Страница:
— Выключаю свой блок во время разговоров... — с досадой объяснил Роше, на ходу исправляя оплошность. — Дурацкая привычка... Что там у вас?
— Отправляюсь на Птичьи Пустоши, — уведомил его Ким. — Оттуда засекли выход на банковский счет Толле... Да, представьте себе — такое идиотство... Район складов Продуктового товарищества, помещения с тридцать шестого по пятидесятое... Здесь неподалеку зарегистрировали еще и перестрелку... Я до сих пор думал, что для Прерии разборки на улицах — редкость... Нет, думаю, вам не следует... Там уже патруль и вообще... Иду, как говорится, по холодному следу... Лучше подождите меня у дока Покровского — если дед не собирается ложиться — есть кое-какие вопросы к нему. Как к специалисту...
Роше опустил трубку и нахмурился. Он не любил зевать пожарные ситуации. Кажется, однако, проехали уже вторую такую...
— Не стану вас задерживать... — комиссар встал с кресла и бережно освободил мраморного мыслителя от своего головного убора. — Продолжу свои поиски... собачьей шерсти.
— Если у вас еще есть свободное время, — добродушно посоветовал Покровский, — спуститесь в библиотеку. Там открыто круглосуточно. Прокрутите файл с семинарами по Псам: может узнаете что-то из того, что вас интересует...
— Спасибо за совет, — так же добродушно отозвался комиссар, перешагивая через порог. — И спокойной ночи...
Достигнуть первого из источников сигнала оказалось довольно легко, но то место, где находился этот источник, было невероятно странным... Столь же странным оказалось и существо, которому принадлежал этот беззвучный голос. Существо, что звало на помощь... Как он только умудрился забраться на этот островок, вдали от заросшего камышом берега, этот пушистый малыш? Харру пришлось пуститься вплавь — другого способа добраться до этой крохи у него не было. А как только он добрался до заросшего осокой клочка суши, отряхнулся и обнюхал кроху, ощущение страха перед чем-то совершенно чуждым, исходящим извне, отступило, сменилось смешанным чувством сострадания и ответственности за этот крошечный кусочек чуждой этому миру жизни, неведомо как попавший в этот погруженный в хаос, безхозный мир...
И еще он, наконец, вспомнил, когда и как — там, на Чуре, ему встретилось... Нет, не эта, в беду попавшая кроха, но нечто очень и очень сродни этому зову и этому пушистому сиянию...
Кроха, однако, восприняла появление Харра как нечто должное.
Как только он попытался согреть это чуть мерцавшее во тьме почти беззвездной ночи создание, оно прильнуло к его короткой шерсти и что-то затараторило по-своему, силясь, видимо, убедить его в необходимости предпринимать какие-то совершенно срочные действия, куда-то спешить, к чему-то успеть... Харр не понял и малой доли из всего этого потока императивного попискивания. Уловил только общий смысл этого лопотания — намерения крохи в общем-то совпадали с его собственными... Подхватив малыша за шкурку на загривке, фосфоресцирующую в ночном мраке, Харр снова пустился в холодные воды реки. Второй источник призыва прятался где-то в глубине городской окраины. Он уже нашел второго малыша, и третьего, когда пришли новости от Подопечного...
Клод Саррот приложил определенное усилие для того, чтобы не хватить трубкой блока связи по столу.
— Где вы сейчас находитесь? — спросил он, нарочито спокойно, слегка притормаживая себя.
— Двигаемся по Цесаревича, в сторону клиники Шторха, — с готовностью определился на местности Алекс. — Сейчас проходим Алексеевские массивы...
— Очень хорошо... — Саррот прикрыл желтые, восковые веки и пожевал тонкие губы, представляя себе топографию того района столицы. — Сверните на явку. Там — практически по дороге.
— Понял, — подтвердил Алекс. — Сворачиваю на Полинга...
— Возьмешь с собой предполагаемого Пайпера и работаешь с ним — там есть все необходимое. Подошлю к тебе Кори — он хорошо соображает в таких вещах. К его прибытию приведи объект в порядок. Ты знаешь, что нам от него нужно. Нам нужно, чтобы он заговорил сегодня, а не завтра в обед... Йозефа и других к Шторху пусть подбросит э-э...
— Каммингс, — подсказал Алекс. — Он справится.
Голос его был далеко не бодр. Привести в порядок объект, получивший полный парализующий заряд стандартного Р-20, за считанные минуты не мог даже и всемогущий Господь. Но полученный приказ обсуждению не подлежал.
— Какие выходы? — поинтересовался Тор.
— Из Купермановского супермаркета! — там у них уймища банкоматов — на каждом этаже... Все-таки мы нагрели их!.. Это же надо — буквально на считанные секунды опередили... Но если они засекли мой блок связи, нам...
В этот момент в дверь помещения номер сорок, судя по всему, попыталось вломиться пол-дюжины чертей.
По крайней мере, так можно было подумать, судя по производимому ими шуму.
— Только не блокируй снова мой бластер, пожалуйста, — тихо попросил Мепистоппель Тора.
Тот молча взвесил на вытянутых пальцах свой меч. И остался доволен.
— Откройте, Бога ради! — взмолился с той стороны тяжелой двери адвокат Гопник.
— Это Гонсало! — не без удивления комментировал эту мольбу Адельберто.
И сделав недоумевающему Тору знак, замер сбоку от двери.
— Ты один? — проорал он в ответ на третий или четвертый вопль Гопника.
— О, Господи! Так вы живы? — искренне поразился Гонсало.
— И вы там тоже одни?
— Что значит тоже? — задал Мепистоппель один из самых идиотских вопросов, возможных в сложившейся ситуации.
Гопник задумался.
— Меня не интересует то, как вы это сделаете... — Рамон медленно и веско цедил слова в трубку. — Меня не интересует, как вы будете откачивать Гурама. Мне надо до утра знать где находится Гость. И где находится Счастливчик. Его ведь заграбастали вместе с его радиомаяком? И еще вот что, Конрад, мне очень — ты понимаешь, очень хочется узнать, каким образом наши лучшие друзья из «Дженерал Трендс» вышли на Пайпера... Кто продал им частоты маяка?.. Ты хорошо понял меня?
