– И не подумаю, милорд Руперт! – насмешливо ответила она и, пританцовывая, побежала от него. – Вам меня не заставить!
   – Ах, так! – завопил Руперт, бросил шляпу и побежал за ней.
   Леони тут же нырнула в лес и припустила во всю мочь, не сомневаясь, что Руперт, если нагонит ее, вполне способен вернуться в дом с ней на руках.
   – Погоди, вот я тебя изловлю! – угрожающе кричал Руперт, продираясь сквозь кусты. – Черт! Я порвал манжету, а кружева обошлись мне в пятнадцать гиней! Чума тебя порази, где ты?
   Леони ответила насмешливым восклицанием, которое эхом раскатилось по лесу, и побежала дальше, прислушиваясь к шумной погоне у себя за спиной. Она заставляла Руперта кружить между стволами, пролагать себе дорогу через кусты, перебраться через ручей, старательно ему не показываясь, пока не выскочила на дорогу. Она бы повернулась и сдвоила бы след, если бы не увидела стоящую поблизости легкую дорожную карету. Удивившись, она подобралась на цыпочках поближе, чтобы разглядеть экипаж из-за невысокого терновника. Из отдаления донесся голос Руперта, в котором раздражение мешалось со смехом. Она откинула голову, чтобы закричать в ответ, и тут с изумлением увидела, что по лесной тропке к дороге торопливо идет граф Сен-Вир. Он хмурился, у мясистых губ залегли тяжелые складки. Он поднял голову, и едва его взгляд упал на нее, как хмурость исчезла с его лица, и он бросился к ней.
   – Приветствую тебя, паж Леон, – сказал он, и каждое слово было как удар хлыста. – Я и надеяться не мог, что отыщу тебя так скоро. На этот раз, думается, удача улыбнулась мне.
   Леони попятилась, вспомнив предостережение Эйвона.
   – Bonjour, m'sieur[79], – сказала она, стараясь понять, что он делает во владениях герцога и почему он вообще в Англии. – Вы хотели видеть монсеньора? – спросила она, наморщив лоб. – Он в отъезде.
   – Я безутешен, – саркастически сказал Сен-Вир и подошел к ней вплотную.
   Она отшатнулась и с внезапной паникой позвала Руперта:
   – Руперт, Руперт, а moi![80]
   Но тут ладонь Сен-Вира зажала ей рот, а другой рукой он схватил ее за талию. Как она ни отбивалась, он поднял ее и побежал с ней к ожидающей карете. Без колебаний она изо всех сил укусила руку, зажимавшую ей рот. Раздалось приглушенное ругательство, рука дрогнула, и Леони, отдернув голову, вновь отчаянно закричала:
   – Руперт, Руперт, on m'emporte! A moi, а moi, а moi![81]
   Его голос раздался гораздо ближе:
   – Кто… что… Какого черта…
   Ее втолкнули в карету, она обернулась, как маленькая разъяренная фурия, но ее грубо отбросили в угол. Она услышала, как Сен-Вир отдал распоряжение кучеру, затем он оказался на сиденье рядом с ней, и карета понеслась вперед.
   Руперт, весь красный и растрепанный, выскочил на дорогу из кустов как раз вовремя, чтобы увидеть карету, исчезающую за поворотом в направлении деревни.
   Сначала он решил, что Леони просто его дразнит, но второй ее крик был по-настоящему отчаянным, а главное, ее нигде не было видно. С обычной своей порывистостью он побежал по дороге следом за каретой, даже не подумав, что было бы куда разумнее вернуться на конюшню за своей лошадью. Он мчался во всю прыть, без шляпы, с разорванными манжетами, в сбившемся набок парике. Карета давно скрылась из виду, но он бежал, пока совсем не запыхался. Тогда он перешел на шаг. А передохнув, снова побежал, ухмыляясь при мысли, как смешно он должен выглядеть со стороны. Кто мог похитить Леони и для чего, он не знал, но не сомневался, что ее увезли в этой карете. В нем взыграл его воинственный дух, а заодно и любовь к приключениям. Нет, он нагонит эту карету, пусть ценой жизни! Вот так, то бегом, то шагом, он добрался до деревни, растянувшейся вдоль дороги в трех милях от Эйвон-Корта, и при виде ближайшего дома вновь припустил усталой рысцой.
