Страница:
– Это лиринксы! – крикнула она, обогнула Ниша и помчалась к левой сторожевой башне, прихватив на бегу один из факелов. Несколько камней взметнулись ей вслед, но ни один не достиг цели. Иризис взлетела по ступеням наверх и через смотровое отверстие высоко выбросила факел.
Пропитанная смолой солома, постеленная специально для этих случаев, ярко вспыхнула, освещая пространство между воротами и лесом. Ниш подхватил второй факел и помчался вслед за Иризис, а она уже навела арбалет в сторону деревьев. Девушка спустила затвор, и через мгновение раздался короткий пронзительный крик.
Очередной снаряд ударил в поврежденную створку ворот и сбил ее с петель. В то же мгновение вход был атакован тремя лиринксами, и у ворот закипела ожесточенная схватка.
Босая Иризис стояла на покрытом снегом каменном полу и спокойно перезаряжала арбалет. Казалось, она совершенно не чувствует холода, хотя ее кожа посинела от пронзительного ветра.
– Черт побери! – вскрикнула она, когда заело затвор арбалета.
Ниш быстро исправил механизм, наконец-то употребив свой опыт механика, и протянул оружие Иризис. Девушка перегнулась через перила, тщательно прицелилась вниз и выстрелила. Глухой удар вызвал у нее возглас радости.
– Один готов!
Она пригнулась в попытке скрыться от летящих камней и оглянулась в поисках дротиков. Ниш поразился произошедшей в ней перемене. Он никогда не видел, чтобы в ней настолько сильно бурлила жизнь. Он перевел взгляд вниз. Жертва Иризис неподвижно лежала на замерзшей земле, а вокруг увенчанной гребнем головы расплывалось кровавое пятно. Разве она могла быть предателем? Это невозможно.
У ворот оставались еще два лиринкса. Ниш подобрал самый большой из упавших камней, прицелился и бросил его вниз. Он промахнулся, камень угодил в ступеньку. Ниш повторил попытку, и на этот раз удар пришелся по защищенному броней плечу одного из нападавших. Лиринкс крутнулся на месте, потряхивая рукой, которая повисла почти без движения. Внезапно он ринулся прямо в ворота. Стоны и крики отмечали его продвижение.
Ниш прицелился во второго врага, но как только он выпустил камень, лиринкс резким движением кисти метнул что-то прямо ему в лицо. Механик ощутил ослепительную боль в горле, а от сильного удара опрокинулся на спину. Он стукнулся головой о каменный выступ и погрузился в забытье, чувствуя только леденящий холод и теплую струйку вытекающей из него крови. Через секунду его подняли и унесли; одним из его спасителей оказалась Иризис, ее груди покачивались прямо над его лицом. Лицо второго носильщика терялось в дымке, застилающей глаза.
Ниш пришел в себя только на операционном столе в госпитале и с удивлением увидел, что на него уставились с десяток людей. Одним из них был его отец, и его взгляд выражал такой ужас, какого Нишу еще не приходилось видеть. Может, Ял-Ниш все же беспокоился о своем сыне?
Следующим он безо всякого удовольствия узнал лицо лекаря Тул-Кина. При ближайшем рассмотрении нос и щеки лекаря оказались покрытыми густой сетью прожилок, а дыхание благоухало перегаром вследствие употребления самогона, производимого в шахтерской деревне. На самом производстве царил сухой закон, разрешалось пить только слабое пиво, но лекарю позволялось держать самогон для проведения хирургических операций. Не самое удачное исключение.
– Действуйте! – крикнул Ял-Ниш. – Удалите дротик и зашейте рану, пока он не истек кровью.
Тул-Кин скрестил руки на груди:
– Я на это не пойду. Дротик угодил между двух артерий, а его наконечник состоит из трех лезвий. Одно неверное движение, и он умрет.
– Пьяный дурак! – взревел Ял-Ниш. – Где Ги-Хад?
– Он участвует в погоне за врагами, – донесся до Ниша чей-то голос. – Один из лиринксов прорвался к конторе.
Зрение Ниша подернулось дымкой, но мысли оставались ясными. Ему предстоит умереть только потому, что пьяный лекарь не осмеливается спасти его жизнь.
– Этот подонок – единственный лекарь на заводе? – спросил следователь.
– Есть еще старуха Рузия, лар, – снова донесся незнакомый голос. – Но она почти совсем ослепла и руки у нее дрожат. Еще был аптекарь Мал-Лим, он неплохо справлялся с вывихами, но…
– Но и этот придурок умер, – прервал его Ял-Ниш. – Кончил жизнь самоубийством, если только кто-то не помог. – Следователь посмотрел на сына. – Должно быть, это проявление высшей справедливости.
Ниш тоже чувствовал иронию происходящего, но был не склонен разделять ее.
Неподалеку раздался звучный шлепок, потом чьи-то ругательства, перебиваемые голосом Иризис:
– Придержи свои руки, а не то я вышибу тебе мозги. Прочь с дороги!
Толпа расступилась, и девушка подошла ближе. Она успела накинуть нижнюю сорочку, которая так облегала тело, что только привлекала нескромные взгляды.
– Что ты собираешься делать? – воскликнул Ял-Ниш.
– Спасать жизнь вашего непутевого сына, – мягко ответила Иризис – А если не удастся, то избавить его от страданий.
В одной руке у нее был свернутый в трубку лист меди, а в другой – небольшой молоточек из набора инструментов ремесленников.
– Проклятие! Тул-Кин, немедленно сюда!
Лекаря вытащили из угла с фляжкой в руках. Когда сосуд выдернули из его пальцев, лекарь так задрожал, что не смог удержать протянутый кем-то скальпель.
– Ну что? – высокомерно спросила Иризис. Ял-Ниш на мгновение прикрыл глаза и смахнул слезу.
– Он умирает?
– Судя по тому, как быстро вытекает кровь, он не продержится и часа, – ответила одна из сиделок.
Следователь обреченно махнул рукой:
– Ты уже не сможешь причинить ему вреда.
Иризис вышла вперед, склонилась над Нишем и исследовала рану.
– Дротик представляет собой металлический стержень не длиннее лезвия перочинного ножа. Он спаян из трех прутьев, которые расходятся в разные стороны, кроме того, на их концах – зазубренные лезвия. Он застрял в мускулах шеи. Одно лезвие вышло на спине, рядом с позвоночником. Если вытаскивать или проталкивать дротик, то можно разорвать артерию, и тогда он умрет в течение минуты.
Иризис взяла обрезок медной трубки, убедилась, что диаметр достаточно велик, и приложила к ране на шее Ниша. Он вскрикнул и дернулся.
– То, что надо, – пробормотала Иризис и осторожно надела трубку на лезвие.
