Карр Филиппа. Лев-триумфатор

   — Моя дорогая юная леди, нет такого понятия, как добрая ведьма. Она служит аду, и ее цель и предназначение — предать других людей силам ада. Пусть только появится в наших местах какая-нибудь ведьма, и ее тотчас вздернут за тощую шею, это я вам обещаю!
   — Я бы не стала настаивать на выполнении такого обещания, — сказала я, сама удивляясь, почему меня все время подмывает пререкаться с этими Пенлайонами.
   — Только не начинайте мне восхвалять ведьм, моя милая. Не одна женщина попала в беду, примкнув не к той стороне!
   — Единственно верный и безопасный путь, я вижу, — это примкнуть к правой стороне, то есть, разумеется, к вашей, — съязвила я.
   Но ирония не дошла до сэра Пенна.
   Нам показали воздвигнутые там и сям статуи, солнечные часы и фонтаны, тисовые деревья, подстриженные в виде фантастических фигур. Сэр Пени очень гордился своим садом.
   Во время этого визита Джейк пригласил нас всех на борт «Вздыбленного льва». Я хотела отказаться, но это было невозможно, раз Хани и Эдуард приняли приглашение.
 
   Спустя несколько дней после посещения нами Лайон-корта я, как обычно, выехала на послеполуденную прогулку, а когда вернулась, Дженнет поджидала меня у конюшни.
   — Ах, мистрис Кэтрин, — взволнованно сказала она, — случилось что-то ужасное. Наша госпожа упала; она повредила себе ногу и просит, чтобы вы тотчас поспешили к ней. Я должна вас проводить.
   — Где она?
   — Она на борту «Вздыбленного льва».
   — Этого не может быть!
   — Но, мистрис, это так. Она отправилась туда с визитом.
   — А хозяин?
   — Он вроде не смог пойти. Он сказал: «Иди одна, моя дорогая», — и хозяйка пошла.
   — Одна на «Вздыбленный лев»!
   — Но капитан пригласил их и готовился к приему. Все случилось как-то неожиданно.
   — Как же так? Я ведь тоже должна была пойти!
   — Ну, они так и сказали, что пойдут без вас, мистрис. И потому… хозяина срочно вызвали, вот хозяйка и пошла одна.
   Меня охватил гнев. О чем Хани думала, отправляясь одна на корабль, который был под командой такого человека?
   — ..И потом она споткнулась и повредила ногу, и капитан прислал посыльного, и я должна без промедления доставить вас туда!
   Поступок Хани заставил меня задуматься. Я никогда не могла по-настоящему ее понять. Во мне часто возникало ощущение, что у нее есть какие-то секреты. Неужели этот самодовольный, хвастливый пират чем-то привлек ее, и она изменила Эдуарду?
   Этого не могло быть. Но если она находилась одна на его судне и послала за мной, чтобы я подтвердила, что была с ней все время…
   В этом был смысл.
   Я представила себе чуткое, нервное лицо Эдуарда, и на меня нахлынуло огромное желание защитить его от любой некрасивой истины. Я сказала:
   — Я сейчас же иду, Дженнет.
   Она услышала это с видимым облегчением, и мы тотчас поспешили вниз по аллее, ведущей из усадьбы, почти бегом проделав весь путь до Мыса, где маленькая шлюпка ждала нас, чтобы доставить на корабль.
   Лодка ныряла в волнах, и, глядя назад на берег, я могла видеть башенку Труинда, из которой обычно любовалась судами и морем.
   Джейк Пенлайон стоял на палубе, явно поджидая нас. Я ухватилась за веревочный трап, и меня подняли на борт прямо в его объятия.
   Он засмеялся:
   — Я знал, что вы придете!
   Один из матросов поднял на борт Дженнет.
   — Отведите-ка меня лучше к сестре, — сказала я.
   — Прошу сюда.
   Он взял меня за руку, как бы для того, чтобы провести меня по палубе. Я спросила:
   — Почему она оказалась здесь без Эдуарда? Я не понимаю.
   — Она хотела посмотреть мой корабль.
