Иванов Сергей Григорьевич. Похитители теней

   – Может, пора сменить репертуар?
   – Вместе с жанром, ага, – хихикнула ведьма. – Я ж предлагала смотаться на Марс?
   В этот момент под дробный перестук массивных лап на ближнюю улочку вывернула Лора – верхом на персональном рогаче. Стремительно промчав последний отрезок, силачка круто затормозила перед стеной и в несколько прыжков взлетела к вершине башни, легко обойдясь без лестницы.
   – По-моему, как раз меня здесь и не хватало, – заявила она, усаживаясь рядом со Светланом. – А во дворце теперь Бахрам, – прибавила, ответив даже не на его взгляд – на мысль.
   Впрочем, богатырь уже не удивлялся такому. Тем более что и Мишка видела его насквозь. Эдак вскоре сюда заявится прочий гарем, а следом потянутся друзья, сотоварищи, просто знакомцы… И вокруг опять станет тесно.
   Покачав головой, он продолжил:
   – Если принять, что кроме людоедов-охотников существуют человечьи пастухи…
   – Пастыри! – выпалила ведьма.
   – …то им лучше не отличаться обликом от людей, чтоб не возникло отторжения. Не исключено, этим ребятам даже пришлось поменять диету, отказавшись от человечины, – иначе б их быстро раскрыли. Но потребность убивать у них, конечно, не исчезла, и вот это стало главным, чему людоеды научили своих овец.
   – Баранов, – буркнула девочка.
   – А мы, к нашему стыду, пошли на поводу у своих убийц, сильно облегчив им задачу. И заодно помогая затеряться меж собой, ибо сами начали смахивать на них, переняв чужие повадки… Кстати, – вспомнил Светлан, – недавно я предположил, что Пропащие Души – это естественный финал упырей, в коих обращаются иные люди после смерти. Но, выходит, это были не люди вовсе… ну или не вполне – скажем, наполовину, а то и меньше. Что ж, – кивнул он, – это многое объясняет… во всяком случае, вполне вписывается в чертеж здешнего мироздания.
   – Не только здешнего, – бросила Мишка, вдруг проявив патриотизм.
   – И как раз из людоедов после смерти проклевываются упыри. А затем, по прошествии лет… вернее сказать, веков… упыри превращаются в Пропащие Души, одержимые истреблением человечества. Забавно, да? Кто громче всех кричал о предательстве сами оказываются врагами людей.
   – А что тут нового? – дернула плечиком ведьма. – Так было испокон.
   Поглядев на ее детское лицо, Светлан хмыкнул. Но тему развивать не стал – тем более, это могло оказаться ловушкой. С этими малолетками лучше быть начеку.
   – А что по этому поводу мыслят эльфы? – спросил он у Лоры.
   Но та лишь усмехнулась, выбрав промолчать.
   – Эльфы мыслят, что люди сами должны до всего додумываться, – ответила за нее Мишка. – Это вон гоблины добрые – делятся дорогим.
   – Выходит, среди нас давно уже живут чужие? – заметил богатырь. – А мы-то ждем их из космоса!
   – Насчет человечины, – снова вступила ведьма, постукивая пяточками по его груди. – Думаешь, они вправду отказались? Все-таки это физиология, а не просто смена витрины – тут нужна кардинальная переделка. Но когда затрагивается суть…
   – А почему, по-твоему, они ели именно людей? – сказал он. – Вон здешний знаток, Крон, вовсе не считает нас вкусными. Значит, что-то выделяет хомо среди прочих… э-э… зверей.
   – Пресловутая душа?
   – По-видимому. То есть именно это первая цель людоедов, а вовсе не плоть.
   – Понятно, что они отбирают жизнесилу, – сказала ведьма. – Но к чему им чужие души?
   – Сколько ни заряжайся жизнью, это не сделает вечным, – ответил Светлан. – А бессмертие манит каждого сапиенса.
   – И что?
