Иванов Борис. Ночь Пса

   О, это было совсем как в каком-то древнем фэнтэзи: трудолюбивые, суеверные крестьяне и ремесленники, отважные сквоттеры и стойкие духом землепроходцы... Преисполненное благих намерений, проникнутое сознанием своей высокой миссии рыцарское сословие... Университеты — больше похожие на монастыри тайных орденов. Целый спектр религий, сект и верований. Загадочные, всезнающие и действительно способные творить чудеса колдуны и маги — добрые и злые... О, этот великий век оживших сказок! За его магией стояло нечто большее, чем слепая вера суеверных толп: в ней слились и достижения земной НТР и тщательно культивируемые под чужими небесами паранормальные способности... Неслыханные твари, действительно, таились в дебрях лесов, в пучине морской, в высях небесных, а не были порождением болезненной фантазии...
   Вот в такую магическую мозаику начала складываться жизнь Чура, к тому времени, когда на орбиту вокруг планеты вышли два мятежных звездолета... Это второе пришествие землян на Чур радикально изменило ход его истории.
   Можно сказать, стало роковым.

* * *

   Зазуммерил блок на столе у комиссара.
   — Так это ты, Мариус?.. Что? Думаешь, что-то готовится? Какой звонок от Яснова? Почему я опять должен смотреть новости?
   Он раздраженно кинул трубку на стол, и та тут же вновь залилась трелью вызова.
   — Слушаю вас, Агент... — Роше озабоченно глянул на возникшего на экране Кима.
   Несколько минут напряженно слушал то, что втолковывал с той стороны канала Агент на Контракте. Поднял голову и, не отрываясь от трубки, стал отрывисто отдавать распоряжения.
   — Простите господа, но, кажется, рыбка клюнула и грозит оборвать крючок... Я покину вас. Надеюсь, у нас еще найдется возможность поболтать о Чуре, профессор. Ким, — он снова поднес трубку к уху, — вам лучше не таскаться со мной — дело чисто оперативного характера...
   Он повернулся к дежурному.
   — Как только Роб и Сэм получат наконец справки с Университетского компьютера и от оргкомитета этого самого движения, верните профессору его пушку и можете отпускать на все четыре стороны, если не имеете к нему вопросов.
   Взяв из ящика стола свой потертый «Парабеллум», он нахлобучил шляпу. Коротко мотнул головой.
   — Простите, профессор. Вперед, ребята!

