Страница:
Я также продиктовал номера своих телефонов.
– Очень хорошо. И еще один вопрос, – продолжил следователь. – Как на вас вышли и кто это был?
– Как кто? – ответил Страхов. – Во-первых, я являюсь постоянным консультантом, адвокатом Валентина Сушкова по бизнесу. А это мой коллега, которого я привлек для защиты по уголовному делу.
– Значит, вы будете основным адвокатом? – спросил следователь, пристально глядя на меня. Я пожал плечами:
– Может быть.
– Как я понимаю, вы уже немного поговорили со своим подзащитным?
– Не совсем…
– Нам требуется время, – неожиданно сообщил следователь. – Особо сложного допроса сейчас не будет, поэтому я предлагаю начать. Не возражаете?
– Не возражаем, – почти одновременно ответили мы.
– Тогда приступим. Итак, должен вам напомнить… – И следователь начал произносить традиционные фразы, необходимые при заполнении протокола допроса.
Валентин Сушков нехотя давал ответы: фамилия, год рождения, место рождения и так далее.
Наконец наступило время самых главных вопросов.
– Итак, каковы были ваши взаимоотношения с потерпевшим, Михаилом Кузьминым? – спросил следователь Филиппов.
– Нормальные отношения.
– Какие – дружеские или враждебные?
– Сказал же, нормальные, – повторил Сушков. – Не дружеские, не враждебные.
– Хорошо. Тогда поставим вопрос по-другому. С какой целью вы прибыли в кафе «Ласточка», где впоследствии был убит потерпевший?
– С целью переговоров.
– А кто предложил приехать в «Ласточку» – вы или Кузьмин?
– Мы днем созвонились, Кузьмин предложил встретиться. Ему было удобно разговаривать в «Ласточке».
– Почему именно там, а не где-нибудь в другом месте?
– Я не знаю, у него спрашивайте.
– Перестаньте паясничать, – раздраженно сказал следователь, – вы прекрасно знаете, что его уже нельзя ни о чем спросить, поскольку он убит вами!
– Я его не убивал.
– К этому мы еще подойдем, – спокойно парировал следователь. – Итак, вы не можете сказать, почему вы приехали именно в «Ласточку»?
– У него там какие-то дела были.
– Ясно, какие там дела, – следователь улыбнулся и взглянул на оперативника. – Долю он там снимал. Он же «крышу» этой «Ласточке» делал.
Оперативник кивнул в подтверждение сказанному.
– Значит, он туда приехал долю снимать. А цель вашего разговора какая была?
– Ничего интересного, личные отношения.
– Позвольте! – повысил голос следователь. – Какие могут быть личные отношения? Вы должны назвать следствию тему вашего разговора.
– Минуточку, – вмешался я в разговор. – На мой взгляд, следствие оказывает давление на подзащитного. Он имеет право не свидетельствовать против себя, – я сослался на статью 51 Конституции, – и вы оказываете на него прямое давление.
Следователь замолчал. Через несколько секунд он продолжил:
– Хорошо. О вашем разговоре в кафе. Когда было двадцать три часа тридцать минут, вы начали беседовать. Так?
– Не помню, – сказал Сушков.
Я подумал про себя: «Правильно говорит, грамотный парень!»
– В кафе еще кто-нибудь находился?
– Ну, была там какая-то буфетчица, потом еще то ли повар, то ли официант, я его не разглядел. Потом он ушел. Буфетчица торопилась домой.
– Позвольте поинтересоваться, где была ваша охрана и охрана авторитета Кузи?
– Моя охрана и охрана Миши Кузьмина стояла на улице, у машин дежурила.
– Следовательно, они не были в кафе?
– Нет, не были.
– Могли они что-то видеть?
– Извините, – снова вмешался я, – по-моему, эти вопросы нужно задавать охране.
– Спросим, обязательно спросим, – кивнул Филиппов. – Просто меня интересует мнение Сушкова.
Но Сушков понимал, что никаких мнений ему высказывать не надо.
– Я не знаю, – ответил он.
– Хорошо. Итак, с ваших слов получается, что в кафе никого не было. Расскажите, пожалуйста, как произошло убийство.
Я замер. Неужели Сушков станет сейчас что-то рассказывать?! Но тот, взглянув на меня и будто поняв, о чем я думаю, тут же сказал:
– Я не знаю, как произошло убийство.
Я с облегчением вздохнул. Грамотно отвечает и очень хорошо держится!
– Как же вы не знаете, если в кафе вы были только вдвоем?
– Да так. Когда буфетчица ушла, Кузя попросил ее выключить магнитофон с телевизором, там какая-то музыка была. Я пошел сам выключать, а потом направился в туалет.
– Затем пошел в туалет, – повторил слова Сушкова следователь, занося их в протокол. – А дальше что было?
– А дальше я вернулся. Смотрю – Миша сидит за столом, а из груди его торчит рукоятка ножа.
– И что? Кто же убийца?
– Я этого не знаю. Я никого не видел.
– Как же вы вошли и не видели убийцу? Вы же говорите, что там никого, кроме вас, не было?
– Я не убивал, я уже сказал! – повторил Сушков.
– Хорошо, это ваше право, – махнул рукой следователь. – Только имейте в виду, что мы докажем совершенно обратное.
– А это ваше право, – ответил Сушков.
– Хорошо. Вернемся немного назад, – Филиппов отодвинул листок протокола. – В каком году вы познакомились с погибшим?
– Я точно не помню. Но мы знакомы с самого детства.
– Примерно с какого возраста?
– Где-то в восемь или в девять лет познакомились.
– То есть в двенадцать лет вы уже были с ним знакомы?
– Да, были.
– Хорошо, – следователь загадочно посмотрел на оперативника. – Из этого следуя, мы можем предположить, что вы вместе были в составе молодежной банды, которая именовалась люберами, насколько нам известно.
– Что-то я не понимаю, о чем вы, – сказал Сушков.
– Простите, – вмешался я, – а какое отношение имеют эти вопросы к предмету обвинения?
– Следствие сейчас старается выяснить, действовал ли предполагаемый убийца в одиночку или существовал сговор, – стал объяснять следователь.
– А какое отношение к этому имеет столь далекое время?
– Да нет, просто нам кое-что удалось выяснить, – сказал Кирилл. – Я понимаю, что это не для протокола, но мы и не собираемся включать это в протокол. Просто так, для себя. Но, наверное, суду будет интересно, что нынешний банкир Валентин Сушков в недалеком прошлом был одним из активистов движения люберов. Это относится примерно к семидесятым годам. А позже, в конце восьмидесятых, он, уже в составе бандитской группировки под предводительством Михаила Кузьмина, получившего в колонии кличку Кузя, занимался рэкетом и бандитствовал. Что вы можете сказать по этому поводу? – следователь внимательно посмотрел на Сушкова.