   – Вот и представь, что сознание людоеда устроено как ловушка для душ – эдакая клетка, где частицы Бога обречены томиться до скончания времен, лишенные надежды на инкарнацию. Это словно поплавки, помогающие убийце веками удерживаться на плаву, обманывая смерть. Как раз поэтому он не уходит, когда его убивают, а превращается в упыря. Тут и вырывается наружу его истинная суть, прежде проявлявшаяся лишь в полнолуние.
   – Ну ты фантаст, – оценила Мишка. – Сам придумал?
   – Кстати, в эту систему вписываются и оборотни, – добавил он. – Это те же людоеды, но едва умещающиеся в человечьей шкуре. Вот прежняя суть и прорывается наружу, стоит наступить ночи.
   – Берсерки – из того же ряда, – вставила девочка. – Их даже свои боятся.
   – Боятся – куда ни шло. А вот когда начинают почитать…
   – Так людоеды что, пытаются захватить власть над людьми?
   Осклабившись, Крон посмотрел на Мишку едва не с жалостью.
   – Пытаются? – переспросил он. – По-твоему, кто вами правит? Другое дело, что стало трудно провести грань. Вы и сами путаетесь – тем пуще не хочется в это вникать сторонним, включая нас. А когда драка, и вовсе не разбираешь, кто волк, помешанный на убийствах, а кто баран, мыслящий чужой головой, – крушишь подряд, покуда не отстанут.
   – На себя поглядите! – не стерпела ведьма. – Будто это не ваш Праотец столько старался, чтоб не стихала бойня.
   – Но мы-то почитаем Праматерь, – возразил Крон, сдерживая громыхание своего баса. – Все ж хватило ума выбрать.
   – Ладно, не о великанах речь, – вмешался богатырь. – Но теория занятная. И многое объясняет. Я-то дивился, откуда в людях столько злобы к сородичам. У других же сапиенсов нет такой тяги к самоистреблению. А сколько за эпоху межвидового сожительства образовалось полукровок!..
   – Включая и нас с тобой, да? – спросила Мишка.
   – Не исключено. Но в нас этой мерзости меньше половины. Скорей, даже не выходит за треть.
   – А те, у кого выходит, сперва наломают дров, а после угрызаются – так, по-твоему? То есть треть – это критический уровень?
   – Или четверть – откуда мне знать? – пожал плечами Светлан. – Но некий порог должен существовать. И чем дальше от него, тем труднее выбор.
   – Вах! – вдруг воскликнула девочка. – Ведь это подсказка. Мы-то гадали, в какой кутузке держали тень отца Шарля!..
   Богатырь глянул на нее с подозрением: неужто опять стащила мысль? В ответ она ухмыльнулась, бросив:
   – Идеи носятся в воздухе… Нет, вы поглядите, как сходится, – зачастила дальше. – Раз беднягу Ги сразу после смерти заточил собственный дружок, неудивительно, что призрак свернул предателю шею, когда смог вырваться на волю. Представляете, как он был зол? Вдобавок, Крамм украл у него сына и подбирался к жене. А ныне меж покойниками такая близость!
   – Выходит, Крамм – людоед, – не то спросила, не то констатировала Лора.
   – Ну да, – энергично кивнула Мишка. – Процентов эдак на семьдесят… с копейками. Они ж не всякий раз на человечину зарятся, да и настоящая душа – редкость. Но если подвернется случай, не упустят добычи. Зато теперь и она нескоро отпустит Крамма. Воздаяние, а как же?
   – И многим Ги собирается воздать? На скольких хватит его обиды?
   – Меня больше заботит другое, – сказал Светлан. – Если прикинуть, сколько при дворе Луи ошивается людоедов…
   – …а у каждого в личной камере кто-то заточен, – подхватила ведьма. – Причем у многих – не по одному. И когда из этих кутузок пачками посыплют призраки…
   – …мало не покажется, – заключил он. – Конечно, Ги не похож на ласточку, но он лишь открывает сезон…
   – Славная может начаться охота! – покачала девочка головой. – Не то чтобы мне жаль этих живоглотов…
   А Лора лишь улыбнулась – не злорадно, но без сочувствия, вновь напомнив ему Багиру из российского мультика.