   Кузнец работал у себя во дворе и удивленно уставился на приближающуюся, хорошо знакомую фигуру. Кто в этих местах не знал Руперта?
   – Эй, ты! – пропыхтел Руперт. – Карета… тут проезжала? В какую сторону… она свернула?
   Кузнец выпрямился и почтительно дернул себя за свисающую на лоб длинную прядь волос.
   – Да, милорд.
   – Черт… тебя побери! Карета!
   – Да, милорд, да, – повторил недоумевающий кузнец.
   – Она… здесь… проезжала?..—прохрипел Руперт.
   Тут кузнеца осенило.
   – Ну да, ваша милость, и остановилась у «Герба». Минут двадцать как уехала.
   – Черт бы ее побрал! Куда?
   Кузнец покачал головой.
   – Простите, ваша милость, я на нее не смотрел.
   – Ну и дурак! – буркнул Руперт и продолжил путь.
   Хозяин «Герба Эйвонов» был более осведомлен. Он суетливо выбежал из дверей навстречу молодому лорду и всплеснул руками от изумления.
   – Милорд! Вы же потеряли шляпу, ваша милость! А ваш кафтан…
   – К черту мой кафтан! – перебил Руперт. – Куда поехала эта карета?
   – Карета французского джентльмена, ваша ми лость?
   Войдя в залу, Руперт рухнул на диван, но при этих словах подскочил и выпрямился.
   – Французский? Французский?! Вот что! Господин граф! Но на какого дьявола ему понадобилась Леони?
   Хозяин сочувственно смотрел на него в ожидании объяснений.
   – Эля! – потребовал Руперт, откидываясь на подушки. – А еще лошадь и пистолет.
   В полном недоумении хозяин принес ему эля в большой кружке. Руперт торопливо ее осушил и перевел дух.
   – Карета тут останавливалась? – спросил он. – Ты видел в ней воспитанницу моего брата?
   – Мисс Леони, милорд? Да нет же! Французский джентльмен из кареты не вылезал. Он очень, кажется, торопился, милорд!
   – Мерзавец! – Руперт потряс кулаком, свирепо нахмурясь.
   Мистер Флетчер даже попятился.
   – Да не ты, дурак, – сказал Руперт. – А почему карета остановилась?
   – Так, милорд, по счету уплачено не было, и мусью чемодан оставил. Ну, и лакей скок с козел, вбегает сюда, расплачивается со мной и был таков, прежде чем я дух перевести успел. У них у всех мозги набекрень, милорд, у французишек, – я-то ведь и думать не думал, что джентльмен нынче съедет. А и гнали же они лошадей, а те резвые, чистое заглядение.
   – Разрази гром его черную душонку! – бесился Руперт. – Дьявольские козни, ясно как день. Коня, Флетчер! Коня!
   – Коня, милорд?
   – Не корову же, черт побери! Лошадь, любезный, и побыстрее.
   – Но, милорд…
   – К дьяволу твое «но»! Иди найди мне лошадь и пистолет!
   – Но, милорд, у меня тут нет верховых лошадей! У фермера Джилса есть жеребчик, но…
   – Нет лошадей? Черт знает что! Беги приведи лошадь, которую сейчас подковывает кузнец! Поторопись!
   – Но, милорд, это лошадь мистера Мэнверса, и…
   – Пусть мистер Мэнверс проваливается к дьяволу! Ладно, я сам пойду! Нет, погоди! Пистолет, любезный!
   Хозяин совсем перепутался.
   – Милорд, вам, наверное, солнце голову напекло…
   – Солнце? В это время года? – взревел Руперт, окончательно осатанев. – Иди найди мне пистолет, плут!
   – Да-да, милорд, да-да, – ответил Флетчер и поспешил ретироваться.
   Руперт кинулся по дороге в сторону кузницы и услышал, как кузнец насвистывает, постукивая молотком.
   – Коггинс! Эй, Коггинс!
   Кузнец обернулся.
   – Чего изволите, милорд?
   – Поторопись с подковой, любезный. Мне нужна эта лошадь.