   — Ей следовало подождать, пока мы все собрались бы это сделать. Нам надо быстрее свезти ее на берег. Это будет нелегко, если она повредила ногу. Насколько это серьезно? О, Боже, я надеюсь, что кости целы!
   Он провел меня вверх по лесенке и распахнул дверь:
   — Моя каюта.
   Мне она показалась просторной — насколько могут быть просторны корабельные каюты. На переборке (так это называлось, как я узнала позже) висел тканый ковер. Я увидела шкафчик с книгами, полку с инструментами и на столе вращающийся глобус с изображением земной поверхности. На стене висели медная астролябия, компас, склянки и какой-то длинный, крестообразный предмет, который, как я позднее узнала, был не что иное как арбалет.
   Я мельком заметила все это, пока мои глаза искали Хани.
   Когда мне стало ясно, что ее там не было, меня пронзил страх, который наполовину был волнующим предчувствием.
   — Где моя сестра?
   Он засмеялся, захлопнул дверь и прислонился к ней.
   — Возможно, у себя в саду. Или в кладовой.
   Занимается делами, которые составляют радость и долг каждой хозяйки.
   — В саду! Но мне дали понять…
   — Разве я не говорил вам, что не позднее, чем через неделю, вы будете на борту моего корабля?
   — Но меня уверили, что здесь моя сестра…
   — Однако ведь, на самом деле, вы не поверили, не так ли?
   — Но…
   — А, бросьте, вы же хотели принять мое приглашение, разве нет? И я тоже этого хотел. Так почему мы должны беспокоиться о том, какие средства привели к счастливому исходу?
   — Я не беспокоюсь, — сказала я.
   — А должны бы, если вы действительно возмущены, а не притворяетесь возмущенной!
   — Мне кажется, вы сошли с ума!
   — Мой рассудок всегда при мне, и я никогда с ним не расстанусь.
   — Я хочу уйти, — сказала я.
   — А я хочу, чтобы вы остались. Я капитан этого судна. Здесь все повинуются моим приказам!
   — Пусть повинуются те несчастные создания, что, служат вам. Они, бедняги, в вашей власти!
   — А вы — нет, так?
   — С меня довольно этого безумия!
   — Но мне никогда не будет довольно! Он подошел ко мне и обвил меня руками, стиснув так крепко, что я оказалась как будто в тисках.
   — Капитан Пенлайон, без сомнения, вы — сумасшедший. Вы отдаете себе отчет, что моя семья никогда не простит такого оскорбления?
   Он засмеялся. Я заметила, что наружные уголки его глаз были слегка приподняты и брови повторяли этот наклон. Это придавало его лицу выражение, одновременно и плутовское, и сатанинское. Я попыталась высвободиться.
   — Отпустите меня! — закричала я, стараясь лягнуть его по ногам. Но он держал меня таким образом, что мои старания были тщетны. Я подумала, что он многих женщин держал вот так, и представила себе, как он совершает набеги на далекие селения и как он и его люди обходятся с пленными женщинами…
   — Вам не убежать, — насмешливо сказал он, — не стоит и пытаться. Вы в моей власти.
   — Хорошо, что вы от меня хотите?
   — Вы сами знаете!
   — Если я права в своих предположениях…
   — А я уверен, что вы правы…
   — ..то я считаю ваши манеры отвратительно грубыми. Я вижу, что вы — мужлан, совершенно не похожий на…
   — На франтоватого джентльмена, которого вы имели несчастье встретить когда-то. Ну, а сейчас, милая девушка, вы встретили мужчину, которому пришлись по вкусу, и, несмотря на» отсутствие у него хороших манер вы, находите его неотразимым!
   Он разжал объятия и, охватив руками мою голову, отклонил ее назад, и его губы коснулись моих… «Теплые, отвратительные», — твердо сказала я себе. Я пыталась увернуться, протестовать, но бесполезно. Невозможно было вырваться из его яростных объятий.
   Когда он, наконец, отпустил меня, я вся содрогалась от бешенства.
