Страница:
Но в тюрьме меня ожидал сюрприз. Когда я протянул документы конвоиру, он стал внимательно их рассматривать, потом неожиданно сказал:
– А у нас его нет.
– Как нет? – почти закричал я.
– Он теперь за другой организацией числится.
– Так назовите, пожалуйста, за кем он числится, – стал настаивать я.
– Сейчас, погодите минутку, – сказал конвоир. – Я не могу ничего сказать. Вам лучше обратиться в оперативную часть или в картотеку. – Он протянул мне жетончик. Я взял жетончик и пошел по тому же коридору, где находились оперативная часть и картотека. Я подошел и сказал:
– Можно мне узнать про моего клиента?
– Фамилия? – спросила девушка, сидящая за столом в комнате картотеки. Я назвал фамилию. Она быстро нашла карточку заключенного, посмотрела в нее и спросила: – А вы кто?
– Я адвокат.
– А документы у вас есть?
Я протянул ей свое удостоверение. Девушка сверила фамилию в удостоверении с фамилией, записанной на карточке.
– Ваш клиент теперь за Московской областной прокуратурой. Ищите его там. Они его забрали вчера вечером.
– А куда вывезли? Неужели у вас нет никакой информации?
– Есть, но я вам не обязана ее давать, – сказала девушка, улыбнувшись. – Все в Московской областной прокуратуре. Звоните туда или езжайте, они вам все скажут.
– Но вы хоть скажите, за каким отделом, за каким следователем он числится?
– Вы все узнаете в справочной. Вы же знаете это не хуже меня.
«Да, – думал я, – я все знаю. Но это же потеря времени».
– Хорошо.
Я почти выскочил из тюрьмы. Подбежав к джипу, я остановился, услышав звуковой сигнал. Я обернулся. Невдалеке стоял джип «Чероки». За рулем сидел Маркел. Он вышел, подошел ко мне и протянул руку.
– Здорово!
– Здорово, Маркел.
– Его вчера перевезли в Москву, – сказал Маркел.
– А где он там?
– В Матросской Тишине, в спецблоке.
«Вот это да, – подумал я, – какие связи! Адвокат ничего не знает, а бандиты в курсе, куда его перевели, в какое отделение!»
– Тебе, – сказал Маркел, – нужно со следаком стрелку забить. Он даст тебе наводку на него.
«Ну и терминология, – думал я. – Какая стрелка? Конечно же, встреча. И не наводку он даст, а разрешение», – автоматически перевел я уголовный сленг Маркела.
– Слышь, адвокат, ты, это, не забудь с ним поговорить о том, что вчера сказал Анатолий Иванович!
– Конечно, я для этого сюда и приехал.
– Ты сейчас прямо туда поедешь?
– Конечно, зачем же время терять? – ответил я. Хотел уже идти к своему джипу, как неожиданно из дверей выскочил Утюг с телефоном в руке.
– Маркел, тебя! – сказал он.
Я невольно остановился – вдруг это какая-то новая информация по Валентину? Может, что-то, касающееся меня?
Маркел взял трубку и грубо сказал:
– Алло!
Несколько секунд он слушал своего собеседника, не замечая меня. Потом еще более грозно произнес:
– Какие деньги, братан! Кто кому должен – неизвестно! Все, через двадцать минут будь на стрелке в стекляшке! Понял меня?
По его грозному виду я понял, что у Маркела возникла какая-то проблема с братвой и, вероятно, вскоре начнется стрелка.
Маркел выключил телефон и передал его Утюгу. Посмотрев в мою сторону, он сказал:
– У нас тут дела серьезные возникли. В общем, ты езжай, все делай правильно. Вечерком созвонимся, пересечемся как-то.
Через несколько минут я уже летел на большой скорости в Москву.
Здание Московской областной прокуратуры находится на Неглинной, повыше Трубной площади, в одном из переулков. Открыв стеклянную дверь, я сразу же подошел к милиционеру. Предъявив удостоверение, я сказал:
– Мне бы найти следователя, который ведет дело моего клиента.
– Вам нужно обратиться в канцелярию, – сказал милиционер. – Прямо по коридору, вторая дверь.
Я прошел в указанном направлении, постучал в окошко.
– Девушки, можно мне справку получить?
– У нас обед, – послышался женский голос.
– Я вас очень прошу – срочное дело!
Окошко открылось, девушка лет двадцати восьми внимательно посмотрела на меня.
– Вы что, не понимаете, что у нас обед?
– Я все понимаю, но у меня минутное дело. Скажите, пожалуйста, за кем мой клиент числится?
– Как его фамилия?
Я назвал.
– Одну минутку, – сказала девушка и стала листать журнал. – А ваши документы можно посмотреть?
Я показал ей удостоверение.
– Вы его адвокат?
– Да.
– Записывайте, пожалуйста. Ваш следователь Киселев Олег Николаевич. Номер его телефона… – девушка продиктовала номер.
Я вышел на улицу и тут же набрал только что записанный номер.
– Алло, мне Олега Николаевича, – сказал я.
– Слушаю, Киселев, – ответил мужской голос.
– Я адвокат Валентина Сушкова, – назвался я. – Я могу с вами встретиться?
На другом конце провода наступило молчание.
– Вообще-то я не готов еще к встрече, я только сегодня получил дело.
– Нет, мне бы разрешение на встречу с моим клиентом.
– Это пожалуйста, – сказал следователь. – Как ваша фамилия?
«Странно, – подумал я, – ведь все мои данные записаны в деле». Но я назвал еще раз фамилию, имя и отчество.
– Пожалуйста, поднимайтесь на третий этаж, я закажу вам пропуск.
Минут через десять я открывал кабинет следователя. Кабинет был только после ремонта. В нем стояли два стола бежевого цвета – кабинет был рассчитан на двоих. Но напарника Киселева в комнате не было.
Киселев был темноволосым мужчиной лет сорока, с карими глазами, с какой-то хитрой улыбкой. Он протянул мне руку.
– Здравствуйте, проходите, – сказал он. – У вас есть удостоверение?
– Конечно, – и я достал удостоверение. Киселев подошел к компьютеру и начал набирать текст. Я понял, что он набирает разрешение на встречу с Валентином.
– В какой консультации вы работаете?
Я назвал номер моей консультации.
Киселев посмотрел на мое удостоверение.
– А что, у вас удостоверение без срока? – спросил он.
– Вроде да, – ответил я.
– Странно, – ответил он. – У нас, у следователей и милиционеров, всегда есть какой-то срок действия документов.
– Но вы же на государственной работе.
– А вы?
– Мы – как бы особая организация, хотя и общественная, но имеем статус госучреждения.
– Понятно, – сказал Киселев.
– В каком он изоляторе находится? – спросил я.
