Искандер Фазиль. Рассказы разных лет

что жена его все так же опускала голову, чуть улыбаясь краями губ.
Чувствовалось, что она поощряет Богатого Портного, во всяком случае на его
стороне. Тогда я не особенно прислушивался к тому, что они говорили, потому
что меня самого угнетало тревожное предчувствие, что отец мой окажется в
кальсонах.
Так оно и оказалось. Отец разделся в сторонке и, закатав кальсоны,
вошел в море. Отец мой прекрасно плавал, и в воде было, конечно, незаметно,
что он в кальсонах, но рано или поздно надо было вылезать из воды, и это
растравляло мое сыновнее самолюбие.
Богатый Портной в трусах с голубыми кантами -- мы их называли
динамовскими -- плескался у самого берега, как младенец. Он не умел плавать,
но так как он сам нисколько не стыдился этого, получалось, что он просто не
хочет идти в море. Я заметил, что Лоткин в воде пытался заигрывать с женой,
но она в море относилась к нему еще хуже, чем на суше.
Однажды рано утром я проснулся от тревожного шума, идущего с улицы.
-- Лоткин жену зарезал, -- услышал я чей-то голос, и чьи-то шаги за
окном заторопились, боясь упустить зрелище.
Я вскочил и выбежал на улицу. Возле лоткинского крыльца стояла
небольшая толпа и машина "скорой помощи". Обе створки дверей его квартиры
были как-то не по-жилому распахнуты, словно их распахнул взрыв случившейся
катастрофы. Толпа колыхнулась, в зиянии дверей появились санитары с
носилками, прикрытыми простыней.
Когда санитары спустились с крыльца, я увидел слабое очертание тела,
лежавшего под простыней. Кисть руки высовывалась из-под простыни и,
непомерно длинная, свисала с края носилок.
Когда машина уехала, я с некоторыми ребятами с нашей улицы сумел
пробраться в дом и увидел разоренную комнату с разбросанными вещами, с
широкой кроватью, на которой простыни и одеяла были вздыблены и перекручены,
как бы хранили следы ужаса и борьбы. Видно, она как-то сопротивлялась. Над
постелью на стене остались отпечатки окровавленных пальцев. Пятна следов
подымались над постелью все выше и выше, и чем выше они поднимались, тем
слабее становились кровавые отпечатки пальцев. Казалось, жена Лоткина
пыталась уйти от него, карабкаясь по стене. Говорили, что он ее зарезал
бритвой.
Лоткина я больше не видел. Его увели милиционеры раньше, чем я туда
пришел. Об этом случае долго толковали на нашей улице, и смысл этих Толков
сводился к тому, что он ее любил, а она его не любила или любила другого.
После этого случая самоуважение Богатого Портного усилилось, потому что
получалось, что он один предвидел, чем это все кончится. И вот теперь в
спорах с Алиханом Богатый Портной напоминал ему о Лоткине, который перед
самой этой ужасной историей успел вставить Алихану зубы.
А между тем велосипедист продолжал с непонятным упрямством подъезжать к
самому краю обрыва и по-прежнему, не обращая ни малейшего внимания на
окружающих, благополучно тормозил, приподымал велосипед и спускался в
канаву.
-- Чтоб этот балкон провалился, если он не сломает себе шею, -- сказал
однажды Богатый Портной, проследив за этой неумолимой процедурой.
-- Его велосипед, его шея, -- тут же отозвался Алихан, -- какое твое
дело?
-- Порядочный человек так не делает, -- сказал Богатый Портной,
сумрачно из кружки поливая цветник. Теперь он поливал цветы прямо из кружки,
тогда как раньше всегда сначала набирал воду в рот, а потом уж прыскал.
-- А как делает? -- спросил Алихан, подымая голову. Богатый Портной
вбросил кружку в ведро с водой и посмотрел вниз на Алихана, помедлил,
собираясь с мыслями.
