Ирвин Ян. Тень в зеркале

   – На этот раз ты так просто не отделаешься! – прошипела Вартила и вытолкала Магрету из комнаты.

15
Глубокое разочарование

   Грязный, оборванный незнакомец, рухнувший к ногам Караны, был действительно Лиан, хотя в этом жалком обломке кораблекрушения трудно было признать сказителя, который когда-то произвел на нее такое ошеломляющее впечатление. И все же звук его голоса и даже произнесенные им нелепые слова пролились как бальзам на ее израненную душу. Но почему же она не ощутила его приближения? И как он вообще здесь оказался? Неужели ее робкие надежды и смутные сновидения сумели заставить его бросить спокойную жизнь и забраться в такую глушь? Это было невероятно: Карана никогда не замечала за собой столь огромной силы внушения. Наверняка это было лишь случайное совпадение. И все же что он здесь делает? Чем она обязана потрясающей удаче?
 
   Лиан застонал и вздрогнул. Рана у него на лбу снова стала кровоточить. Карана перевернула его на спину одной рукой, ведь запястье другой по-прежнему болело при малейшем усилии. При этом девушка почувствовала, что покрытая синяками и ссадинами кожа Лиана холодна как лед. Его одежда насквозь промокла. Он мог умереть от переохлаждения прямо у нее на руках.
   Карана подбросила в огонь дрова и, когда костер разгорелся, раздела Лиана до нижнего белья. Ее не покидало ощущение, что ей поручили заботу о драгоценной реликвии. Она отметила, что у него, как и у нее самой, очень красивая гладкая бледная кожа, правда, сейчас все его тело было в кровоподтеках. Карана насухо вытерла Лиана одной из своих рубашек и растирала ему руки и нога до тех пор, пока не увидела, что к ним прилила кровь. Потом она завернула Лиана в одеяло и подтащила поближе к костру. Вскоре лицо у него немного порозовело.
   Карана попробовала найти в мешке Лиана сухую одежду, но все его содержимое тоже насквозь промокло. Ей удалось натянуть у огня бечевку и развесить его мокрую одежду так близко к костру, что ее лизали языки пламени и от нее шел пар. Впрочем, другого способа высушить сегодня вечером что-нибудь из его одежды не было.
   Потом Карана вновь задумалась о неожиданном появлении своего гостя. Последняя неделя пути по тропам на заваленных снегом крутых горных склонах была невероятно тяжелой. Сломанная кость срасталась плохо и сильно болела, Карана не упала в снег и не замерзла лишь благодаря воспоминаниям о прекрасном летописце. Она не растворялась в романтических грезах, ей просто нужно было с кем-то мысленно разговаривать, обсуждать сложную проблему выбора, перед которой она оказалась. Кто лучше знаменитого летописца рассказал бы ей Предания о Феламоре, Иггуре, Мендарке и даже Тензоре, которые могли помочь ей определиться с тем, что делать с Зеркалом, мысли о котором не покидали девушку? От этого решения зависело так много, что, думая о нем, Карана забывала и о данном Магрете обещании, и о собственном долге перед аркимами.
   О чем же она размышляла вечера ночью, когда ее безмолвный призыв о помощи коснулся чьих-то ушей? Она ощутила, что помощь близка, но не поняла, откуда она придет и когда, и уж конечно представить себе не могла, в чьем лице она явится. Карана попыталась вспомнить, что она думала, мысленно взывая к Лиану. Первый раз она обратилась к нему дней десять назад, но сделала это бессознательно, повинуясь своим мечтам и желаниям. Во втором же призыве, который он уловил вчера ночью в Туллине, она прямо просила его помочь и умоляла поторопиться, и вот он тут как тут! Как же ей теперь с ним быть? Может, он и замечательный сказитель, но, судя по всему, толку от него в горах будет мало. Пожалуй, спасать нужно его самого!
