– Иди умойся, базар серьезный есть.
   Славка медленно слез со шконки, подошел к крану, плеснул в лицо холодной водой. После этого он полностью проснулся.
   Алексей вкратце рассказал ему суть истории с Гвоздем и про «предъяву», которую он прочел. Славка сказал:
   – Да, ситуация очень серьезная. Считай, что ты покойник.
   – Спасибо, дружбан, успокоил ты меня! – невесело улыбнулся Алексей.
   – Тебе нужно драку «замутить», – подумав, сказал Славка. – Ты должен выступить ее инициатором, чтобы тебя после драки сразу в карцер направили. Понял? Давай завтра с тобой «помахаемся». Придумай какой-нибудь повод и ударь меня посильнее. А я тебе сдачи дам. Начнется драка, кто-нибудь вызовет дежурного, признайся, что ты первым на меня полез. Вот и основание для карцера!
   – Спасибо, друг! – хлопнул его по плечу Алексей.
   – Только ты не очень сильно меня лупи! – попросил Славка.
   – Не волнуйся, все сделаю как надо!
   Алексей так и не заснул до утра. Он думал над предложением Славки о драке. Через некоторое время решил, что из этого ничего не выйдет: в драку могут ввязаться и другие сокамерники, а тогда приговор, вынесенный ворами, может быть приведен в исполнение именно в этой драке. Поэтому Алексей стал обдумывать другие варианты. Вскоре он остановился на одном из них.
   На следующий день в камеру, в преддверии очередного шмона, вошел самый неприятный вертухай по кличке Фуражка. Его прозвали так за то, что он никогда не снимал своей форменной фуражки в отличие от других.
   Войдя в камеру, похлопывая по руке дубинкой, он начал осматривать заключенных. Они стали нехотя слезать со своих шконок. По неписаным законам конвоиры давали для этого некоторое время. Поэтому Фуражка стоял и выжидал, как бы отсчитывая про себя секунды. Вскоре все освободили шконки. Только Алексей остался лежать.
   Фуражка посмотрел на него и рявкнул:
   – А тебя что, не касается? Быстро встать!
   Алексей понял, что это и есть та самая возможность…
   – Да пошел ты!.. – сказал он лениво.
   – Что, падла?! – заорал конвоир и резко сдернул Алексея со шконки. Замахнувшись дубинкой, он хотел дать ему по голове, но Алексей одной рукой отбил дубинку, а другой слегка толкнул вертухая. Тот отлетел к соседним шконкам.
   Все в камере замерли, наблюдая за развитием событий. Алексей видел их лица. Кто-то сочувствовал, кто-то зло улыбался, кто-то глядел испуганно… Конвоир быстро встал и крикнул, вызывая помощь.
   Через несколько мгновений в камеру вбежали еще двое охранников. Фуражка указал на Алексея, и они тотчас же набросились на него. Алексей прикрывал лицо руками. Удары сыпались один за другим. Наконец охранники схватили его под руки и выволокли из камеры. Когда они тащили его к дежурному по корпусу, Фуражка еще несколько раз ударил Алексея.
   – Ты у меня в карцере сгниешь, сука! – зло прошипел он. – Сейчас мы тебя по полной программе оформим за нападение на конвоира!
   Вскоре Алексея подвели к дежурному по корпусу. Фуражка сел и стал писать рапорт о нападении подследственного Синицына на сотрудника СИЗО.
   Алексею влепили десять суток карцера.
   Он рассчитывал, что после карцера в эту камеру скорее всего не вернется. Значит, на какое-то время его смертный приговор отодвигается.
   Карцер представлял собой камеру на первом этаже величиной два на два метра. Кровать и окна отсутствовали. Слабая электрическая лампочка, закрытая металлической сеткой, еле светила под потолком круглые сутки. В карцере было очень холодно и влажно. Кое-где на полу стояла вода.
   «Да, невеселое местечко! – подумал Алексей. – Но все равно лучше, чем лежать в деревянном ящике!»