Выслушав заверения в быстрейшем исполнении своих указаний, он опустил трубку на стол и тяжелым, выразительным взмахом руки внес некоторое возмущение в жизнь дымного узора над столом.
— Мне перестал нравиться... — тот, напротив, задумался, подбирая слова, — перестал нравиться метод вашей работы... Слишком много убитых... бесплатно... Слишком много... времени затрачено. Я нахожу, что мы должны вмешаться в процесс... Сами...
Рамон поднял глаза на собеседника. Тяжело покачал головой.
— Это плохо кончится, — твердо отрубил он. — Очень плохо.
Трудно было определить, согласился ли с ним партнер. Он, похоже, думал уже о другом.
— Ведь тот, кто нам нужен... — все так же медленно выговорил он. — Тот, кто нам нужен — он тоже в это время что-то делает... Ведь так?
Тор пожал плечами и молча полез внутрь машины.
Мепистоппель энергичным тычком помог Гонсало упаковаться в «Фольксваген», рядом с Гостем.
— Только не воображай, — сурово уведомил он адвоката, — что я хоть на грош поверил твоим сказочкам про то, как ты и от Рамона, и от Саррота, и от Черта с Дьяволом ушел... Я не собираюсь ни снимать с тебя штрафные меры, ни, тем более, увеличивать твой пай в деле. Ты дело это и так, считай, что провалил...
— Еще раз говорю тебе, старый дурень, что мне просто Фортуна улыбнулась, иначе я был бы уже трупом... — досадливо проскрипел адвокат, втискиваясь в довольно тесный объем кабины.
— Ага, Фортуна, значит, повернулась к нему лицом, и он и от бабушки ушел, и от дедушки ушел... — Адельберто даже оторвал руки от руля, чтобы изобразить всю меру недоверия словам утратившего доверие партнера.
— Да не лицом ко мне Фортуна повернулась, — зло возразил Гонсало. — Не везде у нее лицо, у Фортуны... И при чем здесь мои бабушка с дедушкой?!
— Значит, Фортуна ж...ой тебе улыбнулась, — констатировал Мепистоппель. — А что касается бабушек и дедушек, то раз уж взялся делать бизнес на планете, населенной недоделанными скифами, так уж надо их фольклор знать... Сказку про колобка, хотя бы... Хоть ты на него и не похож.
— Меньше эмоций, Адельберто, меньше эмоций... — устало парировал адвокат. — И ходу, ходу отсюда. Я повторяю — своими глазами видел, как Тони влез в облаву... Если он жив, то сейчас здесь будут гости...
— Ты не ошибся, Гонсало? — в который уже раз осведомился Мепистоппель, запустив движок. — И как ты сам-то вышел на нас? Я ведь подстраховался и в том тайнике — непрямой адрес оставил. Только телефон. На знакомого одного. Чтоб потом у него справиться — не побеспокоил ли его ты или кто другой.
— Тайник твой, Мепистоппель, засветился, — пожал плечами Гонсало. Я не могу повторять это тебе сто раз... Ненадежное ты место выбрал. Какая-то тупая скотина нос в книжку сунула и — привет! Для меня осталось только дерьма сушенного грамма два. И никаких телефонов-адресов. Оно, кстати, и к лучшему... А на тебя я по-другому совсем вылез — тоже второй раз объясняю. Не надо бросать где попало счета и квитанции... Половину секретов люди узнают из такой вот макулатуры, и только вторую половину — из газет...
— Я не верю тебе ни на грош! — заскрипел Адельберто, но Тор перебил его:
— Он не врет, Нос Коромыслом...
— Славно он тебя кличет, — заметил Гонсало. — Когда состоялось крещение под новое имечко?..
Адельберто зло зыркнул на него выкаченным глазом.
— Мне еще не такое приходится терпеть от этого парня из-за вас, дураков! — зло прошипел он, выруливая из едва освещенного складского двора в и вовсе неосвещенный переулок.
— Он не хватится тебя? — тревожно спросил Пер, оглянувшись через плечо на Мэри-Энн.
— Кон? Пил двое суток и сутки будет спать. Я это расписание выучила наизусть. Потом будет глушить кофе и работать сутками...
Пер мучительно поморщился, прислушиваясь к хлюпанью воды в ботинках.
— Что ты знаешь о его теперешних м-м... заказчиках? И об этом доме? Он что-нибудь рассказывал тебе?
— Ничего. Ты же знаешь его — если не захочет, слова из него не вышибешь... Обо всем приходится догадываться... Но я — догадливая. Этот дом... Я его вычислила.
Пер понимающе хмыкнул.
— А началось все примерно через год после того, как ты загремел под суд, — продолжила Мэри. — Точнее, не началось, а продолжилось, я так понимаю... Появились люди, которые начали дознаваться о связях тех, кто работал на Чуре — не только люди Магира, но и еще какие-то... Прямо, настоящая охота началась. И у многих из наших начались неприятности... Ну и... Я так понимаю, что Кон просто испугался. Особенно после того, как убили Тоби...
В конце концов, Магир и те... Те, кто за ним стоят — это хоть какая-то защита... И они очень прилично платят. Я не знаю, что им нужно... Скорее всего, они хотят довести до конца то, чем ты занимался — какое-то приложение идей этого Толле к здешним условиям... Или что-то в этом духе... А дом этот... Я его просто вычислила. Понимаешь, с этого и начались у него эти... заходы, — она сделала чисто славянский жест, скорее мужской, чем подобающий начинающей стареть женщине. — Сначала уходил в город надолго, а затем возвращался — с деньгами, уже порядком набравшись. И уходил в штопор... Ну и разговоры на тему об этом месте... К нему временами приходят... другие — из тех, кто тоже работает на этих заказчиков... А как ты сам понимаешь, у нас на «Нимфе» не очень то уединишься... Обычно, я не понимала, о чем идет речь, но тему Старого Дома — для себя отметила. А потом — просто проследила его... походы.