* * *

   — Давай! — тихо скомандовал Комски вконец позеленевшему в свете галогенового фонарика Гонсало и подтолкнул его к темному провалу. — Тебе там нечего бояться, кроме смерти...
   Гонсало обреченно вздохнул и шагнул вниз. Двое крепко сложенных сопровождающих напряженно замерли за его спиной. Герр Комски отступил назад.
   — Э-эй, это я... — негромко позвал Гонсало, в надежде, что никого здесь, в покинутом Прокате, нет и быть не может.
   Вздохнул и, преодолев последние ступеньки лестницы, он чуть более уверенно шагнул в зыбкий сумрак.
   — Здравствуй, — шепнул ему на ухо Кноблох, поплотнее прижав ствол бластера к основанию адвокатского черепа. — Пригласи сюда своих друзей, только смотри — не испугай...
   Придерживая его за предплечье, он отвел адвоката к стене — от греха подальше.
   — Ну, — спросили сверху, понизив голос, — что там?
   — Никого... — стараясь не подвести вновь обретенных знакомых, выкрикнул Гонсало. — Никого и ничего...
   По лестнице заспешил один из людей Комски. Второй, согнувшись в три погибели над люком и подсвечивая фонарем, пытался отслеживать его передвижения.
   — Включи свет... — приказал первый, вертя головой. — Есть у них тут освещение?
   И тут сверху — из тьмы за щелями утопленных в землю окон полуподвала — раздался душераздирающий визг стопорящихся флаеров полицейского управления — ни один другой механизм во Вселенной не издает настолько мерзкого звука — топот многочисленных башмаков и приглушенный галдеж: «Со двора, со двора, блокируйте черный ход! Вторая группа — на окна, на окна!..» И прочая чушь в том же духе.
   — Это — легавые! — громко вслух констатировал Кноблох и впилил из бластера в плечо свесившегося в люк противника. Тот молча, но с дьявольским грохотом обрушился вниз.
   Берни приложился по тому, что бестолково крутил башкой посреди комнаты — и промазал с двух шагов. Испуганный боевик швырнул нечто, до того зажатое у него в ладони, вглубь комнаты и сиганул в сторону, головой — прямо в живот рванувшемуся в бой Кукишу. Оба грянулись оземь. Халид героически отфутболил пришедшееся ему под ноги нечто и шарахнулся за хлипкие стеллажи с надгробными плитами.
   И вовремя: нечто оказалось десантной тензогранатой — знаменитым керамическим ежиком смертников. Такие штуки вечно случаются в плохо просчитываемых ситуациях.
   Раздалось оглушительное «Бам-м-м-м!!!!» — словно ломом по рельсе, подвешенной над ухом — и на долю секунды подвал Проката заполнился роем микроосколков, летящих со скоростью, близкой ко второй космической. После чего наступила тишина, наполненная запахом озона — похоже было, что на совесть сработанный на предприятиях Святой Анны ежик отоварил всех присутствующих.
   Так, про крайней мере, дело представилось Гонсало, чудом уцелевшему за кованным сундуком с неведомым барахлом Мепистоппеля. Он высунулся из своего укрытия и обалдело покрутил головой. Тому что сам он цел и невредим верилось с большим трудом. Сквозь звон в ушах он услышал, как герр Комски, наверху, в оффисе, говорил уже успешно вломившемуся в помещение комиссару Роше: «По моему, тут что-то взорвалось — там внизу...»
   Не вставая с четверенек, адвокат сделал попытку выбраться на свободное от мебельной рухляди пространство подвала. Тут он нос к носу столкнулся с лысым Поччо. Тот лежал ничком и из последних сил тянул покалеченную руку к развалинам акробатической комбинации, составленной телами Кукиша и незадачливого бомбометателя — то ли бездыханными, то ли, только бездвижными.
   — Кви-тан... — простонал Поччо. — Кви-тан-ци-я-я-а-а...
   И смолк.
   Гонсало воззрился в направлении, указанном его простертой окровавленной конечностью и узрел другую — тоже залитую кровью и скрюченную — руку. Руку Геннадия Кукиша, действительно сжимавшую какую-то бумажку. Квитанцию, надо полагать.

* * *

   — Эй! — окликнул Роше предполагаемого противника, там — в глубине полуподвала. — Сопротивление бесполезно, дом окружен... Бросайте оружие и выходите по-одному...
   Ответом ему послужили невнятные шорохи, скрипы, то ли всхлип, то ли вздох...
   — Сколько их там? — сурово повернулся комиссар к герру Комски. За герром присматривали, держа оружие наготове, Мариус и Каспер. Комски пожал плечами.
   — Во-первых, я этого действительно не знаю, господин комиссар... — он откашлялся, — а во-вторых, на любые ваши вопросы буду отвечать только в присутствии своего адвоката...
   Господин комиссар зло крякнул, проверил оружие, снова повернулся к люку и, упредив скрывающегося внизу потенциального противника, что они имеют дело с представителями закона, двинулся вниз. За ним — ощетинясь разрядниками — поспешили Филдинг и Старинов.
   Свет фонариков прорезал столбы потревоженной пыли и скорее мешал разглядеть что-либо в заставленном и заваленном самым невероятным хламом помещении. Не без труда комиссар нащупал по левую сторону от лестницы выключатель и под потолком вспыхнула пара пыльных софитов.
   — Боже мой... — тихо пробормотал Филдинг.

* * *

   Послуживший местом короткого, идиотского, но довольно кровопролитного сражения полуподвал быстро заполнился людьми, молчаливо и энергично выполняющими каждый — свое дело. Четверка медиков вкалывала раненым фиксатор, обрабатывала раны биогелем и выносила — одного за другим, на раскладных носилках. Пара фотографов фиксировала все, что могла в памяти своих камер, еще тройка экспертов крутилась под ногами у всех остальных со специальными лампами, пробозаборниками и другой непонятной техникой. Впрочем, они тоже кончили свое дело в считанные минуты. Последними отстрелялись дежурные подметалы. Выпущенное ими море санитарной пены поглотило и обесцветило лужицы крови, застоявшейся на полу, после чего в прах обратилась и сама пена.
   После этого, из спуска в подземный ход вылезли, отплевываясь и очищая себя от паутины, Мариус и Филдинг.
   — Там — целый лабиринт, — доложил Сэм. — Кажется — бывший узел подземки. Времен зекстроя... Или — что-то в этом духе. На поверхность ведут с пол-дюжины выходов — на Пречистую и на Китайские заводи... Забраны только съемными решетками. Судя по всему, кто-то через эту систему от нас ушел — наслежено сильно. Крови нет — судя по всему не ранен...
   — Кстати, о раненых, — заметил, подпиравший стенку Каспер. — Один из них — лысый такой — все поминал о какой-то квитанции...
   — Квитанций здесь нашли — море, — вздохнул комиссар. — Экспертиза их забрала — прогнать через компьютер. Завтра доложат...
   — Пломбируем помещение? — осведомился сверху Старинов.
   Роше снова тяжело вздохнул.
   — Операция проходит как секретная. По инструкции — оставляем все как есть. Нашумели мы, конечно, сильно, и сюда еще дня два никто носа не сунет. Но на всякий случай — пришли сюда Каховского — он у нас с обеда без дела прохлаждается. Пусть присмотрит вокруг... Пошли, ребята...