-- Во-первых, порядочный остановит свой велосипед хотя бы за пять-шесть
шагов, -- начал он, -- во-вторых, посмотрит вокруг и поздоровается с
соседями, а потом уже пойдет в свою канаву... Лоткин и то лучше был, --
неожиданно добавил он.
-- Почему? -- удивился Алихан.
-- Лоткин хотя бы от души здоровался со всеми, -- сказал Богатый
Портной, -- а этот нас за людей не считает!
-- Тогда скажи, за кого считает? -- быстро спросил Алихан.
-- За барахло считает, -- мрачно сказал Богатый Портной, -- даже кепку
ехидно надевает... Мол, на вас даже смотреть не хочу, так надевает, --
пояснил Богатый Портной и добавил, возвращаясь к привычной лоткинской
версии: -- Лоткин шляпу надевал, и то у него номер не получился...
-- При чем тут Лоткин! -- закричал Алихан. -- Лоткин через свое женское
горе пострадал.
-- А этот через свое упрямство пострадает, -- сказал Богатый Портной и
пророчески погрозил пальцем в воздухе.
Дни шли, а человек на велосипеде, все так же нахлобучив кепку на самые
глаза, продолжал подъезжать к самому обрыву.
Иногда Алихан запаздывал со своей тележкой и, появляясь на улице,
смотрел на балкон, взглядом спрашивая у Богатого Портного: мол, как там
дела? Богатый Портной в ответ молчал, из чего следовало, что возмездие все
еще предстоит.
Иногда сам велосипедист запаздывал, и тогда Богатый Портной, если был
занят у себя в комнате, время от времени выходил на балкон и посматривал на
улицу. При этом он старался сделать вид, что просто так вышел. Якобы так,
беззаботно посмотрит в одну сторону, откуда должен был появиться
велосипедист, потом в другую сторону, хотя в другую сторону ему и не надо
было смотреть, потому что он оттуда никого не ожидал.
Ребята с нашей улицы обычно в такое время сидели на травке у забора как
раз напротив его балкона и, конечно, все понимали. Особенно было смешно,
когда он выходил, что-нибудь жуя, потому что в это время он ужинал и
вставать из-за стола у него не было никаких причин, кроме желания не
пропустить ненавистного велосипедиста.
В таких случаях, если он задерживался на балконе, жена его звала из
глубины квартиры и, если он не сразу возвращался, сама появлялась и слегка
подталкивала его в комнату. Лениво жуя, она сама в последний раз бросала
взгляд вдоль улицы и исчезала.
-- Едет! Едет! -- иногда кричали наши ребята, когда велосипедист
появлялся в конце квартала, а Богатого Портного на месте не было.
-- Ну и что?! -- кричал Богатый Портной, выскочив на балкон. --
Подумаешь, какое мое дело!
А сам оставался на балконе, пока не убедится, что упрямый велосипедист
и на этот раз невредимым сошел в свою канаву. Если в это время Оник
где-нибудь поблизости катался на велосипеде, он, кивнув в его сторону,
говорил Алихану:
-- Какой пример детям показывает, а?
-- Какой пример? -- удивлялся Алихан.
-- А если Оник захочет то же самое?
-- Никогда не захочет, -- уверенно отвечал Алихан.
-- Оник! -- кричал Богатый Портной яростно. -- Если будешь крутиться
возле канавы, как Лоткин, задушу тебя своими руками!
-- Я не кручусь, папа! -- отвечал Оник и отъезжал подальше от канавы.
Дни шли, а велосипедист продолжал целым и невредимым подъезжать к
самому краю обрывистого спуска. И когда Богатый Портной отводил от него
глаза, полные гневного недоумения, то, как правило, встречался с
приподнятыми на него ясными глазами Алихана.
-- Я тебе говорю, -- кивал Алихан, -- этот человек свое дело знает.
-- Чем даром здесь сидеть, -- злился Богатый Портной, -- лучше бы пошел
сторожить мой сад.
-- Я коммерсантом родился, коммерсантом умру, -- спокойно отвечал ему
Алихан.