   Коггинс уставился на него, разинув рот.
   – Но… но эта лошадь не из конюшни его светлости, сударь…
   – Гром и молния! Да разве в конюшне его светлости нашелся бы такой одер! Ты меня дураком считаешь?
   – Но это же гнедой мистера Мэнверса, милорд!
   – Да будь он хоть пегим самого дьявола! – крикнул Руперт. – Он мне нужен, и дело с концом! Долго ты еще будешь копаться с подковой?
   – Что же, сударь, может, двадцать минут, а может, и подольше.
   – Гинея, если поторопишься! – Руперт порылся в карманах и извлек на свет две кроны. – Возьмешь ее у Флетчера, – добавил он, засовывая кроны назад в карман. – И хватит таращиться на меня, любезный! Прибивай подкову, не то я заберу у тебя молоток и вобью немножко смысла в твою тупую голову! Провалиться мне, если не вобью!
   После такого предупреждения кузнец взялся за работу с большим усердием.
   – Конюх ушел на ферму Фоли, милорд, – осмелился он заметить через минуту-две. – Что, ваша милость, мне ему сказать, когда он вернется?
   – Скажи, чтобы передал поклон от лорда Ру-перта Аластейра мистеру Мэнверсу… – что это еще за мистер Мэнверс, черт его побери! – поклон и благодарность за то, что он столь любезно одолжил ему свою лошадь. – Руперт обошел вокруг лошади, оценивая ее стати. – Лошадь? Мешок костей с коровьими бабками! Да никто просто права не имеет держать такой скелет. Слышишь, Коггинс?
   – Да, милорд. Слышу, сударь.
   – Ну, так поторопись с подковой и отведи животину к «Гербу»! – И Руперт поспешил по дороге назад к гостинице, где его уже ждал флетчер с внушительным пистолетом.
   – Он заряжен, милорд, – предупредил Флетчер. – Да только ваша милость и правда здоровы?
   – Хватит болтать! Куда поехала карета?
   – Да надо бы в Портсмут. Неужто ваша милость думает ее догнать?
   – А что еще, дурень? И мне нужна шляпа. Принеси какую-нибудь.
   Флетчер смирился с неизбежным.
   – Если ваша милость снизойдет взять мою воскресную…
   – Ладно, сойдет. Составь счет, и я заплачу… э… когда вернусь. Черт бы побрал этого пентюха Коггинса! Он что, до утра прокопается? Они и так меня уже на час опережают!
   Однако Коггинс вскоре явился, ведя на поводу гнедого. Руперт сунул пистолет в седельную сумку, подтянул подпругу и вспрыгнул в седло. Кузнец решился на последнюю мольбу.
   – Милорд, мистер Мэнверс – джентльмен очень раздражительный, и надо бы…
   – К дьяволу мистера Мэнверса, слышать больше про него не хочу! – ответил Руперт и зарысил
   по дороге.
   Позаимствованный конь оказался отнюдь не быстрым как ветер, в чем Руперт не замедлил убедиться. У него были свои понятия, какой выбирать аллюр, и почти всегда он настаивал на своем, к собственному удовольствию и вящей злости Руперта. А потому было уже почти четыре, когда Руперт наконец въехал в Портсмут, изнемогая от усталости, как и его лошадь.
   Он сразу же направился на набережную и узнал, что шхуна, стоявшая у причала последние три дня, ушла в море менее часа назад. Руперт швырнул шляпу мистера Флетчера на землю.
   – Разрази меня гром! Я опоздал!
   Начальник порта посмотрел на него с вежливым удивлением и подобрал шляпу.
   – Скажи мне вот что, – потребовал Руперт, спешиваясь, – на ней отплыл подлый француз?
   – Да, сударь, иностранный джентльмен с рыжими волосами и его сын.
   – Сын? – вскричал Руперт.
   – Ну да, сударь, и совсем больной. Мусью сказал, что у него горячка, и отнес его на борт, точно покойника, – закутал в плащ с ног до головы. Я еще сказал Джиму – вот ему: «Джим, – сказал я, – стыд и позор тащить этого малыша на борт, то есть коли он так занедужил».
