Карлов Борис. Игра в послушание

   - Итак, вы видели его в своей квартире. Когда?
   - В среду, тридцатого. Видел, видел, точно он.
   - Таким образом, - обвинитель обратился к судье и присяжным, свидетель подтверждает, что в указанное время обвиняемый находился на месте преступления.
   - Преступление надо ещё доказать! - выкрикнул джокер-адвокат.
   - Я правда уже три дня у этого гражданина в квартире, - сказал Петя, но только не по своей воле.
   - Значит, - приблизился к его лицу обвинитель, - вас кто-нибудь принуждал силой забраться в сумку этого гражданина? Кто?
   - Нет, никто...
   - Стало быть, вы сами?
   - Сам...
   - Вопрос снимается, - стукнул молотком судья. - Свидетель, расскажите суду о том, как вы провели вечер и ночь с первого на второе июня сего года.
   Котов нерешительно переступил с ноги на ногу и заговорил:
   - Ну, вечером была работа, свадьба. Потом взял тачку, в смысле - такси, и поехал домой.
   - Вы были один? - спросил обвинитель.
   - Нет, со мной была дама.
   - Давно вы знакомы с этой дамой?
   - Нет, только этим вечером...
   - Прекрасно, продолжайте.
   - Если это важно...
   - Это крайне важно, свидетель.
   - Ну, хорошо... Мы приехали ко мне и выпили немного вина.
   - С этого момента пожалуйста подробнее.
   - Я протестую, ваша честь! - встрял адвокат. - Мы не можем продолжать допрос свидетеля: в зале находятся несовершеннолетние.
   - Протест принят, - согласился судья и указал молотком на возмущённо переглянувшихся Славика Подберёзкина и Маринку Корзинкину. - Да, да, вы, молодые люди. Покиньте пожалуйста наше собрание и вернитесь к вашим снам.
   Молодые люди лопнули как мыльные пузыри.
   - Продолжайте, свидетель, - обратился судья к Котову, но тот уже растерялся и молчал.
   - Может быть, вам будет легче отвечать на конкретные вопросы? предложил обвинитель.
   - Да... если можно.
   - Выпив вина, вы дотрагивались физически до вашей дамы?
   - Да... в каком-то смысле.
   - В каком смысле? Договаривайте, договаривайте.
   - Я протестую, ваша честь! - выступил адвокат. - Это вторжение в личную жизнь свидетеля. Свидетель, вы не обязаны отвечать на такие вопросы.
   - Ваша честь, - обратился к судье обвинитель. - Разве мы не собрались здесь с той единственной целью, чтобы говорить о личной, самой что ни на есть интимной жизни свидетеля? Разве именно эта сторона его жизни не является главной, главной и единственной темой...
   - Я вас понял, - прервал его судья. - Протест отклоняется.
   Обвинитель торжествующе посмотрел на адвоката и снова обратился к Котову, четко выговаривая и будто смакуя каждое слово.
   - Свидетель, опишите подробнейший образом те физические действия, которые вы производили с малознакомой вам женщиной в вышеуказанное время.
   - Хм... Ну, мы целовались.
   - Дружески или взасос?
   - Протестую! - крикнул адвокат. - Это неподобающее в стенах суда выражение.
   - Протест принимается, - согласился судья. - Господин обвинитель, выбирайте выражения. А вы, свидетель, отвечайте на поставленный вопрос.
   - Да, именно так, взасос... То есть, я хотел сказать...
   - Мы вас поняли, не стоит уточнять, - прервал его судья. - Господин обвинитель, вы уверены, что продолжать допрос свидетеля необходимо?
   - Только два вопроса, ваша честь.
   - Хорошо, задавайте ваши два вопроса.
   - Свидетель, вы знали, что ваша дама состоит в законном браке?
   - Протестую, - сказал адвокат. - Это не имеет отношения к делу.
   - Протест принят, - согласился судья. - Задавайте ваш последний вопрос, господин обвинитель.
