Холт Виктория. Индийский веер

   Итак, мы сели там на жесткие неиспользуемые стулья с их аккуратными салфеточками на спинках, цветком на плетеном столе у окна и часами, которые их отец считал большой ценностью, тикающими на каминной полке.
   — Ну, что теперь тебя беспокоит?
   — О, со мной все в порядке, Полли.
   — Оставь со мной это. Я знаю, когда тебе плохо, и это как раз сейчас.
   — Сэр Фабиан приезжает домой, — сказала я.
   — Ну что же, я должна сказать, что пора бы. — Я молчала. — Так, — продолжала она. — Скажи мне. Ты знаешь, что можешь рассказать своей старой Полли все.
   — Я чувствую себя довольно глупо. Я была такой глупой.
   — Как все мы?
   — Понимаешь, Полли, если ты можешь представить, как это было в Индии… Каждую минуту мы могли ожидать конца. Это что-то меняет в человеке.
   — Ты скажи мне, что это сделало с тобой.
   — Ну ладно… он был там и все другие тоже, но это было так, будто мы с ним были одни. Он спас мне жизнь, Полли. Я видела, как он убил человека, который собирался убить меня.
   Она медленно кивнула.
   — Понимаю, — сказала она. — Он кажется тебе своего рода героем, не так ли? Ты нафантазировала, что он такой. Ты всегда это делала, правда. Ты не одурачишь меня.
   — Может быть, — сказала я. — Это глупо с моей стороны.
   — Я никогда не думала, что он принесет тебе что-то хорошее. Был еще тот, другой. — Она посмотрела на меня. — И он женился на Лавинии. Я думаю, что тебе лучше без них обоих. Мужчины… они ненадежные… Лучше вообще никакого, чем один ошибочный… и, бог мой, могу тебе сказать, что хорошие не растут на деревьях.
   — Был же твой Том.
   — Ах… мой Том. Должна тебе сказать, что таких в мире немного, и он ушел и утонул. Я говорила ему: «Ты должен найти работу на берегу, вот что». Но послушал ли он меня? О, нет. Нет разума у мужчин, вот что можно сказать об этом.
   — Полли, — проговорила я. — Я должна уехать. Понимаешь, он приезжает домой и собирается жениться.
   — Что?
   — Леди Харриет готовится. Она — леди Джеральдин Фитцброк³⁶.
   — Что за имечко для совместной жизни!
   — Она будет леди Джералъдин Фремлинг. Я не могу там оставаться. Она не захотела бы меня видеть.
   — Нет, конечно, когда поймет, что он увлечен тобой.
   — Это всего лишь мимолетное увлечение, Полли. Если меня там не будет, он меня быстро забудет.
   — Я понимаю, что тебе лучше убраться из этого места. Твой дом всегда здесь.
   — Полли, существует еще один момент. Леди Харриет говорит, что он будет что-то предпринимать относительно Флер.
   — Что предпринимать?
   — Она говорит, что они будут настаивать на своих правах. Понимаешь, она бабушка.
   — Бабушка, видите ли! Флер наша. Мы вырастили ее. Она была с нами с тех пор, как ей исполнилось несколько недель. Теперь никто не сможет отнять ее у нас. Прямо тебе говорю.
   — Если она передаст дело в суд… все их деньги и тот факт, что Флер — их плоть и кровь…
   — Я не допущу этого. И Эфф тоже не хочет. Они не захотят, чтобы все это было вытащено в суд… все о делах мадам Лавинии во Франции. Они, конечно, не захотят.
   — Так же как и ты, Полли. Ты бы тоже не хотела, чтобы Флер столкнулась со всем этим.
   На этот раз Полли молчала.
   — Ох… до этого не должно дойти, — наконец сказала она.
   — Они очень решительны и привыкли все делать по-своему.
   — Здесь есть кто-то, кто не позволит им это. Но мы говорим о тебе. Знаешь, выкинь этого Фабиана из головы. Тот другой… ладно, это, может быть, не такой плохой идеей.
   — Ты имеешь в виду Дугала?
   — Да, его. Он простофиля, но есть дети, и ты знаешь, как ты их любишь.