   – Одурманил, черт побери! – воскликнул Руперт. – Ну, я с ним посчитаюсь! Увез ее во Францию, а! И что, черт побери, ему от нее нужно? Эй, ты! Когда отплывает следующий пакетбот в Гавр?
   – Сударь, ничего годящегося для таких, как ваша милость, до среды не будет, – сказал начальник порта. Хотя манжеты Руперта висели клочьями, а кафтан был весь забрызган грязью, начальник порта умел распознать истинного джентльмена с первого взгляда.
   Руперт огорченно взглянул на себя, наклонив голову.
   – Для таких, как… Ну-ну! – Он указал хлыстом на неказистое суденышко, нагруженное свертками тканей. – А это куда плывет?
   – В Гавр, сударь, да только вы сами видите, ваша милость, это же лохань лоханью.
   – А когда она отплывает?
   – Ввечеру, сударь. И так уже два дня лишних стоит, попутного ветра дожидается, но нынче после шести отчалит с приливом.
   – Это судно мне и требуется, – деловито объявил Руперт. – Где его шкипер?
   Начальник порта растерялся.
   – Так оно же старое, грязное, сударь, и никак…
   – Грязное? Так я грязный, черт побери! – перебил Руперт. – Пойди отыщи для меня шкипера и скажи ему, что я хочу отправиться во Францию сегодня.
   Начальник порта послушно затрусил прочь и вскоре вернулся с дюжим чернобородым верзилой, одетым в рядно. Этот джентльмен смерил Руперта невозмутимым взглядом, вытащил изо рта длинную глиняную трубку и пророкотал два слова:
   – Двадцать гиней.
   – Что-что? – сказал Руперт. – Десять, и ни фартинга больше!
   Бородач неторопливо сплюнул в море, но не одарил своего собеседника ни словом. В глазах Руперта вспыхнули зловещие огоньки. Он похлопал шкипера по плечу кончиком хлыста.
   – Мужлан! Я лорд Руперт Аластейр. Получишь от меня десять гиней, а остальные взыщи с дьявола.
   Начальник порта навострил уши.
   – Я слышал, милорд, что «Серебряная королева» его светлости стоит в Саутгемптоне.
   – Чтобы Джастина черт побрал, – возопил Руперт. – Он же всегда держал ее тут!
   – Так, сударь, если бы вы поехали в Саутгемптон…
   – Лучше уж прямо в ад! Приеду, а они ее как раз красить начали! Ну как, любезный? Десять гиней!
   Начальник порта отвел шкипера в сторону и что-то настойчиво ему зашептал, а потом обернулся к Руперту со словами:
   – Пятнадцать гиней, милорд, будет честная цена.
   – Ладно, пятнадцать, – сразу ответил Руперт и вспомнил про две жалкие кроны у себя в кармане. – Вот только продам лошадь.
   – В шесть мы поставим паруса и никого дожидаться не будем! – проворчал шкипер и ушел.
   Руперт отправился в город, где удача ему улыбнулась – он выручил за гнедого мистера Мэнверса двадцать гиней. Завершив сделку, он зашел в гостиницу на набережной, умылся и освежился чашей пунша. Подкрепив силы, он поднялся на борт и расположился на бухте каната, смакуя нежданное приключение и посмеиваясь про себя.
   – Богом клянусь, такой сумасшедшей погони я и во сне не видывал! – сообщил он небесам. – Сен-Вир похищает Леони неизвестно почему, да и куда, если на то пошло. А я мчусь по следу с пятью кронами в кармане и со шляпой трактирщика на голове. А что я сделаю, когда отыщу крошку? – Он задумался. – Чертовски запутанное дельце, будь я проклят! – решил он. – А где дьявол носит Джастина? – Внезапно он откинул голову и захохотал. – Черт, я бы дорого дал, чтобы увидеть лицо старушки Гарриет, когда она узнает, что я исчез вместе с Леони. Эгей! Ну и историйка, разрази меня гром! Я не знаю, в каком я положении, и не знаю, где Леони, она не знает, где я, а в Эйвон-Корте они не знают, ни где она, ни где я!

