Холт Виктория. Индийский веер

   — На самом деле я не верю ни одному вашему слову.
   — Вы можете спросить Кипинга. Он видел, что происходило. Уже, к сожалению, не в первый раз молодая женщина пропадала с Лассером в пустыне, и о ней больше ничего не было слышно. Между прочим, вы отчасти обязаны поблагодарить и меня. Я отдал тому приказ присмотреть за вами, когда вы покинули корабль в Александрии. Он выполнил его. Он проявил о вас заботу, потому что знал, что я хотел этого. Вы выглядите ошеломленной.
   Так оно и было. Я вспоминала все. Встречу с месье Лассером… разговоры… появление Тома Кипинга. Месье Лассер намеревался организовать так, чтобы мы путешествовали отдельно от остальной группы. Боже мой! Это могло бы произойти.
   Читая мои мысли, Фабиан улыбался.
   — Я надеюсь, вы не разочарованы, что вас вырвали из гарема султана.
   — Я уверена, что разочарован был бы султан. Мне кажется, что из-за меня вряд ли стоило беспокоиться.
   — Вы себя недооцениваете, — возразил он. — Я уверен, что вы стоите того, чтобы из-за вас очень беспокоились. — Он поднялся со стула и приблизился ко мне. Я тоже встала. Он положил руки мне на плечи. — Я рад, что Кипинг спас вас и доставил к нам в целости и сохранности, — серьезно сказал он.
   — Благодарю вас.
   — Вы все еще выглядите озадаченной.
   — Я ошеломлена тем, что вы мне рассказали. Я действительно нахожу, что в это трудно поверить.
   — Это потому, что большую часть своей жизни вы прожили в пасторском доме, где никто не слышал о коварных восточных джентльменах.
   — Я полагаю, что хищники есть повсюду в мире.
   — Да, — с улыбкой согласился он, — но методы их различны.
   — Я должна сказать мистеру Кипингу, как благодарна ему.
   — Он вам ответит, что сделал это, повинуясь долгу… выполняя приказы.
   — Приказы Компании?
   — Компания — это всего лишь те, кто на нее работают. Можно сказать, мои приказы. Я тот, кому вы могли бы выразить благодарность.
   — Ну, если это так, благодарю вас.
   Он наклонил голову.
   — Я могу однажды попросить вашей помощи.
   — Не могу представить, чтобы от моих слабых усилий была бы для вас какая-то польза.
   — Вы опять недооцениваете себя. Вы не должны этого делать. Существует мнение, что люди принимают вас так, как вы сами себя оцениваете. Вы видите, при всех своих ошибках месье Лассер увидел ваши достоинства. Другие тоже могут… если вы им позволите.
   — Я думаю, что должна пойти к детям. В это время я обычно бываю с ними.
   — И нарушите тет-а-тет мисс Филрайт с Томом Кипингом?
   — Может быть, мне следует увести от нее детей? Тогда они смогут поговорить более свободно.
   — Друзилла…
   — Да?
   — Вы немножко благодарны мне?
   Я заколебалась. Я все еще считала эту историю не правдоподобной.
   — Я… я полагаю, что да, — ответила я.
   — Вы полагаете! Это очень нерешительный ответ от юной леди, которая всегда так решительна.
   — Я, конечно, благодарна мистеру Кипингу. Что он сделал этому человеку?
   — Он вам расскажет. В одном из тех мест была остановка.
   — Да, это там, где он заболел.
   — Благодаря Тому, конечно.
   — Он, должно быть, добавил что-то в вино. Я помню, там было вино.
   — Конечно. Том рассказал мне. Он незаметно опустил это в его стакан, зная, что оно быстро подействует. Затем он пошел вместе с ним в мужскую комнату для отдыха, так что был поблизости, когда Лассер почувствовал себя странно. Кипинг поухаживал за ним, позвал слугу и устроил так, что Лассер остался там до тех пор, пока не будет в состоянии путешествовать. К тому времени, когда он поправился, корабль уже отплывал из Суэца, увозя вас от беды.
   — Это было проделано с большим умом. Что он ему дал?
   — Что-то, что давало желаемый результат. В ходе своих дел Том выучился таким вещам.
   — Возможно, это был дурман, — сказала я. — «Колючее яблоко».
   — О, этот… Дугал рассказывал о нем, не так ли.
   — Да. Он объяснил, на что он похож. Я с трудом смогла узнать его из описания.
   — Значит, вы его видели?
   Я утвердительно кивнула:
   — Оказывается, Хансам выращивает его в своем саду.