Как только она нажала посильнее, раздался чавкающий звук и кровь потекла через отверстие трубки. На лице Иризис выступили капли пота. Вокруг стола стояла дюжина людей, но никто не произнес ни слова. Казалось, что все перестали дышать.
Иризис стала легонько раскачивать трубку взад и вперед, словно пытаясь преодолеть препятствие. Даже минимальное усилие способно разорвать артерию. Вот она освободила трубку, вытерла ее о свою рубашку, потом таким же образом протерла пальцы, изменила угол наклона и снова ввела трубку в рану. На этот раз получилось гораздо лучше.
– Поднимите ему голову! – хрипло попросила Иризис. Ял-Ниш мгновенно выполнил ее просьбу. Он явно был потрясен. Иризис поправила его руку, чтобы обеспечить необходимое положение головы.
– Держите его хорошенько!
Она достала из кармана маленький колпачок и надела его на конец трубы. Затем Иризис взяла молоток и одним ударом загнала трубку внутрь. Казалось, что вместе с этим ударом из легких наблюдателей вышел последний воздух. Ниш очнулся, вскрикнул и задергался.
– Держите! – крикнула Иризис. – Или ему конец.
Несколько присутствующих очнулись и бросились помогать. Иризис достала пару пинцетов, ухватилась ими за край и одним резким движением выдернула трубку вместе с дротиком. Ниш снова закричал. Освобожденная струя крови выплеснулась наружу. Все затаили дыхание, ожидая сильного потока из порванной артерии.
– Что происходит? – взмолился Ниш. – Я умираю? Иризис, тяжело дыша, отступила назад. Ее панталоны и рубашка были пропитаны кровью. С трубки тоже тяжело падали капли крови. Она внимательно смотрела на горло Ниша.
– Что?.. – снова простонал Ниш.
– Заткнись, Ниш! Ты, к моему глубокому сожалению, еще не умираешь. – Иризис оглянулась на стоящих вокруг людей. – Кто-нибудь из вас умеет шить?
Лица присутствующих вытянулись и побледнели.
– Конечно, никто не умеет, недоумки! Принесите мне сумку лекаря и его бутылку.
Кто-то поспешно выскочил из комнаты и через несколько мгновений вернулся с необходимыми предметами. Иризис разыскала иголку с ниткой, методичными движениями зашила рану и облила ее самогоном.
Наконец она швырнула иглу, нитки и бутылку на стол и вышла из комнаты, даже не оглянувшись.
Ниша мучила жажда, горло саднило, а шея болела так, что он не мог повернуть головы. Обрывки воспоминаний сохранили ощущение поглаживаний по лицу чьей-то ладони, но когда он открыл глаза, рядом сидела только Иризис.
– Ты спасла мне жизнь, – прошептал Ниш, коснувшись ее руки.
– Не вздумай, что я хоть сколько-то беспокоилась о тебе, Ниш-Наш, – сухо ответила девушка.
– Тогда почему ты это сделала?
– Чтобы завоевать расположение твоего отца. Иначе мне грозил бы детский питомник.
– Ясно, – протянул он, не заметив странного блеска в ее глазах. – А если бы ты убила меня…
– Игра стоила свеч. Я люблю рисковать, особенно в тех случаях, когда мне нечего терять.
– Тогда тебе стоит потребовать награды, – саркастически заметил Ниш. – Другого я от тебя и не ждал.
Иризис стряхнула его руку:
– Я принесла тебе бульон. Только не вздумай умереть и все испортить.
– Еще чего.
Иризис зачерпнула ложкой бульон и поднесла к губам Ниша:
– Открывай рот!
Ниш с удовольствием выпил вкусный навар, не имеющий ничего общего с тем, что он привык есть в столовой. Он даже облизнулся.
– Удивительно вкусно!
– Еще бы! Я сама его приготовила. Специально для тебя.
Иризис скормила ему все до последней капли и, не говоря ни слова, вышла из комнаты. Ниш откинулся на спину, прислушиваясь к шуму крови в голове. Даже это ничтожное усилие совершенно измотало его.
Иризис трудилась на своем рабочем месте. На этот раз она собирала очередной контроллер, но внезапно дверь распахнулась, и в мастерскую торопливо вошел Ял-Ниш. Он всегда и везде торопился, но при его телосложении выглядел по большей части смешным.
– Что случилось? – нетерпеливо спросила Иризис, опасаясь новой беды.
Большую часть жизни ее преследовали различные опасения, которые она тщательно скрывала. Одно слово главного следователя, и она превратится в чернорабочего или раба, а может, ее ждет и худшая участь. Иризис не смогла бы пережить такого позора.
– Я пришел поблагодарить тебя за спасение жизни моего шалопая-сына.
– Шалопая? Да, верно. Но кое-какие таланты у него все же имеются. – Иризис насмешливо глянула на следователя.
– Я не хочу об этом слышать, – сердито ответил он.
– Не сомневаюсь. Зато я знаю о ваших ночных похождениях. – Иризис небрежно откинула назад белокурую прядь волос. – Какова моя дальнейшая судьба? Полагаю, я имею право узнать это уже сейчас.
Следователь принялся расхаживать по кабинету, искоса поглядывая на свою жертву, словно именно в этот момент решал ее участь.
– Ни один рапорт не дает полных сведений о твоем характере.
– А что пишет обо мне Фин-Мак? Считает ли она меня виновной в предательстве и даже в убийстве, как думает мой бывший любовник?
– У нас есть… основания сомневаться.
– Почему?
– Трудно представить предателя, так блистательно убивающего одного из своих покровителей.
– Зачем приходили лиринксы?
– Здесь много неясного. – Казалось, что Ял-Ниш размышляет вслух. – Непонятно, откуда они появились и чего добивались.
– Я слышала, что один из врагов, пока его не прикончили, прорывался в кабинет Ги-Хада. Похоже, у них была вполне определенная цель.
– Может быть, они стремились уничтожить какие-то улики, – неуверенно предположил Ял-Ниш.
– Следует ли из этого, что предателем является Ги-Хад?
– Не говори глупостей. Лиринксы стремились завладеть сломанным индикатором Тианы. Мы считаем, что в нем хранится информация о личности предателя, это снимает с тебя подозрение в сотрудничестве с врагами.
– А другие?
– Тебя обвиняют в серьезных нарушениях, и Фин-Мак утверждает…
– Что? – Иризис суеверно скрестила пальцы под столом.
– Что ты тщеславна, горда и обладаешь непомерно высоким мнением о своей особе. Но все это своеобразный способ защиты от властной матери и отца-неудачника, от давления семьи, изо всех сил пытающейся возобновить былую славу вашего рода. Еще она уверена, что ты совершенно лишена понятий о морали и способна на все, лишь бы возвыситься самой и унизить соперников. И ты обладаешь смелостью, граничащей с безрассудством, нацеленной на достижение личной выгоды. Ты добиваешься более высокого положения…
Иризис не сочла возможным опровергать его слова, это грозило потерей лица.