– Ничего я сказать не могу, – ответил тот равнодушно. – По-моему, адвокат говорил, что, по статье Конституции, я имею право не давать никаких порочащих меня показаний. Это так?
– Да, все правильно, – ответил следователь.
– Поэтому я ничего не смогу вам сказать.
– Хорошо, это ваше право, – сухо бросил следователь. – Поскольку разговор у нас как-то буксует и есть еще время до окончательных результатов экспертизы, мы сейчас зачитаем вам ваши права и предварительное обвинение с назначением меры пресечения.
Следователь взял листок бумаги и прочитал короткий текст, из которого было ясно, что с настоящего момента мой подзащитный становится одним из главных подозреваемых в совершении убийства с соответствующей статьей Уголовного кодекса и в качестве меры пресечения избирается заключение его под стражу. Но самое интересное было то, что постановление подписал не кто иной, как заместитель прокурора города Сергей Владимирович, с которым час назад мы так мило беседовали в прокуратуре.
«Вот оно, – думал я, – Пашино знакомство!»
– Так что сейчас вас доставят в следственный изолятор – скорее всего это будет Бутырка или Матросская Тишина, – сказал следователь. – Там посидите, подумаете, а потом мы снова вернемся к вашему допросу.
Я запротестовал:
– Я категорически против, я возражаю, чтобы моего подзащитного в таком виде, – я намекал на милицейскую одежду, которая была на Валентине, – отправляли в тюрьму. Тем более в камеру. Вы представляете, что там может случиться?
– А что? Пусть объяснит заключенным, что никакого отношения к милиции не имеет.
– А вы что, думаете, ему поверят? Я категорически против этого и буду жаловаться! Если надо, дойду до городского прокурора или до Генерального! Вы провоцируете моего клиента!
– Хорошо, – сказал следователь. – Как я понимаю, его жена у отделения милиции ждет?
– Да, – ответил Павел.
– Даю ей время, пусть съездит в магазин, купит ему одежду для камеры – спортивный костюм, обувь – или из дома привезет. Полтора часа ей хватит?
– Я думаю, хватит, – кивнул головой Страхов.
– Вот и прекрасно. Купите ему костюм, кроссовки, все, что необходимо, – полотенце, туалетные принадлежности. А я пока пойду документы оформлять.
– А можно мне в это время переговорить с моим клиентом? – спросил я.
– Конечно, только я тоже хотел бы сказать вам несколько слов, – ответил следователь. – Мы можем выйти в коридор?
– Пожалуйста, – сказал я.
Мы вышли в коридор отделения милиции. Там следователь взял меня под локоть и, отведя в сторону, спросил:
– Как вы в это дело попали?
– Да обыкновенно. Пригласили – я и пошел.
– Я имею в виду – вы понимаете, куда попали?
– А что тут понимать – обычное дело, подозрение в убийстве. Мой подзащитный никого не убивал, будем это доказывать. Вернее, вы будете доказывать, что он это сделал, а мы – противоположное.
– Да это понятно. Но вы хоть знаете, кого он завалил? – спросил следователь, понизив голос.
– Нет. По-моему, убит какой-то Кузьмин…
– Миша Кузьмин – авторитетнейший человек в люберецкой группировке, кличка у него Кузя. Собственно, я не об этом. Тут мальчики его, то есть братва, очень интересуются, кто адвокат у Сушкова. Так что если у вас есть возможность как-то отойти от этого дела, то я советую вам сделать это. У нас ребята очень горячие, боевые, не ровен час – что-нибудь случится. Кузю они ему не простят, мне уже говорили об этом.
– Вам говорили? – удивился я. – Каким же это образом?
– Да так, случайно, – улыбнулся следователь. – У отделения милиции встретил, они туда на джипах подъехали. Может быть, и сейчас вы их там увидите. Охрану вам дать?
– Нет, не нужно, – спокойно ответил я. – Вы мне еще что-то хотели сказать?
– Собственно, это все.
– Спасибо, я приму к сведению. А сейчас пойду переговорю со своим подзащитным. Можно это сделать?
– Конечно, вы имеете на это право, – сказал следователь и добавил: – А что вы заканчивали?
– Московский университет. А вы, как я понимаю, еще учитесь?
– Да, на заочном, на четвертом курсе.
Об этом можно было догадаться без труда. Прокуратуры, в которых не хватает кадров, охотно берут следователями студентов, занимающихся на последних курсах юридических вузов. А какие из них следователи? Они еще даже не все законы знают. Впрочем, для меня это было даже плюсом.
Через несколько минут я вернулся в кабинет. Там Валентин уже прощался с моим коллегой.
– Самое главное, Паша, – говорил ему Валентин, – скорее лети в банк. Документы в моем сейфе, если они еще обыск не сделали, изыми.
– Что, все?
– Да. Любую бумажку, которая им попадется, они могут перекрутить так, как им будет нужно. Конечно, эти документы никакого отношения к делам не имеют, – Валентин взглянул на меня, – но чем меньше бумаг, тем лучше. Все, Паша, – он похлопал Страхова по плечу, – меньше слов – больше дела. Беги! А я с твоим коллегой буду работать.
Паша вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
– Ну что, – сказал Валентин, – давайте познакомимся поближе.
Я сел на скамью.
– Так что же все-таки они сделали с вашим костюмом? – спросил я.
– Взяли костюм. Но вы не волнуйтесь, никаких пятен крови, никаких пальчиков на ноже нет, так что все эти экспертизы, о которых говорил следователь, мне по барабану.
– А что же у них может быть против вас?
– Против меня могут быть только определенные обстоятельства. Они заключаются в том, что в этом злополучном кафе действительно больше никого не было. Но я его не убивал.
– Да я верю вам!
– Нет, создается такое впечатление, будто никого не было, но кто-то убил Мишу. Я отказываюсь от этого. Значит, я не убивал. Но, поверьте, даже если бы я и убил его, так постарался бы как-то исчезнуть, чтоб меня не нашли!
– Логично, – кивнул я.
– Я его и не убивал. К тому же у меня есть серьезные доказательства. Но, к сожалению, пока я не могу ничего предпринять.
– Пока вы не можете предъявить своих доказательств, – улыбнулся я, – вам придется посидеть на нарах.