   Фабиан отбросил свою манеру добродушного подшучивания.
   — Б.Х! — воскликнул он. — В своем саду! Но… культивирование запрещено за исключением некоторых случаев.
   — Возможно, это и есть один из некоторых случаев?
   — Я бы так не думал. Как вы узнали об этом?
   Я рассказала ему о том, как Луиза принесла мне побег.
   — Боже мой! — сказал он. — Он выращивает его в своем саду!
   — Вы с ним поговорите? Ой, я очень огорчена. Понимаете, Луиза проползла под калиткой и думала, что несет мне прекрасный цветок.
   — Ребенок взял его… — прошептал он. — Вы ничего не сказали об этом Хансаму?
   — Нет. Вы знаете, какой он важный.
   — Я-то знаю, — мрачно сказал Фабиан. — Вы кому-нибудь говорили об этом?
   — Я сказала Дугалу, но по глупости сожгла цветок, поэтому не могла ему показать. Я уверена, он подумал, что я ошиблась, и считает, что не следует спрашивать об этом Хансама.
   — Х-м, — медленно проговорил Фабиан. — Признаюсь, это затруднительная ситуация. Может быть, это как раз одна из тех информации, которую лучше всего скрывать… пока. Я должен увидеть Тома Кипинга. Может быть, вы пойдете туда и скажете ему, что я в своем кабинете. Не сделаете ли вы это?
   — Конечно.
   Вероятность того, что Хансам выращивает в своем саду «колючее яблоко», выбила все фривольные мысли из головы Фабиана.
   Сидя в саду, я разговаривала с Элис. Том Кипинг сразу же ушел к Фабиану, как только я сказала ему, что тот приглашает его в кабинет.
   Элис изменилась. В ее голосе появились веселые нотки. Про себя я подумала: «Это влюбленная Элис».
   Ей показалось странным, что Том Кипинг пришел в дом.
   — Это вовсе не странно, — возразила я. — Он служит в Компании, как все они. Сэр Фабиан только что рассказал мне самую странную вещь. Не знаю, верить ему или нет.
   Я повторила рассказ Фабиана.
   Она в изумлении уставилась на меня.
   — Это все довольно странно, не так ли? — сказала она. — То, как Лассер так внезапно заболел.
   — Все совпадает, — согласилась я. — Но мне эта история кажется довольно дикой.
   — Ну что же, мы были в дикой стране. Все отлично там… и здесь… от того, как у нас дома. Это кажется невероятным просто потому, что касается нас, англичан. Я думаю, что Том действовал великолепно, так быстро и… так действенно.
   — Да. Я должна его поблагодарить.
   — Что бы случилось, если бы его там не было! — Она содрогнулась. — Это слишком ужасно предположить.
   — Сэр Фабиан говорит, что Том действовал по его приказу.
   — Он обычно так действует, разве нет?
   — Это звучит… как возможное. Элис пожала плечами.
   — Я думаю, что Том был изумителен, — заключила она.
   Я поняла, что она была захвачена Томом и с интересом думала о том, чем все это могло бы кончиться.
   Когда дети легли спать, мы поболтали в детской. Элис была разговорчивой больше чем обычно.
   — Том, очевидно, изумительный человек, — предположила я. — Кажется, все высокого мнения о нем.
   — Его жизнь полна приключений. Я не думаю, что он останется здесь надолго. Том всегда в пути. Он был рад видеть нас.
   — Он был рад видеть вас.
   — Возможно, что да. Затем… он сказал странную вещь… Он был рад, что встретил нас, но он не думает, что сейчас подходящее время нам здесь находиться. Я спросила его, что он под этим имеет в виду, но он был довольно уклончив.
   — Я сказала сэру Фабиану об обнаружении этого растения в саду Хансама. Он был несколько обеспокоен.
   — В воздухе ощущается странное настроение. Этот случай с тхагами… Я думаю, что это в значительной степени затрагивает их.
   — Естественно, так и должно быть. Это нарушение закона.
   — Том сказал, что ожидает пробыть здесь всего несколько дней, и он никогда не знает, куда поедет в следующий раз. — Она немного помолчала, а затем продолжила. — Это действительно изумительно, что он оказался в пустыне.
   Элис с гордостью улыбнулась. Я надеялась, что для нее все обернется хорошо. Она заслуживала хорошего будущего.
   Как только я увидела Тома Кипинга, я сказала ему, что теперь знаю, что он для нас сделал, и поблагодарила его.