   — Мы действительно были большими друзьями. Я его очень любила. Но затем появилась Лавиния. Она, Полли, была так красива. Я думаю, что это в известном смысле разрушило ее жизнь. Она не могла противостоять восхищению. Она должна была принимать его от каждого и в конце концов… она умерла.
   Я обнаружила, что рассказываю всю историю. Все это снова так живо вернулось ко мне. Рошанара… Хансам… его встречи с Лавинией в ее будуаре… вплоть до той последней ужасной сцены.
   — Полли, она лежала на кровати. Я знала, что произошло. Она нанесла оскорбление его достоинству и заплатила за это особым образом. Он подарил ей веер из павлиньих перьев. Она думала — это знак внимания, что он раскаялся и страстно увлечен ее красотой. Но это был знак смерти. Вот что он значил. И она лежала там с окровавленным веером в ногах.
   — Ну и ну!
   — Понимаешь, Полли, есть легенда о павлиньих перьях. Они приносят несчастье. Вспомни мисс Люси и ее веер.
   — Прекрасно помню. По причине благодарности. Я думаю, что он спас жизнь Флер.
   — Но вставка драгоценных камней стоила ее возлюбленному его жизни.
   — Я уверена, что эти мужчины достали бы его в любое время.
   — Но ведь это все случилось именно тогда, когда он нес веер, чтобы вставить в него драгоценные камни. Мисс Люси верила, что веер принес несчастье.
   — Ну ладно, она была немного не в себе.
   — Я знаю, что она была неуравновешенной… но это произошло с ней из-за того случая.
   — Ты должна избавиться от всех этих фантастических мыслей о веере.
   — Но для индусов это что-то значило, Полли. Они странный народ. Они не похожи на нас. То, что здесь кажется здравым смыслом, там совсем иначе. Дугал обнаружил, что существует легенда о павлиньих перьях. Хансам, должно быть, в это верил, поскольку подарил Лавинии такой веер, и, когда убил ее, положил веер ей на ноги. Это было своего рода ритуалом.
   — Ну ладно, пускай они думают, что хотят. Для меня пучок перьев и есть пучок перьев, и я не вижу в этом ничего такого, что могло бы испугать меня.
   — Полли, я имею веер. Одно время мой отец… и другие… думали, что Дугал сделает мне предложение. Они все думали, что это было бы хорошо для меня.
   — Он проявил бы гораздо больше здравого смысла, если бы сделал предложение тебе, и я не уверена, что ты не поступила бы разумно, дав согласие. Конечно, он совсем не то, о чем ты мечтаешь… не один из тех лихих героев… он просто робкий маленький человек… но он не так плох, и ты не можешь иметь в своей жизни все. Иногда самое лучшее иметь то, что можешь добыть… обеспечивая себе спокойное будущее.
   — Он не захотел меня, когда увидел Лавинию. Его словно околдовали. После этого он не видел меня. Я интересовалась тем же, чем и он, как и мой отец. Он получал удовольствие, бывая с нами… разговаривая с нами… и затем он увидел Лавинию. Конечно, он и до того видел ее, но она повзрослела, и он взглянул на нее по-новому. Он забыл о чувствах, которые мог питать ко мне. Понимаешь, это своего рода пример.
   — Я начну думать, что у тебя не в порядке с головой. Какое отношение имеет все это к вееру?
   — Я думаю, Полли, что никогда не буду счастлива в любви, потому что взяла этот веер. Некоторое время я владела им. Это то, во что верила мисс Люси… и оказалось, как если бы… понимаешь.
   — Нет, я не понимаю, — сказала Полли. — Это непохоже на тебя. Я всегда думала, что ты обладаешь каким-то здравым смыслом.
   — В Индии случаются странные вещи.
   — Ну, так ты сейчас не там. Ты в обычной здравой Англии, где веер — это просто веер и ничего больше.
   — Я знаю, что ты права.
   — Я, конечно, права. Поэтому выбрось из головы все эти глупости о веерах. Я думаю, что веер оказал нам хорошую услугу. Когда посмотришь на юную Флер сейчас и вспомнишь, на кого она была похожа в то время… я до сих пор содрогаюсь, когда я об этом думаю. Итак, ты не собираешься выходить замуж за этого Дугала?