   – Проблема в том, что в этой заварухе достанется не только им, – произнес богатырь. – В отчаянии да со страху они могут наворотить такого!..
   – А если совпадет со штурмом? – подхватила Мишка. – Такой бардак в тылу не сулит радостей.
   – Самый неподходящий момент – как всегда. В другое время мы смогли бы это утрясти… И все ж: почему это происходит? Ведь годами сидели и не рыпались.
   Силачка вновь покривила губы, словно бы знала ответ, но не хотела подсказывать. Не слишком ли она скрытничает? Все хорошо в меру.
   – Вспомните про отшельниц, – сказала ведьма. – С нас-то чего взять? Но они – святые, и вокруг их обители меняется среда… тому масса свидетельств. А мы взяли да сунули монахинь в самый гадюшник.
   – Впрямь, это могло повлиять, – согласился Светлан. – Святость не терпит решеток – вот и стряслась общая амнистия.
   – И что теперь делать: выселять отшельниц?
   – Вообще, не мешает – для их же пользы. Но ситуацию это вряд ли поправит.
   – Поезд ушел, точно. К тому ж процесс сей наверняка имеет немалую инерцию, и, что ни делай, раньше утра его не застопорить.
   – Согласен, – кивнул богатырь. – Вот что еще меня занимает: кто у этих паразитов хозяин?
   – Занимательный какой, – буркнула ведьма. – А ты сейчас о ком: об Охотниках или о Пастухах?
   – О первых.
   – Верзила говорил, будто людоеды – затворники, – напомнила она. – Стало быть, одиночки – разве нет? А тогда какой у них может быть хозяин?
   – Ласковый, – усмехнулся Светлан. – Но рачительный. Если бы живоглотов никто не сдерживал, они давно бы друг друга истребили, соперничая за угодья.
   – Ведь их мало, – возразила Мишка. – Дичи всем хватит – зачем драться?
   – Когда ведет инстинкт, не до подсчетов. А в людоедах очень сильна программа. Создавая их, гоблины наверняка постарались, чтоб эти рыжие бестии не отвернули от предписанной цели, – причем старались долго: миллионы лет.
   – Да бог с ними, – дернула она плечиком. – Как будто мало иных забот! И наверняка есть более срочные, чем искать хозяина людоедов.
   – Со временем беда – точно, – гулко вздохнул исполин, окидывая взглядом стройку. – Похоже, не поспеем к сроку.
   Вот, подступили к главному. Во всяком случае, самому насущному.
   – Ведь ты – Крон, – сказал Светлан. – Для тебя время – хоженая тропа.
   – И что?
   – Помнится, год назад я угодил в Подвал Безвременья. Для меня там прошли минуты, зато снаружи – несколько суток.
   – Ну? – снова не понял великан и поглядел на Солу, конечно же, сразу смекнувшую.
   – Ну и устрой так, чтобы в Эльдинге время текло быстрей, чем в прочем мире. Нам это сейчас – до зарезу.
   Вот теперь до Крона дошло.
   – Эка замахнулся, – пророкотал он.
   И погрузился в раздумья, точно в омут, выпав из разговора. Но укладывать плиты не перестал, неутомимый как машина.
   – А ты еще поправилась, – сказал Светлан великанше. – В смысле, плотнеешь не по дням. Скоро тебе станет нипочем солнце – сможешь слоняться по окрестностям даже днем. И за Крона больше не придется цепляться. Кстати, если захочешь сделаться непрозрачной… Ты ж знаешь про мою пленку?
   С улыбкой Сола покачала головой – она предпочитала не торопить события. И потом, это не в духе Древних: морочить головы простакам. А для Солы такое и вовсе противно естеству.
   – Вон зачем ты сюда причапал, – наконец поняла Мишка. – Я думала: по приятелю соскучился.
   – Мало ли, по кому я скучаю, – пробормотал Светлан. – До это ли сейчас?
   – А чего сразу не сказал?
   – Надо же, – усмехнулся он. – Хоть что-то смог от тебя скрыть.
