Времена, однако, меняются. Европа подошла к поворотному пункту в своей истории. По ряду причин военная мощь государств-членов Евросоюза в ближайшие годы значительно возрастет.
   Прежде всего, отметим, что Европа на пороге создания более централизованных и авторитетных структур коллективного управления – необходимой предпосылки для общей политики в области обороны. Наступило время, когда государства-члены Европейского Союза перешли от регулирования торговли и стандартизации бытовых электроприборов к введению единой валюты и обсуждению конституции Евросоюза – акциям, которые в практическом и символическом отношениях ведут к углублению интеграции и продвижению государственных интересов членов Союза с национального на наднациональный уровень. Подготовка к принятию в Европейский Союз новых членов должна привести к дальнейшей централизации власти, а неизбежные реформы институтов Союза обещают установить надежное основание для геополитических планов. Вспомним, что в девятнадцатом веке централизация государственной власти помогла Соединенным Штатам Америки превратиться в мощное государство с геополитическими амбициями.
   Поводом для оптимизма служат и усилия государств-членов Союза выработать общую политику безопасности, организовав для ее проведения исполнительные структуры. В 1999 году Европейский Союз учредил пост ответственного уполномоченного по делам внешней политики и политики безопасности, а по существу – должность главы внешнеполитического ведомства. На эту должность был избран Хавьер Солана, бывший генеральный секретарь НАТО. Солана сформировал внешнеполитический и оборонный советы, способные проводить общую политику в области обороны. По инициативе Соланы Европейский Союз принял решение об организации в 2003 году сил быстрого реагирования численностью 60 000 человек, способных в короткий срок прибыть к месту. развертывания и оставаться там в течение года. Государства-члены Союза приняли это решение к исполнению.
   Критики Европейского Союза также указывают на то, что оборонные бюджеты государств членов Союза слишком малы и что потребуются дополнительные вложения, если Европа намеревается играть важную роль на международной арене. Однако можно достичь желаемого и без дополнительных расходов на оборону. Для этого существуют и средства: координация национальных программ по материально-техническому обеспечению армий, разумное рас-
   пределение функций при выполнении общих задач и, наконец, комплектование армий государств-членов Союза на контрактной основе, что позволит, уменьшив численность, повысить их боевую готовность.
   Франция уже начала реорганизовывать армию. На пути реформ находится и Германия, пересмотревшая военную доктрину страны. Между европейскими государствами заключаются важные договоры. В июне 2001 года девять европейских стран – Германия, Франция, Испания, Англия, Италия, Турция, Бельгия, Португалия и Люксембург – пришли к соглашению о закупке 212 военно-транспортных самолетов типа А400М(45). Эти самолеты построит «Airbus», 80% акций которого принадлежат Европейской компании по противовоздушной обороне и освоению космического пространства (European Aeronautic Defense and Space Company). Государства-члены Евросоюза также договорились между собой о создании системы спутниковой связи, получившей название «Galileo», что позволит уменьшить зависимость от Америки.
   Европейский Союз заявляет о себе и на дипломатическом уровне. В марте 2001 года администрация Буша отступила от намерений администрации Клинтона содействовать установлению дружественных отношений между Северной и Южной Кореей. Исходя из негативных последствий такого решения, Европейский Союз заявил о готовности стать посредником между государствами полуострова, о чем заявил министр иностранных дел Швеции, страны, в то время председательствовавшей в ЕС(46). Месяц спустя албанские бандформирования проникли на территорию Македонии и открыли огонь по армейским частям на границе с Косово. Администрация Буша хранила дистанцию. Напротив, ЕС вмешался и начал дипломатическое урегулирование. В марте 2002 года Европейский Союз оказал известное давление на правительство Югославии, вынудив изменить название этого государства на «Сербию и Черногорию» и тем самым предоставив черногорцам возможность в будущем отделиться от Сербии и образовать суверенное государство. В том же 2002 году Европейский Союз инициировал арабо-израильские переговоры, вторгнувшись в сферу, в которой до этого задавали тон одни Соединенные Штаты. В мае того же года благодаря усилиям дипломатов Евросоюза была в сжатые сроки достигнута договоренность о снятии блокады с церкви Рождества в Вифлееме.
   Откликнувшись на эти события, «Frankfurter А11-gemeine Zeitung», одна из крупнейших и влиятельных немецких газет, заявила: «Европа преображается». Успехи Европейского Союза не оставила без внимания и американская «New York Times», которая написала: «Европа обрела на международной арене чувство уверенности, базирующееся на достижениях экономики и развитии политической и коммерческой интеграции»(47).
