Казанцев Александр Петрович. Арктический мост

   Потом, смеясь, может быть, над самим собой, он бегом догонял свое стадо.
   По крутому, почти неприступному скату чабан взбирался легко и быстро. Видимо, от его недавней тяжелой болезни не осталось и следа. А ведь только полгода назад он не мог двигаться и лежал, прикованный к постели.
   Горец достиг крохотной площадки, поперек которой едва можно было улечься во весь рост.
   Как легко, как глубоко дышится в горах, как хорошо чувствовать, что вновь в твоих мышцах былая сила, что не кружится больше голова, не немеют руки и ноги! Нет, нельзя было так безрассудно перегружать себя, надо помнить о старом ранении в позвоночник. И самое главное, надо воспитать в себе внутреннюю силу, которая помогла бы выдержать такие удары, как катастрофа в Черном море.
   Андрей лег на спину, стал смотреть в далекую, бесконечно прозрачную и удивительно чистую синеву.
   Какая это была буря! Пожалуй, капитан был прав, требуя сбросить трубы в море. Конечно, сейчас, лежа среди великой тишины, можно соглашаться с капитаном Тереховым, с радиограммой Седых, но в тот момент!..
   Андрей приподнялся на локте и стал смотреть вдаль. Там, на горизонте, поднималась волнистая гряда, а за ней вырисовывались неощутимые очертания пика.
   Ранним утром этот пик исчезал. Тогда казалось, что там, внизу, у подножия гор, начинается море, а вдали, в серо-голубой дымке, оно сливается с небом.
   Но на самом деле никакого моря не существовало. Здесь, в Нагорном Карабахе, были только горы. Но зато какие горы!
   Высоко, в поднебесье с трудом различались неподвижные точки. Это орлы. Они парят, словно подвешенные к небу. Кто-то говорил, что нельзя подвесить к нему мост через Северный полюс. Как давно это было!
   Мост через Северный полюс, Арктический мост! Вот уже больше года, как он ничего не знает о судьбе строительства. После катастрофы в Черном море врачи запретили ему не только читать, но даже с кем-либо разговаривать. Тогда-то и отвез его Сурен в это глухое местечко в Нагорном Карабахе, к своим родным.
   Да, о чем он думал, глядя на этих орлов?
   О том, что нельзя подвесить к небу мост через Северный полюс. А вот орлы подвешены и реют неподвижно. Арктический мост он хотел подвесить ко дну океана. Ну что же, он и будет подвешен.
   Работы, конечно, свернуты, прекращены.
   Опытный туннель не строится. Никто не рискует поставить вопрос о возобновлении строительства, да и некому это сделать: ведь нет его, Андрея, нет того, кто мог бы вновь вдохнуть жизнь в утопическую, как, наверно, теперь все считают, идею.
   Ну что ж! Теперь уже недолго осталось ждать. Скоро он вернется. Скоро возьмется с прежней энергией за пропаганду строительства, будет настаивать на новых опытах. Алексей Сергеевич Карцев, конечно, поддержит, в этом нет сомнения. Степан, Сурен снова будут с ним. Аня... Милая, далекая Аня! Как тяжело ей приходится.
   Андрей вздохнул и повернулся на бок.
   Далекий белый пик был виден особенно отчетливо. Залитый солнцем, он блестел, как огромный драгоценный камень.
   Почему-то вспомнилось кольцо с алмазом, когда-то подаренное ему американцем Кандерблем. Андрей сам надел его Ане на палец в один из далеких счастливых дней.
   Аня... Такая родная и близкая недавно и такая далекая теперь!
   Как это случилось? Когда появилась первая трещина?
   Все началось с того момента, как она бросила медицину после гибели малыша... занялась своей непонятной, никому не нужной реактивной техникой. Не нужной ему, Андрею, не нужной его Арктическому мосту.
   А потом, во время болезни... Разве не могла Аня, такая любимая и родная, разве не могла она прийти к нему, чтобы быть с ним в это тяжелое время?
   Ведь за все время они почти не были вместе. Сначала госпиталь, Светлорецк, Арктика...
   Потом Америка, наконец, Черное море. А она все в Москве...
   Аня, Аня... Чудесная, гордая и далекая!
   Как-то они встретятся сейчас? Ждет ли эна его по-настоящему? Письма ее теплы и искренни. Но лучше, если бы вместо писем она сама была здесь.
   Он снова повернулся на спину. Ему захотелось еще раз увидеть реющих орлов.
   Недавно их было три, а сейчас был виден только один.
   Андрей внимательно смотрел на этого неподвижно висящего орла. Ему показалось, что птица быстро увеличивается в объеме.
   Андрей порывисто сел, запрокинув голову.
   -Вот так штука! Орел-то, оказывается, особенный!
   Птица совершенно явственно опускалась.
   До Андрея отчетливо доносилось жужжание.
   Вскочив, Андрей сорвал с себя мягкую широкополую шляпу и, надев ее на посох, стал яростно им размахивать.
   Но откуда в Нагорном Карабахе вертолет?
   Аппарат стал медленно спускаться. Андрей сначала думал, что он приземлился, но вертолет остановился и повис в воздухе прямо над ним. Отворилась дверка фюзеляжа, и оттуда выбросили веревочную лестницу.
   Сквозь шум мотора он услышал знакомый голос: - Слуший, подожди! Ва! Не поднимайся, я сам к тебе с неба по ступенькам спущусь.
   Через минуту ошеломленный Андрей уже сжимал в объятиях Сурена.