-- Твоя коммерция -- воздух! -- говорил Богатый Портной и, плюнув на
руку, громко шлепал ею по днищу утюга.
-- Эй, гиди, время, -- вздыхал Алихан и, покачивая головой, смотрел на
него, как бы распределяя свой упрек между вечностью и Богатым Портным.
Однажды велосипедист появился, держа под мышкой буханку хлеба. На этот
раз он руль держал одной рукой и ехал гораздо медленней. Мы все, а в
особенности Богатый Портной, ожидали, что он хоть на этот раз остановит свой
велосипед пораньше. Но он и теперь доехал до самого края и затормозил, как
обычно.
После этого случая мы стали замечать, что он довольно часто проезжает
то с буханкой хлеба под мышкой, то с корзиной на руле и каждый раз
благополучно сходит в свою канаву.
-- Хоть бы в газету завернул, -- сказал однажды Богатый Портной, имея в
виду хлеб, который тот привозил.
-- Его хлеб, как хочет, везет, -- ответил Алихан.
-- Ты думаешь, что он будет делать, если хлеб упадет в канаву? --
неожиданно спросил Богатый Портной.
-- Ничего, -- несколько рассеянно ответил Алихан.
-- Подымет и покушает, -- уверенно сообщил Богатый Портной и быстро
вошел в комнату.
Однажды человек на велосипеде приехал с коровьей головой, которую он
держал за рог в слегка оттянутой, чтоб не закапать велосипед, левой руке.
Богатый Портной обомлел и замер на своем балконе, увидев такое. Покамест тот
спускался в канаву, он, несколько раз качнув головой, даже присвистнул:
дескать, дождались.
-- Алихан, что это? -- тихо спросил Богатый Портной, приходя в себя.
Алихан на этот раз сидел, слегка насупившись, как бы признавая свою
некоторую ответственность за поведение велосипедиста и в то же время готовый
оказать сопротивление ввиду не такой уж значительности самого проступка.
-- Ничего, -- ответил Алихан сухо.
-- Как ничего, Алихан?! -- простонал Богатый Портной, умоляя его хотя
бы не отрицать того, что каждый только что видел своими глазами.
-- Коровина голова, больше ничего, -- сказал Алихан и, подняв
собственную голову, твердо посмотрел ему в глаза, как бы отбрасывая всякую
возможность мистического толкования этого события.
-- Он что, на бойне работает? -- спросил Богатый Портной с таким
глубоким изумлением, словно, окажись велосипедист работником бойни, сразу же
можно было бы этим объяснить и все остальные его странности.
Алихан хаживал на бойню, где доставал потроха для хаша. Иногда он их
приносил и Богатому Портному. Алихан хорошо знал всех работников бойни.
-- Зачем на бойне, -- сказал Алихан просто, -- на базаре тоже продают.
-- Дай бог мне столько здоровья, за сколько он эту голову купил, --
ответил Богатый Портной.
-- Тогда скажи, где взял?! -- воскликнул Алихан.
-- Где взял, не знаю, -- ответил Богатый Портной, успокаиваясь оттого,
что Алихан начинал сердиться, -- но Лоткина ты тоже защищал...
-- При чем Лоткин, при чем голова! -- закричал Алихан и, неожиданно
взмахнув рукой, добавил: -- Иди в свою комнату!
-- На моем сидит и меня прогоняет, -- задумчиво сказал Богатый Портной,
обращаясь ко всей улице и как бы давая через этот маленький пример всем
убедиться, какой Алихан несправедливый человек.
Однажды велосипедист особенно долго не возвращался. У Богатого Портного
в доме был клиент, так что с балкона он не мог следить за тем, что
происходит на улице. Он только время от времени выскакивал на балкон, чтобы
не пропустить велосипедиста.
-- Я скажу, когда будет, ты иди, -- говорил ему Алихан и гнал его с
балкона.