– В Матросской Тишине, в спецблоке, – ответил Киселев.
Выходит, в самом деле Маркел знает больше, чем кто-то другой.
– Только вот что, – сказал Киселев, – сегодня вы к нему не попадете.
– Почему?
– Его доставили сегодня, он на сборке, за камерой еще не закреплен. Он еще карантин проходит. А денька через два можете его увидеть.
– Мне бы с ним срочно переговорить.
– Это я не решаю, – сказал Киселев.
– А можно уточнить, почему вдруг из Люберецкой прокуратуры дело попало в ваше ведомство? – осторожно поинтересовался я.
– Так вновь открывшиеся обстоятельства, – сказал Киселев.
– Какие же обстоятельства?
– Нашлись свидетели, которые видели, так сказать, причастность вашего клиента к убийству Михаила Кузьмина.
– Что же это за свидетели?
– Со временем узнаете, когда 201-я начнется.
«Ничего себе, – подумал я. – Когда заканчивается следствие, на основании статьи 201 УПК мы имеем право ознакомиться с делом, мы узнаем, что это за свидетели, которые якобы видели причастность моего подзащитного к убийству и которые говорили что-то? Цирк какой-то получается! С одной стороны, у нас есть неопровержимые доказательства – Веркины показания, записанные бандитами на видеокассету, что она видела какого-то постороннего человека и заявляет о непричастности Сушкова к совершению преступления, а с другой стороны – нашли свидетелей. А кто их нашел? Бандиты или опера? Непонятно. Ладно, в конце концов все узнаю».
– Я хотел вот что спросить. Существует такой порядок, что адвокат может давать ходатайство об изменении меры пресечения – например, под залог или под подписку о невыезде.
– И что же вы хотите сказать, уважаемый господин адвокат? – посмотрел на меня Киселев.
– Я хотел бы подать ходатайство в суд, чтобы моего подзащитного выпустили под залог или под подписку о невыезде.
– Думаю, что следствие будет против, – сказал Киселев.
– Так Филиппов сам предлагал мне освободить Сушкова под залог, – напомнил я.
– Кто такой Филиппов? Это следователь, который чуть дело… – хотел было сказать нецензурное слово Киселев, но сдержался. – Чуть дело не загубил. Да к тому же Филиппов – следователь неопытный, он студент четвертого курса юрфака. Его поэтому и отстранили. Нет, ни о каком освобождении не может быть и речи. Конечно, господин адвокат, вы можете пробовать, это ваше право. Но я думаю, что никакого успеха ваше ходатайство иметь не будет.
Теперь мне стала совершенно ясна позиция следствия – добить моего клиента до конца. Ну что же, значит, мне предстоит новая борьба. Но, с другой стороны, что же тогда Анатолий Иванович гарантировал? Или он просто так, на понт брал? Не надо паниковать, в конце концов в запасе еще депутат есть, это тоже важное лицо. Вероятно, есть какая-то связь моего клиента с Анатолием Ивановичем и с депутатом. Поживем – увидим. Главное – не паниковать.
С такими мыслями я покинул здание Московской областной прокуратуры.
Глава 15
– Алло, адвокат, слышишь меня?
– Слышу, слышу.
– Надо срочно встретиться. Тут помощь твоя нужна, конкретно!
– Что случилось?
– Не телефонный разговор. Ты где находишься?
– В центре.
– Давай на Таганке стрелку забьем. Знаешь, там есть такое кафе, – и Маркел обрисовал кафе. – Минут через пятнадцать там будешь?
– Может быть, минут через двадцать-тридцать. Все от дороги зависит.
– Мы будем там тебя ждать. Очень просим – подъезжай!
«Странный звонок, – подумал я. – Не похоже, что у меня с ними могут возникнуть проблемы. В конце концов, они наверняка обладают информацией, что я не попаду в тюрьму в ближайшее время. Они сказали, что что-то случилось. Может, снова хотят меня заложником взять? Нет, больно уж голос Маркела был тревожным».
Вскоре я был на Таганке, в том самом кафе, где мы назначили встречу. Маркел с Утюгом приехали на том же самом джипе. Маркел вышел, поздоровался. Я заметил, что в его тоне и поведении появилась какая-то теплота, похожая на дружеское расположение.
– Понимаешь, адвокат, ты уж извини, что мы тебя напрягаем, – сказал Маркел, – кстати, как тебя зовут-то?
Я назвался.
– А отчество какое?
– Зачем отчество? Мы же на «ты».
– Ты уж извини, что мы так иногда тебя напрягаем, – стал оправдываться Маркел, – работа такая…
– Да я все понимаю. Что у тебя случилось?
– Да непонятка случилась. Мы с братвой одной стрелку забили. Ты, наверное, слышал, они нам звонили, вызывали. Потом они стрелку перенесли.
– А что за братва-то?
– Да в том-то и дело, – сказал Маркел, – что мы стали пробивать по своим источникам – нет таких людей, которыми они назвались, ни погонял, ни имен. Никто их не знает в нашем мире. Понимаешь?
– Не совсем.
– Мне кажется, что это были менты. Постановка ментовская была.
– С чего ты так решил?
– Нутром чувствую! Короче, есть к тебе конкретная просьба. Ты это… У тебя же ксива адвокатская есть?
– Конечно, есть.
– Ты это, конкретно, можешь нас подстраховать?
– А от чего мне вас страховать? – удивился я.
– Ну, вдруг опять же менты нас примут. А тут рядом ты, адвокат, будешь.
– Вы что, боитесь, что менты вас примут? Ну примут, ну и что?
– Нет, понимаешь, тут вот в чем дело, – с трудом подбирая нормальные слова, говорил Маркел, – мы на стрелку поедем пустые. В принципе мы заряженные, – Маркел кивнул в сторону машины, давая понять, что там у него есть оружие, – но мы поедем пустые. Волыны мы сбросим. И будет очень обидно, если нам какие-то стволы подкинут или наркоту. Понимаешь?
– А чего вы боитесь?
– Собственно, мы ничего не боимся. Просто люди, которые над нами стоят, будут очень недовольны, если мы по какому-то пустяку залетим. Понимаешь меня? Тут серьезное дело намечается, и мы должны с Утюгом в этих делах участвовать. А если какую-то помойку менты подкинут – примут нас, и потом крути-верти, доказывай. Короче, ты понял, нам это совсем без надобности.
Теперь я понял, что у братвы возникли опасения, что их просто спровоцировали менты и могут им что-то подкинуть. Вот они и хотят заручиться поддержкой адвоката.
– Ладно, что от меня требуется? – спросил я.