– Ничего, посижу. В какой-то мере мне это не противопоказано. Хотел бы поинтересоваться, что вам следователь наговорил.
– Да, – я махнул рукой, – пытался запугивать, что люди Кузи могут со мной разобраться.
– В принципе он не запугивал вас, это действительно так, – сказал Валентин. – Ну ничего, мы с вами разработаем определенные меры предосторожности.
«Ничего себе, – подумал я, – еще и меры предосторожности!»
– Каким же образом? Вы будете охранять меня, а я вас?
– Не совсем так. Самое главное – вы ни с кем никаких дел не имейте, кроме моей жены Жанны. Вы ее видели. Кстати, как она?
– Да ничего, нормально.
– Переживает, наверное?
– Не без этого.
– Больше не общайтесь ни с кем, кто бы на вас ни выходил – друзья, партнеры. Все только после согласования со мной. Никакой информацией ни с кем не делитесь.
– Это ясно.
– Теперь самое главное. У вас сейчас много клиентов по уголовным делам?
– Есть кое-какие.
– Я хочу сделать вам предложение. Может быть, оно будет более выгодным для вас. Сколько вы имеете с одного клиента?
Я пожал плечами.
– Какое это имеет значение?
– Я хочу вам предложить оплату как бы за всех ваших клиентов.
– Не понял.
– Я один буду платить вам гораздо больше денег, чем вы заработали бы со всеми клиентами, но при том условии, что вы их вести не будете, а полностью сосредоточитесь только на моем деле.
– А как же они?
– Вы поручите их другим адвокатам, вашим друзьям. Соответственно, приплатите из моих денег.
– Это в принципе вопрос решаемый. А что, слишком сложное дело?
– А вы считаете, что подозрение в убийстве – дело несерьезное?
– Нет, я этого не говорил.
Сушков взял блокнот, который я держал в руках, ручку и быстро написал несколько цифр с буквой S, перечеркнутой два раза, и показал мне. Нетрудно было догадаться, что это была сумма в долларах, и довольно немалая.
– Это ежемесячно. Хватит? – спросил Сушков. – Если вы будете заниматься только мной.
– Хватит, даже слишком много.
– Ладно, не будем мелочиться! Потребуются еще кое-какие ущемления ваших прав и дел, – улыбнулся Валентин. Он взял листок, разорвал его на мелкие клочки, потом достал зажигалку и поджег их.
– Какие ущемления? – с иронией поинтересовался я.
– Дело, возможно, на самом деле громкое и опасное. Поэтому они без проблем могут вычислить ваш адрес. Может быть, вам, в счет вашего гонорара, снять номер в гостинице или, еще лучше, в пансионате? Кстати, моя супруга тоже собирается жить в пансионате. Вы не возражаете?
– Даже не знаю, – пожал я плечами.
– Все может быть слишком опасно. Мальчики очень горячие. Многих я знаю.
– Откуда?
– У меня были кое-какие грешки по молодости, опер про них говорил.
– Вы хотите сказать, что вы были любером?
– А вы были пионером? – с иронией спросил Валентин. – Да, я был любером.
Я посмотрел на часы.
– Вы куда-то торопитесь? – понял Валентин.
– Нет, не тороплюсь. Хочу дождаться, чтобы ваша жена привезла вам спортивный костюм и вы переоделись. Не идти же вам в таком виде в камеру!
– Да, это уж точно, – улыбнулся Валентин.
– А если я сейчас уеду, то наверняка менты повезут вас в чем есть в Бутырку или в Матроску. А там вам долго придется доказывать братве происхождение этого милицейского обмундирования.
– Выходит, все равно нам придется ждать, пока Жанна привезет мне одежду, – сказал Валентин.
Я молча кивнул головой. Конечно, мне было очень интересно услышать из уст очевидца о легендарном и загадочном движении люберов. С другой стороны, меня не покидало удивление – как же так, человек – банкир, подозревается в таком серьезном преступлении, а тут на тебе – какие-то байки про люберов собирается мне рассказывать вместо того, чтобы готовиться к своей защите! А может, это какой-то ход? Может, он хочет отвлечься? А может, просто не хочет ничего говорить по делу, зная, что и стены, и потолки в этом отделении могут иметь уши?
Неожиданно дверь в кабинет открылась, и в нее заглянул все тот же старшина Михалыч, державший в руках два пакета с надписью «Калинка-Стокманн». Он протянул их Валентину.
– Держи, тебе жена прислала – переодеться и пожрать кой-чего, – сказал он, улыбаясь.
Валентин взял пакеты.
– Слышь, – продолжил Михалыч, – там у тебя ребята сигарет стрельнули. Один блок. Ты не в обиде?
– Не в обиде, – ответил Сушков.
– Вот и хорошо. Давай готовься, сейчас за тобой придут… в тюрьму повезем.
– Куда его повезут? – поинтересовался я.
– На Бутырку. Так что завтра с утречка можете его уже проведать там.
– Отлично, – сказал я.
Михалыч вышел в коридор. Валентин достал из пакета спортивный костюм и начал быстро переодеваться. Потом сел и спросил у меня:
– Вы не возражаете, если я тут поем? Не хотелось бы в камере. Там такие ханыги сидят, в этом отделении!
– Да ради бога!
Валентин стал поспешно жевать бутерброды.
– Как вы думаете, – неожиданно спросил он, – в Бутырке питание ужасное?
– Не знаю, – улыбнулся я, – не пробовал. Но думаю, что не как в ресторане.
– Да, – улыбнулся в ответ Валентин. – Может быть, как-то удастся передачу сделать, или вы мне что-нибудь будете приносить?
– Нет, сейчас шмонают. Это раньше была такая возможность. А насчет передачи я попробую, подскажу твоей жене, как все организовать.
Минут через двадцать, закончив с едой и переодеванием, Валентин попрощался со мной. Мы договорились, что на следующий день я приеду к нему в Бутырку. Через несколько минут я покинул изолятор временного содержания.
Вышел на улицу и направился к своему джипу. Тут я заметил, что он со всех сторон был плотно зажат какими-то машинами. Я обернулся и заметил, что на крыльце отделения стоит какой-то сержант милиции, а рядом с ним – три парня в кожаных куртках, коротко стриженные. Сержант кивнул в мою сторону и тут же скрылся за дверью отделения милиции.
Трое парней медленно направились ко мне.
– Так, значит, это ты адвокат того хмыря? – сказал один из них. – Поехали, побазарим. Тема есть.
– А это обязательно? – спросил я.
