— Это море, Отто — тихо сказал Бергер, не открывая глаз. — Может быть, оно решило прийти за нами.
Сестра Анджела молилась вслух твердым ровным голосом:
— О, Боже, умеряющий ярость моря, услышь, услышь и спаси нас, чтобы мы не сгинули…
Двери на лестнице кают-компании открылись и по ступенькам простучал Рихтер, неся большой бидон, который поставил на стол. Фуражка промокла, со спутанной бороды и с плаща струилась вода. Он стоял в ожидании со вздымающейся грудью. Сестра Анджела запнулась, потом дочитала молитву до конца и перекрестилась.
— Поздравления от капитана, сестра. Горячий кофе. Только что приготовлен на керосинке в его каюте.
— Поблагодарите капитана Бергера. Как дела?
— Плохо — сказал Рихтер. — Мы потеряли еще одного человека. Молодого Бергмана. Смыло с оснастки.
— Мы помолимся за него.
— Да, надо, сестра.
Он повернулся и вышел по лестнице.
— Помолимся, сестры, за душу Ханса Бергмана, пусть она успокоится в мире.
На другом конце стола Лотта вдруг повернулась, вбежала по лестнице и вышла на палубу, прежде чем кто-нибудь промолвил слово.
Открывшаяся картина заставила ее задержать дыхание. Хотя давно наступило время рассвета, дня не было: небо черное, вихрем неслись гороподобные тучи, подсвеченные фиолетовым и красным, словно где-то за ними во тьме горел гигантский огонь. Непрерывно сверкали молнии и ветер выл, как бешеный, хлеща по лицу.
Все на палубе занимались делом и никто не обратил на нее внимания. Штурм держал штурвал с Винцером и Клютом, четверо работали за помпой, каждый линем привязан к главной мачте.
Море нависло над судном гигантской массой, все подмяв под себя. Лотта вцепилась в поручни трапа. Казалось, «Дойчланд» легла на бок, потом выпрямилась.
Без линей люди у помпы были бы смыты. Они барахтались на палубе, словно рыбы на отмели, и Рихтер, висевший на мачтовых снастях, спрыгнул им на помощь.
Высоко вверху раздался внезапный резкий треск, похожий почти на взрыв. Он поднял глаза. Разорвались крепления на фоновом топ-галланте. Рихтер увидел, что рея бешено болтается, парус вырвался.
Он дико бился в штормовом ветре, заставляя вибрировать всю мачту. Рихтер понял, что вопрос лишь времени, когда передняя рея лопнет, как гнилая палка, побежал на кухню, выхватил из креплений топор для рубки дров и бросился в снасти.
Он приостановился, чтобы сунуть топор за пояс и, повернувшись, увидел, как на квартердеке бешено машет Бергер. Было невозможно расслышать, что он кричит, но по жестам было достаточно ясно, что он хочет, чтобы Рихтер спустился.
Но если оставить парус и сломается мачта… Рихтер скрежеща зубами, продолжал карабкаться. Плащ скорее мешал, чем приносил пользу, ибо давал малую защиту от такого непрерывного дождя. Канаты набухли, каждая веревка потеряла гибкость, а когда он протягивал вверх руку, под одеждой по коже струился холодный поток. Ветер, как живой, рвал и терзал его одежду.
Но мгновение он остановился на первой рее, чтобы перевести дух. Куда достигал глаз, море кипело белой пеной, хлестал дождь и град, в черноте неба гибельно сверкали молнии.
Он остановился возле паруса. Тот бился на ветру с громовым грохотом. Теперь, смотря прямо в лицо смерти, он выбрал мгновение, плотно приник к мачте, оказавшись внутри бьющегося паруса, крепко вцепился одной рукой и замахал колуном, атакуя кольцо, скрепляющее рею с мачтой.
Парус накрыл его, чуть не сорвав. Потом один из линей на мгновение натянулся. Он глянул вниз и прямо под собой увидел Бергера, стоящего на рее, вцепившись в этот линь.
Он кивнул, Рихтер снова махнул топором, линь разошелся. Бергер отпустил линь как раз вовремя, ибо рею и нижний топ-галлант мгновенно унес ветер, дико вращая в полете.
Бергер схватил Рихтера за плечо. Медленно, с трудом, они не спеша спускались. Рихтер спрыгнул на палубу и увидел Лотту на трапе квартердека. Она смотрела на него с выражением благоговения на лице. Инстинктивно, он протянул ей руки, и она бросилась под его защиту.
— Как дела?
— Ужасно — ответил адмирал. — Кровавый кавардак.
В Маллейге выбросило на берег еще один каботажник и еще два лихтера затонуло. Возле Сторновея три траулера затонули так быстро, что ничего нельзя было поделать, их поглотило чудовищное море. Южнее Исландии бесследно исчез корвет канадских королевских ВМС «Макмитчел» с восьмидесятью пятью офицерами и матросами, составлявшими его команду, и никто никогда их больше не видел. А конвой из Галифакса, пошедший Северным Проливом в Ирландское Море, был безнадежно рассеян.
Однако, до сих пор никто специально не вызывал спасатель с Фады. Мердок сидел, терпеливо куря трубку, слушая путанные сообщения по радио. Джего вошел в кухню, где Джанет и Джин делали сэндвичи.
— О! — сказал он, — в конце концов, ты все же женщина.
— Так посмотри на меня, милый.
Он налил себе чаю:
— Я вижу, спасатель еще не вызывали.
— Не могут. Вот почему Мердок ждет. Команда уже готова на спасательной станции.
Она покачала головой:
— Честное слово, Харри, ты никогда такого не видел. Среди нет никого, кто не был бы дедушкой. Это сплошная патетика.
— Патетика? Кучка мужчин готова выйти в самое гнусное море, которое я только видел за всю жизнь, и это все, что ты можешь сказать?
— Они не продержатся и пять минут. И что тогда делать?
Он вернулся в гостиную и сел рядом с Ривом. Было ровно семь-тридцать. Без десяти восемь пришел очередной прогноз погоды из Сторновея:
— Американский эсминец «Карбисдейл» в ста десяти милях северо-западнее Батт-оф-Льюиса сообщает о ветрах ураганной силы в порывах до ста двадцати узлов.
— Сто двадцать — благоговейно произнес Джего.
— Действительно плохой ветер — мрачно сказал Мердок. — Я не знаю хуже.
Джанет принесла на подносе чай и сэндвичи, поставила его и безмолвно вернулась на кухню к Джин. Джего взял сэндвич и наклонился, потрепать Рори по голове. Часы на камине пробили восемь раз.