– Все верно, – притворно-скучающим тоном произнесла она. – Я такая, какая есть. Или какой меня сделали обстоятельства моей жизни.
– Конечно, и это одна из причин моего прибытия сюда. Я хочу предложить тебе одно дело, выполнив которое ты сможешь себя реабилитировать.
– Какое дело?
– Довольно щекотливое.
Ял-Ниш недолго колебался, потом подошел к выходу, выглянул и тщательно запер дверь. Потом придвинул стул и сел рядом с Иризис.
– В одном из моих дальних поместий были проведены… секретные эксперименты. Как бы их назвать? Дальновидение, или, точнее, выслеживание.
– Людей?
– Неважно. На самом деле мы исследуем применение Тайного Искусства.
– У меня нет способностей к Тайному Искусству.
– Я привез с собой прирожденного адепта, чувствующего на расстоянии применение силы, кроме того, способного определить направление. Надеюсь, она поможет нам разобраться…
– С проблемой истощения узла Минньен? – догадалась Иризис.
– Верно. Мы не в состоянии определить, как и почему это произошло, исчезла ли энергия навсегда или может появиться снова?
– То ли мы сами выкачали всю силу, то ли враги нашли способ закрыть источник силы? – предположила Иризис.
– Точно. Ты неплохо соображаешь, ремесленник. Иризис намеренно зевнула, словно ей стало скучно.
– Десятки мастеров и мансеров пытались разгадать эту загадку, но все потерпели неудачу, – грустно сказал Ял-Ниш.
– Мы должны увидеть силовой узел изнутри. Следователь недоуменно посмотрел на нее, но быстро нашелся:
– Ты словно читаешь мои мысли. Именно этого я и хочу добиться от моего адепта – чувствительницы.
– Зачем вы рассказываете все это мне?
– Одного таланта чувствительницы здесь недостаточно, поскольку она подвержена необычайной слабости.
– Я не понимаю, о чем вы толкуете.
– Не могу тебе объяснить на словах. Пойдем со мной.
Они вместе пересекли завод, по которому бесцельно слонялись толпы рабочих. После недавнего нападения никто не мог сосредоточиться на своей работе. Ял-Ниш и Иризис прошли мимо разбитой двери в кабинет управляющего, свернули по коридору за угол и через несколько минут остановились у одной из отдаленных комнат. Ял-Ниш взял со стены фонарь, зажег его, потом до предела уменьшил пламя и только тогда открыл замок. Иризис вслед за ним вошла внутрь. Следователь осторожно притворил за собой дверь. Скудный свет фонаря выхватил из темноты маленькую фигурку, скорчившуюся в углу. Лицо было закрыто руками, с губ срывались слабые хныкающие звуки.
– Юлия, – тихонько окликнул ее Ял-Ниш, – это ремесленник Иризис. Пожалуйста, поздоровайся с ней.
Фигурка в углу вздрогнула и медленно распрямилась. В первый момент Иризис решила, что чувствительница – маленький ребенок, но Юлия оказалась миниатюрной молодой девушкой со стройной фигурой, маленькими руками и ногами. Она была совершенно обнажена, а ее одежда в беспорядке валялась на полу, словно девушка намеренно разбрасывала ее по мере раздевания. Вся она была бледной и какой-то бесцветной. Пряди волос напоминали струи падающей воды, настолько они были тонкими и прямыми. Так же выглядели брови и ресницы. Сквозь кожу просвечивала каждая жилка, а между ними светилась розовая плоть.
Несмотря на все ухищрения с фонарем, Юлия отвернулась от скудного света. Иризис было решила, что на лице девушки имеется какой-то изъян, но Ял-Ниш отнес фонарь в противоположный угол, и Юлия повернулась к пришедшим. Ее лицо оказалось вполне нормальным, если бы не огромные глаза, в которых тоже не было цвета. Кто она – ученая или идиотка?
– Свет слепит меня. – Юлия говорила голосом, таким же бесцветным, как и ее волосы.
Этот еле видимый свет действительно слепил ее, поскольку Иризис заметила слезинки, повисшие на ресницах чувствительницы.
– Поздоровайся, Юлия, – снова сказал Ял-Ниш.
– Здравствуй, Иризис, – произнесла она, и теперь в ее словах угадывалась интонация Ял-Ниша.
Чувствительница смотрела сквозь Иризис, словно ее и не было в комнате, или Юлия была совершенно слепой.
– Что ты видишь, Юлия? – спросил Ял-Ниш настойчивее.
Девушка вздрогнула, как от удара, и стала сворачиваться в клубок.
– Извини, – ласковым шепотом произнес он. – Не бойся, Юлия. Никто и никогда больше не причинит тебе вреда. Скажи Иризис, что ты видишь?
Бесполезно. Чувствительница свернулась в клубок и закрыла голову руками. Ял-Ниш пожал плечами, указал на дверь и взял в руку фонарь.
– Что с ней такое? – спросила Иризис.
Ял-Ниш закрыл за ними дверь и повел ее по коридору.
– Она очень странная. Все ее чувства настолько обострены, что Юлия не может существовать в нашем мире. Она слепнет от малейшего света, но неплохо видит в темноте. Любой шум воспринимается ею как физическая боль. Крики, громкие разговоры, вполне привычные для нас, превращают ее в безумную истеричку, запертую в бочке с чудовищами. С осязанием и того хуже. Она не может носить одежду, даже шелк царапает ей кожу. Она боится всего и всех.
– Удивляюсь, как она не свихнулась. Я бы точно не выдержала. Но она и выглядит как будто не в себе.
– Какая ты бездушная! – воскликнул Ял-Ниш. – Она вовсе не идиотка, просто наш мир подавляет ее.
Иризис нетерпеливо ждала, когда следователь доберется до сути дела.
– Юлия видит вещи. Мысленно, – наконец произнес он.
– И я тоже.
– Ты не можешь увидеть того, что открывается ей. Давай попытаемся еще раз. И не говори так громко.
«В прошлый раз именно вы расстроили ее», – подумала Иризис.
Они вернулись в затемненную комнату.
– Юлия, это ремесленник Иризис. Поздоровайся с ней. Фигурка в углу выпрямилась. Девушка повернулась к Иризис.
– Здравствуй, Иризис, – сказала Юлия, снова подражая голосу следователя. – Я помню, ты приходила совсем недавно.
– Здравствуй, Юлия, – как можно тише произнесла Иризис. – Расскажи мне, что ты видишь.
Юлия замерла, вглядываясь куда-то поверх головы Иризис.
