Страница:
Итак, мы расстались, пообещав посетить семейство Обри через две недели. Он был уверен, что его невестка Амелия примет нас радушно. Относительно брата ничего определенного сказать было нельзя – состояние его здоровья внушало серьезные опасения.
Я сомневалась, уместно ли приезжать в гости именно теперь, когда его брат так сильно болен, но Обри заверил меня, что дом очень большой и полон слуг, которые обо всем позаботятся, а его брат и его жена наверняка будут рады со мной познакомиться.
Мы сняли удобные комнаты в старинной гостинице близ Пиккадилли. Ее рекомендовал дядя Джеймс, который сам там останавливался во время кратких визитов в Лондон. Уже на следующий день я отправилась на поиски дома, а отец намеревался представиться в Военном министерстве.
Мне посчастливилось вскоре найти небольшой домик на улице Олбимарл, который сдавался в наем вместе с мебелью, и теперь я собиралась при первой возможности уговорить отца пойти со мной и осмотреть его.
Отец вернулся домой в радостном возбуждении. Ему предложили ответственную работу в Военном министерстве. По его мнению, она потребует изрядного приложения сил. Осмотрев найденный мною дом, мы решили, что снимем его и переедем в начале следующей недели. В моем распоряжении оставалось несколько дней, которые я провела в хлопотах, нанимая прислугу и делая приготовления к переезду. Дом мы собирались снять на три месяца.
– За этот срок мы, вероятно, найдем себе что-нибудь более подходящее, а если нет – наверняка сможем остаться в доме и подольше, – сказала я отцу, когда мы начали обсуждать все детали.
Слегка опечалившись, он ответил:
– Скорее всего, этому дому суждено стать обиталищем холостяка – ведь тебе теперь предстоит зажить общим домом не со мной.
– Устройство свадьбы – дело небыстрое. Какое-то время я останусь с тобой. Да и в будущем намерена часто тебя навещать – ведь Бакингемшир не так уж далеко.
Поиски дома привели меня в радостное возбуждение. Дома издавна притягивали меня. Мне казалось, что у них есть своя жизнь – одни счастливые, другие загадочные, третьи внушают смутную тревогу. Отец только посмеивался над моими фантазиями, я же ощущала атмосферу каждого дома очень живо.
Мне было приятно, что отцу понравилось в Военном министерстве. Мои страхи, что после стольких лет действительной службы бумажная работа покажется ему скучной, развеялись. Даже наоборот – он был так поглощен новыми обязанностями, что я сразу поняла – приезд на родину пошел ему на пользу. Иногда он, правда, выглядел усталым, но ведь отец уже не молод, и это вполне естественно. Иногда меня начинал мучить вопрос, какую же все-таки болезнь он перенес, но спрашивать впрямую не решалась, так как это было ему явно неприятно. Несколько раз после подобных разговоров он выглядел расстроенным, и я прекратила свои расспросы. В данный момент он чувствовал себя хорошо, да и моя собственная жизнь обещала впереди такие радужные перспективы. Мне ничего не стоило уверить себя в том, что впереди нас ждет только безоблачное счастье.
Мы переехали в меблированный дом – с нашей точки зрения, идеальный. Я наняла двух служанок, Джейн и Полли, очень хороших и услужливых девушек. Они были сестрами и очень обрадовались, что нашли работу в одном месте.
Отец настоял, чтобы мы купили карету, в которой он ездил бы на работу и с работы. Мы нашли подходящую, и наняли кучера. Его звали Джо Тагг. Это был пятидесятилетний вдовец, очень довольный тем, что поступил к нам в услужение. Как Джо частенько рассказывал, двадцать лет он управлял почтовой каретой, курсировавшей из Лондона в Бат, но в один прекрасный день, по его словам, «Пар отнял у меня работу», это означало, что строительство железных дорог сделало ненужными почтовые кареты. Над стойлами в сарае, находившемся позади дома, имелись две уютные комнатки. В них и устроился Джо. В целом у нас получился милый тесный домашний кружок.
Я предложила отцу сохранить всех наших слуг и в новом доме, и он охотно согласился.
Пришло письмо на мое имя, подписанное невесткой Обри – Амелией Сент-Клер. Она писала, что будет счастлива принять меня у себя, и поздравляла с помолвкой. Ее муж действительно очень болен, но и он очень хочет познакомиться со мной. Из-за болезни хозяина дома гостей не принимали, но для меня будет сделано исключение – ведь я скоро стану членом их семьи.
Одним словом, это было теплое и дружеское письмо.
Обри писал, что страстно желает видеть меня. Он встретит нас на станции.
За два дня до нашего предполагаемого визита отец вернулся домой после работы очень расстроенным.
– Боюсь, что я не смогу поехать, – объявил он. – Сейчас невозможно оставить работу. Случилось нечто чрезвычайно важное. Это связано с Индией, и мое близкое знакомство с этой страной делает необходимым мое присутствие. Придется работать и по выходным.
Я почувствовала страшное разочарование. Но придя в себя, твердо сказала:
– Я могу поехать и без тебя, отец. Джейн и Полли присмотрят за тобой.
Он нахмурился.
– Ну, перестань, – начала я уговаривать его. – Я не ребенок, а много путешествовавшая женщина. А если тебя волнует соблюдение приличий, то там будет миссис Амелия Сент-Клер.
Он все еще колебался.
– Я поеду, отец, – наконец произнесла я решительно. – А ты, разумеется, должен остаться. Ты ведь не можешь оставить свой пост, тем более, что в должности ты состоишь недавно. Мне надо ехать. В конце концов, я помолвлена и собираюсь выйти замуж. А через несколько дней ты сможешь присоединиться к нам.
– Ну что ж… – нерешительно произнес отец. Было видно, что он все еще колеблется.
– Мы сделаем так: я отправлю тебя с поездом, а Обри заберет на конечной станции.
– Боже мой, отец! Это звучит так, как будто я – какая-нибудь посылка!
Итак, в один душный и жаркий день я отправилась в Минстер Сент-Клер.
Как выразился мой отец, он «отправил» меня в вагоне первого класса. Попрощавшись с ним на перроне, я попыталась отбросить свои страхи и тревожные мысли о его здоровье. Мне опять не давала покоя таинственная болезнь, которую он перенес, и я твердо решила, что рано или поздно заставлю его рассказать мне все.
Чем ближе подвозил меня поезд к месту назначения, тем более возбужденной и радостной я становилась.
Обри ждал меня на платформе. Он быстро подошел ко мне и, улыбнувшись, взял за руки.