   Еду приносили два раза в день: какие-то рыбные консервы, разогретые в котелке, и кусок черного хлеба с водой – вот и весь рацион человека, находящегося в карцере.
   Дня через четыре вертухай, притащивший Алексею очередную порцию баланды, поманил его пальцем, наклонился к нему и сказал:
   – Слышь, Синица, здесь указание получено – вернуть тебя в ту же хату, где конфликт у тебя был… Там тебя один блатной ждет, твой кровник. Наверное, кто-то начальникам лавэ дал… В общем, я тебя предупредил.
   «Вот тебе и спрятался! – Алексей затосковал. – Срок кончится, и я, совершенно обессиленный, попаду в лапы к этим сучарам, которые разберутся со мной за две минуты…»
   Спасение пришло неожиданно. На следующий день Алексея вызвали из карцера на допрос. Его провели по длинным тюремным коридорам и доставили в отсек следственной части, где с заключенными беседовали следователи и адвокаты.
   Конвоир остановился около кабинета с номером 38 и сказал:
   – Заходи!
   Алексей вошел в кабинет и внутренне напрягся. Там сидел знакомый кагэбэшный подполковник. Он встал, улыбнулся, показал рукой Алексею на стул. Тот молча сел.
   – Ну как дела, Синица?
   – Ничего, вашими молитвами…
   – Жив пока? – В этом вопросе Алексей почувствовал намек на встречу с амбалами и «полосатым».
   – Как видите.
   – Значит, голова пока цела. А вот одному человеку ты голову повредил. Не знаю, что с ним и будет. Лежит в больнице. Правда, он сам виноват, проявил ненужную инициативу. Он знает, что я к тебе неравнодушен, вот и решил передо мной выслужиться. Собственно, он не имел права предпринимать такой шаг, нарушил наши внутренние инструкции. Поэтому и не пытается выдвигать против тебя официальное обвинение в нападении. Видишь, как тебе повезло? Ну, хватит об этом. Я знаю, у тебя вскоре возникли другие проблемы. Как в карцере? Не очень небось?
   – А вы попробуйте, – ответил Алексей.
   – Да мне ни к чему, у нас с тобой ситуации разные… Впрочем, говорят, от тюрьмы да от сумы не зарекайся… Но я не за этими разговорами пришел. Подумал над нашим предложением?
   – Да, подумал. – Алексей смотрел на Рыжикова. Он не верил, что подполковник заранее не знал об акции, предпринятой его подчиненным.
   – Ну что, принимаешь предложение?
   – Нет, отказываюсь, – сказал Алексей.
   – Ладно, вольному воля… Мы знаем, что у тебя с блатным напряги вышли. Говорят, тебе даже смертный приговор вынесли? Так вот, наша организация – гуманная. Мы не только караем, но и помогаем некоторым.
   Алексей молча слушал и соображал, к чему клонит кагэбэшник.
   – Тебя сегодня выпустят, – неожиданно сказал Рыжиков.
   – Как выпустят?! – опешил Алексей.
   – А что, может, остаться хочешь?
   – Нет, конечно, не хочу. А почему выпускают, в связи с чем?
   – Это тебе сейчас следователь объяснит.
   – А что с Розенфельдом? – осторожно поинтересовался Алексей.
   – С Розенфельдом? Да его давно выпустили.
   – Как давно?
   – Как только дал показания на «крышу»…
   – А, все же раскололся, сука!
   – Понимаешь, он же человек не такой, как ты, – неподготовленный, с ранимой психикой… Как же он мог вынести все эти ужасы СИЗО? Били его каждый день… Ты же в курсе? Вот он и не выдержал – дал показания..
   – И что?
   – Как что? На основании его показаний возбудили уголовное дело, взяли всю «крышу».
   Алексей узнал, что в декабре прошлого года арестовали Михея, Виталика, Константина и других ребят. Их сразу же поместили в следственный изолятор – в Матросскую Тишину, – где они находятся и по сей день.