   Лиан застонал и открыл глаза. Он лежал у огня. Рядом с ним на корточках сидела рыжеволосая девушка. В руках у нее были кружка горячей воды и тряпочка, которой она старалась смыть кровь, запекшуюся вокруг раны у него на лбу. Вздрогнув, Лиан издал протяжный стон. У него раскалывалась от боли голова, а каждый раз, когда он пытался набрать в грудь воздуха, его бок пронзала острая боль. Внезапно девушка встала, порылась в мешке, лежавшем на скамье, и вернулась с небольшой баночкой. Она неловко сняла с баночки крышку, затем помазала его рану каким-то коричневым снадобьем. Прилепив на рану несколько чистых тряпочек, она перевязала ему голову, затянув узел левой рукой и зубами. Проделав все это без особых церемоний, она уселась неподалеку на пол и уставилась на него.
   От боли у Лиана слезились глаза. Даже на таком незначительном расстоянии он не мог как следует рассмотреть лицо девушки. Он видел только всклокоченные рыжие волосы и зеленые, как нефрит, глаза на бледном лице. Впрочем, он скоро различил, что ее глаза были еще зеленее, чем ему показалось сначала, – они были цвета малахитовых колонн в Главном зале Школы Преданий. Лиан попытался сесть, но почувствовал острую боль во всем теле, от которой из глаз у него покатились слезы. Девушка наклонилась к нему, чтобы стереть со щеки запекшуюся кровь. Ее лицо разительно отличалось от лица Лиана своими строгими, словно высеченными из мрамора чертами. И только маленький шрам над одной из бровей нарушал их совершенство. Лиан уловил исходивший от ее волос знакомый тонкий аромат перетертых листьев лимонного дерева. Она была в серо-зеленой рубахе и штанах, а запястье ее подвязанной правой руки было забинтовано грязной тряпкой. Именно такой ему ее и описывали, но он не ожидал, что она настолько молода. Его не покидало ощущение, что он уже где-то видел ее, вот только где?
   Лиан подумал, что сидевшая перед ним девушка очень милая и смешная. Будь она немного постарше и повыше ростом, а ее волосы не такого жуткого цвета, он вообще счел бы ее хорошенькой. Из-за какого невероятного стечения обстоятельств она попала в эту жуткую историю? Она выглядела так молодо, что непонятно было, кто мог принимать ее всерьез.
   – Ты на самом деле Карана? – спросил он с сомнением.
   Карана разглядывала его. Он произнес всего лишь пару слов, но она сразу узнала его магический голос.
   – Что же мне с тобой делать? – проговорила она негромким приятным голосом, вперив глаза в потолок; при этом удивленному Лиану показалось, что она над ним посмеивается. – Отчего мои молитвы принесли такой незрелый плод?
   Девушка мелодично рассмеялась. За последние два месяца непрерывного бегства, мечтаний и кошмаров Карана сильно изменилась и была уже не тем пухленьким робким созданием, которое ползло вверх по стене Фиц Горго. Ее маленькое круглое личико, к которому не приставал загар, было таким же бледным, как и раньше, но ее нос и щеки обветрились и кожа на них стала грубее от дождя и солнца. Она выглядела измученной и усталой, но не утратила чувства юмора.
   Карана говорила слегка в нос с заметным туркадским акцентом. Правда, настоящие туркадцы гнусавили еще сильнее. Карана же говорила, как образованный, повидавший мир человек, хотя и нараспев, как все обитатели Баннадорских предгорий. Лиан уловил эти нюансы с первых ее слов, потому что хорошо разбирался в акцентах и диалектах. И вместе с тем в ее речи звучали еще какие-то необычные интонации, словно она декламировала неуловимые для слуха стихи. Лиан ощутил досаду, из-за того что не мог понять, откуда у нее такая манера. А еще раздражало ее безразличное отношение к его появлению и задела насмешка, таившаяся у нее в глазах.
   – Значит, ты и есть Карана? Мне казалось... Я думал, что ты постарше.
   Карана перестала улыбаться. Она почувствовала себя уязвленной и оскорбленной пренебрежением со стороны человека, которым она так восхищалась.