   — Это было удовольствием, — сказал он. — Мне только хотелось арестовать этого человека. Но в таком месте это непросто. Я сразу же узнал его, потому что он раньше применял ту же самую тактику. Была одна юная девушка, которая ехала к жениху, чтобы выйти замуж. Лассер был в той же группе, и во время путешествия через пустыню они вместе исчезли. Он достал в конюшне небольшую карету, убедил девушку в том, что они смогут проделать последний отрезок путешествия с большим комфортом и… и больше ее никогда не видели.
   — Я не знаю, что вам сказать. Это так озадачивает. Когда я пытаюсь подумать о том, что могло бы быть…
   Он положил свою руку на мою.
   — Ладно, этого не произошло. Сэру Фабиану не понравилась мысль о том, что вы, две леди, будете путешествовать без сопровождения, и, поскольку я оказался поблизости, он просил меня присмотреть за вами и совершить последнюю часть поездки по возвращению в Индию вместе с вами. Я сразу же понял, что он собирается снова испробовать тот же самый трюк. Мне доставило большое удовольствие расстроить планы этого отвратительного типа.
   — Он, вероятно, будет заниматься этим делом снова?
   — Без сомнения, будет. Мне бы очень хотелось разоблачить его, но все не так просто. Я уверен, что его наниматель — человек с большим состоянием и властью. Одному небу известно, какие могут быть последствия, если кто-то навредит одному из его людей. Это может стать международным инцидентом! В таком случае лучшей доблестью должна стать осторожность, а — мне следовало бы быть довольным, что удалось доставить вас невредимыми к конечной цели вашего путешествия.
   — Ну, что же, благодарю вас.
   — Вы должны благодарить сэра Фабиана. Ваше благополучное прибытие было для него делом чрезвычайной важности.
   Я почувствовала, как вспыхнула от удовольствия, которое, как это ни смешно, казалось, делало опасности, через которые я прошла, еще более значимыми.
   Затем произошло кое-что, нарушившее спокойствие. Это случилось после полудня, когда день достигал своей самой жаркой точки и дом замирал.
   Лавиния просила меня зайти к ней. Она хотела поболтать и спросить мое мнение о новом платье, которое она задумывала. В этом деле она не то, чтобы хотела принять мой совет, но ей хотелось поговорить.
   Я подумала, что было подходящее время. Обычно в этот час она отдыхала, хотя и не спала, и я думала, что застану ее одну.
   Когда я подошла к ее двери, я услышала голоса. Голос Лавинии был пронзительным, в нем звучала тревога.
   Я подбежала к двери и открыла ее. В первую секунду я остолбенела от удивления. Она стояла у кровати, ее пеньюар спустился с плеч. Она выглядела удивленной и испуганной — и с ней был Большой Хансам. Он был там, рядом с ней, его тюрбан съехал набок… лицо было искажено. Мне показалось, что он нападал на Лавинию. Его глаза были остекленевшими и во всем облике было что-то странное.
   Что касается Лавинии, ее волосы рассыпались по обнаженным плечам. Она сильно покраснела. Когда она взглянула на меня, я увидела, как страх исчез с ее лица и ее черты приняли почти чопорное выражение.
   — Я думаю, — сказала она Хансаму, — что сейчас тебе лучше было бы уйти.
   Я видела, как он безуспешно пытался восстановить свое достоинство. Его рука потянулась к полурасстегнутой рубашке. Он посмотрел на меня и, запинаясь, сказал:
   — Мисси приходит увидеть мемсагиб графиню. Я пойду.
   — Да, Хансам, — слегка высокомерно сказала Лавиния. — Сейчас тебе следует уйти.
   Он поклонился и, бросив на меня недовольный взгляд, удалился. Я спросила:
   — Что все это значит?
   — Моя дорогая Друзилла, я была страшно удивлена. Парень подумал, что я могу позволить ему вступить со мной в любовную связь.
   — Лавиния.
   — Не удивляйся так. Ему кажется, что он лучше любого из нас.
   — Как ты могла это позволить?
   — Я этого не позволяла. Я протестовала изо всех сил.
   — Как он мог подумать, что такое возможно?
   — Я же говорю тебе, что он очень высокого мнения о себе.
   — Ты, должно быть, как-то поощряла его.
   Она скривилась.
   — Это верно. Обвиняй меня… как ты это всегда делаешь.
   — Разве ты не понимаешь, как это опасно?
   — Опасно? Я могла распоряжаться им, если бы хотела.
   — Когда я вошла, ты выглядела довольно испуганной.