Глава 18
НЕГОДОВАНИЕ МИСТЕРА МЭНВЕРСА

   Госпожа Филд все больше тревожилась – шел седьмой час, а ни Леони, ни Руперт не возвращались. Наконец она в волнении послала лакея в Меривейл узнать, не там ли они. Полчаса спустя лакей вернулся. Рядом с ним ехал Меривейл. Едва он вошел в гостиную, госпожа Филд вскочила.
   – Ах, лорд Меривейл! О, вы привезли девочку домой? У меня чуть не начался нервический приступ, потому что я не видела ее с одиннадцати утра… или чуть позже, право, не могу сказать. И Руперт куда-то пропал, вот я и подумала, может быть, они у вас…
   Меривейл прервал нескончаемый поток слов.
   – Я не видел их. Утром Руперт уехал к вам, – сказал он.
   У госпожи Филд открылся рот. Она уронила веер и зарыдала.
   – О-о-о! А Джастин говорил мне, чтобы я ее берегла! Но как я могла даже подумать! Его собственный брат! О, милорд! Неужели… неужели они бежали вместе?
   Меривейл положил на стол шляпу и хлыст.
   – Бежали? Вздор, сударыня! Этого не может быть.
   – Она такая сумасбродка, – всхлипывала госпожа Филд. – А Руперт такой ветрогон! О, что мне делать, милорд? Что мне делать?
   – Прошу, сударыня, утрите ваши слезы, – сказал Меривейл умоляюще. – Я не сомневаюсь, что ничего серьезного не случилось, а о бегстве и речи быть не может. Ради Бога, сударыня, успокойтесь.
   Но сударыня, к его большому смущению, почувствовала себя дурно и грозила вот-вот упасть в обморок.
   – Поезжай назад в Меривейл, любезный, передай миледи, что я прошу ее незамедлительно приехать сюда, – приказал он лакею, боязливо косясь на изнемогающую госпожу Филд. – И… и пошли сюда горничную госпожи! Возможно, дети решили подшутить над нами, – пробормотал он. – Сударыня, умоляю, не принимайте этого так близко к сердцу.
   Вбежала горничная госпожи Филд с нюхательными солями, и вскоре почтенная дама настолько оправилась, что, возлежа на кушетке, уже призывала небо в свидетели, что делала все, что было в ее силах. На расспросы Меривейла она отвечала только, что и представить себе не могла подобного ужаса и что даже подумать не смеет о том, что скажет Джастин. В коляске приехала леди Меривейл, и ее проводили в гостиную.
   – Сударыня! Что случилось, сударыня? Энтони, они не вернулись? Фи! Задумали напугать нас! Поверьте, так и есть. Не тревожьтесь, сударыня, они скоро вернутся.
   Она подошла к изнемогающей компаньонке и начала растирать ей руки.
   – Прошу вас, сударыня, не расстраивайтесь. Это пустяки, я уверена. Быть может, они заблудились, когда отправились кататься верхом.
   – Душа моя, Руперт знает тут каждый уголок, – негромко сказал Меривейл и обернулся к лакею. – Будь любезен, пошли на конюшню посмотреть, взяли милорд и мисс Леони лошадей или нет.
   Десять минут спустя лакей вернулся и доложил, что лошадь лорда Руперта в стойле, где провела весь день. После чего госпоже Филд вновь стало дурно, и Меривейл нахмурился.
   – Не понимаю, – сказал он. – Если они бежали вместе…
   – Ах, Энтони, ты думаешь, они могли?! – в ужасе вскричала Дженнифер. – Да нет же, нет! Девочка думает только о герцоге, а Руперт…
   – Послушайте! – перебил ее милорд, предостерегающе подняв ладонь.
   Снаружи донесся топот лошадиных копыт и хруст песка под колесами. Госпожа Филд встрепенулась.
   – Слава Богу, они вернулись!
   Словно сговорившись, Энтони и Дженнифер тут же покинули обомлевшую даму и поспешили в холл. Входная дверь была распахнута, и в нее входил его светлость герцог Эйвон в кафтане из лилового бархата, расшитого золотом, в плаще с множеством воротников, небрежно распахнутом, и в начищенных до блеска сапогах. Он остановился на пороге, поднял лорнет и оглядел Меривейлов.
   – Боже мой! – произнес он медленно. – Такая нежданная честь. Ваш покорнейший слуга, миледи.