Как только отзвучал последний удар, по радио прозвучал голос на ломаном английском:
— Трехмачтовая баркентина «Дойчланд» беспомощно дрейфует. Моя нынешняя позиция по оценке находится где-то в двадцати милях к юго-западу от Фады во Внешних Гебридах. Ради бога, помогите нам. У меня женщины на борту.
Передача затухла, утонув в море статических разрядов. Рив повернулся и посмотрел на Джего:
— Он сказал «Дойчланд»?
— Так и мне послышалось, адмирал.
— Трехмачтовая баркентина — сказал Мердок. — Не думал, что доживу до такого дня.
Джанет и Джин вышли из кухни и встали, прислушиваясь. Рив сказал:
— Господи, этого просто не может быть.
Голос Бергера пробился через статику:
— Баркентине «Дойчланд» настоятельно требуется помощь, двадцать миль к юго-западу от Фады. Женщины на борту.
— Снова он, адмирал — сказал Джего. — Он, похоже, настоящий.
Рив потянулся к микрофону, но когда Бергер снова начал повторять сообщение, на волне появился другой голос:
— «Deutschland — hier ist Grosser Schwarzer Adler».
Все остальное было на немецком. Рив беспомощно откинулся:
— Что там, черт побери? Минуту назад парень вопил о помощи, а теперь сплошные капустоеды и я не понимаю ни слова.
Наступила тишина и Джанет осторожно сказала:
— Герике мог бы понять, дядя Кэри.
Спустить парус оказалось невероятно трудным. Хотя матросы работали на небольшой высоте над палубой, надо было считаться с ужасным ветром. Все веревки разбухли вдвое против нормального размера, блоки заедало при каждом движении, и все время их резал ветер острый, как скальпель хирурга, сдирая кожу водяными брызгами.
В конце концов дело было сделано и матросы устало спустились на палубу. Теперь над всем доминировал ветер, ударяя судно одним шквалом за другим. Рваные облака проносились над головой и казалось, что они достаточно низко, чтобы задевать верхушки мачт, сверкали молнии и безостановочно хлестал дождь.
Еще четверо матросов неистово работали у помпы. Бергер, смотря на них над перилами квартердека, почувствовал странное безразличие. Такая хилая незначительная работенка посреди этой безбрежности. Откуда взяться надежде?
Он повернулся проверить Штурма и двух человек, держащих вместе с ним штурвал, и открыл рот в беззвучном крике, когда с кормы накатилась ужасная волна.
«Дойчланд» содрогнулась, Бергер очутился на спине, смертельной хваткой вцепившись в поручни, в то время как тонны воды перекатывались над ним к носу судна. Не осталось ни следа от Винцера и Клюта, но Штурм еще был там, повиснув на штурвале.
Бергер, пошатываясь, пересек квартердек, чтобы помочь ему. Левый борт «Дойчланд» оставался под водой. Они боролись, словно демоны, Бергер в бешенстве слал проклятия, и медленно, очень медленно, судно начало слушаться руля. Но удар оказался смертельным. Средняя мачта и большая часть оснастки исчезла. Спасательные лодки унесло. Надстройку камбуза смыло совершенно всю.
Рихтер появился на трапе. Бергер прокричал ему в ухо:
— Еще двоих за штурвал, Рихтер, потом сообщи о повреждениях, как только сумеешь.
Боцман исчез. Через несколько мгновений прибежали Хольцер и Эндрасс и встали к штурвалу.
— Командуйте здесь, господин Штурм. Я посмотрю, какова ситуация внизу.
Когда Бергер достиг двери своей каюты на лестнице появился Рихтер.
— Сестры целы?
Рихтер кивнул:
— Потрясены и страшно испуганы. Но у нас теперь другие проблемы, господин капитан. Двадцать дюймов воды в трюме и она прибывает.
Бергер повернулся посмотреть на «Дойчланд». Лини оснастки плясали на ветру, нижний топовый парус оторвался и половинка его еще трепетала на рее, словно порванный серый флаг. Здесь и там из палубы торчали доски, трубчатые перила были сломаны. Все судно содрогнулось, когда устало вскарабкалось на очередную волну и в него ударил шквал.
Рихтер понял, о чем он думает: запахло поражением.
— Неважно, Хельмут, не так ли? — спросил капитан. — Мы завершили.
— Боюсь, что так, господин капитан.
Бергер кивнул:
— Пойди к Штурму и скажи, чтобы немедленно принес радио в мою каюту.
Под ним кипели облака, темные и угрожающие, подкрашенные оранжевым огнем, вьющиеся в вихре, словно клубы черного дыма. Шмидт сказал:
— Сегодня там, внизу, дьявольское времянке. Мой английский так себе, но я понимаю SOS, когда слышу. Я подключу вас, командир.
Как раз передавали очередное сообщение:
— Морские районы Мэлин и Гебриды. Ветер в шквалах до ста тридцати. Барометр показывает девять-семь-ноль и продолжает падать.
Шмидт снова произнес:
— Я знаю одно, господин капитан. Конвой из Галифакса больше никогда не будет конвоем. Их разнесет на куски.
Но Неккер, глядя в черный дым внизу, думал о «Дойчланд». Он сказал Руди:
— Ты знаешь позицию, где мы вчера видели «Дойчланд». Пусть в среднем, скажем, десять узлов курсом норд-ост-тен-норд. Посмотри, что твой железный вычислитель может сказать о ее теперешнем местоположении.
— Но, господин капитан — запротестовал Руди, — наш приказ…
Неккер холодно ответил:
— Заткнись и делай, что говорят.
Получить желаемую информацию у парня заняло лишь пару минут, и он передал ее. Неккер немедленно сменил курс, включив интерком.
— Слушай меня, народ. Нам говорили, что это самый прекрасный всепогодный самолет в мире. Обещали, что он сможет работать в условиях урагана. Посмотрим, правы ли они. Я спускаюсь в это дерьмо, чтобы узнать, что случилось с «Дойчланд». Я принял решение.
Он толкнул ручку вперед, введя Юнкерс в пике, и начал снижаться. Через несколько минут они вошли в облако и в сильный дождь, огни вспыхивали на кончиках крыльев.
Они продолжали скоростное снижение, сильным ветром их швыряло из стороны в сторону. Неккер давил на ручку всей своей силой. В одном месте они легли на левый борт, ветер нанес серию ударов по фюзеляжу, вырвав кусочки с крыльев, но он сохранил управление и продолжал пике.