Человек пятнадцать ребят с нашей улицы, как обычно, сидели на лужайке
напротив балкона Богатого Портного. Уже и видно было плохо, когда
велосипедист появился на углу.
-- Едет! Едет! -- хором закричали ребята, опережая Алихана.
-- Ну и что?! Пускай едет! -- выскочив на балкон, стал огрызаться
Богатый Портной, но внезапно замолк, увидев велосипедиста. И тут все сразу
заметили, что на этот раз он едет как-то странно, велосипед страшно вихлял.
Никто не мог понять, в чем дело. Первым догадался Алихан.
-- Клянусь аллахом, он пьяный! -- воскликнул Алихан и даже встал.
-- Не мое дело! -- радостно отозвался Богатый Портной и, обернувшись в
комнату, крикнул: -- Эй, сюда, сюда!
На балконе появились жена Богатого Портного и клиент в пиджаке без
рукавов, впрочем, один из рукавов Богатый Портной держал в руке.
-- В чем дело? -- спросил клиент, глядя на свой рукав, которым
беспрестанно взмахивал Богатый Портной.
-- Потом, потом, туда смотри! -- воскликнул он и от нетерпения заходил
ходуном по балкону.
-- Пьяный не считается! -- крикнул Алихан в сильнейшем возбуждении.
-- Спор есть спор! -- выкрикнул Богатый Портной, взмахивая рукавом.
-- Пьяный и без велосипеда может упасть! -- не сдавался Алихан.
-- Будь мужчиной, Алихан, спор есть спор! -- еще успел крикнуть Богатый
Портной.
Все мы, ребята с нашей улицы, оцепенев от волнения и какой-то странной
жути, ждали, что будет. Метров за десять от канавы он, словно вспомнив об
опасности, казалось, сворачивает на мост, но потом поехал дальше. Подъехав к
обрыву, он притормозил и мгновенье, балансируя рулем, стоял над обрывом,
словно решая, а не спуститься ли на велосипеде, но нет -- накренился и стал
одной ногой на землю.
Взрыв рукоплесканий, свист и вопли восторга поднялись над лужайкой, как
над трибунами стадиона. Богатый Портной даже как-то подпрыгнул на своем
балконе, что-то крича и махая рукой в знак яростного протеста.
И тут, кажется, впервые этот человек поднял голову и удивленно
посмотрел вокруг. Увидев нас, пацанов, он улыбнулся нам слабой улыбкой
пьяного, не вполне понимающего, в чем дело, человека. Потом он, как обычно,
поднял велосипед и, пошатываясь, сошел с обрыва. Богатого Портного он,
по-моему, так и не заметил.
На следующий день в гости к Богатому Портному приехал автоинспектор. Я
уверен, что Богатый Портной жаловался ему. После долгого обеда они вышли на
улицу и разговаривали, стоя у заведенного и повернутого в нужную сторону
мотоцикла. Это было всем заметно, да они, а в особенности Богатый Портной, и
не скрывали этого.
Как только на углу появился велосипедист, автоинспектор вскочил в седло
и, извергая апокалипсические громы (уж не снял ли он нарочно глушители?!,
рванул с места на большой скорости и через несколько секунд в тучах пыли,
скрывшей обоих, остановился возле велосипедиста.
Когда осела пыль, мы увидели, что велосипедист стоит возле
автоинспектора, хотя в то же время продолжает сидеть в седле, только
протянул к земле одну ногу.
По лицу Богатого Портного было видно, что сама поза велосипедиста ему
не нравится. Не то чтобы автоинспектор обещал наехать на него, но, видно,
обещал пугануть упрямца как следует, да, видно, что-то не так получилось.
Они разговаривали, как равный с равным, и даже оба сидели в своих
седлах. И только велосипедист что-то говорил, довольно независимо кивая
головой в сторону речушки.
