Страница:
Я покинула пасторский дом и на этот раз поехала в Лондон одна. Полли встречала меня на вокзале, и, как всегда, встреча была нежной.
Затем была радость свидания с Флер и Эфф. Флер удивительно выросла; она уже ковыляла и могла сказать что-то, похожее на «Эфф»… «Полл»… «да» и «нет». Это последнее — очень решительно. Она была очаровательной и казалась очень довольной жизнью.
Эфф и Полли боролись за ее привязанность; а она дарила им свою любовь с царственной беззаботностью. Мне было совершенно ясно, что ни одна мать не могла бы дать ребенку столько любви, сколько давали эти две милые женщины.
Полли разработала план нашего визита. Она предложила, чтобы мы выехали на следующий день и провели ночь в одной из гостиниц поблизости. Она выяснила, что лучшая из них «Фезерс» и из предосторожности заказала две комнаты с ночевкой.
В назначенный час мы с Полли отправились в наше путешествие за открытиями.
До гостиницы мы добрались во второй половине дня и решили посетить интересующее нас место на следующее утро.
А пока мы решили немного пообщаться с местными жителями. Прежде всего с горничной. Это была женщина средних лет, которая начала работать в «Фезерс», когда была девушкой, и продолжала работать до сих пор, когда дети уже выросли; она приходила на работу во второй половине дня. Она жила всего в нескольких ярдах от гостиницы.
— Итак, — сказала я, — вы хорошо знаете район.
— Как свои пять пальцев.
— Вы должны помнить пожар.
— В «Елях»?
— Да.
— О, это было не так давно. Мой Бог, какой это был пожар! Это случилось ночью.
— Мы прочитали о нем в газетах, — сказала Полли. — Это было совсем маленькое сообщение.
— Это было странное место. Оно всегда вызывало у меня страх, когда я проходила мимо.
— Почему? — поинтересовалась я.
— Не знаю. Эта миссис Флетчер… На самом деле, до того, как я вернулась сюда… как раз, когда моя младшая подросла и мне не надо было находиться с ней все время, я немного работала там.
— О, — тихо сказала я, испугавшись вдруг, что она могла видеть нас с Лавинией.
— Это было пять лет тому назад.
Я успокоилась.
— Почему это бросило вас в дрожь? — спросила Полли.
— Я не могу сказать точно. Там что-то было… Все эти старики… У нас было чувство, что все они ждут, когда придет смерть и заберет их. От этого нас бросало в дрожь. Люди говорили, что их поместили туда потому, что не хотели оставлять в семье. И странные же люди там были… и всегда находились одна-две женщины, приехавшие рожать… тайком, если вы понимаете, что я имею в виду.
Я определенно знала, что она имеет в виду.
— А пожар? — напомнила я.
— Охватил все здание. Я была в постели и сказала своему старику: «Якоб, что-то происходит». Он пробормотал; «Засыпай», — и затем, когда он понял, что в комнате странный запах и какой-то свет, стрелой выскочил из постели со словами: «Черт возьми». Он был там, помогая им. Вся деревня, казалось, высыпала наружу. Ну это была и ночь, скажу я вам.
— Там произошло несколько несчастных случаев, не так ли? — снова спросила я.
— О да. Вы же понимаете, спятивший старик зажег огонь в одном из буфетов внизу, и весь нижний этаж пострадал до того, как огонь распространился. Они там все сгорели… Среди них и сама миссис Флетчер.
— Все? — спросила я. — Все-все?
— Все, кто там был. Было слишком поздно их спасать. Никто не знал, что там начался пожар, пока огонь не разгорелся вовсю.
— Какая ужасная трагедия.
В ту ночь я не могла уснуть. Я продолжала думать о Джанин и о том, как легко такой же пожар мог стать концом для Флер, Лавинии и для меня.
На следующий день мы отправились в «Ели». Ворота с надписью «Ели» латунными буквами были открыты. Воспоминания обрушились на меня, как только я вступила на подъездную дорожку. Удивительно, но стены в некоторых местах стояли. Сквозь окна я смотрела на обгоревшую кучу.
Полли грустно произнесла:
— Есть о чем подумать. Я скажу Эфф, что мы должны быть особенно осторожны. Надо следить за свечами. Да и эти керосиновые лампы могут перевернуться… и тогда… не приведи Бог.
Место было трудно узнать. Я пыталась представить, какая комната была наша с Лавинией, какая — миссис Флетчер на первом этаже, какая — Джанин… комнаты Эммелин и других.
Это было невозможно, и Полли подумала, что нам не следует пытаться подняться по обрушившейся лестнице.
— Если ты только взглянешь на это, будешь в полном трансе.
Вспоминая все происшедшее, я была задумчива и грустна.
— Давай. Пошли. Этого довольно, — подтолкнула меня Полли.
В то время, когда я стояла с Полли среди обломков, я услышала быстрые шаги на подъездной дорожке. Мы увидели женщину средних лет. Я заметила ее раньше, чем она нас. У нее было бледное лицо и трагические глаза. Несколько мгновений она стояла, глядя на мрачные развалины. Затем она увидела нас.
— Доброе утро, — сказала я.
— О. э-э… доброе утро.
— Как и мы, вы рассматриваете сгоревший дом. Она кивнула. Она выглядела так, будто пыталась скрыть свои чувства.
Затем она спросила:
— У вас есть… кто-нибудь… кто-нибудь погибший?
— Не знаю, — ответила я. — Здесь была девушка, с которой я была знакома по школе. Миссис Флетчер была ее тетей.
Она кивнула.
— У меня здесь была дочь. Мы не знали того, что с ней случилось. Она могла бы мне сказать. Она была такой живой… милая девушка… и так уйти.
Я знала эту историю. Она была такой же, как у других. Она собиралась родить ребенка, тайно приехала сюда и здесь нашла смерть.
— Такая трагедия, — сказала женщина. — Этого не должно было произойти.
— Нечего вам сюда приходить, — ответила я. Она покачала головой.
— Я должна. Когда я узнала, что она была здесь и погибла в огне… я должна была что-то сделать.
— Такие вещи иногда случаются. Трудно понять, почему. Я знаю, это ожесточает нас, — отозвалась Полли.
Женщина вопросительно посмотрела на нее.
— Мой муж погиб на море.
Удивительно, как чужая трагедия может облегчить собственную. Женщина, казалось, немного успокоилась.
— Вы были здесь раньше? — спросила я.
Она кивнула.
— Я не могу не находиться вблизи. Я должна приходить.
— Вы что-нибудь знаете о тех, кто умер?