   – Но, – сказал кагэбэшник, – ситуация может измениться…
   Он встал, подошел к двери и что-то крикнул. Вскоре в кабинет вошел следователь, все тот же капитан Левицкий. Он подошел к столу, сухо поздоровался с Алексеем.
   – Гражданин Синицын, я должен официально заявить, что уголовное дело в отношении вас прекращено в связи с недоказанностью состава преступления.
   – Я не совсем понял – что значит прекращено?
   – По вашему делу нет состава преступления.
   – А как же ствол?
   – Оружие принадлежит другому человеку. Он взял вину на себя и признался в этом. Так что вы оказались «не при делах». Подпишите бумаги.
   Алексей взял бумагу и ручку. Следователь спросил у него:
   – Претензии имеете – к следствию, за период пребывания в СИЗО?
   – Не имею.
   – Так и напишите.
   Алексей расписался.
   – Все, вы свободны.
   – Как, прямо сейчас?
   – Нет, – улыбнулся следователь, – минут сорок будете оформляться. Но сегодня вас выпустят.
   – А вы можете проследить, чтобы меня выпустили?
   – Это уже нам не положено. Никто вас насильно тут удерживать не будет.
   – А вдруг, – забеспокоился Алексей, – канцелярия уже закончила работать?
   – Разговор окончен, – сухо сказал следователь, закрыл папку и вышел из кабинета.
   Появился конвоир.
   – Ну что, в камеру?
   – Зачем же? – улыбнулся Алексей. – Меня выпускают.
   – А разве вещи забирать не будешь?
   – Ничего я брать не буду! – Алексей знал, что забирать вещи из камеры – плохая примета. – Передай их братве, и низкий всем поклон.
   Алексей с вертухаем прошли по кабинетам оперативной части, где заполняли какие-то бумаги. Дежурный офицер внимательно просматривал его дело, вглядывался в фотографии Алексея, что-то писал, задавал вопросы… Наконец, когда Алексей поставил свою подпись в нескольких местах, дежурный взял все бумаги, вышел куда-то и вскоре вернулся обратно. Алексей получил небольшой листок, где была прикреплена его фотография, стояла печать изолятора и было написано, что дело против него прекращено, он подлежит немедленному освобождению. Бумага была завизирована начальником тюрьмы.
   – Все, иди! – сказал дежурный офицер. – Дорогу сам найдешь?
   – А куда идти?
   – Прямо по коридору, а там спросишь…
   Алексей впервые за время пребывания в СИЗО шел по коридору безо всякой охраны. Люди, попадавшиеся ему навстречу, в основном сотрудники изолятора, не обращали на него внимания.
   Он спустился на первый этаж. До выхода оставалось несколько шагов. Вдруг его окликнули:
   – Синицын, остановись!
   «Все, сейчас меня вернут обратно в камеру!» – пронеслось в голове Алексея. Сотрудник изолятора – капитан – медленно подошел к нему и тихо сказал:
   – Выйдешь на улицу – справа будет стоять черная «Волга». Там тебя ждут. Велено тебе это передать… Все, счастливо, парень!
   Алексей с шумом выдохнул воздух и направился к выходу. Там, за двойными дверями, сидел сержант. Он открыл окошко, взял у Алексея документы. Внимательно вгляделся в его лицо, потом потребовал, чтобы тот назвал свою фамилию, имя, отчество, год рождения и статью, по которой он находился здесь. Алексей все выполнил. После этого сержант нажал кнопку. Первая дверь медленно стала открываться. Алексей прошел дальше. Дверь за ним тут же захлопнулась. Он стоял перед второй дверью. Сержант протянул ему листок и сказал:
   – Счастливо тебе. Гуляй, пацан! – Он нажал красную кнопку. Над дверями вспыхнула надпись «Выходите». Алексей открыл дверь и оказался на каких-то задворках.
   Уже было темно. Через арку в жилом доме виднелась Новослободская улица в огнях фонарей. С той стороны арки ехали машины, шли по своим делам люди. Алексей никак не мог поверить в то, что он после нескольких месяцев пребывания в СИЗО вышел на свободу.