   - Свидетель! - торопливо повысил голос обвинитель. - Вы и ваша дама раздевались в эту ночь догола? Свидетель, отвечайте, вы были голые?! Вы и ваша дама - голые, без трусов?!!
   Адвокат запоздало закричал "протестую!!!", присяжные загудели, судья зазвонил в колокольчик.
   Добившись тишины, судья обратился к Котову:
   - Свидетель, вы можете не отвечать на последний вопрос.
   Предпочитая всё же закрыть эту щекотливую тему, Котов, глядя себе под ноги, тихо произнёс:
   - Да, в общем, были...
   - Всё! Свидетель свободен! - торжествующе крикнул обвинитель и развалился в своём кресле.
   Возникла пауза, во время которой адвокат что-то быстро и шёпотом объяснял Пете Огонькову. Затем секретарь объявил:
   - Приглашается второй свидетель!
   В зале появилась дама. Она огляделась, подошла к барьерчику и тоже поклялась на кулинарной книге говорить правду.
   - Ваша фамилия, имя, отчество, возраст и семейное положение, - сказал секретарь.
   - Альбина Тарасовна Загребалова-Вульф.
   - У вас что же, две фамилии, свидетель?
   - Загребалова - это по мужу.
   - А Вульф?
   - А Вульф - это по первому мужу.
   - Значит, вы уже второй раз замужем?
   - Нет, почему же второй? Четвертый.
   - Стало быть, господин Загребалов был вашим вторым мужем?
   - Нет, зачем вы путаете, я же сказала: не вторым, а четвертым. Не могу же я называться, на самом деле, Пеструшкиной-Вульф-Собакиной-Ингер-Загребало вой? Это нескромно.
   - Но тогда получается, что вашим первым мужем был господин Пеструшкин?
   - Почему же Пеструшкин? Я ведь уже сказала, что Вульф. Пеструшкина это моя собственная девичья фамилия.
   Секретарь вытер пот со лба.
   - Хорошо, оставим этот вопрос, сколько вам лет? Ваше семейное положение?
   - Пишите двадцать восемь. Не имела, не состояла, не числилась.
   Некоторое время секретарь злобно смотрел на даму, но предпочел не связываться и молча вписал в графу "возраст" цифру "28".
   Со своего места поднялся обвинитель.
   - Скажите, свидетельница, - произнёс он вкрадчиво, положив свой подбородок на перильца, - где вы находились в ночь с первого на второе июня сего года приблизительно с полуночи до десяти часов утра?
   - Конечно у себя дома, что за идиотский вопрос! - не сморгнув, ответила дама.
   Адвокат захихикал, лицо обвинителя перестало быть ласковым.
   - Извините, - сказал он и обернулся к судье, - но мы располагаем другими свидетельствами.
   - Какие ещё свидетельства? Я замужем, и такие вопросы вообще считаю нахальными и неуместными.
   - Ваш муж придерживается такой же позиции? Он подтвердит ваше алиби?
   - Вот ещё! Не вздумаете впутывать в ваши делишки моего мужа! Хорошо, я ночевала у подруги, она может подтвердить. Хотите - проверяйте, я больше ничего не скажу.
   Обвинитель потерял дар речи, а адвокат снова злорадно захихикал.
   - Вы ночевали у гражданина Котова! - с глупой настойчивостью заявил обвинитель.
   Дама только пожала плечами.
   - Вы имели с гражданином Котовым неподобающие отношения!
   Дама презрительно фыркнула.
   - Вы изменили своему мужу, честному человеку!
   Дама отвернулась.
   - Вы... Вы демонстрировали неподобающие, постыдные отношения с гражданином Котовым в присутствии несовершеннолетнего!
   - Вот ещё! - встрепенулась дама. - Не было там никакого несовершеннолетнего.
   Обвинитель торжествующе обвел суд глазами и неторопливо произнёс:
   - Спасибо, у меня больше нет вопросов к свидетельнице.
   Поняв, как она глупо прокололась, свидетельница, негромко на ходу выругавшись, покинула зал.
   Судья стукнул молотком и объявил:
   - Приступаем к разбору главного пункта обвинения.
