Леони угас, и она опустила рапиру.
   – Я хотела вас убить, – сказала она как ни в чем не бывало. – И убью, если вы будете говорить мне такое про монсеньора. Выходите из угла. Вы трус!
   – Как мило! – Руперт опасливо поставил кресло на пол. – Убери чертову рапиру, и я выйду.
   Леони поглядела на него и внезапно рассмеялась. Руперт вышел из угла, приглаживая взлохматившиеся волосы.
   – У вас был такой смешной вид! – еле – выговорила Леони.
   Руперт смерил ее мрачным взглядом, на миг лишившись дара речи.
   – Я бы и еще так сделала бы, чтобы посмотреть, как вы побежите!
   Руперт попятился, но губы у него складывались в улыбку.
   –Ради Бога, не надо! – взмолился он.
   – Не буду, – любезно ответила Леони. – Но не говорите подобных вещей…
   – Никогда больше! Даю слово. Джастин святой!
   – Теперь мы будем фехтовать и перестанем болтать, – царственно заявила Леони. – Я сожалею, что напугала вас.
   – Вздор! – надменно произнес Руперт.
   – Нет, вы напугались! – У нее заблестели глаза. – Я видела ваше лицо, оно было таким смеш…
   – Довольно! – отрезал Руперт. – На меня напали врасплох.
   – Да, это я сделала нехорошо, – сказала она, – но, понимаете, у меня вспыльчивый характер.
   – Да, это я понял! – Руперт состроил гримасу.
   – Очень печально, n'est-ce pas? Но я правда сожалею.
   С этой минуты он стал ее рабом.

Глава 16
ПОЯВЛЕНИЕ ГРАФА ДЕ СЕН-ВИРА

   Дни летели один за другим, а герцог все не возвращался. Руперт и Леони катались верхом, фехтовали и ссорились, точно двое детей, а издали за ними наблюдали Меривейлы и улыбались.
   – Дорогая, – сказал милорд, – она мне кого-то напоминает, но я никак не могу вспомнить кого.
   – А я, по-моему, никогда не видела никого на нее похожего, – ответила Дженнифер. – Милорд, мне пришло в голову, что было бы очень мило, если бы они с Рупертом поженились.
   – О нет, – быстро сказал он. – Она, конечно, еще младенец, но слишком взрослая для Руперта.
   – Или недостаточно взрослая. Все женщины старше своих мужей, Энтони.
   – Позволю себе не согласиться. Я солидный мужчина в годах.
   Она потрепала его по щеке.
   – Ты совсем еще мальчик. Я куда тебя старше.
   Он не понял и немного встревожился.
   – Это-то мне и нравится, – сказала она.
   Тем временем в Эйвон-Корте Леони и ее поклонник получали большое удовольствие от общества друг друга. Руперт научил Леони удить, и они проводили у речки восхитительные дни, возращаясь домой в сумерках усталые, промокшие и невероятно грязные. Руперт обходился с Леони точно с мальчиком, что ей очень нравилось, и рассказывал ей всякие истории о высшем свете, что ей тоже очень нравилось. Но особенно она любила, когда он вспоминал то одно, то другое о своем брате. Эти рассказы она готова была слушать часами: глаза у нее блестели, полуоткрытые губы впивали каждое его слово.
   – Он… он grand seigneur[72], – как-то сказала она с гордостью.
   – А, да! В каждом дюйме. Что так, то так. И он тратит не считая. А к тому же дьявольски умен. – Руперт многозначительно кивнул. – Иногда мне сдается, что нет такого, чего бы он не знал. Только Богу известно, как он умудряется получать эти сведения, но он их получает. Позерство, конечно, но чертовски вредное, даю слово. От него ничего не утаишь. И всегда появляется, когда его меньше всего ждешь – или хочешь его видеть. О, он хитер, дьявольски хитер!
   – По-моему, ты его немножко любишь, – проницательно заметила Леони.
   – Черт побери! Он умеет быть обходительным, да только изредка! Конечно, им можно гордиться, но он какой-то особенный.
   – Скорее бы он вернулся, – вздохнула Леони.
   Два дня спустя Меривейл, направляясь в деревню Эйвон, увидел, как эта парочка неслась карьером по лугам. Заметив его, они придержали лошадей и подъехали к нему. Леони раскраснелась и тяжело дышала, а Руперт обиженно хмурился.
   – Он очень глупый, этот Руперт! – объявила Леони.
   – Она меня сегодня совсем замучила, – пожаловался Руперт.
   – А ты мне совсем не нужен, – сказала Леони, гордо задрав нос.
   Меривейл посмеялся их перебранке.
   – Миледи как-то на днях назвала меня мальчиком, но, Бог свидетель, рядом с вами я чувствую себя седобородым старцем, – сказал он. – Желаю вам обоим приятной прогулки.
   Он поехал дальше в деревню, где, покончив с делами, остановился у «Герба Эйвонов» и хотел войти в кофейную комнату, но на пороге столкнулся с выходящим оттуда высоким джентльменом.