Они были на десяти тысячах и снижались, все еще окутанные темными, бурлящими облаками. Руди отстегнул кислородную маску и уставился в стекло с очень бледным лицом.
И все это только трата времени, говорил сам себе Неккер. При такой погоде в высшей степени не похоже, чтобы «Дойчланд» оказалась способной сохранить прежний курс, а ее скорость, кроме всего, была лишь оценочной.
На трех тысячах Юнкерс вырвался из туч в громадную чашу яркого свечения и ливневого дождя, море белой пены простиралось до горизонта. И там находилась она — совершенно невероятно, всего в полумиле к юго-западу.
— Руди — сказал Неккер, — я должен тебе бутылку шампанского — и начал резко разворачиваться влево.
Руди опустил бинокль:
— Она плохо выглядит, господин капитан.
Вмешался Шмидт:
— Что-то плохо, командир. Они передают сигналы бедствия. На английском. Бергер просит о помощи.
— Подключи меня — мрачно сказал Неккер. — Я поговорю с ними сам.
***
В салоне монахини собрались вокруг стола, склонив головы и сложив руки. Вода сочилась в световой люк, но борта в настоящий момент, казалось, держатся. И здесь, как и везде на судне, нельзя было найти сухого местечка, вода стекала по трапу кают-компании и плескалась в каютах.Сестра Анджела молилась вслух твердым ровным голосом:
— О, Боже, умеряющий ярость моря, услышь, услышь и спаси нас, чтобы мы не сгинули…
Двери на лестнице кают-компании открылись и по ступенькам простучал Рихтер, неся большой бидон, который поставил на стол. Фуражка промокла, со спутанной бороды и с плаща струилась вода. Он стоял в ожидании со вздымающейся грудью. Сестра Анджела запнулась, потом дочитала молитву до конца и перекрестилась.
— Поздравления от капитана, сестра. Горячий кофе. Только что приготовлен на керосинке в его каюте.
— Поблагодарите капитана Бергера. Как дела?
— Плохо — сказал Рихтер. — Мы потеряли еще одного человека. Молодого Бергмана. Смыло с оснастки.
— Мы помолимся за него.
— Да, надо, сестра.
Он повернулся и вышел по лестнице.
— Помолимся, сестры, за душу Ханса Бергмана, пусть она успокоится в мире.
На другом конце стола Лотта вдруг повернулась, вбежала по лестнице и вышла на палубу, прежде чем кто-нибудь промолвил слово.
Открывшаяся картина заставила ее задержать дыхание. Хотя давно наступило время рассвета, дня не было: небо черное, вихрем неслись гороподобные тучи, подсвеченные фиолетовым и красным, словно где-то за ними во тьме горел гигантский огонь. Непрерывно сверкали молнии и ветер выл, как бешеный, хлеща по лицу.
Все на палубе занимались делом и никто не обратил на нее внимания. Штурм держал штурвал с Винцером и Клютом, четверо работали за помпой, каждый линем привязан к главной мачте.
Море нависло над судном гигантской массой, все подмяв под себя. Лотта вцепилась в поручни трапа. Казалось, «Дойчланд» легла на бок, потом выпрямилась.
Без линей люди у помпы были бы смыты. Они барахтались на палубе, словно рыбы на отмели, и Рихтер, висевший на мачтовых снастях, спрыгнул им на помощь.
Высоко вверху раздался внезапный резкий треск, похожий почти на взрыв. Он поднял глаза. Разорвались крепления на фоновом топ-галланте. Рихтер увидел, что рея бешено болтается, парус вырвался.
Он дико бился в штормовом ветре, заставляя вибрировать всю мачту. Рихтер понял, что вопрос лишь времени, когда передняя рея лопнет, как гнилая палка, побежал на кухню, выхватил из креплений топор для рубки дров и бросился в снасти.
Он приостановился, чтобы сунуть топор за пояс и, повернувшись, увидел, как на квартердеке бешено машет Бергер. Было невозможно расслышать, что он кричит, но по жестам было достаточно ясно, что он хочет, чтобы Рихтер спустился.
Но если оставить парус и сломается мачта… Рихтер скрежеща зубами, продолжал карабкаться. Плащ скорее мешал, чем приносил пользу, ибо давал малую защиту от такого непрерывного дождя. Канаты набухли, каждая веревка потеряла гибкость, а когда он протягивал вверх руку, под одеждой по коже струился холодный поток. Ветер, как живой, рвал и терзал его одежду.
Но мгновение он остановился на первой рее, чтобы перевести дух. Куда достигал глаз, море кипело белой пеной, хлестал дождь и град, в черноте неба гибельно сверкали молнии.
Он остановился возле паруса. Тот бился на ветру с громовым грохотом. Теперь, смотря прямо в лицо смерти, он выбрал мгновение, плотно приник к мачте, оказавшись внутри бьющегося паруса, крепко вцепился одной рукой и замахал колуном, атакуя кольцо, скрепляющее рею с мачтой.
Парус накрыл его, чуть не сорвав. Потом один из линей на мгновение натянулся. Он глянул вниз и прямо под собой увидел Бергера, стоящего на рее, вцепившись в этот линь.
Он кивнул, Рихтер снова махнул топором, линь разошелся. Бергер отпустил линь как раз вовремя, ибо рею и нижний топ-галлант мгновенно унес ветер, дико вращая в полете.
Бергер схватил Рихтера за плечо. Медленно, с трудом, они не спеша спускались. Рихтер спрыгнул на палубу и увидел Лотту на трапе квартердека. Она смотрела на него с выражением благоговения на лице. Инстинктивно, он протянул ей руки, и она бросилась под его защиту.
***
При первом свете Джего с командой перевели канонерку во внутреннюю гавань, где мелководная зыбь представляла меньшую проблему. Как только «Мертвая Точка» оказалась в безопасности, он оставил командовать Янсена и направился в коттедж. Джин Синклер встретила его при входе, в гостиной за радио были Рив и Мердок.— Как дела?
— Ужасно — ответил адмирал. — Кровавый кавардак.
В Маллейге выбросило на берег еще один каботажник и еще два лихтера затонуло. Возле Сторновея три траулера затонули так быстро, что ничего нельзя было поделать, их поглотило чудовищное море. Южнее Исландии бесследно исчез корвет канадских королевских ВМС «Макмитчел» с восьмидесятью пятью офицерами и матросами, составлявшими его команду, и никто никогда их больше не видел. А конвой из Галифакса, пошедший Северным Проливом в Ирландское Море, был безнадежно рассеян.