– Очень желательно, – грозно ответил парень, всем своим видом показывая, что сопротивляться и возражать что-то совершенно бесполезно.
Я сел в свой джип. Рядом со мной расположился один из бритоголовых.
– Куда ехать? – спросил я.
– Давай за машиной, – и парень показал рукой на черный «Мерседес», который тронулся от крыльца отделения милиции.
Я поехал за ним. Позади нас пристроился еще один джип, «Чероки», с тонированными стеклами, за ним – «БМВ» цвета серый металлик. Мы направлялись в сторону области.
Неприятное чувство тревоги охватило меня. Мне стало не по себе.
«Шестисотый» «Мерседес», ехавший впереди, набирал скорость. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что мы направлялись за город, возможно, в лес. Как же так – еще в недалеком прошлом действовали святые законы уголовного мира: ни на врачей, ни на адвокатов не наезжать. А теперь все перепуталось, произошла смена ориентации, пришло новое поколение братвы, которое не считалось ни с чем. Главное для них был результат. И неважно, кто ты, что ты, главное – получить от тебя определенную информацию. Конечно, определенные мысли у меня были, а с ними – и определенные надежды. Разумеется, никто на убийство адвоката не пойдет. Да и смысла в этом никакого. Какая цель – запугать? В принципе запугать можно. Вот, мол, мы завалили твоего адвоката, следующий на очереди – ты. «Нет, – отгонял я от себя невеселые мысли, – вряд ли они пойдут на такое. Скорее всего им нужна какая-то информация. Но ведь я никакой информацией не обладаю! Или, может, они хотят дать мне какое-то поручение? Или хотят, чтобы я его сам нейтрализовал? Но каким способом? Подсунуть отраву ему в пищу? Ладно, так в конце концов можно дойти до помешательства…»
Воспользовавшись остановкой на светофоре, я бросил взгляд на своего спутника. Это был парень лет тридцати – тридцати двух, крепкого телосложения, в кожаной куртке. Он безмятежно смотрел вдаль, только челюсти шевелились, перемалывая жевательную резинку. В правой руке у него я увидел небольшую рацию фирмы «Стандард», которые в последнее время так полюбила братва.
Неожиданно рация зашипела. Парень поднес ее к уху.
– Егор, тормозни машину, – услышал я голос и обратил внимание, что «шестисотый» «Мерседес», шедший впереди, замигал правым поворотником и подъехал к обочине дороги. «Странно, – подумал я, – мы еще из города не выехали, машин много, место не уединенное, а уже решили остановиться».
Егор подал мне знак остановить машину. Я включил поворотник, и мой джип притерся к тротуару. На всякий случай я включил аварийные огни и стал ждать. К моей машине подбежал какой-то парень из «БМВ» и обратился к моему спутнику:
– Егор, планы поменялись. Давай обратно. Там этого лоха перевозят в тюрьму. Надо постараться успеть. – И, повернувшись ко мне, сказал: – Не обижайся, адвокат. В принципе мы не хотели ничего плохого. Так, кое о чем расспросить. Но, видно, не судьба. Но ничего, мы потом тебя найдем. Дай нам свой мобильный телефон.
Я лихорадочно соображал – дать ли им фальшивый номер или все же настоящий. Нет, я знал, игры с братвой вести опасно. За каждый промах нужно отвечать. И обманывать их нет смысла.
– Записывай, – сказал я и продиктовал номер телефона.
– Извини, он у тебя с собой? – спросил парень.
– Да, с собой.
– Дай посмотреть.
Я вытащил телефон. Парень взял мой мобильный телефон, вытащил из кармана свой и, набрав номер, продиктованный мною, посмотрел на меня. Мой телефон зазвонил.
– Правильно, адвокат, не обманул, – сказал парень, хитро прищурившись и возвращая мой телефон. – А скажи мне, – он сделал небольшую паузу, – у тебя ксива какая-нибудь есть?
– Документы, что ли? – переспросил я.
– Да, документы.
– Есть, конечно.
– Дай посмотреть.
Я протянул ему свое адвокатское удостоверение. Он быстро достал из кармана какой-то обрывок бумаги, из другого кармана – фломастер и записал мои данные.
– Ладно, мы тебя найдем. Сейчас просто не до тебя. – И, повернувшись к Егору: – Давай, Егорка, выскакивай!
Егор нехотя вылез из джипа. Тем временем «Мерседес» развернулся и поехал в обратную сторону. Следом за ним – джип «Чероки». И только серебристая «БМВ» стояла рядом со мной с мигающими аварийными огнями. Егор и крепыш, который разговаривал со мной, быстро сели в «БМВ». Машина рванулась и полетела за остальными. Было ясно, что они поехали попытаться поговорить с Валентином. Я думал, что им это удастся. В конце концов, городок маленький, отделение небольшое. Скорее всего тут у них все схвачено.
Но облегчения я не почувствовал. Конечно, опасность миновала. Вряд ли они вернутся. Но, с другой стороны, теперь возникла опасность для моего клиента. Что они могут с ним сделать? Может быть, мне тоже вернуться? Но чем я смогу ему помочь?
Глава 2
Тем не менее в Зеленограде было много различных предприятий. Одним из основных было объединение «Электрон». Это было производство закрытого типа, где выпускалась электронная продукция, включая микросхемы, многие из которых шли на военные цели. На «Электроне» работали родители Валентина. Отец – инженером в одном из цехов, мать – врачом в медсанчасти при предприятии.
Однако в 1978 году в семье произошел разлад. Никаких предпосылок к этому вроде бы не было. Семья была дружная – ходили в гости, имели много друзей. В основном друзья у родителей были по работе. Все случилось как гром среди ясного неба. Отец встретил другую женщину и ушел к ней, причем ушел он тихо, без скандалов. Просто не вернулся в один из вечеров с работы, не пришел и на следующий день. А на третий позвонил жене и сказал: так и так, прости, встретил другую…
Мать Вали очень сильно переживала случившееся. Ей было тяжело, а главное – очень обидно, что муж ушел не к кому иному, как к ее подруге – коллеге, которая работала на том же «Электроне». Мать долго переживала, даже заболела и какое-то время не выходила на работу. Она не могла смотреть людям в глаза от стыда. Потом спросила у Вали:
– Сын, что нам делать? Надо продолжать жить. Но жить тут я не хочу и не могу. Все вокруг напоминает о предательстве!
– Очень хорошо. И еще один вопрос, – продолжил следователь. – Как на вас вышли и кто это был?