   И покосился на Лору, скромно отведшую взгляд. Вот она, пожалуй, сообразила, что богатырь поплыл сюда не лясы точить. То ли лучше слышит его, то ли дольше знает.
   – Вправду, нам бы сгодилась фора, – заметила кроха. – Если б удалось растянуть эти пару часов хотя бы на сутки… Ведь столько нужно успеть!
   – Ведь много, – подтвердил Светлан. – Ведь.
   – Ну ладно тебе… Пользуешься, что большой.
   – Тут и суток может не хватить. Но при нынешней гонке не стоит даже дергаться.
   – Думаешь, это реально: затормозить время?
   – В сказке-то? – Он пожал плечами. – Почему нет? Во-первых, я уже испытал это на своей шкуре.
   – А на второе у нас чего?
   – Похоже, главное тут: верно поставить задачу. И если это в принципе возможно, то Крон не спасует. Вы еще не видели его в настоящем деле.
   – Но что это такое: время? Хоть представляешь, с чем его есть?
   – Зачем представлять? Надо кушать.
   – А если всерьез?
   – Ну, всерьез… Время – странная штука, и его ход люди ощущают по-разному. Для одних это лишь скольжение к пропасти, где пустота, полное ничто…
   – А для тебя? – тут же спросила Мишка.
   – Хо, я. – Светлан усмехнулся. – За прошедший год я повидал и узнал столько! Но даже сейчас нет уверенности, что мой дух – вечен. И когда начинаю жить без смысла, сразу ощущаю, как недолго осталось коптить небо. Кстати, вот и критерий: залог бессмертия – в осмысленной жизни. А кто прожигает ее, может сгинуть без следа, рухнув в черную дыру. Как представишь, сколько миров она уже сожрала!..
   – Так ведь сами кормим, – заметила девочка. – Кого винить?
   И в этот момент Крон пророкотал:
   – Пожалуй, смогу такое сотворить. Не остановить, но замедлить… разов эдак в десять.
   – Вот, я же говорил, – откликнулся богатырь. – Стоило лишь точно сформулировать задачку… Теперь можно за что-то браться – сроки позволяют.
   Поднявшись на ноги, он снял с плеча Мишку и аккуратно забросил в лодку. Плавно спланировав к палубе, ведьма тотчас оттолкнулась и, оседлав метлу, на скорости облетела великана, похваляясь, какая ловкая.
   – Вижу, вижу, – пробурчал тот. – Умеешь.
   – А то! – засмеялась она, снова соскакивая на доски. – Ну что, поплыли обратно?
   – Ты плыви, – сказал Светлан. – А я прогуляюсь низом. Хочу составить впечатление.
   – Считаешь: герой должен быть ближе к народу? Черта с два! От него требуют лишь исполнения функции.
   – Да мне эта близость… Но поглядеть не мешает.
   – Тогда и я с тобой, – решила Мишка. – Будем впечатляться вместе.
   Ну да, без нее никак!
   – А лодку кто вернет?
   – Я, – вызвалась Лора. – У Бахрама тоже полно дел, нужно его сменить.
   – А рогача поведешь на тросе?
   – Лучше оставлю тут. Крон приглядит.
   – Запросто, – подтвердил покладистый великан. – Мне не в напряг.
   И как это понимать? Прискакала, увидела что хотела – и назад. А по грязным улочкам шляйтесь без меня. Все ж насколько трудней проницать женщин!..
   – Ты ж не собираешься идти в таком виде? – сказал Светлан ведьме, не спешившей менять летную форму на что-то более пристойное.
   – Но так удобней! – заупрямилась та, будто ей опять попала вожжа… в общем, туда.
   – Удобнее, да, – согласился он. – Зато и заметней намного – если кому-то вздумается за нами следить. А привлекать взгляды следует не всегда.
   – И это жаль, – вздохнула девочка. – В конце концов, для женщины притягивать к себе внимание так же естественно, как…
   – Давай-давай, – подстегнул богатырь. – Женщина.
   – Ладно, наброшу чего-нибудь, – уступила Мишка. – В каюте Жизель припасена уйма тряпок.