   Неподалеку он увидел черную «Волгу», которая мигнула ему фарами. За рулем был незнакомый человек. Рядом сидел кагэбэшник, Игорь Рыжиков. Он открыл заднюю дверцу и пригласил:
   – Садись, подвезем!
   – Да нет, я уж сам… – запротестовал Алексей.
   – Говорят тебе, садись! Разговор есть.
   Алексей сел в машину.
   – Поехали, Вася, – сказал Рыжиков.
   Машина плавно тронулась с места. Алексей впервые ехал в гэбэшной машине. Это была тридцать первая «Волга», ухоженная, с хорошими сиденьями, с ковровыми дорожками внизу. Около водителя кроме магнитолы стояли еще какие-то приборы и маленький телевизор. Рыжиков, заметив его взгляд, усмехнулся:
   – Что, машину КГБ никогда не видел?
   – Нет, откуда? Сколько у вас тут интересных приборов! Что это? Спецсвязь?..
   – Вот видишь, какой ты умный! Но мы тебе этого не говорили, – засмеялся Рыжиков.
   Машина неслась в сторону Ленинского проспекта.
   – Еще одна новость, – сказал Рыжиков, повернув голову к Алексею. – Находившегося в бегах Эдика Акопова взяли. Он до того обнаглел, что стал открыто появляться во всяких тусовочных местах. Уже состоялся суд. Ему дали два года. Так что еще не скоро увидитесь. Видишь, сколько ты от меня интересного узнал и еще узнаешь. Цени!
   Машина подъехала к гостинице, где находился офис Михеева. Она остановилась, и Рыжиков сказал водителю:
   – Вася, погуляй немного!
   Водитель вышел из машины и захлопнул за собой дверцу.
   Рыжиков обернулся к Алексею:
   – Дело вот в чем. Как я тебе уже говорил, твою братву взяли в декабре прошлого года на основании показаний Розенфельда. Сейчас на него «наехали» дружки Михея, Виталика и Кости – требуют изменить показания. Розенфельд уже показания поменял… В общем, ты сейчас поднимешься в офис, там на хозяйстве остались Марат и Юра. Знаешь таких?
   Алексей промолчал.
   – Ясно, знаешь. Скажи им, что скоро Михей, Виталик и Костя выйдут на свободу. Розенфельда не надо больше тревожить, пусть живет. Да, и еще вот что. Все может быть… Могу тебе сказать одно – у вас в МУРе сильные враги… Понял, о ком я?
   – А вы что, наши друзья? – с ехидцей спросил Алексей.
   – Друзья не друзья, но сочувствующие, – улыбнулся Рыжиков. – Но я тебе это говорю неофициально.
   – А что значит – сочувствующие? – переспросил Алексей.
   – Время сейчас такое, необычное… Все может измениться. Впрочем, что я тебе толкую – ты от жизни-то отстал… политикой не дышишь. И еще – вот тебе номер моего пейджера на всякий случай, – сказал кагэбэшник.
   – Что такое пейджер?
   – Ты звонишь, телефонистка спрашивает тебя, по какому номеру нужно передать сообщение. Ты называешь ей мой номер. А потом – никакого текста, передаешь только свой номер – а он будет восьмой. Я тебе тут же перезвоню сам. Понял? Вот такая связь будет. Видел такой? – И Рыжиков достал из кармана черную коробочку с несколькими кнопками. – Видишь, на табло высвечивается номер того, кто мне звонит. Ладно, иди. И главное – хорошо веди себя, чтобы больше нам не попадался! – Рыжиков протянул Алексею руку. Тот неуверенно пожал ее.
   «Странный тип этот Рыжиков, – подумал Алексей. – Может, он просто хочет втереться в доверие ко мне, а через меня – к Сергею, а потом всех нас подставит? Засланный будет „казачок“.
   Алексей не мог предположить, что через несколько лет они с Игорем Рыжиковым будут вместе работать.