   — Он меня об этом, Полли, еще не просил.
   — Выглядит так, будто он ждет сигнала с твоей стороны.
   — Я не буду этого делать.
   — Ну что же, ты бы имела большой титул, не так ли? Сама я об этом особенно не думала, но этого уже достаточно, чтобы решиться на замужество.
   — Мне не хотелось бы выходить замуж из-за этого, Полли.
   — Конечно, ты не вышла бы. Но он выглядит довольно милым парнем. Все, в чем он нуждается, — это небольшой намек с твоей стороны, и ты вполне можешь это сделать. А также дети. Они обожают тебя и относятся к тебе, как к своей маме. Я думаю, что они были бы рады этому.
   — Возможно, им бы и понравилось, но нельзя же выходить замуж по такой причине.
   — Ты все еще думаешь об этом старом веере. Ты думаешь, что он приносит несчастье, и пока ты владеешь им, все в твоей жизни складывается не так. Ладно. Подожди минуту. Иди на кухню. Я хочу тебе кое-что показать. Минутку. Я пойду достану его.
   Я пошла на кухню. Было тепло, поскольку горел огонь. Он горел всегда, потому что нагревал печь, и чайник всегда стоял на полке в камине.
   Через несколько минут вошла Полли; она несла коробку, в которой находился веер из павлиньих перьев.
   Она вынула его и раскрыла.
   — Милая вещица, — сказала она.
   Затем она подошла к огню и положила веер в самую его середину. Перья мгновенно вспыхнули — их глубокий синий цвет смешался с красным цветом пламени. Увидев, как он распадается, я открыла рот от изумления.
   От него ничего не осталось, кроме почерневшего остова.
   Я с тревогой повернулась к ней. Она смотрела на меня полуиспуганно, полуторжествующе. Я знала, что она не была уверена в моей реакции.
   — Полли! — запинаясь, произнесла я. Она выглядела несколько агрессивно.
   — Вот, — сказала она. — Покончено. Больше нет необходимости волноваться из-за веера. Для тебя он уже не существует. Я роняла, что страх начинает овладевать тобой. Ты ожидешь, что все должно сложиться плохо… и часто это так и было. Теперь все насчастья оказались позади. Ты знаешь, мы сами строим свою жизнь. И это никак не связано с пучком перьев.
   Я была в парке с миссис Чайлдерс и Флер, и как только мы вернулись, Полли торопливо вышла в холл, сразу за ней — Эфф. Полли выглядела взволнованной, Эфф — возбужденной.
   Эфф воскликнула:
   — К тебе гость, Друзилла. — И затем в возвышенной манере с благоговейным страхом добавила:
   — В зале.
   — Кто… — начала я.
   — Пойди и увидишь, — проговорила Полли.
   Я вошла. Он, улыбаясь, стоял там, отчего зала выглядела меньше и менее чопорной чем обычно.
   — Друзилла! — Он подошел ко мне и взял меня за руки. Секунду-другую он смотрел на меня, а затем крепко прижал к себе. Через мгновение он отпустил меня, слегка отстранив и внимательно глядя на меня.
   — Почему вы уехали? — спросил он. — Именно тогда, когда я приезжаю домой.
   — Я… Я подумала, что вы захотите побыть со своей семьей.
   Он рассмеялся счастливым, насмешливым смехом.
   — Вы знаете, что я хотел бы быть с вами больше, чем с кем бы то ни было.
   Тогда я подумала: «Это чудесно. Неважно, что произойдет потом… сейчас это чудесно».
   — Я не была уверена… — начала я.
   — Я не знал, что вы можете быть такой глупой, Друзилла. Вы знали, что я приезжаю, и уехали.
   Я пыталась успокоиться.
   — Вы приехали сюда из-за… Флер. Вы приехали, чтобы попытаться увезти ее.
