J. A. HUNTER (Д. ХАНТЕР)
HUNTER (ОХОТНИК)
Сокращенный перевод с английского
В. В. КРИВОЩЕКОВА
Государственное издательство географической литературы
Москва 1960
Оформление художника В. И. ТРОФИМОВА
Предисловие Г. А. СКРЕБИЦКОГО
Никакие учебники, справочники, тома энциклопедий не расскажут об
Африке так живо и ярко, как это сделает очевидец.
Раскройте книгу Джона Хантера и вместе с автором вы пройдете по
лесным дебрям, будете охотиться на диких слонов, кабанов, львов,
носорогов, узнаете много о замечательной природе Африки, жизни и быте
коренных жителей африканскою континента.
Хантер родился в конце прошлого века в Шотландии, юношей он
покинул родину и с тех пор жил в Африке, путешествуя по ее саваннам и
великим лесам, защищая африканское население от опасных хищников.
Хантер искренне любит природу. животных, он настоящий друг Африки и
африканцев, о которых пишет с симпатией и уважением.
Весьма вероятно, что вам, дорогой читатель, не довелось бродить с
ружьем по бескрайним равнинам Африки или по ее непроходимым джунглям,
не приходилось видеть огромные стада диких слонов, стаи львов,
разрывающих застреленную вами же антилопу, или столкнуться носом к
носу с угрюмым обитателем колючих зарослей - носорогом.
Об этих удивительных встречах вы прочтете в книге Джона Хантера.
Уроженец Шотландии, Джон Хантер совсем молодым человеком
отправился в далекую Африку. Его тянула туда врожденная страсть к
охоте и жажда увидеть края, населенные бесчисленным множеством самых
разнообразных диких зверей и птиц.
В Африке Хантер нашел то, о чем мечтал. В своей книге он пишет:
"Когда я впервые приехал в Кению, все пространство, которое мог
охватить глаз человека, было усеяно дичью. Я охотился за львами там,
где сейчас стоят города, и бил слонов с паровозов первой железной
дороги".
Поселившись в Африке, Хантер не купил себе ферму, не поступил на
службу в городе. Он остался верен своему призванию, сделавшись
охотником-профессионалом.
О своих приключениях, о столкновениях с различными зверями -
львами, слонами, носорогами - Хантер рассказывает живо и интересно.
Особенно подкупает в его рассказах то, что в них нет никакого вымысла.
Веришь каждому слову, и невольно самому становится жутко, когда
читаешь, как разъяренный слон или буйвол бросается на охотника, как
следопыт крадется в густых зарослях по следу раненного им зверя.
Охотник выслеживает зверя, а тот в свою очередь затаился где-то в
кустах и караулит преследователя.
Такая охота не просто развлечение, это трудное и очень опасное
дело. Оно требует от человека смелости, выдержки, находчивости и
превосходного умения владеть огнестрельным оружием. Недаром же автор
книги мимоходом бросает такую фразу: "...оглядываясь назад, я могу с
уверенностью сказать, что в большинстве случаев при охоте на крупного
зверя последний имел столько же шансов убить меня, сколько я его".
Охотился Хантер не ради развлечения. Это была его любимая
профессия, его заработок; им он кормил себя и свою семью. В течение
многих лет Хантер занимался истреблением опасных и просто вредных
животных, которые опустошали посевы местных жителей, а некоторые
убивали самих людей.
Слоны-разбойники, львы-людоеды, свирепые носороги и буйволы -
Хантеру приходилось бороться с ними ежедневно, ежечасно, рискуя
собственной жизнью.
В этом книга Хантера по содержанию очень походит на другую, столь
же увлекательную книгу индийского охотника Джона Корбетта "Кумаонские
людоеды", изданную Государственным издательством географической
литературы в 1957 году.
Джон Хантер охотился не только сам. Много лет он служил в
качестве проводника-охотника в экспедициях, которые организовывали
различные местные фирмы для приезжих богатых иностранцев.
Описывая эти экспедиции, Хантер рисует самые различные типы
приезжавших спортсменов-охотников. Перед нами проходит вереница живых
людей: тут и истинные спортсмены, готовые к любой неожиданности и
серьезному риску, связанному с охотой на крупного зверя, и хвастливые
трусы, которых один только вид зверя приводит в трепет, и просто
праздношатающиеся богатые молодчики...
Путешествуя по бескрайним равнинам и дебрям Африки, Хантер
знакомился с местными племенами. Много интересного рассказывает он о
туземцах, об их образе жизни, обычаях, нравах. Как правило, все они
прекрасные охотники и зоркие следопыты. Хантер часто удивляется их
отваге, когда, например, мужчины, вооружившись копьями или луками,
отправляются на охоту за львами. Поразительно терпение этих людей, их
презрительное отношение к боли от ран, нанесенных им разъяренным
зверем.
А как бывали благодарны туземцы, когда Хантер убивал слона или
носорога, опустошавшего их скудные поля.
Прожив много лет среди туземных племен, населявших Африку, автор
книги отзывается о них с большой теплотой и любовью. "У меня возникло
такое чувство, будто я принадлежу этой стране и этому народу", - пишет
он в одном месте.
В последние годы Хантер работал в должности инспектора по охране
дичи в районе Макинду, в основном в заповеднике, расположенном в этой
местности.
Приехав в конце прошлого века в Африку, Хантер прожил там долгие
годы. На его глазах природа этой страны изменилась до неузнаваемости.
"... Я видел, как джунгли превращались в пахотную землю, а племена
туземцев становились заводскими рабочими. И я внес какую-то долю в эти
преобразования, уничтожая опасных зверей в районах, которые предстояло
освоить... Я убил более тысячи четырехсот слонов. Без гордости я
говорю об этих рекордных цифрах. Такую задачу надо было выполнить, и я
оказался тем, на кого ее возложили. Но как это ни покажется странным
кабинетному другу животных, я должен сказать, что очень люблю зверей.
Много лет я изучал их повадки не только для того, чтобы убивать, но
также из искреннего интереса к ним".
Все это правда. Верно и то, что автор книги не просто "заядлый
охотник"; каждая строчка, где он описывает диких животных, дышит
любовью к ним и большим знанием их повадок и жизни.
Хантер талантливый натуралист; повествуя о своих охотничьих
приключениях, он раскрывает перед читателем многообразную картину
природы Африки.