   – Прошу прощения, сударь, – извинился он, и его глаза изумленно раскрылись. – Сен-Вир! Какими судьбами вы здесь, граф? Я не представлял себе…
   Сен-Вир было сердито попятился, но теперь он поклонился и сказал, если и без особой радости, то достаточно учтиво:
   – Ваш слуга, Меривейл. Не думал встретить вас здесь.
   – Как и я вас. Самое неожиданное место для подобной встречи! Что привело вас в наши края?
   Сен-Вир чуть-чуть замялся.
   – Я еду навестить друзей, – сказал он затем. – Они живут… в одном дне пути к северу отсюда. Моя шхуна стоит в Портсмуте. – Он слегка развел руками. – Мне пришлось прервать мое путешествие, чтобы оправиться от нездоровья, постигшего меня en route[73]. Что поделаешь! Разве можно приезжать к друзьям souffrant?[74]
   Меривейлу эти объяснения показались странными, а манера Сен-Вира держаться – еще более странной, но благовоспитанность заставила его скрыть сомнения.
   – Мой любезный граф, такой превосходный случай. Вы не откажетесь отобедать у меня в Меривейле? Я буду рад представить вас моей жене.
   И вновь Сен-Вир как будто поколебался.
   – Мосье, я отправляюсь в путь завтра.
   – Ну, так приезжайте в Меривейл нынче вечером, граф, нижайше вас прошу.
   Граф почти пожал плечами.
   – Eh, bien, мосье, вы очень добры. Благодарю вас.
   Вечером он приехал в Меривейл и склонился над рукой Дженнифер в глубоком поклоне.
   – Мадам, я весьма счастлив. Мне давно хотелось познакомиться с супругой моего друга Меривейла. Еще не поздно принести вам поздравления, Меривейл?
   Энтони засмеялся.
   – Мы женаты четыре года, граф.
   – Я наслышан о красоте мадам баронессы, – сказал Сен-Вир.
   Дженнифер отняла свою руку.
   – Не угодно ли сесть, мосье? Я всегда рада друзьям моего мужа. Куда вы держите путь?
   Сен-Вир сделал неопределенный жест.
   – На север, мадам. Я еду навестить моего доброго друга… э… Чалмера.
   Меривейл наморщил лоб.
   – Чалмер? Мне кажется, я не имею удовольствия…
   – Он живет в уединении, – объяснил Сен-Вир и вновь обратился к Дженнифер: – Мадам, мне кажется, я никогда не видел вас в Париже.
   – Да, сударь. Я ни разу не выезжала за пределы моей страны. Но муж иногда посещает вашу столицу.
   – Вы непременно должны свозить туда мадам! – Сен-Вир улыбнулся. – Вас мы там видим часто, n'est-ce pas?
   – Ну, не так часто, как прежде, – ответил Меривейл. – Моя жена не любит столичной жизни.
   – А! Тогда понятно, Меривейл, почему теперь вы остаетесь за границей так недолго!
   Лакей доложил, что обед подан, и они перешли в столовую. Граф развернул салфетку.
   – Вы живете в очаровательнейших местах, мадам. Леса великолепны.
   – Вокруг Эйвон-Корта они еще прекраснее, – сказал Энтони. – Такие прекрасные дубы.
   – А, Эйвон! Я весьма огорчен, что герцог в отъезде. Я надеялся… но нет, судьба судила иначе.
   В глубинах памяти Меривейла шевельнулось смутное воспоминание. Ведь как будто много лет назад был какой-то скандал?
   – Да, Эйвон, по-моему, в Лондоне. У нас гостит лорд Руперт… сейчас он обедает в Эйвон-Корте с мадам Филд и мадемуазель де Боннар, воспитанницей герцога.
   – Мадемуазель де?..
   – Боннер. Вы слышали, что Эйвон стал опекуном?
   – Какие-то слухи до меня доходили, – медленно произнес граф. – Так она здесь?
   – Временно. Ее, мне кажется, скоро должны представить ко двору.
   – Vraiment? – Граф отхлебнул вина. – Без сомнения, она ennuyйe[75] тут?
   – Мне кажется, не особенно, – ответил Меривейл. – В Эйвоне у нее достаточно развлечений. Она и этот шалопай Руперт теперь изволят играть в прятки в лесу. Настоящие дети!
   – Ах, так? – Сен-Вир слегка наклонил голову/– А герцог, вы сказали, сейчас в Лондоне?
   – Не поручусь. Никто никогда не знает, где он может оказаться в следующую минуту. Леони, по-моему, ожидает его со дня на день.
   – Очень сожалею, что разминулся с ним, – механически произнес Сен-Вир.
   После обеда они с Меривейлом сели за пикет, а вскоре в гостиную вбежал Руперт и остановился как вкопанный при виде гостя.
