Холт Виктория. Индийский веер

   Так Дугал и я остались вдвоем.
   Мы были в гостиной. Дневная жара спала, и вечерняя прохлада была восхитительной.
   — Парки так прекрасны при лунном свете, — сказал Дугал. — Если мы погасим лампы и отдернем шторы, мы полюбуемся видом.
   Он так и сделал, раздвинув шторы. Он оказался прав. Вид был захватывающе прекрасным. Я могла видеть пруд с цветами, плавающими на его поверхности, и баньян, выглядевший таинственно при бледном свете.
   — Не так часто нам предоставляется возможность поговорить наедине. Это редкая удача, Друзилла, — проговорил Дугал.
   — Я знаю, что вы тоскуете по дому, Дугал.
   — Каждый день немного приближает к дому.
   — Вы решили уехать, когда истекут ваши два года?
   Он кивнул.
   — Я так думаю. Люди должны проживать свою жизнь так, как они хотят, вы согласны?
   — Да, я думаю, что вы правы… предполагая, что, поступая так, они никому не вредят.
   — Я никогда к этому не стремился.
   — Нет. Вы стремились спокойно жить под сенью науки, в окружении своих книг.
   — Я думаю, что вы меня хорошо знаете, Друзилла.
   — Вряд ли кто должен понимать, что вы хотите от жизни.
   — Я хотел бы читать… учиться все время. Нет ничего более волнительного, чем обнаруживать новые факты о мире, в котором мы живем. Я удивляюсь, как можно не понимать этого. Мне кажется, что многие гоняются за тенью.
   — Возможно, что другие то же самое думают о вас. Взгляд на жизнь у всех разный. То, что волнует одного, раздражает другого.
   — Как вы правы.
   — Это то, что мы должны помнить.
   — Я очень хочу вернуться домой. Здесь я не чувствую себя счастливым. Мне кажется, что здесь в воздухе ощущается нарастающее зло.
   — Вы действительно чувствуете это?
   — Мне кажется, что эти люди следят за нами… намеренно. Кажется, что они говорят: «Вы чужие. Убирайтесь».
   — Вы говорили с Фабианом?
   — Мой шурин — практичный человек. Как говорится, он твердо стоит на земле. Ему подходит быть здесь авторитетом, что это не годится для меня. Поэтому вы понимаете, почему я твердо планирую уехать домой, когда закончатся два года, и жить там.
   — Если у вас такое настроение, почему вы не уедете раньше?
   — Я должен предупредить заранее. Во всяком случае, я намекнул. Я сказал им, что дома у меня имеются на это кое-какие причины. Вся беда в том, что семья много лет связана с Компанией. Ожидается, что тот, кто входит в эту семью, продолжит традицию.
   — Бедный Дугал!
   — О, я заслужил такую судьбу. Я делал одну ошибку за другой.
   — Я думаю, что это присуще большинству из нас.
   — Вы не совершили ни одной.
   Я подняла брови и рассмеялась..
   — Я уверена, что делала.
   — Ни одной серьезной, Друзилла. Бессмысленно пытаться скрывать то, что очевидно. Я совершил как раз ту самую ужасную ошибку, на которую способен человек.
   — Вы уверены, что хотите говорить об этом со мной, Дугал?
   — С кем же еще я должен говорить?
   — Может быть, с Фабианом.
   — С Фабианом? Эти Фремлинги слишком эгоцентричны, чтобы вникать в проблемы других.
   — Я уверена, что Фабиан посочувствовал бы. — Он не отвечал и я продолжала. — Это ваша женитьба?
   — У нас с Лавинией нет абсолютно ничего общего.
   Меня внезапно захлестнула волна гнева. Я подумала:
   «Почему вы осознали это только сейчас? Это должно было быть очевидно с самого начала и почему вы говорите это мне?»
   — Я всегда наслаждался временем, проведенным в пасторском доме, — грустно продолжал он.
   — Мой отец тоже.
   — У меня создалось впечатление, что все мы получали удовольствие.
   — О, да, мы обсуждали интересные вещи.