   — В самый критический момент! — драматически произнесла она.
   — Ты никогда не должна принимать его таким образом, как ты делаешь. Для своих ежедневных консультаций ты должна встречаться с ним внизу.
   — Что за чушь. Я делала только то, что и все женщины. Они каждое утро видятся со своими хансамами.
   — Это совсем другое. Ты вела себя по-глупому. Ты с ним флиртовала. Ты заставила его подумать, что он может добиться с тобой успеха. Это никогда не пришло бы ему в голову, если бы ты, как другие, вела себя в соответствии с приличиями. Кому еще пришло бы в голову поощрять слуг иметь такие мысли?
   — Я не делала ничего подобного.
   — Делала. Я это видела. Принимать его в неглиже… улыбаться ему, слушать его комплименты. Естественно, он подумал, что добьется успеха.
   — Но он здесь слуга. Он должен бы это помнить.
   — Нет, когда ты ведешь себя как сука.
   — Полегче, Друзилла.
   — Это ты должна быть поосторожнее. Если ты не хочешь говорить начистоту, тогда нам вообще не о чем говорить.
   — Я думала, что ты могла бы посочувствовать.
   — Лавиния, ты что, не понимаешь, какая здесь обстановка? Из-за этого здесь Том Кипинг. Здесь нелегко… неспокойно… и ты создаешь такую ситуацию с этим человеком!
   — Я ее не создавала. Это он. Я не просила его приходить ко мне в комнату.
   — Нет. Но ты проявила к нему свой интерес.
   — Я никогда не говорила ни слова.
   — Взгляды говорят также много, как слова. Ты такая же порочная, как была в школе.
   — Ты опять собираешься начать все сначала, да?
   — Да, собираюсь… привести пример одной из глупостей. Это почти так же дурно.
   Она подняла брови.
   — На самом деле, Друзилла, ты напускаешь на себя важность… только потому, что я отношусь к тебе по-дружески.
   — Если моя манера тебе не нравится…
   — Я знаю. Ты уедешь домой. Ты вернулась бы в тот противный пасторский дом… ты думаешь, что можешь это сделать, но ты не сможешь. Ты не сможешь выйти замуж за Колина Брейди, потому что он уже женат.
   — Я никогда не собиралась выходить за него замуж. И я не хочу быть там, где меня не ждут.
   — Фабиан никогда не позволил бы тебе уехать.
   Я слегка покраснела. Она увидела это и засмеялась.
   — Он очень интересуется тобой… но не обманывай себя. На тебе он никогда не женится. В действительности Фабиан нисколько не лучше меня. Но… знаешь, тебе не надо быть с ним такой сдержанной.
   Я собралась идти, но она жалобно вскричала:
   — Друзилла, подожди минутку. Я была так рада, когда ты пришла. Я думаю, что Хансам был бы очень решительным. На самом деле я начала немного бояться, что он изнасилует меня.
   — Лавиния, я не хочу больше ничего слышать. В том, что случилось, вина главным образом твоя. Я думаю, что ты должна быть немного более ответственной. Я уверена, что он был под действием наркотика. Я знаю, что он выращивает в своем саду дурман. Этим объясняется его неблаговидный поступок, поскольку я не могу поверить, что в нормальном состоянии он позволит себе так много.
   — И что же ты собираешься теперь делать? Рассказать Дугалу, какая у него ужасная жена? Не беспокойся. Он уже знает. Скажи ему, что он зануда и что именно поэтому мне приходится искать развлечения.
   — Я, конечно, не скажу Дугалу.
   — Я знаю. Ты скажешь Фабиану. Друзилла, ради всего святого не делай этого.
   — Я думаю, что об этом, возможно, следует упомянуть. Это невыносимо… его приход в твою спальню.
   — Ладно, я ведь неотразима.
   — И полна предполагаемых обещаний.
   — Друзилла, пожалуйста, не говори Фабиану.
   Я помедлила. Затем сказала:
   — Я думаю, что это могло бы быть важным с точки зрения…
   — О, не будь такой мудрой! Он такой же человек, как все. Все они одинаковы, если только дашь им палец…
   — Тогда перестань давать палец… хотя в твоем случае он превращается в целую руку.
   — Я обещаю… Друзилла, я обещаю. Я буду себя вести… только не говори Фабиану.
   Наконец, я согласилась, но с некоторым трудом, так как чувствовала, что тот факт, что один из штата слуг-индийцев намеревался вступить в близкие отношения с хозяйкой дома, был очень значительным.