* * *

   Полутемная улица Темной Воды наконец опустела, и только через несколько минут вдали раздались приближающиеся и нетвердые шаги.
   Счастливчик долго крутил ключом в старинном замке Проката, потом, чертыхаясь и рискуя поломать ноги, спустился в полуподвал и долго озирался в освещенном только яйцами дурацкого паука скопище хлама.
   — Ну и бардак тут у нас с Мепистоппелем... — с тоскливым восторгом умозаключил он и прихватил с подоконника оставленный давеча кисет с Трубочником. Хитроватый бес Пестрой Веры выглядел невозмутимо — он свое дело знал.
   Тони вздохнул, порылся в скрипучем — времен Реставрации — секретере и вытащил оттуда хорошо ему известную Мепистоппелеву заначку — плоскую фляжку коньяку из Метрополии. Отхлебнул сколько получилось, вернул емкость на место и убыл.
   Вслед за ним, по темной улице потихоньку затрусил приблудный пес — шелудивый, одно ухо — рваное. Он уже давно пристал к Тони, но тот был не против этого эскорта — все какая-то компания.
   Еще минут через пять-шесть свой пост в ночном кафе-автомате — наискосок от Проката — занял сержант Каховский.

* * *

   — Мерзкая выдумка — эти тензионные гранаты... — морщась, вздохнул комиссар, разглаживая на столе перед собой снятую с принтера распечатку. — Никакой взрывчатки — вся энергия в напряженной керамике. Потом — бах! И осколочки летят во все стороны что твои метеориты. И никакой ударной волны. Только осколки и электрический разряд — за счет пьезоэффекта... Мелкие такие осколочки... острые как шило... Из человека в долю секунды получается решето — а он еще ничего не замечает... Нельзя такие вещи давать в руки нервным типам. А лучше всего — собрать всю эту дрянь — и утопить в болоте...
   — Откуда там взялись — в оффисе этом — люди Магира? — поинтересовался Ким. — Ведь агент Таневич — Мариус — контролировал там положение практически весь день...
   — Только с часу дня, — вздохнул Роше. — Эти стервецы, видно, проникли туда раньше... И перебирали всю контору по соломинке... Теперь ясно, что это Гонсало навел их на след. А на Гонсало — господин Смирный. Никогда не стоит верить народу из министерств. Там много любителей поторговать секретами...
   Он снова вздохнул.
   — Итоги операции: три покойника, трое раненых, не способных давать показания... Кто-то один, по меньшей мере — в бегах... И никакого Торвальда Толле. Вот так оно и бывает — в трех случаях из четырех: мыши — отдельно, мышеловки — отдельно... Как аванс по зарплате и счет от дантиста...
   — Кое-что операция, однако, дала... — утешил его Ким, удержавшись от того, чтобы сказать ваша операция. — Например, стало ясно, что ни группа Магира, ни люди Комплекса — ведь Клод Саррот — это Комплекс? — к похищению Толле не причастны.
   — Да, — как эхо отозвался взгрустнувший — как всегда на подоконнике Джон Старинов, — Клод Саррот это — «Дженерал Трендс», а «Дженерал Трендс», это — Комплекс...
   — Иначе, — закончил свою мысль Агент на Контракте, — зачем бы им устраивать засады друг на друга?.. Кроме того теперь уверенно можно утверждать, что Гостя, так сказать, принимают именно хозяева этой забавной конторы — Проката гробов...
   — Вы здорово меня вдохновили, агент, — ядовито парировал столь явное проявление сочувствия комиссар. — Как вы помните, я с самого начала был уверен, что похищение — дело рук дилетантов. Обидно только, что Магир и Саррот вычислили этих дилетантов раньше нас.
   — Это не все наши неприятности... — пожал плечами Ким. — Задержанный Смирный меняет показания каждые полчаса, а совет безопасности не дает санкцию на допрос Альфреда Комски в связи со вторичным похищением Гонсало Гопника.
   Комиссар поморщился.
   — Секретарь Азимов был твердо уверен, что Гопник просто скрылся с деньгами... — комиссар пожал плечами. — Это — не так. И то, что у вас на Почтамте получилось — тому лишнее доказательство. Гонсало — темная лошадка, не спорю. Но не мошенник из тех, что играет крапленой колодой. В посредничестве с похитителями — а это его епархия — требуется очень высокий уровень доверия. И Гонсало на этом уровне держался. А Комски — это тип из неприкасаемых. Если за него и разрешат взяться всерьез — то не нам, а господину полковнику Ваальде. Или другому тузу из той же колоды...
   — Так что я и не делаю ставки на эту лошадку, — Ким начал выбираться из-за стола. — Время делать мой ход. И мне от вас потребуется кое-какая помощь, комиссар... Только — выпьем еще кофе. Уже поздно, а дел — хватает. Утром — встреча с господином Азимовым... Она мне почему-то не представляется приятной...