— Только то, что слышала от других.
— Здесь была молодая девушка, с которой я училась в школе. Я хочу знать, не слышали ли вы, спасена ли она.
— Я не знаю. Я знаю только, что моя дочь была там и это случилось с ней… моей девочкой.
Мы оставили ее там, пристально смотрящей на развалины, как будто этим она могла вернуть свою дочь.
Медленно мы пошли обратно в «Фезерс». Прямо перед прудом протянулась полоска травы, и на ней сидели два старика. Они не разговаривали… просто смотрели в пространство.
Мы с Полли присели на скамейку, и они с интересом взглянули на нас.
— Здесь остановились? — спросил один из мужчин, вынув изо рта трубку и указывая ею в сторону «Фезерс».
— Да, — ответила я.
— Приятное место, а?
— Очень приятное.
— Было очень красивым до пожара.
— Это, должно быть, было ужасно.
Один из стариков кивнул.
— Знаете, это была Божья кара, — сказал он. — Все, что у них здесь было. Содом и Гоморра… вот что это такое. Они получили по заслугам.
— Я слышала, что там было несколько стариков.
Старик яростно постучал себя по голове.
— Не все в порядке здесь. Чем-то погрешили против Господа Бога. Это было Божье наказание, вот что я думаю. Ее… она была какой-то подозрительной… и все те женщины… они были не лучше.
У меня не было настроения вступать в теологические дискуссии. Я спросила:
— Вы не слышали, спасся ли кто-нибудь?
Старики посмотрели друг на друга. Религиозный фанатик с удовлетворением сказал:
— Все превратились в пепел… адское пламя — вот что их ждет.
Полли с иронией заметила:
— Я думаю, что вас направят в небесный хор.
— Именно так, миссис. Всю свою жизнь я усердно посещал церковь. Регулярно, каждое воскресенье… утром и вечером.
— Бог мой, — продолжала она, — вы, должно быть, прожили жизнь честно. И никогда не было такого момента, чтобы вы хоть малость согрешили?
— Я вырос под сенью Бога.
— О, я думаю, что ангел, отмечающий добрые дела и грехи, посмотрел бы по-другому, когда вы замыслили немного зла.
Я почувствовала неприязнь, возникшую между ними, и поняла, что если я хочу узнать от них что-нибудь, то надо действовать другим путем.
— Значит, там все погибли, — сказала я.
— Постой, — вмешался другой. — Абель, там ведь была какая-то племянница или что-то вроде этого?
Я живо отреагировала:
— Ее звали Джанин Флетчер. Вы знаете, что с ней?
— О, я помню, — сказал человек по имени Абель. — Понимаете, эта молодая женщина… не уехала ли она в гости или что-то вроде того? Правильно. Она была единственной, кто остался жив.
— Такова воля Божья, — сказал Абель.
Я была взволнована и повернулась к его компаньону.
— Так она не умерла?
— Нет… вот так. Она вернулась. Здесь была такая суматоха из-за страховки и всего такого.
— Это все не было застраховано, — сказал Абель. — Они были как глупые девственницы, не готовые к приходу жениха.
— Это не кажется мне похожим на свадьбу, — заметила Полли.
— Вы знаете, куда она уехала? — спросила я.
— Не могу вам этого сказать, мисс.
Я поняла, что это все, что мы можем от них узнать. Когда Абель начал напоминать мне о воздаянии за зло, я встала и сказала:
— Мы должны возвращаться.
Полли согласилась.
— Я знаю, — сказала она, когда мы шли обратно, — что этого Абеля ждет скверный сюрприз, когда он попадет на небеса.
Я чувствовала, что наше путешествие не было напрасным. Мы не узнали, где Джанин, но знали, что она жива.
Прошло не больше двух дней с момента моего возвращения в пасторский дом, как, к моему изумлению, к нам зашел Фабиан.
За все эти годы он ни разу без приглашения не приходил к нам, за исключением того раза, с Дугалом.
Я выразила удивление.
— Я слышал, что вы побывали в Лондоне, — начал он, — и зашел убедиться, что вы благополучно вернулись.
Я удивленно вскинула брови.
— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны.
— Я беспокоился. Вы говорили мне, чтобы я согласовывал свои поездки с вашими.
— Поездка не была длительной, и там меня встречали.
— Бесценная Полли, я догадываюсь. А как ее сестра и эта их восхитительная питомица?
— Прекрасно.
— Хорошо. У меня есть новости о вашем друге.
— Да?
— Дугале Каррузерсе.
— Какие новости?
— Предыдущим вечером он стал благородным джентльменом.
— Что вы имеете в виду?
— Вы знали, что с его кузеном произошел несчастный случай. Увы, от нанесенных увечий кузен скончался.
— Они были близкими друзьями?
— Родственниками. — Он сардонически улыбнулся, — Это совсем разные вещи. Говорят, что человек сам выбирает друзей, а родственники ему достаются.
— Часто родственные узы бывают сильнее дружеских.
— Обычно голос крови не заглушить.
— Совершенно верно.
— Ну, и я не думаю, что кузен… или, называя его полным именем, граф Тенлей… имел много общего с нашим другом Дугалом. Он был охотником — и больше времени проводил на лошади, чем на своих двоих. Атлетически сложенный, физически активный и с недалеким умом. Ах, я плохо говорю о мертвом и немного шокирую вас.
Я улыбнулась.
— Ни в малейшей степени, — ответила я. — Но как мистер Каррузерс стал благородным джентльменом?
— Со смертью своего кузена. Понимаете, граф был сыном старшего брата отца Дугала, поэтому он получил титул и фамильное имение. Отец Дугала был всего лишь младшим сыном. Я выяснил от Дугала, что он, в общем, был этим доволен. Как и сын, он занимался наукой. Я не знаю точно, к чему у него была страсть. Думаю, к Византийской империи. Дугал вслед за ним занялся англосаксами и норманнами. Бедный Дугал! Настоящее столкнулось с прошлым. Ему скорее всего придется оторвать себя от Хенгиста, Хорсы и Бодицей и подумать немного о своих настоящих обязательствах.
— Смею заметить, он должен быть рад этому. У него, вероятно, появятся деньги, что позволит ему продолжить свои исследования так, как он хочет.
— Большие имения требуют много забот, и это может оказаться для него нелегким. В любом случае могу заверить вас в том, что, начиная с этого момента, мы, несомненно, будем мало его видеть. Вы знаете, такие обстоятельства меняют людей.
— Я не поверю, что они повлияют на него.
— Вы думаете, что он слишком умный?