   Все притихли и стали смотреть на Петю Огонькова.
   - Обвиняемый! - сказал судья. - Признаете ли вы, что подглядывали за неподобающими действиями взрослых и совершили тем самым отвратительное прелюбодеяние?
   - Да, я видел... - прошептал Петя, сделавшийся красный как рак. - Но я не смотрел, я почти сразу отвернулся.
   - Почти? - ухватился обвинитель. - Как это понимать - почти? Как это долго - секунду, минуту, или больше...
   - Нет, не больше минуты.
   - Хочу заметить, ваша честь, - обратился обвинитель к судье, - что время, проведенное обвиняемым за сладострастным созерцанием недозволенного, не могло быть им оценено объективно и, разумеется, было неизмеримо большим, чем одна минута.
   - Это домыслы обвинения, прошу не принимать их к сведению, ваша честь! - заявил адвокат.
   - Протест будет рассмотрен, - пообещал судья.
   - Так что же вы успели увидеть в течение этой пресловутой минуты? продолжал обвинитель, обращаясь к Пете.
   Тот покраснел ещё больше и промолчал. Слово взял адвокат:
   - Скажите, подзащитный, что побудило вас прервать свои наблюдения за неподобающими действиями взрослых?
   - Мне было стыдно... - выдавил из себя Петя, готовый провалиться сквозь землю.
   - Почему же вы не отвернулись ещё раньше, ещё до того, как их действия перешагнули грани дозволенного?
   - Господин судья, - вмешался обвинитель, - ваша честь, такое определение может толковаться двояко. Что это за грань дозволенного: пить вино, целоваться или...
   - Достаточно, мы вас поняли. Обвиняемый, почему вы не отвернулись сразу, как только догадались о постыдных намерениях свидетелей?
   - Я растерялся...
   Петя взглянул на адвоката, ища у него поддержки. И адвокат дал отмашку тяжелой артиллерии:
   - Подзащитный, вы контролировали свои действия в указанную минуту? повысил он голос.
   - Нет, я не понимал... я не знал, что и думать.
   - То есть, ваше состояние в эту минуту можно назвать состоянием аффекта?
   - Протестую! - крикнул обвинитель.
   - Протест отклоняется, - сказал судья.
   - Итак, подзащитный, - продолжал адвокат, - можно ли назвать ваше состоянии в минуту совершения преступления состоянием аффекта?
   - Да... наверное. Я правда очень растерялся.
   - Спасибо, это всё. Ваша честь, я закончил.
   Судья ударил молотком и объявил:
   - Господа присяжные могут приступить к вынесению вердикта.
   Достоинства и недостатки оживились, зашумели и, вопреки всем правилам, начали обсуждение прямо в зале суда. Яблочкин и Мушкина наблюдали за происходящим как зрители в портере театра.
   "Д'артаньян". Мне пришёлся по душе этот мальчишка, не всякий повёл бы себя достойно в такой чертовской передряге. А что до того, будто он видел недозволенное, то вот моё мнение: глаз должен быть закалён, но душа оставаться прежней.
   Студень. Он отвернулся, потому что струсил.
   "Генсек". Я вот что хочу сказать, товарищи. От имени месткома и профкома, а также по многочисленным просьбам трудящихся, предлагаю всыпать товарищу пионэру хо-орошего ремня - по тому самому заднему интимному месту, на которое глядеть нельзя. Всыпать прямо здесь, под звуки горна и дробь барабанных палочек. Голосуем за это предложение, товарищи. Активнее, активнее...
   "Чингисхан". Запорроть, чтобы дух вон, запорроть...
   "Помпадур". Что вы такое говорите? Мальчик растёт, ему нужно развиваться, у него играют гормоны! Это он ещё, можно сказать, вообще ничего не видел; если бы мой друг господин де Сад преподал ему урок...
   Гусак. Р-разврат! Р-разврат!
   Молоток. Несомненно, господа, в этом что-то есть. Просвещение такого рода необходимо для добросовестного исполнения супружеских обязанностей.