   Согласимся, что на международной арене голос Европейского Союза становится все слышнее. И все же надо признать, что интеграция европейских стран происходит достаточно медленно. Однако это в порядке вещей. И Германия, и Соединенные Штаты Америки строили единое государство из отдельных частей в течение долгого времени. И это неудивительно, ибо любое даже самое малое государственное образование неохотно расстается не только с самостоятельностью, но и с частью укоренившихся привилегий. Интеграция европейских стран поначалу но– сила вынужденный характер. После Второй мировой войны следовало отмежеваться от прошлого и остановить соперничество между европейскими странами. Кроме того, необходимо было противостоять советской угрозе. Две эти причины и послужили толчком для проведения интеграции.
   Однако за прошедшие годы положение изменилось. Война между ведущими европейскими странами практически невозможна. Советский Союз распался, а Россия слишком слаба, чтобы представлять собой угрозу. Причины, давшие толчок интеграции, больше не актуальны. В Европе выросло новое поколение, которое о войне знает лишь понаслышке. Это поколение не оглядывается на прошлое, а живет настоящим и заботой о будущем. Между тем европейская интеграция продолжается, но цели ее теперь стали иными. Ныне речь уже не идет о противодействии амбициозным планам отдельно взятой страны, способной нарушить европейское равновесие. Речь идет о другом – о превращении всей Европы в формирование, которое благодаря единству и мощи способно громко заявить о себе на международной арене. В ноябре 1999 года президент Франции Жак Ширак, выступая в Париже, сказал: «Европейский Союз должен превратиться в формирование, способное поддерживать международное равновесие. Но для этого он должен обрести необходимую мощь»(48). За последние годы даже консервативные англичане, выступавшие лишь за интеграцию в области экономики, изменили свою позицию. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр заявил: «Европейцы хотят видеть Европу единой и сильной. Речь уже не идет о поддержании мира на континенте. По большому счету, мир уже обеспечен. Сегодняшняя задача Европы – обрести коллективную мощь»(49).
   Итак, интеграция принимается европейцами, однако, как ни парадоксально, это приятие происходит на волне панъевропейского патриотизма. Европейские страны, каждая сама по себе, расстались с геополитическими амбициями, однако эта тяга теперь стала коллективным, общим стремлением, которое растет день ото дня.
   Как ни странно, но американцы этому не противятся. Но прежде чем развить эту мысль, повторим: вооруженные силы Европы по-прежнему не только слабы, но и плохо организованы. Тому есть и понятное объяснение: в течение нескольких десятилетий Европа полагалась на Соединенные Штаты, которые прикрывали ее своим «стратегическим зонтиком». Такая опека не только обезопасила западноевропейские страны в годы «холодной войны», но и позволила им приступить к экономической и политической интеграции. Однако со временем американская военная помощь превратилась для европейцев в болезненную зависимость, которая, несмотря на изменившиеся условия, продолжает существовать.
   Однако эта зависимость постепенно идет на убыль. «Холодная война» канула в Лету, европейские страны мирно сосуществуют, а Европейский Союз набирает силу, и в этих новых условиях Соединенные Штаты сочли не лишним переложить часть военных забот на европейские страны. И все же Вашингтон счел нужным послать свои войска в Косово, когда там вспыхнул вооруженный конфликт, а затем оставить на Балканах своих миротворцев, давая ясно понять, что предоставляет Европе дополнительное время для накопления сил. Однако было достаточно очевидно, что Америка действует в Косово неохотно. К тому же администрация Буша недвусмысленно заявила, что не собирается держать свои войска на Балканах неопределенно долгое время, – оправданное желание, вызванное борьбой с терроризмом, в том числе и на своей территории.
   Понятно, что американцам гораздо легче переложить большую часть ответственности за безопасность на сами европейские страны, чем выступать и дальше гарантом их безопасности, продолжая осуществлять миссию, которая начинает им докучать. Дело случая, что после окончания войны в Косово европейцы сумели договориться с американцами о дальнейших совместных миротворческих действиях на Балканах. Предпринятые усилия пошли европейцам на пользу. Стало ясно, что при следующем вооруженном конфликте на периферии Европы американцы оставят войска в казармах, предоставив улаживать положение самим европейцам. Теперь европейские страны осознают, что если не подготовиться к возможным конфликтам в будущем, то можно столкнуться с большими трудностями с непредсказуемыми последствиями. Выход один – наращивать военную мощь, реорганизовывать армии. Успешное решение этих задач придаст Европе больший политический вес, а значит, и большее геополитическое влияние.