— Именно так. Он никогда не станет высокомерным. — Я посмотрела на него, улыбаясь, и пробормотала:
— Как некоторые.
— Ладно, посмотрим. Но это означает, что его не будет здесь, чтобы наслаждаться маленькими пикниками в развалинах. Могу заверить вас в этом.
— Благодарю.
— Какая жалость, что пикники не могут продолжаться.
— Он был всего один… тот, в котором вы участвовали.
— В который я вторгся сам. Было бы приятнее, если этого не пришлось делать. Почему бы нам самим не устроить пикник… вам и мне?
— Это совершенно невозможно.
— Как только я слышу такие слова, я всегда требую объяснения.
— Вы не интересуетесь развалинами.
— Вы могли бы просветить меня. Я рассмеялась:
— Не думаю, что мысль научиться чему-нибудь доставит вам удовольствие.
— Вы ошибаетесь. Я жажду знаний… особенно от вас.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Сейчас вы выглядите как учительница… немного суровая… несколько недовольная плохим учеником и раздумывающая, то ли задать ему сто строк, то ли поставить в угол с дурацким колпаком16 на голове.
— Я уверена, что не подразумевала ничего такого.
— Если я смогу обнаружить руины, которые вы не видели… и уговорю вас?
— Не беспокойтесь. Уверена, что не смогла бы пойти с вами.
— Я не перестану надеяться, — сказал он и добавил:
— учительница.
— Извините, но у меня есть еще дела.
— Позвольте вам помочь.
— Вы не сможете, это церковные дела.
— Которые вы решаете с мистером Брейди?
— О, нет… у него свои заботы. Вы не представляете, сколько приходится делать в церкви… и при том что мой отец не совсем здоров, мы очень заняты.
— В таком случае я не должен вас больше задерживать. До скорой встречи. Au revoir.
Когда он ушел, я продолжала о нем думать. Это заставило меня забыть о более высоком положении в обществе, которое теперь занимает Дугал. Затем мысли о Дугале вернулись ко мне, и я стала гадать, какие изменения может это вызвать в нем и в наших взаимоотношениях, которые только начали перерождаться во что-то более глубокое.
Колин Брейди обратился ко мне:
— Нам следовало бы подумать о летнем празднике.
— Все знают, что он должен состояться в первую субботу августа. Так было всегда. Большинство работает месяцами, чтобы подготовить все к продаже.
— Пастор говорит, что существует обычай спрашивать разрешения Фремлингов на его проведение на их земле, а если сыро, то у них в замке. Я надеюсь, он достаточно велик?
— О, да. Он огромный. Однако, на моей памяти лишь несколько случаев, когда нам пришлось уйти в помещение. Фремлинги знают об этом. Это традиция, и леди Харриет всегда очень любезно дает разрешение.
— Да, но ваш отец говорит, что об этом все же следует спросить. Это тоже часть традиции.
— Да, я полагаю, что так.
— Так вот, леди Харриет с дочерью в Лондоне. Мы должны обратиться за разрешением к сэру Фабиану.
— Я думаю, что это вряд ли необходимо.
— Но его следовало бы спросить.
— Другое дело, если бы леди Харриет была здесь. Она ярая сторонница обычаев.
— Думаю, что было бы разумнее спросить сэра Фабиана… просто по традиции. Может быть, вы сходите и получите его формальное согласие?
— Если бы вы пошли… вам надо было бы просто заглянуть к нему.
— Но сегодня я должен навестить миссис Брайнс. Она прикована к постели уже несколько недель и просит о встрече. И у меня еще масса дел, с которыми надо разобраться… поэтому если бы вы нашли возможность…
Не было причины отказываться сделать это, кроме той, что я чувствовала себя неловко в присутствии Фабиана. Но я не могла объяснить этого, поэтому решила, что пойду получу разрешение и покончу с этим.
Сэр Фабиан был дома. Я спросила, не могли бы ему передать, что я пришла только за разрешением провести на их земле праздник, если погода будет хорошей, или в зале, если будет дождь. Я не займу у него много времени.
В надежде, что служанка вернется и скажет, что разрешение получено, я осталась ждать внизу. Вместо этого она вернулась с известием, что сэр Фабиан в своем кабинете и будет рад принять меня.
Меня проводили через огромный зал к лестнице. Его кабинет располагался на втором этаже.
Когда я вошла, он встал и улыбаясь пошел навстречу. Он взял меня за руки.
Мисс Делани, как приятно видеть вас. Мне сказали, что вы пришли по поводу праздника.
Служанка вышла, закрыв за собой дверь, и меня охватило смешанное чувство волнения и дурного предчувствия.
— Садитесь, пожалуйста.
— Я не задержу вас, — сказала я, — это просто формальность. Леди Харриет обычно просто давала разрешение на проведение праздника на вашей земле, или, в сырую погоду, в зале.
— О, моя мать всегда занималась такого рода делами, не так ли?
— В действительности здесь нет никакого дела. Фремлинг всегда использовался для проведения праздника. Я просто хотела получить формальное разрешение, поэтому я поблагодарю вас и попрощаюсь.
— Но вы еще не получили моего разрешения.
— Это всегда было само собой разумеющимся.
— Ничто никогда не бывает само собой разумеющимся. Я хотел бы обсудить это с вами.
— Но обсуждать нечего. Этот праздник проводится каждый год. Поэтому я могу считать этот вопрос решенным…
Он встал, и я немедленно сделала то же самое. Он приблизился.
— Скажите, — сказал он, — почему вы боитесь меня?
— Боюсь? Вас?
Он кивнул.
— У вас вид испуганной молодой лани, которая почувствовала приближение тигра.
— Я нисколько не уподобляю себя испуганной лани. И вы не напоминаете мне тигра.
— Ну тогда, может быть, хищная птица… хищный орел, готовый схватить беспомощное создание. Вы знаете, что не должны меня бояться, потому что я всегда любил вас, и чем больше я вас видел, тем сильнее становилась моя любовь.
— Вы очень добры, — холодно ответила я. — Но мне необходимо идти.
— Дело не в моей доброте. Это чувство, которым я не могу управлять.
Я рассмеялась, пытаясь разрядить обстановку.
— Ну ладно, — сказала я, — я принимаю это как разрешение начинать готовиться к празднику.
Он положил руки мне на плечи и притянул меня к себе.
— Сэр Фабиан? — удивленно сказала я, отодвигаясь назад.
— Вы догадываетесь, какие чувства я к вам испытываю? — произнес он. — Разве это не видно?
— Не имею понятия.
— Хотели бы вы узнать?