   — Что, черт возьми, с вами? Вы забыли? Вспомните последнее время, когда мы были вместе… весь этот народ вокруг, когда мы хотели побыть одни. Первое, что я спросил, приехав домой, было: «Где Друзилла? Почему ее нет здесь с детьми?» И моя мать объяснила мне, что вы уехали сюда. Я возразил: «Но я сказал, что она должна быть здесь». Я ожидал найти вас во Фремлинге сразу, как только вернусь.
   — Я не знала, что вы захотите увидеть меня. Он недоверчиво посмотрел на меня.
   — Друзилла, что с вами произошло? — спросил он. Я медленно ответила:
   — Я приехала домой. Здесь все по-другому. Теперь мне кажется, что в Индии я жила в каком-то другом мире, в котором могло произойти все. Здесь же… так, как это было всегда.
   — Какая разница, где мы? Мы это мы, не так ли? Мы знаем, чего мы хотим. По крайней мере, я. А я хочу вас.
   — Вы подумали…
   — Мне не надо думать. Почему вы такая отчужденная? Это не похоже на то, что было, когда мы были вместе в последний раз.
   — Я говорю вам, что сейчас все по-другому. Как там было в Индии?
   — Хаотично.
   — Элис и Том?
   — В состоянии блаженства… самый чудесный пример радостей семейной жизни.
   Я улыбнулась.
   — Ах, — проговорил он, — сейчас вы больше похожи на себя. В чем дело? Мы разговариваем как чужие. Я вернулся домой, чтобы жениться на вас, а вы ведете себя так, будто нас только что познакомили.
   — Жениться на мне! Но…
   — Вы не собираетесь выдвигать возражения, не так ли? Вы мой характер знаете. Я просто игнорирую их.
   — А как леди Джеральдин?
   — Надеюсь, хорошо.
   — Но ваша мать устраивала…
   — Устраивала что?
   — Свадьбу.
   — Нашу свадьбу.
   — Вашу свадьбу с леди Джеральдин. Ваша мать готовилась к ней.
   — Я устраиваю сам свою собственную свадьбу.
   — Но леди Джеральдин…
   — Что сказала вам моя мать?
   — Что вы приезжаете домой, чтобы жениться на ней.
   Он засмеялся.
   — О, некоторое время у нее были такие мысли. Она забыла посоветоваться со мной, вот и все.
   — Но она будет… в ярости.
   — Моя мать согласится со мной. Она всегда соглашается. Хотя полагаю, что я единственный, к чьему мнению она прислушивается. Хватит думать о моей матери и подумайте обо мне. Вы выходите замуж не за нее.
   — Я не могу во все это поверить.
   — Вы ведь не собираетесь сказать: «Это так неожиданно, сэр», как полагается большинству хорошо воспитанных леди?
   — Но, Фабиан, это действительно неожиданно…
   — Я бы подумал, что это очевидно. То, как мы были в Индии… вы забыли?
   — Я не забыла ничего из того, что там произошло.
   — Мы вместе прошли через все это, не так ли? Я обвиняю себя в том, что затащил вас туда. Но теперь мы здесь… вместе… Я думаю, что те времена научили нас многому друг о друге. Они помогли нам понять, что между нами существует особая связь, и с каждым днем она становится все крепче. Она не порвется никогда, Друзилла. Мы вместе… навеки.
   — Фабиан, мне кажется, что вы слишком торопитесь.
   — Я думаю, что был непростительно медлительным. Вы же не собираетесь отказать мне, не так ли? Теперь вы должны бы уже знать, что я никогда не принимаю отказов. Я бы немедленно похитил вас и потащил к алтарю.
   — Вы действительно имеете в виду, что хотите жениться на мне?
   — Боже ты мой! Разве я не ясно это сказал?
   — Вы хорошо понимаете, что я крайне неподходящая для вас партия?
   — Если это устраивает меня, то устроит и любого другого.
   — Леди Харриет никогда бы не позволила этого.
   — Леди Харриет примет то, что я хочу. Она уже знает. Я пришел в ярость, когда вернулся и не нашел вас там. Я сказал: «Я собираюсь жениться на Друзилле, и без промедления».
   — Она, должно быть, рассердилась.
   — Только слегка удивилась.
   Я покачала головой.