Однако, до сих пор никто специально не вызывал спасатель с Фады. Мердок сидел, терпеливо куря трубку, слушая путанные сообщения по радио. Джего вошел в кухню, где Джанет и Джин делали сэндвичи.
— О! — сказал он, — в конце концов, ты все же женщина.
— Так посмотри на меня, милый.
Он налил себе чаю:
— Я вижу, спасатель еще не вызывали.
— Не могут. Вот почему Мердок ждет. Команда уже готова на спасательной станции.
Она покачала головой:
— Честное слово, Харри, ты никогда такого не видел. Среди нет никого, кто не был бы дедушкой. Это сплошная патетика.
— Патетика? Кучка мужчин готова выйти в самое гнусное море, которое я только видел за всю жизнь, и это все, что ты можешь сказать?
— Они не продержатся и пять минут. И что тогда делать?
Он вернулся в гостиную и сел рядом с Ривом. Было ровно семь-тридцать. Без десяти восемь пришел очередной прогноз погоды из Сторновея:
— Американский эсминец «Карбисдейл» в ста десяти милях северо-западнее Батт-оф-Льюиса сообщает о ветрах ураганной силы в порывах до ста двадцати узлов.
— Сто двадцать — благоговейно произнес Джего.
— Действительно плохой ветер — мрачно сказал Мердок. — Я не знаю хуже.
Джанет принесла на подносе чай и сэндвичи, поставила его и безмолвно вернулась на кухню к Джин. Джего взял сэндвич и наклонился, потрепать Рори по голове. Часы на камине пробили восемь раз.
Как только отзвучал последний удар, по радио прозвучал голос на ломаном английском:
— Трехмачтовая баркентина «Дойчланд» беспомощно дрейфует. Моя нынешняя позиция по оценке находится где-то в двадцати милях к юго-западу от Фады во Внешних Гебридах. Ради бога, помогите нам. У меня женщины на борту.
Передача затухла, утонув в море статических разрядов. Рив повернулся и посмотрел на Джего:
— Он сказал «Дойчланд»?
— Так и мне послышалось, адмирал.
— Трехмачтовая баркентина — сказал Мердок. — Не думал, что доживу до такого дня.
Джанет и Джин вышли из кухни и встали, прислушиваясь. Рив сказал:
— Господи, этого просто не может быть.
Голос Бергера пробился через статику:
— Баркентине «Дойчланд» настоятельно требуется помощь, двадцать миль к юго-западу от Фады. Женщины на борту.
— Снова он, адмирал — сказал Джего. — Он, похоже, настоящий.
Рив потянулся к микрофону, но когда Бергер снова начал повторять сообщение, на волне появился другой голос:
— «Deutschland — hier ist Grosser Schwarzer Adler».
Все остальное было на немецком. Рив беспомощно откинулся:
— Что там, черт побери? Минуту назад парень вопил о помощи, а теперь сплошные капустоеды и я не понимаю ни слова.
Наступила тишина и Джанет осторожно сказала:
— Герике мог бы понять, дядя Кэри.
***
На «Дойчланд» дела шли от плохого к худшему. К семи-пятнадцати стало очевидным, что она не может больше нести главный топовый парус и Бергер отдал Штурму необходимые приказания.Спустить парус оказалось невероятно трудным. Хотя матросы работали на небольшой высоте над палубой, надо было считаться с ужасным ветром. Все веревки разбухли вдвое против нормального размера, блоки заедало при каждом движении, и все время их резал ветер острый, как скальпель хирурга, сдирая кожу водяными брызгами.
В конце концов дело было сделано и матросы устало спустились на палубу. Теперь над всем доминировал ветер, ударяя судно одним шквалом за другим. Рваные облака проносились над головой и казалось, что они достаточно низко, чтобы задевать верхушки мачт, сверкали молнии и безостановочно хлестал дождь.
Еще четверо матросов неистово работали у помпы. Бергер, смотря на них над перилами квартердека, почувствовал странное безразличие. Такая хилая незначительная работенка посреди этой безбрежности. Откуда взяться надежде?
Он повернулся проверить Штурма и двух человек, держащих вместе с ним штурвал, и открыл рот в беззвучном крике, когда с кормы накатилась ужасная волна.
«Дойчланд» содрогнулась, Бергер очутился на спине, смертельной хваткой вцепившись в поручни, в то время как тонны воды перекатывались над ним к носу судна. Не осталось ни следа от Винцера и Клюта, но Штурм еще был там, повиснув на штурвале.
Бергер, пошатываясь, пересек квартердек, чтобы помочь ему. Левый борт «Дойчланд» оставался под водой. Они боролись, словно демоны, Бергер в бешенстве слал проклятия, и медленно, очень медленно, судно начало слушаться руля. Но удар оказался смертельным. Средняя мачта и большая часть оснастки исчезла. Спасательные лодки унесло. Надстройку камбуза смыло совершенно всю.
Рихтер появился на трапе. Бергер прокричал ему в ухо:
— Еще двоих за штурвал, Рихтер, потом сообщи о повреждениях, как только сумеешь.
Боцман исчез. Через несколько мгновений прибежали Хольцер и Эндрасс и встали к штурвалу.
— Командуйте здесь, господин Штурм. Я посмотрю, какова ситуация внизу.
Когда Бергер достиг двери своей каюты на лестнице появился Рихтер.
— Сестры целы?
Рихтер кивнул:
— Потрясены и страшно испуганы. Но у нас теперь другие проблемы, господин капитан. Двадцать дюймов воды в трюме и она прибывает.
Бергер повернулся посмотреть на «Дойчланд». Лини оснастки плясали на ветру, нижний топовый парус оторвался и половинка его еще трепетала на рее, словно порванный серый флаг. Здесь и там из палубы торчали доски, трубчатые перила были сломаны. Все судно содрогнулось, когда устало вскарабкалось на очередную волну и в него ударил шквал.
Рихтер понял, о чем он думает: запахло поражением.
— Неважно, Хельмут, не так ли? — спросил капитан. — Мы завершили.
— Боюсь, что так, господин капитан.
Бергер кивнул:
— Пойди к Штурму и скажи, чтобы немедленно принес радио в мою каюту.
***
Неккер покинул Тронхейм в пять и полет над Шотландией на тридцати пяти тысячах футов, гораздо выше погоды, прошел совершенно без инцидентов. Но достигнув района цели, он, однако, обнаружил совершенно иную ситуацию.Под ним кипели облака, темные и угрожающие, подкрашенные оранжевым огнем, вьющиеся в вихре, словно клубы черного дыма. Шмидт сказал:
— Сегодня там, внизу, дьявольское времянке. Мой английский так себе, но я понимаю SOS, когда слышу. Я подключу вас, командир.