   Изменение стратегических отношений между Соединенными Штатами и Европой только наметилось. Однако в ближайшие годы процесс должен ускориться – к тому есть предпосылки. Но все же его ускорение будет зависеть не только от амбициозных устремлений Европы, которые, заметим, растут достаточно медленно, но и от позиции США.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ

   Поразительна аналогия между современными историческими реалиями и позднеримской историей. В наши дни Вашингтон, как и Рим в четвертом столетии, – главное действующее лицо на международной арене. Однако Соединенные Штаты, подобно Римской империи, начинают тяготиться тяжким бременем власти, одновременно ощущая, что их властные полномочия и сами по себе постепенно рассеиваются, тускнеют, ускользая из «имперского кулака». В то же время сегодняшняя Европа, подобно Византийской империи, становится самостоятельным политическим центром.
   Пока трудно сказать, вступят ли Вашингтон и Брюссель, подобно Риму и Константинополю, на путь геополитического соперничества, но предпосылки к этому уже существуют. Соединенные Штаты уже и сейчас ощущают растущую конкуренцию европейской промышленности. Видимо, не радует американцев и введение евро – валюты, ставшей соперницей американскому доллару. Правда, геополитические амбиции европейцев пока слишком малы, но они набирают силу. Хотя Соединенные Штаты и призывают Европейский Союз переложить на себя часть военных забот, американцы вряд ли будут довольны, если сильная и независимая Европа заставит их потесниться на международной арене. Впрочем, противостояния может и не случиться. Однако, если принять во внимание, что история при схожих условиях повторяется, наметившееся соперничество между Европой и Соединенными Штатами может усугубиться.
   Завзятые скептики могут уверенно возразить, что историческая аналогия неуместна. Современный Запад на Римскую империю непохож. Времена изменились, изменились и политические амбиции. Трения между Соединенными Штатами и Европой никогда не приведут к столкновению, схожему с конфронтацией между Римом и Византией. Согласимся: за прошедшее время социальные ценности изменились, а политические и религиозные разногласия в странах с развитой демократией потеряли былую непримиримость. Согласимся и с тем, что Европа и США давно срослись политически и потому военное столкновение между ними кажется невероятным. Когда в сентябре 2001 года Соединенные Штаты подверглись нападению террористов, Европа заняла сторону США, а НАТО впервые в своей истории напомнил мировому сообществу о статье Североатлантического договора, в которой говорится о том, что нападение на одну из стран, вошедших в Альянс, расценивается как нападение на весь Альянс в целом. Стоит добавить, что даже если Европа возьмется за модернизацию армий, о которой мы говорили, ей все равно в обозримом будущем не сравниться военной мощью с Соединенными Штатами. В военном отношении страны Евросоюза не смогут соперничать с США еще долгое время.
   Исходя из этих соображений, можно с уверенностью сказать, что если между Европой и Соединенными Штатами и произойдет военное столкновение, то это случится в весьма отдаленном будущем. Однако, как следует из истории, такая возможность теоретически существует, и потому следует рассмотреть, какими могут оказаться геополитические последствия от возрастания влияния Европы и ее наметившегося соперничества с Соединенными Штатами.
   По мере роста валового внутреннего продукта, наращивания военной мощи и расширения интеграции стремление Европейского Союза занять достойное место на международной арене будет все более и более увеличиваться. Подобно Америке, чьи внешнеполитические шаги исходят не только от насущной необходимости, но и от укоренившейся вседозволенности, основанной на военно-промышленном превосходстве, Европа постарается поднять свой престиж. Уже сейчас, когда Соединенные Штаты все еще первенствуют на международной арене, стараясь чуть ли не повсеместно установить нужные им порядки, Европа поднимает свой голос, пытаясь покончить с зависимостью от своего заокеанского покровителя.
   Некоторые европейские государственные деятели уже озвучили свою позицию относительно господства Соединенных Штатов на международной арене. В 1999 году Юбер Ведрин, министр иностранных дел Франции, заявил: «Мы не можем согласиться ни с политической однополярностью, ни с культурным единообразием, ни с односторонним влиянием на политические процессы со стороны США». Ведрина поддержал Жак Ширак. «Нам следует найти нужные средства, чтобы противостоять гегемонии США». В декабре 1999 года президент России Борис Ельцин после встречи с главой правительства КНР Цзян Цзэминем заявил следующее: «Мы пришли к заключению, что однополярный мир не годится. Нам нужен многополярный мир»(50).