— Вот как... — Пер откашлялся.
Подумал немного.
— Там — среди тех, кто приходил к Кондрату — не было наших общих знакомых? Ну — Васина, например... Карла...
Мэри подумала с минуту.
— Нет... Пожалуй, что — нет. А с Карлом он, действительно, временами встречался — ты же знаешь, он в этих делах посторонний, но за небольшой процент позволяет использовать свою контору в темную. Передает когда надо, кому надо все что угодно — без лишних вопросов... Такой был, таким и остался. С него все как с гуся вода...
Она неожиданно попридержала Пера за локоть.
— Теперь подожди... Дальше я пойду первой...
Они двигались по лесополосе, протянувшейся вдоль пригородной — а может, уже и загородной — аллеи.
Старались не светиться в просветах между деревьями, держались ложбинок, сочащихся влагой прошедших дождей.
— Это уже близко... — тихо предупредила Мэри-Энн. — По крайней мере, прошлый раз он был где-то здесь...
— Ты о чем? — чуть недоуменно осведомился Пер. — О доме этом? Он что — способен м-м... менять местоположение, что-ли?
Мэри только коротко махнула рукой.
— Может и не меняет, но вот с памятью у всех, кто его находил, что-то явно происходит...
— Черт, какие-то надгробия пошли... — с досадой отметил Пер, подсвечивая вокруг фонариком, выведенным на минимум мощности.
— Да уж, — невесело усмехнулась Мэри, — готический калорит у нас на высоте. Эта штука постороена впритык к погосту. С этой стороны кладбище не огорожено, а дальше — будет чугунный заборчик. Не зацепись... А дом уже виден — это вон та руина — за деревцами прямо по курсу... Охраняет его один только тип — из тех, что не просыхают с вечера до утра... Видно, тоже не любит этого места. Побаивается.
Пер вздохнул: куда бы не заносили представителей рода людского вихри технического прогресса, под какие бы небеса, к каким бы солнцам ни приходили люди, всегда за ними тянется это их древнее наследие: заброшенные погосты на окраинах, тоска дождливых ночей и страх чего-то, чего — каждый твердо знает это — нет и быть не может...
— Мэри... — тихо окликнул он. — Откуда... Откуда на кладбище — светлячки?
Он погасил фонарик.
Мэри приостановилась. Присмотрелась в направлении, в котором указывал Пер.
— Здесь не бывает светлячков... Это... Как ты только заметил... Ч-черт, подойдем ближе. У тебя есть шпалер?
— Нет... Оружие мне не положено, — с одному ему понятной усмешкой вздохнул Пер.
Мэри удивленно оглянулась на него, пожала плечами.
— Я теперь всегда таскаю с собой разрядник... Пошли.
Свечение было, и впрямь, еле заметным, но оно не померещилось Перу — зыбкий бело-голубой огонек высвечивал мох, которым заткана была каменная ниша, когда-то служившая раковиной, в которую стекали вечные слезы из фонтанчика-капельницы, украшавшим надгробие с давно стершимися именем того, кто лежит под ним и датами его жизни. Сейчас нечто иное гнездилось в этом каменном ложе — нечто, что всколыхнуло в памяти Пера замершую было темную гладь пруда, под которой таились странные образы и смутные страхи...
— Смотрите, — с каким-то облегчением в голосе сказала Мэри. — Забавная кроха... Первый раз вижу такое. Наверное — какая-то здешняя мышь... Или — хомяк...
Она шагнула к осевшему надгробию.
Пер приостановил ее коротким движением руки.
— Не стоит... Это не тот зверек, которого я хотел бы встретить сейчас...
— Опасная тварь? — с недоумением спросила Мэри, делая небольшой шаг назад. — Никогда даже не слышала ни о чем таком...
— Слышала, Мэри, слышала — просто не сопоставила сейчас... — Пер положил ладонь на вскинутый было его спутницей ствол разрядника. — Это Пушистый Призрак. Таинственный зверек с Шарады. И еще — они водятся на Харуре... И еще на паре планет. Как правило там, где мало кислорода и господствуют ледяные пустыни... Очень неприхотлив. Сам по себе — безобиднее таракана. Но считается дурным знаком встретить его, если не искал. Купить, выменять, прийти посмотреть в вольере зоосада — пожалуйста, но когда он является непрошенным... Надо менять планы...
— Так то — Шарада... Откуда эта тварь взялась здесь?
— Вот и я — про то же... — задумчиво заметил Пер. — Вот что, Мэри: выбирайся на дорогу, вызывай такси и жди меня там. В домик этот мне лучше наведаться одному...
— И не подумаю, — Мэри высоко подняла плечи. — Ты первый заметил эту тварь — значит знак — тебе, а не мне... Это — во-первых. А во-вторых — я сыта по горло суевериями, которых ты понабрался на Чуре...
— Делаем так, как сказал я, — коротко оборвал ее Пер тоном, которому не приходилось возражать.
Когда надо, он умел говорить так.
— И вот что — передай мне разрядник... Где только достала такой... Или лучше вот что — оставь-ка его себе. Обойдусь.
Спутник заботливо вывел на экран информацию о том, что при типе имеется единица огнестрельного оружия и блок связи, зарегестрированный на анонимный номер. Пер выключил блок и спрятал его в траве у ограды.
Теперь уже не расконвоированный заключенный П-1414 владел навыками боевых искусств Чура. Теперь боевое искусство Чура владело им. Бесшумно преодолеть расстояние до темнеющего впереди кара было просто упражнением для разминки. Пер дождался момента, когда сторож, совершая свое, видно, порядком осточертевшее ему маятникообразное движение, приблизится к машине, и приголубил нерадивого стража коротким ударом за ухо. Тот послушно опустился ему на руки. Пер закрепил отключку клиента аккуратным нажатием на магические точки и пристроил его на сиденье. Обыск показал совершенную правоту системы орбитального мониторинга: в карманах клиента, кроме умеренной суммы наличными, полупустой фляжки «Джонни Уолкера» и «Смит и Вессона» были только носовой платок, потертый цивильного вида ножик и блок связи.