"Я один из последних охотников старых времен. События, свидетелем
которых я был, вновь пережить невозможно. Как дичь, так и местные
племена в том виде, как я их знал, исчезли. Уже никто и никогда не
увидит огромные стада слонов, никто не услышит воинственных криков
копейщиков племени масаи, когда они прочесывают кусты, чтобы
уничтожить львов, нападавших на их скот; мало кто может сказать, что
он был там, где никогда не ступала нога белого человека. Старой Африки
нет, и я был свидетелем ее конца".
Хантер понимает, что этот процесс неизбежен. Как
охотник-профессионал он и сам принимал в нем участие, истребляя диких
зверей там, где они мешали развитию земледелия. Но, понимая все это,
Хантер в то же время призывает к тому, чтобы люди бессмысленно не
уничтожали диких животных, а наоборот - там, где возможно, всячески
охраняли их. И весь жизненный путь автора этой книги является тому
ярким примером. Вначале охотник за слоновой костью, за шкурами
леопардов и львов, Хантер к концу своей деятельности становится
ревностным хранителем природных богатств Африки, той самой Африки,
которая стала его второй родиной.
Книга Хантера зовет читателя к тому, чтобы и он внимательно,
по-хозяйски оглядывался вокруг. Ведь не только природа Африки, но и
наша родная природа требует от всех нас, чтобы мы с любовью охраняли и
берегли ее.
Г. Скребицкий
Глава первая
Слон-разбойник
Однажды вечером два местных жителя, возвращаясь в деревню,
заметили силуэт огромного, похожего на черную глыбу животного,
неподвижно стоявшего в тени хижины. Криками они пытались испугать его.
Внезапно черная глыба вышла из тени и бросилась на людей. Только
теперь они увидели, что это огромный слон-самец.
Спасая свою жизнь, люди побежали в разные стороны. На одном из
них был красный плащ, ставший для него смертным приговором, - слон
погнался именно за ним. Жители деревни, спрятавшись в хижинах,
прислушивались к погоне. Они ничем не могли помочь. Раздался страшный
крик - слон настиг человека. Огромный зверь придавил его одной ногой и
хоботом разорвал на части.
Я в это время сопровождал двух канадских охотников-спортсменов в
Абердарском лесу, когда от вождя той деревни, где произошло убийство,
прибыли посыльные.
Меня хорошо знали в Кении, где я провел много лет, сопровождая
охотников-спортсменов. Иногда по просьбе властей я уничтожал опасных
животных.
Вождь деревни сообщил мне, что этот слон ходил в одиночку и был
настоящим разбойником. Он уничтожал посевы и несколько месяцев держал
в страхе население всего района. Если не застрелить его, он наверняка
рано или поздно совершит еще не одно убийство.
С охотниками-спортсменами, братьями Алленом и Дунканом
Макмартинами, которых я сопровождал, у меня был подписан контракт. В
течение многих недель мы искали в кустарнике бонго* - редко
встречающийся вид африканской антилопы. Я понимал, что если начну
охоту на слона-разбойника, это уменьшит шансы братьев-охотников на
добычу хорошего трофея. И все же они, не колеблясь, предложили мне
заняться слоном. Мне приходилось иметь дело с охотниками-спортсменами,
которые не проявили бы такого благородства. (* Крупная антилопа
красноватой окраски с белыми полосами. Водится в лесах Экваториальной
Африки.)
Я пригласил Саситу - туземца из племени Вакамба, который много
лет носил мое запасное ружье во время охоты на крупного зверя. Вместе
с посыльными мы тут же отправились в селение.
В деревне нас встретил вождь по имени Нгири. Мы с ним старые
друзья, однако сейчас было не до воспоминаний - всю деревню охватила
паника. Жители боялись выйти на шамбы - так называются кукурузные
поля. Многие вообще не решались выходить из хижин, как будто плетеные
жилища могли защитить их от слона-разбойника. Нгири рассказал мне, что
слон переходит от деревни к деревне, уничтожая по пути посевы
кукурузы. Если его не убить, жители деревни будут обречены на голод.
Вместе с Саситой мы отправились осмотреть тело убитого. Следы
несчастного мы обнаружили на окраине деревушки, где он впервые заметил
слона. По ним мы прошли в глубь кустарника. Это была печальная
картина: человек бежал зигзагами, петлял, стараясь оторваться от
преследователя. Я очень хорошо представил себе, что он чувствовал -
меня самого не раз преследовал слон. Это как ночной кошмар. Шипы
колючих деревьев мешают бежать, лозы ползучих растений хватают за
ноги, а слон в погоне за тобой все сокрушает на своем пути и
преследует тебя, подобно фокстерьеру, устремившемуся за крысой. Каждую
секунду ожидаешь, что змееподобный хобот обхватит шею, а оглянуться
нельзя, так как смотришь на кусты, сквозь которые надо прорваться.
Останки жертвы мы нашли, но красного плаща, который носил убитый,
нигде не было видно. Слон, наверное, унес его с собой.
Мне не раз приходилось слышать, что слоны нападают на людей,
одетых в красное; по-видимому, этот цвет особенно возбуждает или
раздражает их.
Я готов был тотчас же идти по следу разбойника, но Нгири
посоветовал подождать: слон наверняка опустошит сегодня вечером
какую-нибудь деревню и посыльные еще ночью принесут об этом известие.
Тогда утром можно будет выступить по свежему следу, сократив на сутки,
а может быть и больше, утомительное тропление*. Нгири был прав.
Оставалось ждать и надеяться, что разбойник ограничится опустошением
шамбы и никого больше не убьет. (* Тропить (охотничье выражение) -
идти за зверем по проложенному следу (тропе).)
За несколько часов до рассвета из горной деревушки, расположенной
в пяти милях* от нас, прибыл посыльный! Оказалось, что слон вечером
вошел в деревню, но вместо того, чтобы идти прямо на поля, стал ходить
взад и вперед около хижин. Затем он остановился перед одной из хижин и
простоял очень долго, оставив большую кучу помета в каких-нибудь шести
футах** от двери. Можно себе представить самочувствие несчастных
обитателей хижины, спрятавшихся под ненадежной тростниковой крышей,
пока слон-разбойник стоял рядом в ночной темноте - огромный и
страшный. Через некоторое время, показавшееся им целой вечностью, слон
направился на шамбы. В безмолвном отчаянии прислушивались люди к тому,
как слон уничтожал урожай - плоды тяжких трудов на полях, орошенных
потом. (* Миля (почтовая) = 1,6093 километра. Морская миля = 1852
метра. ** фут = 0,3048 метра.
Насытившись, слон ушел в кустарник, чтобы переварить пищу и
отоспаться.