   Эти настроения только усилились после избрания президентом Соединенных Штатов Джорджа Буша, который при проведении внешней политики и вовсе перестал считаться со сторонними интересами. Сразу после призыва Буша расширить борьбу с международным терроризмом, рассадниками которого были обозначены Ирак, Иран и Северная Корея, Ведрин раскритиковал внешнюю политику США, заявив, что американцы действуют «без консультаций со своими партнерами, исходя из своего видения мира и преследуя лишь свои интересы». Когда Жака Ширака спросили, кто может противостоять гегемонии США, президент Франции ответил: «Более влиятельная, более интегрированная Европа с возможно большим количеством государств, вошедших в Европейский Союз». В марте 2002 года на совещании, посвященном рассмотрению конституции Евросоюза, Валери Жискар д'Эстен высказал мысль, что реформы институтов Союза помогут Европе повысить свой политический вес на международной арене. «К Европе станут прислушиваться, – развил он свою мысль, – не только из уважения к ее экономической мощи, но и учитывая ее возросшее политическое влияние, позволяющее на равных разговаривать с любой великой державой». Романо Проди, председатель Комиссии Европейского Союза, добавил, что целью Союза является «создание на континенте супердержавы, равной по силе Соединенным Штатам Америки»(51).
   Такие высказывания, конечно, направлены и на то, чтобы побудить европейское население поддержать политический курс Евросоюза. Но даже если отмести агитационную риторику, нельзя не признать, что патетические высказывания европейских политиков имеют глубокий смысл. Европейские лидеры пытаются сыграть на патриотических чувствах европейского населения, подчеркивая, что Европе по силам служить противовесом Америке, кичащейся своим экономическим и политическим превосходством. Соедините сегодняшние реалии с панъевропейским национализмом, и станет ясно, что даже при отсутствии разногласий между Европой и Соединенными Штатами политического соперничества между ними не избежать.
   Уже в течение долгого времени Европа и Соединенные Штаты расходятся во взглядах на взаимоотношения со странами Среднего Востока, особенно с Ираном и Ираком. Вашингтон, считая эти страны рассадником международного терроризма, ввел против них различного рода санкции, в то время как Европа – сторонник конструктивных переговоров. Европейцы считают, что санкции против Ирака – дело неперспективное. Руководствуясь тем же соображением, европейские промышленные компании не уступили нажиму американцев, попытавшихся воспрепятствовать их сотрудничеству в области экономики с Ираном и Ливией. Чтобы поддержать европейских промышленников, Европейский Союз принял законодательный акт, который установил, что Закон о санкциях против Ирана и Ливии, принятый в 1996 году и продленный в июле 2001 года американским Конгрессом, не распространяется на деятельность европейских компаний. Правда, стоит отметить, что события, произошедшие в США в сентябре 2001 года, несколько сгладили разногласия между Соединенными Штатами и Европой в области взаимоотношений со странами Среднего Востока. У Европы и США также разный подход к урегулированию арабо-израильского конфликта. Европейцы считают, что только переговоры могут разрешить многолетний конфликт, и предлагают свое сотрудничество. Европейские политические лидеры открыто и резко критиковали администрацию Буша в конце 2001 и начале 2002 года за поддержку военных акций Израиля против арабов, посчитав эти действия эскалацией неоправданного насилия(52).
   Противоречия между Европой и США могут обостриться в ближайшие годы. Администрация Буша дала ясно понять, что Соединенные Штаты намерены продолжить создание системы противоракетной обороны, предусматривающей размещение ракет-перехватчиков на суше и на море, в воздухе и на околоземной орбите. Система таких масштабов вряд ли будет одобрена европейцами, что откроет дорогу стратегическому разрыву между Европой и США, который может принять реальные очертания, если сторону Евросоюза примет Россия. Стратегическое партнерство между Соединенными Штатами и Европой окажется под угрозой. Более того, отношения между ними могут опуститься до уровня, имевшего место между Первой и Второй мировыми войнами, когда Европа и Соединенные Штаты хотя и не враждовали между собой, но и не были тесными союзниками.
   Отношения между Европой и США могут обостриться и в области финансово-экономических отношений. Тому уже есть серьезные предпосылки.
   Когда в марте 2002 года администрация Буша объявила о повышении таможенных тарифов на ввозимую в страну сталь, Европейский Союз оспорил это решение в Организации по международной торговле при ООН. Паскаль Лами, торговый комиссар ЕС, не преминул заявить: «Решение Соединенных Штатов встать на путь протекционизма наносит болезненный удар по международной торговле»(53). К разногласиям между Европой и Соединенными Штатами может привести и решение Европейского Союза ограничить импорт генетически модифицированных продуктов питания, что принесет американским компаниям убытки в 4 млрд долларов ежегодно. Введение евро как второй резервной валюты – тоже поле для разногласий. Заокеанские противники евро найдут весомые возражения, основанные на исторических фактах. В период между Первой и Второй мировыми войнами резкая неуравновешенность платежных балансов и большие колебания «валютных курсов дали ясно понять, что отсутствие центральной резервной валюты ведет к валютному кризису и негативно влияет на международные отношения.