– Да ничего особенного. Поедешь с нами, там недалеко машину поставишь. Если что-то увидишь, если какая-то непонятка произойдет, – принимать нас будут СОБР, ОМОН, – ты свою ксиву покажешь, спросишь, в чем дело, какие проблемы. Я думаю, при адвокате они не решатся ничего подкинуть.
– Ладно, давайте попробуем, – согласился я. – Дело в принципе несложное.
– А мы тебе деньги хорошие заплатим, – добавил Маркел. – Не бесплатно же ты будешь работать!
– Да ладно, какие там деньги! – махнул я рукой.
– Нет, погоди, мы серьезно тебе говорим! – И Маркел тут же полез в карман, вытаскивая оттуда пачку долларовых купюр. – Тысячи тебе хватит? А, нас двое, давай мы тебе две штуки заплатим.
– Ладно, – махнул я снова рукой, – дело несложное. В конце концов, сколько по времени займет?
– Да минут пятнадцать-двадцать, – сказал Маркел.
– Вы хоть скажите свои фамилии, имена и отчества.
– А зачем это нужно?
– Как же – если вас заберут, как я буду документы на вас оформлять в качестве вашего адвоката, по кличкам, что ли, – Маркел и Утюг?
– Действительно, – улыбнулся Маркел. – Точно говоришь! Записывай фамилии. – Он продиктовал данные свои и Утюга. – Ну что, поехали?
– А что, стрелка сразу будет?
– Да, мы тем отзвоним, они подтянутся. Они сказали, что это якобы их точка.
– Хорошо, поехали.
Создавалась нелепая ситуация. Если бы кто посмотрел на нас со стороны, было бы смешно. Если раньше черный джип «Чероки» вел меня, то теперь было наоборот: Маркел ехал впереди, я – за ним. Я сам заулыбался, думая: если нас разрабатывают какие-то спецслужбы, интересная картинка получится!
Через несколько минут мы въехали в Люберцы. Остановив машину, Маркел сказал:
– Стрелка будет около этой кафешки, – и он показал на кафе.
– Погоди, – сказал я, – так это же кафе, где Михаила Кузьмина завалили?
– Конечно, то самое. Мы туда подъедем, а ты поставь машину метрах в трехстах, чтобы тебе было все хорошо видно. Если нас будут из машины вытаскивать, махать красными книжечками или еще что – РУОП, МУР, – стал перечислять Маркел названия организаций, оппонирующих братве, – ты подъезжай и скажи, что вот я, адвокат и все такое, мимо проезжал. Ты все сам знаешь.
– Да я-то знаю, что мне сказать.
– В общем, скажи, что мимо проезжал, ты ничего не знаешь, не при делах ты.
– Да ничего мне объяснять не надо! А если тебя, Маркел, все же примут, кому мне звонить?
Маркел подумал.
– Знаешь что? – И он снова помолчал.
– Да пускай он Анатолию Ивановичу позвонит, – неожиданно вмешался в разговор Утюг. – Записывай телефон! – И он хотел уже продиктовать мне телефон, но Маркел остановил его:
– Не надо Анатолия Ивановича, он ругаться будет. Ты Тамарке позвони. Той, которая тебя привезла из бара. Записывай телефон, ей сообщишь, если что, не дай бог, случится.
Я записал номер мобильного телефона Тамары. Странная ситуация получается, думал я, мои бывшие оппоненты, можно сказать, враги, теперь нуждаются в моей срочной защите! Надо же, как быстро иногда жизнь меняется!
Мы сели в машины и поехали по направлению к кафе. Не доезжая нескольких сот метров, машина Маркела снова затормозила. Я тоже остановился. Из машины неожиданно вышел Утюг. Он держал в руке полиэтиленовый пакет. Видно было, что в пакете находились какие-то тяжести. Он дошел до ближайшей урны, осмотрелся, достал из пакета газету и высыпал на нее содержимое урны. Затем, снова осмотревшись и убедившись, что вокруг никого нет, он положил на дно урны пакет, а сверху – газету с мусором. Нетрудно было догадаться, что в этом пакете было оружие, что ребята сбросили все, что было необходимо убрать. Затем Утюг вернулся к машине, снова залез на заднее сиденье, через несколько мгновений вновь вылез и, держа в руках какой-то темный предмет, направился ко мне.
– Вот, Маркел просил передать, – сказал Утюг.
– Что это?
– Бинокль, чтобы лучше было видно.
Я взял бинокль темно-зеленого цвета. Он был необычным, импортным, немецкого производства.
– Хорошо, я воспользуюсь вашим биноклем.
Я поставил машину на обговоренном расстоянии от кафе, а Маркел подъехал ближе. Взяв в руки бинокль, я немного опустил стекло. Бинокль был очень красивым. Поднеся его к глазам, я понял, что это прибор ночного видения. «Надо же, – подумал я, – как бандиты укомплектованы! Такой бинокль стоит минимум четыреста долларов». Я стал наблюдать в бинокль за кафе.
Уже темнело. Джип Маркела стоял с включенным двигателем. Причем я обратил внимание, что поставили они его не капотом к кафе, а наоборот, задом, чтобы в случае чего можно было быстро рвануть с места. Они ждали. На площадке перед кафе не было ни одной машины. Наконец я заметил, как неожиданно с противоположной стороны вынырнула вишневая «девятка» с тонированными стеклами. Я быстро всмотрелся в номера. Номера были заляпаны грязью полностью. Я насторожился. Теперь я четко видел, что «девятка» поравнялась с машиной Маркела. Стекла джипа Маркела опустились. Он что-то говорил. В «девятке» стекло не открывали. Неожиданно раздался треск. Бог ты мой, да это же автоматная очередь! Конечно же, из «девятки» через стекло велась стрельба, причем один автоматчик находился на переднем пассажирском сиденье, а другой – на заднем.
Стрельба продолжалась не более минуты. Затем «девятка» резко рванула с места. Мне стало не по себе. Я постарался внимательно всмотреться. Нетрудно было догадаться, что Маркел с Утюгом лежали на своих сиденьях. Судя по всему, их уже не было в живых.
Но самое интересное было впереди. Я был в полной растерянности, не зная, что мне делать дальше – то ли уезжать отсюда, то ли подъехать к джипу. Не прошло и двух минут, как с противоположной стороны появилась бежевая «шестерка» с синим маячком на крыше. Из машины выскочили несколько человек с рациями. Это была милиция. Их лица показались мне знакомыми. Точно, я узнал одного из них, оперативника, который был со следователем Филипповым. Он подошел к машине, где лежали трупы Маркела и Утюга, и стал что-то говорить по рации. Через секунду маячок на «шестерке» заработал. Но самое странное было в другом. Создавалось впечатление, что оперативники прекрасно видели вишневую «девятку», может быть, даже они пасли их. Конечно, я допускал, что участники были в оперативной разработке. Но, с другой стороны, почему же «шестерка» с оперативниками не стала преследовать «девятку»? Для меня это было полной загадкой.