   Выйдя из машины, Алексей захлопнул дверцу, подошел к гостинице и, поднявшись на знакомый этаж, вошел в приемную. Там стоял тот же самый стол, но ни Эллочки, ни какой-либо другой девушки не было. Алексей подошел к двери в кабинет Сергея и толкнул ее. Дверь открылась. Он увидел, что за столом сидит какой-то мужчина, а рядом еще один. Склонив головы друг к другу, они тихо разговаривали.
   Алексей вошел. Мужчина поднял голову. Это был Марат. Сбоку сидел Юра.
   – Лешка, братуха! Ты что, свободен? – обрадованно закричал Марат, он вскочил и подбежал к Алексею. Они обнялись.
   – Фу, от тебя тюрьмой пахнет! – улыбнулся Марат.
   – А ты думал – Багамами? – засмеялся Алексей.
   – Здорово, Леша, – сказал Юра. – Ты что, сегодня освободился?
   – Да буквально только что с нар. Более того – в карцере был, представляешь? А еще – кровника своего там встретил…
   – Кого?
   – Гоги Пицундского. Они мне там приговор вынесли с ворами, а я в карцер подался – драку затеял… – Алексей начал рассказывать обо всем, за исключением, конечно, встреч и разговоров с Рыжиковым. – Ладно, как остальные ребята?
   – Ребят «приняли» в декабре прошлого года, – сказал Марат, – еврей их «сдал». Показания дал по факту вымогательства машин. Всех четверых замели… и еще молодых взяли.
   – А четвертого кого?
   – Сильвестра. Они на «Матроске» сидят. Передачи носим, на свидания ходим. В общем, еврей показания свои меняет, от старых отказывается, дескать – оговорил…
   – А вы что, будете его…
   – Да нет, никто трогать его не будет, там все нормально, – сказал Марат. – Правда, от партнерства пришлось отказаться. Теперь у него другая «крыша».
   – Какая?
   – Слышал про Пашу Цируля?
   – Конечно. Это же авторитетнейший вор! Он входит в пятерку самых влиятельных воров.
   – Так вот, теперь он – его «крыша». Но там стали чудеса твориться – начальники охраны гибнут. Одного взорвали, другой из окна выпал… В общем, какие-то непонятки по линии Паши идут. Розенфельд тут пару раз приезжал к нам, клялся, что менты заставили его показания дать… В общем, «малява» от Михея пришла – Розенфельда не трогать, он претензий к нему не имеет. Скоро Михей выйдет.
   – Да? – сделал удивленное лицо Алексей. – А что еще нового?
   – Да новостей много. Коллектив разрастается, расширяются наши точки. Ждем не дождемся возвращения ребят. А сейчас пойдем в ресторан, посидим, отметим!
   Они еще долго разговаривали в ресторане. Алексей рассказывал про всякие тюремные «штучки», Марат делился последними новостями.
   – Я думаю, тебе надо отдохнуть, – сказал Марат, передавая ему толстую пачку денег. – Небось таких ты не видел? Новые деньги! Вся страна бурлит, все политикой дышат! Митинги кругом, шествия… Ладно, иди отдыхай!

Глава 15

Москва – Лонск, 1991 год
   После выхода Алексея из следственного изолятора ничего особенного в его жизни не происходило. Он провел несколько стрелок, которые заканчивались миром, часто по делам мотался по столице. Почти каждый раз, проезжая мимо Пушкинской площади, Алексей видел толпы людей, оживленно обсуждающих разные проблемы. Позже постоянные митинги стали проходить в Лужниках. Москва бурлила.
   В провинциальных же городах жизнь текла по-прежнему, без изменений.
   Особенно явно Алексей увидел это, будучи в командировке в находящемся недалеко от Москвы городке. По указанию Михея – через «маляву», которую он передал Марату из следственного изолятора, – Алексею нужно было поехать в Лонск для того, чтобы открыть там несколько коммерческих магазинов и создать нечто вроде мафии.