   Стоит также отметить, что у Европы и США разные модели экономического развития. Европейская экономика более тесно связана с государством. Американцы осуждают европейскую модель экономического развития, критикуя излишнее участие государства в капиталистических формах хозяйства. Американцы порицают и стремление Евросоюза придать своим институтам больший законодательный вес, а намерение установить верховенство международных законов над национальным законодательством считают наивным и смехотворным. Европейцы отвечают неодобрением вопиющей разнице в доходах американцев, а также неприятием избыточного роста личных капиталов в ущерб социальному обеспечению граждан. Негативно относятся европейцы и к стремлению США действовать на международной арене с помощью грубой силы. В то же время европейцы еще не растеряли симпатий к американцам, в основном выходцам из Европы, но эти симпатии постепенно тускнеют, блекнут. Европейцы не разделяют американского образа жизни, осуждают свободную торговлю оружием, как и нежелание США отказаться от смертной казни. Различия в политической культуре Европы и США постепенно усугубляются.
   Разногласия между Европой и Соединенными Штатами начали приносить серьезные трудности международным организациям. Большинство этих организаций привыкли полагаться в своей работе на согласованную позицию США и государств-членов Евросоюза, в выработке которой обычно главную роль играли Соединенные Штаты. В международных организациях – будь то, к примеру, ООН, Международный валютный фонд или Всемирный банк – представители США и государств-членов Евросоюза обычно голосовали единодушно, предварительно обеспечив необходимое большинство для решения того или иного вопроса.
   Однако теперь государства-члены Евросоюза все меньше и меньше прислушиваются к позиции США, а неуступчивость американцев по отдельным вопросам начинает вызывать открытое недовольство. В мае 2001 года по инициативе Евросоюза Соединенные Штаты были лишены представительства в Комиссии по правам человека при ООН. Причина – отказ американцев отменить в стране смертную казнь. В тот же день на заседании Экономического и социального совета ООН Соединенные Штаты потеряли место в Комиссии по борьбе с распространением наркотиков.
   1 июля 2002 года по инициативе европейских стран, несмотря на возражения США, был учрежден Международный уголовный суд. Администрация Буша тут же отреагировала, заявив, что Соединенные Штаты отзовут из Боснии миротворцев, если они не будут официально освобождены от преследований суда.
   После того как Соединенные Штаты отступили от Киотского протокола, государства-члены Евросоюза объединились с Японией и еще со ста пятьюдесятью странами и в июле 2001 года завершили работу над договором о мерах по предотвращению глобального потепления, продемонстрировав неодобрение эмиссару американской администрации Поле Добрянски, которая поясняла особую позицию США.
   Резюмируя, скажем, что разногласия между Европой и Соединенными Штатами затрудняют работу международных институтов и ставят под угрозу само их существование. Конечно, ни одно такое противоречие не может привести к военному столкновению между Европой и США, однако такая несогласованность осложняет международную обстановку.
   Обратимся снова к истории. Хотя после распада Римской империи Рим и Византия превратились в соперников, они, в конце концов, прекратили существование не от взаимной вражды, а пали под натиском третьей силы. В Западную Римскую империю вторглись варвары, а Византию завоевали турки. Напомним, что войска Оттоманской империи на этом не успокоились и, продвигаясь на запад, дошли до Вены.
   Вспомнив историю, отметим, что государства современного Запада в гораздо большей степени беспокоит возрождение стран Востока, чем соперничество между Европой и Соединенными Штатами. Однако наша задача – рассказать о все возрастающей роли Европы на международной арене. Выбор темы вполне объясним. Политическое значение Европейского Союза недооценивается, хотя, по нашему убеждению, ООН уже и сейчас представляет собой реальную силу. К тому же в настоящее время не Азия, а Европа может посягнуть на гегемонию США. Рост влияния Азии – забота будущего.
   И все же вполне вероятно, что уже в третьем десятилетии двадцать первого века на одну из главных позиций на международной арене выдвинется Китай. Если внутренняя политика этой страны не претерпит существенных изменений, Китаю вполне по силам превратиться в идеологического и политического соперника США. В этом случае недалеко и до военного столкновения, если между Китаем и Соединенными Штатами возникнут серьезные разногласия, например, по отношению к статусу Тайваня или относительно положения дел на полуострове Корея.