Тем временем я увидел, как один из оперативников надел белые перчатки, которые продаются для автомобилистов, и полез в джип, вероятно, производя предварительный осмотр. Другой оперативник вышел из машины и стал смотреть по сторонам. Мне показалось, что они заметили меня. Может, мне это показалось, а может, и нет. Я почувствовал себя в непонятном состоянии. Что же мне делать дальше? Не идти же к ним – здравствуйте, я адвокат, стрелку тут подстраховывал и видел убийство? Нет, это мне не нужно. И так я погряз в другой интриге…
Быстро отъехал от кафе и направился в сторону Москвы. Я попал в дурацкое положение. С одной стороны, я был невольным свидетелем убийства Маркела и Утюга и не знал, как мне дальше поступать – идти в милицию или к хозяевам Маркела, к Анатолию Ивановичу. Нет, все варианты отпадают. «Что я скажу в милиции? Еще сам в передрягу попаду», – думал я.
Тут я вспомнил про телефон Тамары. Но в это время я проезжал мимо той самой урны, в которую Утюг опустил оружие. Я остановился. Может, мне взять это оружие? Нет, это уже граничит с преступлением. Я должен быть в рамках закона. Это их проблемы, их оружие…
Прибавив скорость, чтобы не думать об урне с оружием, я выехал из Люберец. Проехав еще немного, свернул на широкую улицу. По моим расчетам, она должна была вывести меня из города на московскую трассу. Но, проехав несколько метров, я заметил, как из какого-то переулка справа выскочил милицейский «газик» с включенной синей мигалкой и направился в мою сторону. Я забеспокоился. Конечно, это не по мою душу – я же не имею никакого отношения к происшедшему! Тем не менее я прибавил газу. Не знаю, что послужило причиной для этого, но «газик» неожиданно устремился за мной, и через громкоговоритель, установленный внутри, я услышал приказ:
– Водитель машины номер… немедленно остановитесь!
Я включил левый поворотник и стал медленно притормаживать. Не успел я остановиться, как из «газика» выскочили два милиционера с автоматами и побежали к моей машине. Еще секунда – и они изо всей силы рванули водительскую дверь.
– Быстро выйти из машины! – приказали они.
Такого поворота я не ожидал. Хотел было сказать, что я адвокат, что милиционеры ошиблись. Но неожиданно я увидел, как другой милиционер вытаскивает из-под соседнего сиденья тот самый бинокль, который дал мне Маркел.
– Посмотри, – обратился он к коллеге, – тут оптика! Стоять! – приказал он мне. – Ноги на ширину плеч! Руки на капот!
Через минуту я уже стоял в такой позе. Второй милиционер обыскивал меня. Теперь говорить, что я адвокат, не было никакого смысла.
– Ребята, наверное, вы ошиблись номером, – сказал я.
– Что вы имеете в виду? – спросил милиционер.
Я понимал, что попал в глупейшее положение. Зачем я сказал, что они ошиблись номером? Теперь они могут подумать, что я имею отношение к убийству.
– Нет, я просто ехал и ничего не делал, ничего не нарушал, – попытался я выкрутиться.
– Хорошо, сейчас в отделение поедем, там разберемся! Если вы ни в чем не виноваты, мы отпустим вас и извинимся перед вами, – сказал милиционер.
Спорить было бесполезно. Я вынужден был сесть в милицейский «газик». За руль моей машины сел второй милиционер. Закрыв меня в так называемой клетке для перевозки задержанных, милиционеры направились в сторону отделения милиции.
Через несколько минут мы уже были в каком-то отделении милиции. Я прошел туда в сопровождении милиционеров. Мою машину поставили во дворе отделения. К тому времени в отделении милиции уже была вечерняя суета, обезьянник был забит. Сержант, который доставил меня, начал обыскивать меня, еще раз обшаривая карманы, похлопывая ниже колен, где братва любит прятать оружие. Потом, открыв дверцу обезьянника, он в достаточно вежливой форме сказал:
– Проходи сюда, отдохнешь немножко.
Меня перекосило. Я посмотрел на обитателей обезьянника. Там сидели в основном бомжи, пьяницы. И я буду находиться в таком обществе? Да никогда в жизни! Я громко сказал:
– Вы не имеете на это права! Я адвокат! Во внутреннем кармане мое адвокатское удостоверение!
На мой крик многие находящиеся в комнате обернулись и посмотрели на меня: что это за диковинная штучка – адвоката доставили, да еще в трезвом виде!
Тут я заметил, что в мою сторону направляется широко улыбающийся мужчина. Он держал в руках рацию. Да ведь это тот самый оперативник, который как раз и был на месте преступления, который приводил в наручниках Сушкова в кабинет Филиппова! Он тоже узнал меня.
– Господин адвокат! Вот это встреча! – улыбался он.
– Здравствуйте, – сказал я. – Вы узнали меня?
– Да кто же вас забудет? А что вы тут у нас делали? – и оперативник быстро отвел в сторону того сержанта, который доставил меня в отделение, стал ему что-то говорить. Тот кивал головой. Опер стал еще больше улыбаться.
– Вот видите! Так, значит, вы ехали на большой скорости от известного вам места, да еще с биноклем? Кого же вы наблюдали в этот бинокль?
– Никого не наблюдал, – сказал я. – Я не пойду в эту клетку!
– Да что вы! Такого уважаемого человека в клетку? Это просто некрасиво с нашей стороны! Мы пойдем ко мне в кабинет, там и побеседуем.
Так, ситуация складывается еще более плохая! Сейчас на меня спишут убийство Маркела! Правильно, я же с оптикой. Да еще и в машину что-нибудь подкинут. Все, теперь точно попал! Вот они, повороты судьбы! День какой-то сегодня черный.
Пока мы шли к кабинету, я лихорадочно придумывал причину, по которой оказался в Люберцах. Никакого алиби я придумать не мог. Так, надо сразу определиться, знал ли я Маркела, имел ли к нему отношение. Почему я оказался здесь – вот самый главный вопрос. Если мне все отрицать, то нужно железное алиби, почему я оказался в Люберцах. Но ничего придумать я не мог, а тем более назвать лиц, которые могли бы подтвердить мою версию. Следовательно, вырисовывался второй вариант – признать, что я знал Маркела. «Минутку, – подумал я, – наверняка сейчас производят обыск машины Маркела, наверняка найдут его мобильный телефон, свяжутся с сотовой связью, сделают распечатку телефонных разговоров убитого. Значит, всплывет и мой телефон. Все, это будет отличная версия, – думал я. – Тем более она соответствует истинному положению вещей».
– А у нас его нет.
– Как нет? – почти закричал я.