   — Как вы смеете так обращаться со мной? Я никогда…
   — О, конечно, вы никогда раньше так не целовались. Но не беспокойтесь. Это не в последний раз!
   Меня охватил испуг. Я была одна на его корабле, куда меня завлекли обманом. На борту находились люди, но это были его прислужники.
   Он угадал мои мысли.
   — Это возбуждает, а? Вы в моей власти и не можете уйти, пока я этого не пожелаю. Я могла только повторить:
   — Вы не посмеете тронуть меня!
   — Теперь, когда я убедился, что ваш пыл под стать моему… Притом, что я честен и не делаю тайны из своих желаний, а вы лживы и скрываете свои, изображая отвращение!
   — Никогда не слышала такой чуши! Вы — отвратительный грубый пират, и я ненавижу вас!
   — Вы слишком яростно протестуете!
   — Вас за это повесят! Моя семья…
   — О да, — сказал он. — Вы — девица из хорошей семьи. Это соображение мы приняли во внимание.
   — Кто это, — мы?
   — Мой отец и я, а с какой целью — вы прекрасно отдаете себе отчет.
   — Я отказываюсь обсуждать эту неприятную тему.
   — Это захватывающе интересная тема. Отец сказал мне: «Тебе пора жениться, Джейк. Пенлайонам нужно пополнение. Эта девушка произведет хорошее потомство. Самое время уложить ее в постель. Но на этот раз сделай все по закону. Я хочу внуков».
   — Я отказываюсь оставаться здесь и терпеть эти оскорбления. Ищите в других местах производительницу маленьких Пенлайонов!
   — Зачем мне искать, если я уже нашел ее?
   — Полагаю, надо прежде получить ее согласие?
   — За этим дело не станет!
   — Вы, должно быть, считаете себя одним из богов, сошедшим с Олимпа? Смешная иллюзия!
   — Другие, возможно, питают такие иллюзии на мой счет. Я же знаю себя как человека, который ясно понимает, чего он хочет, и всегда добивается этого.
   — Не всегда, — возразила я. — Если я включена в список ваших желаний — ничего не получится!
   — Существуют способы… Хотите, чтобы я вам это разъяснил?
   Его лицо было совсем близко, и я почувствовала, как у меня перехватило дыхание. Как мне хотелось, чтобы мое сердце не билось так гулко! Оно могло выдать мой страх или что-то иное! — словом то, что он возбуждал во мне.
   — Вы отвратительны. Если не отпустите меня сию же минуту, я обещаю вам, что моя семья привлечет вас за это к суду!
   — О, эта благородная семья! — сказал он. — Послушайте, моя прекрасная леди, нет ведь ничего оскорбительного в предложении брака!
   — Оно оскорбительно, если исходит от вас.
   — Не заходите слишком далеко, я дьявольски вспыльчив!
   — Хочу предупредить, что я тоже!
   — Я так и знал, что мы хорошая пара. Каких парней мы наделаем! Давайте начнем… сейчас! Брачные обеты принесем потом.
   — Я сказала уже, что вам придется поискать в другом месте продолжательницу вашего рода!
   — Я ее нашел и дал Богу клятву, что только вы будете рожать моих сыновей.
   — Отойдите от меня и откройте дверь, — сказала я.
   — При условии…
   — Каком?
   — Что вы дадите мне слово выйти за меня замуж… без промедления и забеременеть от меня, прежде чем я уйду в плаванье.
   — А если я откажусь?
   — Вы не оставляете мне другого выхода… Я промолчала, и грубым движением он швырнул меня на койку. Я в ужасе уставилась на него. Он начал хладнокровно снимать свою куртку. Я вскочила. Он рассмеялся.
   — Вы должны понять, моя драгоценная девственница… по крайней мере, я предполагаю, что вы — девственница. Конечно. Я их сразу распознаю. Что-то есть такое во взгляде…
   — Вы меня оскорбляете!
   — Наоборот, я оказываю вам честь. Я выбираю только тех, кто достоин моей мужской силы!