С рассветом Сасита и я направились в деревню. Преодолев крутой
подъем, мы оказались на высоте в девять тысяч футов. Дышать стало
трудно. В деревне мы обнаружили следы слона, начинавшиеся от пролома в
живой изгороди из колючего кустарника, окружавшего кукурузное поле.
Дальше следы уходили в глубину великого Абердарского леса.
После яркого света равнины лес показался нам большим призрачным
зданием с зеленой крышей и колоннами из могучих стволов деревьев.
Вокруг царила жуткая тишина. Густая листва заглушала звук. Мы бесшумно
продвигались среди стволов огромных деревьев. К счастью, здесь не было
густых зарослей, и я мог видеть ярдов* на двадцать вперед. (* Ярд =
0,9144 метра.)
Неожиданно едкий запах слонового помета ударил в нос, и я увидел
целую кучу отвратительной массы, облепленной мириадами лесных мошек.
Сасита ногами разворошил кучу и указал на зерна не переваренной
кукурузы. Помет был свежий. Слон опередил нас всего лишь на несколько
часов пути.
Я надеялся на встречу со слоном в этой части леса, но разбойник
оказался хитрым зверем и выбрал место для дневного отдыха в самой
чаще. Следы привели нас к густым зарослям бамбука, росшего вперемежку
с высоким растением, похожим на лесную крапиву. Это было место, мало
подходящее для охоты. Наше появление взбудоражило множество обезьян
видов колиби и сайкс. Они прыжками исчезали в деревьях, и я молил
бога, чтобы слон не услышал поднятого ими шума.
Каждый раз, когда из своего укрытия выскакивала красноногая
куропатка или миниатюрная африканская антилопа дукер, я вздрагивал и
хватался за ружье. Все это отличалось от обычной спортивной охоты,
когда имеешь возможность найти стадо в редком кустарнике и убить на
выбор любого слона. Не будь я связан обещанием, данным вождю Нгири, я
бы вернулся обратно, чтобы подкараулить этого слона в более удобном
месте.
Вскоре бамбуковые заросли расступились, и мы оказались на том
месте, где местные жители рубили лес. Я выругался про себя, увидев,
как слон бросился в сторону, почуяв ненавистный запах человека. Он
помчался через бамбуковую рощу, все сокрушая на своем пути. Слон
обычно не боится человека, находясь около его жилья или на шамбах, но
в лесу даже ночью запах человека внушает ему панический страх.
Время близилось к пяти часам, и солнце начинало садиться. Мы были
на ногах с рассвета. Слон теперь наверняка был встревожен и мог
пробежать много миль, не останавливаясь. Разумный человек прекратил бы
преследование и вернулся в лагерь, но я редко отличался благоразумием,
когда дело касалось охоты, и знаком предложил Сасите продолжать
преследование. Идти с каждым шагом становилось все труднее.
Поверхность почвы была покрыта подгнившей растительностью, и мои
ботинки проваливались сквозь нее, издавая звук, который насторожил бы
даже непуганого слона.
Через час такого преследования Сасита издал низкий свист, похожий
на крик птицы (охотничий сигнал "внимание!"). Мы остановились. Я
услышал, как слон двигался через бамбуковые заросли слева от нас. Он
шел против ветра, стараясь учуять наш запах. Затем все затихло.
Очевидно, слон остановился, чтобы прислушаться. Положение изменилось:
уже не мы подкрадывались к слону, а слон подкрадывался к нам.
Я снова подумал о том, что, пожалуй, следует повернуть обратно,
но мне не хотелось нарушать слово, данное старому Нгири.
Сквозь стволы бамбука можно было уже различить неясную, похожую
на тень, фигуру. Я замер и медленно поднял ружье. Но из-за густых
зарослей нельзя было понять, где голова, где хвост зверя, не видно
было даже блеска клыков. Я задержал дыхание и едва не задохся, боясь
произвести малейший звук. Страшно хотелось выстрелить, но я боялся
ранить разбойника. Стоило ему двинуться в ту или иную сторону, и я бы
знал куда стрелять.
Вдруг легкий ветерок пронесся через бамбуковые заросли. Слон
учуял наш запах и мгновенно исчез.
Я почувствовал легкий приступ тошноты. Выстрелом можно было убить
слона. Но если бы я его только ранил, он мог убить нас обоих. Раненый
слон страшен, и я предпочитаю не стрелять, если не уверен, что
наверняка убью его.
Продолжать преследование было бессмысленно. Наступал вечер, а до
лагеря было много миль. Мы медленно пустились в тяжелый и долгий
обратный путь. В деревне все были горько разочарованы моей неудачей.
Почти никто ничего не говорил. Ужинали мы при абсолютном молчании.
После того как я поел и закурил трубку, можно было смотреть на
прошедшую охоту более спокойно. Неудачи в охоте тоже имеют свою
прелесть. Ведь если бы охота была каждый раз удачной, интерес к ней
пропал бы совершенно. Жаль только - местные жители, чьи шамбы
разбойник разорит этой ночью, не смогут судить о данном предмете так
же беспристрастно.
Я лежал, прислушиваясь к призывным крикам хайракса - любопытного
зверя, похожего на большую морскую свинку, и к ровному гулу
деревенских барабанов. Жители деревни, подбадривая себя, поглощали
неимоверное количество домашнего пива. Неплохо было бы присоединиться
к ним, но мне надо было сохранить ясную голову для следующего дня
охоты. Скоро наступила тишина, изредка нарушаемая болтовней
потревоженных обезьян или щебетом сонной птицы. Наконец, я заснул.
Утром густой туман повис над лесом. На траве лежала тяжелая роса.
Холодный воздух пронизывал до костей. Пока я пил горячий чай, в лагерь
прибежал полуодетый посыльный. Ночью слон-разбойник уничтожил урожай
на поле, находящемся в трех милях от лагеря. Слон был достаточно
хитер, чтобы не совершать набега на одно и то же место.
Мы с Саситой тотчас же отправились в деревню, на которую был
совершен набег. Когда мы прибыли, несколько человек этой деревни
предложили пойти вместе с нами в качестве проводников. Мы скоро
обнаружили следы слона, один вид которых вызывал у меня ненависть.