   – Господи! – произнес Меривейл, словно провинившийся проказник.
   Губы его светлости дрогнули, а Дженнифер багрово покраснела. Меривейл шагнул вперед.
   – Вы должны были счесть это непростительным вторжением, герцог, – начал он чопорным тоном.
   – Отнюдь! – Его светлость поклонился. – Я в восторге.
   Меривейл поклонился в ответ.
   – Меня позвали помочь госпоже Филд, – сказал он. – Иначе меня здесь не было бы, поверьте мне.
   Герцог неторопливо снял плащ и расправил манжеты.
   – Но не лучше ли нам пойти в гостиную? – пригласил он. – Вы, если не ошибаюсь, сказали, что приехали помочь моей кузине? – Он открыл дверь гостиной и поклонился, пропуская их вперед. При виде его госпожа Филд пронзительно вскрикнула и упала на подушки.
   Дженнифер поспешила к ней.
   – Ш-ш-ш, сударыня! Успокойтесь.
   – Мне кажется, вы отчего-то дурно себя чувствуете, кузина, – заметил герцог.
   – Ах, Джастин… ах, кузен! Я ничего не знала! Они вели себя так невинно! Поверить не могу…
   – Невинно! Так и есть! – Меривейл сердито фыркнул. – Перестаньте твердить о бегстве. Это такая глупость!
   – Мне не хотелось бы выглядеть навязчивым, – сказал герцог. – Но я хотел бы, чтобы мне объяснили, в чем дело. Где, не могу ли я узнать, моя воспитанница?
   – Дело, – ответил Меривейл, – как раз в этом.
   Герцог стал каменным.
   – Ах, вот как, – произнес он негромко. – Прошу вас, продолжайте. Кузина, я вынужден умолять, чтобы вы прекратили свои стенания.
   Громкие рыдания почтенной дамы оборвались. Она сжала руку Дженнифер и горестно всхлипнула.
   – Мне известно только это, – сказал Меривейл. – С одиннадцати часов утра их с Рупертом никто не видел.
   – С Рупертом? – повторил герцог.
   – Мне следовало бы объяснить, что последние три недели Руперт гостил у нас.
   – Вы меня изумляете, – сказал Эйвон. Глаза у него были как два агата. Он повернулся и поставил табакерку на стол. – Тайна, видимо, уже раскрылась.
   – Сударь! – сказала Дженнифер. Его светлость обратил на нее безразличный взгляд. – Если вы думаете, будто они… будто они бежали вместе, я уверена, уверена, что это не так! Ни ей, ни ему это и в голову бы не пришло!
   – Вот как? – Он обвел их взглядом. – Прошу, просветите меня.
   Меривейл покачал головой.
   – Этого я и не могу. Но клянусь честью, никакой влюбленности между ними не было. Они совсем еще дети, и я все еще подозреваю, что сейчас они решили подшутить над нами. К тому же… – Он умолк.
   – Да? – сказал Эйвон.
   – Сударь, – вмешалась Дженнифер, – девочка говорит только о вас! – воскликнула она нетерпеливо. – Вам принадлежит… все ее поклонение!
   – Я так и полагал, – ответил Эйвон. – Но люди порой заблуждаются. Юность призывает юность, кажется, существует такая поговорка?
   – К ним она не относится! – убежденно сказал Меривейл. – Они только и делали, что ссорились! К тому же они не взяли лошадей. Видимо, прячутся, чтобы напугать нас.
   К ним приблизился лакей.
   – Ну? – сказал Эйвон, не поворачивая головы.
   – Мистер Мэнверс, ваша светлость. Он желает видеть лорда Руперта.
   – Я не имею удовольствия быть знакомым с мистером Мэнверсом, – сказал герцог, – но пусть войдет.
   Вошел низенький жилистый джентльмен с румяными щеками и сердито сверкающими глазами. Он обвел свирепым взглядом всех присутствующих и избрал своей мишенью герцога.
   – Вы, сударь, лорд Руперт Аластейр? – выпалил он.
   – Нет, – ответил его светлость. Низенький джентльмен повернулся к Мерйвейлу.
   – Вы, сударь?
   – Моя фамилия Меривейл, – ответил Энтони.