Постепенно их окружили мужчины с нашей улицы, в том числе и Алихан. Как
водится в таких случаях, они их слушали с важным видом, а иногда и сами
что-то вставляли. Оник объезжал всю эту группу на своем велосипеде, на ходу
прислушиваясь к тому, что они говорили. Богатый Портной к ним так и не
подошел, а остановился поблизости, как не слишком заинтересованный, но все
же любопытствующий человек. Время от времени он, не слишком улавливая
теченье разговора, вставлялся одной и той же фразой:
-- Нет, если для детей не вредно, пожалуйста...
Наконец, велосипедист оттолкнулся ногой и поехал к своей канаве.
Автоинспектор, продолжая держаться за руль, круто обернулся, то ли стараясь
разглядеть, есть ли у него номер под седлом, то ли ему тоже было интересно,
как этот упрямец доезжает до самого спуска. Тут Богатый Портной подошел к
автоинспектору. Ковыряя спичкой в зубах, он тоже посмотрел вслед
велосипедисту каким-то пустующим взглядом.
Когда тот скрылся. Богатый Портной, продолжая ковырять спичкой в зубах,
посмотрел на автоинспектора своим пустующим взглядом. Было похоже, что этим
ковырянием он напоминает кунаку о долгом обеде.
-- Имеет право, -- сказал автоинспектор, взглянув на Богатого Портного.
Казалось, он смутно угадывает намек и сам изумляется своей догадке.
-- Нет, если детям не вредно, пожалуйста, -- холодно повторил Богатый
Портной, продолжая задумчиво ковыряться в зубах. Возможно, теперь это
означало, что хотя долгие обеды в его доме не отменяются, но список
приглашенных лиц подвергнется жестокому пересмотру.
Автоинспектор дал газ и уехал. На обратном пути Алихан рассказывал, как
этот велосипедист здесь появился. Оказывается, он живет над нашей речушкой у
самого выезда, на параллельной улице. Там почти такой же мост и почти такой
же спуск. После бурных дождей возле его дома случился оползень, и выход на
шоссе был разрушен. Вот он и избрал этот путь на работу через нашу улицу.
-- Хорошо, -- перебил его Богатый Портной, -- а мой дармоед что
говорит?
-- Он говорит, -- ответил Алихан миролюбиво, -- им про оползень все
известно, и они его починят.
Рядом с высоким сутуловатым Алиханом, опрятно сдерживающим торжество,
маленький Богатый Портной шел, слегка прихрамывая. Так, прихрамывая, бывало,
покидали поле наши футболисты после очередного проигрыша.
-- А зачем он до самого края доезжал? -- кивнул Богатый Портной на
речушку.
-- Это, говорит, мое дело, имею полное право, потому что рабочий
кожзавода.
-- А, -- сказал Богатый Портной, догадываясь, -- что хотят, то и
делают,
-- Да, -- сказал Алихан, -- хозяин...
Богатый Портной поднялся к себе, а Алихан еще немного постоял у
калитки, следя за собой, чтобы не дать прорваться ликованию. И вдруг Богатый
Портной появился на балконе.
-- Алихан, -- склонился он над перилами.
-- Что? -- живо откликнулся Алихан. Наверное, он решил, что Богатый
Портной зовет его поиграть в нарды.
-- Все же коровину голову он на бойне взял, -- сказал Богатый Портной.
-- При чем?.. -- вздрогнул Алихан от неожиданности.
-- При том, что кожзавод находится рядом с бойней, Алихан, -- сказал
Богатый Портной и быстро покинул балкон, так что Алихан только и успел
поднять свои круглые брови над круглыми глазами.
Кожзавод был и в самом деле расположен рядом с бойней (он и сейчас
там), и, вероятней всего, этот парень там и купил коровью голову. Сказав,
где работает этот парень, Алихан в сущности сделал слабый ход, которым
воспользовался Богатый Портной.
Не знаю, как в других краях, но у нас автоинспектор слов на ветер не
бросает. Через неделю упрямый велосипедист перестал появляться на нашей
улице. Видно, дорогу и в самом деле привели в порядок.