Мы пошли по берегу горной речки, заросшему папоротником. Кое-где
слон вырывал клыками растения и ел их корни. Некоторые папоротники,
видимо, обладают лечебными свойствами, которые поддерживают здоровье
этих огромных животных. Мы решили, что слон находится очень близко,
так как взрытая земля хранила влажность. Ветер был устойчивым и
благоприятным для охоты. Медленно продвигаясь через заросли, мы
услышали треск ломаемого бамбука. Слон находился впереди нас. Он не
мог нас слышать из-за шума, который сам производил. Мы были уверены,
что если ветер не изменит направление, со слоном-разбойником будет
покончено.
Вот его хобот появился над стволами и подтянул сочную верхушку.
Подкрадываясь к слону, мы смотрели сквозь стволы, и в то же время
следили за тем, куда ставить ногу. Сасита не отставал от меня. Он все
время проверял направление ветра с помощью небольшого гриба-дождевика.
Если встряхнуть этот гриб, из него посыплются мельчайшие, похожие на
дым, споры, по движению которых можно определить малейшее дуновение
ветра. По мере того как мы пробирались в глубь рощи, ветерок затихал,
и споры дождевика неподвижно повисали в воздухе, окутывая руку Саситы.
Тут я и увидел слона на расстоянии менее пятнадцати ярдов.
Я слышал, как он жевал побеги бамбука, хоботом поднимая их ко
рту. Между нами было сплетение бамбуковых стволов, через которые я не
решался стрелять. Пуля могла уйти в сторону, ударившись о крепкий
бамбуковый ствол. Кроме того, надо было определить: стрелять или
подождать несколько минут, пока слон немного передвинется и даст мне
возможность бить в плечо. Решать нужно было быстро, поскольку мы
находились так близко, что наш запах мог дойти до него и без ветра.
Слон действительно увидел нас, но на этот раз он не убежал, как
накануне. Без колебания он развернулся и бросился вперед. Огромные уши
были плотно прижаты к голове, а хобот к груди. Он ревел от ярости,
издавая серию горловых звуков "урр", - не знаю, как лучше передать
этот звук. Я навел правый ствол в центр его черепа чуть выше линии
глаз. На какое-то мгновение после выстрела слон, казалось, повис в
воздухе. Затем с треском и грохотом рухнул, издавая пронзительные
крики и низкие булькающие звуки. Из второго ствола я выстрелил в
середину шеи. В то же мгновение вся туша расслабилась, а задние ноги
вытянулись.
Наши добровольные проводники поступили весьма мудро, исчезнув,
когда началась стрельба. Сейчас они начали появляться, как будто
вырастая из-под земли. Они собрались вокруг убитого слона и смотрели
на него с такой радостью, что были не в состоянии произнести ни одного
слова. Им, по-видимому, казалось, что все это слишком хорошо, чтобы
быть правдой. Теперь, наконец, можно спокойно работать на полях.
Я присел на ногу разбойника, чтобы набить трубку. Всем хотелось
как-то выразить мне свою благодарность. Однако все, что эти бедняки
могли сделать, - предложить мне холодной воды. Некоторые из секций
стволов бамбука имели маленькие отверстия, пробуравленные насекомыми.
Мои друзья, выбрав такие секции, срезали их и принесли мне. Каждая
такая секция содержала несколько глотков чистой холодной воды.
Выкурив трубку, я осмотрел убитого слона. Клыки его были в очень
плохом состоянии. Они весили всего-навсего 40 фунтов каждый. Обычно
вес клыков слона-самца втрое превышает этот вес. Лесная
растительность, вероятно, бедна кальцием. Поэтому слон, живущий в
лесу, никогда не обладает такими клыками, как слон - обитатель
кустарников.
У основания правого клыка я нашел старую дыру и ножом выковырнул
мушкетную пулю, выпущенную много лет назад арабским охотником,
добывавшим слоновую кость. Пуля засела в нервном центре клыка и,
должно быть, причиняла животному невероятную боль. От постоянной боли
старый слон-самец взбесился и стал разбойником. По всей вероятности,
араб, стрелявший по этому слону, до сих пор наслаждался жизнью, не
думая о тех страданиях, которые он причинил как людям, так и зверю.
Мы направились к лагерю. Все были в прекрасном настроении.
Проводники, шедшие впереди, ножами прорубали для нас путь сквозь
заросли. Всю дорогу они кричали и смеялись. Как не похож был этот шум
на мертвую тишину, в которой мы крались по тому же пути несколько
часов назад! Когда мы вышли на открытую местность, я увидел, что все
склоны гор усеяны черными точками. Это были люди, услышавшие выстрелы
моего ружья и торопившиеся нас встретить. Проводники выкрикнули
несколько гортанных звуков, пронесшихся по всей долине. Голоса местных
жителей разносятся на удивительно большое расстояние. Я видел, как
люди остановились, а затем помчались в деревню с доброй вестью.
В лагере мне и Сасите была устроена торжественная встреча. Даже
старики и больные выползли из хижин, чтобы поблагодарить нас.
Друг-охотник не подвел их. Я послал сообщить вождю Нгири, что со
слоном-разбойником покончено, и сел ужинать.
Вечером, покуривая трубку возле костра, я вспоминал годы,
проведенные в Африке. Когда я впервые приехал в Кению, все
пространство, которое мог охватить глаз человека, было усеяно дичью. Я
охотился за львами там, где сейчас стоят города, и бил слонов с
паровозов первой железной дороги. На моих глазах лесные дебри
превращались в пахотную землю, а туземцы становились заводскими
рабочими. И я внес какую-то долю в эти преобразования, уничтожая
опасных зверей в районах, которые предстояло освоить. Я убил рекордное
в мире число носорогов и, возможно, рекордное число львов, хотя в те
времена мы не считали убитых животных. Слонов я убил более тысячи
четырехсот. Без гордости я говорю об этих цифрах. Такую задачу надо
было выполнить, и Хантер оказался тем, на кого ее возложили. Но как
это ни покажется странным кабинетному другу животных, должен сказать,
что я очень люблю зверей. Много лет я изучал их повадки не только для
того, чтобы убивать животных, но из искреннего интереса к ним.
Правда, я всегда проявлял интерес к спортивной охоте, всегда
питал большую страсть к огнестрельному оружию, предпочитая треск
нарезного оружия или гром дробовика искусству лучшего оркестра. Не
могу сказать, что охота не доставляла мне удовольствия.
Однако могу с уверенностью сказать, что в большинстве случаев при
охоте на крупного зверя последний имел столько же шансов убить меня,
сколько я его.