Виски, наличность и платок Пер оставил пострадавшему, револьвер осмотрел не без опаски — он был снабжен зарядами повышенной мощности, разносящими вдребезги бронежелеты — и сунул себе за пояс, а из блока связи вытряхнул элементы питания и сунул их себе в карман.
После чего осторожно двинулся к Дому.
Джон повернул монитор так, чтобы Киму лучше был виден его экран, а на экране — светлые пятна дверей и полуподвальных окон помещения номер сорок по Птичьим Пустошам. Все остальные пространства кирпичных стен, забранных решетками и железными дверьми дверей и окон, которыми изобиловал заброшенный товарный двор, были мертвенно темны и находились явно в температурном равновесии со средой.
— Ну что же... — Ким постучал пальцем по схеме выведенной на экран его ноутбука. — Выставляйте людей здесь и здесь, а я, с вашего позволения, попробую двинуться вот так — через разгрузочный люк... Передайте мне камеру...
— Пойду с вами, — уточнил диспозицию Джон. — А Сэм попробует поторговаться с клиентами через дверь. Если там, конечно, есть с кем торговаться...
Спрыгнув в благоухающую пригорелой яичницей темноту, Ким мгновенно понял, что он в подвале не один. Для того, чтобы быть пустым и безлюдным, этому подвалу нехватало гулкости. В нем было слишком много тишины — ватной, глухой, напряженной. Слегка посапывающей от этого напряжения тишины.
Только за тяжелой дверью слышался голос Филдинга, сообщавшего обитателям помещения, что они окружены и сопротивление — бессмысленно...
Ким типовым финтом рванул в сторону от того места, в котором его должны были бы ждать предполагаемые невидимые противники, расшиб локоть обо что-то отменно твердое и железное, однако, не стал торопиться бросать во мрак свето-звуковую глушилку. Он только тихо, но внятно спросил сопящую темноту:
— Господа?..
Господа не заставили себя ждать слишком долго.
Тьму складского подвала осветила неполная дюжина ярчайших карманных прожекторов. На каждый такой прожектор приходилось по одному плотно сколоченному и хмурому типу в пятнистой форме.
Майор Свирский устало смотрел на Кима и осуждающе жевал спичку.
— Похоже, что и вы и мы немного припозднились, а? — флегматично поинтересовался майор. — А как хорошо было бы согласовывать свои действия, хотя бы на час вперед, господин Агент на Контракте...
Ким молча посмотрел на свою, явно ставшую ненужной, камеру голографической регистрации и глухо спросил:
— Надеюсь, господа, вы хотя бы засняли э-э... место?
— Да, не беспокойтесь... — Свирский поморщился и махнул своим людям отбой. — Если это вас так волнует... Это, похоже, действительно то место, где держали Гостя. Вон, глядите: наручник на трубе еще болтается. Много следов и отпечатков. И еще — здесь стреляли, — он кивнул на обломки портативного телевизора. — Следов крови, правда, не нашли...
— А что же нашли? — без энтузиазма поинтересовался Ким.
— Собачью шерсть... — криво улыбнулся майор. — Разной масти. Довольно много собачьей шерсти...
— Псы... — Клавдия потерла лоб. — Это легко понять, друзья... И нелегко — одновременно... С самого начала роль собачьего племени в жизни колонистов Чура была несравненно выше, чем роль этих четвероногих в истории земной цивилизации: Псы стали как бы продолжением рук первопроходцев.
Здесь, мы только с долей условности говорим о языке, на котором хозяин общается со своим псом, а для Псов Чура был разработан очень совершенный, унифицированный язык. Существовал детально регламентированный ритуал обучения ему и Пса и человека. Уже тогда Псы стали общей собственностью, и за своего Пса человек нес ответственность не только перед другими людьми, но и перед Стаей. И Пес отвечал за своего Подопечного. Это уже были партнерские отношения. Не простой симбиоз. Стая вправе была ожидать от людей определенного поведения. Если ожидания не оправдывались, умела своего добиться.
— Отправляюсь на Птичьи Пустоши, — уведомил его Ким. — Оттуда засекли выход на банковский счет Толле... Да, представьте себе — такое идиотство... Район складов Продуктового товарищества, помещения с тридцать шестого по пятидесятое... Здесь неподалеку зарегистрировали еще и перестрелку... Я до сих пор думал, что для Прерии разборки на улицах — редкость... Нет, думаю, вам не следует... Там уже патруль и вообще... Иду, как говорится, по холодному следу... Лучше подождите меня у дока Покровского — если дед не собирается ложиться — есть кое-какие вопросы к нему. Как к специалисту...
Роше опустил трубку и нахмурился. Он не любил зевать пожарные ситуации. Кажется, однако, проехали уже вторую такую...
— Не стану вас задерживать... — комиссар встал с кресла и бережно освободил мраморного мыслителя от своего головного убора. — Продолжу свои поиски... собачьей шерсти.
— Если у вас еще есть свободное время, — добродушно посоветовал Покровский, — спуститесь в библиотеку. Там открыто круглосуточно. Прокрутите файл с семинарами по Псам: может узнаете что-то из того, что вас интересует...
— Спасибо за совет, — так же добродушно отозвался комиссар, перешагивая через порог. — И спокойной ночи...
* * *
Вот теперь Харр отчетливо слышал зов. Тот самый. Чтобы лучше сориентироваться, он осторожно поднялся и трусцой, рыскающим зигзагом двинулся по утопающей в темноте набережной. В движении было легче определить источник этого непонятного, тревожного сигнала. И действительно — старый, испытанный метод помог: Харр понял, что сбивало его. Их было несколько — этих источников. И Харр устремился к ближайшему из них. Он ясно понимал, что главное сейчас — это Тор, но этот непонятный сигнал слишком напоминал ему о том главном, что служило источником самой большой опасности для каждого, кто был рожден на Чуре — этот сигнал напоминал ему голос нечеловеческого, не Землей порожденного разума...Достигнуть первого из источников сигнала оказалось довольно легко, но то место, где находился этот источник, было невероятно странным... Столь же странным оказалось и существо, которому принадлежал этот беззвучный голос. Существо, что звало на помощь... Как он только умудрился забраться на этот островок, вдали от заросшего камышом берега, этот пушистый малыш? Харру пришлось пуститься вплавь — другого способа добраться до этой крохи у него не было. А как только он добрался до заросшего осокой клочка суши, отряхнулся и обнюхал кроху, ощущение страха перед чем-то совершенно чуждым, исходящим извне, отступило, сменилось смешанным чувством сострадания и ответственности за этот крошечный кусочек чуждой этому миру жизни, неведомо как попавший в этот погруженный в хаос, безхозный мир...