   Печка. А, бросьте, пф-пф, какие там обязанности. Это ещё какая баба попадется. По мне этих обязанностей век бы не видать, пф-пф. Поспать бы всласть... а после покушать вволю... а потом снова поспать...
   Коньяк. Не смейте! Вы все - пошляки! Юноша поступил благородно, он не подглядывал, он отвернулся!
   Монашка (едва слышно). Он отвернулся...
   Любовь. А я вообще не понимаю, чего в этом плохого...
   "Сократ". Господа, вы совсем запутались, а ведь решается участь мальчика. Во-первых, уточним, что такое есть прелюбодеяние. Наверное, это действие интимного порядка, приносящее вред чьей-либо душе. В таком случае прелюбодеяние, совершённое даже мысленно, является несомненным грехом. Дело в том, что мальчик не совершал прелюбодеяния совсем никак - ни мысленно, ни телесно. Напротив, он всеми силами противился этому. Так о чём спор? Предлагаю приступить к вынесению вердикта.
   После этого выступления судья, пренебрегая всеми правилами, стукнул молотком и сходу объявил:
   - Не виновен!
   Петя улыбнулся, Яблочкин и Мушкина радостно зааплодировали, и всё исчезло.
   10
   Три телефонных звонка на одну тему.
   Чем закончилось покушение на Котова, о котором
   он так ничего и не узнал
   Утром в субботу, не успел Яблочкин позавтракать, ему позвонила Маринка Корзинкина.
   - Послушайте, - заговорила она озабоченным тоном, - ведь вы просили, если что-нибудь...
   - Да, да! - с готовностью откликнулся Яблочкин. - Любая мелочь имеет значение!
   - Скажите, а вот если что-нибудь приснилось, это тоже считается?
   Яблочкин начал догадываться, о чём пойдёт речь.
   - Конечно считается. - заверил он Корзинкину. - Так что же вам приснилось, барышня?
   - Понимаете, это был суд.
   - Ага...
   - И Петю за что-то судили эти достоинства и недостатки, про которых он рассказывал.
   - Так...
   - Там были вы, я, Подберёзкин и ещё та девушка, которая вместе с вами ловила воров...
   - Понятно. И за что же судили вашего товарища эти неустановленные законом личности?
   - Так ведь самое обидное, что нас удалили на самом интересном. Велели вернуться в свои сны; я там что-то вязали из разноцветных ниток, но выхолила только путаница... Послушайте, но если я вас видела, то вы тоже могли меня видеть?..
   - Да, знаете ли, я тоже что-то такое видел, - признался Яблочкин, совсем не умевший врать. - Вы очень правильно сделали, что позвонили, барышня, я вам за это очень благодарен.
   - Правда? - обрадовалась Маринка. - Ничего, нечего, пожалуйста.
   - Желаю вам приятных снов и успехов в учебе.
   - Спасибо, - пискнула Маринка Корзинкина, и они распрощались.
   Едва Яблочкин повесил трубку, как телефон снова засигналил. На этот раз послышался голос Славика Подберёзкина:
   - Здравия желаю, товарищ лейтенант, разрешите обратиться!
   А дальше последовал диалог приблизительно такого же содержания, что и предыдущий, с той лишь разницей, что до и после суда Подберёзкину снились самоходные электронно-механические солдатики, которые выполняли его команды. Впрочем, оба они могли и соврать, потому что кому иной раз охота рассказывать свои настоящие сны.
   Едва Яблочкин распрощался с Подберёзкиным, как позвонила курсант Мушкина.
   - Что это у вас с самого утра телефон занят? - сказала она, и при одном только звуке её голоса Яблочкин весь разомлел.
   - Ах, это вы...
   - Можете не мурлыкать словно кот, я звоню вам по делу.
   - А, я уже примерно догадываюсь, - сказал Яблочкин. - Это вы по поводу сна?
   - Вы поразительно догадливы. Сочла своим долгом поставить вас в известность, как младший по званию.
   Яблочкин снова разомлел.
   - Ну какое ещё звание... поверьте, я никогда...