Я один из последних охотников старых времен. События, свидетелем
которых я был, вновь пережить невозможно. И дичь, и местные племена в
том виде, как я их знал, исчезли. Уже никто никогда не увидит огромные
стада слонов, никто не услышит воинственных криков копейщиков племени
HUNTER (ОХОТНИК)
Сокращенный перевод с английского
В. В. КРИВОЩЕКОВА
Государственное издательство географической литературы
Москва 1960
Оформление художника В. И. ТРОФИМОВА
Предисловие Г. А. СКРЕБИЦКОГО
Никакие учебники, справочники, тома энциклопедий не расскажут об
Африке так живо и ярко, как это сделает очевидец.
Раскройте книгу Джона Хантера и вместе с автором вы пройдете по
лесным дебрям, будете охотиться на диких слонов, кабанов, львов,
носорогов, узнаете много о замечательной природе Африки, жизни и быте
коренных жителей африканскою континента.
Хантер родился в конце прошлого века в Шотландии, юношей он
покинул родину и с тех пор жил в Африке, путешествуя по ее саваннам и
великим лесам, защищая африканское население от опасных хищников.
Хантер искренне любит природу. животных, он настоящий друг Африки и
африканцев, о которых пишет с симпатией и уважением.
Весьма вероятно, что вам, дорогой читатель, не довелось бродить с
ружьем по бескрайним равнинам Африки или по ее непроходимым джунглям,
не приходилось видеть огромные стада диких слонов, стаи львов,
разрывающих застреленную вами же антилопу, или столкнуться носом к
носу с угрюмым обитателем колючих зарослей - носорогом.
Об этих удивительных встречах вы прочтете в книге Джона Хантера.
Уроженец Шотландии, Джон Хантер совсем молодым человеком
отправился в далекую Африку. Его тянула туда врожденная страсть к
охоте и жажда увидеть края, населенные бесчисленным множеством самых
разнообразных диких зверей и птиц.
В Африке Хантер нашел то, о чем мечтал. В своей книге он пишет:
"Когда я впервые приехал в Кению, все пространство, которое мог
охватить глаз человека, было усеяно дичью. Я охотился за львами там,
где сейчас стоят города, и бил слонов с паровозов первой железной
дороги".
Поселившись в Африке, Хантер не купил себе ферму, не поступил на
службу в городе. Он остался верен своему призванию, сделавшись
охотником-профессионалом.
О своих приключениях, о столкновениях с различными зверями -
львами, слонами, носорогами - Хантер рассказывает живо и интересно.
Особенно подкупает в его рассказах то, что в них нет никакого вымысла.
Веришь каждому слову, и невольно самому становится жутко, когда
читаешь, как разъяренный слон или буйвол бросается на охотника, как
следопыт крадется в густых зарослях по следу раненного им зверя.
Охотник выслеживает зверя, а тот в свою очередь затаился где-то в
кустах и караулит преследователя.
Такая охота не просто развлечение, это трудное и очень опасное
дело. Оно требует от человека смелости, выдержки, находчивости и
превосходного умения владеть огнестрельным оружием. Недаром же автор
книги мимоходом бросает такую фразу: "...оглядываясь назад, я могу с
уверенностью сказать, что в большинстве случаев при охоте на крупного
зверя последний имел столько же шансов убить меня, сколько я его".
Охотился Хантер не ради развлечения. Это была его любимая
профессия, его заработок; им он кормил себя и свою семью. В течение
многих лет Хантер занимался истреблением опасных и просто вредных
животных, которые опустошали посевы местных жителей, а некоторые
убивали самих людей.
Слоны-разбойники, львы-людоеды, свирепые носороги и буйволы -
Хантеру приходилось бороться с ними ежедневно, ежечасно, рискуя
собственной жизнью.
В этом книга Хантера по содержанию очень походит на другую, столь
же увлекательную книгу индийского охотника Джона Корбетта "Кумаонские
людоеды", изданную Государственным издательством географической
литературы в 1957 году.
Джон Хантер охотился не только сам. Много лет он служил в
качестве проводника-охотника в экспедициях, которые организовывали
различные местные фирмы для приезжих богатых иностранцев.
Описывая эти экспедиции, Хантер рисует самые различные типы
приезжавших спортсменов-охотников. Перед нами проходит вереница живых
людей: тут и истинные спортсмены, готовые к любой неожиданности и
серьезному риску, связанному с охотой на крупного зверя, и хвастливые
трусы, которых один только вид зверя приводит в трепет, и просто
праздношатающиеся богатые молодчики...
Путешествуя по бескрайним равнинам и дебрям Африки, Хантер
знакомился с местными племенами. Много интересного рассказывает он о
туземцах, об их образе жизни, обычаях, нравах. Как правило, все они
прекрасные охотники и зоркие следопыты. Хантер часто удивляется их
отваге, когда, например, мужчины, вооружившись копьями или луками,
отправляются на охоту за львами. Поразительно терпение этих людей, их
презрительное отношение к боли от ран, нанесенных им разъяренным
зверем.
А как бывали благодарны туземцы, когда Хантер убивал слона или
носорога, опустошавшего их скудные поля.
Прожив много лет среди туземных племен, населявших Африку, автор
книги отзывается о них с большой теплотой и любовью. "У меня возникло
такое чувство, будто я принадлежу этой стране и этому народу", - пишет
он в одном месте.
В последние годы Хантер работал в должности инспектора по охране
дичи в районе Макинду, в основном в заповеднике, расположенном в этой
местности.
Приехав в конце прошлого века в Африку, Хантер прожил там долгие
годы. На его глазах природа этой страны изменилась до неузнаваемости.
"... Я видел, как джунгли превращались в пахотную землю, а племена
туземцев становились заводскими рабочими. И я внес какую-то долю в эти
преобразования, уничтожая опасных зверей в районах, которые предстояло
освоить... Я убил более тысячи четырехсот слонов. Без гордости я
говорю об этих рекордных цифрах. Такую задачу надо было выполнить, и я
оказался тем, на кого ее возложили. Но как это ни покажется странным
кабинетному другу животных, я должен сказать, что очень люблю зверей.
Много лет я изучал их повадки не только для того, чтобы убивать, но
также из искреннего интереса к ним".
Все это правда. Верно и то, что автор книги не просто "заядлый
охотник"; каждая строчка, где он описывает диких животных, дышит
любовью к ним и большим знанием их повадок и жизни.
Хантер талантливый натуралист; повествуя о своих охотничьих
приключениях, он раскрывает перед читателем многообразную картину
природы Африки.