– Как кто? – ответил Страхов. – Во-первых, я являюсь постоянным консультантом, адвокатом Валентина Сушкова по бизнесу. А это мой коллега, которого я привлек для защиты по уголовному делу.
– Значит, вы будете основным адвокатом? – спросил следователь, пристально глядя на меня. Я пожал плечами:
– Может быть.
– Как я понимаю, вы уже немного поговорили со своим подзащитным?
– Не совсем…
– Нам требуется время, – неожиданно сообщил следователь. – Особо сложного допроса сейчас не будет, поэтому я предлагаю начать. Не возражаете?
– Не возражаем, – почти одновременно ответили мы.
– Тогда приступим. Итак, должен вам напомнить… – И следователь начал произносить традиционные фразы, необходимые при заполнении протокола допроса.
Валентин Сушков нехотя давал ответы: фамилия, год рождения, место рождения и так далее.
Наконец наступило время самых главных вопросов.
– Итак, каковы были ваши взаимоотношения с потерпевшим, Михаилом Кузьминым? – спросил следователь Филиппов.
– Нормальные отношения.
– Какие – дружеские или враждебные?
– Сказал же, нормальные, – повторил Сушков. – Не дружеские, не враждебные.
– Хорошо. Тогда поставим вопрос по-другому. С какой целью вы прибыли в кафе «Ласточка», где впоследствии был убит потерпевший?
– С целью переговоров.
– А кто предложил приехать в «Ласточку» – вы или Кузьмин?
– Мы днем созвонились, Кузьмин предложил встретиться. Ему было удобно разговаривать в «Ласточке».
– Почему именно там, а не где-нибудь в другом месте?
– Я не знаю, у него спрашивайте.
– Перестаньте паясничать, – раздраженно сказал следователь, – вы прекрасно знаете, что его уже нельзя ни о чем спросить, поскольку он убит вами!
– Я его не убивал.
– К этому мы еще подойдем, – спокойно парировал следователь. – Итак, вы не можете сказать, почему вы приехали именно в «Ласточку»?
– У него там какие-то дела были.
– Ясно, какие там дела, – следователь улыбнулся и взглянул на оперативника. – Долю он там снимал. Он же «крышу» этой «Ласточке» делал.
Оперативник кивнул в подтверждение сказанному.
– Значит, он туда приехал долю снимать. А цель вашего разговора какая была?
– Ничего интересного, личные отношения.
– Позвольте! – повысил голос следователь. – Какие могут быть личные отношения? Вы должны назвать следствию тему вашего разговора.
– Минуточку, – вмешался я в разговор. – На мой взгляд, следствие оказывает давление на подзащитного. Он имеет право не свидетельствовать против себя, – я сослался на статью 51 Конституции, – и вы оказываете на него прямое давление.
Следователь замолчал. Через несколько секунд он продолжил:
– Хорошо. О вашем разговоре в кафе. Когда было двадцать три часа тридцать минут, вы начали беседовать. Так?
– Не помню, – сказал Сушков.
Я подумал про себя: «Правильно говорит, грамотный парень!»
– В кафе еще кто-нибудь находился?
– Ну, была там какая-то буфетчица, потом еще то ли повар, то ли официант, я его не разглядел. Потом он ушел. Буфетчица торопилась домой.
– Позвольте поинтересоваться, где была ваша охрана и охрана авторитета Кузи?
– Моя охрана и охрана Миши Кузьмина стояла на улице, у машин дежурила.
– Следовательно, они не были в кафе?
– Нет, не были.
– Могли они что-то видеть?
– Извините, – снова вмешался я, – по-моему, эти вопросы нужно задавать охране.
– Спросим, обязательно спросим, – кивнул Филиппов. – Просто меня интересует мнение Сушкова.
Но Сушков понимал, что никаких мнений ему высказывать не надо.
– Я не знаю, – ответил он.
– Хорошо. Итак, с ваших слов получается, что в кафе никого не было. Расскажите, пожалуйста, как произошло убийство.
Я замер. Неужели Сушков станет сейчас что-то рассказывать?! Но тот, взглянув на меня и будто поняв, о чем я думаю, тут же сказал:
– Я не знаю, как произошло убийство.
Я с облегчением вздохнул. Грамотно отвечает и очень хорошо держится!
– Как же вы не знаете, если в кафе вы были только вдвоем?
– Да так. Когда буфетчица ушла, Кузя попросил ее выключить магнитофон с телевизором, там какая-то музыка была. Я пошел сам выключать, а потом направился в туалет.
– Затем пошел в туалет, – повторил слова Сушкова следователь, занося их в протокол. – А дальше что было?
– А дальше я вернулся. Смотрю – Миша сидит за столом, а из груди его торчит рукоятка ножа.
– И что? Кто же убийца?
– Я этого не знаю. Я никого не видел.
– Как же вы вошли и не видели убийцу? Вы же говорите, что там никого, кроме вас, не было?
– Я не убивал, я уже сказал! – повторил Сушков.
– Хорошо, это ваше право, – махнул рукой следователь. – Только имейте в виду, что мы докажем совершенно обратное.
– А это ваше право, – ответил Сушков.
– Хорошо. Вернемся немного назад, – Филиппов отодвинул листок протокола. – В каком году вы познакомились с погибшим?
– Я точно не помню. Но мы знакомы с самого детства.
– Примерно с какого возраста?
– Где-то в восемь или в девять лет познакомились.
– То есть в двенадцать лет вы уже были с ним знакомы?
– Да, были.
– Хорошо, – следователь загадочно посмотрел на оперативника. – Из этого следуя, мы можем предположить, что вы вместе были в составе молодежной банды, которая именовалась люберами, насколько нам известно.
– Что-то я не понимаю, о чем вы, – сказал Сушков.
– Простите, – вмешался я, – а какое отношение имеют эти вопросы к предмету обвинения?
– Следствие сейчас старается выяснить, действовал ли предполагаемый убийца в одиночку или существовал сговор, – стал объяснять следователь.
– А какое отношение к этому имеет столь далекое время?
– Да нет, просто нам кое-что удалось выяснить, – сказал Кирилл. – Я понимаю, что это не для протокола, но мы и не собираемся включать это в протокол. Просто так, для себя. Но, наверное, суду будет интересно, что нынешний банкир Валентин Сушков в недалеком прошлом был одним из активистов движения люберов. Это относится примерно к семидесятым годам. А позже, в конце восьмидесятых, он, уже в составе бандитской группировки под предводительством Михаила Кузьмина, получившего в колонии кличку Кузя, занимался рэкетом и бандитствовал. Что вы можете сказать по этому поводу? – следователь внимательно посмотрел на Сушкова.