Глава 12

   Быть ближе к народу оказалось не такой большой проблемой – даже для богатыря. Укутавшись в плащ и ступая на полусогнутых, Светлан вполне мог сойти за толстяка-горожанина… пока держался тени. А ходить вразвалку, изображая увальня, и вовсе просто. Тем более что одежда в Нордии способствовала неуклюжести. Все эти наслоения ткани, местами вспученной в брыжи, а то и распираемой каркасами, огромные воротники, причудливые шляпы, ненужные довески всяких размеров и форм, длиннющие носки обуви… Люди будто специально маскировались, пряча свои очертания. А зачем: чтоб трудней было находить упитанных? Но это давно потеряло важность .
   – Колобки идут по следу, – проворчала Мишка. – И где ж выпекают такие хлебцы?
   – Ты о себе?
   – Я-то скорее хворост… в смысле, печенье. Тонкое и изящное. Хотя взамен поленьев нас тоже применяют. – И пропела: – Гори, гори ясно… моя звезда.
   – Типун тебе.
   – Подумаешь! В отличие от вас, богатырей, наши языки без костей – а потому мелют, чего в головы взбредет…
   – …или ветер в уши надует, – прибавил Светлан. – А поскольку летаете быстрее стрижей…
   – …и выше гусей, – прибавила она. – То есть десять кэмэ для нас не крыша.
   – А она у вас вообще есть? Похоже, уехала навечно.
   – От такого слышу, – фыркнула кроха. – Ну скажи: какой нормальный пойдет в спасители?
   – Уж я так туда бежал! – осклабился богатырь.
   Разговаривая, он поглядывал по сторонам, а также вверх. Небо Эльдинга ныне не пустовало, как раньше. То там, то сям на фоне туч мелькали стройные силуэты, оседлавшие легкие конструкции, – на безопасном удалении от случайных стрел… и хищных попрыгунчиков, вполне способных взмыть с крыши на пару десятков метров. Собственно, даже разглядеть ночных летуний было сложно – тут требовалось особое зрение. А большинство заурядов устроены так, что замечают странное, лишь когда оно рушится им на головы. И даже здесь, в сказке, бедняги умудряются жить, будто мир понятен и прост. Впрочем, можно ли это назвать мудростью?
   – Улицы совсем обезлюдели, – сказал Светлан. – Это что, следствие эвакуации?
   – А ты не забыл про крысок с пастями саблезубов? В прошлую ночь они навели шороху. Не говоря про скакунков, запросто срывающих с людей головы. Это тебе они – не соперники.
   – Не противники, хочешь сказать?
   – Вообще, иным даже лучше без голов, – хихикнула девочка. – Может, займешься?
   И впрямь: язык без костей.
   – Вот и люди, – объявила Мишка, ткнув вперед пальцем. – Соскучился по ним?
   – Это не люди, – поправил он. – Это стража.
   – Ой, что сейчас будет!.. Ты знаешь про комендантский час?
   – Разве ввели уже?
   – А то, – фыркнула ведьма. – Монье постарался. Уж так печется о горожанах!
   Ночной патруль смахивал на железную гусеницу, с обеих сторон прикрытую панцирными щитками. В добавление к щитам стражники нагрузились латами, наверно, посчитав, что так сделают себя невкусными. А легкие мечи, годные лишь на то, чтоб дырявить человечьи тела, сменили на более грозное оружие, способное рассекать жесткие шкуры монстров. И уж теперь держали его в образцовом порядке, понимая, что иначе не выжить. Даже издали было видно, как мерцают свежезаточенные лезвия.
   Завидев незнакомца, стражники повели себя неожиданно, с ходу пустив в него несколько арбалетных стрел – видимо, для острастки. Но, к своему изумлению, не попали. Вернее, Светлан перехватил эти гостинцы в воздухе, незаметно разбросав по сторонам. И еще убавил себе роста, вжав голову в плечи и больше согнув колени.
   – Тоже любишь сюрпризы, да? – прошептала Мишка, спрятавшись за его рукой.
   – Только собственные, – откликнулся он столь же тихо.