Как раз передавали очередное сообщение:
— Морские районы Мэлин и Гебриды. Ветер в шквалах до ста тридцати. Барометр показывает девять-семь-ноль и продолжает падать.
Шмидт снова произнес:
— Я знаю одно, господин капитан. Конвой из Галифакса больше никогда не будет конвоем. Их разнесет на куски.
Но Неккер, глядя в черный дым внизу, думал о «Дойчланд». Он сказал Руди:
— Ты знаешь позицию, где мы вчера видели «Дойчланд». Пусть в среднем, скажем, десять узлов курсом норд-ост-тен-норд. Посмотри, что твой железный вычислитель может сказать о ее теперешнем местоположении.
— Но, господин капитан — запротестовал Руди, — наш приказ…
Неккер холодно ответил:
— Заткнись и делай, что говорят.
Получить желаемую информацию у парня заняло лишь пару минут, и он передал ее. Неккер немедленно сменил курс, включив интерком.
— Слушай меня, народ. Нам говорили, что это самый прекрасный всепогодный самолет в мире. Обещали, что он сможет работать в условиях урагана. Посмотрим, правы ли они. Я спускаюсь в это дерьмо, чтобы узнать, что случилось с «Дойчланд». Я принял решение.
Он толкнул ручку вперед, введя Юнкерс в пике, и начал снижаться. Через несколько минут они вошли в облако и в сильный дождь, огни вспыхивали на кончиках крыльев.
Они продолжали скоростное снижение, сильным ветром их швыряло из стороны в сторону. Неккер давил на ручку всей своей силой. В одном месте они легли на левый борт, ветер нанес серию ударов по фюзеляжу, вырвав кусочки с крыльев, но он сохранил управление и продолжал пике.
Они были на десяти тысячах и снижались, все еще окутанные темными, бурлящими облаками. Руди отстегнул кислородную маску и уставился в стекло с очень бледным лицом.
И все это только трата времени, говорил сам себе Неккер. При такой погоде в высшей степени не похоже, чтобы «Дойчланд» оказалась способной сохранить прежний курс, а ее скорость, кроме всего, была лишь оценочной.
На трех тысячах Юнкерс вырвался из туч в громадную чашу яркого свечения и ливневого дождя, море белой пены простиралось до горизонта. И там находилась она — совершенно невероятно, всего в полумиле к юго-западу.
— Руди — сказал Неккер, — я должен тебе бутылку шампанского — и начал резко разворачиваться влево.
Руди опустил бинокль:
— Она плохо выглядит, господин капитан.
Вмешался Шмидт:
— Что-то плохо, командир. Они передают сигналы бедствия. На английском. Бергер просит о помощи.
— Подключи меня — мрачно сказал Неккер. — Я поговорю с ними сам.
Баркентина «Дойчланд», 25 сентября 1944 года, ветры ураганной силы. По моему мнению, «Дойчланд» находится в состоянии грозящей гибели; в конце утренней вахты я начал передавать сигнал бедствия. Боюсь, наш сигнал слишком слаб из-за воздействия соленой воды на батареи. Тем не менее, вскоре после этого вновь объявился наш друг из Люфтваффе. К нашему искреннему изумлению, в разговор вмешалась третья сторона с соседнего острова Фада.
14
— Вызывает «Дойчланд». Вы еще с нами, Неккер? Мы потеряли вас в низких облаках.
— Я все еще вижу вас — ответил Неккер. — Не беспокойтесь. Я буду поблизости.
Радиообмен трещал статикой, слышался будто издалека. Герике возле радио медленно произнес:
— «Дойчланд»?
— Ну же, говорите с ним — сказал Рив, — узнайте, что происходит.
— Очень хорошо.
Герике взял микрофон и начал передавать на немецком:
— «Дойчланд», вызывает Фада. Отвечайте, пожалуйста.
Наступила тишина, потом слабо прохрипел голос Бергера:
— Неккер, что это такое, ради бога?
— Не знаю.
— «Дойчланд», вызывает Фада. Будьте добры детально описать вашу нынешнюю позицию. Может быть, мы сможем помочь.
Снова воцарилось молчание, потом зазвучал голос Неккера:
— … не имею ни малейшего понятия… думаю, надо ответить… посмотрим, что произойдет.
Опять наступило молчание, совсем издалека доносились слабые тени других сообщений. Джего спросил:
— Что там происходит, капитан?
— Теперь мы принимаем только одного из собеседников Неккера, кто бы он ни был. Что касается «Дойчланд», она либо затонула, либо потеряла радиоконтакт.
— Узнать, что произошло, можно только одним способом — сказал Рив. — На этот раз говорите с Неккером.
— Хорошо.
Герике попытался снова:
— Фада вызывает Неккера. Отвечайте, пожалуйста. Фада вызывает Неккера. Отвечайте, пожалуйста. Я не могу поймать «Дойчланд». Крайне необходимо поговорить с вами.
Только тишина. Джин Синклер тихо сказала:
— Он не верит вам, капитан.
Герике попытался снова:
— Неккер, здесь корветтен-капитан Пауль Герике из Кригсмарине вызывает с Фады. Я прошу вас ответить.
Снова статика, потом сильный голос Неккера:
— Пауль Герике — ас-подводник?
— Верно.
— Как такое может быть?
— Я военнопленный. Те, кто здесь командуют, попросили меня перехватывать ваши вызовы, потому что не понимают по-немецки. А вы кто?
— Капитан Хорст Неккер из сороковой кампфгруппы в Тронхейме. Судовая и погодная разведка. В данный момент кружу над «Дойчланд» на Ю-88.
— Я не смог получить от них никакого ответа — сказал Герике. — Как дела?
— Их сигнал слабеет. Морская вода в батареях.
— Вы их еще слышите?
— Да, если приближаюсь.
Адмирал сказал нетерпеливо:
— Ну же, Герике, что там происходит?
Герике рассказал. Рив повернулся к Мердоку:
— Знаете, как их достичь?
— Можно попытаться — ответил Мердок. — Поможет, если самолет останется сверху и даст нам сигнал. Видимость на уровне моря будет очень плохой.
— Здесь еще дьявольская куча вопросов — сказал Джего. — К Неккеру, я имею в виду. Можете представить не что это похоже — пытаться удержать самолет в воздухе в такую погоду?
Герике снова потянулся к микрофону.
— Герике вызывает Неккера. У нас готов к немедленному выходу спасатель. Мы сделаем все, что сможем. Нынешняя позиция такова…
Он медленно и ясно пересказал существенные факты.