– Ничего я сказать не могу, – ответил тот равнодушно. – По-моему, адвокат говорил, что, по статье Конституции, я имею право не давать никаких порочащих меня показаний. Это так?
– Да, все правильно, – ответил следователь.
– Поэтому я ничего не смогу вам сказать.
– Хорошо, это ваше право, – сухо бросил следователь. – Поскольку разговор у нас как-то буксует и есть еще время до окончательных результатов экспертизы, мы сейчас зачитаем вам ваши права и предварительное обвинение с назначением меры пресечения.
Следователь взял листок бумаги и прочитал короткий текст, из которого было ясно, что с настоящего момента мой подзащитный становится одним из главных подозреваемых в совершении убийства с соответствующей статьей Уголовного кодекса и в качестве меры пресечения избирается заключение его под стражу. Но самое интересное было то, что постановление подписал не кто иной, как заместитель прокурора города Сергей Владимирович, с которым час назад мы так мило беседовали в прокуратуре.
«Вот оно, – думал я, – Пашино знакомство!»
– Так что сейчас вас доставят в следственный изолятор – скорее всего это будет Бутырка или Матросская Тишина, – сказал следователь. – Там посидите, подумаете, а потом мы снова вернемся к вашему допросу.
Я запротестовал:
– Я категорически против, я возражаю, чтобы моего подзащитного в таком виде, – я намекал на милицейскую одежду, которая была на Валентине, – отправляли в тюрьму. Тем более в камеру. Вы представляете, что там может случиться?
– А что? Пусть объяснит заключенным, что никакого отношения к милиции не имеет.
– А вы что, думаете, ему поверят? Я категорически против этого и буду жаловаться! Если надо, дойду до городского прокурора или до Генерального! Вы провоцируете моего клиента!
– Хорошо, – сказал следователь. – Как я понимаю, его жена у отделения милиции ждет?
– Да, – ответил Павел.
– Даю ей время, пусть съездит в магазин, купит ему одежду для камеры – спортивный костюм, обувь – или из дома привезет. Полтора часа ей хватит?
– Я думаю, хватит, – кивнул головой Страхов.
– Вот и прекрасно. Купите ему костюм, кроссовки, все, что необходимо, – полотенце, туалетные принадлежности. А я пока пойду документы оформлять.
– А можно мне в это время переговорить с моим клиентом? – спросил я.
– Конечно, только я тоже хотел бы сказать вам несколько слов, – ответил следователь. – Мы можем выйти в коридор?
– Пожалуйста, – сказал я.
Мы вышли в коридор отделения милиции. Там следователь взял меня под локоть и, отведя в сторону, спросил:
– Как вы в это дело попали?
– Да обыкновенно. Пригласили – я и пошел.
– Я имею в виду – вы понимаете, куда попали?
– А что тут понимать – обычное дело, подозрение в убийстве. Мой подзащитный никого не убивал, будем это доказывать. Вернее, вы будете доказывать, что он это сделал, а мы – противоположное.
– Да это понятно. Но вы хоть знаете, кого он завалил? – спросил следователь, понизив голос.
– Нет. По-моему, убит какой-то Кузьмин…
– Миша Кузьмин – авторитетнейший человек в люберецкой группировке, кличка у него Кузя. Собственно, я не об этом. Тут мальчики его, то есть братва, очень интересуются, кто адвокат у Сушкова. Так что если у вас есть возможность как-то отойти от этого дела, то я советую вам сделать это. У нас ребята очень горячие, боевые, не ровен час – что-нибудь случится. Кузю они ему не простят, мне уже говорили об этом.
– Вам говорили? – удивился я. – Каким же это образом?
– Да так, случайно, – улыбнулся следователь. – У отделения милиции встретил, они туда на джипах подъехали. Может быть, и сейчас вы их там увидите. Охрану вам дать?
– Нет, не нужно, – спокойно ответил я. – Вы мне еще что-то хотели сказать?
– Собственно, это все.
– Спасибо, я приму к сведению. А сейчас пойду переговорю со своим подзащитным. Можно это сделать?
– Конечно, вы имеете на это право, – сказал следователь и добавил: – А что вы заканчивали?
– Московский университет. А вы, как я понимаю, еще учитесь?
– Да, на заочном, на четвертом курсе.
Об этом можно было догадаться без труда. Прокуратуры, в которых не хватает кадров, охотно берут следователями студентов, занимающихся на последних курсах юридических вузов. А какие из них следователи? Они еще даже не все законы знают. Впрочем, для меня это было даже плюсом.
Через несколько минут я вернулся в кабинет. Там Валентин уже прощался с моим коллегой.
– Самое главное, Паша, – говорил ему Валентин, – скорее лети в банк. Документы в моем сейфе, если они еще обыск не сделали, изыми.
– Что, все?
– Да. Любую бумажку, которая им попадется, они могут перекрутить так, как им будет нужно. Конечно, эти документы никакого отношения к делам не имеют, – Валентин взглянул на меня, – но чем меньше бумаг, тем лучше. Все, Паша, – он похлопал Страхова по плечу, – меньше слов – больше дела. Беги! А я с твоим коллегой буду работать.
Паша вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
– Ну что, – сказал Валентин, – давайте познакомимся поближе.
Я сел на скамью.
– Так что же все-таки они сделали с вашим костюмом? – спросил я.
– Взяли костюм. Но вы не волнуйтесь, никаких пятен крови, никаких пальчиков на ноже нет, так что все эти экспертизы, о которых говорил следователь, мне по барабану.
– А что же у них может быть против вас?
– Против меня могут быть только определенные обстоятельства. Они заключаются в том, что в этом злополучном кафе действительно больше никого не было. Но я его не убивал.
– Да я верю вам!
– Нет, создается такое впечатление, будто никого не было, но кто-то убил Мишу. Я отказываюсь от этого. Значит, я не убивал. Но, поверьте, даже если бы я и убил его, так постарался бы как-то исчезнуть, чтоб меня не нашли!
– Логично, – кивнул я.
– Я его и не убивал. К тому же у меня есть серьезные доказательства. Но, к сожалению, пока я не могу ничего предпринять.
– Пока вы не можете предъявить своих доказательств, – улыбнулся я, – вам придется посидеть на нарах.
– Ничего, посижу. В какой-то мере мне это не противопоказано. Хотел бы поинтересоваться, что вам следователь наговорил.
– Да, – я махнул рукой, – пытался запугивать, что люди Кузи могут со мной разобраться.