— В общем-то, это мне не очень интересно.
— Вы не производите такого впечатления.
— Тогда мне очень жаль, что ввела вас в заблуждение.
— Вы нисколько не ввели меня в заблуждение, потому что, моя дорогая Друзилла, мне о вас очень много известно. В конце концов, мы знакомы всю нашу жизнь.
— Невзирая на это, я бы сказала, что мы вряд ли знаем друг друга.
— Тогда мы должны это исправить.
Он притянул меня к себе с такой силой, что я не могла сопротивляться, и поцеловал в губы.
Я покраснела и почувствовала, как во мне растет гнев.
— Как вы смеете! — возмутилась я.
Он насмешливо улыбнулся.
— Потому что я очень смелый.
— Тогда, пожалуйста, проявляйте свою смелость в чем-то другом.
— Но я хотел доказать это вам. Я хочу, чтобы мы стали хорошими друзьями. Уверен, что это могло бы быть очень приятно для нас обоих.
— Только не для меня.
— Я обещаю, что будет.
— Я не верю вашим обещаниям. До свидания.
— Нет, подождите, — сказал он, беря меня за руку и крепко удерживая в своей. — Я думаю, что немного нравлюсь вам.
— Это предположение должно быть основано на вашем хорошем мнении о себе.
— Возможно, — сказал он. — Но вы не безразличны к моему несомненному обаянию.
— Я не желаю, чтобы со мной обращались в такой легкомысленной манере.
— Я нисколько не легкомысленен. Я ужасно серьезен. Я очень люблю вас, Друзилла. Вы всегда меня интересовали. Вы другая… такая серьезная… такая увлеченная учебой. Вы заставляете меня робеть, а для меня это совершенно новое ощущение. Я нахожу его очень волнующим. Для меня становится все более и более невозможным скрывать свои чувства.
— До свидания, — сказал я. — Я передам церковному комитету, что разрешение получено.
— Останьтесь ненадолго, — попросил он.
— Я не хочу. Я не хочу, чтобы со мной так обращались.
— Ваша девичья скромность производит самое большое впечатление. — Он замолчал и поднял брови. — Но…
Я почувствовала, что краснею. В его глазах я прочла продолжение.
Я вырвалась и пошла к двери, но он опередил меня, встав к ней спиной и улыбаясь.
— Я мог бы задержать вас, — сказал он.
— Вы не можете этого сделать.
— Почему нет? Это мой дом. Вы пришли сюда добровольно. Почему я не могу задержать вас здесь? Кто бы стал меня останавливать?
— Вы, кажется, думаете, что живете в средние века. Это что — одно из представлений о droit de seigneur17?
— Какое прекрасное понятие! Почему бы нет?
— Вам лучше забыть о прошлом, сэр Фабиан. Вы и ваша семья, видимо, продолжаете думать, что мы здесь все ваши крепостные, но это не так. И если вы попытаетесь, как сказали, задержать меня, я буду… я буду…
— Обращаться к закону? — спросил он. — Будет ли это разумным?
— Вы знаете, что они начнут расследование.
— Что вы имеете в виду?
Он лукаво посмотрел на меня, и я поняла, что что-то в этом роде он и планировал. Он просто ожидал подходящего случая, и я сама глупо дала ему такую возможность. Он был уверен, что обнаружил в моем прошлом тайну, и собирался использовать это против меня. Я хотела крикнуть ему: «Флер — не мой ребенок, она ребенок вашей сестры». Я почти сделала это, но даже в такой момент я не могла вынудить себя нарушить данное Лавинии обещание.
Мое замешательство доставило ему такое огромное удовольствие, что он ослабил хватку. Я бросилась мимо него из комнаты и поспешила вниз по лестнице, прочь из дома. Я бежала без остановки, пока не очутилась в своей комнате наверху пасторского дома. Сердце мое бешено колотилось. Я была глубоко взволнована.
Я была так сердита. Я ненавидела его. Это было что-то вроде шантажа. «Я обнаружил вашу тайну. Поскольку вы относитесь к тому типу девушек, которые, не окончив школы, заводят любовные истории, почему вы так негодуете, когда я делаю вам определенное предложение?»
Это было слишком унизительно.
Я услышала новости от миссис Янсон. Лавиния и леди Харриет вернулись домой.
Лавиния прислала записку: «Приходи немедленно. Я поговорить с тобой. Встречай меня в саду, где мы сможем поговорить наедине».
В ее послании чувствовалась крайняя необходимость. Она бы не жаждала так видеть меня, если бы не хотела от меня чего-то. Возможно, сказала я себе, она просто хочет похвастаться своими успехами в Лондоне. Но был ли сезон таким успешным для нее? Не было никаких известий об обручении с герцогом или маркизом. Я уверена, что леди Харриет замахнулась на самую высокую ставку.
После стычки с Фабианом я опасалась идти в Фремлинг, и поэтому была рада, что встреча произойдет в саду.
Она уже ждала меня. Она изменилась, но, может быть, я просто забыла, какая она красивая. Ее кожа была молочно-белой; кошачьи глаза с темными ресницами притягивали, но главным предметом ее гордости были ее великолепные волосы. Она носила их высоко поднятыми, и из этой массы небольшие завитки падали ей на лоб и шею. На ней было зеленое платье, больше всего подходящее ей по цвету. На самом деле она была самой красивой девушкой, какую мне доводилось видеть.
— О, привет, Друзилла, — сказала она. — Мне так много надо рассказать тебе.
— Сезон был успешным?
Она состроила гримаску.
— Одно или два предложения, но ни одно из них, по мнению мамы, не было достаточно хорошим.
— Леди Харриет хотелось бы придерживаться надлежащего уровня. Только самые высокие титулы достойны ее красавицы дочери. Видела ли ты королеву?
— Когда была представлена, один раз в опере и еще раз на благотворительном бале. Она танцевала с Альбертом. Друзилла, этот пожар…
— Ты имеешь в виду в «Елях»?
— Я почувствовала такое облегчение.
— Лавиния, столько людей погибло!
— Эти люди… жизнь мало для них значила, не так ли?
— Может, они так думали, но там были и те, кто собирался, как и ты, рожать. Когда я туда ездила, я встретила мать одной из них.
— Ты туда ездила?
— Я хотела узнать, что случилось. Со мной ездила Полли.
— Все эти требования оплаты…
— Ну да, ты была должна. А что бы ты делала без нее?
— Понятно… но это стоило дорого, и я должна была найти эти деньги.
— Это твои трудности.
— Знаю, знаю. Но что с Джанин?