* * *

   Когда Роше наконец отправился спать, Ким взглянул на часы и понял, что находится на ногах вот уже шестнадцать часов. Провел по глазам ладонью. Надо было или принимать психоэлеватор, или выспаться. Он все-таки нашел четыреста минут, чтобы забыться после этого суматошного ночного дня. Уж это-то он умел — отключиться от мира повседневных забот, выпасть из обращения, позволить своему мозгу растасовать насыпавшиеся в него за долгий — очень долгий день забот. Погасил в кабинете свет, раздвинул кресло-лежанку, набросил плед...
   Обычно он никогда не запоминал сновидения. Разве что — как какую-то невнятицу, морок, привидившийся на рассвете. Но в этот раз он впервые за много лет не смог различить сон от яви.
   Нет... Он, конечно, понимал, что должен проснуться в темном кабинете Ратуши, и где-то недалеко за стеной под тихое стрекотанье принтеров команда Роше разбирается с лавиной оперативок, справок и официальных ответов на многочисленные запросы, разосланные следственной группой во всевозможные инстанции. Но может быть... Может все это было давно — где-то в другой жизни, а сейчас — он на самом деле лежит — сна ни в одном глазу — в заброшенном сарае. Он был далеко — где-то на Земле, на окраине маленького городка, потерявшегося в горах, этот сарай. В далеком детстве каждое лето он проводил в этом городке и часто ночевал в этом прохладном сарае, в углу которого стоял запыленный «Квестар» и в котором всегда стоял такой неуловимый аромат прелого сена. Он часто снился ему — этот аромат...
   Так сон это или не сон?..
   Он осторожно поднялся и, тихо ступая по рассохшимся половицам, подошел к дверям. Снятые с петель створки были брошены через неглубокую канавку — прямо у порога. А дальше шел заброшенный сад. Собственно — не сад, а лес.
   И в лесу его ждал Пес.
   Он совсем не удивился тому, что этот красивый, скрытный зверь почти неслышно вынырнул из чащи и бесшумно пошел рядом с ним. Временами он совершенно четко начинал осознавать, что все происходящее зыбко как ночной туман, что лег на их пути, но уж очень оно было настоящим для простого сна — это происходящее с ним действо.
   Пес вел его за собой, иногда забегая вперед и поджидая там. И что-то он хотел сказать ему — Киму. Что-то очень важное... Он и говорил — по-своему, немым языком движений, косых взглядов, еле слышным языком прерывистого дыхания, внутренним языком напряжения, разлитого вокруг, повисшего в сыром лесном воздухе. Только никак ему неудавалось докричаться до косного, словно замороженного человеческого мозга... Ким старался как мог — но его сознание оставалось куском льда, погруженным в этот, так и остающийся ему чуждым зыбкий туман. И он шел и шел вслед за Псом сквозь мертвый лес, и временами разные луны подсматривали за ними из-за причудливых стволов и ветвей. Господи... — сказал он себе, — где это мы? Неужели там, куда я так и не долетел в тот раз?
   Он зябко повел плечами.
   Все вокруг было наполнено каким-то смыслом, но понять его было ему не дано. Как там говорил расконвоированный заключенный П-1414?.. Я во всем видел... тексты, знаки, сообщения... В опавших листьях на тротуаре, в том, как сучья лежат на полянке, как камни разложены на берегу... На миг Киму показалось, что вот-вот — еще чуть — и он поймет что-то в этом послании, адресованном ему. Кем?
   Снова Пес оглянулся на него и темной молнией скользнул в колышащиеся складки тумана. Поспешил на зов... Да-да — только сейчас Ким сообразил, что Пес ведет его на чей-то неслышный, но повелительный зов...
   Трель блока связи разбудила его...