   — Вы всегда с энтузиазмом подхватывали любую тему. Если бы только…
   — Это, должно быть, самая ваша любимая фраза.
   — Вы никогда ею не пользуетесь?
   — Я так полагаю. Но это всегда неэффективно. Ничто, из того, что прошло, нельзя изменить.
   — Это не мешает мне говорить… если бы только…
   — Вы не всегда будете здесь, и если вы решили вернуться обратно и изучать, когда приедете домой… что же, тогда есть что-то, к чему можно стремиться.
   — Лавиния никогда бы не согласилась жить той жизнью, которой я хочу.
   — Кажется, это так, но почему же вы не подумали об этом раньше?
   — Я был ошеломлен.
   — Ах, да, я знаю.
   Над нами нависла тишина. Она была нарушена только звуком огромного летящего насекомого, влетевшего в открытую дверь.
   — Оно было бы в комнате, если бы горела лампа, — сказал Дугал.
   — Оно выглядит очень красивым.
   — Здесь так много красивого, — сказал Дугал. — Посмотрите на сад. Разве он не изысканный… деревья, пруд, цветы. Все вызывает чувство глубокого покоя… но на самом деле оно совершенно ложное. Все в этой стране таинственно. Я думаю, что здесь все не такое, каким кажется.
   — Это особенно относится к этому дому.
   — Вероятно. Эти слуги, которые приходят исполнять наши приказания… Мне иногда интересно, что у них на уме. Кажется, будто они затаили обиду и обвиняют в чем-то нас. Посмотрите на этот сад. Где могли бы вы увидеть более мирно выглядящее место, однако здесь в траве прячутся опасные змеи. Вы могли бы даже встретить кобру, скрывающуюся в подлеске.
   — У вас это звучит, как сад Эдема со скрывающимся гадом, — со смехом сказала я.
   — Не так уж они и не похожи. Вы должны быть осторожны в саду, Друзилла. Здесь змеи есть повсюду.
   — Я уже видела одну или две. Они бледно-желтоватые?
   — Да… пестрые. На них овальные пятна, коричневые с белым на конце. Избегайте их! Их укус может быть смертельным.
   — Я видела их на базаре, выглядывающими из корзинок заклинателей змей.
   — Ах, да, но у этих удалены их ядовитые зубы. А у тех, что находятся в саду, — нет.
   — Меня пробирает дрожь, когда я думаю о мирном виде этого места и всей той опасности, которая здесь таится.
   — Это правдивое отображение жизни. Часто большая красота скрывает пустоту… а иногда и зло.
   В полутьме я увидела его грустную улыбку. Я знала, что он думает о Лавинии, и хотела его успокоить.
   Несколько мгновений мы сидели молча, и именно так застал нас Фабиан.
   Он внезапно вошел в комнату.
   — Ах, — воскликнул он. — Извините меня. Я не знал, что здесь кто-то есть, ведь вы сидите в темноте.
   — Нам хотелось воздуха, а не насекомых, — сказала я.
   — Ну что же, осмелюсь сказать, что некоторые из них нашли сюда путь.
   Он сел рядом со мной.
   — У вас был трудный день? — спросила я.
   Он пожал плечами.
   — Не больше чем обычно. — Он вытянул свои длинные ноги. — Вы правы, — продолжал он, — сидеть здесь в темноте очень спокойно. Скажите, не прервал ли я какой-то интересный разговор?
   — Мы говорили о контрастах здесь. О красоте и скрывающемся уродстве. Прекрасные цветы, зеленая трава и невидимые опасные змеи, готовые нанести смертельный удар.
   — Опасность, таящаяся повсюду, — беспечно сказал Фабиан. — Но разве это не то, что возбуждает?
   — Я полагаю, что большинство сказало бы «да», — подтвердил Дугал.
   — А как вы? — спросил Фабиан меня.
   — Я не уверена. Я думаю, что это зависело бы от опасности.
   — И от того, могли бы вы, встретившись с ней, избежать ее? — предположил Фабиан.