   Примерно через два дня после этого в дом была принесена новость.
   За это время я видела Хансама только один раз. Он снова был полон достоинства. Он наклонил голову в привычном приветствии и не обнаружил никаких признаков того, что он помнит ту сцену в спальне Лавинии и ту роль, которую я в ней сыграла.
   Лавиния сказала, что, когда он пришел к ней с ежедневным визитом, она приняла его в своей гостиной и была одета по-дневному. Встреча прошла в спокойной манере — так, как и должны проходить подобные встречи в домах британского квартала, где хозяйки обсуждают меню на день со своими хансамами. Не было никаких упоминаний о том, что случилось.
   — Ты должна была бы видеть меня, — произнесла Лавиния. — Ты гордилась бы мной. Да, Друзилла, даже ты. Я только обсудила меню, и он сделал предложения о том, что считает подходящим. Я сказала ему: «Да, Хансам, я предоставляю это тебе на твое усмотрение». Мне кажется таким образом поступает большинство важных дам. За минуту все было закончено.
   — Хансм поймет, что вел себя недопустимым образом, — сказала я. — Он, конечно, не стал бы извиняться. Этого нельзя от него требовать. Кроме того, вина лежала главным образом на тебе. Он решил не обращать на все это внимания, что в конце концов лучший способ с этим покончить.
   В дом пришел молодой человек. Он прискакал издалека, был крайне усталым и хотел, чтобы его без промедления провели к Большому Хансаму.
   В свое время мы узнали, что привезенное послание было от брата Хансама и что сын Хансама Ашраф, который недавно женился на Рошанаре, мертв. Он был убит.
   Хансам в трауре закрылся в своей комнате. Пелена уныния окутала дом. Фабиан был глубоко, встревожен. Том Кипинг и Дугал долгое время находились вместе с Фабианом в его кабинете. Они не вышли к ужину, и, как и в прошлый раз, им отнесли еду на подносах в кабинет.
   За ужином мы были с Лавинией одни. Мы, как и все в доме, говорили о смерти Ашрафа.
   — Он был таким молодым, — сказала я. — Они с Рошанарой только что поженились. Кому понадобилось убивать его?
   Даже Лавиния была потрясена.
   — Бедный Хансам. Это такой удар для него. Его единственный сын!
   — Это ужасно, — подтвердила я и пожалела человека, несмотря на то, что, в моем воображении, он прочно стал зловещей фигурой.
   Лавиния сказала, что она хотела бы лечь пораньше, и ушла в свою комнату. У меня не было настроения идти спать. Я чувствовала себя очень встревоженной. Мне было интересно, что будет с Рошанарой. Бедный ребенок, она была такой юной.
   Я села в темноте в гостиной, отдернув шторы так, чтобы видеть красоту залитого луной сада.
   Как раз в тот момент, когда я хотела удалиться, дверь открылась и вошел Фабиан.
   — Привет, — сказал он. — Еще не легли? А где Лавиния?
   — Она пошла спать.
   — И вы здесь сидите в одиночестве?
   — Да. Все это так беспокойно.
   Он закрыл дверь и вошел в комнату.
   — Я согласен, — сказал он. — Очень тревожно.
   — Что это означает? — спросила я.
   — Это означает, что по какой-то причине Ашраф был убит.
   — Возможно, это один из тех тхагов. Они убивают без причины.
   Он немного помолчал, затем сказал:
   — Нет… я не думаю, что на этот раз это был тхаг… хотя это может быть связано с ними.
   — Вы думаете, что кто-то убил… не просто ради убийства… а по определенной причине?
   Он сел напротив меня.
   — Для нас надо обязательно выяснить, что происходит.
   — Понятно.
   — Это может оказаться самым важным для нас. Мне не нравится, какая сложилась ситуация. Я уже обсуждал с Дугалом и Томом возможность отправить отсюда вас с Лавинией и с детьми.
   — Отослать. Вы имеете в виду…
   — Я бы чувствовал себя счастливее. — Он слегка иронично улыбнулся мне. — Я не имею в виду счастливее… в прямом смысле… я имею в виду, что почувствовал бы облегчение.
   — Я не думаю, что Лавиния уехала бы.
   — Лавиния? Она уедет туда и тогда, куда и когда ей скажут.
   — У нее есть свое собственное мнение.
   — Очень жаль, что у нее нет при этом еще хоть сколько-нибудь разума.
   — Не думаю, чтобы мне понравилось бы быть пересылаемой туда-сюда… как какая-нибудь посылка.