   — Вы, в самом деле хотите сказать, — проговорила я, — что, если я не дам согласия выйти за «ас, вы возьмете меня силой, как какую-нибудь… какую-нибудь…
   — Как какую-нибудь низкопробную девку. Хотя, заметьте, бывали у меня, случалось, и благородные леди. И совершенно напрасно делать большие глаза и недоверчиво смотреть на меня! Вы знаете, что я — человек слова. Разве я не обещал вам, что на этой неделе вы будете у меня на корабле? Ну, и как же мы решим? Повторяю, у моряков нет лишнего времени.
   — Выпустите меня отсюда. Вы заманили меня в ловушку. Я пришла только потому, что…
   — Потому, что вы этого хотели.
   — Ничего на свете я не хотела меньше!
   — Не верьте этому. Я знаю вас лучше, чем вы сами знаете себя.
   — Дженнет сказала мне…
   — Только не сваливайте вину на девушку! Она-то знает, когда ей следует повиноваться!
   — Дженнет! Она знала про этот обман?
   — Обман? Моя дорогая, я дал вам благовидный предлог, чтобы вы могли появиться здесь. Мое терпение истощается!
   — Я должна выйти отсюда, — сказала я.
   — Это ваш ответ.
   Он неторопливо надел куртку, открыл дверь и повел меня вниз по лестнице. Дженнет ждала на палубе. Я подошла к ней и сказала:
   — Ты солгала, Дженнет. Ты сказала мне, что мистрис Эннис находится здесь. Ты прекрасно знала, что ее здесь нет!
   — Мистрис Кэтрин! Я… я… — Она смотрела на Джейка Пенлайона, стоявшего за моей спиной.
   — Ты шлюха! — крикнула я и ясно представила себе, каким взглядом он смотрит на нее и как овладевает ею. Не было нужды соблазнять ее заманчивыми обещаниями, она и так была на все готова. Я знала Дженнет и, к моему стыду, ощутила сама мощную притягательность его мужского естества.
   Джейк Пенлайон тихо рассмеялся.
   — Доставьте меня сейчас же на берег, — сказала я. Я вся дрожала, спускаясь по трапу. И ни разу не оглянулась.
 
   Пока мы плыли на шлюпке назад, Дженнет сидела с опущенной головой и было заметно, что она волновалась. Высадившись на берег, я быстро пошла прямо в Труинд, не дожидаясь Дженнет.
   Я прошла в свою комнату, совершенно взбешенная, и, чувствуя потребность излить на кого-нибудь свой гнев, послала за Дженнет.
   Она вошла, вся трепеща.
   Я всегда довольно мягко обращалась со слугами. Хани держала себя с ними гораздо более высокомерно. Но я не могла выкинуть из головы воспоминание о насмешливых глазах этого человека, и мне хотелось выместить на ком-то свою боль, а эта девушка, которая слыла верной мне служанкой, предала меня.
   Я резко повернулась к ней и крикнула:
   — Итак, моя милая! Как ты объяснишь свое поведение?
   Дженнет начала плакать.
   Я схватила ее за плечи и потрясла. Тогда она, заливаясь слезами, проговорила:
   — Я не хотела ничего плохого, мистрис. Тот джентльмен попросил меня… Он говорил со мной, как…
   — Как! — передразнила я ее. — Как кто?
   — Ну, говорил так любезно и сказал, что я кажусь славной девушкой…
   — И он целовал тебя и тискал, как ни один мужчина не должен обходиться с порядочной девицей!
   Я увидела по краске, вдруг залившей ее лицо, что так и было. И я дала ей пощечину. Не бедному лицу Дженнет предназначалась она, но его лицу. Я ненавидела его так сильно! За то, что он одурачил меня, за то, что он пытался обращаться со мной так же, как с Дженнет.
   — Ты солгала мне. Ты сказала, что мистрис Эннис находится на» Вздыбленном льве «. Ты — моя служанка и должна служить мне, а ты забыла свой долг из-за того, что этот развратник целовал тебя!