   — Думаю, да; — я встала. — Осмелюсь сказать, что у вас, видимо, есть деловой разговор. Хочу пожелать вам доброй ночи.
   — О, вы не должны позволить, чтобы мой приход нарушил этот приятный тет-а-тет.
   — Мы просто праздно болтали, — пояснила я. — А теперь я пошла.
   Фабиан проводил меня до двери.
   — Спокойной ночи, — сказал он. Его глаза имели насмешливое выражение.
   Через несколько дней мне пришлось вспомнить этот разговор. Я находилась в саду с Элис и детьми. Айя была с нами. Я говорила с ней о Рошанаре и спрашивала, слышала ли она что-нибудь о ней.
   Она покачала головой.
   — Нет… нет. Она уехала далеко. Может быть, я больше никогда не увижу ее.
   — О, но она приедет навестить вас! — запротестовала я. — Она не может быть так уж далеко.
   Айя подняла руки и слегка покачала из стороны в сторону. В ее позе было что-то фаталистическое.
   К нам подбежала Луиза. В руке она что-то держала.
   — Что это? — спросила я.
   — Я сорвала это для вас, — сказала она и протянула мне растение. Я посмотрела на него. Никогда раньше я не видела ничего похожего на него.
   Айя взяла это. Ее лицо побледнело. Она произнесла испуганным голосом:
   — Колючее яблоко.
   В моей памяти что-то зашевелилось. Что я слышала уже о «колючем яблоке»? Ко мне вернулись обрывки разговора. Это было «колючее яблоко», из которого извлекали наркотик. В прошлом тхаги использовали его, чтобы отравлять свои жертвы, когда не умертвляли их с помощью удушения..
   И вот Луиза… срывающая его в этом саду.
   Я поняла, что айе было известно о нем.
   Я сказала:
   — Я… я кое-что слышала об этом растении. Она кивнула.
   — Где Луиза нашла его?
   Она покачала головой.
   — Не здесь. Его не могло быть здесь. Его не разрешают…
   Луиза смотрела на нас с некоторым испугом. Она была смышленным ребенком и сразу же поняла, что что-то не так.
   — Спасибо, Луиза, — сказала я. — Было очень мило с твоей стороны принести мне этот цветок. — Я поцеловала ее. — Скажи мне, где ты его нашла?
   Она развела руки и взмахнула ими, как бы охватывая весь сад.
   — Здесь? — сказала я. — В саду?
   Она кивнула.
   Я взглянула на айю.
   — Покажи нам, — попросила я.
   Я осторожно держала растение и ощущала слабый наркотический запах.
   Луиза повела нас к небольшой калитке. Она была заперта, но позволяла маленькому человеку, подобно Луизе, проползти под ней, что она и проделала.
   — Это сад Большого Хансама, — качая головой, проговорила айя.
   — Луиза, вернись, — позвала я.
   Она стояла по другую сторону калитки, с удивлением глядя на меня.
   — Это здесь я нашла ваш цветок, — сказала она, указывая. — Там.
   — Это сад Большого Хансама, — повторила айя. — Ты не должна туда ходить. Большой Хансам… он будет очень сердиться.
   С испуганным видом Луиза проползла обратно.
   — Никогда больше не ходи туда, — сказала айя. — Это нехорошо.
   Луиза схватила ее за сари как бы в поисках защиты. Все слышали о власти Большого Хансама.
   Я взяла побег домой и сожгла его. Потом я подумала, что должна была бы сохранить его и показать Дуталу или Фабиану.
   Вскоре после этого я увидела Дутала и рассказала ему о том, что произошло.
   — Вы уверены? — сказал он.
   — Айя назвала его «колючим яблоком», и я вспомнила то, что вы говорили.
   — Вы смогли узнать его из моего описания?
   — Ну, нет… не точно, но, может быть, и смогла бы. Но айя его знает. Она узнала его сразу же.
   Он молчал. Затем проговорил:
   — Сад Большого Хансама — его личная собственность, и мы не можем указывать ему, что он может выращивать и что нет.