ГЛАВА 7
МЫШИ И МЫШЕЛОВКИ

   — Этого и следовало ожидать, — Клод Саррот — человек с чеховской бородкой, больше похожий на стареющего литератора, чем на резидента Комплекса — откинулся в кресле и окинул взглядом собравшихся. — Госпожа Чанг по программе новостей сообщает миру и городу то, о чем мы собрались тут потолковать по большому секрету... Только это ей не стоило ни одной головы своих сотрудников — как, например, нам с вами, мистер Магиров. У нее таковых просто нет. Девочка обошлась своими силами...
   Собравшиеся за столом в зале заседаний на девятнадцатом этаже «Амбассадора» мрачно поглядывали друг на друга и на мерцающее, бездонное окно голографического экрана Ти-Ви.
   — Собственно, могло бы обойтись без всяких жертв, — мрачно заметил Рамон, покручивая перед собой пачку дорогих (прямая доставка из Метрополии) сигарет. — Все дело попортили ваши люди: не заметили полицейской засады, спровоцировали стрельбу...
   — Я пригласил вас не для того, чтобы пререкаться о том, кто тут виноват, — господин Саррот почесал левую бровь — словно поправил невидимое пенсне, — все мы оказались хороши. Но хотя бы один урок для себя мы должны извлечь немедленно: наши с вами действия надо согласовать. Прежде, чем здешние органы оставят нас с носом. Собственно, наши цели, мистер Магиров, совпадают...
   — Еще бы... — Рамон поморщился, вытягивая из белой с золотом пачки длинную сигарету. — Только они совпадают не вот так, — он сложил параллельно два своих смуглых и необыкновенно ухоженных указательных пальца и продемонстрировал их резиденту Комплекса, — а вот так! — тут он плотно сжал свои увесистые кулаки и крепко ударил ими друг в друга. — Пока что я нахожу наши с тобой интересы диаметрально противоположными, Клод...
   Господин резидент был неприятно поражен:
   — Вы зря драматизируете ситуацию, уважаемый. Оцените ее без лишних эмоций: нам нужен один и тот же товар. Если мы берем его сами, то как-то компенсируем вам ваше участие в наших э-э... общих усилиях. Если его первыми берете вы, то мы его у вас просто покупаем. И — по очень неплохой цене... Все просто как Колумбово яйцо. Остается просто обговорить эти условия в деталях...
   Рамона такой вариант явно не устраивал.
   Затянувшись легким дымком, он продолжил гнуть свою линию. С партнером он принципиально держался на ты. Без лишних церемоний.
   — Из того, что мы с тобой, — он шевельнул зрачками в сторону Саррота, — иногда неплохо понимаем друг друга и мои люди выполняют для тебя кое-какие, гм, заказы — из этого еще ничего не следует. Постарайся в этот раз меня понять: у меня свой заказчик — очень серьезный, поверь, — Рамон выпустил в поверхность стола перед собой струйку дыма, и та почти невидимыми барашками разбежалась в стороны. — Твои, извини, заказчики никогда не заплатят за Толле столько, на сколько подписался я...
   — Вот как? — Клод молитвенно сложил свои сухие ладошки.
   То, что он услышал от своего давнишнего партнера и конкурента заставляло насторожиться. Более, чем насторожиться.
   Оба его помощника и оба помощника Рамона с недоуменным ожиданием смотрели на него. Не следовало выкладывать сейчас все свои карты. Совсем не следовало.
   — Ну что же... — наконец сформулировал он то, что стоило бы, все-таки, сказать. — Тогда, быть может, ваш щедрый э-э... клиент согласится заплатить мне? За участие в охоте. И за дичь, если уж она попадет не в ваши — извините, Рамон, — сети...
   Рамон оценивающе воззрился на партнера.
   — Так легко сдаешься? Или — хочешь двух зайцев получить сразу? И с Гостем поработать, и денежки сгрести?
   — Это уж — как получится... Как сказал один академик одному, извините за выражение, политику, — Саррот снова поправил призрачное пенсне. — Лучше так, чем так, как вышло этой ночью.