– Он теперь за другой организацией числится.
– Так назовите, пожалуйста, за кем он числится, – стал настаивать я.
– Сейчас, погодите минутку, – сказал конвоир. – Я не могу ничего сказать. Вам лучше обратиться в оперативную часть или в картотеку. – Он протянул мне жетончик. Я взял жетончик и пошел по тому же коридору, где находились оперативная часть и картотека. Я подошел и сказал:
– Можно мне узнать про моего клиента?
– Фамилия? – спросила девушка, сидящая за столом в комнате картотеки. Я назвал фамилию. Она быстро нашла карточку заключенного, посмотрела в нее и спросила: – А вы кто?
– Я адвокат.
– А документы у вас есть?
Я протянул ей свое удостоверение. Девушка сверила фамилию в удостоверении с фамилией, записанной на карточке.
– Ваш клиент теперь за Московской областной прокуратурой. Ищите его там. Они его забрали вчера вечером.
– А куда вывезли? Неужели у вас нет никакой информации?
– Есть, но я вам не обязана ее давать, – сказала девушка, улыбнувшись. – Все в Московской областной прокуратуре. Звоните туда или езжайте, они вам все скажут.
– Но вы хоть скажите, за каким отделом, за каким следователем он числится?
– Вы все узнаете в справочной. Вы же знаете это не хуже меня.
«Да, – думал я, – я все знаю. Но это же потеря времени».
– Хорошо.
Я почти выскочил из тюрьмы. Подбежав к джипу, я остановился, услышав звуковой сигнал. Я обернулся. Невдалеке стоял джип «Чероки». За рулем сидел Маркел. Он вышел, подошел ко мне и протянул руку.
– Здорово!
– Здорово, Маркел.
– Его вчера перевезли в Москву, – сказал Маркел.
– А где он там?
– В Матросской Тишине, в спецблоке.
«Вот это да, – подумал я, – какие связи! Адвокат ничего не знает, а бандиты в курсе, куда его перевели, в какое отделение!»
– Тебе, – сказал Маркел, – нужно со следаком стрелку забить. Он даст тебе наводку на него.
«Ну и терминология, – думал я. – Какая стрелка? Конечно же, встреча. И не наводку он даст, а разрешение», – автоматически перевел я уголовный сленг Маркела.
– Слышь, адвокат, ты, это, не забудь с ним поговорить о том, что вчера сказал Анатолий Иванович!
– Конечно, я для этого сюда и приехал.
– Ты сейчас прямо туда поедешь?
– Конечно, зачем же время терять? – ответил я. Хотел уже идти к своему джипу, как неожиданно из дверей выскочил Утюг с телефоном в руке.
– Маркел, тебя! – сказал он.
Я невольно остановился – вдруг это какая-то новая информация по Валентину? Может, что-то, касающееся меня?
Маркел взял трубку и грубо сказал:
– Алло!
Несколько секунд он слушал своего собеседника, не замечая меня. Потом еще более грозно произнес:
– Какие деньги, братан! Кто кому должен – неизвестно! Все, через двадцать минут будь на стрелке в стекляшке! Понял меня?
По его грозному виду я понял, что у Маркела возникла какая-то проблема с братвой и, вероятно, вскоре начнется стрелка.
Маркел выключил телефон и передал его Утюгу. Посмотрев в мою сторону, он сказал:
– У нас тут дела серьезные возникли. В общем, ты езжай, все делай правильно. Вечерком созвонимся, пересечемся как-то.
Через несколько минут я уже летел на большой скорости в Москву.
Здание Московской областной прокуратуры находится на Неглинной, повыше Трубной площади, в одном из переулков. Открыв стеклянную дверь, я сразу же подошел к милиционеру. Предъявив удостоверение, я сказал:
– Мне бы найти следователя, который ведет дело моего клиента.
– Вам нужно обратиться в канцелярию, – сказал милиционер. – Прямо по коридору, вторая дверь.
Я прошел в указанном направлении, постучал в окошко.
– Девушки, можно мне справку получить?
– У нас обед, – послышался женский голос.
– Я вас очень прошу – срочное дело!
Окошко открылось, девушка лет двадцати восьми внимательно посмотрела на меня.
– Вы что, не понимаете, что у нас обед?
– Я все понимаю, но у меня минутное дело. Скажите, пожалуйста, за кем мой клиент числится?
– Как его фамилия?
Я назвал.
– Одну минутку, – сказала девушка и стала листать журнал. – А ваши документы можно посмотреть?
Я показал ей удостоверение.
– Вы его адвокат?
– Да.
– Записывайте, пожалуйста. Ваш следователь Киселев Олег Николаевич. Номер его телефона… – девушка продиктовала номер.
Я вышел на улицу и тут же набрал только что записанный номер.
– Алло, мне Олега Николаевича, – сказал я.
– Слушаю, Киселев, – ответил мужской голос.
– Я адвокат Валентина Сушкова, – назвался я. – Я могу с вами встретиться?
На другом конце провода наступило молчание.
– Вообще-то я не готов еще к встрече, я только сегодня получил дело.
– Нет, мне бы разрешение на встречу с моим клиентом.
– Это пожалуйста, – сказал следователь. – Как ваша фамилия?
«Странно, – подумал я, – ведь все мои данные записаны в деле». Но я назвал еще раз фамилию, имя и отчество.
– Пожалуйста, поднимайтесь на третий этаж, я закажу вам пропуск.
Минут через десять я открывал кабинет следователя. Кабинет был только после ремонта. В нем стояли два стола бежевого цвета – кабинет был рассчитан на двоих. Но напарника Киселева в комнате не было.
Киселев был темноволосым мужчиной лет сорока, с карими глазами, с какой-то хитрой улыбкой. Он протянул мне руку.
– Здравствуйте, проходите, – сказал он. – У вас есть удостоверение?
– Конечно, – и я достал удостоверение. Киселев подошел к компьютеру и начал набирать текст. Я понял, что он набирает разрешение на встречу с Валентином.
– В какой консультации вы работаете?
Я назвал номер моей консультации.
Киселев посмотрел на мое удостоверение.
– А что, у вас удостоверение без срока? – спросил он.
– Вроде да, – ответил я.
– Странно, – ответил он. – У нас, у следователей и милиционеров, всегда есть какой-то срок действия документов.
– Но вы же на государственной работе.
– А вы?
– Мы – как бы особая организация, хотя и общественная, но имеем статус госучреждения.
– Понятно, – сказал Киселев.
– В каком он изоляторе находится? – спросил я.
– В Матросской Тишине, в спецблоке, – ответил Киселев.
Выходит, в самом деле Маркел знает больше, чем кто-то другой.
– Только вот что, – сказал Киселев, – сегодня вы к нему не попадете.