   — А если он выращивает этот наркотик…
   — Он сам себе закон.
   — Но он нанят Компанией, и если нарушает закон…
   — Я думаю, что разумнее пока ничего об этом не говорить. В конце концов, мы должны получить доказательства, и это могло бы вызвать большое беспокойство, если бы мы попытались запретить ему выращивать то, что он хочет, на том клочке земли, который, по решению компании, предназначен исключительно для его пользования.
   Мне хотелось поговорить об этом с Фабианом. Я была уверена, что его реакция была бы иной.
   Но с другой стороны у меня были только слова айи о том, что это был смертоносный дурман; она могла легко ошибиться, и я представляла тот протест, который был бы выражен, если бы мы попытались вмешаться в право Большого Хансама выращивать в его собственном саду то, что он хочет.
   В этот день нас ожидал большой сюрприз и, возможно, именно поэтому меня перестал беспокоить временно тот случай с обнаружением в саду смертоносного растения.
   К нам домой пришел Том Кипинг.
   Он столкнулся с нами лицом к лицу, когда мы с Элис готовились вывести детей в сад.
   — Мисс Филрайт, мисс Делани, — вскричал он, и его лицо расплылось в довольной улыбке. — Я отдавала себе отчет, что Элис была немного напряженной. — Я знал, что вы здесь, — продолжал он. — Огромное удовольствие снова видеть вас. Вы здоровы? Наслаждаетесь ли пребыванием здесь?
   Я сказала, что да, и Элис согласилась со мной.
   — Я знал, что мы когда-то должны встретиться, Неотложное дело привело меня сюда.
   — Вы останетесь?
   — Это зависит от многих вещей. Тем не менее, мы сможем время от времени встречаться. — Он смотрел на Элис, — Вы находите это место подходящим?
   — Да, — сказала она. — Я хорошо поладила с детьми. Мы поладили? — спросила она, глядя на Луизу.
   Луиза энергично кивнула, с интересом уставившись на Тома Кипинга.
   — И со мной тоже, — сказал Алан.
   — Да, — сказала Элис, ероша его волосы. — И с тобой, дорогой, тоже.
   — Я хочу срочно увидеться с сэром Фабианом, — проговорил Том. — Мне сказали, что он будет здесь во второй половине дня.
   — Мы никогда не знаем, когда он здесь будет, — сказала я ему.
   — Нам пора отправляться в сад, — сказала Элис.
   Том Кипинг улыбнулся.
   — До скорой встречи. Аи revoir, — попрощался он. Появился Дугал. Он пояснил:
   — Сэр Фабиан будет здесь очень скоро. А пока идемте в кабинет, где мы можем поговорить.
   Они покинули нас, и мы пошли в сад.
   — Вот так сюрприз! — сказала я.
   — Да, но я полагаю, что поскольку он нанят Компанией… — голос Элис замер.
   — Он такой милый.
   Элис молчала. Она выглядела покрасневшей и помолодевшей. Я также заметила, что она была несколько рассеянной и подумала: «Это было бы чудесно, если бы он влюбился в нее, но, если нет, было бы лучше, чтобы он не возвращался».
   В тот день Фабиан вернулся позже обычного. Он закрылся в своем кабинете вместе с Дугалом и Томом Кипингом. Они не вышли к ужину, и слуги отнесли еду им в кабинет.
   Лавиния и я были одни.
   — Слава Богу, — сказала она. — Я не выношу этих разговоров о Компании. Можно подумать, что ничего другого в мире не существует.
   Она болтала о некоем юном капитане, с которым встретилась прошлым вечером.
   — Такой красивый и женат на самой что ни на есть обыкновенной девице… Я думаю, что из-за ее денег. Она даже не знает, как лучше всего преподнести себя. Представь, с ее смуглой кожей носить коричневое.
   Я не могла уделять этой теме много внимания. Я думала об Элис и Томе Кипинге.
   На следующий день мы взяли детей в сад. Том Кипинг присоединился к нам. Я извинилась и оставила их с Элис вдвоем. Элис выглядела немного встревоженной, но я была твердой. Я солгала, что должна кое-что сделать для графини.