   - Повторите, плохо слышно, - Мушкина едва сдерживая смех.
   Яблочкин взял себя в руки.
   - Я хотел сказать, товарищ курсант, что мы не на службе, и вы могли бы...
   - Мы не на службе, а вы говорите так, будто сажаете меня на гауптвахту, - моментально парировала Мушкина.
   Яблочкин растерялся окончательно, последовала пауза.
   - Алексей, а вы, между прочим, не забыли, что у нас вечером свидание? заговорила Мушкина почти таким же голосом, как вчера вечером.
   - Правда? - обрадовался и удивился Яблочкин.
   - Какой же вы рассеянный. Вы забыли, что нам вручают награды в мексиканском консульстве?
   - Да, да, верно! Сегодня уже суббота. Но мы ведь можем встретиться раньше и пойти вместе.
   - Это вам решать, как старшему по званию. Между прочим...
   - Да-да?
   - Что вам снилось до того, как нас вызвали в суд?
   Яблочкин вспомнил о прерванной свадьбе и затрепетал от волнения.
   - Вы.. это вы тоже видели?.. Этот карточный дурак, он назвал число и время...
   Мушкина в ответ только вздохнула.
   Услышав этот вздох, Яблочкин окончательно потерял голову и уже был готов наговорить ей сентиментальных глупостей, но в трубке что-то щелкнуло и послышался поганый голос карточного шута:
   - Это что же такое за безобразие, граждане... Фронтовику-ветерану в аптеку не дозвониться, когда заслуженные раны вопиют и готовы разорваться от боли и страданий! Прекратите хулиганить! Ради одного единственного пузырька с рыбьим жиром приходится сидеть на телефоне напролёт дни и ночи! За что кровь проливали? За что строили новое счастливое будущее? За то, чтобы вы глупости разговаривали? А фронтовики теперь не нужны, зажились? Так вы уж извините, недолго осталось. Только имейте ввиду: те деньги, которые из пенсии скопили на похороны, вам, подлецам, всё равно не достанутся, не ждите!..
   "Фронтовик" продолжал и дальше нести какую-то околесицу, а Яблочкин тем временем попытался определить его номер на специальном определителе, который ему выдали в Секретном отделе. Номер шута состоял из одних шестерок и несомненно был подстроен для ещё большей путаницы.
   Засигналили короткие гудки, Яблочкин положил трубку и задумался. Что за силы могут стоять за всеми этими необъяснимыми событиями последнего времени? Что если какая-то враждебная держава проводит на территории его родины испытания нового психологического оружия? Этого нельзя исключать. А пока... А пока надо было спешить в Управление милиции, где ему назначен секретный инструктаж у майора Мракобесова.
   ______________
   Всучив Котову зажигалку и обретя, наконец, прекрасное расположение духа, Бек отправился доложить обо всём дяде Гоше. С души у него как будто свалился камень, он никак не ожидал, что примитивное устранение свидетеля будет связано с нагромождением бестолковых накладок и проволочек. "Надо свозить туда шефа, чтобы посмотрел на дом после того, как грохнет..." думал Бек с удовлетворением.
   Он прибавил газу и вскоре затормозил у входа в оздоровительный центр. Легко, через две ступеньки, взбежал на третий этаж. Впервые в жизни состроил подобие улыбки по адресу секретарши, которая, увидев его выражение лица, испугалась, и вошёл к шефу без доклада.
   Дядя Гоша встретил его молча, но приветливо, знаком усадил перед собой и приготовился слушать. Бек с гордостью рассказал о своей последней комбинации и предложил съездить в Озерки.
   - Сейчас не могу, китайцы, - отвечал шеф. - Ты тоже посиди, послушай, о чём умные люди говорят. Хватит уже шкодить по мелочам, дел невпроворот.
   - Курить можно?
   - Кури.
   Бек сунул в рот сигарету и приосанился. Шеф смотрел на него с чуть заметной улыбкой. Он любил поощрять исполнительных почти так же, как наказывать нерадивых.