   – Мне двадцать четыре года, – сказала она возмущенным тоном, о котором тут же пожалела.
   – А мы случайно не знакомы?
   – Нет, не знакомы. – Карана была уверена, что Лиан ее не вспомнит. С какой стати он должен был запомнить именно ее из тысяч людей, пришедших послушать его выступление? И все-таки ее это немного обидело.
   – Не важно, – сказал он. – Я пришел, чтобы проводить тебя в Туркад.
   Карана онемела от удивления. Лиан тем временем с трудом поднялся на ноги, но его бок тут же снова пронзила такая острая боль, что он упал бы на землю как подкошенный, если бы Карана не подставила ему свое плечо. С ее лица сразу же исчезла едва успевшая появиться насмешливая улыбка, она поняла, что ему очень плохо и что он намного беспомощнее и несчастнее ее самой. Она постаралась представить себя на его месте и задумалась о том, что же он за человек. Может, он ведет себя так нелепо потому, что стукнулся головой о камень?
   Внезапно лицо Лиана посерело, и он схватился рукой за бок. С трудом держась на ногах под его весом, Карана осторожно подтолкнула Лиана к стоявшей у него за спиной каменной скамье и помогла сесть.
   Лиан тут же с громким воплем вскочил на ноги.
   – В чем дело? – удивленно спросила Карана.
   – Я не могу сидеть!
   Карана озадаченно подняла брови.
   – Какой-то сумасшедший кинул в меня здоровенным камнем и попал мне по одному месту, – начал сбивчиво объяснять Лиан. – Я заблудился, а этот полуголый придурок...
   Карана расхохоталась:
   – Вот это да! Старик Алус, местный отшельник, залепил камнем по заднице знаменитому летописцу! Полагаю, ты не хочешь, чтобы я делала тебе примочки!.. Давай я лучше посмотрю, что у тебя с боком.
   Карана развернула на Лиане одеяло и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к его коже, стряхнув с нее прилипшие камешки.
   – Ты сломал себе ребра. Попробую вправить их, но тебе будет больно. Ведь я не лекарь. – После нескольких неловких попыток она освободила свою подвязанную руку. При этом до него снова донеслось благоухание лимона.
   Сначала Лиану было больно, когда Карана вправляла ему ребра, потом ему было больно, когда она промывала ему рану на лбу, отлепляя от нее тряпочки и очищая ее от песка и мелких камушков. Он вздрагивал при каждом ее прикосновении, и через некоторое время она уже не сочувствовала ему, а злилась, устав от его непрерывных стонов. Стемнело, девушка захлопнула дверь, приперла ее толстым бревном и подбросила в костер веток. Она наполнила две кружки из маленького черного котелка и протянула одну из них Лиану.
   – Это суп, – сказала она. – Не очень вкусный, но горячий.
   Карана устроилась поудобнее у огня и стала разглядывать Лиана. Он был нелепый и жалкий, и она винила себя за то, что он тут оказался.
   Несмотря на голод, Лиан не сразу принялся за зеленый суп, покрытый маслянистой пенкой. Наконец он сделал маленький глоток и понял, что его наихудшие ожидания оправдались. Судя по всему, суп был сварен из сухого гороха с прогорклым жиром и приправлен какими-то горькими травами.
   – Вкусно! – пробормотал он, стараясь побороть тошноту. Впрочем, суп был действительно горячим и подбодрил его.
   – Больше у меня ничего нет, – сказала Карана.
   – У меня есть еда, – сказал он, показывая на свой мешок. – Должно хватить до Туркада.
   Карана снова уставилась на него широко открытыми глазами, словно не понимая, всерьез ли он говорит. Лиан же вспомнил о том, зачем он здесь.
   – В ущелье вельмы, – сказал он. – Я видел их перед самой бурей.