– Почему?
– Его доставили сегодня, он на сборке, за камерой еще не закреплен. Он еще карантин проходит. А денька через два можете его увидеть.
– Мне бы с ним срочно переговорить.
– Это я не решаю, – сказал Киселев.
– А можно уточнить, почему вдруг из Люберецкой прокуратуры дело попало в ваше ведомство? – осторожно поинтересовался я.
– Так вновь открывшиеся обстоятельства, – сказал Киселев.
– Какие же обстоятельства?
– Нашлись свидетели, которые видели, так сказать, причастность вашего клиента к убийству Михаила Кузьмина.
– Что же это за свидетели?
– Со временем узнаете, когда 201-я начнется.
«Ничего себе, – подумал я. – Когда заканчивается следствие, на основании статьи 201 УПК мы имеем право ознакомиться с делом, мы узнаем, что это за свидетели, которые якобы видели причастность моего подзащитного к убийству и которые говорили что-то? Цирк какой-то получается! С одной стороны, у нас есть неопровержимые доказательства – Веркины показания, записанные бандитами на видеокассету, что она видела какого-то постороннего человека и заявляет о непричастности Сушкова к совершению преступления, а с другой стороны – нашли свидетелей. А кто их нашел? Бандиты или опера? Непонятно. Ладно, в конце концов все узнаю».
– Я хотел вот что спросить. Существует такой порядок, что адвокат может давать ходатайство об изменении меры пресечения – например, под залог или под подписку о невыезде.
– И что же вы хотите сказать, уважаемый господин адвокат? – посмотрел на меня Киселев.
– Я хотел бы подать ходатайство в суд, чтобы моего подзащитного выпустили под залог или под подписку о невыезде.
– Думаю, что следствие будет против, – сказал Киселев.
– Так Филиппов сам предлагал мне освободить Сушкова под залог, – напомнил я.
– Кто такой Филиппов? Это следователь, который чуть дело… – хотел было сказать нецензурное слово Киселев, но сдержался. – Чуть дело не загубил. Да к тому же Филиппов – следователь неопытный, он студент четвертого курса юрфака. Его поэтому и отстранили. Нет, ни о каком освобождении не может быть и речи. Конечно, господин адвокат, вы можете пробовать, это ваше право. Но я думаю, что никакого успеха ваше ходатайство иметь не будет.
Теперь мне стала совершенно ясна позиция следствия – добить моего клиента до конца. Ну что же, значит, мне предстоит новая борьба. Но, с другой стороны, что же тогда Анатолий Иванович гарантировал? Или он просто так, на понт брал? Не надо паниковать, в конце концов в запасе еще депутат есть, это тоже важное лицо. Вероятно, есть какая-то связь моего клиента с Анатолием Ивановичем и с депутатом. Поживем – увидим. Главное – не паниковать.
С такими мыслями я покинул здание Московской областной прокуратуры.
Глава 15
Свидетель
Сентябрь, 1998 год
После выхода из здания сразу направиться в пансионат мне не удалось. Не проехал я и нескольких сот метров, как неожиданно зазвонил мой мобильный телефон. Я снял трубку. На другом конце услышал знакомый голос авторитета Маркела.– Алло, адвокат, слышишь меня?
– Слышу, слышу.
– Надо срочно встретиться. Тут помощь твоя нужна, конкретно!
– Что случилось?
– Не телефонный разговор. Ты где находишься?
– В центре.
– Давай на Таганке стрелку забьем. Знаешь, там есть такое кафе, – и Маркел обрисовал кафе. – Минут через пятнадцать там будешь?
– Может быть, минут через двадцать-тридцать. Все от дороги зависит.
– Мы будем там тебя ждать. Очень просим – подъезжай!
«Странный звонок, – подумал я. – Не похоже, что у меня с ними могут возникнуть проблемы. В конце концов, они наверняка обладают информацией, что я не попаду в тюрьму в ближайшее время. Они сказали, что что-то случилось. Может, снова хотят меня заложником взять? Нет, больно уж голос Маркела был тревожным».
Вскоре я был на Таганке, в том самом кафе, где мы назначили встречу. Маркел с Утюгом приехали на том же самом джипе. Маркел вышел, поздоровался. Я заметил, что в его тоне и поведении появилась какая-то теплота, похожая на дружеское расположение.
– Понимаешь, адвокат, ты уж извини, что мы тебя напрягаем, – сказал Маркел, – кстати, как тебя зовут-то?
Я назвался.
– А отчество какое?
– Зачем отчество? Мы же на «ты».
– Ты уж извини, что мы так иногда тебя напрягаем, – стал оправдываться Маркел, – работа такая…
– Да я все понимаю. Что у тебя случилось?
– Да непонятка случилась. Мы с братвой одной стрелку забили. Ты, наверное, слышал, они нам звонили, вызывали. Потом они стрелку перенесли.
– А что за братва-то?
– Да в том-то и дело, – сказал Маркел, – что мы стали пробивать по своим источникам – нет таких людей, которыми они назвались, ни погонял, ни имен. Никто их не знает в нашем мире. Понимаешь?
– Не совсем.
– Мне кажется, что это были менты. Постановка ментовская была.
– С чего ты так решил?
– Нутром чувствую! Короче, есть к тебе конкретная просьба. Ты это… У тебя же ксива адвокатская есть?
– Конечно, есть.
– Ты это, конкретно, можешь нас подстраховать?
– А от чего мне вас страховать? – удивился я.
– Ну, вдруг опять же менты нас примут. А тут рядом ты, адвокат, будешь.
– Вы что, боитесь, что менты вас примут? Ну примут, ну и что?
– Нет, понимаешь, тут вот в чем дело, – с трудом подбирая нормальные слова, говорил Маркел, – мы на стрелку поедем пустые. В принципе мы заряженные, – Маркел кивнул в сторону машины, давая понять, что там у него есть оружие, – но мы поедем пустые. Волыны мы сбросим. И будет очень обидно, если нам какие-то стволы подкинут или наркоту. Понимаешь?
– А чего вы боитесь?
– Собственно, мы ничего не боимся. Просто люди, которые над нами стоят, будут очень недовольны, если мы по какому-то пустяку залетим. Понимаешь меня? Тут серьезное дело намечается, и мы должны с Утюгом в этих делах участвовать. А если какую-то помойку менты подкинут – примут нас, и потом крути-верти, доказывай. Короче, ты понял, нам это совсем без надобности.
Теперь я понял, что у братвы возникли опасения, что их просто спровоцировали менты и могут им что-то подкинуть. Вот они и хотят заручиться поддержкой адвоката.
– Ладно, что от меня требуется? – спросил я.