– Я вижу тени совсем недалеко. Они темные, но внутри них есть кристаллы. Очень слабые кристаллы! – отстранен-но заговорила чувствительница, на этот раз немного скрипучим голосом Иризис.
Та удивилась этой способности копировать произношение. Может, это своеобразный метод защиты от смысла произнесенных слов?
– Это твои контроллеры! – догадался Ял-Ниш.
– Я уже исправила их, – возразила Иризис, хотя на самом деле до этого было еще далеко.
Юлия вздрогнула, начала было сворачиваться в клубок, но остановилась, словно танцор в балете, изображающий бутон цветка. В ее движениях сквозила особая грация, какой Иризис еще не приходилось видеть. Ее обуяло любопытство.
– Я вижу другие образы, далеко отсюда, – снова заговорила Юлия. – Они намного сильнее, ими никто не пользуется.
– Кристаллы в шахте, – предположила Иризис.
– Продолжай, – попросил Ял-Ниш. – Ты видишь что-нибудь еще?
Юлия повернулась к ним лицом, напряженно замерла, ее и без того огромные глаза стали еще больше.
– Я вижу когтистых! Их много, они охотятся! Они ищут. Ах! – Юлия жалобно запричитала. – Они идут, чтобы сожрать меня! Они идут! Они идут!
Иризис в непроизвольном порыве протянула руки к юной чувствительнице. Ял-Ниш схватил ее за рукав, покачал головой и указал на дверь.
– Оставь ее. Она не переносит прикосновений.
Юлия уже свернулась в клубок. Ял-Ниш и Иризис отступили на этот раз к самой двери и довольно долго простояли молча. Потом они снова подошли к Юлии, но им пришлось еще долго упрашивать девушку, пока она не откликнулась.
«Когтистые», вероятно, означало лиринксов, и спи были где-то неподалеку. На этот раз Юлия больше не упоминала их. Она не могла ясно разглядеть чудовищ, как и не могла сказать, где находятся кристаллы.
– Не нравится мне это, – еле слышно прошептал Ял-Ниш. – Мы не сможем отбить еще одну атаку. Что они здесь делают, да еще в таком количестве?
Слух чувствительницы, по-видимому, был абсолютным, так как она ответила на этот вопрос:
– Они охотятся за ней.
– За кем, Юлия?
– За девушкой.
– Какой еще девушкой?
– За девушкой с сияющим кристаллом.
– Кто бы это мог быть? – недоумевал Ял-Ниш.
– Ее кристалл сияет ярче луны, – загадочно произнесла Юлия.
– Тиана! – воскликнула Иризис, но сейчас же спохватилась и понизила голос. – Это за ней охотятся лиринксы? Неужели она все еще жива?
– Я не знаю ее имени, – сказала Юлия, глядя в потолок. – Я даже не могу рассмотреть ее саму, вижу только кристалл. Но как только она дотрагивается до него, кристалл разгорается, словно падающая звезда.
– Где она находится? – прошипел Ял-Ниш. – Скорее, девочка, скажи, где она?
– Там. – Юлия махнула рукой на дверь. – А может, там, – указала она на пол. – Все пути одинаковы.
Девушка начала раскачиваться взад и вперед:
– Одинаковы, одинаковы, одинаковы…
Ял-Ниш вывел Иризис из комнаты и притворил за собой дверь.
– Иногда она впадает в такое состояние и остается невменяемой долгие часы. Мы вернемся попозже. А я пока организую еще несколько поисковых партий, может, они разыщут Тиану.
– Есть еще одна возможность, – сказала Иризис.
– Какая?
– Юлия могла и не видеть Тиану. Она просто повторила то, что мы, по ее мнению, надеялись услышать.
– Я старался не произносить этого имени поблизости от нее.
– Весь завод только и говорит, что о Тиане. С такими способностями она могла услышать разговор из другого конца коридора.
– Может быть, но, кроме нее, у нас нет других средств.
– Я до сих пор не могу понять, зачем вы мне ее показали, – сказала Иризис на пути в мастерскую.
– Ты не догадалась? Юлия может видеть присутствие силы, как в кристаллах или в силовых узлах, так и в людях, прибегающих к Тайному Искусству. До сих пор никто не был на это способен. Подумай, как она может пригодиться на поле боя, где враги используют магические силы. При той силе тяжести, которая существует на нашей планете, ли-ринксам недостаточно только крыльев для полетов. В присутствии Юлии им не удастся захватить нас врасплох. Но нам нужен кто-то из ремесленников вроде тебя, чтобы определить ее видения. Не думай, что я выбрал тебя из-за исключительных способностей. Но на заводе сейчас нет никого лучше, чем ты, если учесть еще твою храбрость и инициативу. Ты спроектируешь и изготовишь специальный контроллер, чтобы работать с Юлией, чтобы мы смогли выследить всякого, кто применяет Тайное Искусство, неважно, лиринкс это или человек. А как только ты с этим справишься, ты разыщешь Тиану.
– Зачем она вам? – спросила Иризис. – Тысячи ремесленников…
– Потому, что наместник приказал сделать именно так! – отрезал Ял-Ниш. – Только благодаря твоей глупости он обратил на нее внимание, и теперь мне приказано доставить ее обратно. Насколько я знаю, наместник должен получать все, что пожелает! Добейся успеха, и ты можешь рассчитывать на помилование. Провалишь дело – пеняй на себя! Так что принимайся за работу!
ГЛАВА 17
Пропитанная смолой солома, постеленная специально для этих случаев, ярко вспыхнула, освещая пространство между воротами и лесом. Ниш подхватил второй факел и помчался вслед за Иризис, а она уже навела арбалет в сторону деревьев. Девушка спустила затвор, и через мгновение раздался короткий пронзительный крик.
Очередной снаряд ударил в поврежденную створку ворот и сбил ее с петель. В то же мгновение вход был атакован тремя лиринксами, и у ворот закипела ожесточенная схватка.
Босая Иризис стояла на покрытом снегом каменном полу и спокойно перезаряжала арбалет. Казалось, она совершенно не чувствует холода, хотя ее кожа посинела от пронзительного ветра.
– Черт побери! – вскрикнула она, когда заело затвор арбалета.
Ниш быстро исправил механизм, наконец-то употребив свой опыт механика, и протянул оружие Иризис. Девушка перегнулась через перила, тщательно прицелилась вниз и выстрелила. Глухой удар вызвал у нее возглас радости.
– Один готов!
Она пригнулась в попытке скрыться от летящих камней и оглянулась в поисках дротиков. Ниш поразился произошедшей в ней перемене. Он никогда не видел, чтобы в ней настолько сильно бурлила жизнь. Он перевел взгляд вниз. Жертва Иризис неподвижно лежала на замерзшей земле, а вокруг увенчанной гребнем головы расплывалось кровавое пятно. Разве она могла быть предателем? Это невозможно.