   – Так где же лорд Руперт Аластейр? – вопросил мистер Мэнверс голосом, в котором бешенство металось с растерянностью.
   Его светлость взял понюшку табака.
   – Именно это нам всем хотелось бы узнать, – ответил он.
   – Черт побери, сударь, вы изволите шутить со мной? – гневно рявкнул мистер Мэнверс.
   – Я никогда ни с кем не шучу, – сказал герцог.
   – Я приехал сюда в поисках лорда Руперта Аластейра! Я требую, чтобы он ответилда мои вопросы! Я жду от него объяснения!
   – Милостивый государь, – сказал Эйвон, – добро пожаловать в наши ряды. Мы все их ждем.
   – Дьявол! Да кто вы такой? – возопил мистер Мэнверс в полном исступлении.
   – Сударь, – поклонился его светлость. – Если не ошибаюсь, я и есть дьявол. Во всяком случае, так меня называют.
   Меривейл трясся от беззвучного смеха. Мистер Мэнверс обернулся к нему.
   – Это что – приют умалишенных? – спросил он. – Кто он такой?
   – Герцог Эйвон, – слабым голосом ответил Энтони.
   Мистер Мэнверс опять накинулся на Эйвона.
   – А! Так вы брат лорда Руперта! – объявил он мстительно.
   – К великому моему огорчению, поверьте, сударь.
   – Я требую, чтобы мне сказали вот что: где мой гнедой?
   – Не имею ни малейшего представления, – безмятежно ответил его светлость. – Я даже не уверен, что понимаю, о чем вы говорите.
   – И я тоже, клянусь! – сказал Меривейл, давясь смехом.
   – Мой гнедой конь, сударь! Где он? Отвечайте!
   – Боюсь, вы должны меня извинить, – сказал герцог. – Я ничего не знаю о вашем коне. Собственно говоря, в эту минуту ваш конь меня совершенно не интересует, гнедой он или иной масти.
   Мистер Мэнверс воздел к небу крепко сжатые кулаки.
    Не интересует! – воскликнул он, брызжа слюной. – Моего гнедого украли!
   – Примите мои соболезнования, – ответил герцог, зевнув. – Но я не вижу, каким образом это касается меня.
   Мистер Мэнверс ударил кулаком по столику.
   – Украл ваш брат, лорд Руперт Аластейр, украл сегодня!
   После его слов на мгновение воцарилась мертвая тишина.
   – Продолжайте! – попросил затем герцог. – Теперь вы нас чрезвычайно заинтересовали. Где, когда, как и почему лорд Руперт украл вашего коня?
   – Украл его в деревне, сударь, нынче утром. И позвольте сказать вам, сударь, я считаю это величайшей дерзостью! Наглостью, которая выводит меня из себя! Я сдержанный человек, сударь, но когда мне передают такие слова от человека благородного происхождения, носящего титул…
   – А, так он просил что-то вам передать?
   – Через кузнеца, сударь! Мой конюх поехал на гнедом в деревню, а конь потерял подкову, и он отвел его в кузницу, как и следовало! Пока Коггинс подковывал коня, мой конюх ушел к Фоли выполнять мое поручение… – Мистер Мэнверс тяжело задышал. – Когда он вернулся, коня не было! А кузнец, проклятый дурень, говорит, что лорд Руперт забрал коня, не слушая никаких возражений, – моего коня, сударь! – и приказал передать мне от него поклон и его… его благодарность за одолженного коня!
   – Вполне учтиво, – заметил герцог.
   – Разрази меня гром, сударь, это неслыханно!
   У Дженнифер вырвался веселый смешок.
   – Свет такого шалопая не видывал! – воскликнула она. – Ну зачем ему потребовалась ваша лошадь, сударь?
   Мистер Мэнверс метнул в нее гневный взгляд.
   –Вот именно, сударыня! Вот именно! Зачем ему потребовался мой гнедой? Он помешанный, и его надо посадить на цепь! Коггинс сказал мне, что он вбежал в деревню как сумасшедший, без шляпы на голове! И ни одному из этих безмозглых идиотов не взбрело в голову помешать ему забрать моего коня! Отборное дурачье, сударь!