И еще он, наконец, вспомнил, когда и как — там, на Чуре, ему встретилось... Нет, не эта, в беду попавшая кроха, но нечто очень и очень сродни этому зову и этому пушистому сиянию...
Кроха, однако, восприняла появление Харра как нечто должное.
Как только он попытался согреть это чуть мерцавшее во тьме почти беззвездной ночи создание, оно прильнуло к его короткой шерсти и что-то затараторило по-своему, силясь, видимо, убедить его в необходимости предпринимать какие-то совершенно срочные действия, куда-то спешить, к чему-то успеть... Харр не понял и малой доли из всего этого потока императивного попискивания. Уловил только общий смысл этого лопотания — намерения крохи в общем-то совпадали с его собственными... Подхватив малыша за шкурку на загривке, фосфоресцирующую в ночном мраке, Харр снова пустился в холодные воды реки. Второй источник призыва прятался где-то в глубине городской окраины. Он уже нашел второго малыша, и третьего, когда пришли новости от Подопечного...
* * *
— С нашей стороны — трое раненых, — доложил Алекс. — Двое — тяжело, держатся на фиксаторе. В том числе — Йозеф. Потери противника — ориентировочно четверо. Одному — снесли череп. С остальными — неясно. С места действия все убрались до появления патруля. Мы забрали своих, они — своих. Один неустановленный тип — у нас с собой. Полный заряд пэ-двадцатого. Еще не скоро сможет... Да, при нем найдена кредитка на имя Энтони Мэлвина Пайпера... Возможно, это он и есть.Клод Саррот приложил определенное усилие для того, чтобы не хватить трубкой блока связи по столу.
— Где вы сейчас находитесь? — спросил он, нарочито спокойно, слегка притормаживая себя.
— Двигаемся по Цесаревича, в сторону клиники Шторха, — с готовностью определился на местности Алекс. — Сейчас проходим Алексеевские массивы...
— Очень хорошо... — Саррот прикрыл желтые, восковые веки и пожевал тонкие губы, представляя себе топографию того района столицы. — Сверните на явку. Там — практически по дороге.
— Понял, — подтвердил Алекс. — Сворачиваю на Полинга...
— Возьмешь с собой предполагаемого Пайпера и работаешь с ним — там есть все необходимое. Подошлю к тебе Кори — он хорошо соображает в таких вещах. К его прибытию приведи объект в порядок. Ты знаешь, что нам от него нужно. Нам нужно, чтобы он заговорил сегодня, а не завтра в обед... Йозефа и других к Шторху пусть подбросит э-э...
— Каммингс, — подсказал Алекс. — Он справится.
Голос его был далеко не бодр. Привести в порядок объект, получивший полный парализующий заряд стандартного Р-20, за считанные минуты не мог даже и всемогущий Господь. Но полученный приказ обсуждению не подлежал.
* * *
— Дьявол бы побрал проклятого Тони и его псину! Дьявол бы побрал тебя — дурака! — Мепистоппель сделал небольшую передышку и воззрился на Толле, чтобы удостовериться, что до того доходит смысл сказанного. — Нам надо смываться как можно скорее, а мы сидим на этой куче капусты — он швырнул на стол пластиковый пакет с только что полученными в банкомате купюрами и воздел руки к заплесневелому потолку. — И все из-за этого треклятого идиота, который — видит Бог — где-то набрался и влип в какую-нибудь историю... Я чуть не поседел пока проклятая машина отсыпала мне нал. И — представляешь? — как только я вздохнул свободно, на индикаторе выскочила паскудная объява: «Счет арестован!». Я только и успел, что показать чертовой железяке язык — вот так (Мепистоппель показал как именно — зрелище было внушительное) и дать драпа. Кто его знает — может через секунду они бы блокировали все ходы и выходы...— Какие выходы? — поинтересовался Тор.
— Из Купермановского супермаркета! — там у них уймища банкоматов — на каждом этаже... Все-таки мы нагрели их!.. Это же надо — буквально на считанные секунды опередили... Но если они засекли мой блок связи, нам...
В этот момент в дверь помещения номер сорок, судя по всему, попыталось вломиться пол-дюжины чертей.
По крайней мере, так можно было подумать, судя по производимому ими шуму.
— Только не блокируй снова мой бластер, пожалуйста, — тихо попросил Мепистоппель Тора.
Тот молча взвесил на вытянутых пальцах свой меч. И остался доволен.
— Откройте, Бога ради! — взмолился с той стороны тяжелой двери адвокат Гопник.
— Это Гонсало! — не без удивления комментировал эту мольбу Адельберто.
И сделав недоумевающему Тору знак, замер сбоку от двери.
— Ты один? — проорал он в ответ на третий или четвертый вопль Гопника.
— О, Господи! Так вы живы? — искренне поразился Гонсало.
— И вы там тоже одни?
— Что значит тоже? — задал Мепистоппель один из самых идиотских вопросов, возможных в сложившейся ситуации.
Гопник задумался.
* * *
Дым от легкого табака свивался в замысловатый узор над не менее замысловатым узором малахитовой столешницы. Большой Магир старательно фокусировал свой взгляд на этой картине, чтобы не видеть устремленного на него свозь мглистые завитушки взгляда того, кто сидел напротив.— Меня не интересует то, как вы это сделаете... — Рамон медленно и веско цедил слова в трубку. — Меня не интересует, как вы будете откачивать Гурама. Мне надо до утра знать где находится Гость. И где находится Счастливчик. Его ведь заграбастали вместе с его радиомаяком? И еще вот что, Конрад, мне очень — ты понимаешь, очень хочется узнать, каким образом наши лучшие друзья из «Дженерал Трендс» вышли на Пайпера... Кто продал им частоты маяка?.. Ты хорошо понял меня?