— Джанин? Я выяснила, что в ночь пожара ее там не было.
— По мне, лучше бы она была там.
Затем была радость свидания с Флер и Эфф. Флер удивительно выросла; она уже ковыляла и могла сказать что-то, похожее на «Эфф»… «Полл»… «да» и «нет». Это последнее — очень решительно. Она была очаровательной и казалась очень довольной жизнью.
Эфф и Полли боролись за ее привязанность; а она дарила им свою любовь с царственной беззаботностью. Мне было совершенно ясно, что ни одна мать не могла бы дать ребенку столько любви, сколько давали эти две милые женщины.
Полли разработала план нашего визита. Она предложила, чтобы мы выехали на следующий день и провели ночь в одной из гостиниц поблизости. Она выяснила, что лучшая из них «Фезерс» и из предосторожности заказала две комнаты с ночевкой.
В назначенный час мы с Полли отправились в наше путешествие за открытиями.
До гостиницы мы добрались во второй половине дня и решили посетить интересующее нас место на следующее утро.
А пока мы решили немного пообщаться с местными жителями. Прежде всего с горничной. Это была женщина средних лет, которая начала работать в «Фезерс», когда была девушкой, и продолжала работать до сих пор, когда дети уже выросли; она приходила на работу во второй половине дня. Она жила всего в нескольких ярдах от гостиницы.
— Итак, — сказала я, — вы хорошо знаете район.
— Как свои пять пальцев.
— Вы должны помнить пожар.
— В «Елях»?
— Да.
— О, это было не так давно. Мой Бог, какой это был пожар! Это случилось ночью.
— Мы прочитали о нем в газетах, — сказала Полли. — Это было совсем маленькое сообщение.
— Это было странное место. Оно всегда вызывало у меня страх, когда я проходила мимо.
— Почему? — поинтересовалась я.
— Не знаю. Эта миссис Флетчер… На самом деле, до того, как я вернулась сюда… как раз, когда моя младшая подросла и мне не надо было находиться с ней все время, я немного работала там.
— О, — тихо сказала я, испугавшись вдруг, что она могла видеть нас с Лавинией.
— Это было пять лет тому назад.
Я успокоилась.
— Почему это бросило вас в дрожь? — спросила Полли.
— Я не могу сказать точно. Там что-то было… Все эти старики… У нас было чувство, что все они ждут, когда придет смерть и заберет их. От этого нас бросало в дрожь. Люди говорили, что их поместили туда потому, что не хотели оставлять в семье. И странные же люди там были… и всегда находились одна-две женщины, приехавшие рожать… тайком, если вы понимаете, что я имею в виду.
Я определенно знала, что она имеет в виду.
— А пожар? — напомнила я.
— Охватил все здание. Я была в постели и сказала своему старику: «Якоб, что-то происходит». Он пробормотал; «Засыпай», — и затем, когда он понял, что в комнате странный запах и какой-то свет, стрелой выскочил из постели со словами: «Черт возьми». Он был там, помогая им. Вся деревня, казалось, высыпала наружу. Ну это была и ночь, скажу я вам.
— Там произошло несколько несчастных случаев, не так ли? — снова спросила я.
— О да. Вы же понимаете, спятивший старик зажег огонь в одном из буфетов внизу, и весь нижний этаж пострадал до того, как огонь распространился. Они там все сгорели… Среди них и сама миссис Флетчер.
— Все? — спросила я. — Все-все?
— Все, кто там был. Было слишком поздно их спасать. Никто не знал, что там начался пожар, пока огонь не разгорелся вовсю.
— Какая ужасная трагедия.
В ту ночь я не могла уснуть. Я продолжала думать о Джанин и о том, как легко такой же пожар мог стать концом для Флер, Лавинии и для меня.
На следующий день мы отправились в «Ели». Ворота с надписью «Ели» латунными буквами были открыты. Воспоминания обрушились на меня, как только я вступила на подъездную дорожку. Удивительно, но стены в некоторых местах стояли. Сквозь окна я смотрела на обгоревшую кучу.
Полли грустно произнесла:
— Есть о чем подумать. Я скажу Эфф, что мы должны быть особенно осторожны. Надо следить за свечами. Да и эти керосиновые лампы могут перевернуться… и тогда… не приведи Бог.
Место было трудно узнать. Я пыталась представить, какая комната была наша с Лавинией, какая — миссис Флетчер на первом этаже, какая — Джанин… комнаты Эммелин и других.
Это было невозможно, и Полли подумала, что нам не следует пытаться подняться по обрушившейся лестнице.
— Если ты только взглянешь на это, будешь в полном трансе.
Вспоминая все происшедшее, я была задумчива и грустна.
— Давай. Пошли. Этого довольно, — подтолкнула меня Полли.
В то время, когда я стояла с Полли среди обломков, я услышала быстрые шаги на подъездной дорожке. Мы увидели женщину средних лет. Я заметила ее раньше, чем она нас. У нее было бледное лицо и трагические глаза. Несколько мгновений она стояла, глядя на мрачные развалины. Затем она увидела нас.
— Доброе утро, — сказала я.
— О. э-э… доброе утро.
— Как и мы, вы рассматриваете сгоревший дом. Она кивнула. Она выглядела так, будто пыталась скрыть свои чувства.
Затем она спросила:
— У вас есть… кто-нибудь… кто-нибудь погибший?
— Не знаю, — ответила я. — Здесь была девушка, с которой я была знакома по школе. Миссис Флетчер была ее тетей.
Она кивнула.
— У меня здесь была дочь. Мы не знали того, что с ней случилось. Она могла бы мне сказать. Она была такой живой… милая девушка… и так уйти.
Я знала эту историю. Она была такой же, как у других. Она собиралась родить ребенка, тайно приехала сюда и здесь нашла смерть.
— Такая трагедия, — сказала женщина. — Этого не должно было произойти.
— Нечего вам сюда приходить, — ответила я. Она покачала головой.
— Я должна. Когда я узнала, что она была здесь и погибла в огне… я должна была что-то сделать.
— Такие вещи иногда случаются. Трудно понять, почему. Я знаю, это ожесточает нас, — отозвалась Полли.
Женщина вопросительно посмотрела на нее.
— Мой муж погиб на море.
Удивительно, как чужая трагедия может облегчить собственную. Женщина, казалось, немного успокоилась.
— Вы были здесь раньше? — спросила я.
Она кивнула.
— Я не могу не находиться вблизи. Я должна приходить.
— Вы что-нибудь знаете о тех, кто умер?
— Только то, что слышала от других.