"Я один из последних охотников старых времен. События, свидетелем
которых я был, вновь пережить невозможно. Как дичь, так и местные
племена в том виде, как я их знал, исчезли. Уже никто и никогда не
увидит огромные стада слонов, никто не услышит воинственных криков
копейщиков племени масаи, когда они прочесывают кусты, чтобы
уничтожить львов, нападавших на их скот; мало кто может сказать, что
он был там, где никогда не ступала нога белого человека. Старой Африки
нет, и я был свидетелем ее конца".
Хантер понимает, что этот процесс неизбежен. Как
охотник-профессионал он и сам принимал в нем участие, истребляя диких
зверей там, где они мешали развитию земледелия. Но, понимая все это,
Хантер в то же время призывает к тому, чтобы люди бессмысленно не
уничтожали диких животных, а наоборот - там, где возможно, всячески
охраняли их. И весь жизненный путь автора этой книги является тому
ярким примером. Вначале охотник за слоновой костью, за шкурами
леопардов и львов, Хантер к концу своей деятельности становится
ревностным хранителем природных богатств Африки, той самой Африки,
которая стала его второй родиной.
Книга Хантера зовет читателя к тому, чтобы и он внимательно,
по-хозяйски оглядывался вокруг. Ведь не только природа Африки, но и
наша родная природа требует от всех нас, чтобы мы с любовью охраняли и
берегли ее.
Г. Скребицкий
Глава первая
Слон-разбойник
Однажды вечером два местных жителя, возвращаясь в деревню,
заметили силуэт огромного, похожего на черную глыбу животного,
неподвижно стоявшего в тени хижины. Криками они пытались испугать его.
Внезапно черная глыба вышла из тени и бросилась на людей. Только
теперь они увидели, что это огромный слон-самец.
Спасая свою жизнь, люди побежали в разные стороны. На одном из
них был красный плащ, ставший для него смертным приговором, - слон
погнался именно за ним. Жители деревни, спрятавшись в хижинах,
прислушивались к погоне. Они ничем не могли помочь. Раздался страшный
крик - слон настиг человека. Огромный зверь придавил его одной ногой и
хоботом разорвал на части.
Я в это время сопровождал двух канадских охотников-спортсменов в
Абердарском лесу, когда от вождя той деревни, где произошло убийство,
прибыли посыльные.
Меня хорошо знали в Кении, где я провел много лет, сопровождая
охотников-спортсменов. Иногда по просьбе властей я уничтожал опасных
животных.
Вождь деревни сообщил мне, что этот слон ходил в одиночку и был
настоящим разбойником. Он уничтожал посевы и несколько месяцев держал
в страхе население всего района. Если не застрелить его, он наверняка
рано или поздно совершит еще не одно убийство.
С охотниками-спортсменами, братьями Алленом и Дунканом
Макмартинами, которых я сопровождал, у меня был подписан контракт. В
течение многих недель мы искали в кустарнике бонго* - редко
встречающийся вид африканской антилопы. Я понимал, что если начну
охоту на слона-разбойника, это уменьшит шансы братьев-охотников на
добычу хорошего трофея. И все же они, не колеблясь, предложили мне
заняться слоном. Мне приходилось иметь дело с охотниками-спортсменами,
которые не проявили бы такого благородства. (* Крупная антилопа
красноватой окраски с белыми полосами. Водится в лесах Экваториальной
Африки.)
Я пригласил Саситу - туземца из племени Вакамба, который много
лет носил мое запасное ружье во время охоты на крупного зверя. Вместе
с посыльными мы тут же отправились в селение.
В деревне нас встретил вождь по имени Нгири. Мы с ним старые
друзья, однако сейчас было не до воспоминаний - всю деревню охватила
паника. Жители боялись выйти на шамбы - так называются кукурузные
поля. Многие вообще не решались выходить из хижин, как будто плетеные
жилища могли защитить их от слона-разбойника. Нгири рассказал мне, что
слон переходит от деревни к деревне, уничтожая по пути посевы
кукурузы. Если его не убить, жители деревни будут обречены на голод.
Вместе с Саситой мы отправились осмотреть тело убитого. Следы
несчастного мы обнаружили на окраине деревушки, где он впервые заметил
слона. По ним мы прошли в глубь кустарника. Это была печальная
картина: человек бежал зигзагами, петлял, стараясь оторваться от
преследователя. Я очень хорошо представил себе, что он чувствовал -
меня самого не раз преследовал слон. Это как ночной кошмар. Шипы
колючих деревьев мешают бежать, лозы ползучих растений хватают за
ноги, а слон в погоне за тобой все сокрушает на своем пути и
преследует тебя, подобно фокстерьеру, устремившемуся за крысой. Каждую
секунду ожидаешь, что змееподобный хобот обхватит шею, а оглянуться
нельзя, так как смотришь на кусты, сквозь которые надо прорваться.
Останки жертвы мы нашли, но красного плаща, который носил убитый,
нигде не было видно. Слон, наверное, унес его с собой.
Мне не раз приходилось слышать, что слоны нападают на людей,
одетых в красное; по-видимому, этот цвет особенно возбуждает или
раздражает их.
Я готов был тотчас же идти по следу разбойника, но Нгири
посоветовал подождать: слон наверняка опустошит сегодня вечером
какую-нибудь деревню и посыльные еще ночью принесут об этом известие.
Тогда утром можно будет выступить по свежему следу, сократив на сутки,
а может быть и больше, утомительное тропление*. Нгири был прав.
Оставалось ждать и надеяться, что разбойник ограничится опустошением
шамбы и никого больше не убьет. (* Тропить (охотничье выражение) -
идти за зверем по проложенному следу (тропе).)
За несколько часов до рассвета из горной деревушки, расположенной
в пяти милях* от нас, прибыл посыльный! Оказалось, что слон вечером
вошел в деревню, но вместо того, чтобы идти прямо на поля, стал ходить
взад и вперед около хижин. Затем он остановился перед одной из хижин и
простоял очень долго, оставив большую кучу помета в каких-нибудь шести
футах** от двери. Можно себе представить самочувствие несчастных
обитателей хижины, спрятавшихся под ненадежной тростниковой крышей,
пока слон-разбойник стоял рядом в ночной темноте - огромный и
страшный. Через некоторое время, показавшееся им целой вечностью, слон
направился на шамбы. В безмолвном отчаянии прислушивались люди к тому,
как слон уничтожал урожай - плоды тяжких трудов на полях, орошенных
потом. (* Миля (почтовая) = 1,6093 километра. Морская миля = 1852
метра. ** фут = 0,3048 метра.
Насытившись, слон ушел в кустарник, чтобы переварить пищу и
отоспаться.