   — Итак, — Рамон не сводил с Саррота испытующего взгляда. — Положим, мои люди позволят твоим увести Толле у себя из-под носа. И где гарантии, что у тебя не пропадет желание продавать дичь, раз уж она будет в твоих сетях?
   Клод поднялся и, придержав жестом своих помощников, задумчиво прошелся вдоль стола.
   — Вы меня поставили в сложное положение, Рамон... Мне всю ответственность приходится брать на себя — экспромтом... Извольте уж сами предложить — какие гарантии вас устроят... А пока — примите один небольшой аванс. Для того, чтобы укрепить ваше к нам доверие. Из мест заключения в столицу переведен человек, который очень хорошо знает Гостя. Пер Густавссон. Думаю, вы слышали о таком. Думаю, также, что вам следует позаботиться о том, чтобы полиция и разведка не смогли его использовать.
   Рамон задумчиво скривился.
   — Ну что же. Благодарю за ценную информацию. И, с твоего позволения, беру тайм-аут. Завтра, — он быстро взглянул на часы, — не позже семи Конрад тебе изложит мои условия на этот счет. А пока действуем на условиях взаимного доверия. Тянуть время нельзя. Эти придурки просто обязаны попытаться второй раз договориться с правительством. Или с другим покупателем. Может, уже договорились.
   — Если это и не так, — Саррот пожал плечами, — то какая-нибудь из спецслужб скоро их прихлопнет. Но пока — все мышеловки стоят пустыми, а мышка гуляет неизвестно где...
   Все поднялись из-за стола. Саррот обронил несколько слов в свой блок связи. Рамон пробубнил нечто отрывистое — в свой.
   Внизу — в подземном гараже «Амбассадора» водители двух роскошных наемных каров вышли из своих кабин и отправились пить имбирное пиво в бар этажом выше: им не полагалось видеть каких пассажиров они привезли сюда в закрытых кабинах своих машин и теперь должны развести в разные концы города.
   — Вы верите ему хоть на грош? — торопливо спросил Рамона Конрад, когда они вошли в кабину лифта.
   — Хитрая лиса просто тянет время, — уверенно ответил глава Торговых домов. — Он в принципе не может пойти на тот вариант, что подкинул нам: дело то не в деньгах — их у Комплекса хватает. Смешно даже подумать, что Клод станет Гостя продавать — он за него шкурой ответит... А этого Густавссона он нам подставил, чтобы нашими руками оформить мокруху. Умен... Знает, что этот секрет господ сыскарей нам уже известен...
   — Значит... — подал голос Гурам.
   — Значит решать вопрос надо быстро. До семи утра, во всяком случае. Ты, Гурам, приводишь в действие свой больничный вариант, а ты, Конрад, не спускаешь глаз с людей Клода. И еще...
   Магир повернулся к своему помощнику.
   — За тобой должок, Гурам...
   Гурам чуть заметно поежился.
   — Чертова китаянка жива-здорова, а, Гурам?.. А Тихоня дает показания в кабинете на Козырной... Разве так должно было быть?
   — Так не будет, шеф... Это — дело моей чести. Я — лично...
   — Именно ты и именно лично...
   Шеф поморщился.
   — Вам все ясно, ребята?

* * *

   — Не думаю, чтобы чертов горец купился на ваш экспромт шеф... — задумчиво заметил человек Саррота — высокий и желчный, стоя по правую руку от шефа у забранного золоченным стеклом окна.
   — Я тоже так не думаю, Алекс, — резко отозвался шеф. — Но надо же было как-то закруглить разговор, не переходя на упражнения в стрельбе... Поручите Андрею усилить контроль за этой компанией... А для себя — заметьте отдельно: меня очень интересует заказчик господина Магирова. Очень интересует... А вы, Йозеф, — он повернулся ко второму помощнику, похожему на добродушного мельника из оперетты, — немедленно примите дела от Комски... От Альфреда... Его выпустили под залог, и он сейчас ошивается у меня в приемной — на Барабанщиков-десять... Я перебрасываю Альфреда на месяц-другой в наш филиал на Святой Анне — пусть помучается с тамошними поборниками соборности и коллективизма — от этого быстро умнеют...