— Через какое время спасатель подойдет?
Герике пересказал подробности Мердоку. Старик кивнул:
— Около часа. Я выхожу немедленно.
— Я пойду с вами.
Рив потянулся к плащу. Но Мердок покачал головой:
— Вам надлежит только наблюдать, адмирал, ничего больше. У меня своя команда.
— Но послушайте — горячо начал Рив.
— Я — командир спасателя Фады, Кэри Рив — ответил старик. — Жизнь или смерть сегодня — только по моему решению. Вы можете посмотреть, как мы выходим, но ничего более.
Рив повернулся к Герике:
— Оставайтесь за радио. Я вернусь, когда судно отчалит.
— Хорошо — сказал Герике.
Мердок нырнул в шторм, за ним Рив и Джего.
Когда они прибыли к концу колеи у спасательной станции, от вида на море перехватывало дыхание. Изрытый и изорванный ковер белой воды, одна гигантская волна за другой накатывались мерным ритмом. Там и здесь из подошвы волны в устье бухточки высовывались заостренные зубы рифа.
— Думаете, сможете преодолеть? — проорал Рив в ухо Мердока.
— Может быть — ответил старик.
Вокруг спасательной станции кучками собрались люди. В основном женщины и несколько детей. Когда трое мужчин поспешили вниз по дорожке, позади раздались звуки бегущих шагов и их догнал Лаклан.
— Я побежал, как только услышал — сказал он, слегка задыхаясь. — А позади — половина Мэри-тауна. Я ведь понадоблюсь вам, Мердок?
— Нас шестеро, Лаклан. Мы прекрасно справимся.
Мердок прошел насквозь небольшую толпу и вошел в ангар. Команда уже ждала в катере, одетая в желтые плащи и спасательные жилеты.
Двери в конце слипа были распахнуты. Он натянул плащ и шагнул шаг-другой вниз по склону, где мог видеть устье бухточки. Он поднял глаза на команду.
— Есть шанс, что мы это сделаем. Только один к десяти, но надо попытаться. Там терпит бедствие судно с женщинами на борту. И если мы не сможем выйти теперь, мы не выйдем совсем, по крайней мере пока здесь такое море. Если кто-нибудь из вас думает по-другому, скажите об этом и покиньте судно.
Последнее замечание было высказано тем же спокойным доверительным тоном, как и все остальное. Седобородый Фрэнсис Паттерсон ответил с ноткой нетерпения:
— Может, начнем отчаливать, Мердок, или будем обсуждать эту нудятину весь день?
— Пусть будет так — сказал Мердок и поднялся по трапу.
Женщины небольшой толпой двинулись вниз на берег, тихими голосами беспокойно переговариваясь между собой.
Через секунду «Мораг Синклер» появилась из ворот домика, с заметной скоростью съехала по слипу и вошла в воду, глубоко зарывшись носом и высоко взметнув брызги в воздух.
Она шла по набухающей гигантской волне, вливающейся в узкое устье бухточки. На мгновение риф снова высунулся из отступившей воды. Толпа молчала, только завывал ветер.
— Нехорошо — сказал Рив. — Им этого не сделать. Это безумие, волны, должно быть, в тридцать футов высотой. Если они войдут в волну в неудачный момент, их разметет на кусочки.
Но «Мораг» продолжала двигаться к выходу из бухточки, резко увеличив скорость.
— Он пытается поймать следующее большое вспучивание, чтобы пройти над рифом — прокричал Джего.
Наверное, это могло сработать. У Мердока был один шанс к десяти. Но в этом момент ветер рванул с такой жестокостью, что где-то в толпе закричала женщина. «Мораг Синклер» пошатнулась, потом резко отклонилась влево и, казалось, выровнялась высоко на волне над внезапно открывшимися черными скалами.
— Она сейчас врежется! — закричал Рив.
Вошедшая гигантская волна, вздыбившись на тридцать-сорок футов над устьем бухточки, понесла с собой спасатель, беспомощного перед нею. Он ударился о дно близко у берега, вода в ярости кипела над ним, смыв двоих из команды прямо через борт.
Харри Джего уже бежал вниз в прибой, стремясь к желтому плащу. Он увидел перед собой лицо Фрэнсиса Паттерсона, глаза закрыты, зубы выбиты.
Еще кто-то был позади, по пояс в ледяной воде. Барахтающийся адмирал Рив с одной действующей рукой, черная повязка сдвинулась, обнажая безобразно сморщенный шрам, пустую глазницу. Джего откинул полу другого желтого плаща, обнаружив Джеймса Синклера, и потащил его через прибой обратно, где тянулись руки, желающие помочь.
Следующие несколько минут были какофонией криков и воплей, «Мораг Синклер» скрежетала в прибое на каждой следующей волне. Бросили линь, другой, женщины бежали из ангара, неся еще.
Джего осознал, что тянет, пригнувшись к пене прибоя, сзади него Лаклан и Рив. Раз, поскользнувшись и упав, он нашел момент осознать происходящее и был потрясен, увидев с дюжину женщин, тянущих другую веревку, юбки подоткнуты за пояс.
Ведер задувал песок прямо в лицо. Он закрыл глаза и продолжал тянуть, веревка жгла плечо. Потом он упал на четвереньки. На этот раз, с болью открыв глаза и осмотревшись, он вначале подумал, что все осталось в том же положении. Но «Мораг Синклер», опрокинувшись на один борт, была на берегу в безопасности.
Джего и Рив поднялись на ноги и подошли. У поручней над ними появился Мердок. Он был очень бледен и морщился от боли.
— Вы в порядке? — крикнул Рив.
— Ударился немного. Ничего.
Джего обошел катер. — Только поверхностные повреждения, винты в порядке.
— Это уже кое-что — сказал Рив. — По крайней мере никто не погиб. Чудо.
Мердок спустил трап и неуклюже сошел в подступившую толпу. Левая рука странно болталась сбоку и Джего подумал, что с ней определенно не все в порядке.
Старик пошатнулся и Джего попытался поддержать его:
— С вами все в порядке?
Мердок оттолкнул его:
— При чем тут я? — Он повернулся к Риву — Там беспомощное судно, женщины на борту — и ничего нельзя сделать.
Джего услышал, как кто-то сказал:
— Есть еще «Мертвая Точка». — Только потом он понял, что сказал это сам.
Петерсен ответил за всех:
— Мы долго были вместе, лейтенант. Мы не раз были вместе в воде, но я впервые слышу, что вы порете чепуху. Прошу прощения, сэр.