   Алексей был очень удивлен:
   – А что, там своей мафии нет?
   – Представь себе, нет! Всего 160 километров от Москвы – и такое затишье! – усмехнулся Марат. – Патриархальный городок! Короче, приедешь, тебя встретят двое наших пацанов – Коля и Женя. Они уже давно там сидят, около двух месяцев, и кое-какие связи имеют. Ты на месте все решишь.
   За три с половиной часа добравшись до городка, Алексей увидел, что и вправду Лонск живет спокойной жизнью, избегая всяческих социальных потрясений. В политику местные жители не играют. Днем – работа, выходные – на огородах. Так существует основная часть населения.
   – В Лонске есть рельсопрокатный завод, – это было первое, что услышал Алексей, встретившись с Колей и Женей.
   – Мы уже разработали схему, – сказал Коля. – Завод продает рельсы за границу, на вырученные деньги закупает японские телевизоры и видюшники.
   – При заводе мы создаем ТОО, то есть кооператив, который теперь называется товариществом с ограниченной ответственностью, – подключился Женя. – И поскольку сам завод торговать аппаратурой не имеет права, мы этим и займемся. Директору будем отстегивать его долю.
   – С ограниченной ответственностью, говоришь, – задумчиво произнес Алексей, – это нам подходит. Как я понимаю, тут дело не только в том, что завод не имеет права заниматься торговлей. Ведь завод – это государственное предприятие. И все деньги, которые он мог бы выручать от продажи аппаратуры, пошли бы прямиком в казну. Ну, оставался бы минимум на зарплату. И все. А если пропускать телевизоры и видики через ТОО, как предприятие частное, то выручку в казну отдавать не надо. Только налоги. Правда, они в нашей стране бешеные, но мы наймем лучшего бухгалтера в Лонске, и все будет тип-топ. С директором все схвачено?
   – С директором разговор был. – У Николая при воспоминании об этом появилось выражение усталости на лице. – Деньги он любит. Но ничего не хочет делать, да и не смыслит во внешней торговле. Он всю жизнь отгружал рельсы по разнарядке Госплана и получал зарплату плюс премии.
   – А теперь «премии» ему будем давать мы, – подхватил Алексей. – А чего он не хочет делать?
   – Я же говорю – вообще ничего. Он пал духом и запил. Поскольку Госплан приказал долго жить, за сырье поставщики теперь с него требуют стопроцентную предоплату, а рельсы у него никто не покупает, они ржавеют под дождем. У МПС нет денег.
   – Да, тут начать и кончить, – пробурчал Алексей, почесывая затылок. – Что же вы, за два месяца только это и разузнали? И больше ничего не сделали?
   – Прямо! Во-первых, мы по всем местным спортклубам и качалкам прошлись, намекнули, что будем филиал солнцевской группировки организовывать, пацанов отбирать в бригады. Предупредили, чтобы они тренировались как следует. Во-вторых, тут знаешь сколько работы было, пока на директора выходы нашли! Он – старый номенклатурщик, и если ты не приезжаешь на черной «Волге» с горкомовскими номерами, то тебя даже на территорию завода не пускают. Пришлось его по месту жительства отлавливать, да и это была целая проблема. Живет он в дачном поселке для местной номенклатуры, а охрана там – из «девятки» КГБ.
   – А при чем тут девятое управление, они же охраной кремлевской верхушки занимаются? – удивленно вскинул брови Алексей.
   – А при том, – усмехнулся Николай, – что тех гэбэшников, кто в Москве проштрафится, отсылают охранять номенклатуру в маленькие города, в том числе и в Лонск. На перевоспитание, так сказать. И хотя по кремлевским стандартам они временно не котируются, навыки у них остались – будь здоров! Стреляют без предупреждения на шорох, на всплеск.
   – Хорошо хоть в экономику гэбэшники не лезут, – подал голос Женя. – Эта сфера как-то выпала из зоны их внимания, что нам на руку. В итоге мы все же вышли на директора. Нашли с ним общий язык. Его заинтересовала наша идея. Короче, нужна лицензия на экспорт рельсов.