Выслушав заверения в быстрейшем исполнении своих указаний, он опустил трубку на стол и тяжелым, выразительным взмахом руки внес некоторое возмущение в жизнь дымного узора над столом.
— Мне перестал нравиться... — тот, напротив, задумался, подбирая слова, — перестал нравиться метод вашей работы... Слишком много убитых... бесплатно... Слишком много... времени затрачено. Я нахожу, что мы должны вмешаться в процесс... Сами...
Рамон поднял глаза на собеседника. Тяжело покачал головой.
— Это плохо кончится, — твердо отрубил он. — Очень плохо.
Трудно было определить, согласился ли с ним партнер. Он, похоже, думал уже о другом.
— Ведь тот, кто нам нужен... — все так же медленно выговорил он. — Тот, кто нам нужен — он тоже в это время что-то делает... Ведь так?
* * *
— Ваш подопечный окончательно спятил... — меланхолично констатировал Гонсало, выбираясь на грузовой пандус из наклонного лаза помещения номер сорок, следом за задумчиво нахмуренным Гостем. — Вот-вот сюда нагрянут архангелы мсье Саррота, а господин Толле, видите ли, не может оставить помещение в беспорядке. Ему надо расставить все по-своему...Тор пожал плечами и молча полез внутрь машины.
Мепистоппель энергичным тычком помог Гонсало упаковаться в «Фольксваген», рядом с Гостем.
— Только не воображай, — сурово уведомил он адвоката, — что я хоть на грош поверил твоим сказочкам про то, как ты и от Рамона, и от Саррота, и от Черта с Дьяволом ушел... Я не собираюсь ни снимать с тебя штрафные меры, ни, тем более, увеличивать твой пай в деле. Ты дело это и так, считай, что провалил...
— Еще раз говорю тебе, старый дурень, что мне просто Фортуна улыбнулась, иначе я был бы уже трупом... — досадливо проскрипел адвокат, втискиваясь в довольно тесный объем кабины.
— Ага, Фортуна, значит, повернулась к нему лицом, и он и от бабушки ушел, и от дедушки ушел... — Адельберто даже оторвал руки от руля, чтобы изобразить всю меру недоверия словам утратившего доверие партнера.
— Да не лицом ко мне Фортуна повернулась, — зло возразил Гонсало. — Не везде у нее лицо, у Фортуны... И при чем здесь мои бабушка с дедушкой?!
— Значит, Фортуна ж...ой тебе улыбнулась, — констатировал Мепистоппель. — А что касается бабушек и дедушек, то раз уж взялся делать бизнес на планете, населенной недоделанными скифами, так уж надо их фольклор знать... Сказку про колобка, хотя бы... Хоть ты на него и не похож.
— Меньше эмоций, Адельберто, меньше эмоций... — устало парировал адвокат. — И ходу, ходу отсюда. Я повторяю — своими глазами видел, как Тони влез в облаву... Если он жив, то сейчас здесь будут гости...
— Ты не ошибся, Гонсало? — в который уже раз осведомился Мепистоппель, запустив движок. — И как ты сам-то вышел на нас? Я ведь подстраховался и в том тайнике — непрямой адрес оставил. Только телефон. На знакомого одного. Чтоб потом у него справиться — не побеспокоил ли его ты или кто другой.
— Тайник твой, Мепистоппель, засветился, — пожал плечами Гонсало. Я не могу повторять это тебе сто раз... Ненадежное ты место выбрал. Какая-то тупая скотина нос в книжку сунула и — привет! Для меня осталось только дерьма сушенного грамма два. И никаких телефонов-адресов. Оно, кстати, и к лучшему... А на тебя я по-другому совсем вылез — тоже второй раз объясняю. Не надо бросать где попало счета и квитанции... Половину секретов люди узнают из такой вот макулатуры, и только вторую половину — из газет...
— Я не верю тебе ни на грош! — заскрипел Адельберто, но Тор перебил его:
— Он не врет, Нос Коромыслом...
— Славно он тебя кличет, — заметил Гонсало. — Когда состоялось крещение под новое имечко?..
Адельберто зло зыркнул на него выкаченным глазом.
— Мне еще не такое приходится терпеть от этого парня из-за вас, дураков! — зло прошипел он, выруливая из едва освещенного складского двора в и вовсе неосвещенный переулок.
* * *
Такси они остановили где-то на самой черте города, там, где тянулись унылые, полузаброшенные кварталы неперспективной застройки — по сути дела остатки древних полудеревень, проглоченных когда-то Столицей, а теперь вновь выплюнутые ею. Расконвоированный заключенный П-1414 пошел первым, ориентируясь на короткие подсказки своей давней подруги.— Он не хватится тебя? — тревожно спросил Пер, оглянувшись через плечо на Мэри-Энн.
— Кон? Пил двое суток и сутки будет спать. Я это расписание выучила наизусть. Потом будет глушить кофе и работать сутками...
Пер мучительно поморщился, прислушиваясь к хлюпанью воды в ботинках.
— Что ты знаешь о его теперешних м-м... заказчиках? И об этом доме? Он что-нибудь рассказывал тебе?
— Ничего. Ты же знаешь его — если не захочет, слова из него не вышибешь... Обо всем приходится догадываться... Но я — догадливая. Этот дом... Я его вычислила.
Пер понимающе хмыкнул.
— А началось все примерно через год после того, как ты загремел под суд, — продолжила Мэри. — Точнее, не началось, а продолжилось, я так понимаю... Появились люди, которые начали дознаваться о связях тех, кто работал на Чуре — не только люди Магира, но и еще какие-то... Прямо, настоящая охота началась. И у многих из наших начались неприятности... Ну и... Я так понимаю, что Кон просто испугался. Особенно после того, как убили Тоби...