У ворот оставались еще два лиринкса. Ниш подобрал самый большой из упавших камней, прицелился и бросил его вниз. Он промахнулся, камень угодил в ступеньку. Ниш повторил попытку, и на этот раз удар пришелся по защищенному броней плечу одного из нападавших. Лиринкс крутнулся на месте, потряхивая рукой, которая повисла почти без движения. Внезапно он ринулся прямо в ворота. Стоны и крики отмечали его продвижение.
Ниш прицелился во второго врага, но как только он выпустил камень, лиринкс резким движением кисти метнул что-то прямо ему в лицо. Механик ощутил ослепительную боль в горле, а от сильного удара опрокинулся на спину. Он стукнулся головой о каменный выступ и погрузился в забытье, чувствуя только леденящий холод и теплую струйку вытекающей из него крови. Через секунду его подняли и унесли; одним из его спасителей оказалась Иризис, ее груди покачивались прямо над его лицом. Лицо второго носильщика терялось в дымке, застилающей глаза.
Ниш пришел в себя только на операционном столе в госпитале и с удивлением увидел, что на него уставились с десяток людей. Одним из них был его отец, и его взгляд выражал такой ужас, какого Нишу еще не приходилось видеть. Может, Ял-Ниш все же беспокоился о своем сыне?
Следующим он безо всякого удовольствия узнал лицо лекаря Тул-Кина. При ближайшем рассмотрении нос и щеки лекаря оказались покрытыми густой сетью прожилок, а дыхание благоухало перегаром вследствие употребления самогона, производимого в шахтерской деревне. На самом производстве царил сухой закон, разрешалось пить только слабое пиво, но лекарю позволялось держать самогон для проведения хирургических операций. Не самое удачное исключение.
– Действуйте! – крикнул Ял-Ниш. – Удалите дротик и зашейте рану, пока он не истек кровью.
Тул-Кин скрестил руки на груди:
– Я на это не пойду. Дротик угодил между двух артерий, а его наконечник состоит из трех лезвий. Одно неверное движение, и он умрет.
– Пьяный дурак! – взревел Ял-Ниш. – Где Ги-Хад?
– Он участвует в погоне за врагами, – донесся до Ниша чей-то голос. – Один из лиринксов прорвался к конторе.
Зрение Ниша подернулось дымкой, но мысли оставались ясными. Ему предстоит умереть только потому, что пьяный лекарь не осмеливается спасти его жизнь.
– Этот подонок – единственный лекарь на заводе? – спросил следователь.
– Есть еще старуха Рузия, лар, – снова донесся незнакомый голос. – Но она почти совсем ослепла и руки у нее дрожат. Еще был аптекарь Мал-Лим, он неплохо справлялся с вывихами, но…
– Но и этот придурок умер, – прервал его Ял-Ниш. – Кончил жизнь самоубийством, если только кто-то не помог. – Следователь посмотрел на сына. – Должно быть, это проявление высшей справедливости.
Ниш тоже чувствовал иронию происходящего, но был не склонен разделять ее.
Неподалеку раздался звучный шлепок, потом чьи-то ругательства, перебиваемые голосом Иризис:
– Придержи свои руки, а не то я вышибу тебе мозги. Прочь с дороги!
Толпа расступилась, и девушка подошла ближе. Она успела накинуть нижнюю сорочку, которая так облегала тело, что только привлекала нескромные взгляды.
– Что ты собираешься делать? – воскликнул Ял-Ниш.
– Спасать жизнь вашего непутевого сына, – мягко ответила Иризис – А если не удастся, то избавить его от страданий.
В одной руке у нее был свернутый в трубку лист меди, а в другой – небольшой молоточек из набора инструментов ремесленников.
– Проклятие! Тул-Кин, немедленно сюда!
Лекаря вытащили из угла с фляжкой в руках. Когда сосуд выдернули из его пальцев, лекарь так задрожал, что не смог удержать протянутый кем-то скальпель.
– Ну что? – высокомерно спросила Иризис. Ял-Ниш на мгновение прикрыл глаза и смахнул слезу.
– Он умирает?
– Судя по тому, как быстро вытекает кровь, он не продержится и часа, – ответила одна из сиделок.
Следователь обреченно махнул рукой:
– Ты уже не сможешь причинить ему вреда.
Иризис вышла вперед, склонилась над Нишем и исследовала рану.
– Дротик представляет собой металлический стержень не длиннее лезвия перочинного ножа. Он спаян из трех прутьев, которые расходятся в разные стороны, кроме того, на их концах – зазубренные лезвия. Он застрял в мускулах шеи. Одно лезвие вышло на спине, рядом с позвоночником. Если вытаскивать или проталкивать дротик, то можно разорвать артерию, и тогда он умрет в течение минуты.
Иризис взяла обрезок медной трубки, убедилась, что диаметр достаточно велик, и приложила к ране на шее Ниша. Он вскрикнул и дернулся.
– То, что надо, – пробормотала Иризис и осторожно надела трубку на лезвие.
Как только она нажала посильнее, раздался чавкающий звук и кровь потекла через отверстие трубки. На лице Иризис выступили капли пота. Вокруг стола стояла дюжина людей, но никто не произнес ни слова. Казалось, что все перестали дышать.
Иризис стала легонько раскачивать трубку взад и вперед, словно пытаясь преодолеть препятствие. Даже минимальное усилие способно разорвать артерию. Вот она освободила трубку, вытерла ее о свою рубашку, потом таким же образом протерла пальцы, изменила угол наклона и снова ввела трубку в рану. На этот раз получилось гораздо лучше.
– Поднимите ему голову! – хрипло попросила Иризис. Ял-Ниш мгновенно выполнил ее просьбу. Он явно был потрясен. Иризис поправила его руку, чтобы обеспечить необходимое положение головы.
– Держите его хорошенько!
Она достала из кармана маленький колпачок и надела его на конец трубы. Затем Иризис взяла молоток и одним ударом загнала трубку внутрь. Казалось, что вместе с этим ударом из легких наблюдателей вышел последний воздух. Ниш очнулся, вскрикнул и задергался.
– Держите! – крикнула Иризис. – Или ему конец.
Несколько присутствующих очнулись и бросились помогать. Иризис достала пару пинцетов, ухватилась ими за край и одним резким движением выдернула трубку вместе с дротиком. Ниш снова закричал. Освобожденная струя крови выплеснулась наружу. Все затаили дыхание, ожидая сильного потока из порванной артерии.
– Что происходит? – взмолился Ниш. – Я умираю? Иризис, тяжело дыша, отступила назад. Ее панталоны и рубашка были пропитаны кровью. С трубки тоже тяжело падали капли крови. Она внимательно смотрела на горло Ниша.