   Он сказал:
   — Друзилла, вы меня разочаровали. Вы все забыли? Ту ночь, когда вы пришли к дому… — Я покачала головой, и он продолжал:
   — Тот ужасный момент, когда я боялся, что могу пропустить… могу опоздать. Вы не имеете представления, что я пережил. В те несколько секунд я прожил жизнь. Вы забыли то путешествие в Бомбей? Когда вы отплыли, я был в отчаянии и пообещал себе, что в тот момент, когда буду свободен от всего этого, мы будем вместе… и никогда не расстанемся, Друзилла, вы забыли? Не я ли выбрал вас, когда вы были младенцем? «Это мое», — сказал я тогда, и с тех пор это было именно так.
   Я онемела от счастья, которое не могла принять за настоящее. Он крепко держал меня. Я чувствовала себя защищенной от ярости леди Харриет, разочарования леди Джеральдин и испугалась, что проснусь и обнаружу, что все это мне снилось. Не следует думать о том, что будет, убеждала я себя. Надо жить этим моментом. Это самое большое счастье, о котором ты могла только мечтать.
   Он не испытывал подобных сомнений. Я, конечно, знала, что он никогда не сомневался в том, что должен иметь то, что хочет.
   — Итак, — сказал он. — Мы поедем обратно. Не откладывая. Это будет самая быстрая свадьба в истории Фремлинга. Больше никаких возражений… пожалуйста.
   — Если это правда. Если вы имеете это в виду… если вы действительно имеете это в виду, тогда…
   — Тогда что?
   — Тогда жизнь чудесна!
   Мы позвали Полли и Эфф и сообщили им новость.
   — Итак, вы собираетесь пожениться, — сказала Полли. Я должна признать, что она была настроена воинственно. Я видела, как сверкали ее глаза. Она все еще была слегка неуверена, не собирается ли огромный злой волк проглотить ее единственное сокровище.
   Он знал, что она о нем думает, и я увидела блеск удовольствия в его глазах.
   — Скоро, — сказал он ей, — вы будете танцевать на нашей свадьбе.
   — Мое время танцев прошло, — коротко ответила Полли.
   — Но по такому случаю, их можно и возобновить, — предложил он.
   Глаза Эфф сияли. Я уже видела ее выбирающей платье. «Это для свадьбы, свадьбы Сэра Фабиана Фремлинга. Он женится на нашей самой любимой подруге». Я мысленно могла слышать, как она объясняет своим квартиросъемщикам: «Ну что ж, я полагаю, что ее можно назвать одной из самых грандиозных свадеб. Полли и я, мы получили приглашения. Такая старая подруга».
   Полли была не такой беспричинно радостной. Она не доверяла ни одному мужчине, кроме Тома, а ее подозрения относительно Фабиана укоренились слишком глубоко для того, чтобы рассеяться oт одного предложения о замужестве.
   Я улыбалась относительно ее страхов и была счастлива.
   Фабиан хотел остаться в Лондоне на несколько дней, и затем мы вместе должны были поехать обратно. Он снял номер в отеле. Эфф это успокоило. У нее была мысль, что она могла бы «принять его», но на самом деле она не думала, что в каком-то из ее домов будет свободное место, достойное титулованного джентельмена, несмотря на огромный престиж, ведь она могла бы сказать: «Когда сэр Фабиан останавливался в одной из моих квартир…»
   В этот же день, мы с Фабианом пошли к ювелиру покупать кольцо. Оно было прекрасным — изумруд, окруженный бриллиантами. Когда оно оказалось на моем пальце, я почувствовала себя счастливой как никогда в своей жизни… потому что кольцо, казалось, скрепило нашу связь и о&ьявило всему миру, что я собираюсь выйти замуж за Фабиана.
   Я верила, что буду счастлива. Я верила, что смогу забыть ужасные сцены, увиденные мною во время Мятежа. Фабиан любил меня более глубоко, более нежно, чем я могла себе представить; и где-то в глубине своего сознания я связывала свое счастье с уничтожением веера из павлиньих перьев.