   – Я знаю. Я чувствую их приближение. Но сегодня ночью им до нас не добраться: тропинка слишком скользкая... И все же мне придется уйти еще до рассвета. Я пока не решила куда, – сказала Карана и отвела глаза, чтобы Лиан не заметил ее замешательства. – А что делать с тобой, я даже не представляю. Не знаю, на что ты годишься, – проговорила она нахмурившись.
   Лиан растерялся. Все было не так, как он себе воображал.
   – Ну, например, я хорошо знаю Предания, – начал он совершенно не к месту.
   Карана рассмеялась. Лиан подумал, что, когда она улыбается, она становится еще привлекательней, а девушка – что у него удивительный голос, даже когда он несет полную чушь. Ей приходилось заставлять себя говорить ему гадости.
   – Ну и что же ты станешь делать, когда появятся вельмы? – спросила она насмешливо. – Будешь развлекать их сказаниями?
   Лиан устроился поудобнее и начал говорить, пытаясь казаться более уверенным, чем это было на самом деле. При этом он постарался передать голосом крупицу своего сказительского “очарования”.
   – Тебе теперь нечего бояться, – произнес он таким тоном, будто успокаивал напуганного ребенка. – Я проведу тебя через перевал в Баннадор, а оттуда мы отправимся к Магистру.
   Карана прищурила зеленые глаза. Неужели он глупее, чем она о нем думала, или ловко притворяется? Она заговорила с ним, как прежде, ровным, но гораздо более холодным тоном.
   – Мне нечего делать в Туркаде. И потом, вельмы преграждают нам путь на перевал. Как ты собираешься туда попасть? – спросила Карана в надежде, что Лиану известен какой-нибудь тайный путь через горы.
   – Насколько я знаю, надо идти на юг, а потом – на восток, – ответил Лиан, и Карана сразу поняла, что ее надежды были напрасны.
   – А ты раньше бывал в горах на юге?
   – Так далеко я не заходил, но...
   – Скоро зима. Серьезных снегопадов еще не было, но они вот-вот начнутся. Ближайший южный перевал в тридцати лигах отсюда, а то и больше, ведь к нему ведет извилистая тропинка. По снегу и льду нам туда не добраться и за пятнадцать дней, а то и за все пятьдесят. У нас кончится пища.
   – Тогда давай вернемся в Чантхед!
   – А как же вельмы?
   – Давай куда-нибудь спрячемся, пока они не уйдут отсюда.
   – Мы обязательно от них спрячемся, как только ты пришьешь мне крылья.
   – Но я же хочу как лучше!
   – Мне надоело с тобой спорить, – раздраженно сказала Карана. – Убирайся туда, откуда пришел! – Она быстро встала и отошла от костра.
   Лиан не обратил внимания на ее слова.
   – Я думаю, нам лучше... – начал он.
   Значит, он не только дурак, но и вообще ее не слушал! Карана снова повернулась к нему. Она была ужасно разочарована. Сейчас ей было просто стыдно вспоминать, каким она рисовала себе в мечтах этого человека.
   – Ты паришь в облаках, – громко сказала она. – Твои любимые Предания придуманы на потеху выжившим из ума старикам. Это все – романтический бред. Они совершенно бесполезны, как и ты сам.
   Лиан был ошеломлен. Ничего подобного он никогда не слышал и не предполагал услышать.
   – В Преданиях заключена правда! – воскликнул он. – Только из них мы можем узнать, что действительно происходило в древние времена. На Преданиях зиждется вся наша культура.
   – Убирайся! – крикнула ему в ответ Карана. – Ты мне не нужен!
   До Лиана наконец дошло, что о нем думает Карана. Он вскрикнул и закрыл лицо руками, потом встал и, пошатываясь, направился к двери, по-прежнему с одеялом на плечах. Карана не верила своим глазам.
   – Да не теперь! – крикнула она. – Завтра! Или послезавтра! Когда тебе станет лучше.