– Да ничего особенного. Поедешь с нами, там недалеко машину поставишь. Если что-то увидишь, если какая-то непонятка произойдет, – принимать нас будут СОБР, ОМОН, – ты свою ксиву покажешь, спросишь, в чем дело, какие проблемы. Я думаю, при адвокате они не решатся ничего подкинуть.
– Ладно, давайте попробуем, – согласился я. – Дело в принципе несложное.
– А мы тебе деньги хорошие заплатим, – добавил Маркел. – Не бесплатно же ты будешь работать!
– Да ладно, какие там деньги! – махнул я рукой.
– Нет, погоди, мы серьезно тебе говорим! – И Маркел тут же полез в карман, вытаскивая оттуда пачку долларовых купюр. – Тысячи тебе хватит? А, нас двое, давай мы тебе две штуки заплатим.
– Ладно, – махнул я снова рукой, – дело несложное. В конце концов, сколько по времени займет?
– Да минут пятнадцать-двадцать, – сказал Маркел.
– Вы хоть скажите свои фамилии, имена и отчества.
– А зачем это нужно?
– Как же – если вас заберут, как я буду документы на вас оформлять в качестве вашего адвоката, по кличкам, что ли, – Маркел и Утюг?
– Действительно, – улыбнулся Маркел. – Точно говоришь! Записывай фамилии. – Он продиктовал данные свои и Утюга. – Ну что, поехали?
– А что, стрелка сразу будет?
– Да, мы тем отзвоним, они подтянутся. Они сказали, что это якобы их точка.
– Хорошо, поехали.
Создавалась нелепая ситуация. Если бы кто посмотрел на нас со стороны, было бы смешно. Если раньше черный джип «Чероки» вел меня, то теперь было наоборот: Маркел ехал впереди, я – за ним. Я сам заулыбался, думая: если нас разрабатывают какие-то спецслужбы, интересная картинка получится!
Через несколько минут мы въехали в Люберцы. Остановив машину, Маркел сказал:
– Стрелка будет около этой кафешки, – и он показал на кафе.
– Погоди, – сказал я, – так это же кафе, где Михаила Кузьмина завалили?
– Конечно, то самое. Мы туда подъедем, а ты поставь машину метрах в трехстах, чтобы тебе было все хорошо видно. Если нас будут из машины вытаскивать, махать красными книжечками или еще что – РУОП, МУР, – стал перечислять Маркел названия организаций, оппонирующих братве, – ты подъезжай и скажи, что вот я, адвокат и все такое, мимо проезжал. Ты все сам знаешь.
– Да я-то знаю, что мне сказать.
– В общем, скажи, что мимо проезжал, ты ничего не знаешь, не при делах ты.
– Да ничего мне объяснять не надо! А если тебя, Маркел, все же примут, кому мне звонить?
Маркел подумал.
– Знаешь что? – И он снова помолчал.
– Да пускай он Анатолию Ивановичу позвонит, – неожиданно вмешался в разговор Утюг. – Записывай телефон! – И он хотел уже продиктовать мне телефон, но Маркел остановил его:
– Не надо Анатолия Ивановича, он ругаться будет. Ты Тамарке позвони. Той, которая тебя привезла из бара. Записывай телефон, ей сообщишь, если что, не дай бог, случится.
Я записал номер мобильного телефона Тамары. Странная ситуация получается, думал я, мои бывшие оппоненты, можно сказать, враги, теперь нуждаются в моей срочной защите! Надо же, как быстро иногда жизнь меняется!
Мы сели в машины и поехали по направлению к кафе. Не доезжая нескольких сот метров, машина Маркела снова затормозила. Я тоже остановился. Из машины неожиданно вышел Утюг. Он держал в руке полиэтиленовый пакет. Видно было, что в пакете находились какие-то тяжести. Он дошел до ближайшей урны, осмотрелся, достал из пакета газету и высыпал на нее содержимое урны. Затем, снова осмотревшись и убедившись, что вокруг никого нет, он положил на дно урны пакет, а сверху – газету с мусором. Нетрудно было догадаться, что в этом пакете было оружие, что ребята сбросили все, что было необходимо убрать. Затем Утюг вернулся к машине, снова залез на заднее сиденье, через несколько мгновений вновь вылез и, держа в руках какой-то темный предмет, направился ко мне.
– Вот, Маркел просил передать, – сказал Утюг.
– Что это?
– Бинокль, чтобы лучше было видно.
Я взял бинокль темно-зеленого цвета. Он был необычным, импортным, немецкого производства.
– Хорошо, я воспользуюсь вашим биноклем.
Я поставил машину на обговоренном расстоянии от кафе, а Маркел подъехал ближе. Взяв в руки бинокль, я немного опустил стекло. Бинокль был очень красивым. Поднеся его к глазам, я понял, что это прибор ночного видения. «Надо же, – подумал я, – как бандиты укомплектованы! Такой бинокль стоит минимум четыреста долларов». Я стал наблюдать в бинокль за кафе.
Уже темнело. Джип Маркела стоял с включенным двигателем. Причем я обратил внимание, что поставили они его не капотом к кафе, а наоборот, задом, чтобы в случае чего можно было быстро рвануть с места. Они ждали. На площадке перед кафе не было ни одной машины. Наконец я заметил, как неожиданно с противоположной стороны вынырнула вишневая «девятка» с тонированными стеклами. Я быстро всмотрелся в номера. Номера были заляпаны грязью полностью. Я насторожился. Теперь я четко видел, что «девятка» поравнялась с машиной Маркела. Стекла джипа Маркела опустились. Он что-то говорил. В «девятке» стекло не открывали. Неожиданно раздался треск. Бог ты мой, да это же автоматная очередь! Конечно же, из «девятки» через стекло велась стрельба, причем один автоматчик находился на переднем пассажирском сиденье, а другой – на заднем.
Стрельба продолжалась не более минуты. Затем «девятка» резко рванула с места. Мне стало не по себе. Я постарался внимательно всмотреться. Нетрудно было догадаться, что Маркел с Утюгом лежали на своих сиденьях. Судя по всему, их уже не было в живых.
Но самое интересное было впереди. Я был в полной растерянности, не зная, что мне делать дальше – то ли уезжать отсюда, то ли подъехать к джипу. Не прошло и двух минут, как с противоположной стороны появилась бежевая «шестерка» с синим маячком на крыше. Из машины выскочили несколько человек с рациями. Это была милиция. Их лица показались мне знакомыми. Точно, я узнал одного из них, оперативника, который был со следователем Филипповым. Он подошел к машине, где лежали трупы Маркела и Утюга, и стал что-то говорить по рации. Через секунду маячок на «шестерке» заработал. Но самое странное было в другом. Создавалось впечатление, что оперативники прекрасно видели вишневую «девятку», может быть, даже они пасли их. Конечно, я допускал, что участники были в оперативной разработке. Но, с другой стороны, почему же «шестерка» с оперативниками не стала преследовать «девятку»? Для меня это было полной загадкой.
Тем временем я увидел, как один из оперативников надел белые перчатки, которые продаются для автомобилистов, и полез в джип, вероятно, производя предварительный осмотр. Другой оперативник вышел из машины и стал смотреть по сторонам. Мне показалось, что они заметили меня. Может, мне это показалось, а может, и нет. Я почувствовал себя в непонятном состоянии. Что же мне делать дальше? Не идти же к ним – здравствуйте, я адвокат, стрелку тут подстраховывал и видел убийство? Нет, это мне не нужно. И так я погряз в другой интриге…
Быстро отъехал от кафе и направился в сторону Москвы. Я попал в дурацкое положение. С одной стороны, я был невольным свидетелем убийства Маркела и Утюга и не знал, как мне дальше поступать – идти в милицию или к хозяевам Маркела, к Анатолию Ивановичу. Нет, все варианты отпадают. «Что я скажу в милиции? Еще сам в передрягу попаду», – думал я.
Тут я вспомнил про телефон Тамары. Но в это время я проезжал мимо той самой урны, в которую Утюг опустил оружие. Я остановился. Может, мне взять это оружие? Нет, это уже граничит с преступлением. Я должен быть в рамках закона. Это их проблемы, их оружие…
Прибавив скорость, чтобы не думать об урне с оружием, я выехал из Люберец. Проехав еще немного, свернул на широкую улицу. По моим расчетам, она должна была вывести меня из города на московскую трассу. Но, проехав несколько метров, я заметил, как из какого-то переулка справа выскочил милицейский «газик» с включенной синей мигалкой и направился в мою сторону. Я забеспокоился. Конечно, это не по мою душу – я же не имею никакого отношения к происшедшему! Тем не менее я прибавил газу. Не знаю, что послужило причиной для этого, но «газик» неожиданно устремился за мной, и через громкоговоритель, установленный внутри, я услышал приказ:
– Водитель машины номер… немедленно остановитесь!
Я включил левый поворотник и стал медленно притормаживать. Не успел я остановиться, как из «газика» выскочили два милиционера с автоматами и побежали к моей машине. Еще секунда – и они изо всей силы рванули водительскую дверь.
– Быстро выйти из машины! – приказали они.
Такого поворота я не ожидал. Хотел было сказать, что я адвокат, что милиционеры ошиблись. Но неожиданно я увидел, как другой милиционер вытаскивает из-под соседнего сиденья тот самый бинокль, который дал мне Маркел.
– Посмотри, – обратился он к коллеге, – тут оптика! Стоять! – приказал он мне. – Ноги на ширину плеч! Руки на капот!
Через минуту я уже стоял в такой позе. Второй милиционер обыскивал меня. Теперь говорить, что я адвокат, не было никакого смысла.
– Ребята, наверное, вы ошиблись номером, – сказал я.
– Что вы имеете в виду? – спросил милиционер.
Я понимал, что попал в глупейшее положение. Зачем я сказал, что они ошиблись номером? Теперь они могут подумать, что я имею отношение к убийству.
– Нет, я просто ехал и ничего не делал, ничего не нарушал, – попытался я выкрутиться.
– Хорошо, сейчас в отделение поедем, там разберемся! Если вы ни в чем не виноваты, мы отпустим вас и извинимся перед вами, – сказал милиционер.
Спорить было бесполезно. Я вынужден был сесть в милицейский «газик». За руль моей машины сел второй милиционер. Закрыв меня в так называемой клетке для перевозки задержанных, милиционеры направились в сторону отделения милиции.
Через несколько минут мы уже были в каком-то отделении милиции. Я прошел туда в сопровождении милиционеров. Мою машину поставили во дворе отделения. К тому времени в отделении милиции уже была вечерняя суета, обезьянник был забит. Сержант, который доставил меня, начал обыскивать меня, еще раз обшаривая карманы, похлопывая ниже колен, где братва любит прятать оружие. Потом, открыв дверцу обезьянника, он в достаточно вежливой форме сказал:
– Проходи сюда, отдохнешь немножко.
Меня перекосило. Я посмотрел на обитателей обезьянника. Там сидели в основном бомжи, пьяницы. И я буду находиться в таком обществе? Да никогда в жизни! Я громко сказал:
– Вы не имеете на это права! Я адвокат! Во внутреннем кармане мое адвокатское удостоверение!
На мой крик многие находящиеся в комнате обернулись и посмотрели на меня: что это за диковинная штучка – адвоката доставили, да еще в трезвом виде!
Тут я заметил, что в мою сторону направляется широко улыбающийся мужчина. Он держал в руках рацию. Да ведь это тот самый оперативник, который как раз и был на месте преступления, который приводил в наручниках Сушкова в кабинет Филиппова! Он тоже узнал меня.
– Господин адвокат! Вот это встреча! – улыбался он.
– Здравствуйте, – сказал я. – Вы узнали меня?
– Да кто же вас забудет? А что вы тут у нас делали? – и оперативник быстро отвел в сторону того сержанта, который доставил меня в отделение, стал ему что-то говорить. Тот кивал головой. Опер стал еще больше улыбаться.
– Вот видите! Так, значит, вы ехали на большой скорости от известного вам места, да еще с биноклем? Кого же вы наблюдали в этот бинокль?
– Никого не наблюдал, – сказал я. – Я не пойду в эту клетку!
– Да что вы! Такого уважаемого человека в клетку? Это просто некрасиво с нашей стороны! Мы пойдем ко мне в кабинет, там и побеседуем.
Так, ситуация складывается еще более плохая! Сейчас на меня спишут убийство Маркела! Правильно, я же с оптикой. Да еще и в машину что-нибудь подкинут. Все, теперь точно попал! Вот они, повороты судьбы! День какой-то сегодня черный.
Пока мы шли к кабинету, я лихорадочно придумывал причину, по которой оказался в Люберцах. Никакого алиби я придумать не мог. Так, надо сразу определиться, знал ли я Маркела, имел ли к нему отношение. Почему я оказался здесь – вот самый главный вопрос. Если мне все отрицать, то нужно железное алиби, почему я оказался в Люберцах. Но ничего придумать я не мог, а тем более назвать лиц, которые могли бы подтвердить мою версию. Следовательно, вырисовывался второй вариант – признать, что я знал Маркела. «Минутку, – подумал я, – наверняка сейчас производят обыск машины Маркела, наверняка найдут его мобильный телефон, свяжутся с сотовой связью, сделают распечатку телефонных разговоров убитого. Значит, всплывет и мой телефон. Все, это будет отличная версия, – думал я. – Тем более она соответствует истинному положению вещей».