   — Пожалуйста, не будьте упрямой. Положение достаточно трудное, поэтому не усугубляйте его.
   — Просто хочется хоть немного влиять на то, что здесь происходит.
   — Вы не имеете представления о том, что происходит и все же хотите принимать решения. Женщины и дети не должны быть здесь.
   — Вы не выдвигали возражений против приезда сюда Лавинии. Здесь родились дети.
   — Она приехала со своим мужем. Я не распоряжался, где родиться их детям. Я просто заявляю, что, к несчастью она и они, а также вы здесь. Но все это произошло достаточно естественно. Я обвиняю себя в том, что вызвал сюда вас и мисс Филрайт.
   — Вы не вызывали нас.
   — Это было мое предложение, чтобы вы приехали сюда.
   — Почему?
   — Я думал, что вы, может быть, окажете какое-то влияние на Лавинию. Вы делали это в прошлом, и я полагаю, я говорил вам… или, по крайней мере, давал понять… что думаю также о пользе, которую могло бы принести ваше присутствие мне.
   — Потому что вместе со своей матерью вы полагаете, что для детей необходимо иметь английскую гувернантку и английскую няню.
   — Но, конечно…
   — А теперь вы сожалеете об этом;
   — Только по одной причине. Мне не нравится ситуация здесь, и я думаю, что было бы лучше не оставлять здесь детей и женщин.
   — Я думаю, что ваша заботливость делает вам честь.
   Он произнес с налетом сарказма:
   — Вы знаете истинную причину того, почему я устроил ваш визит. Это было потому, что мне хотелось доставить немного удовольствия себе.
   — Я удивлена тем, что вы подумали, будто это в моих силах.
   — Вы не можете удивляться. Вы знаете, как я наслаждаюсь этими живыми разговорами… Кроме того, я хотел вырвать вас у этого отвратительного Колина Брейди.
   — Я думала, что его рассматривают как человека, преданного Фремлингу.
   — Тем сильнее причина, по которой я должен не любить его. Я хотел видеть вас… и устроил это. Кроме того, что бы вы делали дома? Вы не могли оставаться в пасторском доме, не выходя замуж за Бренди. Куда бы вы поехали?
   — Куда бы поехала? К своей старой няне.
   — Ах, да, к этой доброй женщине. Я хотел вас видеть здесь, вот и все. Несмотря на ваше безразличие ко мне, я люблю вас, Друзилла.
   Я надеялась, что не обнаружу испытываемое мною удовольствие. Мне хотелось, чтобы он понял, что я никогда не позволила бы себе легкой любовной связи с ним, но он никак не отступался.
   Я сменила тему разговора:
   — Чем сейчас вы так обеспокоены?
   — Это дело Ашрафа.
   — Убийство?
   — Совершенно верно. Почему он был убит? Он был совсем мальчишкой. Почему? Это то, что мы должны выяснить… быстро. Если это были тхаги, я думаю, что почувствовал бы облегчение. Но это было единичное убийство. Тхаги убивают сразу нескольких. Кровь одного невинного мальчика не могла бы надолго умилостивить Кали. Я чувствую, что как бы я ни сожалел о вспышках, они были бы более понятны, чем эта тайна. Понимаете, у меня есть ощущение, что опасность вернулась в наш собственный дом.
   — Вы можете спросить Хансама?
   Он покачал головой.
   — Это может быть опасно. Мы должны сначала выяснить, что происходит. Почему был убит Ашраф? Мы должны знать, было ли это ритуальным убийством или убийством по какой-то иной причине. Том сразу же уехал, чтобы выяснить все. У нас могут появиться хоть какие-то новости, когда он вернется обратно… Все это очень таинственно. Друзилла, я думаю, что должен вас предостеречь. Я думаю, что вы должны будете уехать по первому моему требованию. Я бы должен был отослать вас раньше, но поездка так тяжела и может оказаться более опасной, чем пребывание здесь. Возможно, будет необходимо перенести вас в другой город, здесь же, в Индии. Но в первую очередь мы должны понять, что означает это убийство. От того, что за ним стоит, зависит очень многое.
   Несколько минут царило молчание. Затем он сказал:
   — Каким мирным кажется все там, снаружи… — Он не продолжал.
   Внезапно я встала. Мне было интересно, что подумала бы Лавиния, если бы, спустившись вниз, нашла меня в этой темной комнате со своим братом.
   Я проговорила:
   — Позвольте пожелать вам спокойной ночи.
   Я услышала его смех.