В конце концов, Магир и те... Те, кто за ним стоят — это хоть какая-то защита... И они очень прилично платят. Я не знаю, что им нужно... Скорее всего, они хотят довести до конца то, чем ты занимался — какое-то приложение идей этого Толле к здешним условиям... Или что-то в этом духе... А дом этот... Я его просто вычислила. Понимаешь, с этого и начались у него эти... заходы, — она сделала чисто славянский жест, скорее мужской, чем подобающий начинающей стареть женщине. — Сначала уходил в город надолго, а затем возвращался — с деньгами, уже порядком набравшись. И уходил в штопор... Ну и разговоры на тему об этом месте... К нему временами приходят... другие — из тех, кто тоже работает на этих заказчиков... А как ты сам понимаешь, у нас на «Нимфе» не очень то уединишься... Обычно, я не понимала, о чем идет речь, но тему Старого Дома — для себя отметила. А потом — просто проследила его... походы.
— Вот как... — Пер откашлялся.
Подумал немного.
— Там — среди тех, кто приходил к Кондрату — не было наших общих знакомых? Ну — Васина, например... Карла...
Мэри подумала с минуту.
— Нет... Пожалуй, что — нет. А с Карлом он, действительно, временами встречался — ты же знаешь, он в этих делах посторонний, но за небольшой процент позволяет использовать свою контору в темную. Передает когда надо, кому надо все что угодно — без лишних вопросов... Такой был, таким и остался. С него все как с гуся вода...
Она неожиданно попридержала Пера за локоть.
— Теперь подожди... Дальше я пойду первой...
Они двигались по лесополосе, протянувшейся вдоль пригородной — а может, уже и загородной — аллеи.
Старались не светиться в просветах между деревьями, держались ложбинок, сочащихся влагой прошедших дождей.
— Это уже близко... — тихо предупредила Мэри-Энн. — По крайней мере, прошлый раз он был где-то здесь...
— Ты о чем? — чуть недоуменно осведомился Пер. — О доме этом? Он что — способен м-м... менять местоположение, что-ли?
Мэри только коротко махнула рукой.
— Может и не меняет, но вот с памятью у всех, кто его находил, что-то явно происходит...
— Черт, какие-то надгробия пошли... — с досадой отметил Пер, подсвечивая вокруг фонариком, выведенным на минимум мощности.
— Да уж, — невесело усмехнулась Мэри, — готический калорит у нас на высоте. Эта штука постороена впритык к погосту. С этой стороны кладбище не огорожено, а дальше — будет чугунный заборчик. Не зацепись... А дом уже виден — это вон та руина — за деревцами прямо по курсу... Охраняет его один только тип — из тех, что не просыхают с вечера до утра... Видно, тоже не любит этого места. Побаивается.
Пер вздохнул: куда бы не заносили представителей рода людского вихри технического прогресса, под какие бы небеса, к каким бы солнцам ни приходили люди, всегда за ними тянется это их древнее наследие: заброшенные погосты на окраинах, тоска дождливых ночей и страх чего-то, чего — каждый твердо знает это — нет и быть не может...
— Мэри... — тихо окликнул он. — Откуда... Откуда на кладбище — светлячки?
Он погасил фонарик.
Мэри приостановилась. Присмотрелась в направлении, в котором указывал Пер.
— Здесь не бывает светлячков... Это... Как ты только заметил... Ч-черт, подойдем ближе. У тебя есть шпалер?
— Нет... Оружие мне не положено, — с одному ему понятной усмешкой вздохнул Пер.
Мэри удивленно оглянулась на него, пожала плечами.
— Я теперь всегда таскаю с собой разрядник... Пошли.
Свечение было, и впрямь, еле заметным, но оно не померещилось Перу — зыбкий бело-голубой огонек высвечивал мох, которым заткана была каменная ниша, когда-то служившая раковиной, в которую стекали вечные слезы из фонтанчика-капельницы, украшавшим надгробие с давно стершимися именем того, кто лежит под ним и датами его жизни. Сейчас нечто иное гнездилось в этом каменном ложе — нечто, что всколыхнуло в памяти Пера замершую было темную гладь пруда, под которой таились странные образы и смутные страхи...
— Смотрите, — с каким-то облегчением в голосе сказала Мэри. — Забавная кроха... Первый раз вижу такое. Наверное — какая-то здешняя мышь... Или — хомяк...
Она шагнула к осевшему надгробию.
Пер приостановил ее коротким движением руки.
— Не стоит... Это не тот зверек, которого я хотел бы встретить сейчас...
— Опасная тварь? — с недоумением спросила Мэри, делая небольшой шаг назад. — Никогда даже не слышала ни о чем таком...
— Слышала, Мэри, слышала — просто не сопоставила сейчас... — Пер положил ладонь на вскинутый было его спутницей ствол разрядника. — Это Пушистый Призрак. Таинственный зверек с Шарады. И еще — они водятся на Харуре... И еще на паре планет. Как правило там, где мало кислорода и господствуют ледяные пустыни... Очень неприхотлив. Сам по себе — безобиднее таракана. Но считается дурным знаком встретить его, если не искал. Купить, выменять, прийти посмотреть в вольере зоосада — пожалуйста, но когда он является непрошенным... Надо менять планы...
— Так то — Шарада... Откуда эта тварь взялась здесь?
— Вот и я — про то же... — задумчиво заметил Пер. — Вот что, Мэри: выбирайся на дорогу, вызывай такси и жди меня там. В домик этот мне лучше наведаться одному...
— И не подумаю, — Мэри высоко подняла плечи. — Ты первый заметил эту тварь — значит знак — тебе, а не мне... Это — во-первых. А во-вторых — я сыта по горло суевериями, которых ты понабрался на Чуре...
— Делаем так, как сказал я, — коротко оборвал ее Пер тоном, которому не приходилось возражать.
Когда надо, он умел говорить так.
— И вот что — передай мне разрядник... Где только достала такой... Или лучше вот что — оставь-ка его себе. Обойдусь.