   Настороженно солдаты приблизились, наставив на прохожего копья. Затем вперед выдвинулся командир патруля, рослый лейтенант в добротных доспехах.
   – Кто таков? – прохрипел он. – Чего шляешься ночью?
   Шея у лейтенанта была обмотана грязной тряпкой. То ли ему тоже пытался сорвать голову прыгун, выскочивший из темной подворотни, то ли он подхватил ангину, но говорить бедняге приходилось через боль, а это не улучшало настроение.
   – Домой направляюсь, – миролюбиво ответил богатырь. – А ночь нынче будет длинной – не ждать же утра? Дел-то невпроворот.
   – Начхать на твои дела! Указом канцлера запрещены хождения в ночное время.
   – Понимаете, досточтимый, нас канцлер забыл об этом уведомить. – сказал Светлан честно. – И кто мог предположить, что вы станете бороться с чудищами, отстреливая прохожих?
   – Да ты, дядя, шутник, – просипел лейтенант. – Не стала б эта шутка последней. Или не въезжаешь?
   – Мы больше не будем, – вступила Мишка, выглянув из-за богатырской руки. – И меньше – тоже.
   – Да вас двое! – сосчитал служивый. – Значит, и штраф удваивается. Во сколько оцениваешь ваши жизни?
   – Кажись, он напрашивается на мзду, – заметила девочка. – Конечно, на лейтенантское жалованье не завесишься такими железками!.. А дома, небось, дети по лавкам?
   – Ну ты, малявка! – рассвирепел стражник. – Хочешь, чтобы смерть была долгой?
   – Это они со страху злые? – задумчиво спросила она. – Защитнички наши… Уж лучше без них, верно?
   – Да я тебя щас…
   Закончить фразу ему помешал кашель, вдруг схвативший за горло. Мучительная штука, но лучше так, чем если б это сделал Светлан.
   – Вот интересно, – продолжила Мишка. – У него, случайно, нет дочки примерно моих лет? Ну точно – есть… Вот с ней он даже ласков. И как ему удается настолько нас разделять?
   – Замолчь, ведьма! – рявкнул лейтенант, наконец одолев приступ.
   – Надо ж, угадал, – ухмыльнулась она. – Хотя скорее это ругань… Мы для тебя нелюдь, да? – спросила у него. – А кого тогда держишь за людей: домочадцев, дружков своих? Узок круг этих соплеменников, страшно далеки они от нас. Ау, родной!.. Нет, не докричаться.
   – Это мы от них далеко, – возразил Светлан. – А узкие эти круги, хоть и враждуют, отлично друг друга понимают. К тому же их столько!..
   – Мы в этом море теряемся, – согласилась ведьма. – Вопрос в ином: утонем ли?
   – Вот что, умники, – заговорил стражник, сдерживая себя. – На вашу болтовню мне начхать. Но теперь вы воры вдвойне, потому как в моем лице посмели оскорбить державу и короля. Стало быть, и цена за ваши жалкие шкуры выросла еще в два раза. Сечете?
   – А почем нынче жизнь простолюдина? – справилась Мишка. И подивилась: – Это такая вот рожа олицетворяет державу? Бедный Луи!
   – Не тебе, босявка, судить о моем обличье, – вновь взъярился лейтенант. – А на пост меня назначили такие люди!.. Вам до них – как до неба.
   – «Действует по моему приказу и на благо государства», – процитировала девочка. – А когда на кону эти ценности, дозволено все.
   – Всё! – каркнул главарь патруля. – У меня кончилось терпение. Щас начнем вас шинковать.
   А стражники уже вынимали мечи, готовясь исполнить угрозу начальника. И непохоже, что это было им в тягость, – напротив, они явно предвкушали потеху. То есть верзилу можно сразу кончить, а вот с малышкой лучше бы поиграть.
   – Господа-а, – пропела Мишка. – Вы же звери, господа!.. – И вздохнула: – Ну почему ведьмы не любят военных? Вот прочие от них писают кипятком.
   – Будто сама не знаешь, – пробурчал богатырь.