– В принципе он не запугивал вас, это действительно так, – сказал Валентин. – Ну ничего, мы с вами разработаем определенные меры предосторожности.
«Ничего себе, – подумал я, – еще и меры предосторожности!»
– Каким же образом? Вы будете охранять меня, а я вас?
– Не совсем так. Самое главное – вы ни с кем никаких дел не имейте, кроме моей жены Жанны. Вы ее видели. Кстати, как она?
– Да ничего, нормально.
– Переживает, наверное?
– Не без этого.
– Больше не общайтесь ни с кем, кто бы на вас ни выходил – друзья, партнеры. Все только после согласования со мной. Никакой информацией ни с кем не делитесь.
– Это ясно.
– Теперь самое главное. У вас сейчас много клиентов по уголовным делам?
– Есть кое-какие.
– Я хочу сделать вам предложение. Может быть, оно будет более выгодным для вас. Сколько вы имеете с одного клиента?
Я пожал плечами.
– Какое это имеет значение?
– Я хочу вам предложить оплату как бы за всех ваших клиентов.
– Не понял.
– Я один буду платить вам гораздо больше денег, чем вы заработали бы со всеми клиентами, но при том условии, что вы их вести не будете, а полностью сосредоточитесь только на моем деле.
– А как же они?
– Вы поручите их другим адвокатам, вашим друзьям. Соответственно, приплатите из моих денег.
– Это в принципе вопрос решаемый. А что, слишком сложное дело?
– А вы считаете, что подозрение в убийстве – дело несерьезное?
– Нет, я этого не говорил.
Сушков взял блокнот, который я держал в руках, ручку и быстро написал несколько цифр с буквой S, перечеркнутой два раза, и показал мне. Нетрудно было догадаться, что это была сумма в долларах, и довольно немалая.
– Это ежемесячно. Хватит? – спросил Сушков. – Если вы будете заниматься только мной.
– Хватит, даже слишком много.
– Ладно, не будем мелочиться! Потребуются еще кое-какие ущемления ваших прав и дел, – улыбнулся Валентин. Он взял листок, разорвал его на мелкие клочки, потом достал зажигалку и поджег их.
– Какие ущемления? – с иронией поинтересовался я.
– Дело, возможно, на самом деле громкое и опасное. Поэтому они без проблем могут вычислить ваш адрес. Может быть, вам, в счет вашего гонорара, снять номер в гостинице или, еще лучше, в пансионате? Кстати, моя супруга тоже собирается жить в пансионате. Вы не возражаете?
– Даже не знаю, – пожал я плечами.
– Все может быть слишком опасно. Мальчики очень горячие. Многих я знаю.
– Откуда?
– У меня были кое-какие грешки по молодости, опер про них говорил.
– Вы хотите сказать, что вы были любером?
– А вы были пионером? – с иронией спросил Валентин. – Да, я был любером.
Я посмотрел на часы.
– Вы куда-то торопитесь? – понял Валентин.
– Нет, не тороплюсь. Хочу дождаться, чтобы ваша жена привезла вам спортивный костюм и вы переоделись. Не идти же вам в таком виде в камеру!
– Да, это уж точно, – улыбнулся Валентин.
– А если я сейчас уеду, то наверняка менты повезут вас в чем есть в Бутырку или в Матроску. А там вам долго придется доказывать братве происхождение этого милицейского обмундирования.
– Выходит, все равно нам придется ждать, пока Жанна привезет мне одежду, – сказал Валентин.
Я молча кивнул головой. Конечно, мне было очень интересно услышать из уст очевидца о легендарном и загадочном движении люберов. С другой стороны, меня не покидало удивление – как же так, человек – банкир, подозревается в таком серьезном преступлении, а тут на тебе – какие-то байки про люберов собирается мне рассказывать вместо того, чтобы готовиться к своей защите! А может, это какой-то ход? Может, он хочет отвлечься? А может, просто не хочет ничего говорить по делу, зная, что и стены, и потолки в этом отделении могут иметь уши?
Неожиданно дверь в кабинет открылась, и в нее заглянул все тот же старшина Михалыч, державший в руках два пакета с надписью «Калинка-Стокманн». Он протянул их Валентину.
– Держи, тебе жена прислала – переодеться и пожрать кой-чего, – сказал он, улыбаясь.
Валентин взял пакеты.
– Слышь, – продолжил Михалыч, – там у тебя ребята сигарет стрельнули. Один блок. Ты не в обиде?
– Не в обиде, – ответил Сушков.
– Вот и хорошо. Давай готовься, сейчас за тобой придут… в тюрьму повезем.
– Куда его повезут? – поинтересовался я.
– На Бутырку. Так что завтра с утречка можете его уже проведать там.
– Отлично, – сказал я.
Михалыч вышел в коридор. Валентин достал из пакета спортивный костюм и начал быстро переодеваться. Потом сел и спросил у меня:
– Вы не возражаете, если я тут поем? Не хотелось бы в камере. Там такие ханыги сидят, в этом отделении!
– Да ради бога!
Валентин стал поспешно жевать бутерброды.
– Как вы думаете, – неожиданно спросил он, – в Бутырке питание ужасное?
– Не знаю, – улыбнулся я, – не пробовал. Но думаю, что не как в ресторане.
– Да, – улыбнулся в ответ Валентин. – Может быть, как-то удастся передачу сделать, или вы мне что-нибудь будете приносить?
– Нет, сейчас шмонают. Это раньше была такая возможность. А насчет передачи я попробую, подскажу твоей жене, как все организовать.
Минут через двадцать, закончив с едой и переодеванием, Валентин попрощался со мной. Мы договорились, что на следующий день я приеду к нему в Бутырку. Через несколько минут я покинул изолятор временного содержания.
Вышел на улицу и направился к своему джипу. Тут я заметил, что он со всех сторон был плотно зажат какими-то машинами. Я обернулся и заметил, что на крыльце отделения стоит какой-то сержант милиции, а рядом с ним – три парня в кожаных куртках, коротко стриженные. Сержант кивнул в мою сторону и тут же скрылся за дверью отделения милиции.
Трое парней медленно направились ко мне.
– Так, значит, это ты адвокат того хмыря? – сказал один из них. – Поехали, побазарим. Тема есть.
– А это обязательно? – спросил я.
– Очень желательно, – грозно ответил парень, всем своим видом показывая, что сопротивляться и возражать что-то совершенно бесполезно.
Я сел в свой джип. Рядом со мной расположился один из бритоголовых.
– Куда ехать? – спросил я.
– Давай за машиной, – и парень показал рукой на черный «Мерседес», который тронулся от крыльца отделения милиции.