   Дженнет опустилась на пол, закрыла лицо руками и разразилась громкими рыданиями. От дверей послышался голос:
   — Кэтрин, что с тобой случилось? Хани стояла в дверях, безмятежная и прекрасная. Я ничего не ответила, и она прошла в комнату и посмотрела на плачущую Дженнет.
   — Что это, Кэтрин? Обычно ты добра со слугами! Эти слова сказаны были тоном, который так живо напомнил мне матушку, что моя безумная ярость внезапно улеглась, и я почувствовала глубокий стыд за себя, за ту легкость, с которой я позволила себя обмануть, за мой безудержный гнев, обращенный на бедную, глупую маленькую Дженнет. Я сказала Дженнет:
   — Ты можешь идти.
   Она торопливо поднялась и вышла.
   — Что все это значит? — озадаченно спросила Хани.
   — Этот человек… Этот Пенлайон… — И я рассказала ей все, что произошло. Хани рассмеялась:
   — Тебе бы следовало знать, что я не отправилась бы на корабль одна. Как ты могла быть так глупа, чтобы подумать такое?
   — Я очень удивилась.
   — Но поверила! Ты полагаешь, что он роковым образом очаровывает всех женщин подряд?
   — Дженнет находит его неотразимым!
   — Дженнет — девственница с наклонностями блудницы. Она станет жертвой первого встречного волокиты.
   — Ты думаешь, она уже пала его жертвой?
   — Это бы меня не удивило. Но ты слишком высокого мнения о его неотразимости, если думаешь, что я способна пойти к нему одна.
   — Извини, пожалуйста. Это было глупо с моей стороны. Я не могу винить никого, кроме себя.
   — Ну что же, по крайней мере, ты ускользнула невредимой. Это научит тебя остерегаться капитана в будущем.
   — Насколько от меня зависит, я постараюсь никогда его больше не видеть. Что касается Дженнет, то меня от нее тошнит. Возьму в горничные какую-нибудь другую девушку. Дженнет, наверно, можно пристроить на кухне.
   — Как хочешь. Возьми Люс. Эта девушка не доставит тебе никаких хлопот и вряд ли станет соблазном для мужчин.
   — Я еще не рассказала тебе, как мне удалось отделаться от него.
   — Так как же?
   — Он сказал, что либо я даю ему обещание выйти за него замуж, либо он тут же овладеет мною!
   — Славного же знакомого ты завела! — поддела меня Хани.
   — В твоем доме, — напомнила я ей.
   — Но ведь он уже завел с тобой знакомство прежде, чем ты появилась у нас!
   Она, должно быть, заметила, как я была расстроена, потому что стала меня утешать:
   — Ничего плохого не случилось! Он не может принудить тебя выйти замуж и не осмелится причинить вред дочери соседа и члену нашей семьи. Ведь суд пошлет его на виселицу! Так что это была просто бравада.
   — Я слышала, что наша округа слывет вотчиной Пенлайонов.
   — Не верь всему без разбора. Эдуард тоже имеет вес в здешних местах. Наши владения обширнее Пенлайоновских и принадлежат нам с незапамятных времен. А кто они такие, как не выскочки, недавно перебравшиеся сюда из-за Тамара?
   — Ты утешила меня, Хани.
   — Я рада. А теперь позволь мне рассказать свои новости. У меня будет ребенок.
   — Хани! — Я подошла и поцеловала ее. — Это чудесно! И ты счастлива, я вижу. Ты изменилась. В тебе появилась этакая материнская безмятежность. А как матушка обрадуется! Она захочет, чтобы рожать ты приехала к ней. Да, ты должна поехать! Они с бабушкой будут ворковать над тобой и никому другому тебя не доверят. Эдуард доволен?
   — Эдуард в восторге, и на этот раз я твердо намерена не разочаровать его!
   Она намекала на выкидыш, который случился у нее в первый год замужества.
   — Мы будем соблюдать величайшую осторожность, — сказала я и, в возбуждении от этой новости о грядущем младенце, забыла неприятный инцидент на корабле.
 
   Мне не дозволено было забыть о нем надолго. В тот день у нас появился Томас Элдерс. Обычно он ночевал, на следующее утро служил мессу в домовой капелле и оставался иногда еще на одну ночь, прежде чем перейти в католический дом.