* * *
В сотне шагов от здания Пер включил свой блок связи и через канал Кима вызвал картинку с орбитального спутника наблюдения. Повозившись минуту-другую, он узнал на экране слегка плывущий образ того квадратного километра, на котором находился сам и на котором стоял Старый Дом... Включил преобразование инфракрасного диапазона... Как и предупредила Мэри, Дом охранялся: позади него был приткнут к кустам кар, марку и номер которого спутник наблюдения тут же отрепетировал по радиоэху. Неподалеку ошивался и тип в нахлобученной по уши шляпе.Спутник заботливо вывел на экран информацию о том, что при типе имеется единица огнестрельного оружия и блок связи, зарегестрированный на анонимный номер. Пер выключил блок и спрятал его в траве у ограды.
Теперь уже не расконвоированный заключенный П-1414 владел навыками боевых искусств Чура. Теперь боевое искусство Чура владело им. Бесшумно преодолеть расстояние до темнеющего впереди кара было просто упражнением для разминки. Пер дождался момента, когда сторож, совершая свое, видно, порядком осточертевшее ему маятникообразное движение, приблизится к машине, и приголубил нерадивого стража коротким ударом за ухо. Тот послушно опустился ему на руки. Пер закрепил отключку клиента аккуратным нажатием на магические точки и пристроил его на сиденье. Обыск показал совершенную правоту системы орбитального мониторинга: в карманах клиента, кроме умеренной суммы наличными, полупустой фляжки «Джонни Уолкера» и «Смит и Вессона» были только носовой платок, потертый цивильного вида ножик и блок связи.
Виски, наличность и платок Пер оставил пострадавшему, револьвер осмотрел не без опаски — он был снабжен зарядами повышенной мощности, разносящими вдребезги бронежелеты — и сунул себе за пояс, а из блока связи вытряхнул элементы питания и сунул их себе в карман.
После чего осторожно двинулся к Дому.
* * *
— Они здесь. Можно не сомневаться... Здесь... Или недавно были здесь... Оцените тепловой след...Джон повернул монитор так, чтобы Киму лучше был виден его экран, а на экране — светлые пятна дверей и полуподвальных окон помещения номер сорок по Птичьим Пустошам. Все остальные пространства кирпичных стен, забранных решетками и железными дверьми дверей и окон, которыми изобиловал заброшенный товарный двор, были мертвенно темны и находились явно в температурном равновесии со средой.
— Ну что же... — Ким постучал пальцем по схеме выведенной на экран его ноутбука. — Выставляйте людей здесь и здесь, а я, с вашего позволения, попробую двинуться вот так — через разгрузочный люк... Передайте мне камеру...
— Пойду с вами, — уточнил диспозицию Джон. — А Сэм попробует поторговаться с клиентами через дверь. Если там, конечно, есть с кем торговаться...
Спрыгнув в благоухающую пригорелой яичницей темноту, Ким мгновенно понял, что он в подвале не один. Для того, чтобы быть пустым и безлюдным, этому подвалу нехватало гулкости. В нем было слишком много тишины — ватной, глухой, напряженной. Слегка посапывающей от этого напряжения тишины.
Только за тяжелой дверью слышался голос Филдинга, сообщавшего обитателям помещения, что они окружены и сопротивление — бессмысленно...
Ким типовым финтом рванул в сторону от того места, в котором его должны были бы ждать предполагаемые невидимые противники, расшиб локоть обо что-то отменно твердое и железное, однако, не стал торопиться бросать во мрак свето-звуковую глушилку. Он только тихо, но внятно спросил сопящую темноту:
— Господа?..
Господа не заставили себя ждать слишком долго.
Тьму складского подвала осветила неполная дюжина ярчайших карманных прожекторов. На каждый такой прожектор приходилось по одному плотно сколоченному и хмурому типу в пятнистой форме.
Майор Свирский устало смотрел на Кима и осуждающе жевал спичку.
— Похоже, что и вы и мы немного припозднились, а? — флегматично поинтересовался майор. — А как хорошо было бы согласовывать свои действия, хотя бы на час вперед, господин Агент на Контракте...
Ким молча посмотрел на свою, явно ставшую ненужной, камеру голографической регистрации и глухо спросил:
— Надеюсь, господа, вы хотя бы засняли э-э... место?
— Да, не беспокойтесь... — Свирский поморщился и махнул своим людям отбой. — Если это вас так волнует... Это, похоже, действительно то место, где держали Гостя. Вон, глядите: наручник на трубе еще болтается. Много следов и отпечатков. И еще — здесь стреляли, — он кивнул на обломки портативного телевизора. — Следов крови, правда, не нашли...
— А что же нашли? — без энтузиазма поинтересовался Ким.
— Собачью шерсть... — криво улыбнулся майор. — Разной масти. Довольно много собачьей шерсти...
* * *
Если верить изображению в голографическом окошке дисплея, госпожа Шпак не была идеалом женской красоты — скорее уж воплощением энергии и предприимчивости, свойственных потомкам амазонок. Первого из неполной дюжины слушателей своего семинара, она выдернула из сладостной дремы как морковку из грядки. Тот был лупоглаз и бестолков, однако, честно стал выдавать некий текст. Его невнятное блекотание Роше слушать не стал, прокрутив запись вперед. Энергичный допрос жертв длился довольно долго. Наконец слово взяла сама госпожа Шпак, и слово это было Псы.— Псы... — Клавдия потерла лоб. — Это легко понять, друзья... И нелегко — одновременно... С самого начала роль собачьего племени в жизни колонистов Чура была несравненно выше, чем роль этих четвероногих в истории земной цивилизации: Псы стали как бы продолжением рук первопроходцев.
Здесь, мы только с долей условности говорим о языке, на котором хозяин общается со своим псом, а для Псов Чура был разработан очень совершенный, унифицированный язык. Существовал детально регламентированный ритуал обучения ему и Пса и человека. Уже тогда Псы стали общей собственностью, и за своего Пса человек нес ответственность не только перед другими людьми, но и перед Стаей. И Пес отвечал за своего Подопечного. Это уже были партнерские отношения. Не простой симбиоз. Стая вправе была ожидать от людей определенного поведения. Если ожидания не оправдывались, умела своего добиться.