Я поехал за ним. Позади нас пристроился еще один джип, «Чероки», с тонированными стеклами, за ним – «БМВ» цвета серый металлик. Мы направлялись в сторону области.
Неприятное чувство тревоги охватило меня. Мне стало не по себе.
«Шестисотый» «Мерседес», ехавший впереди, набирал скорость. Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что мы направлялись за город, возможно, в лес. Как же так – еще в недалеком прошлом действовали святые законы уголовного мира: ни на врачей, ни на адвокатов не наезжать. А теперь все перепуталось, произошла смена ориентации, пришло новое поколение братвы, которое не считалось ни с чем. Главное для них был результат. И неважно, кто ты, что ты, главное – получить от тебя определенную информацию. Конечно, определенные мысли у меня были, а с ними – и определенные надежды. Разумеется, никто на убийство адвоката не пойдет. Да и смысла в этом никакого. Какая цель – запугать? В принципе запугать можно. Вот, мол, мы завалили твоего адвоката, следующий на очереди – ты. «Нет, – отгонял я от себя невеселые мысли, – вряд ли они пойдут на такое. Скорее всего им нужна какая-то информация. Но ведь я никакой информацией не обладаю! Или, может, они хотят дать мне какое-то поручение? Или хотят, чтобы я его сам нейтрализовал? Но каким способом? Подсунуть отраву ему в пищу? Ладно, так в конце концов можно дойти до помешательства…»
Воспользовавшись остановкой на светофоре, я бросил взгляд на своего спутника. Это был парень лет тридцати – тридцати двух, крепкого телосложения, в кожаной куртке. Он безмятежно смотрел вдаль, только челюсти шевелились, перемалывая жевательную резинку. В правой руке у него я увидел небольшую рацию фирмы «Стандард», которые в последнее время так полюбила братва.
Неожиданно рация зашипела. Парень поднес ее к уху.
– Егор, тормозни машину, – услышал я голос и обратил внимание, что «шестисотый» «Мерседес», шедший впереди, замигал правым поворотником и подъехал к обочине дороги. «Странно, – подумал я, – мы еще из города не выехали, машин много, место не уединенное, а уже решили остановиться».
Егор подал мне знак остановить машину. Я включил поворотник, и мой джип притерся к тротуару. На всякий случай я включил аварийные огни и стал ждать. К моей машине подбежал какой-то парень из «БМВ» и обратился к моему спутнику:
– Егор, планы поменялись. Давай обратно. Там этого лоха перевозят в тюрьму. Надо постараться успеть. – И, повернувшись ко мне, сказал: – Не обижайся, адвокат. В принципе мы не хотели ничего плохого. Так, кое о чем расспросить. Но, видно, не судьба. Но ничего, мы потом тебя найдем. Дай нам свой мобильный телефон.
Я лихорадочно соображал – дать ли им фальшивый номер или все же настоящий. Нет, я знал, игры с братвой вести опасно. За каждый промах нужно отвечать. И обманывать их нет смысла.
– Записывай, – сказал я и продиктовал номер телефона.
– Извини, он у тебя с собой? – спросил парень.
– Да, с собой.
– Дай посмотреть.
Я вытащил телефон. Парень взял мой мобильный телефон, вытащил из кармана свой и, набрав номер, продиктованный мною, посмотрел на меня. Мой телефон зазвонил.
– Правильно, адвокат, не обманул, – сказал парень, хитро прищурившись и возвращая мой телефон. – А скажи мне, – он сделал небольшую паузу, – у тебя ксива какая-нибудь есть?
– Документы, что ли? – переспросил я.
– Да, документы.
– Есть, конечно.
– Дай посмотреть.
Я протянул ему свое адвокатское удостоверение. Он быстро достал из кармана какой-то обрывок бумаги, из другого кармана – фломастер и записал мои данные.
– Ладно, мы тебя найдем. Сейчас просто не до тебя. – И, повернувшись к Егору: – Давай, Егорка, выскакивай!
Егор нехотя вылез из джипа. Тем временем «Мерседес» развернулся и поехал в обратную сторону. Следом за ним – джип «Чероки». И только серебристая «БМВ» стояла рядом со мной с мигающими аварийными огнями. Егор и крепыш, который разговаривал со мной, быстро сели в «БМВ». Машина рванулась и полетела за остальными. Было ясно, что они поехали попытаться поговорить с Валентином. Я думал, что им это удастся. В конце концов, городок маленький, отделение небольшое. Скорее всего тут у них все схвачено.
Но облегчения я не почувствовал. Конечно, опасность миновала. Вряд ли они вернутся. Но, с другой стороны, теперь возникла опасность для моего клиента. Что они могут с ним сделать? Может быть, мне тоже вернуться? Но чем я смогу ему помочь?
Глава 2
Любера
Люберцы, 1978 год
В Люберцы Валентин Сушков переехал в тринадцатилетнем возрасте. До этого он с родителями жил в подмосковном Зеленограде. Это молодой город-спутник, который был выстроен в шестидесятые годы и, по замыслу создателей, должен был стать одним из районов Москвы. На самом деле, хотя Зеленоград и отличался от других подмосковных городов и был ближе к Москве, все же отличие от Москвы было. Прежде всего – отдаленность.Тем не менее в Зеленограде было много различных предприятий. Одним из основных было объединение «Электрон». Это было производство закрытого типа, где выпускалась электронная продукция, включая микросхемы, многие из которых шли на военные цели. На «Электроне» работали родители Валентина. Отец – инженером в одном из цехов, мать – врачом в медсанчасти при предприятии.
Однако в 1978 году в семье произошел разлад. Никаких предпосылок к этому вроде бы не было. Семья была дружная – ходили в гости, имели много друзей. В основном друзья у родителей были по работе. Все случилось как гром среди ясного неба. Отец встретил другую женщину и ушел к ней, причем ушел он тихо, без скандалов. Просто не вернулся в один из вечеров с работы, не пришел и на следующий день. А на третий позвонил жене и сказал: так и так, прости, встретил другую…
Мать Вали очень сильно переживала случившееся. Ей было тяжело, а главное – очень обидно, что муж ушел не к кому иному, как к ее подруге – коллеге, которая работала на том же «Электроне». Мать долго переживала, даже заболела и какое-то время не выходила на работу. Она не могла смотреть людям в глаза от стыда. Потом спросила у Вали:
– Сын, что нам делать? Надо продолжать жить. Но жить тут я не хочу и не могу. Все вокруг напоминает о предательстве!