   «Придется Розенфельда побеспокоить, – подумал Алексей. – Он ловко для себя лицензии из Внешторга выколачивал». А вслух сказал:
   – Наймите юриста, чтобы в местной регистрационной палате оформил документы для открытия ТОО. Я займусь лицензией. Да, от директора потребуется письмо во Внешторг, а может, и еще чего, так что познакомьте меня с ним.
   Встреча с директором завода «Октябрь» состоялась в лучшем ресторане Лонска – «Дубраве».
   В отдельном кабинете стол был сервирован на четверых. За ним собрались Алексей, Коля, Женя и Иван Иванович Васев. Директор выглядел лет на пятьдесят. У него были жена, двое взрослых детей, любовница. Из разговора с ним выяснилось, что, несмотря на директорскую зарплату, премии и всевозможные номенклатурные примочки, денег ему на все не хватало. Приходилось тайком воровать – заниматься приписками, вести двойную бухгалтерию и так далее. Идея воровать легально ему очень понравилась.
   – Ко мне еще года два назад подкатывались наши местные личности – давай, мол, Иван Иваныч, кооператив создадим. Но тогда мне это не требовалось, да и смысла не было – у меня был госзаказ, под который мне завозили сырье и забирали всю продукцию подчистую. Что мне было с этим кооперативом делать?
   – Зато сейчас у вас ситуация кардинально изменилась. Вам прямой смысл стать членом ТОО, которое мы создадим для торговли товарами повышенного спроса, – ведь ребята вам наш план изложили. Будете легально получать прибыль от реализации населению японской аппаратуры. Так что готовьте письмо во Внешторг. Получим лицензию на экспорт ваших рельсов – и вперед. Предлагаю тост за будущего бизнесмена Ивана Ивановича Васева. – С этими словами Алексей налил всем в рюмки водку. Будущие компаньоны чокнулись, залпом выпили и принялись закусывать.
   Директор посмотрел в окно. Уже вечерело. Но Ивану Ивановичу Васеву показалось, что над Лонском поднимается заря новой жизни…
 
   На следующий день Алексей начал звонить в Москву. Секретарша Розенфельда долго не хотела соединять его с хозяином, потом сам Григорий минут десять кочевряжился и делал вид, будто не понимает, чего от него нужно Алексею.
   – Ты, сука, – заорал выведенный из себя бывший телохранитель, – из-за тебя ребята до сих пор на нарах парятся, я тебя в мелочи прошу помочь!
   Только после этого напоминания Розенфельд и пообещал переговорить со своим приятелем Смирницким из Внешторга.
   – Письмо за подписью директора я тебе подошлю, сделай все как надо, – резюмировал Алексей.
   Вся эта морока с лицензией, поиском покупателя за рубежом, отгрузка первой партии рельсов, закупка и доставка в Лонск японских телевизоров и видеомагнитофонов заняла два месяца.
   К этому времени были поставлены под контроль хозяева торговых точек, через которые должна была производиться реализация аппаратуры. Наконец в магазинах появились «Панасоники», «Сони», «Тошибы» и другие знаменитые японские электронные изделия. Правда, собраны они были в Таиланде, Малайзии и даже в Китае, но для жителей Лонска, привыкших видеть пустые полки в своих магазинах, это не имело никакого значения. Годами копившие деньги на заветные «Жигули» и мебельные гарнитуры и так и не получившие возможность их приобрести, они, прослышав про появление в городе сверхдефицитных товаров, кинулись доставать из чулок свои сбережения и понесли их отоваривать у новоявленных бизнесменов.
   Торговля пошла бойко. Васев получил свою немалую долю прибыли и был очень доволен. Но не только он: любовница получила долгожданную норковую шубу, жена – кольцо и серьги с бриллиантами, дети – по «ВАЗ-2107». Для директора, в отличие от его сограждан, достать «Жигули» было раз плюнуть…