   Лиан послушно повернулся и нетвердым шагом двинулся на свое место. Не в силах больше смотреть на него, Карана вышла, чтобы немного успокоиться. Она не знала, плакать ей или смеяться. Через несколько минут девушка потихоньку заглянула в дверь и увидела, что Лиан сидит на каменной скамье, уставившись в пол. Он выглядел таким жалким, что доброе сердце Караны растаяло. И зачем она была так резка с ним?! Ведь она сама мысленно взывала к нему о помощи! Девушка возвратилась в комнату и решительно сказала Лиану:
   – Ты вернешься назад в Туллин, а я пойду дальше одна.
   Она сняла котелок с огня, сполоснула его, морщась от боли в запястье, налила в него воды из треснувшего каменного кувшина, стоявшего рядом с очагом, и повесила его обратно.
   Вскоре закутанный в одеяло Лиан снова сидел у огня. Его одежда, сушившаяся на бечевке, начала дымиться, и Каране пришлось ее вывернуть. Девушка заварила чай из щепотки трав, постучала по стенке котелка, чтобы заварка осела на дно, и разлила по кружкам зеленый напиток. Лиан с удовольствием взялся пальцами за теплое железо, надеясь, что чай был знаком примирения, и решился заговорить с Караной:
   – Вчера ночью мне показалось, что тебе срочно была нужна помощь. Мне стало тебя так жалко!.. А сегодня...
   Карана немного смягчилась:
   – Я сбежала из Фиц Горго два месяца назад. Все это время я ухожу от погони. Каждый раз, когда мне удается оторваться от преследователей, что-то снова наводит их на мой след. Вчера я притаилась в снегу, пока они были так близко, и я чувствовала их присутствие... К тому же у меня очень болела рука... Наконец они перестали меня искать и отправились спать, а для меня это была самая страшная ночь за последнее время. Вот я и поддалась слабости. Ведь мой призыв к тебе был просто фантазией, сном! Я вообще не представляла, что ты так близко и сможешь меня найти.
   Лиан смотрел на девушку сквозь пар, поднимавшийся из кружки. Его ночное видение было внушительнее простого сна, больше, чем ее страх перед вельмами. Что за огромная фигура явилась ему вчера ночью? Может, это был Иггур, желавший вернуть Зеркало? Лиан отхлебнул горячего чая, настоянного на тех же горьких травах, что и суп. Карана сидела у костра, поджав ноги, и, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, смотрела на огонь. В левой руке у нее была палка с обуглившимся концом, которой она чертила на камне какие-то фигуры.
   – А что произошло в Фиц Горго?
   – Иггур вернулся слишком быстро. У Магреты хватило сил приковать его к месту, но на то, чтобы бежать из Фиц Горго, их ей уже недостало. Я же выполнила ее приказ и скрылась оттуда.
   – Я не знал, что вас было двое... А кому ты служишь?
   – Много будешь знать, скоро состаришься. Ты свалился как снег на голову и хочешь, чтобы я тебе доверяла?! Извини, но я так не могу. Я не просила тебя ни о чем. Ты очень самонадеянный. Это мне не по душе. Я пойду своей дорогой, и пойду одна. Послезавтра вода у водопада спадет, и ты сможешь вернуться в Туллин.
   Лиан покраснел от стыда. А он-то надеялся, что девушка передумала. Каране снова стало немножко жаль Лиана. У него такое открытое лицо, что он вряд ли вообще способен лгать ей в глаза. И потом, он все-таки пробирался сюда, чтобы помочь ей, какие бы мотивы им при этом ни двигали.
   – Ничего не поделаешь, – сказала Карана как можно мягче. – Тебе сейчас еще хуже, чем мне, и ты не знаешь гор. Ты добрый, но беспомощный. Я когда-то была такой, но сейчас тебе здесь не место.
   – Но у тебя нет еды и сломана рука! Ты же сама звала меня!
   – Звала-то звала! – ответила Карана. – Но не тебя. Я заплачу за еду, которой ты сможешь со мной поделиться. Тебе ведь до Туллина всего день пути... А сейчас отдыхай! Ты больше всего мне поможешь, если сумеешь как-нибудь, задержать вельмов. Хотя бы на час. – Карана замолчала и снова уставилась на огонь.