   Я не могла не почувствовать, что Том Кипинг был этому рад.
   По пути в дом я лицом к лицу столкнулась с Фабианом.
   — Привет. Вы заняты? — спросил он меня.
   — Ничем особенно.
   — Мне бы хотелось поговорить с вами.
   — О чем же? — удивилась я.
   — О сложившейся обстановке.
   — Где?
   — Я думаю, в моем кабинете.
   У меня появились мрачные предчувствия. Я всегда помнила тот случай, когда он сделал определенного рода предложение, находясь под впечатлением того, что я была матерью Флер. Я никогда не могла оставаться с ним наедине, не думая о том, что я не отношусь к женщинам малодобродетельным; но я предполагала, что это не могло бы помешать его уверенности в том, что для него, как Фремлинга, стоящего значительно выше на социальной лестнице по сравнению со мной, было бы обычным делом немного развлечься со мной. Возможно, именно поэтому я всегда, казалось, была в обороне. Я чувствовала, что он понимал это. Именно это расстраивало меня. Он, казалось, легко читал мои мысли. Я всегда чувствовала, что интересовала его — не своей привлекательностью, которой не обладала, не женским обаянием, а тем, что, как много раз отмечала Лавиния, была чопорной, и человек подобный ему, должен находить занимательным пробиться сквозь мою броню и покорить меня.
   Я решила не показывать ему, что чувствую себя взволнованной и полной тревоги.
   Он закрыл дверь, уголки его губ приподнялись. Он подвинул мне стул, и, когда я села, его рука коснулась моего плеча. Он сел на стул у стола, который разделял нас.
   — Вы знаете, что Том Кипинг здесь, — сказал он.
   — Да, он в саду с мисс Филрайт и детьми.
   — Я заметил это. Вы благоразумно оставили их двоих. Есть какие-то отношения между Кипингом и няней?
   — Это то, о чем вы должны спрашивать их.
   По его глазам я увидела, что это его забавляет. Внезапно это выражение исчезло.
   — Друзилла, — произнес он серьезно, — вы разумная девушка. Я хотел бы сказать то же самое о своей сестре. — Он колебался. — Мы немного встревожены.
   — Чем?
   Он взмахнул руками.
   — Всем.
   — Я не понимаю.
   — Я хочу, чтобы вы понимали… более полно. Том Кипинг занимает в Компании особое положение. Он много разъезжает повсюду. Он наблюдает… за обстановкой.
   — Вы имеете в виду, что он что-то вроде шпиона Компании?
   — Вряд ли это то, чем я хотел бы воспользоваться. Вы понимаете, какую позицию мы здесь занимаем? В конце концов, это чужая страна. Их обычаи так отличны от наших. Столкновения неизбежны. Мы думаем, что можем помочь улучшить здесь их условия. Они считают нас империалистами-завоевателями. Это не так. Мы хотим им добра… предполагая, что это благо и для нас. Мы разработали для них хорошие законы… вот эти наши законы часто и возмущают их.
   — Я знаю. Вы нам говорили.
   — Они поступают вопреки нам. Вот в чем беда. Вот о чем Том приехал сюда поговорить. Примерно в тридцати милях отсюда произошла довольно скверная вспышка тхаггери. Была убита группа из четырех путешественников. Методы нам знакомы. У них не было врагов… четыре невинных человека, путешествовавших вместе. Все они были найдены мертвыми в лесу недалеко от одной гостиницы. Владелец гостиницы подтвердил, что они там останавливались. В гостинице, были еще два человека, которые ужинали вместе с ними. Несколькими часами позже четыре путешественника были найдены в лесу мертвыми. Они умерли от яда, который, должно быть, был добавлен в питье прямо перед тем, как они покинули гостиницу. Для убийства не было других причин… кроме умиротворения кровавой Кали. Мне кажется, что, вопреки нашим законам, это возвращение того древнего варварского обычая.
   — Как ужасно! Невинные путешественники… убиты незнакомцами!