   – Гром… Ваш покорнейший, граф, – сказал он сдержанно и отошел к Дженнифер. – Что тут делает этот субъект? – проворчал он ей на ухо.
   Она прижала палец к губам.
   – Граф только что выразил сожаление, что не застал твоего… твоего брата, Руперт, – сказала она громко.
   Руперт вытаращил глаза на Сен-Вира.
   – Э? А, да! Мой брат будет ужасно огорчен, уверяю вас, сударь. Вы приехали нанести ему визит?
   Возле мясистых губ графа задергалась мышца.
   – Нет, милорд. Я еду повидать друзей и подумал, не навестить ли мне по пути господина герцога.
   – Нижайше прошу, позвольте мне передать ему все, что вам будет благоугодно, – сказал Руперт.
   – Cela ne vaut pas la peine, m'sieur[76], – учтиво ответил граф.
   Едва он откланялся, как Руперт накинулся на хозяина дома:
   – Дьявол тебя побери, Тони, для чего ты пригласил сюда этого мерзавца? Что он делает в Англии? Клянусь душой, это уж слишком – встретиться с ним, быть любезным…
   – Любезности я что-то не заметил, – сказал Меривейл. – Он в ссоре с Аластейром?
   – В ссоре! Да он наш смертельный враг, дорогой мой! Он оскорбил нашу семейную честь! Даю тебе слово. Как, ты не знал? Он ненавидит нас, как сам дьявол! Много лет назад пригрозил отделать Джастина хлыстом.
   Тут Меривейл все понял.
   – Но конечно, я помню! Так для чего же он притворялся, будто хочет видеть Аластейра?
   – Он мне не понравился, – сказала Дженнифер с тревогой. – От его взгляда меня пробрала дрожь. По-моему, он дурной человек.
   – Я одного не понимаю, – заметил Руперт, – откуда между ним и Леони такое сходство? Меривейл встрепенулся.
   – Так вот что! А я все старался вспомнить, где я видел кого-то похожего на нее.
   – Рыжие волосы – и темные брови! – протянул Руперт. – Черт меня побери, тут что-то кроется! Похоже, Джастин ведет сложную игру, провалиться мне на этом месте!
   Меривейл засмеялся.
   – Какую игру, ветреник?
   – Не знаю, Тони. Но если бы ты прожил рядом с Джастином столько же лет, сколько я, ты бы не смеялся. Джастин не забыл их ссоры, хоть поклясться! Он никогда ничего не забывает. Что-то затевается, черт побери!

Глава 17
О ПОХИЩЕНИИ, ПОГОНЕ И ПУТАНИЦЕ

   O parbleu![77] – с досадой воскликнула Леони. – Этот Руперт всегда опаздывает, vaurien[78].
   – Душа моя, – попеняла ей госпожа Фидд. – Такие выражения! Право, благовоспитанные девицы даже не знают подобных слов! Умоляю вас…
   – Сегодня я не буду благовоспитанной, – решительно заявила Леони. – Я хочу, чтобы монсеньор вернулся!
   – Милочка, вам не подобает…
   – А, ба! – воскликнула Леони и покинула почтенную даму.
   Она поднялась к себе в спальню и безутешно села у окна.
   «Уже две недели, как монсеньор не прислал письма, – размышляла она. – А в последнем он написал: „Я скоро приеду“. Voyons, разве так держат обещания? А Руперт опять опоздал…» Ее глаза оживленно блеснули, и она вскочила на ноги.
   – Ну, я сыграю шутку с Рупертом! – воскликнула она вслух.
   Во исполнение этого намерения она вытащила из гардероба свой мужской костюм и выбралась из юбок. Ее волосы отросли, но не настолько, чтобы стягивать их лентой у шеи, и они все еще одевали ее голову шапочкой из сотен непокорных кудрей. Она зачесала их наверх ото лба, надела рубашку, панталоны и куртку и, схватив треуголку, небрежной походкой спустилась с лестницы. К счастью, госпожи Филд нигде не было видно, а потому она без помех выскользнула в сад. В первый раз она вышла из дома в мальчишеском наряде, а так как это было запретным удовольствием, глаза у нее шаловливо блестели. Руперт, как она знала, при всей своей распущенности, считался с приличиями. И конечно, будет возмущен, увидев, что она разгуливает по парку в такой одежде. Именно этого ей и хотелось, а потому, в надежде повстречать его, она направилась к лесу, тянувшемуся вдоль проезжей дороги.
   На полпути через широкий луг, за которым начинался лес, она увидела, что Руперт выходит из конюшни со шляпой под мышкой, что-то насвистывая. Леони приложила ладони трубкой ко рту.
   – Эгей, Руперт! – крикнула она злорадно. Руперт увидел ее, на секунду замер, а затем поспешил к ней широким шагом. .
   – Нечистая сила, что ты еще натворишь? – крикнул он. – Клянусь душой, это неслыханно, провалиться мне, если не так! Немедленно домой, бесстыдница!