— Мне кажется, он в своем собственном неповторимом стиле пытается спросить, когда же мы выходим, лейтенант? — сказал Янсен.
Джего посмотрел на часы:
— В данный момент адмирал уточняет нынешнюю позицию «Дойчланд». Я бы сказал, что мы выйдем в течении следующих десяти-пятнадцати минут. — Он поднял глаза — Итак, почему вы все здесь висите?
Адмирал повернулся:
— Как он?
— Рука сломана. Я положила ее в лубок и сделала обезболивающий укол. Он немного поспит. Как идут дела?
— Не слишком хорошо. Мы снова не можем поймать Неккера. Наверное, электрический шторм.
Герике продолжал свои попытки, настойчиво повторяя в микрофон по-немецки:
— Отвечайте, Неккер. Отвечайте, пожалуйста.
Голос Неккера прозвучал слабо, но достаточно отчетливо, чтобы все уловили тревогу:
— Герике, здесь Неккер. Я вызываю вас ужу полчаса. Что случилось?
— Мы не можем связаться, вот и все — ответил Герике. — Слишком много помех. Возникла задержка. Спасатель не смог выйти, но сейчас из Мэри-тауна выходит канонерка. Пожалуйста, уточните текущую позицию.
Неккер уточнил и Герике продолжал:
— Я все еще вижу вас — ответил Неккер. — Не беспокойтесь. Я буду поблизости.
Радиообмен трещал статикой, слышался будто издалека. Герике возле радио медленно произнес:
— «Дойчланд»?
— Ну же, говорите с ним — сказал Рив, — узнайте, что происходит.
— Очень хорошо.
Герике взял микрофон и начал передавать на немецком:
— «Дойчланд», вызывает Фада. Отвечайте, пожалуйста.
Наступила тишина, потом слабо прохрипел голос Бергера:
— Неккер, что это такое, ради бога?
— Не знаю.
— «Дойчланд», вызывает Фада. Будьте добры детально описать вашу нынешнюю позицию. Может быть, мы сможем помочь.
Снова воцарилось молчание, потом зазвучал голос Неккера:
— … не имею ни малейшего понятия… думаю, надо ответить… посмотрим, что произойдет.
Опять наступило молчание, совсем издалека доносились слабые тени других сообщений. Джего спросил:
— Что там происходит, капитан?
— Теперь мы принимаем только одного из собеседников Неккера, кто бы он ни был. Что касается «Дойчланд», она либо затонула, либо потеряла радиоконтакт.
— Узнать, что произошло, можно только одним способом — сказал Рив. — На этот раз говорите с Неккером.
— Хорошо.
Герике попытался снова:
— Фада вызывает Неккера. Отвечайте, пожалуйста. Фада вызывает Неккера. Отвечайте, пожалуйста. Я не могу поймать «Дойчланд». Крайне необходимо поговорить с вами.
Только тишина. Джин Синклер тихо сказала:
— Он не верит вам, капитан.
Герике попытался снова:
— Неккер, здесь корветтен-капитан Пауль Герике из Кригсмарине вызывает с Фады. Я прошу вас ответить.
Снова статика, потом сильный голос Неккера:
— Пауль Герике — ас-подводник?
— Верно.
— Как такое может быть?
— Я военнопленный. Те, кто здесь командуют, попросили меня перехватывать ваши вызовы, потому что не понимают по-немецки. А вы кто?
— Капитан Хорст Неккер из сороковой кампфгруппы в Тронхейме. Судовая и погодная разведка. В данный момент кружу над «Дойчланд» на Ю-88.
— Я не смог получить от них никакого ответа — сказал Герике. — Как дела?
— Их сигнал слабеет. Морская вода в батареях.
— Вы их еще слышите?
— Да, если приближаюсь.
Адмирал сказал нетерпеливо:
— Ну же, Герике, что там происходит?
Герике рассказал. Рив повернулся к Мердоку:
— Знаете, как их достичь?
— Можно попытаться — ответил Мердок. — Поможет, если самолет останется сверху и даст нам сигнал. Видимость на уровне моря будет очень плохой.
— Здесь еще дьявольская куча вопросов — сказал Джего. — К Неккеру, я имею в виду. Можете представить не что это похоже — пытаться удержать самолет в воздухе в такую погоду?
Герике снова потянулся к микрофону.
— Герике вызывает Неккера. У нас готов к немедленному выходу спасатель. Мы сделаем все, что сможем. Нынешняя позиция такова…
Он медленно и ясно пересказал существенные факты.
— Через какое время спасатель подойдет?
Герике пересказал подробности Мердоку. Старик кивнул:
— Около часа. Я выхожу немедленно.
— Я пойду с вами.
Рив потянулся к плащу. Но Мердок покачал головой:
— Вам надлежит только наблюдать, адмирал, ничего больше. У меня своя команда.
— Но послушайте — горячо начал Рив.
— Я — командир спасателя Фады, Кэри Рив — ответил старик. — Жизнь или смерть сегодня — только по моему решению. Вы можете посмотреть, как мы выходим, но ничего более.
Рив повернулся к Герике:
— Оставайтесь за радио. Я вернусь, когда судно отчалит.
— Хорошо — сказал Герике.
Мердок нырнул в шторм, за ним Рив и Джего.
***
Высоко на хребте острова ветер дул со свирепой силой и живому существу, казалось, нужно было выложиться до конца, чтобы дрезину всего лишь не сдувало назад. Только соединенными усилиями Мердока и Джего производился хоть какой-то прогресс.Когда они прибыли к концу колеи у спасательной станции, от вида на море перехватывало дыхание. Изрытый и изорванный ковер белой воды, одна гигантская волна за другой накатывались мерным ритмом. Там и здесь из подошвы волны в устье бухточки высовывались заостренные зубы рифа.
— Думаете, сможете преодолеть? — проорал Рив в ухо Мердока.
— Может быть — ответил старик.
Вокруг спасательной станции кучками собрались люди. В основном женщины и несколько детей. Когда трое мужчин поспешили вниз по дорожке, позади раздались звуки бегущих шагов и их догнал Лаклан.
— Я побежал, как только услышал — сказал он, слегка задыхаясь. — А позади — половина Мэри-тауна. Я ведь понадоблюсь вам, Мердок?
— Нас шестеро, Лаклан. Мы прекрасно справимся.
Мердок прошел насквозь небольшую толпу и вошел в ангар. Команда уже ждала в катере, одетая в желтые плащи и спасательные жилеты.
Двери в конце слипа были распахнуты. Он натянул плащ и шагнул шаг-другой вниз по склону, где мог видеть устье бухточки. Он поднял глаза на команду.