   Это было смешно, я знала — полет моей фантазии. Может быть, я была в Индии слишком долго; в Индии, где мистицизм, казалось, процветал больше, чем это могло бы быть в прозаической атмосфере Англии. На мне не было вины. Не я уничтожила веер; Полли сделала это для меня, а он никогда не принадлежал ей, поэтому это не могло отразиться на ней. Я закрывала глаза и видела, как скручиваются в пламени эти прекрасные синие перья. Это было до смешного фантастично. Я позволила вееру завладеть моим воображением: подсознательно я наделила его магическими качествами и таким образом казалось, что он влияет на мою жизнь.
   Но все. Я чувствовала себе свободной. Я хотела полностью прожить каждый предстоящий момент. Будут трудности, с которыми придется столкнуться. Я могла оставить их на будущее и жить настоящим… восхитительным моментом… с радостью любить и быть любимой.
   Мы с Фабианом сидели в саду перед домом и разговаривали.
   Внезапно он сказал:
   — Еще не решен вопрос о ребенке.
   — Они никогда не отдадут ее, — возразила я ему.
   — Она не может оставаться в этом месте.
   — Фабиан, нельзя использовать людей, когда они нужны, и игнорировать их, когда посчитаешь, что они потеряли для тебя интерес, выполнив свою роль.
   — У меня есть идея. Они должны привезти ее во Фремлинг.
   — Полли и Эфф?
   — Вот, что я думаю. В имении есть пара свободных домов. Они могли бы жить в одном из них, и ребенок был бы здесь… рядом с Фремлингом. Некоторое время она могла бы жить на два дома. Но когда Флер пойдет в школу, ей придется переехать во Фремлинг, и это лучшее, что можно сделать для девочки.
   — У них есть свои дома. Вряд ли они захотят поехать в сельскую местность.
   — Они обязательно захотят, если это будет лучше для Флер, да еще рядом с тобой. Я думаю, что их можно было бы убедить в этом, и ты та, кто должен это сделать.
   — Я не уверена, что они это примут… или даже обдумают.
   — Ты сделаешь это. Ты убедишь их.
   — Они независимы.
   — У них есть те дома, не так ли? Они могут их продать и купить этот.
   — Как насчет цены?
   — Она может быть любой, какая подходит. Они могут владеть им бесплатно.
   — Они никогда не согласились бы на это. Они называют это быть обязанными.
   — Тогда пусть они его купят… и по любой цене. Это совсем просто.
   — Ты не знаешь Полли и Эфф.
   — Нет, но я знаю тебя, и уверен, что ты с этим справишься.
   Я сначала поговорила с Полли.
   — Ну и ну, — сказала она. — Бросить этот дом. Взять тот, который они освободят. Мы не хотим от них благотворительности.
   — Это не была бы благотворительность. Вы будете совершенно независимы от них. Вы можете продать этот дом и на полученные деньги купить другой.
   — Скажешь тоже.
   — Полли, ты была бы рядом со мной. Это было бы восхитительно.
   Она кивнула.
   — И у Флер было бы все, что может дать ей Фремлинг.
   — Я это знаю. Временами это беспокоит меня. Я говорила Эфф.
   — Когда она нуждалась, ты дала ей дом. Это было чудесно, Полли. Но она должна будет идти в школу. Фремлинг будет хорошей основой.
   — Не думай, что мы с Эфф не размышляли об этом.
   — Почему бы тебе не поговорить с Эфф?
   Полли взвешивала преимущества. Скорее всего, они с Эфф хотят Флер самого лучшего. Это для них было важнее всего; и я могла видеть, что Полли нравится идея быть близко ко мне. Она думала, что, выйдя замуж за этого человека, я буду нуждаться в некоторых советах.
   Полли колебалась. Эфф говорила, что она уже устает от некоторых съемщиков. Она имела массу беспокойства с № 28, на втором этаже.
   — Полли, для меня это было бы чудесно, — убеждала я ее.
   — Я поговорю с Эфф, — сказала Полли. — Хотя она, вероятно, не захочет.
   — Ты могла бы убедить ее.
   — О, я знаю, что она желает Флер самого лучшего, и могу понять, что там было бы несколько иначе, чем здесь…
   — Подумай об этом, Полли… серьезно.
   Позже я сказала Фабиану:
   — Я думаю, что этот план может сработать.