Возгласами: "Едет! Едет!" -- нашим ребятам пару раз удалось заставить
Богатого Портного выбежать на балкон, но потом рефлекс этот быстро
отработался, да и сам Богатый Портной вскоре переехал на свой участок и
больше в нашем доме на моей памяти не появлялся.
Тетушка моя время от времени, примерно раз или два в год, ходила в
гости к Богатому Портному. Каждый раз она оттуда приносила удивительные
новости. Больше всего поразило ее воображение, что Богатый Портной отвел
воду от речушки на свой участок, где вырыл небольшой бассейн.
-- В бассейне утки плавают, в беседке скамейка стоит, -- сокрушенно
рассказывала она каждый раз, возвращаясь оттуда.
-- Ну и что? -- сказал мой старший брат, когда она впервые об этом
заговорила. -- В беседке всегда скамейка стоит.
-- Дурачки вы мои, дурачки, -- печально покачала тетушка головой, как
бы стараясь внушить, что дело не в самой беседке, а в том, что она наглядное
звено в гармоничной системе, созданной руками Богатого Портного.
В конце концов, эта ее фраза превратилась для нас в символ глуповатой
благопристойности и вообще всякой липы.
-- В бассейне утки плавают, -- говорили мы, и сразу же становилось
ясно, что это за кинофильм, что это за книжка или что это за обещания.
-- Смейтесь, дурачки, -- печально отзывалась тетушка, хотя сама была
человеком удивительно легкомысленным и в то же время очень впечатлительным.
Как человек легкомысленный, она забывала, что сама далека от идеалов
Богатого Портного, но, как человек впечатлительный, она, побывав у него на
участке, воспламенялась красивым результатом его идей, стараясь и нас
воспламенить своими восторгами.

___

На этом я временно прерываю жизнеописание Богатого Портного с тем,
чтобы рассказать несколько случаев из более бурной и потому менее
благочестивой жизни хироманта.
Во время войны, когда начались бомбежки нашего города, в сущности
бомбили всего два раза, пещера хироманта была превращена в бомбоубежище, К
этому времени на горе поблизости от пещеры понастроили десятка два домов, в
результате здесь образовался небольшой пригородный поселок. К владельцам
этих домов подселялись беженцы, так что людей хватало.
Вторая сталактитовая пещера была расположена повыше, но карабкаться
туда было далековато. К тому же она была не слишком удобна, потому что
коридор ее метров через десять от входа круто опускался вниз, и впопыхах там
легко можно было сорваться и проломить голову без всякой бомбы.
В первое время, говорят, хиромант именно туда и гнал всех, кто пытался
укрыться в его пещере, но потом почему-то легко примирился с этим, и когда
после тревоги люди расходились по домам, он им говорил:
-- Чуть что, бегите сюда, не стесняйтесь...
Говорят, особенно в первое время туда набивалось черт-те сколько людей.
К тому же они по неопытности тащили с собой все, что могли унести из дому, а
унести они пытались все. Так что дети хироманта, пользуясь светомаскировкой,
а точнее, полным отсутствием света, паникой, которую нагонял ослик,
загнанный сюда же и шарахающийся после каждого залпа зенитки, одним словом,
пользуясь всей этой вавилонской бестолковщиной, дети хироманта ползали по
перепуганным людям и при этом нередко вползали в их узлы, чемоданы и даже
карманы, говорят.
Говорят, один беженец, выйдя из пещеры после тревоги с основательно
полегчавшим чемоданом, -- уж не знаю, что там лежало? -- воскликнул:
-- Лучше б я под бомбежку попал!
Позже люди перестали таскать свой скарб, но все-таки бегать туда
продолжали, потому что немецкие самолеты всегда встречались таким дружным
зенитным огнем, что люди не без основания полагали, что летчики с перепугу
как раз и угодят бомбой на эту окраину.
Вскоре женщины поселка стали замечать, что их мужчины, как только
объявляется тревога, обгоняя друг друга и оставляя далеко позади свои
семейства, первыми вбегают в пещеру.