   — Это метод тхагов, что меня и тревожит. В последнее время таких случаев было немного, и мы начали думать, что полностью искоренили такую месть. Но возвращение к ней… полное пренебрежение… Поэтому это так огорчает. Том расследует дело. Если мы смогли бы обнаружить источник беды… если бы смогли найти убийц, узнать, откуда они, мы смогли бы уничтожить их и должны сделать это быстро. Позволить насилию продолжаться — это значит обречь на террор бесчисленных индийцев, но еще хуже, это открытое пренебрежение британским законом.
   — Что вы собираетесь делать по этому поводу?
   — Без сомнения, здесь есть своего рода управляющий центр. Вы знаете, у этих людей есть свои собрания. Дикие церемонии с поднесением крови Кали — странные присяги и тому подобное. Если мы обнаружим лидеров и схватим их, мы остановим все это. Ни один разумный индиец не захочет, чтобы такие обычаи продолжали существовать.
   — Но Дугал говорил, что люди больше всего ценят свою независимость. Они не хотят, улучшений, если они будут им мешать.
   — О, Дугал. Он мечтатель. Мы постараемся выяснить ситуацию и искореним зло.
   — Возможно, это следует объяснить людям.
   Он взглянул на меня с раздражением.
   — Друзилла, в этом отношении вы ребенок. Сентиментальный взгляд только ухудшит все. Мы должны искоренить это зло, если собираемся жить и работать в этой стране, приносить пользу как им, так и самим себе. Если они не захотят принять разумных законов, мы должны их заставить сделать это.
   — Вы думаете, что когда-нибудь добьетесь этого?
   — Мы должны постараться.
   — Что бы вы сделали, если нашли убийц?
   — Повесили их.
   — Было бы это мудрым? Они следовали тому, что, казалось, требовала от них религия. Это обожание богини Кали толкает их на такие вещи.
   — Моя дорогая Друзилла, вы умная молодая леди, но в данном случае вы… инфантильны.
   — Тогда почему вы пожелали сообщить мне о них?
   — Потому что я думаю, что мы все должны быть предупреждены. Кипингу не нравится, как обстоят дела. Он говорит, что знает о скрытых настроениях. Том подозревает некоторых людей. Он натренировался распознавать такие настроения. Он очень опытный человек и очень обеспокоен.
   — Что надо делать в связи с этим?
   — Быть очень осторожными. Следить, откуда дует ветер. Бесполезно говорить об этом Лавинии.
   — Совершенно бесполезно. Но почему вы рассказали мне?
   — Потому что я ожидаю, что вы будете… разумной.
   — Каким образом?
   — Будьте бдительной. Скажите одному из нас, если вы увидите что-то, что может показаться вам странным. Мы переживаем очень нелегкое время. Такое бывает здесь периодически. Мы должны заботиться, чтобы не оскорбить… не проявить высокомерие… уважать их обычаи.
   — Кроме тхаггери.
   — Совершенно верно. Но мы надеемся, что это единичная вспышка. Если мы сможем выследить убийц и положить ей конец, возможно, повторения больше не будет. Если же это останется невыявленным, то случаи могут принять массовый характер.
   — Я понимаю ваше беспокойство. Спасибо, что сказали мне.
   — Смею заметить, что Том Кипинг расскажет мисс Филрайт. Он очень высокого мнения о ней и интересуется ею.
   — Это было очевидно, когда мы с ним путешествовали.
   — А она… каковы ее чувства?
   — Я точно не знаю. Она не из тех, кто обнаруживает их.
   — Как и некоторые другие, — сказал он, улыбаясь мне.
   — Зачастую это очень мудро.
   — Я уверен, что все, что ни делала бы мисс Филрайт — и вы тоже — будет мудрым. Том Кипинг — хороший парень… очень преданный член Компании. Я очень многим ему обязан.
   — Да, он, очевидно, очень деятельный.
   — Вы тоже ему кое-чем обязаны.
   — Вы имеете в виду то, что он заботился о нас во время последней части нашего путешествия?