   Бек достал из кармана зажигалку. Что-то в ней показалось дяде Гоше тревожно знакомым, он опустил со лба на глаза очки, и в то же мгновение ледяная волна страха накрыла его с головой и пробрала до мозга костей: его внимательный взгляд уловил тоненький черный ободок у основания...
   В это время в приёмной послышались птичьи голоса, в кабинет ввалились с десяток низкорослых китайцев, одетых в одинаковые костюмы, с одинаковыми кейсами в руках. Не замечая их, дядя Гоша заорал:
   - Стой! Не та!! Брось!!!
   Но Бек, не успевший понять, в чём дело, и удивлённо вскинувший брови, чиркнул зажигалкой перед своей сигаретой.
   Глава шестая. АРГЕНТИНСКОЕ ТАНГО
   1
   Девочка, мальчик, два милиционера
   и Александр Сергеевич
   "... Когда дым рассеялся, Грушницкого на площадке не было".
   Сидя у окна, Маринка Корзинкина читала книгу из обязательного списка на лето. Закончив абзац, она ахнула и поднесла ладошку ко рту.
   - Как же это, - прошептала она, - как же это они... зачем же он его насмерть...
   Теперь она почти ненавидела холодного и злого Печорина, который то любит, то не любит; то дружит, то совсем не замечает... И так запросто убивает слабого, запутавшегося Грушницкого, который в последнюю минуту проявил благородство и отвагу. Маринка захлопнула книгу и задумалась, примеряя то одного, то другого персонажа ко всем знакомым ей мальчикам.
   В другой комнате ежеминутно звонил телефон, и слышался голос бабушки, которая ворчливо отваживала назойливых репортёров. Каким-то образом история с ожившей мумией просочилась из недр милиции, и оба героя - Маринка и Славик - подверглись настоящей осаде любопытных. Каждая теле- и радиостанция, каждая газета хотели сделать репортаж, а за снятое в музее видео предлагались такие суммы, что в головах у детей возникали вполне вредные для их возраста мысли и перспективы.
   Давать какие бы то ни было интервью им строго-настрого запретили в милиции. Оба пока сидели дома под надзором родителей. Видео, кстати говоря, тоже находилось в милиции, хотя Маринка была уверена, что Славик сделал для себя копию, а то и не одну. И последнее, чего не знали ни дети, ни их родители, - то, что за их квартирами велось пристальное наблюдение. Согласно общегородскому плану розыска Пети Огонькова.
   В субботу, ближе к вечеру, Маринке и Славику позвонил лейтенант Яблочкин и попросил их выйти на улицу. В скверике на Пушкинской улице, у памятника, все трое уселись на лавочку.
   - Дело такое, ребята, - сказал Яблочкин. - В мексиканском консульстве узнали про ваши подвиги.
   - А про Петю они тоже знают? - спросила Маринка.
   - Про Петю они, к счастью, не знают. Но на милицию крепко насели, чтобы показали им плёнку. Короче говоря, вас тоже пригласили.
   - Ругать или хвалить? - оживился Славик.
   - Опасаюсь, что будут всё-таки хвалить.
   Дети удовлетворённо переглянулись и стали смотреть на Яблочкина с улыбкой. Тот был в парадной форме, красиво пострижен и от него пахло одеколоном.
   - Надо ещё собраться, переодеться... - заволновалась вдруг Корзинкина. - Сколько времени осталось?
   Яблочкин посмотрел на часы:
   - Времени у вас, граждане, ровно двадцать пять минут.
   - Как двадцать пять минут! - испугалась Корзинкина, подскочив со скамейки. - Вы что же, не могли раньше предупредить?
   - Не мог.
   Корзинкина посмотрела на Яблочкина как женщина, которую предали, и пошла прочь с гордым видом. Но едва только завернув за угол, побежала стремглав так, что Славик засвистел ей вдогонку.
   Отпустив ребят, Яблочкин вдруг изменился в лице, сделавшись похожим на кота, и медленно поднялся со скамейки. К скверу через дорогу направлялась курсант Мушкина. Она тоже была в парадной милицейской форме и тоже, как видно, побывала в парикмахерской. Проходя по Кузнечному переулку, она едва не столкнулась с Маринкой Корзинкиной.