   Лиан лег на каменную скамью тем боком, который болел поменьше, и стал обдумывать сложившуюся ситуацию. К чему ему было настаивать? Он не мог и не хотел заставлять Карану идти с ним. Придется чем-нибудь другим угодить Мендарку! Но ему ужасно хотелось увидеть Зеркало и услышать его историю и историю приключений самой Караны.
   Погрузившись в эти мысли, он не сразу заметил, что Карана вышла, не закрыв за собой дверь. Ветер гудел в провалах крыши. Время от времени он задувал в приоткрытую дверь. Тогда языки пламени взлетали вверх, осыпая комнату искрами. Очнувшись, Лиан осмотрелся по сторонам. Маленький мешок Караны лежал на своем месте в углу. Может, Зеркало было в нем? Соблазн был слишком велик. Лиан поднялся со скамьи, но сделал это так резко, что почувствовал острую боль в боку, не выдержал и вскрикнул. Нет, теперь явно не время искать Зеркало!
   Лиан не раскаялся в том, что отказался от своего намерения, потому что минуту спустя дверь распахнулась и в проеме появилась спина Караны, тащившей за собой здоровенный сук. Посередине комнаты она бросила его. Волосы девушки были припорошены снегом.
   Карана отрубила топориком несколько боковых веток, разломала их и подбросила в огонь. Вдобавок она положила сук одним концом в костер, перегородив при этом полкомнаты.
   Лиан мешком лежал на скамье. Он чувствовал себя бесполезным и совершенно пал духом. С тех пор как в далеком детстве его оторвали от дома и семьи, он никогда еще не ощущал себя таким опустошенным и несчастным. Если бы Карана изредка на него не поглядывала, он бы просто заплакал.
   Тем временем пошел снег. Обессилевший Лиан погрузился в глубокий сон. Он лежал завернувшись в одеяло, из-под которого высовывалась его босая нога. Под головой у него была куртка Караны. Девушка же сидела на своем мешке перед костром, разглядывая плясавшие на противоположной стене тени от языков пламени. По мере того как сук прогорал, Карана заталкивала его все дальше в костер. Потом она садилась на место и снова погружалась в размышления.
   Если бы ей только удалось добраться до Баннадора, она оказалась бы в безопасности, но один путь к перевалу преграждали вельмы, а другой – разлившийся поток у водопада. Неужели она все-таки попала в ловушку?! И что вельмы вообще собираются предпринять? Может, они нападут на нее внезапно на рассвете? Или будут сидеть в засаде на пути к перевалу? Будет ли прок от этого неизвестно откуда свалившегося ей на голову помощника?
   Лиан заворочался и застонал. И во сне он выглядел беспомощным и жалким. Почему же такой никчемный тип приложил столько усилий, чтобы найти ее здесь? Или он тоже замышлял что-то недоброе? Может, он только и ждет, чтобы она заснула?
   Ветер в провалах крыши завыл еще сильнее. Карана потихоньку выскользнула из комнаты и стала пробираться между развалинами. Буря миновала, и на небе стали видны звезды, хотя на западе уже появилась новая гряда облаков. Ветер намел среди камней сугробы, принимавшие в неярком свете звезд самые невероятные очертания. По колено в снегу, Карана приблизилась к невысокой каменной стене, тянущейся вдоль скалистого края плато.
   Карана присела у стены, едва защищавшей ее от пронзительного ветра. Было очень холодно. “Так вот какой ты, Лиан из Чантхеда! Лиан-дзаинянин! Говорят, твой голос подобен пению ангелов. Таким ты мне и казался, когда я была на твоем выступлении в Чантхеде. Услышав, как ты рассказываешь Великие Сказания, зарыдал бы и Рульк, как когда-то рыдала я сама. Я была слишком сурова с тобой сегодня! Но я не могла по-другому! Твое знаменитое „очарование" не поможет мне добраться до дому!..” Карана почувствовала, что начинает трепетать при одном воспоминании о голосе Лиана, и постаралась взять себя в руки.