   Однако пора разрядить обстановку – не доводить же и впрямь до мордобоя. Можно было изобразить из себя попрыгунчика, сильно озадачив стражников внезапным скачком, вознесшим бы нескладного толстяка выше крыш. Но Светлан поступил проще: зажав пискнувшую ведьму под мышкой, мгновенным броском миновал преграду и тут же скрылся за поворотом, оставив охотников гадать, куда девалась их нечаянная дичь и кем она была на самом деле. Вообще, этим парням не позавидуешь – они совсем не годились для новых игр, а в своих латах больше походили на консервы, заготовленные для прокорма ночных хищников.
   – Можешь, опустишь меня наконец? – поинтересовалась Мишка. – Или забыл, какую цацу прижал локотком? Прынцесса все ж таки!
   – Задрипанная, – прибавил Светлан, ставя ее на мостовую.
   – Ну ни при параде, подумаешь, – вовсе не обиделась она. – И почему принцессе не быть босой?
   – Тем более что есть королевы, разгуливающие босиком, – усмехнулся богатырь. – Но в Нордии к таким вещам не привыкли.
   – Это их проблемы, – отмахнулась Мишка.
   – Пусть меняют устав, да?
   – А куда им деваться? Времена слепых и безмозглых уходят. Теперь или научатся думать своей головой…
   – Головами.
   – …или вид HomoSapiensможно занести в вымирающие – как не оправдавший кликуху. Кстати, что за идиот так нас назвал?
   – Полагаю, не Бог, – сказал Светлан.
   Они зашагали по брусчатке дальше, почти не производя шума – больше по привычке, чем из осторожности. Для них-то подворотни не были черными, просматриваясь в деталях, а любую подозрительную возню богатырь с ведьмой слышали еще прежде, чем могли разглядеть.
   – Вот интересно, – сменил богатырь тему, – это у вас с Жанной семейное сходство или такое свойственно всем ведьмам?
   – Ты о чем?
   – Умеете будить в людях не лучшие качества.
   – Да че тут будить было? – пожала Мишка плечами. – Все и так – в полной готовности. Я б и молчала в тряпочку, кончилось бы тем же… ну, может, не так быстро. А если б вела себя хорошо, могли бы даже оставить живой. Но калекой бы все равно сделали – скажешь, нет?
   – А если попробовать пригасить?
   – Я ж не святая. Это вон Инесса с товарками пусть тужатся вразумить мерзавцев. И то – им хватило ума запрятать свой монастырь подальше. А когда отшельниц вселили в королевский дворец – к чему это привело? Так что еще вопрос, кто из нас вредней для нормального люда.
   – Ну, яблоко от груши падает недалеко, – с улыбкой сказал Светлан.
   – А кто тут какой овощ? – засмеялась она.
   – И все ж не стоило их бесить. Потом сорвут зло еще на ком-то.
   – Да у них этого добра – через край!
   – В смысле, зла?
   – Ну, – подтвердила Мишка. – Ты вон рта не успел открыть, а тебя уж приветили – стрелами. Другой на твоем месте ответил бы адекватно. Вот такую речь они понимают.
   – Тогда к чему было тратить слова?
   – Что у тебя на уме, то у меня – на языке, – заявила девочка. – Я – твое болтливое подсознание. И если б ты не сдерживал порывы, которые идут от сердца…
   – Богатырь – это не просто ходячий танк, – произнес Светлан. – Он соединяет силу слона с резвостью гепарда. Когда движешься впятеро быстрей нормы…
   – …можно не растрачивать себя на мелкоту, – заключила малышка. – До чего в Эльдинге дошло: уже танки по улицам шастают. А небо барражируют истребки.
   – Истребяки, – хмыкнул он. – Голопопые.
   – За что нас и любишь, да?
   – Ну, дело ж не только в том, что они голые…
   – Размер тоже имеет значение, – кивнула Мишка. – И форма.
   – И голова, – прибавил богатырь.
   – Чего?
   – Без мозгов.
   – Ах ты!..
   Она попыталась цапнуть его за кисть, но кончилось тем, что повисла на руке, обхватив всеми конечностями, точно детеныш макаки.