– Что?.. – снова простонал Ниш.
– Заткнись, Ниш! Ты, к моему глубокому сожалению, еще не умираешь. – Иризис оглянулась на стоящих вокруг людей. – Кто-нибудь из вас умеет шить?
Лица присутствующих вытянулись и побледнели.
– Конечно, никто не умеет, недоумки! Принесите мне сумку лекаря и его бутылку.
Кто-то поспешно выскочил из комнаты и через несколько мгновений вернулся с необходимыми предметами. Иризис разыскала иголку с ниткой, методичными движениями зашила рану и облила ее самогоном.
Наконец она швырнула иглу, нитки и бутылку на стол и вышла из комнаты, даже не оглянувшись.
Ниша мучила жажда, горло саднило, а шея болела так, что он не мог повернуть головы. Обрывки воспоминаний сохранили ощущение поглаживаний по лицу чьей-то ладони, но когда он открыл глаза, рядом сидела только Иризис.
– Ты спасла мне жизнь, – прошептал Ниш, коснувшись ее руки.
– Не вздумай, что я хоть сколько-то беспокоилась о тебе, Ниш-Наш, – сухо ответила девушка.
– Тогда почему ты это сделала?
– Чтобы завоевать расположение твоего отца. Иначе мне грозил бы детский питомник.
– Ясно, – протянул он, не заметив странного блеска в ее глазах. – А если бы ты убила меня…
– Игра стоила свеч. Я люблю рисковать, особенно в тех случаях, когда мне нечего терять.
– Тогда тебе стоит потребовать награды, – саркастически заметил Ниш. – Другого я от тебя и не ждал.
Иризис стряхнула его руку:
– Я принесла тебе бульон. Только не вздумай умереть и все испортить.
– Еще чего.
Иризис зачерпнула ложкой бульон и поднесла к губам Ниша:
– Открывай рот!
Ниш с удовольствием выпил вкусный навар, не имеющий ничего общего с тем, что он привык есть в столовой. Он даже облизнулся.
– Удивительно вкусно!
– Еще бы! Я сама его приготовила. Специально для тебя.
Иризис скормила ему все до последней капли и, не говоря ни слова, вышла из комнаты. Ниш откинулся на спину, прислушиваясь к шуму крови в голове. Даже это ничтожное усилие совершенно измотало его.
Иризис трудилась на своем рабочем месте. На этот раз она собирала очередной контроллер, но внезапно дверь распахнулась, и в мастерскую торопливо вошел Ял-Ниш. Он всегда и везде торопился, но при его телосложении выглядел по большей части смешным.
– Что случилось? – нетерпеливо спросила Иризис, опасаясь новой беды.
Большую часть жизни ее преследовали различные опасения, которые она тщательно скрывала. Одно слово главного следователя, и она превратится в чернорабочего или раба, а может, ее ждет и худшая участь. Иризис не смогла бы пережить такого позора.
– Я пришел поблагодарить тебя за спасение жизни моего шалопая-сына.
– Шалопая? Да, верно. Но кое-какие таланты у него все же имеются. – Иризис насмешливо глянула на следователя.
– Я не хочу об этом слышать, – сердито ответил он.
– Не сомневаюсь. Зато я знаю о ваших ночных похождениях. – Иризис небрежно откинула назад белокурую прядь волос. – Какова моя дальнейшая судьба? Полагаю, я имею право узнать это уже сейчас.
Следователь принялся расхаживать по кабинету, искоса поглядывая на свою жертву, словно именно в этот момент решал ее участь.
– Ни один рапорт не дает полных сведений о твоем характере.
– А что пишет обо мне Фин-Мак? Считает ли она меня виновной в предательстве и даже в убийстве, как думает мой бывший любовник?
– У нас есть… основания сомневаться.
– Почему?
– Трудно представить предателя, так блистательно убивающего одного из своих покровителей.
– Зачем приходили лиринксы?
– Здесь много неясного. – Казалось, что Ял-Ниш размышляет вслух. – Непонятно, откуда они появились и чего добивались.
– Я слышала, что один из врагов, пока его не прикончили, прорывался в кабинет Ги-Хада. Похоже, у них была вполне определенная цель.
– Может быть, они стремились уничтожить какие-то улики, – неуверенно предположил Ял-Ниш.
– Следует ли из этого, что предателем является Ги-Хад?
– Не говори глупостей. Лиринксы стремились завладеть сломанным индикатором Тианы. Мы считаем, что в нем хранится информация о личности предателя, это снимает с тебя подозрение в сотрудничестве с врагами.
– А другие?
– Тебя обвиняют в серьезных нарушениях, и Фин-Мак утверждает…
– Что? – Иризис суеверно скрестила пальцы под столом.
– Что ты тщеславна, горда и обладаешь непомерно высоким мнением о своей особе. Но все это своеобразный способ защиты от властной матери и отца-неудачника, от давления семьи, изо всех сил пытающейся возобновить былую славу вашего рода. Еще она уверена, что ты совершенно лишена понятий о морали и способна на все, лишь бы возвыситься самой и унизить соперников. И ты обладаешь смелостью, граничащей с безрассудством, нацеленной на достижение личной выгоды. Ты добиваешься более высокого положения…
Иризис не сочла возможным опровергать его слова, это грозило потерей лица.
– Все верно, – притворно-скучающим тоном произнесла она. – Я такая, какая есть. Или какой меня сделали обстоятельства моей жизни.
– Конечно, и это одна из причин моего прибытия сюда. Я хочу предложить тебе одно дело, выполнив которое ты сможешь себя реабилитировать.
– Какое дело?
– Довольно щекотливое.
Ял-Ниш недолго колебался, потом подошел к выходу, выглянул и тщательно запер дверь. Потом придвинул стул и сел рядом с Иризис.
– В одном из моих дальних поместий были проведены… секретные эксперименты. Как бы их назвать? Дальновидение, или, точнее, выслеживание.
– Людей?
– Неважно. На самом деле мы исследуем применение Тайного Искусства.
– У меня нет способностей к Тайному Искусству.
– Я привез с собой прирожденного адепта, чувствующего на расстоянии применение силы, кроме того, способного определить направление. Надеюсь, она поможет нам разобраться…
– С проблемой истощения узла Минньен? – догадалась Иризис.
– Верно. Мы не в состоянии определить, как и почему это произошло, исчезла ли энергия навсегда или может появиться снова?
– То ли мы сами выкачали всю силу, то ли враги нашли способ закрыть источник силы? – предположила Иризис.
– Точно. Ты неплохо соображаешь, ремесленник. Иризис намеренно зевнула, словно ей стало скучно.
– Десятки мастеров и мансеров пытались разгадать эту загадку, но все потерпели неудачу, – грустно сказал Ял-Ниш.