— Здесь была молодая девушка, с которой я училась в школе. Я хочу знать, не слышали ли вы, спасена ли она.
— Я не знаю. Я знаю только, что моя дочь была там и это случилось с ней… моей девочкой.
Мы оставили ее там, пристально смотрящей на развалины, как будто этим она могла вернуть свою дочь.
Медленно мы пошли обратно в «Фезерс». Прямо перед прудом протянулась полоска травы, и на ней сидели два старика. Они не разговаривали… просто смотрели в пространство.
Мы с Полли присели на скамейку, и они с интересом взглянули на нас.
— Здесь остановились? — спросил один из мужчин, вынув изо рта трубку и указывая ею в сторону «Фезерс».
— Да, — ответила я.
— Приятное место, а?
— Очень приятное.
— Было очень красивым до пожара.
— Это, должно быть, было ужасно.
Один из стариков кивнул.
— Знаете, это была Божья кара, — сказал он. — Все, что у них здесь было. Содом и Гоморра… вот что это такое. Они получили по заслугам.
— Я слышала, что там было несколько стариков.
Старик яростно постучал себя по голове.
— Не все в порядке здесь. Чем-то погрешили против Господа Бога. Это было Божье наказание, вот что я думаю. Ее… она была какой-то подозрительной… и все те женщины… они были не лучше.
У меня не было настроения вступать в теологические дискуссии. Я спросила:
— Вы не слышали, спасся ли кто-нибудь?
Старики посмотрели друг на друга. Религиозный фанатик с удовлетворением сказал:
— Все превратились в пепел… адское пламя — вот что их ждет.
Полли с иронией заметила:
— Я думаю, что вас направят в небесный хор.
— Именно так, миссис. Всю свою жизнь я усердно посещал церковь. Регулярно, каждое воскресенье… утром и вечером.
— Бог мой, — продолжала она, — вы, должно быть, прожили жизнь честно. И никогда не было такого момента, чтобы вы хоть малость согрешили?
— Я вырос под сенью Бога.
— О, я думаю, что ангел, отмечающий добрые дела и грехи, посмотрел бы по-другому, когда вы замыслили немного зла.
Я почувствовала неприязнь, возникшую между ними, и поняла, что если я хочу узнать от них что-нибудь, то надо действовать другим путем.
— Значит, там все погибли, — сказала я.
— Постой, — вмешался другой. — Абель, там ведь была какая-то племянница или что-то вроде этого?
Я живо отреагировала:
— Ее звали Джанин Флетчер. Вы знаете, что с ней?
— О, я помню, — сказал человек по имени Абель. — Понимаете, эта молодая женщина… не уехала ли она в гости или что-то вроде того? Правильно. Она была единственной, кто остался жив.
— Такова воля Божья, — сказал Абель.
Я была взволнована и повернулась к его компаньону.
— Так она не умерла?
— Нет… вот так. Она вернулась. Здесь была такая суматоха из-за страховки и всего такого.
— Это все не было застраховано, — сказал Абель. — Они были как глупые девственницы, не готовые к приходу жениха.
— Это не кажется мне похожим на свадьбу, — заметила Полли.
— Вы знаете, куда она уехала? — спросила я.
— Не могу вам этого сказать, мисс.
Я поняла, что это все, что мы можем от них узнать. Когда Абель начал напоминать мне о воздаянии за зло, я встала и сказала:
— Мы должны возвращаться.
Полли согласилась.
— Я знаю, — сказала она, когда мы шли обратно, — что этого Абеля ждет скверный сюрприз, когда он попадет на небеса.
Я чувствовала, что наше путешествие не было напрасным. Мы не узнали, где Джанин, но знали, что она жива.
Прошло не больше двух дней с момента моего возвращения в пасторский дом, как, к моему изумлению, к нам зашел Фабиан.
За все эти годы он ни разу без приглашения не приходил к нам, за исключением того раза, с Дугалом.
Я выразила удивление.
— Я слышал, что вы побывали в Лондоне, — начал он, — и зашел убедиться, что вы благополучно вернулись.
Я удивленно вскинула брови.
— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны.
— Я беспокоился. Вы говорили мне, чтобы я согласовывал свои поездки с вашими.
— Поездка не была длительной, и там меня встречали.
— Бесценная Полли, я догадываюсь. А как ее сестра и эта их восхитительная питомица?
— Прекрасно.
— Хорошо. У меня есть новости о вашем друге.
— Да?
— Дугале Каррузерсе.
— Какие новости?
— Предыдущим вечером он стал благородным джентльменом.
— Что вы имеете в виду?
— Вы знали, что с его кузеном произошел несчастный случай. Увы, от нанесенных увечий кузен скончался.
— Они были близкими друзьями?
— Родственниками. — Он сардонически улыбнулся, — Это совсем разные вещи. Говорят, что человек сам выбирает друзей, а родственники ему достаются.
— Часто родственные узы бывают сильнее дружеских.
— Обычно голос крови не заглушить.
— Совершенно верно.
— Ну, и я не думаю, что кузен… или, называя его полным именем, граф Тенлей… имел много общего с нашим другом Дугалом. Он был охотником — и больше времени проводил на лошади, чем на своих двоих. Атлетически сложенный, физически активный и с недалеким умом. Ах, я плохо говорю о мертвом и немного шокирую вас.
Я улыбнулась.
— Ни в малейшей степени, — ответила я. — Но как мистер Каррузерс стал благородным джентльменом?
— Со смертью своего кузена. Понимаете, граф был сыном старшего брата отца Дугала, поэтому он получил титул и фамильное имение. Отец Дугала был всего лишь младшим сыном. Я выяснил от Дугала, что он, в общем, был этим доволен. Как и сын, он занимался наукой. Я не знаю точно, к чему у него была страсть. Думаю, к Византийской империи. Дугал вслед за ним занялся англосаксами и норманнами. Бедный Дугал! Настоящее столкнулось с прошлым. Ему скорее всего придется оторвать себя от Хенгиста, Хорсы и Бодицей и подумать немного о своих настоящих обязательствах.
— Смею заметить, он должен быть рад этому. У него, вероятно, появятся деньги, что позволит ему продолжить свои исследования так, как он хочет.
— Большие имения требуют много забот, и это может оказаться для него нелегким. В любом случае могу заверить вас в том, что, начиная с этого момента, мы, несомненно, будем мало его видеть. Вы знаете, такие обстоятельства меняют людей.
— Я не поверю, что они повлияют на него.
— Вы думаете, что он слишком умный?
— Именно так. Он никогда не станет высокомерным. — Я посмотрела на него, улыбаясь, и пробормотала:
— Как некоторые.