   Судя по звездам, было десять часов. Царила мертвая тишина. Ее нарушали только свист ветра и шорох сухих листьев на кусте, склонившемся в пропасть. “Если я брошу его здесь, вельмы провозятся с ним полдня, не меньше. Жалко его, конечно! Но я его не приглашала!.. Нет, это будет нечестно. Ведь я же звала его и раньше, и вчера ночью! Я ощутила, что он слышит меня, и была этому так рада, что весь следующий день провела в хорошем настроении. Наверное, даже вельмы поймут, как он безобиден... Нет, они растерзают его, чтобы он не разболтал то, что я ему говорила. А может, они убьют его просто от злости, решив, что он мой друг. Я должна его защитить”. При этой мысли Карана не удержалась и фыркнула, подумав, что такой неожиданный поворот событий позабавил бы и Лиана, много раз прибегавшего к такому приему в своих сказаниях. “Почему же я такая глупая? Зачем мне новые заботы?.. Но как же я могу бросить его на милость этих тварей?!”
   За спиной у Караны послышался шорох. Она вскочила, ударилась больной рукой о стену и вскрикнула, но это был всего лишь ветер, скребший прутиком о шероховатый камень. Карана успокоилась и снова присела, сжимая здоровой рукой сломанное запястье. Слезы, брызнувшие от боли, начали превращаться в льдинки у нее на щеках. Так дальше нельзя! Одна она тут погибнет! Но откуда же ждать защиты в этом пустынном месте, где нет никого, кроме жалкого Лиана?!
   Далеко внизу, в котловине между горными кряжами, блестели звезды, отражавшиеся в серебристой полоске замерзшей реки. Повсюду белел снег и блестел лед, и лишь кое-где виднелись черные перелески, шумевшие на ветру. Хребты, ведущие в Туллин, возвышались в ночи темными неровными кряжами. Плато простиралось на запад и восток насколько хватало глаз. В свете звезд Каране даже удалось разглядеть покрытую снегом и льдом громаду горы Тинтиннуин, восточная вершина которой пряталась в облаках.
   Карана смотрела вниз, стараясь успокоиться. Сломанное запястье мучительно ныло. Оно начало было срастаться, но теперь девушка снова чувствовала каждую косточку. Неожиданно Карана заметила внизу на склоне какое-то движение. Но кто же мог подниматься темной ночью по этому обледенелому и занесенному снегом обрыву?
   И тем не менее там точно кто-то был. Саженях в пятидесяти ниже того места, где сидела Карана, кто-то упорно карабкался вверх по почти отвесной скале. А где же остальные? Карана внимательно осмотрела склон, но больше никого не обнаружила. К руинам поднимался только один человек. Стоит ему добраться до развалин, как дым от костра выдаст убежище Караны. Времени для бегства не оставалось, ведь Лиан был совсем беспомощен. А на плато было не спрятаться.
   Карана ринулась туда, где лежал Лиан, но остановилась, опустилась на колени и стала смотреть вниз. Незнакомец достиг того места, где из скалы выдавался гладкий выступ, и неуверенно шарил по камням справа и слева от него, очевидно не зная, с какой стороны лучше преодолеть это препятствие. Потом, вероятно найдя, за что зацепиться рукой, он продолжил свой путь. Время от времени Карана замечала, как отражаются звезды в его устремленных кверху глазах. Она даже высунулась подальше, чтобы получше его разглядеть. Карана и сама прекрасно лазала по скалам, но не решилась бы на такой подъем без крюков и веревок. Она с восхищением наблюдала за движениями незнакомца, пораженная его ловкостью. Ветер немного утих, но накидка за спиной взбиравшегося вверх человека колыхалась, как крылья, и Каране почудилось, что она слышит его хриплое дыхание. Он уже был в каких-то пятнадцати саженях под ней, и ей стали хорошо видны его бледное лицо и почти звериный оскал. Это был Идлис!