С рассветом Сасита и я направились в деревню. Преодолев крутой
подъем, мы оказались на высоте в девять тысяч футов. Дышать стало
трудно. В деревне мы обнаружили следы слона, начинавшиеся от пролома в
живой изгороди из колючего кустарника, окружавшего кукурузное поле.
Дальше следы уходили в глубину великого Абердарского леса.
После яркого света равнины лес показался нам большим призрачным
зданием с зеленой крышей и колоннами из могучих стволов деревьев.
Вокруг царила жуткая тишина. Густая листва заглушала звук. Мы бесшумно
продвигались среди стволов огромных деревьев. К счастью, здесь не было
густых зарослей, и я мог видеть ярдов* на двадцать вперед. (* Ярд =
0,9144 метра.)
Неожиданно едкий запах слонового помета ударил в нос, и я увидел
целую кучу отвратительной массы, облепленной мириадами лесных мошек.
Сасита ногами разворошил кучу и указал на зерна не переваренной
кукурузы. Помет был свежий. Слон опередил нас всего лишь на несколько
часов пути.
Я надеялся на встречу со слоном в этой части леса, но разбойник
оказался хитрым зверем и выбрал место для дневного отдыха в самой
чаще. Следы привели нас к густым зарослям бамбука, росшего вперемежку
с высоким растением, похожим на лесную крапиву. Это было место, мало
подходящее для охоты. Наше появление взбудоражило множество обезьян
видов колиби и сайкс. Они прыжками исчезали в деревьях, и я молил
бога, чтобы слон не услышал поднятого ими шума.
Каждый раз, когда из своего укрытия выскакивала красноногая
куропатка или миниатюрная африканская антилопа дукер, я вздрагивал и
хватался за ружье. Все это отличалось от обычной спортивной охоты,
когда имеешь возможность найти стадо в редком кустарнике и убить на
выбор любого слона. Не будь я связан обещанием, данным вождю Нгири, я
бы вернулся обратно, чтобы подкараулить этого слона в более удобном
месте.
Вскоре бамбуковые заросли расступились, и мы оказались на том
месте, где местные жители рубили лес. Я выругался про себя, увидев,
как слон бросился в сторону, почуяв ненавистный запах человека. Он
помчался через бамбуковую рощу, все сокрушая на своем пути. Слон
обычно не боится человека, находясь около его жилья или на шамбах, но
в лесу даже ночью запах человека внушает ему панический страх.
Время близилось к пяти часам, и солнце начинало садиться. Мы были
на ногах с рассвета. Слон теперь наверняка был встревожен и мог
пробежать много миль, не останавливаясь. Разумный человек прекратил бы
преследование и вернулся в лагерь, но я редко отличался благоразумием,
когда дело касалось охоты, и знаком предложил Сасите продолжать
преследование. Идти с каждым шагом становилось все труднее.
Поверхность почвы была покрыта подгнившей растительностью, и мои
ботинки проваливались сквозь нее, издавая звук, который насторожил бы
даже непуганого слона.
Через час такого преследования Сасита издал низкий свист, похожий
на крик птицы (охотничий сигнал "внимание!"). Мы остановились. Я
услышал, как слон двигался через бамбуковые заросли слева от нас. Он
шел против ветра, стараясь учуять наш запах. Затем все затихло.
Очевидно, слон остановился, чтобы прислушаться. Положение изменилось:
уже не мы подкрадывались к слону, а слон подкрадывался к нам.
Я снова подумал о том, что, пожалуй, следует повернуть обратно,
но мне не хотелось нарушать слово, данное старому Нгири.
Сквозь стволы бамбука можно было уже различить неясную, похожую
на тень, фигуру. Я замер и медленно поднял ружье. Но из-за густых
зарослей нельзя было понять, где голова, где хвост зверя, не видно
было даже блеска клыков. Я задержал дыхание и едва не задохся, боясь
произвести малейший звук. Страшно хотелось выстрелить, но я боялся
ранить разбойника. Стоило ему двинуться в ту или иную сторону, и я бы
знал куда стрелять.
Вдруг легкий ветерок пронесся через бамбуковые заросли. Слон
учуял наш запах и мгновенно исчез.
Я почувствовал легкий приступ тошноты. Выстрелом можно было убить
слона. Но если бы я его только ранил, он мог убить нас обоих. Раненый
слон страшен, и я предпочитаю не стрелять, если не уверен, что
наверняка убью его.
Продолжать преследование было бессмысленно. Наступал вечер, а до
лагеря было много миль. Мы медленно пустились в тяжелый и долгий
обратный путь. В деревне все были горько разочарованы моей неудачей.
Почти никто ничего не говорил. Ужинали мы при абсолютном молчании.
После того как я поел и закурил трубку, можно было смотреть на
прошедшую охоту более спокойно. Неудачи в охоте тоже имеют свою
прелесть. Ведь если бы охота была каждый раз удачной, интерес к ней
пропал бы совершенно. Жаль только - местные жители, чьи шамбы
разбойник разорит этой ночью, не смогут судить о данном предмете так
же беспристрастно.
Я лежал, прислушиваясь к призывным крикам хайракса - любопытного
зверя, похожего на большую морскую свинку, и к ровному гулу
деревенских барабанов. Жители деревни, подбадривая себя, поглощали
неимоверное количество домашнего пива. Неплохо было бы присоединиться
к ним, но мне надо было сохранить ясную голову для следующего дня
охоты. Скоро наступила тишина, изредка нарушаемая болтовней
потревоженных обезьян или щебетом сонной птицы. Наконец, я заснул.
Утром густой туман повис над лесом. На траве лежала тяжелая роса.
Холодный воздух пронизывал до костей. Пока я пил горячий чай, в лагерь
прибежал полуодетый посыльный. Ночью слон-разбойник уничтожил урожай
на поле, находящемся в трех милях от лагеря. Слон был достаточно
хитер, чтобы не совершать набега на одно и то же место.
Мы с Саситой тотчас же отправились в деревню, на которую был
совершен набег. Когда мы прибыли, несколько человек этой деревни
предложили пойти вместе с нами в качестве проводников. Мы скоро
обнаружили следы слона, один вид которых вызывал у меня ненависть.
Мы пошли по берегу горной речки, заросшему папоротником. Кое-где
слон вырывал клыками растения и ел их корни. Некоторые папоротники,
видимо, обладают лечебными свойствами, которые поддерживают здоровье
этих огромных животных. Мы решили, что слон находится очень близко,
так как взрытая земля хранила влажность. Ветер был устойчивым и
благоприятным для охоты. Медленно продвигаясь через заросли, мы
услышали треск ломаемого бамбука. Слон находился впереди нас. Он не
мог нас слышать из-за шума, который сам производил. Мы были уверены,
что если ветер не изменит направление, со слоном-разбойником будет
покончено.