   - Бедная девочка, - сказала она. - Вы даже не представляете, какая это для неё катастрофа. Собираться на первый в жизни бал необходимо по меньшей мере сутки.
   - Кто же мог знать... - развёл руками Яблочкин. - Я был на инструктаже в Секретном отделе, и вдруг Потапов вызывает к себе. На него будто бы давит консул, и этих малолетних хулиганов надо брать с собой.
   - Тем не менее, вы успели постричься, да ещё провонять одеколоном так, что по вашему следу можно идти без собаки.
   Яблочкин смутился. Стрижка и бритьё заняли у него не более получаса, а на предложение парикмахера "подушить" он кивнул чисто машинально.
   - Ладно, не дуйтесь, - Мушкина взяла его за руку. - Как видите, я тоже не теряла времени даром, - она гордо повертела головой.
   - Да, вам очень идет, - признался Яблочкин, любуясь девушкой и жадно ухватившись за её руку. - Кстати, я получил от Потапова официальное разрешение ввести вас в курс дела.
   - Спасибо. А вы не проговорились, что я и без того уже в курсе дела?
   - Я не мог этого сделать, не спросив вас.
   - Это благородно. Почему же они так решили?
   - Они полагают, что вы лучше меня нащупаете контакт с детьми. Кроме того, мне кажется, они знают о наших... встречах в нерабочее время.
   - Откуда они знают?
   - Мне кажется, что теперь они вообще всё про меня знают...
   - Вы заставляете меня краснеть.
   - Дорогая Валя... - когда девушка краснела, Яблочкина захлестывали нежные чувства. - Дорогая Валя, поверьте, это такие люди, для которых личная жизнь человека ничего не значит. Видели бы вы этого Мракобесова, начальника Секретного отдела...
   - Ах, да, ведь вы только что проходили инструктаж. Что же это за отдел и почему он так засекречен? Ведь я теперь имею право быть в курсе дела?
   - Дорогая Валя, не спрашивайте, это какая-то дикость. Если бы генерал Потапов не вызвал меня к себе, я бы, наверное, сам убежал...
   - Вы шутите?
   - Какие уж тут шутки. Поверьте, это ужасно.
   - Так вы не хотите рассказывать?
   - В другой раз... если смогу подобрать подходящие слова.
   Чрезвычайно заинтригованная, Мушкина поджала губы и перевела разговор на другую тему.
   Вскоре показались Славик и Маринка; Яблочкин вышел на Лиговку ловить такси.
   Когда уселись в машину, Мушкина стала с интересом разглядывать на Маринке расшитые на индейский манер тряпочную сумку и рубаху - в стиле "хиппи" середины прошлого века.
   - Скажи пожалуйста, это ты сама вышивала?
   - Да, это я сама, - с гордостью подтвердила Корзинкина.
   - Здорово получилось. А фенечки умеешь плести?
   - Пока ещё не умею. Но мне нравятся всякие такие штучки.
   - Кстати, меня зовут Валентина Николаевна.
   - А меня Марина, очень приятно.
   - Понимаешь, Марина, самое главное, что это можно делать из чего угодно - из желудей, из проволоки, из бисера...
   Сидевший рядом с водителем Яблочкин незаметно покосился на девушек; он был уверен, что отчество "Николаевна" исчезнет ещё до конца поездки.
   2
   Герои награждены и обласканы.
   Котов озадачен и встревожен
   Мексиканское консульство находилось в самом центре города. Дежуривший около будки милиционер отдал честь нарядным коллегам, а Яблочкин и Мушкина тоже отдали ему честь и улыбнулись. Славик и Маринка с важной серьёзностью кивнули. Потом Яблочкин протянул охранникам в дверях четыре карточки с приглашениями, и самый толстый охранник промычал: "Прошу вас".
   В просторном холле было полно народу; мужчины в смокингах и женщины в красивых платьях стояли небольшими группами, разговаривали и смеялись.