   Его принимали не как священника, а как друга Эдуарда; он ужинал вместе с нами, и разговор за столом не касался религиозных тем. На следующий день отслужили мессу, и те из особо доверенных слуг, кто изъявил желание, приняли в ней участие. Другие же были в полном неведении о происходящем. Капеллу всегда держали на замке, поэтому тот факт, что ее двери были закрыты во время богослужения, не вызвал подозрений.
   Я, конечно, не присутствовала в церкви, хотя знала обо всем, и это напомнило мне прошлое и тревогу моей матери и все ее страдания. У меня всегда было беспокойно на сердце, когда в доме бывал Томас Элдерс.
   Утром я выехала на прогулку. Волнение, вызванное сообщением Хани, улеглось, и я опять стала думать о постыдном эпизоде, разыгравшемся в капитанской каюте на» Вздыбленном льве «. Вернувшись с прогулки, я отвела Мэриголд в конюшню. Новый конюх, Ричард Рэккел, принял ее от меня. Я сказала:
   — Мне кажется, у нее слетает подкова, Ричард. У него были выразительные глаза и довольно красивые черты лица. Он поклонился, и этот поклон не посрамил бы любой королевский двор.
   — Ну как, вы прижились здесь? — спросила я. Он ответил, что, как ему кажется, хозяева им довольны.
   — Я знаю, это не такая работа, к которой вы привыкли.
   — Я привыкаю, мистрис, — ответил он.
   Он вызывал у меня интерес. В нем было что-то загадочное. Я вспомнила, что Джейк Пенлайон недоверчиво отнесся к тому, что Ричард якобы пришелец с севера. И тут я мгновенно забыла Ричарда Рэккела, так как мои гневные мысли опять устремились к человеку, которого они, казалось, никогда не могли покинуть надолго.
   Чтобы попасть в дом, мне нужно было пройти мимо капеллы. К тому времени месса, должно быть, шла к концу или уже закончилась.
   И тут мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди от внезапно охватившего меня ужаса: маленькая дверь, ведущая к» глазку прокаженных «, вдруг открылась и оттуда вышел Джейк Пенлайон. У меня молнией мелькнула мысль: из» глазка прокаженных» он мог видеть все, что творилось в капелле!
   Его глаза имели свирепое выражение, пока не остановились на мне. Тогда они зажглись ярким голубым огнем.
   — Какая удачная встреча, мистрис, — сказал он и, подойдя ко мне, хотел обнять. Однако я торопливо шагнула назад, и он позволил мне сделать это, но с таким видом, как будто давал понять, что уважает мое нежелание, но мог бы спокойно не принимать его во внимание.
   — Что вы здесь делаете?
   — Что еще я могу делать, как не искать случая видеть мою невесту?
   — И кто же она? Горничная Дженнет, которой по-прежнему вы увлекаетесь?
   — Служанка, будь она шлюхой или благонравной девицей, не может быть моей невестой. Та, кому мне было угодно оказать эту честь, стоит передо мной!
   — Вы хотите сказать: та, которую вы пытались обесчестить!
   Я повернулась, чтобы уйти, но он преградил мне путь, сжав мою руку так сильно, что мне стало больно.
   — Знайте, — сказал он, — мой отец сейчас здесь, в этом доме. Я вышел, чтобы разыскать вас. Отец затевает празднество по поводу нашей помолвки. Я, разумеется, сообщил ему, что вы приняли мое предложение. Ему хочется, чтобы это было грандиозное торжество. Он уже пригласил половину всей округи.
   — Тогда, — вскричала я, — ему придется отменить приглашения!
   — На каком основании?
   — На том, что помолвки не существует. Как она может быть без согласия предполагаемой невесты?
   — Но оно уже было дано. — Он поглядел на меня с притворным упреком. — Вы так скоро забыли, что навестили меня в моей каюте! Ведь вас бы там не было, если б между нами не существовало согласия?
   — Вы заманили меня хитростью!