   — Он позаботился о вас очень хорошо. Я не думаю, что вы сознаете, насколько хорошо. — Я подождала. Он продолжал-Вы знаете, что он помог вам выйти из довольно щекотливой ситуации?
   Я с удивлением взглянула на него:
   — Я знаю, что он был очень добр и готов помочь.
   — Насколько вы хорошо изучили человеческую натуру, мисс Друзилла?
   — . Вы имеете в виду, могу ли я судить о людях? О, я полагаю, неплохо.
   — Я думаю, что так оно и могло быть… среди обычных людей, с которыми вы вступаете в контакт: среди леди, помогающих в церкви, на садовых базарах и тому подобных; среди тех, кто украшает цветами церковь к Пасхе; кому дают лучшие прилавки для продажи работ; тех, кто немного ревнует, потому что получил слишком дружескую улыбку от восхитительного, преподобного Брейди… Кстати, Брейди женился. Он женился на дочери врача.
   Он внимательно следил за мной.
   — Очень подходящая для него партия, — сказала я. — Я уверена, что она удовлетворяет леди Харриет.
   — Без этого не могло быть свадьбы.
   — Полагаю, что нет. Колин Брейди — очень послушный субъект.
   — Вы менее послушны.
   — Я люблю сама распоряжаться своей жизнью, а вы?
   — Совершенно верно. Но мы начали с оценки вашей способности судить о человеческой натуре. Я могу сказать вам следующее, мисс Друзилла: вы можете быть экспертом в своем узком кругу, но, когда вы выходите за его пределы, вы становитесь полной невеждой.
   — В самом деле?
   — Да, в самом деле. Вы полностью поверили очаровательному Лассеру. — Я была поражена. — Он был привлекателен, не так ли? Внимательный француз. Вы были просто немного поражены им? Вы находили его совершенно очаровательным?
   — Месье Лассер… — пробормотала я.
   — Он самый. Знаете, на самом деле он не был французом.
   — Но…
   Он рассмеялся.
   — Вы были невинной… овечкой среди волков. Я думаю, что всего лишь хорошо видно, когда кто-то теряет почву под ногами.
   — Вы говорите загадками.
   — Это всего лишь забавный способ говорить так, как думаешь?
   — Но я предпочла бы простой разговор.
   — Тогда я скажу просто. Месье Лассер не француз, а джентльмен иного происхождения, он играл роль. Галантный джентльмен собрался обмануть ничего не подозревающих леди, которые поверили, что они так хорошо знают жизнь и ее небольшие превратности, что готовы попасть в его ловушку. Ваш месье Лассер…
   — Мой?
   — Месье Лассер известен в определенных кругах как сводник очень богатого клиента, восточного джентльмена, который имеет традиционные взгляды своей страны на использование женщин… с которыми такая юная леди, как вы, никогда бы не согласилась. Другими словами, месье Лассер избрал вас в качестве интересного пополнения в гарем своего хозяина.
   Я почувствовала, что стала пунцовой, это сильно развеселило его.
   — Я не верю этому, — сказала я.
   — Тем не менее он известен своими действиями. В некоторых случаях молодые английские леди очень желательны. Во-первых, они принадлежат той гордой стране, которая считает себя хозяином мира. По сравнению с женщинами восточных стран они имеют хорошее воспитание. В них больше независимости, они вовсе не воспитаны в представлении, что основная миссия их жизни заключается в том, чтобы служить мужчине любым способом, который от них для этого потребуют. Извините, если этот разговор вас шокирует, но понимаете, если вы собираетесь искать в мире приключений, вы должны заставить себя осознать жизненные факты. Лассер приехал на корабле из Англии. Он был там в связи с более легальными делами своего хозяина; но если бы он мог найти достаточно прелестную леди, чтобы приятно возбудить несколько пресыщенный вкус своего хозяина и с триумфом вернуть ее обратно, он заслужил бы одобрение и благодарность важного человека. Он сделал бы больше, чем просто выполнил то дело, по которому его хозяин послал в Англию. И вот, он увидел вас.