– Мы должны увидеть силовой узел изнутри. Следователь недоуменно посмотрел на нее, но быстро нашелся:
– Ты словно читаешь мои мысли. Именно этого я и хочу добиться от моего адепта – чувствительницы.
– Зачем вы рассказываете все это мне?
– Одного таланта чувствительницы здесь недостаточно, поскольку она подвержена необычайной слабости.
– Я не понимаю, о чем вы толкуете.
– Не могу тебе объяснить на словах. Пойдем со мной.
Они вместе пересекли завод, по которому бесцельно слонялись толпы рабочих. После недавнего нападения никто не мог сосредоточиться на своей работе. Ял-Ниш и Иризис прошли мимо разбитой двери в кабинет управляющего, свернули по коридору за угол и через несколько минут остановились у одной из отдаленных комнат. Ял-Ниш взял со стены фонарь, зажег его, потом до предела уменьшил пламя и только тогда открыл замок. Иризис вслед за ним вошла внутрь. Следователь осторожно притворил за собой дверь. Скудный свет фонаря выхватил из темноты маленькую фигурку, скорчившуюся в углу. Лицо было закрыто руками, с губ срывались слабые хныкающие звуки.
– Юлия, – тихонько окликнул ее Ял-Ниш, – это ремесленник Иризис. Пожалуйста, поздоровайся с ней.
Фигурка в углу вздрогнула и медленно распрямилась. В первый момент Иризис решила, что чувствительница – маленький ребенок, но Юлия оказалась миниатюрной молодой девушкой со стройной фигурой, маленькими руками и ногами. Она была совершенно обнажена, а ее одежда в беспорядке валялась на полу, словно девушка намеренно разбрасывала ее по мере раздевания. Вся она была бледной и какой-то бесцветной. Пряди волос напоминали струи падающей воды, настолько они были тонкими и прямыми. Так же выглядели брови и ресницы. Сквозь кожу просвечивала каждая жилка, а между ними светилась розовая плоть.
Несмотря на все ухищрения с фонарем, Юлия отвернулась от скудного света. Иризис было решила, что на лице девушки имеется какой-то изъян, но Ял-Ниш отнес фонарь в противоположный угол, и Юлия повернулась к пришедшим. Ее лицо оказалось вполне нормальным, если бы не огромные глаза, в которых тоже не было цвета. Кто она – ученая или идиотка?
– Свет слепит меня. – Юлия говорила голосом, таким же бесцветным, как и ее волосы.
Этот еле видимый свет действительно слепил ее, поскольку Иризис заметила слезинки, повисшие на ресницах чувствительницы.
– Поздоровайся, Юлия, – снова сказал Ял-Ниш.
– Здравствуй, Иризис, – произнесла она, и теперь в ее словах угадывалась интонация Ял-Ниша.
Чувствительница смотрела сквозь Иризис, словно ее и не было в комнате, или Юлия была совершенно слепой.
– Что ты видишь, Юлия? – спросил Ял-Ниш настойчивее.
Девушка вздрогнула, как от удара, и стала сворачиваться в клубок.
– Извини, – ласковым шепотом произнес он. – Не бойся, Юлия. Никто и никогда больше не причинит тебе вреда. Скажи Иризис, что ты видишь?
Бесполезно. Чувствительница свернулась в клубок и закрыла голову руками. Ял-Ниш пожал плечами, указал на дверь и взял в руку фонарь.
– Что с ней такое? – спросила Иризис.
Ял-Ниш закрыл за ними дверь и повел ее по коридору.
– Она очень странная. Все ее чувства настолько обострены, что Юлия не может существовать в нашем мире. Она слепнет от малейшего света, но неплохо видит в темноте. Любой шум воспринимается ею как физическая боль. Крики, громкие разговоры, вполне привычные для нас, превращают ее в безумную истеричку, запертую в бочке с чудовищами. С осязанием и того хуже. Она не может носить одежду, даже шелк царапает ей кожу. Она боится всего и всех.
– Удивляюсь, как она не свихнулась. Я бы точно не выдержала. Но она и выглядит как будто не в себе.
– Какая ты бездушная! – воскликнул Ял-Ниш. – Она вовсе не идиотка, просто наш мир подавляет ее.
Иризис нетерпеливо ждала, когда следователь доберется до сути дела.
– Юлия видит вещи. Мысленно, – наконец произнес он.
– И я тоже.
– Ты не можешь увидеть того, что открывается ей. Давай попытаемся еще раз. И не говори так громко.
«В прошлый раз именно вы расстроили ее», – подумала Иризис.
Они вернулись в затемненную комнату.
– Юлия, это ремесленник Иризис. Поздоровайся с ней. Фигурка в углу выпрямилась. Девушка повернулась к Иризис.
– Здравствуй, Иризис, – сказала Юлия, снова подражая голосу следователя. – Я помню, ты приходила совсем недавно.
– Здравствуй, Юлия, – как можно тише произнесла Иризис. – Расскажи мне, что ты видишь.
Юлия замерла, вглядываясь куда-то поверх головы Иризис.
– Я вижу тени совсем недалеко. Они темные, но внутри них есть кристаллы. Очень слабые кристаллы! – отстранен-но заговорила чувствительница, на этот раз немного скрипучим голосом Иризис.
Та удивилась этой способности копировать произношение. Может, это своеобразный метод защиты от смысла произнесенных слов?
– Это твои контроллеры! – догадался Ял-Ниш.
– Я уже исправила их, – возразила Иризис, хотя на самом деле до этого было еще далеко.
Юлия вздрогнула, начала было сворачиваться в клубок, но остановилась, словно танцор в балете, изображающий бутон цветка. В ее движениях сквозила особая грация, какой Иризис еще не приходилось видеть. Ее обуяло любопытство.
– Я вижу другие образы, далеко отсюда, – снова заговорила Юлия. – Они намного сильнее, ими никто не пользуется.
– Кристаллы в шахте, – предположила Иризис.
– Продолжай, – попросил Ял-Ниш. – Ты видишь что-нибудь еще?
Юлия повернулась к ним лицом, напряженно замерла, ее и без того огромные глаза стали еще больше.
– Я вижу когтистых! Их много, они охотятся! Они ищут. Ах! – Юлия жалобно запричитала. – Они идут, чтобы сожрать меня! Они идут! Они идут!
Иризис в непроизвольном порыве протянула руки к юной чувствительнице. Ял-Ниш схватил ее за рукав, покачал головой и указал на дверь.
– Оставь ее. Она не переносит прикосновений.
Юлия уже свернулась в клубок. Ял-Ниш и Иризис отступили на этот раз к самой двери и довольно долго простояли молча. Потом они снова подошли к Юлии, но им пришлось еще долго упрашивать девушку, пока она не откликнулась.