— Ладно, посмотрим. Но это означает, что его не будет здесь, чтобы наслаждаться маленькими пикниками в развалинах. Могу заверить вас в этом.
— Благодарю.
— Какая жалость, что пикники не могут продолжаться.
— Он был всего один… тот, в котором вы участвовали.
— В который я вторгся сам. Было бы приятнее, если этого не пришлось делать. Почему бы нам самим не устроить пикник… вам и мне?
— Это совершенно невозможно.
— Как только я слышу такие слова, я всегда требую объяснения.
— Вы не интересуетесь развалинами.
— Вы могли бы просветить меня. Я рассмеялась:
— Не думаю, что мысль научиться чему-нибудь доставит вам удовольствие.
— Вы ошибаетесь. Я жажду знаний… особенно от вас.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Сейчас вы выглядите как учительница… немного суровая… несколько недовольная плохим учеником и раздумывающая, то ли задать ему сто строк, то ли поставить в угол с дурацким колпаком16 на голове.
— Я уверена, что не подразумевала ничего такого.
— Если я смогу обнаружить руины, которые вы не видели… и уговорю вас?
— Не беспокойтесь. Уверена, что не смогла бы пойти с вами.
— Я не перестану надеяться, — сказал он и добавил:
— учительница.
— Извините, но у меня есть еще дела.
— Позвольте вам помочь.
— Вы не сможете, это церковные дела.
— Которые вы решаете с мистером Брейди?
— О, нет… у него свои заботы. Вы не представляете, сколько приходится делать в церкви… и при том что мой отец не совсем здоров, мы очень заняты.
— В таком случае я не должен вас больше задерживать. До скорой встречи. Au revoir.
Когда он ушел, я продолжала о нем думать. Это заставило меня забыть о более высоком положении в обществе, которое теперь занимает Дугал. Затем мысли о Дугале вернулись ко мне, и я стала гадать, какие изменения может это вызвать в нем и в наших взаимоотношениях, которые только начали перерождаться во что-то более глубокое.
Колин Брейди обратился ко мне:
— Нам следовало бы подумать о летнем празднике.
— Все знают, что он должен состояться в первую субботу августа. Так было всегда. Большинство работает месяцами, чтобы подготовить все к продаже.
— Пастор говорит, что существует обычай спрашивать разрешения Фремлингов на его проведение на их земле, а если сыро, то у них в замке. Я надеюсь, он достаточно велик?
— О, да. Он огромный. Однако, на моей памяти лишь несколько случаев, когда нам пришлось уйти в помещение. Фремлинги знают об этом. Это традиция, и леди Харриет всегда очень любезно дает разрешение.
— Да, но ваш отец говорит, что об этом все же следует спросить. Это тоже часть традиции.
— Да, я полагаю, что так.
— Так вот, леди Харриет с дочерью в Лондоне. Мы должны обратиться за разрешением к сэру Фабиану.
— Я думаю, что это вряд ли необходимо.
— Но его следовало бы спросить.
— Другое дело, если бы леди Харриет была здесь. Она ярая сторонница обычаев.
— Думаю, что было бы разумнее спросить сэра Фабиана… просто по традиции. Может быть, вы сходите и получите его формальное согласие?
— Если бы вы пошли… вам надо было бы просто заглянуть к нему.
— Но сегодня я должен навестить миссис Брайнс. Она прикована к постели уже несколько недель и просит о встрече. И у меня еще масса дел, с которыми надо разобраться… поэтому если бы вы нашли возможность…
Не было причины отказываться сделать это, кроме той, что я чувствовала себя неловко в присутствии Фабиана. Но я не могла объяснить этого, поэтому решила, что пойду получу разрешение и покончу с этим.
Сэр Фабиан был дома. Я спросила, не могли бы ему передать, что я пришла только за разрешением провести на их земле праздник, если погода будет хорошей, или в зале, если будет дождь. Я не займу у него много времени.
В надежде, что служанка вернется и скажет, что разрешение получено, я осталась ждать внизу. Вместо этого она вернулась с известием, что сэр Фабиан в своем кабинете и будет рад принять меня.
Меня проводили через огромный зал к лестнице. Его кабинет располагался на втором этаже.
Когда я вошла, он встал и улыбаясь пошел навстречу. Он взял меня за руки.
Мисс Делани, как приятно видеть вас. Мне сказали, что вы пришли по поводу праздника.
Служанка вышла, закрыв за собой дверь, и меня охватило смешанное чувство волнения и дурного предчувствия.
— Садитесь, пожалуйста.
— Я не задержу вас, — сказала я, — это просто формальность. Леди Харриет обычно просто давала разрешение на проведение праздника на вашей земле, или, в сырую погоду, в зале.
— О, моя мать всегда занималась такого рода делами, не так ли?
— В действительности здесь нет никакого дела. Фремлинг всегда использовался для проведения праздника. Я просто хотела получить формальное разрешение, поэтому я поблагодарю вас и попрощаюсь.
— Но вы еще не получили моего разрешения.
— Это всегда было само собой разумеющимся.
— Ничто никогда не бывает само собой разумеющимся. Я хотел бы обсудить это с вами.
— Но обсуждать нечего. Этот праздник проводится каждый год. Поэтому я могу считать этот вопрос решенным…
Он встал, и я немедленно сделала то же самое. Он приблизился.
— Скажите, — сказал он, — почему вы боитесь меня?
— Боюсь? Вас?
Он кивнул.
— У вас вид испуганной молодой лани, которая почувствовала приближение тигра.
— Я нисколько не уподобляю себя испуганной лани. И вы не напоминаете мне тигра.
— Ну тогда, может быть, хищная птица… хищный орел, готовый схватить беспомощное создание. Вы знаете, что не должны меня бояться, потому что я всегда любил вас, и чем больше я вас видел, тем сильнее становилась моя любовь.
— Вы очень добры, — холодно ответила я. — Но мне необходимо идти.
— Дело не в моей доброте. Это чувство, которым я не могу управлять.
Я рассмеялась, пытаясь разрядить обстановку.
— Ну ладно, — сказала я, — я принимаю это как разрешение начинать готовиться к празднику.
Он положил руки мне на плечи и притянул меня к себе.
— Сэр Фабиан? — удивленно сказала я, отодвигаясь назад.
— Вы догадываетесь, какие чувства я к вам испытываю? — произнес он. — Разве это не видно?
— Не имею понятия.
— Хотели бы вы узнать?
— В общем-то, это мне не очень интересно.
— Вы не производите такого впечатления.