Вот его хобот появился над стволами и подтянул сочную верхушку.
Подкрадываясь к слону, мы смотрели сквозь стволы, и в то же время
следили за тем, куда ставить ногу. Сасита не отставал от меня. Он все
время проверял направление ветра с помощью небольшого гриба-дождевика.
Если встряхнуть этот гриб, из него посыплются мельчайшие, похожие на
дым, споры, по движению которых можно определить малейшее дуновение
ветра. По мере того как мы пробирались в глубь рощи, ветерок затихал,
и споры дождевика неподвижно повисали в воздухе, окутывая руку Саситы.
Тут я и увидел слона на расстоянии менее пятнадцати ярдов.
Я слышал, как он жевал побеги бамбука, хоботом поднимая их ко
рту. Между нами было сплетение бамбуковых стволов, через которые я не
решался стрелять. Пуля могла уйти в сторону, ударившись о крепкий
бамбуковый ствол. Кроме того, надо было определить: стрелять или
подождать несколько минут, пока слон немного передвинется и даст мне
возможность бить в плечо. Решать нужно было быстро, поскольку мы
находились так близко, что наш запах мог дойти до него и без ветра.
Слон действительно увидел нас, но на этот раз он не убежал, как
накануне. Без колебания он развернулся и бросился вперед. Огромные уши
были плотно прижаты к голове, а хобот к груди. Он ревел от ярости,
издавая серию горловых звуков "урр", - не знаю, как лучше передать
этот звук. Я навел правый ствол в центр его черепа чуть выше линии
глаз. На какое-то мгновение после выстрела слон, казалось, повис в
воздухе. Затем с треском и грохотом рухнул, издавая пронзительные
крики и низкие булькающие звуки. Из второго ствола я выстрелил в
середину шеи. В то же мгновение вся туша расслабилась, а задние ноги
вытянулись.
Наши добровольные проводники поступили весьма мудро, исчезнув,
когда началась стрельба. Сейчас они начали появляться, как будто
вырастая из-под земли. Они собрались вокруг убитого слона и смотрели
на него с такой радостью, что были не в состоянии произнести ни одного
слова. Им, по-видимому, казалось, что все это слишком хорошо, чтобы
быть правдой. Теперь, наконец, можно спокойно работать на полях.
Я присел на ногу разбойника, чтобы набить трубку. Всем хотелось
как-то выразить мне свою благодарность. Однако все, что эти бедняки
могли сделать, - предложить мне холодной воды. Некоторые из секций
стволов бамбука имели маленькие отверстия, пробуравленные насекомыми.
Мои друзья, выбрав такие секции, срезали их и принесли мне. Каждая
такая секция содержала несколько глотков чистой холодной воды.
Выкурив трубку, я осмотрел убитого слона. Клыки его были в очень
плохом состоянии. Они весили всего-навсего 40 фунтов каждый. Обычно
вес клыков слона-самца втрое превышает этот вес. Лесная
растительность, вероятно, бедна кальцием. Поэтому слон, живущий в
лесу, никогда не обладает такими клыками, как слон - обитатель
кустарников.
У основания правого клыка я нашел старую дыру и ножом выковырнул
мушкетную пулю, выпущенную много лет назад арабским охотником,
добывавшим слоновую кость. Пуля засела в нервном центре клыка и,
должно быть, причиняла животному невероятную боль. От постоянной боли
старый слон-самец взбесился и стал разбойником. По всей вероятности,
араб, стрелявший по этому слону, до сих пор наслаждался жизнью, не
думая о тех страданиях, которые он причинил как людям, так и зверю.
Мы направились к лагерю. Все были в прекрасном настроении.
Проводники, шедшие впереди, ножами прорубали для нас путь сквозь
заросли. Всю дорогу они кричали и смеялись. Как не похож был этот шум
на мертвую тишину, в которой мы крались по тому же пути несколько
часов назад! Когда мы вышли на открытую местность, я увидел, что все
склоны гор усеяны черными точками. Это были люди, услышавшие выстрелы
моего ружья и торопившиеся нас встретить. Проводники выкрикнули
несколько гортанных звуков, пронесшихся по всей долине. Голоса местных
жителей разносятся на удивительно большое расстояние. Я видел, как
люди остановились, а затем помчались в деревню с доброй вестью.
В лагере мне и Сасите была устроена торжественная встреча. Даже
старики и больные выползли из хижин, чтобы поблагодарить нас.
Друг-охотник не подвел их. Я послал сообщить вождю Нгири, что со
слоном-разбойником покончено, и сел ужинать.
Вечером, покуривая трубку возле костра, я вспоминал годы,
проведенные в Африке. Когда я впервые приехал в Кению, все
пространство, которое мог охватить глаз человека, было усеяно дичью. Я
охотился за львами там, где сейчас стоят города, и бил слонов с
паровозов первой железной дороги. На моих глазах лесные дебри
превращались в пахотную землю, а туземцы становились заводскими
рабочими. И я внес какую-то долю в эти преобразования, уничтожая
опасных зверей в районах, которые предстояло освоить. Я убил рекордное
в мире число носорогов и, возможно, рекордное число львов, хотя в те
времена мы не считали убитых животных. Слонов я убил более тысячи
четырехсот. Без гордости я говорю об этих цифрах. Такую задачу надо
было выполнить, и Хантер оказался тем, на кого ее возложили. Но как
это ни покажется странным кабинетному другу животных, должен сказать,
что я очень люблю зверей. Много лет я изучал их повадки не только для
того, чтобы убивать животных, но из искреннего интереса к ним.
Правда, я всегда проявлял интерес к спортивной охоте, всегда
питал большую страсть к огнестрельному оружию, предпочитая треск
нарезного оружия или гром дробовика искусству лучшего оркестра. Не
могу сказать, что охота не доставляла мне удовольствия.
Однако могу с уверенностью сказать, что в большинстве случаев при
охоте на крупного зверя последний имел столько же шансов убить меня,
сколько я его.
Я один из последних охотников старых времен. События, свидетелем
которых я был, вновь пережить невозможно. И дичь, и местные племена в
том виде, как я их знал, исчезли. Уже никто никогда не увидит огромные
стада слонов, никто не услышит воинственных криков копейщиков племени