– Добро пожаловать, Сусанна! Как приятно опять видеть тебя.
Его рука обвила мою талию, Обри обернулся к носильщику, который с интересом наблюдал за происходящим.
– Ну-ка, Бейтс, отнесите багаж в карету.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Бейтс.
Мы с Обри вышли со станционного двора, и направились к карете. У меня вырвался возглас изумления – так великолепно она выглядела. Это был экипаж темно-красного цвета, запряженный двумя стройными серыми лошадками. Я не очень-то хорошо разбираюсь в лошадях, но здесь я сразу поняла, что передо мной породистые животные редкостной красоты.
Обри заметил мое восхищение экипажем.
– Это грандиозно! – наконец выговорила я.
– Я взял его у брата, – объяснил он. – Он больше не может ездить на нем.
– Как он себя чувствует?
– Стивен очень серьезно болен.
– Возможно, мне не следовало приезжать.
– Чепуха. Сюда, Бейтс. Вот так. Иди ко мне, Сусанна. Ты сядешь рядом с возницей.
Он подсадил меня в карету, сел рядом и взял в руки вожжи.
– Расскажи мне о твоем брате, – попросила я жениха.
– Бедный Стивен! Последние несколько недель положение его ухудшилось. Доктора считают, что он не проживет и трех месяцев, а может статься, умрет в одночасье.
– Как это ужасно!
– Теперь ты понимаешь, почему мне нужно было приехать домой. Амелия очень ждет встречи с тобой.
– Она написала мне очень милое письмо.
– Это на нее похоже. Как ей тяжело, бедной девочке!
– Мне жаль, что отец не смог приехать. Ты не обиделся?
– Нет, конечно. Вообще-то именно тебя мне и хотелось видеть. Надеюсь, тебе понравится дом. Постарайся его полюбить – ведь он скоро станет твоим.
– Я так волнуюсь.
– Как-то так получается, что человек привязывается к этим старинным домам. Для нас, выросших в нем, он кажется членом семьи.
– И, тем не менее, ты много путешествовал и не был дома в течение очень долгого времени. Когда-нибудь ты расскажешь мне все об этом доме, правда?
– Скоро поместье, очевидно, станет моим. Вещи имеют обыкновение меняться, когда они меняют хозяина. Конечно, это всегда был мой дом, но принадлежал он все-таки брату. Первое время я боялся, что буду чувствовать себя здесь как гость.
– Это я понимаю.
– Я думаю, поместье заинтересует тебя. В нем мало что осталось от прежнего Министера. Дом построил мой предок еще в шестнадцатом веке. Тогда много строили на месте старых монастырей и аббатств. Это подлинное тюдоровское здание, точнее, здание поздней елизаветинской эпохи, и лишь остатки старых разрушенных стен и одна или две башни напоминают о том, каким было это поместье прежде.
– Я и не подозревала, что у него такая богатая история. Мне казалось, что это просто старинное поместье.
– Впрочем, ты все увидишь собственными глазами.
При приближении к повороту лошади поскакали галопом. Меня отбросило в сторону, и я упала на Обри. Он рассмеялся.
– Резвые лошадки эти серые, – заметил он. – Когда-нибудь я покажу тебе, на что они еще способны.
Меня охватило радостное возбуждение. Было так приятно сидеть рядом с женихом и думать о старинном доме, который скоро станет моим. Обри поразил меня виртуозным управлением лошадьми, чувствовалось, что это доставляет ему истинное наслаждение.
Мы подъехали к каменной ограде. Массивные железные ворота были гостеприимно распахнуты. Карета покатилась по подъездной дорожке. Теперь лошади шли легкой трусцой.
А вот, наконец, и дом. У меня перехватила дыхание. Даже в самых смелых своих мыслях я не представляла такого грандиозного зрелища. Центральную часть замка с въездными воротами и опускающейся решеткой окаймляли две башни с навесными бойницами.
Обри смотрел на меня и явно наслаждался тем впечатлением, которое произвел на меня дом.
– Но это просто невероятно! – наконец смогла, запинаясь, выговорить я. – Не понимаю, как ты мог так надолго покидать это место.
– Я уже говорил тебе, что не знал, что этот дом когда-нибудь будет моим.
Мы въехали во внутренний двор. Тут же появились два конюха. Обри бросил одному из них вожжи, соскочил на землю и помог спуститься мне.
– Это мисс Плейделл, Джим, – сказал он.
Я улыбнулась. Мужчина приложил руку к козырьку.
– Немедленно отнесите вещи в дом, – распорядился Обри.
Вместе мы прошли из внутреннего двора в помещение, стены которого были увиты ползучими растениями, а решетчатые окна напоминали глаза, изучавшие вошедшего из-под насупленных бровей. Посередине стоял стол, вокруг него располагались стулья с яркой обивкой цвета пламени, а несколько кадок, в которых цвели красивые кустарники, придавали живость всему помещению. Выглядело оно очень привлекательным, но я не могла отделаться от чувства, будто стены надвигались на меня.
Дальше мы прошли через переход с заплесневевшими сводами в следующий внутренний двор большего размера и очутились перед дверью. Она была очень массивной, обитой железом и имела глазок, так что находящиеся внутри, перед тем как впустить, могли рассмотреть того, кто хотел войти.
Обри толкнул дверь, и она подалась с громким скрипом. Мы очутились в просторном зале. Мой взгляд скользил по балочному потолку, побеленным известкой стенам, на которых были развешаны оружие и трофеи. Интереснее всего были геральдические щиты на окнах, и я заметила, что на каждом отчетливо выделялась лилия.
Обри наблюдал за мной с ребяческим восторгом, что очень ему шло.
– Это так… восхитительно, – запинаясь, произнесла я.
– Я вижу, что на тебя все это произвело впечатление, – откликнулся он. – Большинство людей, впервые очутившись тут испытывают те же чувства. В то же время мне показалось, что ты немного встревожена. Не тревожься! Мы сейчас находимся в старинной части замка. Здесь все оставлено в таком виде, как было когда-то. Живем же мы в более удобных помещениях. Я думаю, ты согласна с тем, что хотя и следует сохранять старину, не мешает ввести и кое-какие современные удобства.
– А вот и Амелия! Амелия, познакомься с Сусанной. Сусанна, это Амелия, миссис Сент-Клер.
По лестнице в зал спускалась женщина – скорее элегантная, чем красивая, примерно тридцати с небольшим лет. Ее белокурые волосы были высоко взбиты надо лбом – должно быть, для того, чтобы она могла казаться выше, но возможно, она показалась мне невысокой потому, что я судила по себе, а мой рост был выше среднего. Синие глаза внимательно изучали меня. В целом она производила приятное впечатление.
Взяв мою руку, Амелия крепко пожала ее.
– Добро пожаловать в Минстер! – приветливо произнесла она. – Я так рада, что вы приехали. Жаль, что ваш отец не смог нас навестить. Не желаете ли сразу подняться в свою комнату? Вам следует отдохнуть с дороги.
– Я проделала не такой уж долгий путь и ничуть не устала. Меня привел в восторг ваш дом. Я и не подозревала, что он такой… феодальный.
– Да, он производит сильное впечатление. Мой муж привык отдавать все свои силы заботам о доме и поместье.
В ее голосе чувствовалась искренняя печаль, и я невольно прониклась к ней состраданием.
– Сюда, пожалуйста, – обратилась ко мне хозяйка. – Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячей воды. Уверена, что вы хотите умыться.
Я начала подниматься вслед за ней по ступеням. Пройдя всю лестницу и обернувшись, я заметила, что Обри смотрит на нас со странным выражением лица, которое удивило меня.
Мы вошли в галерею, увешанную портретами, она оканчивалась возвышением, на котором стояло фортепьяно.
– Мы называем ее длинной галереей. Прямо над ней располагается солярий. В обоих помещениях много солнца – особенно в солярии.
Пройдя по галерее, мы спустились по винтовой лестнице и оказались в коридоре.
– Тут расположены спальни. Вас я поместила в зеленую комнату. Из нее открывается прекрасный вид, как, впрочем, из большинства комнат.
Зеленая комната оказалась просторной, с высоким сводчатым потолком и окнами, выходившими на подъездную аллею. Здесь стояла кровать из орехового дерева под балдахином, покрытая зеленым стеганым одеялом. В комнате имелся также ореховый письменный стол и несколько стульев, в гобеленовой обивке которых преобладал зеленый цвет.
– Какая прекрасная комната! – с восхищением произнесла я.
– Тут есть альков. А вот и кувшин с горячей водой. Ваш багаж уже принесли. Я пришлю горничную, чтобы она помогла вам распаковать вещи.
– В этом нет никакой необходимости, – возразила я. – У меня не очень много вещей.
– Надеюсь, вам здесь будет удобно. На мгновение она заколебалась.
– Мой муж очень хочет познакомиться с вами.
– Я тоже этого хочу.
– Он тяжело болен.
– Да, я знаю.
Ее губы дрогнули.
– Ну что ж, – проговорила она, справившись с собой, – я вас оставлю. Когда будете готовы, позвоните. За вами приду я или кто-нибудь из горничных.
– Благодарю вас, вы очень добры, – ответила я.
Амелия вышла из комнаты. А меня охватило сильное волнение. Я воображала себя живущей в этом доме… его хозяйкой. Затем я подумала об Амелии, которая была и остается здесь хозяйкой, и начала гадать, считает ли она меня захватчицей.
Мне понравилась Амелия. Она встретила меня с радушием, которое я сочла искренним. Кроме того, мне показалось, что моя будущая невестка очень привязана к своему мужу.
Я быстро умылась, распаковала свой багаж, переоделась к обеду в легкое платье и позвонила.
На мой звонок явилась горничная – молоденькая и, как я поняла по выражению ее лица, очень любопытная. Девушка так и пожирала меня глазами. Я спросила, как ее зовут, и она ответила, что Эмили.
– Я готова присоединиться к хозяевам, – объявила я ей.
– Да, мисс, – откликнулась она. – Хотите, я распакую вещи?
Когда я объяснила, что уже сделала это сама, горничная не смогла скрыть своего разочарования. Я догадалась, что ей не терпелось дать остальным слугам полный отчет о моем гардеробе.
– А теперь, Эмили, покажите мне, пожалуйста, куда идти, – попросила я ее.
– Да, мисс. Чай накрыт в зимнем салоне. Прошу вас следовать за мной.
Мы спустились по винтовой лестнице и затем еще по одной. Постучавшись, Эмили открыла дверь и пропустила меня внутрь. Амелия сидела за столом, на котором стоял чайный поднос. При моем появлении Обри встал.
Комната мне понравилась. В ней, как и в большинстве помещений в доме, были высокие потолки. На стенах висели гобелены, а сиденья стульев украшала ручная вышивка. Меня приятно удивила атмосфера уюта.
– Как ты быстро! – обратился ко мне Обри. – Надеюсь, твоя комната тебе понравилась.
– Как же она могла мне не понравиться? Она просто чудесная. Мне кажется, я никогда не привыкну к тому, что нахожусь в таком замечательном доме.
– И, тем не менее, тебе придется привыкнуть, – с улыбкой откликнулся Обри.
– Какой чай вы пьете – крепкий, слабый, с молоком, с сахаром? – обратилась ко мне Амелия.
Я ответила. Налив чай, она передала мне чашку и сказала:
– После чая вы должны познакомиться со Стивеном. Он услышал о вашем приезде, и очень хочет вас видеть.
– Я с большим удовольствием сделаю это. Он в постели?
– В данный момент да. Иногда он встает и сидит на стуле у окна. Обычно так бывает, когда он чувствует себя лучше.
– Я готова пойти к нему, когда вы сочтете это удобным.
– А вот эти кексы кухарка испекла специально для вас. Вы должны попробовать. Она обычно обижается, если ее стряпню не ценят.
– Благодарю вас. Выглядят они очень аппетитно.
– Я хотел бы показать тебе весь дом, – сказал Обри.
– Я сгораю от любопытства! Через окно я посмотрела во двор.
– Там конюшни, – пояснил Обри.
– Они выглядят очень дорогими.
– Мой отец всегда держал хороших лошадей, и Стивен такой же. Вообще мы – семья лошадников.
– Вы любите верховую езду? – спросила Амелия.
– Мне не так уж часто случалось ездить верхом, – ответила я. – Ребенком в Индии я обычно ездила на своем смирном пони, а в школе мы почти не занимались верховой ездой. В деревне, где я гостила у дяди и тети, мне иногда доводилось кататься на лошади. Я люблю это занятие, но не могу назвать себя хорошей наездницей.
– Это мы исправим, – с энтузиазмом вмешался Обри. – Тебе нужна лошадь. Мы здесь живем очень уединенно.
– До города больше двух миль, – пояснила Амелия. – И потом это совсем маленький городок.
Она начала расспрашивать меня об Индии. Я рассказала несколько эпизодов из своего детства и о том, как, живя в приходе дядюшки, скучала по дому.
– Все то время, что я жила в Англии, я видела Индию через розовые очки. А вот когда я вернулась…
– Вы сняли эти очки, – продолжила мою мысль Амелия, – и оглянулись вокруг при безжалостном свете дня.
– Но когда Сусанна увидела меня, она опять их надела! – воскликнул Обри.
Амелия, казалось, была немного удивлена его словами, но Обри веселым смехом дал понять, что это только шутка.
После чая Амелия сказала, что пойдет и посмотрит, как себя чувствует Стивен, и если он уже проснулся, то я смогу его навестить.
На несколько минут мы с Обри остались вдвоем. Он сидел и внимательно изучал меня.
– Как все это печально для Амелии! – сказала я. – Она, должно быть, очень беспокоится за своего мужа.
– Стивен уже давно болен. Она знает, что он не выживет.
– Наверное, она очень мужественная женщина.
Он помолчал, затем спросил:
– Как ты думаешь, ты полюбишь этот дом?
– Д-да, думаю, что да.
– Ты не сразу ответила.
– Сейчас он кажется мне немного странным. Возможно, даже чужим.
– Чужим? Что ты имеешь в виду?
– Ты сказал, что дома – это члены семьи. А семьи обычно отвергают новичков. А я как раз такой новичок.
– Чепуха! Разве Амелия плохо приняла тебя?
– Нет, конечно.
– А ворота, опускающаяся решетка, зимний салон – ты чувствуешь, что они отвергают тебя?
– Очевидно, я была взята врасплох. Я не представляла себе, что это такое старинное место. Ты не предупредил меня.
– Мне не хотелось перехваливать дом, чтобы ты потом не чувствовала себя разочарованной.
– Неужели я могла бы почувствовать разочарование в таком дивном замке!
Дверь открылась, и вошла Амелия.
– Стивен проснулся, – сообщила она. – Он очень хочет познакомиться с вами.
– Тогда пошли, – предложил Обри.
Стивен Сент-Клер сидел, опершись на подушки, на большой кровати под балдахином, украшенным изящной вышивкой на кремовом фоне. Было ясно, что болезнь его серьезна. Лицо приобрело желтоватый оттенок, темные глаза ввалились. Исхудалые руки, как когти неведомой птицы, лежали на стеганом покрывале.
– Стивен, это Сусанна, – представил меня Обри. Ввалившиеся глаза больного с интересом изучали меня.
– Очень рад познакомиться с вами, – сказал он.
– И я тоже, – отозвалась я.
Амелия поставила стул возле кровати, и я села. Они с Обри тоже устроились на стульях чуть поодаль.
Амелия начала рассказывать Стивену, что я собираюсь остаться у них на неделю, а потом уеду домой, чтобы готовиться к свадьбе.
– Я правильно поняла ваши планы? – осведомилась она у меня.
Я ответила утвердительно.
– Полагаю, что свадьба состоится в вашем доме, – предположил Стивен.
– Мы обсуждали это с отцом, – ответила я, – и решили, что церемония состоится в приходе моего дядюшки. Он будет счастлив присутствовать на ней в качестве священника. Кроме того, в детстве я проводила у них все каникулы.
Улыбнувшись, я повернулась к Обри.
– А вообще-то мы пока толком не говорили о том, как все произойдет.
– Я надеюсь, вы не станете откладывать свадьбу надолго, – продолжал Стивен.
– Для этого нет никаких причин, – с улыбкой произнес Обри, глядя на меня, и добавил:
– По крайней мере, я так полагаю.
Стивен кивнул.
– Последние несколько месяцев я не мог уделять делам достаточно времени, не так ли, Амелия? – обратился он к жене.
– Ничего страшного. Мы нашли хорошего управляющего. Все идет своим чередом. А теперь, когда Обри здесь…
– Амелия всегда была для меня прекрасным помощником, – сказал Стивен. – Я надеюсь, что вы будете таким же для Обри.
– Я сделаю все, чтобы так и случилось, – откликнулась я.
Он кивнул.
Амелия с тревогой взглянула на мужа.
– Мне кажется, Стивен, тебе пора вздремнуть, – сказала она. – Ты еще не раз увидишься с Сусанной до ее отъезда. Я ведь могу называть вас просто по имени, правда?
– Ну, конечно!
– Скоро вы станете членом нашей семьи, поэтому называйте нас просто Амелия и Стивен.
Устало откинувшись на подушки, Стивен закрыл глаза.
Амелия поднялась, я последовала ее примеру.
Наклонившись над кроватью, я обратилась к больному:
– Я скоро опять приду к вам.
Он приоткрыл глаза и слабо улыбнулся мне. Мы вышли из комнаты. Амелия закрыла дверь.
– Он очень слаб сегодня, – сказал Обри.
– Я знаю. Но ему так хотелось познакомиться с Сусанной.
Амелия пошла к себе в комнату, а мы отправились гулять.
За несколько последующих дней я познакомилась с поместьем Минстер Сент-Клер и его обитателями. Мне казалось, что теперь я знаю Обри лучше, чем раньше. Люди часто меняются, когда предстают перед нами в своем привычном окружении. Меня восхищала его любовь к Минстеру. В Индии он представлялся мне неким кочевником, даже немного циничным космополитом. Сейчас же мне казалось, что передо мной совершенно другой человек – открылись черты характера, о существовании которых я и не подозревала. Таковой, например, была для меня его страстная любовь к родному гнезду. Она развилась, по всей видимости, отчасти из-за того, что, как это ни прискорбно, поместью вскоре предстояло стать собственностью Обри – его брат был, без сомнения, обречен. Так же внове для меня была его любовь к лошадям. В конюшне он преображался, с гордостью привлекал мое внимание к отличным статям породистых скакунов, которые содержались там в безукоризненном порядке. В нем проявлялось какое-то безрассудство, когда он правил своим экипажем. Он обожал показать свою власть над великолепными серыми рысаками и частенько пускал их в галоп на безумной скорости, так что когда я ездила вместе с ним, меня почти выбрасывало из кареты. Чем стремительнее мы мчались, тем большее удовольствие он получал от прогулки. Мне стало страшно, и однажды я сказала ему об этом.
– Со мной ты в безопасности, – возразил он с гордостью. – Я безупречный возница.
Мне казалось, что он любит опасность ради самой опасности, и не будь он таким прекрасным наездником, я бы очень тревожилась. Доблесть в управлении лошадьми тешила его тщеславие, и эта ребяческая черта делала его в моих глазах еще более привлекательным и дорогим.
Каждый день поутру я просыпалась и подходила к окну. Оглядывая окрестности, я останавливалась взглядом на подъездной дороге и в мыслях возникал навязчивый вопрос: смогу ли я быть счастлива в этом огромном и странном доме?
Я сомневалась, уместно ли приезжать в гости именно теперь, когда его брат так сильно болен, но Обри заверил меня, что дом очень большой и полон слуг, которые обо всем позаботятся, а его брат и его жена наверняка будут рады со мной познакомиться.
Мы сняли удобные комнаты в старинной гостинице близ Пиккадилли. Ее рекомендовал дядя Джеймс, который сам там останавливался во время кратких визитов в Лондон. Уже на следующий день я отправилась на поиски дома, а отец намеревался представиться в Военном министерстве.
Мне посчастливилось вскоре найти небольшой домик на улице Олбимарл, который сдавался в наем вместе с мебелью, и теперь я собиралась при первой возможности уговорить отца пойти со мной и осмотреть его.
Отец вернулся домой в радостном возбуждении. Ему предложили ответственную работу в Военном министерстве. По его мнению, она потребует изрядного приложения сил. Осмотрев найденный мною дом, мы решили, что снимем его и переедем в начале следующей недели. В моем распоряжении оставалось несколько дней, которые я провела в хлопотах, нанимая прислугу и делая приготовления к переезду. Дом мы собирались снять на три месяца.
– За этот срок мы, вероятно, найдем себе что-нибудь более подходящее, а если нет – наверняка сможем остаться в доме и подольше, – сказала я отцу, когда мы начали обсуждать все детали.
Слегка опечалившись, он ответил:
– Скорее всего, этому дому суждено стать обиталищем холостяка – ведь тебе теперь предстоит зажить общим домом не со мной.
– Устройство свадьбы – дело небыстрое. Какое-то время я останусь с тобой. Да и в будущем намерена часто тебя навещать – ведь Бакингемшир не так уж далеко.
Поиски дома привели меня в радостное возбуждение. Дома издавна притягивали меня. Мне казалось, что у них есть своя жизнь – одни счастливые, другие загадочные, третьи внушают смутную тревогу. Отец только посмеивался над моими фантазиями, я же ощущала атмосферу каждого дома очень живо.
Мне было приятно, что отцу понравилось в Военном министерстве. Мои страхи, что после стольких лет действительной службы бумажная работа покажется ему скучной, развеялись. Даже наоборот – он был так поглощен новыми обязанностями, что я сразу поняла – приезд на родину пошел ему на пользу. Иногда он, правда, выглядел усталым, но ведь отец уже не молод, и это вполне естественно. Иногда меня начинал мучить вопрос, какую же все-таки болезнь он перенес, но спрашивать впрямую не решалась, так как это было ему явно неприятно. Несколько раз после подобных разговоров он выглядел расстроенным, и я прекратила свои расспросы. В данный момент он чувствовал себя хорошо, да и моя собственная жизнь обещала впереди такие радужные перспективы. Мне ничего не стоило уверить себя в том, что впереди нас ждет только безоблачное счастье.
Мы переехали в меблированный дом – с нашей точки зрения, идеальный. Я наняла двух служанок, Джейн и Полли, очень хороших и услужливых девушек. Они были сестрами и очень обрадовались, что нашли работу в одном месте.
Отец настоял, чтобы мы купили карету, в которой он ездил бы на работу и с работы. Мы нашли подходящую, и наняли кучера. Его звали Джо Тагг. Это был пятидесятилетний вдовец, очень довольный тем, что поступил к нам в услужение. Как Джо частенько рассказывал, двадцать лет он управлял почтовой каретой, курсировавшей из Лондона в Бат, но в один прекрасный день, по его словам, «Пар отнял у меня работу», это означало, что строительство железных дорог сделало ненужными почтовые кареты. Над стойлами в сарае, находившемся позади дома, имелись две уютные комнатки. В них и устроился Джо. В целом у нас получился милый тесный домашний кружок.
Я предложила отцу сохранить всех наших слуг и в новом доме, и он охотно согласился.
Пришло письмо на мое имя, подписанное невесткой Обри – Амелией Сент-Клер. Она писала, что будет счастлива принять меня у себя, и поздравляла с помолвкой. Ее муж действительно очень болен, но и он очень хочет познакомиться со мной. Из-за болезни хозяина дома гостей не принимали, но для меня будет сделано исключение – ведь я скоро стану членом их семьи.
Одним словом, это было теплое и дружеское письмо.
Обри писал, что страстно желает видеть меня. Он встретит нас на станции.
За два дня до нашего предполагаемого визита отец вернулся домой после работы очень расстроенным.
– Боюсь, что я не смогу поехать, – объявил он. – Сейчас невозможно оставить работу. Случилось нечто чрезвычайно важное. Это связано с Индией, и мое близкое знакомство с этой страной делает необходимым мое присутствие. Придется работать и по выходным.
Я почувствовала страшное разочарование. Но придя в себя, твердо сказала:
– Я могу поехать и без тебя, отец. Джейн и Полли присмотрят за тобой.
Он нахмурился.
– Ну, перестань, – начала я уговаривать его. – Я не ребенок, а много путешествовавшая женщина. А если тебя волнует соблюдение приличий, то там будет миссис Амелия Сент-Клер.
Он все еще колебался.
– Я поеду, отец, – наконец произнесла я решительно. – А ты, разумеется, должен остаться. Ты ведь не можешь оставить свой пост, тем более, что в должности ты состоишь недавно. Мне надо ехать. В конце концов, я помолвлена и собираюсь выйти замуж. А через несколько дней ты сможешь присоединиться к нам.
– Ну что ж… – нерешительно произнес отец. Было видно, что он все еще колеблется.
– Мы сделаем так: я отправлю тебя с поездом, а Обри заберет на конечной станции.
– Боже мой, отец! Это звучит так, как будто я – какая-нибудь посылка!
Итак, в один душный и жаркий день я отправилась в Минстер Сент-Клер.
Как выразился мой отец, он «отправил» меня в вагоне первого класса. Попрощавшись с ним на перроне, я попыталась отбросить свои страхи и тревожные мысли о его здоровье. Мне опять не давала покоя таинственная болезнь, которую он перенес, и я твердо решила, что рано или поздно заставлю его рассказать мне все.
Чем ближе подвозил меня поезд к месту назначения, тем более возбужденной и радостной я становилась.
Обри ждал меня на платформе. Он быстро подошел ко мне и, улыбнувшись, взял за руки.
– Добро пожаловать, Сусанна! Как приятно опять видеть тебя.
Его рука обвила мою талию, Обри обернулся к носильщику, который с интересом наблюдал за происходящим.
– Ну-ка, Бейтс, отнесите багаж в карету.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Бейтс.
Мы с Обри вышли со станционного двора, и направились к карете. У меня вырвался возглас изумления – так великолепно она выглядела. Это был экипаж темно-красного цвета, запряженный двумя стройными серыми лошадками. Я не очень-то хорошо разбираюсь в лошадях, но здесь я сразу поняла, что передо мной породистые животные редкостной красоты.
Обри заметил мое восхищение экипажем.
– Это грандиозно! – наконец выговорила я.
– Я взял его у брата, – объяснил он. – Он больше не может ездить на нем.
– Как он себя чувствует?
– Стивен очень серьезно болен.
– Возможно, мне не следовало приезжать.
– Чепуха. Сюда, Бейтс. Вот так. Иди ко мне, Сусанна. Ты сядешь рядом с возницей.
Он подсадил меня в карету, сел рядом и взял в руки вожжи.
– Расскажи мне о твоем брате, – попросила я жениха.
– Бедный Стивен! Последние несколько недель положение его ухудшилось. Доктора считают, что он не проживет и трех месяцев, а может статься, умрет в одночасье.
– Как это ужасно!
– Теперь ты понимаешь, почему мне нужно было приехать домой. Амелия очень ждет встречи с тобой.
– Она написала мне очень милое письмо.
– Это на нее похоже. Как ей тяжело, бедной девочке!
– Мне жаль, что отец не смог приехать. Ты не обиделся?
– Нет, конечно. Вообще-то именно тебя мне и хотелось видеть. Надеюсь, тебе понравится дом. Постарайся его полюбить – ведь он скоро станет твоим.
– Я так волнуюсь.
– Как-то так получается, что человек привязывается к этим старинным домам. Для нас, выросших в нем, он кажется членом семьи.
– И, тем не менее, ты много путешествовал и не был дома в течение очень долгого времени. Когда-нибудь ты расскажешь мне все об этом доме, правда?
– Скоро поместье, очевидно, станет моим. Вещи имеют обыкновение меняться, когда они меняют хозяина. Конечно, это всегда был мой дом, но принадлежал он все-таки брату. Первое время я боялся, что буду чувствовать себя здесь как гость.
– Это я понимаю.
– Я думаю, поместье заинтересует тебя. В нем мало что осталось от прежнего Министера. Дом построил мой предок еще в шестнадцатом веке. Тогда много строили на месте старых монастырей и аббатств. Это подлинное тюдоровское здание, точнее, здание поздней елизаветинской эпохи, и лишь остатки старых разрушенных стен и одна или две башни напоминают о том, каким было это поместье прежде.
– Я и не подозревала, что у него такая богатая история. Мне казалось, что это просто старинное поместье.
– Впрочем, ты все увидишь собственными глазами.
При приближении к повороту лошади поскакали галопом. Меня отбросило в сторону, и я упала на Обри. Он рассмеялся.
– Резвые лошадки эти серые, – заметил он. – Когда-нибудь я покажу тебе, на что они еще способны.
Меня охватило радостное возбуждение. Было так приятно сидеть рядом с женихом и думать о старинном доме, который скоро станет моим. Обри поразил меня виртуозным управлением лошадьми, чувствовалось, что это доставляет ему истинное наслаждение.
Мы подъехали к каменной ограде. Массивные железные ворота были гостеприимно распахнуты. Карета покатилась по подъездной дорожке. Теперь лошади шли легкой трусцой.
А вот, наконец, и дом. У меня перехватила дыхание. Даже в самых смелых своих мыслях я не представляла такого грандиозного зрелища. Центральную часть замка с въездными воротами и опускающейся решеткой окаймляли две башни с навесными бойницами.
Обри смотрел на меня и явно наслаждался тем впечатлением, которое произвел на меня дом.
– Но это просто невероятно! – наконец смогла, запинаясь, выговорить я. – Не понимаю, как ты мог так надолго покидать это место.
– Я уже говорил тебе, что не знал, что этот дом когда-нибудь будет моим.
Мы въехали во внутренний двор. Тут же появились два конюха. Обри бросил одному из них вожжи, соскочил на землю и помог спуститься мне.
– Это мисс Плейделл, Джим, – сказал он.
Я улыбнулась. Мужчина приложил руку к козырьку.
– Немедленно отнесите вещи в дом, – распорядился Обри.
Вместе мы прошли из внутреннего двора в помещение, стены которого были увиты ползучими растениями, а решетчатые окна напоминали глаза, изучавшие вошедшего из-под насупленных бровей. Посередине стоял стол, вокруг него располагались стулья с яркой обивкой цвета пламени, а несколько кадок, в которых цвели красивые кустарники, придавали живость всему помещению. Выглядело оно очень привлекательным, но я не могла отделаться от чувства, будто стены надвигались на меня.
Дальше мы прошли через переход с заплесневевшими сводами в следующий внутренний двор большего размера и очутились перед дверью. Она была очень массивной, обитой железом и имела глазок, так что находящиеся внутри, перед тем как впустить, могли рассмотреть того, кто хотел войти.
Обри толкнул дверь, и она подалась с громким скрипом. Мы очутились в просторном зале. Мой взгляд скользил по балочному потолку, побеленным известкой стенам, на которых были развешаны оружие и трофеи. Интереснее всего были геральдические щиты на окнах, и я заметила, что на каждом отчетливо выделялась лилия.
Обри наблюдал за мной с ребяческим восторгом, что очень ему шло.
– Это так… восхитительно, – запинаясь, произнесла я.
– Я вижу, что на тебя все это произвело впечатление, – откликнулся он. – Большинство людей, впервые очутившись тут испытывают те же чувства. В то же время мне показалось, что ты немного встревожена. Не тревожься! Мы сейчас находимся в старинной части замка. Здесь все оставлено в таком виде, как было когда-то. Живем же мы в более удобных помещениях. Я думаю, ты согласна с тем, что хотя и следует сохранять старину, не мешает ввести и кое-какие современные удобства.
– А вот и Амелия! Амелия, познакомься с Сусанной. Сусанна, это Амелия, миссис Сент-Клер.
По лестнице в зал спускалась женщина – скорее элегантная, чем красивая, примерно тридцати с небольшим лет. Ее белокурые волосы были высоко взбиты надо лбом – должно быть, для того, чтобы она могла казаться выше, но возможно, она показалась мне невысокой потому, что я судила по себе, а мой рост был выше среднего. Синие глаза внимательно изучали меня. В целом она производила приятное впечатление.
Взяв мою руку, Амелия крепко пожала ее.
– Добро пожаловать в Минстер! – приветливо произнесла она. – Я так рада, что вы приехали. Жаль, что ваш отец не смог нас навестить. Не желаете ли сразу подняться в свою комнату? Вам следует отдохнуть с дороги.
– Я проделала не такой уж долгий путь и ничуть не устала. Меня привел в восторг ваш дом. Я и не подозревала, что он такой… феодальный.
– Да, он производит сильное впечатление. Мой муж привык отдавать все свои силы заботам о доме и поместье.
В ее голосе чувствовалась искренняя печаль, и я невольно прониклась к ней состраданием.
– Сюда, пожалуйста, – обратилась ко мне хозяйка. – Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячей воды. Уверена, что вы хотите умыться.
Я начала подниматься вслед за ней по ступеням. Пройдя всю лестницу и обернувшись, я заметила, что Обри смотрит на нас со странным выражением лица, которое удивило меня.
Мы вошли в галерею, увешанную портретами, она оканчивалась возвышением, на котором стояло фортепьяно.
– Мы называем ее длинной галереей. Прямо над ней располагается солярий. В обоих помещениях много солнца – особенно в солярии.
Пройдя по галерее, мы спустились по винтовой лестнице и оказались в коридоре.
– Тут расположены спальни. Вас я поместила в зеленую комнату. Из нее открывается прекрасный вид, как, впрочем, из большинства комнат.
Зеленая комната оказалась просторной, с высоким сводчатым потолком и окнами, выходившими на подъездную аллею. Здесь стояла кровать из орехового дерева под балдахином, покрытая зеленым стеганым одеялом. В комнате имелся также ореховый письменный стол и несколько стульев, в гобеленовой обивке которых преобладал зеленый цвет.
– Какая прекрасная комната! – с восхищением произнесла я.
– Тут есть альков. А вот и кувшин с горячей водой. Ваш багаж уже принесли. Я пришлю горничную, чтобы она помогла вам распаковать вещи.
– В этом нет никакой необходимости, – возразила я. – У меня не очень много вещей.
– Надеюсь, вам здесь будет удобно. На мгновение она заколебалась.
– Мой муж очень хочет познакомиться с вами.
– Я тоже этого хочу.
– Он тяжело болен.
– Да, я знаю.
Ее губы дрогнули.
– Ну что ж, – проговорила она, справившись с собой, – я вас оставлю. Когда будете готовы, позвоните. За вами приду я или кто-нибудь из горничных.
– Благодарю вас, вы очень добры, – ответила я.
Амелия вышла из комнаты. А меня охватило сильное волнение. Я воображала себя живущей в этом доме… его хозяйкой. Затем я подумала об Амелии, которая была и остается здесь хозяйкой, и начала гадать, считает ли она меня захватчицей.
Мне понравилась Амелия. Она встретила меня с радушием, которое я сочла искренним. Кроме того, мне показалось, что моя будущая невестка очень привязана к своему мужу.
Я быстро умылась, распаковала свой багаж, переоделась к обеду в легкое платье и позвонила.
На мой звонок явилась горничная – молоденькая и, как я поняла по выражению ее лица, очень любопытная. Девушка так и пожирала меня глазами. Я спросила, как ее зовут, и она ответила, что Эмили.
– Я готова присоединиться к хозяевам, – объявила я ей.
– Да, мисс, – откликнулась она. – Хотите, я распакую вещи?
Когда я объяснила, что уже сделала это сама, горничная не смогла скрыть своего разочарования. Я догадалась, что ей не терпелось дать остальным слугам полный отчет о моем гардеробе.
– А теперь, Эмили, покажите мне, пожалуйста, куда идти, – попросила я ее.
– Да, мисс. Чай накрыт в зимнем салоне. Прошу вас следовать за мной.
Мы спустились по винтовой лестнице и затем еще по одной. Постучавшись, Эмили открыла дверь и пропустила меня внутрь. Амелия сидела за столом, на котором стоял чайный поднос. При моем появлении Обри встал.
Комната мне понравилась. В ней, как и в большинстве помещений в доме, были высокие потолки. На стенах висели гобелены, а сиденья стульев украшала ручная вышивка. Меня приятно удивила атмосфера уюта.
– Как ты быстро! – обратился ко мне Обри. – Надеюсь, твоя комната тебе понравилась.
– Как же она могла мне не понравиться? Она просто чудесная. Мне кажется, я никогда не привыкну к тому, что нахожусь в таком замечательном доме.
– И, тем не менее, тебе придется привыкнуть, – с улыбкой откликнулся Обри.
– Какой чай вы пьете – крепкий, слабый, с молоком, с сахаром? – обратилась ко мне Амелия.
Я ответила. Налив чай, она передала мне чашку и сказала:
– После чая вы должны познакомиться со Стивеном. Он услышал о вашем приезде, и очень хочет вас видеть.
– Я с большим удовольствием сделаю это. Он в постели?
– В данный момент да. Иногда он встает и сидит на стуле у окна. Обычно так бывает, когда он чувствует себя лучше.
– Я готова пойти к нему, когда вы сочтете это удобным.
– А вот эти кексы кухарка испекла специально для вас. Вы должны попробовать. Она обычно обижается, если ее стряпню не ценят.
– Благодарю вас. Выглядят они очень аппетитно.
– Я хотел бы показать тебе весь дом, – сказал Обри.
– Я сгораю от любопытства! Через окно я посмотрела во двор.
– Там конюшни, – пояснил Обри.
– Они выглядят очень дорогими.
– Мой отец всегда держал хороших лошадей, и Стивен такой же. Вообще мы – семья лошадников.
– Вы любите верховую езду? – спросила Амелия.
– Мне не так уж часто случалось ездить верхом, – ответила я. – Ребенком в Индии я обычно ездила на своем смирном пони, а в школе мы почти не занимались верховой ездой. В деревне, где я гостила у дяди и тети, мне иногда доводилось кататься на лошади. Я люблю это занятие, но не могу назвать себя хорошей наездницей.
– Это мы исправим, – с энтузиазмом вмешался Обри. – Тебе нужна лошадь. Мы здесь живем очень уединенно.
– До города больше двух миль, – пояснила Амелия. – И потом это совсем маленький городок.
Она начала расспрашивать меня об Индии. Я рассказала несколько эпизодов из своего детства и о том, как, живя в приходе дядюшки, скучала по дому.
– Все то время, что я жила в Англии, я видела Индию через розовые очки. А вот когда я вернулась…
– Вы сняли эти очки, – продолжила мою мысль Амелия, – и оглянулись вокруг при безжалостном свете дня.
– Но когда Сусанна увидела меня, она опять их надела! – воскликнул Обри.
Амелия, казалось, была немного удивлена его словами, но Обри веселым смехом дал понять, что это только шутка.
После чая Амелия сказала, что пойдет и посмотрит, как себя чувствует Стивен, и если он уже проснулся, то я смогу его навестить.
На несколько минут мы с Обри остались вдвоем. Он сидел и внимательно изучал меня.
– Как все это печально для Амелии! – сказала я. – Она, должно быть, очень беспокоится за своего мужа.
– Стивен уже давно болен. Она знает, что он не выживет.
– Наверное, она очень мужественная женщина.
Он помолчал, затем спросил:
– Как ты думаешь, ты полюбишь этот дом?
– Д-да, думаю, что да.
– Ты не сразу ответила.
– Сейчас он кажется мне немного странным. Возможно, даже чужим.
– Чужим? Что ты имеешь в виду?
– Ты сказал, что дома – это члены семьи. А семьи обычно отвергают новичков. А я как раз такой новичок.
– Чепуха! Разве Амелия плохо приняла тебя?
– Нет, конечно.
– А ворота, опускающаяся решетка, зимний салон – ты чувствуешь, что они отвергают тебя?
– Очевидно, я была взята врасплох. Я не представляла себе, что это такое старинное место. Ты не предупредил меня.
– Мне не хотелось перехваливать дом, чтобы ты потом не чувствовала себя разочарованной.
– Неужели я могла бы почувствовать разочарование в таком дивном замке!
Дверь открылась, и вошла Амелия.
– Стивен проснулся, – сообщила она. – Он очень хочет познакомиться с вами.
– Тогда пошли, – предложил Обри.
Стивен Сент-Клер сидел, опершись на подушки, на большой кровати под балдахином, украшенным изящной вышивкой на кремовом фоне. Было ясно, что болезнь его серьезна. Лицо приобрело желтоватый оттенок, темные глаза ввалились. Исхудалые руки, как когти неведомой птицы, лежали на стеганом покрывале.
– Стивен, это Сусанна, – представил меня Обри. Ввалившиеся глаза больного с интересом изучали меня.
– Очень рад познакомиться с вами, – сказал он.
– И я тоже, – отозвалась я.
Амелия поставила стул возле кровати, и я села. Они с Обри тоже устроились на стульях чуть поодаль.
Амелия начала рассказывать Стивену, что я собираюсь остаться у них на неделю, а потом уеду домой, чтобы готовиться к свадьбе.
– Я правильно поняла ваши планы? – осведомилась она у меня.
Я ответила утвердительно.
– Полагаю, что свадьба состоится в вашем доме, – предположил Стивен.
– Мы обсуждали это с отцом, – ответила я, – и решили, что церемония состоится в приходе моего дядюшки. Он будет счастлив присутствовать на ней в качестве священника. Кроме того, в детстве я проводила у них все каникулы.
Улыбнувшись, я повернулась к Обри.
– А вообще-то мы пока толком не говорили о том, как все произойдет.
– Я надеюсь, вы не станете откладывать свадьбу надолго, – продолжал Стивен.
– Для этого нет никаких причин, – с улыбкой произнес Обри, глядя на меня, и добавил:
– По крайней мере, я так полагаю.
Стивен кивнул.
– Последние несколько месяцев я не мог уделять делам достаточно времени, не так ли, Амелия? – обратился он к жене.
– Ничего страшного. Мы нашли хорошего управляющего. Все идет своим чередом. А теперь, когда Обри здесь…
– Амелия всегда была для меня прекрасным помощником, – сказал Стивен. – Я надеюсь, что вы будете таким же для Обри.
– Я сделаю все, чтобы так и случилось, – откликнулась я.
Он кивнул.
Амелия с тревогой взглянула на мужа.
– Мне кажется, Стивен, тебе пора вздремнуть, – сказала она. – Ты еще не раз увидишься с Сусанной до ее отъезда. Я ведь могу называть вас просто по имени, правда?
– Ну, конечно!
– Скоро вы станете членом нашей семьи, поэтому называйте нас просто Амелия и Стивен.
Устало откинувшись на подушки, Стивен закрыл глаза.
Амелия поднялась, я последовала ее примеру.
Наклонившись над кроватью, я обратилась к больному:
– Я скоро опять приду к вам.
Он приоткрыл глаза и слабо улыбнулся мне. Мы вышли из комнаты. Амелия закрыла дверь.
– Он очень слаб сегодня, – сказал Обри.
– Я знаю. Но ему так хотелось познакомиться с Сусанной.
Амелия пошла к себе в комнату, а мы отправились гулять.
За несколько последующих дней я познакомилась с поместьем Минстер Сент-Клер и его обитателями. Мне казалось, что теперь я знаю Обри лучше, чем раньше. Люди часто меняются, когда предстают перед нами в своем привычном окружении. Меня восхищала его любовь к Минстеру. В Индии он представлялся мне неким кочевником, даже немного циничным космополитом. Сейчас же мне казалось, что передо мной совершенно другой человек – открылись черты характера, о существовании которых я и не подозревала. Таковой, например, была для меня его страстная любовь к родному гнезду. Она развилась, по всей видимости, отчасти из-за того, что, как это ни прискорбно, поместью вскоре предстояло стать собственностью Обри – его брат был, без сомнения, обречен. Так же внове для меня была его любовь к лошадям. В конюшне он преображался, с гордостью привлекал мое внимание к отличным статям породистых скакунов, которые содержались там в безукоризненном порядке. В нем проявлялось какое-то безрассудство, когда он правил своим экипажем. Он обожал показать свою власть над великолепными серыми рысаками и частенько пускал их в галоп на безумной скорости, так что когда я ездила вместе с ним, меня почти выбрасывало из кареты. Чем стремительнее мы мчались, тем большее удовольствие он получал от прогулки. Мне стало страшно, и однажды я сказала ему об этом.
– Со мной ты в безопасности, – возразил он с гордостью. – Я безупречный возница.
Мне казалось, что он любит опасность ради самой опасности, и не будь он таким прекрасным наездником, я бы очень тревожилась. Доблесть в управлении лошадьми тешила его тщеславие, и эта ребяческая черта делала его в моих глазах еще более привлекательным и дорогим.
Каждый день поутру я просыпалась и подходила к окну. Оглядывая окрестности, я останавливалась взглядом на подъездной дороге и в мыслях возникал навязчивый вопрос: смогу ли я быть счастлива в этом огромном и странном доме?