Потом стали замечать, что после отбоя они, эти храбрецы, выходят из
пещеры какими-то веселыми, как бы слегка обалдевшими от страха или еще
чего-то там.
Но тут возникшие было подозрения рассеял один эвакуированный
интеллигент, который, тоже весьма бодро и тоже обгоняя свое семейство, бегал
в пещеру. Он объяснил, что такое состояние некоторого вынужденного веселья
после пребывания в пещере вызывается так называемым озонным опьянением.
Почему это озонное или сезонное, как его перекрестили, опьянение действует
только на мужчин, он не стал объяснять.
Позже, когда некоторые мужчины и после отбоя старались задержаться в
пещере, яростно доказывая, что немецкие самолеты могут вернуться, а другие
стали туда бегать и без всякой тревоги, средь бела дня, первоначальные
подозрения снова всплыли и даже полностью оправдались.
Короче, выяснилось, что хиромант во время тревоги, пользуясь темнотой и
вообще бомбофобией, довольно простительной для военного времени, спаивает
остатки, и без того довольно жалкие, поселковых мужчин. Учтем, что лучшие из
них в это время были там, где положено быть лучшим, -- на фронте.
К этому времени хиромант приспособился гнать самогон из подножного
ассорти, куда входили: бузина, крапива, икала, кислицы и все, что можно было
натрусить в окрестных садах. Самогонный аппарат стоял в глубине пещеры и в
сезон работал почти круглосуточно, как маленький военный завод.
Разумеется, плату за это удовольствие он повышал соответственно
катастрофичности момента, может быть, даже с учетом своевременной доставки,
хотя доставлять было неоткуда, ибо запасы хранились тут же, в одном из
естественных тайников пещеры.
Но главное, что хитрец, поднося своим испуганным клиентам кружку с
самогоном, тут же давал на закуску лавровый листик, благо одичавших лавровых
деревьев на этой горе росло немало. А лавровый лист, как известно, отбивает
всякие низменные сивушные запахи, оставляя один свой возвышенный
древнегреческий запах. Так что мужчины этого поселка выходили из пещеры,
увенчанные хоть и не лавровым венком, но все же лавровым запахом. В этом
полублаженном состоянии они вполне безнаказанно ходили по нашему
пригородному Олимпу, может быть, только тем и отличаясь от обитателей того
древнего Олимпа, что походке их недоставала некоторой величавой твердости.
В конце концов, как и все хитрецы, хиромант погорел на своей хитрости.
Одна женщина во время очередного пребывания в бомбоубежище, видимо решив в
темноте следить за своим мужем, выхватила кружку из его руки, которую
подсунул ему хиромант. Вернее, случилось так, что кружку-то он сумел сунуть
ее злополучному мужу, а лавровый листик подал ей по ошибке.
Действовал он все же в темноте, и нельзя сказать, что движения его
отличались безукоризненной точностью, ибо себя во время работы он, конечно,
тоже не обносил, хотя сам лавровым листом и не закусывал. Не исключено, что
сказался его долголетний рефлекс хироманта и он, забывшись, потянулся к
женской ладони. Одним словом, как и всякий человек, хиромант мог ошибиться,
и я, нисколько не пытаясь его оправдать, просто хочу понять, как это
случилось.
Стало быть, женщина догадалась, в чем дело, и, продолжая держать в
одной руке этот лавровый лист, другой вырвала кружку из рук своего мужа.
Балбес, вместо того чтобы сразу выпить, медлил, все еще дожидаясь лаврового
листа, словно находился не в пещере во время тревоги, а где-нибудь в
довоенной закусочной.
Вырвав кружку, женщина молча плеснула ее на бороду хироманта, может
быть слегка светящуюся в темноте, потому, что, по уверению очевидцев,
хиромант не сразу ей ответил, а сначала (вечно у нас преувеличивают!) сунул
бороду в рот и стал ее обсасывать.
Плеснув из кружки, женщина эта, говорят, обернулась к мужу и, тыча ему