«Когтистые», вероятно, означало лиринксов, и спи были где-то неподалеку. На этот раз Юлия больше не упоминала их. Она не могла ясно разглядеть чудовищ, как и не могла сказать, где находятся кристаллы.
– Не нравится мне это, – еле слышно прошептал Ял-Ниш. – Мы не сможем отбить еще одну атаку. Что они здесь делают, да еще в таком количестве?
Слух чувствительницы, по-видимому, был абсолютным, так как она ответила на этот вопрос:
– Они охотятся за ней.
– За кем, Юлия?
– За девушкой.
– Какой еще девушкой?
– За девушкой с сияющим кристаллом.
– Кто бы это мог быть? – недоумевал Ял-Ниш.
– Ее кристалл сияет ярче луны, – загадочно произнесла Юлия.
– Тиана! – воскликнула Иризис, но сейчас же спохватилась и понизила голос. – Это за ней охотятся лиринксы? Неужели она все еще жива?
– Я не знаю ее имени, – сказала Юлия, глядя в потолок. – Я даже не могу рассмотреть ее саму, вижу только кристалл. Но как только она дотрагивается до него, кристалл разгорается, словно падающая звезда.
– Где она находится? – прошипел Ял-Ниш. – Скорее, девочка, скажи, где она?
– Там. – Юлия махнула рукой на дверь. – А может, там, – указала она на пол. – Все пути одинаковы.
Девушка начала раскачиваться взад и вперед:
– Одинаковы, одинаковы, одинаковы…
Ял-Ниш вывел Иризис из комнаты и притворил за собой дверь.
– Иногда она впадает в такое состояние и остается невменяемой долгие часы. Мы вернемся попозже. А я пока организую еще несколько поисковых партий, может, они разыщут Тиану.
– Есть еще одна возможность, – сказала Иризис.
– Какая?
– Юлия могла и не видеть Тиану. Она просто повторила то, что мы, по ее мнению, надеялись услышать.
– Я старался не произносить этого имени поблизости от нее.
– Весь завод только и говорит, что о Тиане. С такими способностями она могла услышать разговор из другого конца коридора.
– Может быть, но, кроме нее, у нас нет других средств.
– Я до сих пор не могу понять, зачем вы мне ее показали, – сказала Иризис на пути в мастерскую.
– Ты не догадалась? Юлия может видеть присутствие силы, как в кристаллах или в силовых узлах, так и в людях, прибегающих к Тайному Искусству. До сих пор никто не был на это способен. Подумай, как она может пригодиться на поле боя, где враги используют магические силы. При той силе тяжести, которая существует на нашей планете, ли-ринксам недостаточно только крыльев для полетов. В присутствии Юлии им не удастся захватить нас врасплох. Но нам нужен кто-то из ремесленников вроде тебя, чтобы определить ее видения. Не думай, что я выбрал тебя из-за исключительных способностей. Но на заводе сейчас нет никого лучше, чем ты, если учесть еще твою храбрость и инициативу. Ты спроектируешь и изготовишь специальный контроллер, чтобы работать с Юлией, чтобы мы смогли выследить всякого, кто применяет Тайное Искусство, неважно, лиринкс это или человек. А как только ты с этим справишься, ты разыщешь Тиану.
– Зачем она вам? – спросила Иризис. – Тысячи ремесленников…
– Потому, что наместник приказал сделать именно так! – отрезал Ял-Ниш. – Только благодаря твоей глупости он обратил на нее внимание, и теперь мне приказано доставить ее обратно. Насколько я знаю, наместник должен получать все, что пожелает! Добейся успеха, и ты можешь рассчитывать на помилование. Провалишь дело – пеняй на себя! Так что принимайся за работу!
ГЛАВА 17
В бесконечной темноте было почти невозможно следить за ходом времени. Как только муки голода стали болезненными, Тиана предположила, что прошло не меньше десяти часов. Она съела ломтик солонины, немного хлеба и рисовый шарик, а потом улеглась спать. Больше ей ничего не оставалось.
Вскоре она проснулась, съела тщательно отмеренную порцию завтрака и снова стала ходить взад и вперед по туннелю. Ее фонарь давно выгорел, но Тиану это не беспокоило, она привыкла передвигаться в темноте, а если требовалось что-то рассмотреть, кристалл давал достаточно света.
Тиана добралась до выхода из туннеля и села, свесив ноги вниз и прислушиваясь к шуму шахты. Тишина подземелья достаточно часто нарушалась грохотом колес грузовых вагонеток, поднимавших наверх корзины с рудой или перевозивших шахтеров с одного уровня на другой. В день после смерти Джо было особенно шумно, в поисках участвовали почти все рабочие шахты. Уже на следующий день восстановился обычный ритм работы. Пассажирский подъемник проходил дважды в день – около пяти утра и в это же время вечером, когда шахтеры отправлялись по домам. Однажды до нее донесся гул обвалившегося потолка, тогда и в ее туннеле сверху посыпался песок.
В стволе шахты сверху донизу раздавались редкие окрики и разговоры. Чаще всего говорили о гибели Джо, иногда упоминали войну. Как поняла Тиана, речь шла о вылазках лиринксов на побережье недалеко от Тикси. Немало судачили и о самой шахте, о тяжелой породе, о богатых жилах и залежах, трудных для разработки из-за твердости скалы, и об опасности обвалов.
Вскоре она проснулась, съела тщательно отмеренную порцию завтрака и снова стала ходить взад и вперед по туннелю. Ее фонарь давно выгорел, но Тиану это не беспокоило, она привыкла передвигаться в темноте, а если требовалось что-то рассмотреть, кристалл давал достаточно света.
Тиана добралась до выхода из туннеля и села, свесив ноги вниз и прислушиваясь к шуму шахты. Тишина подземелья достаточно часто нарушалась грохотом колес грузовых вагонеток, поднимавших наверх корзины с рудой или перевозивших шахтеров с одного уровня на другой. В день после смерти Джо было особенно шумно, в поисках участвовали почти все рабочие шахты. Уже на следующий день восстановился обычный ритм работы. Пассажирский подъемник проходил дважды в день – около пяти утра и в это же время вечером, когда шахтеры отправлялись по домам. Однажды до нее донесся гул обвалившегося потолка, тогда и в ее туннеле сверху посыпался песок.
В стволе шахты сверху донизу раздавались редкие окрики и разговоры. Чаще всего говорили о гибели Джо, иногда упоминали войну. Как поняла Тиана, речь шла о вылазках лиринксов на побережье недалеко от Тикси. Немало судачили и о самой шахте, о тяжелой породе, о богатых жилах и залежах, трудных для разработки из-за твердости скалы, и об опасности обвалов.