— Есть шанс, что мы это сделаем. Только один к десяти, но надо попытаться. Там терпит бедствие судно с женщинами на борту. И если мы не сможем выйти теперь, мы не выйдем совсем, по крайней мере пока здесь такое море. Если кто-нибудь из вас думает по-другому, скажите об этом и покиньте судно.
Последнее замечание было высказано тем же спокойным доверительным тоном, как и все остальное. Седобородый Фрэнсис Паттерсон ответил с ноткой нетерпения:
— Может, начнем отчаливать, Мердок, или будем обсуждать эту нудятину весь день?
— Пусть будет так — сказал Мердок и поднялся по трапу.
Женщины небольшой толпой двинулись вниз на берег, тихими голосами беспокойно переговариваясь между собой.
Через секунду «Мораг Синклер» появилась из ворот домика, с заметной скоростью съехала по слипу и вошла в воду, глубоко зарывшись носом и высоко взметнув брызги в воздух.
Она шла по набухающей гигантской волне, вливающейся в узкое устье бухточки. На мгновение риф снова высунулся из отступившей воды. Толпа молчала, только завывал ветер.
— Нехорошо — сказал Рив. — Им этого не сделать. Это безумие, волны, должно быть, в тридцать футов высотой. Если они войдут в волну в неудачный момент, их разметет на кусочки.
Но «Мораг» продолжала двигаться к выходу из бухточки, резко увеличив скорость.
— Он пытается поймать следующее большое вспучивание, чтобы пройти над рифом — прокричал Джего.
Наверное, это могло сработать. У Мердока был один шанс к десяти. Но в этом момент ветер рванул с такой жестокостью, что где-то в толпе закричала женщина. «Мораг Синклер» пошатнулась, потом резко отклонилась влево и, казалось, выровнялась высоко на волне над внезапно открывшимися черными скалами.
— Она сейчас врежется! — закричал Рив.
Вошедшая гигантская волна, вздыбившись на тридцать-сорок футов над устьем бухточки, понесла с собой спасатель, беспомощного перед нею. Он ударился о дно близко у берега, вода в ярости кипела над ним, смыв двоих из команды прямо через борт.
Харри Джего уже бежал вниз в прибой, стремясь к желтому плащу. Он увидел перед собой лицо Фрэнсиса Паттерсона, глаза закрыты, зубы выбиты.
Еще кто-то был позади, по пояс в ледяной воде. Барахтающийся адмирал Рив с одной действующей рукой, черная повязка сдвинулась, обнажая безобразно сморщенный шрам, пустую глазницу. Джего откинул полу другого желтого плаща, обнаружив Джеймса Синклера, и потащил его через прибой обратно, где тянулись руки, желающие помочь.
Следующие несколько минут были какофонией криков и воплей, «Мораг Синклер» скрежетала в прибое на каждой следующей волне. Бросили линь, другой, женщины бежали из ангара, неся еще.
Джего осознал, что тянет, пригнувшись к пене прибоя, сзади него Лаклан и Рив. Раз, поскользнувшись и упав, он нашел момент осознать происходящее и был потрясен, увидев с дюжину женщин, тянущих другую веревку, юбки подоткнуты за пояс.
Ведер задувал песок прямо в лицо. Он закрыл глаза и продолжал тянуть, веревка жгла плечо. Потом он упал на четвереньки. На этот раз, с болью открыв глаза и осмотревшись, он вначале подумал, что все осталось в том же положении. Но «Мораг Синклер», опрокинувшись на один борт, была на берегу в безопасности.
Джего и Рив поднялись на ноги и подошли. У поручней над ними появился Мердок. Он был очень бледен и морщился от боли.
— Вы в порядке? — крикнул Рив.
— Ударился немного. Ничего.
Джего обошел катер. — Только поверхностные повреждения, винты в порядке.
— Это уже кое-что — сказал Рив. — По крайней мере никто не погиб. Чудо.
Мердок спустил трап и неуклюже сошел в подступившую толпу. Левая рука странно болталась сбоку и Джего подумал, что с ней определенно не все в порядке.
Старик пошатнулся и Джего попытался поддержать его:
— С вами все в порядке?
Мердок оттолкнул его:
— При чем тут я? — Он повернулся к Риву — Там беспомощное судно, женщины на борту — и ничего нельзя сделать.
Джего услышал, как кто-то сказал:
— Есть еще «Мертвая Точка». — Только потом он понял, что сказал это сам.
***
Джего сидел за столом для карт, рядом стоял Янсен, команда сгрудилась в дверях. — Вот так — сказал он. — Теперь вы знаете счет. Там придется трудно. Пойдут только добровольцы. Каждый, кто хочет слинять, берет свои манатки и прыгает через поручни на пирс и я на стану думать о нем плохо. Чтобы не слишком на этом останавливаться, скажу, что такое решение рекомендуется, в частности, тем из вас, кто женат.Петерсен ответил за всех:
— Мы долго были вместе, лейтенант. Мы не раз были вместе в воде, но я впервые слышу, что вы порете чепуху. Прошу прощения, сэр.
— Мне кажется, он в своем собственном неповторимом стиле пытается спросить, когда же мы выходим, лейтенант? — сказал Янсен.
Джего посмотрел на часы:
— В данный момент адмирал уточняет нынешнюю позицию «Дойчланд». Я бы сказал, что мы выйдем в течении следующих десяти-пятнадцати минут. — Он поднял глаза — Итак, почему вы все здесь висите?
***
Джанет оставила Мердока лежать на постели, тихо закрыла дверь и вышла в гостиную. Герике сидел за радио, Рив и Джин рядом.Адмирал повернулся:
— Как он?
— Рука сломана. Я положила ее в лубок и сделала обезболивающий укол. Он немного поспит. Как идут дела?
— Не слишком хорошо. Мы снова не можем поймать Неккера. Наверное, электрический шторм.
Герике продолжал свои попытки, настойчиво повторяя в микрофон по-немецки:
— Отвечайте, Неккер. Отвечайте, пожалуйста.
Голос Неккера прозвучал слабо, но достаточно отчетливо, чтобы все уловили тревогу:
— Герике, здесь Неккер. Я вызываю вас ужу полчаса. Что случилось?
— Мы не можем связаться, вот и все — ответил Герике. — Слишком много помех. Возникла задержка. Спасатель не смог выйти, но сейчас из Мэри-тауна выходит канонерка. Пожалуйста, уточните текущую позицию.
Неккер уточнил и Герике продолжал: