Карышев Валерий. Криминальная история России. 1989—1993. Люберецкие. Парни из Солнцева

   Хоронил его, наверное, весь микрорайон. Похороны были пышными, с огромным количеством цветов. Пришли и девчонки, правда, из других, враждующих группировок. Но между всеми существовало неписаное правило: похороны – это время перемирия, и никто никого не трогает, никто никого не бьет и не оскорбляет. Все провожали Зайчика в последний путь. Плакали только его мать и бабушка – он был единственным ребенком в семье.
   Зайчик казался очень маленьким в большом гробу. Гроб несли ребята.
   Потом устроили поминки, и Валя первый раз попробовал в подвале водку с красным вином. Все сразу затуманилось.
   – Ничего, не робей, парень! – говорил ему Кузя. – И водку научишься пить, и девчонок трахать! – Он внимательно посмотрел на Валентина. – Ты небось еще целочка?
   Все засмеялись. Валентин пытался оправдываться, но его никто не слушал, и он в конце концов замолчал.
   – Ничего, мы тебя скоро настоящим мужиком сделаем! – сказал Кузя.
   Но раньше, чем Валентин стал настоящим мужчиной, случилось ЧП, в котором ему довелось участвовать. Так получилось, что вечера в основном он проводил в качалке, укрепляясь физически. Он уже стал гораздо сильнее, многих мог победить в борьбе. Даже у Макса уже выигрывал, который до этого был значительно сильнее.
   С Максом установилась достаточно прочная дружба. Они стали лучшими друзьями. Более того, они учились в одном классе. С учебой, правда, Валентину не везло. Точнее, так – геометрия, алгебра давались ему хорошо, а вот с химией, с русским и литературой было очень плохо. Особенно большие проблемы возникли с химичкой. У него было несколько двоек за контрольные работы, и теперь ему грозил «неуд» в четверти. Он очень переживал это.
   У Макса тоже были проблемы, но у него – с математикой. Ему тоже светила двойка. Часто вечерами, сидя дома у Макса или у Валентина, они только и говорили:
   – Ну вот, скоро четверть кончается, скоро мы свои пары получим! Родители ругать будут, денег не дадут! – говорил Макс.
   – Меня тоже будут ругать, на улицу меньше пускать, – с грустью добавлял Валентин.
   – Слушай, – неожиданно сказал Макс, – у меня возникла хорошая мысль! А хочешь, у нас никаких двоек не будет?
   – Как это?
   – А очень просто. Я знаю, ребята из одной школы так сделали. Мне один знакомый паренек рассказывал. Давай и мы так сделаем.
   – А что сделаем?
   – Давай ночью залезем в школу, заберемся в учительскую и сожжем все дневники вместе с журналами!
   – Как же это?
   – Да очень просто! Вот смотри, мы сдали дневники для выставления четвертных оценок, правильно? Там и журнал. Мы сжигаем журнал и дневники. Все, мы чистые, и никто не знает, у кого какие отметки были! А главное, двоек у нас с тобой не будет! Ты же на медаль не тянешь, правильно?
   – Правильно, – улыбнулся Валентин, – какая медаль! У меня четверки и тройки в основном.
   – Ну вот, и у меня то же самое, тоже звезд с неба не хватаю. Короче, сделаем амнистию!
   – Что за амнистию?
   – Это когда все равны и всем все прощается.
   – Я не знаю…
   – Ты помнишь принцип – один за всех и все за одного? У меня беда, и ты должен мне помочь. Впрочем, и у тебя беда, и я тоже должен помочь. Все, договорились, идем!
   – Когда мы идем?
   – Да сегодня же! Чтобы особо время не тянуть!
   – Да как же мы это сделаем?
   – Очень просто!
   Откачавшись на качалке свое положенное время, полтора часа, Макс с Валентином домой не торопились, хотя уже было полдесятого. Они медленно пошли по направлению к школе.
   В школе все окна темные, там никого не было. Только в боковом окне виднелся свет – там спал сторож. Сторожем в школе работал дядя Коля, известный алкоголик, который, как только все уходили, ложился, выпивал свою четвертинку и засыпал до утра. Никакой охраны в школе в то время не было. Это Валентин узнал со слов Макса.
   Осторожно подойдя к коридору, соединяющему школу и спортзал, Макс остановился и сказал:
   – Вот тут мы и залезем внутрь.
   Валентину стало страшновато:
   – А вдруг нас поймают?
   – Ну если и поймают, что нам сделают? Мы же ничего не украдем! Вот смотри, – он достал маленький фонарик и посветил им. – Давай вот здесь. – Он взял варежку и аккуратно надавил на стекло. Оно треснуло так, что никакого шума не было. Осторожно вытащив стекло, Макс открыл раму. – Полезли! – скомандовал он.
   Они пролезли внутрь. Темное помещение школы казалось не знакомым, как днем, в учебное время, а странным, темным, холодным, совершенно неизвестным. Они шли, время от времени освещая путь фонариком. Вот они поднялись на второй этаж, на третий. Вот и учительская. Макс подергал дверь.
   – Черт возьми, учительская закрыта! Что же делать? Надо дверь сломать.
   – А чем? – спросил Валентин. Они осмотрелись. Ничего не увидев, подошли к батарее. Батарея была закрыта деревянной решеткой. Отломав несколько реек, Макс дал одну Валентину.
   – Так, ты подпираешь дверь снизу, а я дергаю изо всей силы. Она с петель должна соскочить.
   Так и сделали. С третьей попытки дверь поддалась.
   – Смотри! – сказал Макс. На столе лежала куча дневников. – Давай дневники восьмых классов сожжем! Чтобы подозрений ни на кого не падало! Ты бери дневники, а я буду искать журнал.
   Это сделать было совсем нетрудно. Журналы были аккуратно вложены в фанерный стеллаж, напоминающий картотеку.
   – А может, журналы всей школы запалим? – предложил Макс. – И все дневники заодно? Давай! – Он сгреб дневники седьмого и шестого классов. – Пятого и девятого трогать не будем. Пускай думают, что это сделал кто-то с шестого по восьмой класс.
   Собрав дневники в кучу, ребята понесли их к туалету. Макс аккуратно раскрыл все дневники с журналами и развел над унитазом костер. Время от времени они сбрасывали то один дневник, то другой.
   Вдруг Валентин услышал доносящиеся из коридора шаги.
   – Слушай, Макс, кто-то идет! – сказал он шепотом.
   Они быстро потушили пламя, но повалил сильный дым. Любой посторонний мог подумать, что в школе начался пожар. Но шаги затихли.
   – Может, это дядя Коля ходит? – предположил Валентин.
   – Нет, он спит. Это кто-то другой. – И Макс почти скомандовал: – Валек, давай хватай дневники в охапку, а я возьму журналы. Тут оставаться опасно. На улице все дожжем.
   Они уже двинулись к разбитому окну, как неожиданно их кто-то окликнул:
   – Стой!
   Они обернулись и увидели на стене три тени.
   – Макс, ты, что ли? – неожиданно раздался голос.
   – Я. Кто тут? – отозвался Макс.
   – Не узнаешь меня? Это я, Рыжий.
   – А ты что тут делаешь?
   – То же, что и ты.
   – За дневниками?
   – За ними. Вы какого класса взяли?
   – С шестого по восьмой.
   – А мы сейчас девятый и десятый палить будем, – сказал Рыжий.
   – Так ты же в девятом не учишься!
   – Меня братишка попросил это сделать.
   – Вот видишь, всем нам одна мысль пришла! – засмеялся Макс.
   Вскоре Рыжий со своей командой взяли все дневники – с пятого по десятый классы, вынесли их на пустырь, который находился рядом с голубятней, и там все сожгли.
   На следующий день в школе была паника. Там только и говорили что о таинственной краже и сжигании дневников с журналами. Однако виновных найти никто не мог. Макс же с Валентином решили обеспечить себе безопасность и сделали вид, что поссорились друг с другом и не разговаривают. Правда, это правило не распространялось на их встречи после школы.
   Наверное, многие мальчишки знали, кто сжег дневники и журналы. Скоро это дошло и до Кузи. Он оценил их поступок как достаточно мужественный и геройский. На очередной сходке он даже сказал несколько слов по этому поводу, что, мол, молодцы ребята, правильно поступили, так держать! И похлопал каждого по плечу. Потом Кузя хитро улыбнулся и сказал:
   – Сегодня у нас одно дело есть. В нем будут участвовать Макс и, – Кузя посмотрел на Валю, – ты. Послушайте, дело серьезное, секретное. А что это вы без кличек ходите? – неожиданно сказал Кузя. – Валя какой-то, Макс. Давай клички вам дадим.
   – Клички? Какие?
   – А какую ты хочешь? Выбирай!
   – Вообще-то у него уже кличка есть, – сказал Макс. – Ребята его за глаза зовут Сушок.
   – Почему Сушок? – спросил Кузя.
   – Фамилия у него Сушков, и кличка поэтому Сушок.
   – Ну что ж, хорошая кличка. Ты не возражаешь? – обратился Кузя к Валентину.
   – Нет, не возражаю, – Валентин пожал плечами, – Сушок так Сушок. А для чего это?
   – Для дела. Мало ли чего! А вдруг придется крикнуть тебе, чтоб менты не вычислили тебя по имени и фамилии? А так мало ли что за Сушок! – улыбнулся Кузя. – Тем более у нас сегодня дело. Пойдете вдвоем с Максом.
   Дело оказалось криминальным. Нужно было обокрасть пьяного. Подошли они к небольшому пивному залу, который находился в нескольких улицах от их дома. Нужно было заприметить одного-двоих мужиков, выходящих из пивнушки. Тем более сегодня на многих предприятиях, которые находились в Люберцах, давали зарплату, и многие работяги пошли зарплату обмыть. Надо было кого-нибудь толкнуть так, чтобы тот упал на землю, а потом пощупать по карманам и вытащить деньги.
   Вот и сейчас они стояли и мерзли – ждали выпивоху, которого надо было обокрасть. Причем Кузя запретил брать что-нибудь еще, кроме денег, – могут быть улики. Вот из пивнушки вышли два мужика.
   – Ну чего? Может, их? – спросил у Валентина Макс.
   – Их двое. Вдруг не справимся?
   – Одиночку долго ждать придется. А я замерз. На дворе февраль, чай, не лето.
   – Давай все-таки подождем одиночку, – сказал Валентин.
   Вскоре из дверей появился одинокий мужчина. Он шел, слегка покачиваясь, и время от времени смотрел по сторонам. Наконец он добрел до забора и, расстегнув брюки, стал мочиться.
   – Вот подходящий момент! – сказал Макс. – Пошли! – Он схватил Валентина за руку.
   – Погоди, дай человеку оправиться. Как-то не по-человечески получается.
   Не успел мужик закончить свои дела, Макс подошел к нему вплотную и сказал:
   – Мужик, что же это ты делаешь? Весь забор обоссал! – и со всей силы ударил его так, что мужик сразу же рухнул на то место, которое только что поливал.
   – Да вы что, ребята! – пытался сказать заплетающимся языком мужик, но Макс уже колотил его ногами.
   – А ты что стоишь, Сушок? Присоединяйся!
   Валентину стало не по себе, но он все же изо всей силы ударил мужика под ребра.
   – Ой, заразы, куда ж вы бьете! – завопил мужик.
   – Мужик, где деньги? – спросил Макс.
   – Не дам, не дам! – кричал мужик. – Что ж вы делаете, паскуды!
   Но Макс уже засунул руку в его карман и вытаскивал оттуда помятые бумажки. Денег было немного.
   – Что же вы делаете, фашисты! – кричал мужик.
   Из пивбара вышли двое мужиков. Увидев, как пацаны молотят мужика, они остановились.
   – Смотри, Петровича бьют! – И оба устремились на помощь.
   – Уходим! – крикнул Макс. – Быстро!
   Валентин побежал. За ним рванул Макс. Теперь за ними гнались два мужика. Но догнать ребят они не смогли.
   – Сколько денег взяли? – спросил Валентин.
   Остановились, посчитали – пятнадцать рублей.
   – По-моему, пятерку я по дороге потерял, – сказал Макс. – Ну вот! Давай по трояку себе возьмем, остальные в общак задвинем.
   У Валентина на душе было очень неприятно. Но это ведь своеобразное крещение.
   На следующий день, когда они принесли в общак около девяти рублей, Кузя был очень доволен.
   – Ну что? С почином вас, ребята! Как дело прошло?
   – Нормально.
   – Как Сушок себя вел? – обратился Кузя к Максу.
   – Сушок молодец!
   – Ну что же, отлично! Хорошо поработали – сегодня хорошо отдохнете, – сказал Кузя. – Пойдем, – он обнял их и потащил в сторону своего деревянного барака.
   – Куда это мы идем? – поинтересовался Валентин, поднимаясь по деревянной лестнице на второй этаж.
   – Хаза у него тут есть, – ответил Макс.
   Через несколько минут они вошли в длинный коридор. Это было что-то типа коммунальной квартиры, состоящей из большого числа комнат. Вскоре они вошли в небольшую комнату. Она была почти пуста, только две кровати, стол и несколько стульев. На столе стояли бутылки вина и водки, на стульях сидели четыре парня и две девчонки. Девчонки были молоденькие, похоже, пэтэушницы.
   Кузя подтолкнул Макса и Валентина:
   – Заходите, ребята, будьте как дома!
   Теперь Валентин догадался, что это была брошенная жильцами комната. А новые жильцы такое убогое жилище занимать не хотели. Так она и осталась ничейной, оборудованной под комнату свиданий.
   Девчонки были сильно накрашены, хотя обе не старше пятнадцати лет, им можно было дать на два-три года больше. У одной, ее звали Таня, были короткие темные волосы. Другая, Ирина, была блондинкой с короткой косой. Девчонки сидели, выпивая вино и куря сигареты.
   – Девочки, знакомьтесь. Это Макс, это Сушок, – представил ребят Кузя. – А это Танюша с Иринкой. Так сказать, привел вас на уроки любви.
   – О, – сказала Таня, – по-моему, один из них еще целочка!
   – Кто? – спросила вторая.
   – Ну не Макс же! Вот этот паренек! – И она показала пальцем на Валентина.
   Ребята выпили понемногу.
   – Ну что, пора приступать? – сказал Кузя. Он подошел к выключателю и выключил верхний свет. Только в углу горела слабая лампочка без абажура. Кузя накинул на плечи куртку.
   – Все, девчонки, берите ребят, и вперед! Они сегодня заслужили!
   Девчонки тут же набросились на них. Татьяна схватила Макса и потащила его на кушетку. Ирина же подошла к Валентину и повела его за собой. Она подошла ко второй кровати, которая стояла почти вплотную к первой, и быстро стянула с себя трусики. Она легла, задрала юбку и сказала:
   – Ну, чего же ты? Давай!
   Валентин стоял ошарашенный. Перед ним лежала молодая девушка, обнаженная. Он внимательно смотрел на ее раздвинутые ноги. Наконец сам стал расстегивать брюки.
   – Что же ты так долго? Я замерзну! – сказала Ирина.
   Валентин быстро снял брюки и приблизился к Ирине. Потом, вспомнив не раз виденные в фильмах сцены, стал прижимать ее к себе и целовать. Тут произошло самое интересное – член его никак не среагировал на обнаженную девушку и оставался неподвижным. Валентин пытался трогать ее за грудь, гладить ее тело, ноги, но ничего не получалось.
   – Что же, совсем у тебя не стоит? – засмеялась Ирина. Валентину стало неприятно. Он посмотрел на соседнюю кровать. Там уже Макс вовсю трахал Таню, которая громко стонала от блаженства или, может быть, просто имитировала экстаз.
   Кузя сидел в другом углу и равнодушно смотрел в окно, не обращая внимания на ребят.
   – Ну что, маленький, совсем не получается? – вдруг обратилась к Сушку Ирина.
   – Нет, не получается.
   – Погоди, дай я попробую помочь. Сядь.
   Валентин сел. Ирина опустилась на колени и взяла губами его член. Вот тогда Валентин почувствовал теплую волну внизу живота.
   Через несколько мгновений все было нормально. Затем Ирина быстрым движением, взяв инициативу в свои руки, ввела его член в себя.
   – Ну как, ты что-нибудь чувствуешь? – спросила она.
   – Да, чувствую, – задыхаясь от блаженства, еле выговорил Валентин.
   – Только одно условие, – сказала Ирина, – в меня не кончай!
   – Хорошо, хорошо!
   – Да куда ты спешишь? У нас времени еще много!
   Но Валентин спешил закончить все как можно быстрее…
 
   Прошло еще немного времени. За это время Валентин с Максом пару раз ходили на дело. Опять были те же пьяные прохожие, только теперь уже не пивной бар, а другой объект – небольшая стекляшка типа летнего кафе, в которой продавались вино и водка в разлив. Затем была все та же хаза, только теперь жрицей любви была не Ирина, а Татьяна. Потом была рыжеволосая Света, потом – еще какая-то девчонка. Всех этих девиц Кузя вытаскивал из соседнего ПТУ, угощая водкой и даря им дешевые вещи. За это они отдавались его ребятам.
   Валентину в принципе нравилась такая жизнь. Теперь проблем с сексом у него не возникало. Он знал, что такое любовная прелюдия, как возбудить себя и свою партнершу.
 
   Прошло еще два месяца. Наступила весна, апрель. Снег таял вовсю. Приближалось лето. Валентин полностью освоился с жизнью группировки. Несколько раз они сбегались по тревоге, когда в считаные минуты необходимо было собраться во дворе с полным боекомплектом. В него входили свинчатка, кастет, металлические прутья, цепочка – у кого что было, оружие боевиков. Обычно сборы практиковались для поддержания боевого духа. Такие сборы устраивали либо Кузя, либо Седой. Седой был заместителем Кузи, как выяснилось потом. Кстати, в заслугу Седому ставилось то, что он уже успел побывать в колонии для несовершеннолетних. Но он сбежал оттуда и очень гордился тем, что вроде бы находится в розыске. Хотя на самом деле никто его особо и не искал.
 
   Однажды всем членам группировки сообщили, что в ближайшее время начинается война с «Теплоцентралью». Но на сей раз группировка Кузи должна выступать в полном одиночестве, так как в недалеком прошлом дружественная ранее группировка неожиданно объявила нейтралитет и не стала принимать участие в этой массовой потасовке.
   Драка должна была состояться на одном из пустырей. Ребята стали вооружаться заранее. Вскоре вся группировка в полном составе – Валентин насчитал порядка пятидесяти человек – ровной колонной двинулась в сторону пустыря. В назначенное время они подошли к пустырю и стали ждать прибытия враждебной группировки.
   – За что бьемся? – спросил Валентин Макса.
   – А черт его знает! Там, наверху, что-то опять замутили. Нам надо все раскручивать.
   Рядом с ними стояли Седой и Кузя. Присутствие Кузи говорило о большом значении предстоящей драки.
   – Смотри, – указал Валентин на Седого, – что это у него в руках?
   – Пистолет, – спокойно ответил Макс.
   – Какой еще пистолет?
   – Да он у него такой, через два раза стреляет.
   – Откуда он у него?
   Через несколько минут Валентин уже знал всю историю. Седой на Птичьем рынке то ли выменял, то ли купил старый, сломанный дуэльный пистолет с длинным дулом. Затем он переделал его для стрельбы мелкокалиберными патронами. Но поскольку боек не работал, то Седой сделал самодельный боек на резинке, что-то вроде рогатки. Оттягиваешь резинку назад – производится выстрел.
   – Неужели он стрелять будет? – удивился Валентин.
   – Нет, он держит его на всякий случай. У него ножи есть, зачем ему стрелять? Ножами лучше работать.
   Неожиданно раздался шум и крик. С противоположной стороны улицы появилось человек пятьдесят-семьдесят. Видно было, что эта группировка значительно превосходила их по количеству. Когда они подошли ближе, размахивая своим вооружением – такими же палками, свинчатками, – то Валентин заметил, что у них были свои отличия. Такие же, как у них, брюки в клетку, темный верх, но значки с вышкой то ли нефтяников, то ли энергетиков.
   Драка началась моментально, но продолжалась не более пяти-семи минут. За это время Валентин успел нанести кому-то три сильных удара, кто-то огрел его палкой по голове. Уже были порваны рубашка, брюки. Со всех сторон Валентин получал удары. Создавалось впечатление, что в такой каше свои били своих. Никто не различал соперников, все махали руками, кричали. Потом опять громкий крик:
   – Полундра! Шухер!
   Моментально все разбежались. Валентин, убегая с Максом в сторону, обернулся и увидел, что на земле остались лежать несколько ребят.
   – Постой! – вдруг сказал Макс. – Седой валяется!
   Они подбежали к Седому, чтобы поднять его. Ведь, по правилам, никого нельзя оставлять в беде. К ним подбежал Кузя.
   – Что с Седым? – спросил он.
   Но Седой был мертв. Кто-то всадил ему в сердце заточку.
   – Все, уходим! – сказал Кузя, и все разбежались.
 
   Через три дня хоронили Седого. Седой, оказывается, был сиротой, вернее, родители давно от него отказались. Где они были – неизвестно. Так что Седой жил сам по себе. Похороны ему устроили пышные. Собрали деньги, через несколько недель поставили гранитный памятник с надписью «Смелому парню с нашего двора».
   После такой массовой драки начались милицейские облавы. Вероятно, милиции надоели бесконечные разборки между районами и дворами, и они серьезно взялись за подростков. Нескольких ребят затащили в отделение милиции, кого-то, как говорили, даже избили, поставили на учет в детской комнате. Не обошло это и Валентина с Максом. Их взяли у подъезда, когда они вышли гулять. Два мужика, то ли дружинники, то ли милиционеры в штатском, схватили их за руки и быстро посадили в подъехавший мотоцикл.
   Через несколько минут они уже были в отделении милиции. Там с ними особо не разбирались – побили немного, подержали в обезьяннике некоторое время, а потом, переписав все данные, занесли в картотеку детского учета и выдали вызванным родителям. Так состоялось первое крещение Валентина. Побывал он на нарах, правда, всего одну ночь. Но и это было большим событием.
   После массовой драки и милицейских облав тактика движения люберов резко изменилась. Теперь между всеми лидерами группировок было заключено мирное соглашение – друг друга особо не трогать.
   Теперь начались поездки в Москву. Для того чтобы поехать в Москву, нужна была идеологическая подготовка. Кузя собрал всех членов своей группировки и стал разъяснять, что в Москве нерабочие ребята, стиляги, которые преклоняются перед заграницей, металлисты, которые слушают западную музыку, а это отрава. Нужно слушать только русскую музыку. В общем, такую информацию Кузя вдалбливал ребятам ежедневно, говоря, что панки и металлисты – это враги, а мы, любера, – русские, славяне, мы должны высоко нести свой дух.
   Так и начались первые наезды типа патрулирования по Москве. Приезжала электричка из Люберец, обычно все собирались в третьем вагоне, и ребята выскакивали на вокзальную площадь, человек сорок-пятьдесят – все в стороны шарахались.
   Всем было страшно. А ребята идут дружно, смеются. Как увидят парней в кожаных куртках рокеров или металлистов – тут же кидаются на них, начинается драка. Потом – врассыпную и обратно в Люберцы. Вот так время от времени стали совершаться наезды.
   Затем появился Калининский проспект. Он в то время стал Меккой, где собирались «западники», как называл их Кузя. Вот туда частенько и стали наезжать любера. На Калининском чаще всего возникали драки, но позднее драки стали возникать и в парке Горького, неподалеку от Крымского моста.
   Но нужно сказать, что ни металлисты, ни рокеры, ни прочие декаденты, как их называл Кузя, не сдавались. Они тоже умели драться и тоже могли постоять иногда за себя. Но все же любера были люберами.
   Пару раз Валентина с Максом забирали и московские милиционеры. Там мусора тоже били их влегкую, время от времени оставляли ночевать в отделении. Иногда выпускали сразу.
   Чуть позже такие поездки в Москву прекратились. За люберов серьезно взялась милиция. Сначала она просто снимала ребят с электричек, а затем в городе ввели милицейское патрулирование с овчарками.
 
   Наступало лето. Валя подружился со своей одноклассницей. Катя давно нравилась ему. Как-то на одном из вечеров, куда он пришел с ребятами, он набрался смелости и подошел к ней. Они несколько раз танцевали вместе, потом он пошел ее провожать. Макс и другие ребята, с кем в последнее время тусовался Валентин, были очень удивлены. Они не ожидали такого поступка. Макс даже вечером вышел на разборку.
   – Ты чего, парень, друзей предаешь? – сказал он Валентину.
   – Каких друзей? – удивился Валентин.
   – С девчонками ходишь!
   – Она мне очень нравится, – честно ответил Валентин.
   – И что, ты с ней дружить будешь? Смотри, Кузя узнает – недоволен будет.
   – Послушай, почему ты меня все время Кузей пугаешь? – не сдержался Валентин. – Что, теперь я до конца жизни буду по Кузиной указке жить?
   Макс удивленно смотрел на него, ничего не понимая.
 
   Но однажды случилось ЧП. Пошли Валентин с Катей в кино на последний сеанс – около половины десятого. Они пошли в небольшой кинотеатр, который находился недалеко от их дома. Показывали любимый фильм Валентина – «Искатели приключений», французский, с Аленом Делоном в главной роли.
   Валентин уже смотрел фильм два раза, теперь пошел в третий раз, чтобы его посмотрела Катя. После сеанса идут они по пустынной улице. Видят – какие-то ребята им навстречу, человек двенадцать. Но Валентин не волновался. Он знал, что существует правило: каждый называет свою принадлежность к группировке, и если между ними мирный договор, то их не трогают. Иногда встречались знакомые из других группировок, а это тоже гарантия неприкосновенности.
   Но на сей раз пацаны подошли к ним вплотную. Увидев девчонку, они сразу заулыбались.
   – Ну что, все решили? – сказали они, не объясняя, что это значит, и, схватив Катю, потащили ее в сторону подвала.
   – Да вы что? – закричал Валентин, пытаясь отбиться от ребят, которые держали. – Я же из группировки Кузи! Я синий!
   Но его никто не слушал. Вероятно, в планы ребят не входило протокольное знакомство и выяснение принадлежности к группировкам. Им нужно было просто затащить девчонку в подвал. Потом он слышал только крики Кати:
   – Подонки! Пустите! Что же вы делаете? У меня папа милиционер!
   Но все было бесполезно.
   Валентин тоже ничем не мог ей помочь. Потом, когда ребята вышли из подвала и его отпустили, он рванулся в подвал и увидел: на грязной перине, брошенной прямо на пол, лежала обнаженная Катя. Кровь небольшой струйкой стекала по ее ногам. Она уже не плакала, а лежала не двигаясь.