   — Неужели вы снова станете отрицать, что направились на мой корабль с величайшей охотой? — Он изумленно поднял брови, притворяясь серьезным.
   Я выкрикнула:
   — Ненавижу вас!
   — Ну что ж, это хорошее начало, — сказал он. Я попробовала вырвать руку, но он ее удержал.
   — Что вы собираетесь делать?
   — Пойти и сказать вашему отцу, чтобы он немедленно отозвал все приглашения.
   — Он не сделает этого.
   — Тогда вам придется найти другую невесту.
   — Я нашел ту, которую хочу. Она здесь, передо мной!
   Я сделала вид, что осматриваюсь вокруг.
   — Не вижу ее!
   — Зачем изображать отвращение, когда вы полны страстного влечения? Зря все это. Давайте покончим с притворством! Давайте будем искренни друг с другом!
   Он притянул меня к себе и стиснул так сильно, что чуть не сломал мне ребра. Ярость во мне затмила все прочие чувства.
   Я лягнула его, но он только рассмеялся. Он держал меня нарочно, чтобы показать, как тщетны были мои усилия избавиться от него. Я попыталась тогда словами добиться того, что не могла сделать с помощью физической силы:
   — Ваши пиратские ухватки могут принести успех в открытом море. Но в доме джентльмена вы ими ничего не достигнете!
   — Опять ошибаетесь, моя дикая кошечка. С их помощью я добуду то, чего хочу, а в данный момент я хочу вас. Я бы уже давно вас имел, но на этот раз все должно быть узаконено. Наши сыновья будут рождены в браке. Я, конечно, терпеть не могу проволочек. Но все-таки мы сначала повенчаемся, а постель — потом.
   — Даже от вашей жены будут ожидать, что она принесет обеты добровольно. Как вы заставите меня?
   — Есть способ, — усмехнулся он.
   — Ваш выбор неразумен, если вы ожидаете от меня повиновения.
   — Мой выбор таков, какой должен быть, и я добьюсь от вас повиновения. Я укрощу мою дикую кошку, и она будет, мурлыкая, просить моих ласк!
   — Ваши метафоры так же неуклюжи, как и все, что вы делаете!
   — Послушайте меня, — ответил он. — Вы сейчас пойдете и встретитесь с моим отцом. Вы будете улыбаться ему и скажете, что рады оказанной вам чести.
   — Вы шутите!
   — Я вполне серьезен. Вы дали мне слово, и, клянусь Богом, вы сдержите его.
   — Заставите меня?
   — Да, заставлю. Не глупите, мистрис Кэтрин! Вам не поздоровится, если я расскажу, что я видел сегодня через «глазок прокаженных».
   Я побледнела, и в его глазах сверкнуло торжество.
   — У меня давно были подозрения, — сказал он. — Я не поручусь за то, что случится, если мой отец узнает…
   — Даже если в дело замешана его будущая невестка?
   — Вы не папистка, я это прекрасно знаю. Иначе я выбил бы из вас папистскую дурь.
   — Каким приятным, любезным супругом вы обещаете быть…
   — Значит, вы согласны с тем, что я буду вашим супругом?
   — Дайте мне закончить. Я собиралась сказать: для бедной простушки, которая будет настолько одурачена, что выйдет за вас.
   — О, это будет не простушка! Это будет умная женщина: Кэтрин, никто иная, как Кэтрин, потому что никакая другая не подойдет. Я поклялся ее иметь, а я напрасных клятв не даю!
   — А если я откажусь?
   — Не захотите же вы навлечь несчастье на этот дом?
   — Вы не поступите так жестоко!
   — Я стану каким угодно жестоким, чтобы получить то, что хочу.
   — Я вас ненавижу и никогда не думала, что так можно ненавидеть человека!
   — Пока ваши глаза мечут в меня молнии, я вполне доволен. Пожалуй, я подожду еще недельку… но не больше. Итак, идемте со мной. Вы встретитесь с моим отцом. Вы будете улыбаться и вести себя так, как будто наш союз приводит вас в восторг.