   Мы с Фабианом вернулись во Фремлинг вместе. Я крепилась, боясь встретиться лицом к лицу с леди Харриет.
   Я была поражена, как любезно она приняла меня. Была видна разница в ее отношении. Я уехала из дома, будучи гувернанткой ее внуков, а вернулась в качестве невесты ее любимого сына.
   Мне было интересно узнать, спрашивала ли она себя, что делает Фабиан, собираясь связать свою судьбу с простой девушкой из пасторского дома — в особенности тогда, когда ее выбор пал на кого-то другого.
   Я вспомнила тот давний инцидент, когда он принес меня младенцем в свой дом и объявил, что я его ребенок. Леди Харриет настаивала на выполнении каприза своего сына. Сейчас, быть может, была сходная ситуация.
   Улыбаясь, она обсуждала свадьбу.
   — Нет никакого смысла в отсрочке, — сказала она. — Я уже давно думала, Фабиан, что тебе пора жениться. Ты не можешь выходить замуж отсюда, Друзилла, это было бы нарушением всяких правил. В день свадьбы невеста не должна находиться под одной крышей со своим женихом. Поэтому ты можешь пойти в пасторский дом. Это было бы самым подходящим местом, поскольку это твой старый дом. Жаль, что Колин Брейди не может быть твоим посаженным отцом. Он был бы для этого самым подходящим человеком. Но он будет вести службу в церкви… поэтому им должен будет быть доктор. Это будет прекрасной альтернативой, так как его дочь теперь живет в пасторском доме. Это лучшая фигура после самого Колина Брейди.
   Леди Джеральдин была упомянута лишь однажды.
   — Милая девушка… слишком увлеченная верховой ездой. Большую часть дня она проводит в седле. Я полагаю, что это улучшает фигуру, но может свидетельствовать о недостатке других интересов.
   Она не делала никаких намеков, что была разочарована. Так открылась новая сторона леди Харриет. Ее любовь к сыну заходила также далеко, как и к Лавинии… и, возможно, даже дальше, поскольку Фабиан в ее глазах был совершенством. Тот факт, что она редко упоминала о своей дочери, не означал, что она забыла ее. Она часто приходила в бывшую комнату Лавинии, и надолго оставалась там и бывала заметно угнетенной, когда выходила. Что же касается Фабиана, он не мог делать ничего плохого. Он был ее сыном и следовательно безупречным человеком. Фабиан выбрал меня, и поскольку я была его выбором, я удивительным образом становилась и ее выбором,
   Я не могла поверить в такой поворот, пока не начала понимать леди Харриет. Она, конечно, должна была быть всегда правой, поэтому — очень мудро — она просто подстраивала свои взгляды под неизбежное и убеждала себя, что это то, что она хотела все время. Я стала относиться к ней теплее, поскольку мы любили одного и того же человека, и он был для нас более важен, чем все другое. Это сблизило нас.
   История, казалось, повторяется. Как и много лет назад, я невольно подслушала разговор леди Харриет с доктором.
   Я была в том самом саду, где когда-то подслушала ее; замечание о том, что я некрасивый ребенок из пасторского дома. Это произвело на меня гораздо более глубокое впечатление, чем я осознала это в тот первый момент.
   Леди Харриет была в гостиной с доктором и его женой. Доктор получал инструкции, поскольку она выбрала его выполнять роль посаженного отца в свадебной церемонии.
   До меня долетел ее голос, звучный и авторитетный:
   — Я всегда предназначала Друзиллу Фабиану, и так счастлива, что все обернулось, как я планировала. Она так хорошо обращается с детьми… и такая благоразумная девушка.
   Солнце садилось в пруд; водяные лилии были восхитительны. Белая бабочка замерла и села на одну из них. Отдохнув минутку, она улетела.
   Я была невообразимо счастлива.
   Меня любил Фабиан. Я была уверена, что Полли и Эфф скоро будут рядом, а вместе с ними и Флер. Сомнения, которые моя величественная свекровь могла возбудить во мне, утихли. Более того, я чувствовала в ней понимание, которое могло превратиться в любовь.
   Фабиан будет со мной, и жизнь будет прекрасной.