— Тогда мне очень жаль, что ввела вас в заблуждение.
— Вы нисколько не ввели меня в заблуждение, потому что, моя дорогая Друзилла, мне о вас очень много известно. В конце концов, мы знакомы всю нашу жизнь.
— Невзирая на это, я бы сказала, что мы вряд ли знаем друг друга.
— Тогда мы должны это исправить.
Он притянул меня к себе с такой силой, что я не могла сопротивляться, и поцеловал в губы.
Я покраснела и почувствовала, как во мне растет гнев.
— Как вы смеете! — возмутилась я.
Он насмешливо улыбнулся.
— Потому что я очень смелый.
— Тогда, пожалуйста, проявляйте свою смелость в чем-то другом.
— Но я хотел доказать это вам. Я хочу, чтобы мы стали хорошими друзьями. Уверен, что это могло бы быть очень приятно для нас обоих.
— Только не для меня.
— Я обещаю, что будет.
— Я не верю вашим обещаниям. До свидания.
— Нет, подождите, — сказал он, беря меня за руку и крепко удерживая в своей. — Я думаю, что немного нравлюсь вам.
— Это предположение должно быть основано на вашем хорошем мнении о себе.
— Возможно, — сказал он. — Но вы не безразличны к моему несомненному обаянию.
— Я не желаю, чтобы со мной обращались в такой легкомысленной манере.
— Я нисколько не легкомысленен. Я ужасно серьезен. Я очень люблю вас, Друзилла. Вы всегда меня интересовали. Вы другая… такая серьезная… такая увлеченная учебой. Вы заставляете меня робеть, а для меня это совершенно новое ощущение. Я нахожу его очень волнующим. Для меня становится все более и более невозможным скрывать свои чувства.
— До свидания, — сказал я. — Я передам церковному комитету, что разрешение получено.
— Останьтесь ненадолго, — попросил он.
— Я не хочу. Я не хочу, чтобы со мной так обращались.
— Ваша девичья скромность производит самое большое впечатление. — Он замолчал и поднял брови. — Но…
Я почувствовала, что краснею. В его глазах я прочла продолжение.
Я вырвалась и пошла к двери, но он опередил меня, встав к ней спиной и улыбаясь.
— Я мог бы задержать вас, — сказал он.
— Вы не можете этого сделать.
— Почему нет? Это мой дом. Вы пришли сюда добровольно. Почему я не могу задержать вас здесь? Кто бы стал меня останавливать?
— Вы, кажется, думаете, что живете в средние века. Это что — одно из представлений о droit de seigneur17?
— Какое прекрасное понятие! Почему бы нет?
— Вам лучше забыть о прошлом, сэр Фабиан. Вы и ваша семья, видимо, продолжаете думать, что мы здесь все ваши крепостные, но это не так. И если вы попытаетесь, как сказали, задержать меня, я буду… я буду…
— Обращаться к закону? — спросил он. — Будет ли это разумным?
— Вы знаете, что они начнут расследование.
— Что вы имеете в виду?
Он лукаво посмотрел на меня, и я поняла, что что-то в этом роде он и планировал. Он просто ожидал подходящего случая, и я сама глупо дала ему такую возможность. Он был уверен, что обнаружил в моем прошлом тайну, и собирался использовать это против меня. Я хотела крикнуть ему: «Флер — не мой ребенок, она ребенок вашей сестры». Я почти сделала это, но даже в такой момент я не могла вынудить себя нарушить данное Лавинии обещание.
Мое замешательство доставило ему такое огромное удовольствие, что он ослабил хватку. Я бросилась мимо него из комнаты и поспешила вниз по лестнице, прочь из дома. Я бежала без остановки, пока не очутилась в своей комнате наверху пасторского дома. Сердце мое бешено колотилось. Я была глубоко взволнована.
Я была так сердита. Я ненавидела его. Это было что-то вроде шантажа. «Я обнаружил вашу тайну. Поскольку вы относитесь к тому типу девушек, которые, не окончив школы, заводят любовные истории, почему вы так негодуете, когда я делаю вам определенное предложение?»
Это было слишком унизительно.
Я услышала новости от миссис Янсон. Лавиния и леди Харриет вернулись домой.
Лавиния прислала записку: «Приходи немедленно. Я поговорить с тобой. Встречай меня в саду, где мы сможем поговорить наедине».
В ее послании чувствовалась крайняя необходимость. Она бы не жаждала так видеть меня, если бы не хотела от меня чего-то. Возможно, сказала я себе, она просто хочет похвастаться своими успехами в Лондоне. Но был ли сезон таким успешным для нее? Не было никаких известий об обручении с герцогом или маркизом. Я уверена, что леди Харриет замахнулась на самую высокую ставку.
После стычки с Фабианом я опасалась идти в Фремлинг, и поэтому была рада, что встреча произойдет в саду.
Она уже ждала меня. Она изменилась, но, может быть, я просто забыла, какая она красивая. Ее кожа была молочно-белой; кошачьи глаза с темными ресницами притягивали, но главным предметом ее гордости были ее великолепные волосы. Она носила их высоко поднятыми, и из этой массы небольшие завитки падали ей на лоб и шею. На ней было зеленое платье, больше всего подходящее ей по цвету. На самом деле она была самой красивой девушкой, какую мне доводилось видеть.
— О, привет, Друзилла, — сказала она. — Мне так много надо рассказать тебе.
— Сезон был успешным?
Она состроила гримаску.
— Одно или два предложения, но ни одно из них, по мнению мамы, не было достаточно хорошим.
— Леди Харриет хотелось бы придерживаться надлежащего уровня. Только самые высокие титулы достойны ее красавицы дочери. Видела ли ты королеву?
— Когда была представлена, один раз в опере и еще раз на благотворительном бале. Она танцевала с Альбертом. Друзилла, этот пожар…
— Ты имеешь в виду в «Елях»?
— Я почувствовала такое облегчение.
— Лавиния, столько людей погибло!
— Эти люди… жизнь мало для них значила, не так ли?
— Может, они так думали, но там были и те, кто собирался, как и ты, рожать. Когда я туда ездила, я встретила мать одной из них.
— Ты туда ездила?
— Я хотела узнать, что случилось. Со мной ездила Полли.
— Все эти требования оплаты…
— Ну да, ты была должна. А что бы ты делала без нее?
— Понятно… но это стоило дорого, и я должна была найти эти деньги.
— Это твои трудности.
— Знаю, знаю. Но что с Джанин?
— Джанин? Я выяснила, что в ночь пожара ее там не было.
— По мне, лучше бы она была там.