   - Аи, вай, вай!кричал Сурен, хлопая Андрея по плечу. - Какой стал чабан! Настоящий чабан! И шляпа, как у чабана, и глаза, как у чабана, и палка, как у чабана. Только вот горбинка на носу, математически выражаясь, имеет отрицательный радиус, - кривизна не в ту сторону. Ну, здорово, товарищ Корнев.
   - Сурен, откуда ты? Я тебя за орла принял.
   - А разве ты ошибся? Андрей, я за тобой. Пора! Понимаешь? Ну, это я все потом расскажу. Я с собой профессора привез. Прямо из Москвы...
   - Какой профессор? Почему ты в вертолете? Откуда?
   - Мой старший брат - конструктор Авакян... Знаешь? Ну вот. До Баку мы на пассажирском самолете с профессором летели. А вот в Нагорном Карабахе, особенно в нашей деревне, посадочных площадок нет. Я у брата его вертолет на полдня занял. О-о, машина!.. Орел, а не машина! - Сурен задрал голову и закричал: - Товарищ профессор, давайте спускаться. Только не с парашютом, пожалуйста, а по лестнице. Понимаешь, профессор никак не хотел лететь без парашюта. Он мне все не верил, что винт вертолета, даже если мотор остановится, создает при падении так называемую авторотацию, то есть парашютирующий спуск. Вот он спускается, и парашют за спиной. Прыгайте, товарищ профессор!
   На площадку ступил пожилой человек с небольшой бородкой. Он поправил очки и внимательно посмотрел на Андрея.
   - Пациент? - спросил он. - Очень рад. Вы знаете, я страшно боюсь высоты. Но, ничего, это воспитывает характер и укрепляет нервы.
   - Вы умеете прыгать с парашютом? -поинтересовался Андрей.
   - Ни в какой мере. Никогда и не пробовал. - Профессор снял очки и стал протирать их носовым платком. - Однако, если бы потребовалось, я бы, несомненно, спрыгнул.
   - Так почему же вы не тренировались?
   Профессор неопределенно пожал плечами.
   - Боюсь, - сказал он и вдруг рассмеялся немного виноватым детским смехом.
   - Профессор, дорогой, а у нас очень мало времени. Раздевайте пациента, а я приготовлю вам обещанный шашлык. Ты знаешь, профессор только потому и полетел, что я пообещал ему настоящий кавказский шашлык. Он даже сегодня в Москве не завтракал.
   - Это правда, - закивал головой профессор.
   Вертолет тем временем стал подниматься.
   Козы в страхе разбежались, прыгая на почти отвесную стену.
   - Как же вы меня здесь нашли? - удивился Андрей.
   - А я сначала приземлился в деревне. Мне сказали, что ты пасешь коз и будешь только поздно вечером. Ну, мы и полетели тебя искать. Пока парили там в высоте, я тебя в бинокль высмотрел.
   Говоря это, Сурен сломил сухое деревцо и скинул на землю висевшую через плечо сумку.
   - А я настоящий шампур в деревне успел срезать. - Сурен вынул из сумки несколько тоненьких прутиков и принялся ловко разжигать костер. - Какое замечательное место! Шашлык такой же замечательный будет!
   Он вынул из сумки сало, мясо, лук, нарезал их кусочками, сложил в припасенные листья и принялся ждать, когда сучья прогорят и появятся угли.
   - Ва! -закричал он, вдруг прервав какойто вопрос профессора. - Одну минуту, пожалуйста, надо перейти сюда: - Но ведь на нас здесь несет дымом,попробовал запротестовать профессор, но Сурен был неумолим.
   Сдвинув костер немного в сторону, он на горячую землю положил завернутые в листья кусочки мяса и сала.
   Ничего не подозревая, профессор и Андрей перешли на указанное место. Вдруг профессор беспокойно завертелся.
   - Но ведь это же безбожно, Сурен Андроникович! - воскликнул он. Безбожно и вместе с тем обворожительно!
   Он вдыхал аромат, который ветер доносил от завернутых листьев, лежавших на горячих угольях.
   - Ва! - закричал Сурен, поднимая палец. - Это такой шашлычный обряд, только теперь можно кушать шашлык по-настоящему.- И он принялся нанизывать на шампур кусочки мяса, все время приговаривая.Аи, какой будет шашлык! Ай-ай-ай, какой будет шашлык!
   Профессор остался доволен осмотром Андрея.
   - Вполне, вполне оправился, - заключил он. - Я никогда не подумал бы, что этот воздух может подействовать так благотворно.
   - Это не только воздух, профессор, это еще и шашлык. Ведь он тут питался только шашлыком и козьим молоком.
   -- Да, да... козье молоко, в самом деле... Но ваш шашлык лишает меня всех моих профессиональных способностей. Я уже умираю.
   - Так и надо перед шашлыком. Вот у меня еще есть вино! О! Настоящее кавказское! В Москве на Арбате купил. Андрей, ты не научился еще пить?
   - Нет, не пью по-прежнему... Скажите, профессор, я здоров?
   - Вполне, дорогой мой пастух, вполне.
   - Значит, я могу теперь спрашивать обо всем? О работе? Об Арктическом мосте?
   - Абсолютно обо всем, дорогой, абсолютно.
   - Ну, тогда рассказывай!-Андрей схватил Сурена за плечи.
   - Подожди, подожди, печенка лопнет. О чем рассказывать?
   - Об Арктическом мосте. Работа законсервирована, конечно. Каково к нему теперь отношение? Можно ли сразу по приезде в Москву ставить вопрос о возобновлении строительства?
   - Нет, нельзя, - невозмутимо ответил Сурен, протягивая профессору прутик с восхитительно пахнущим шашлыком и кладя на огонь следующий прутик.
   - Почему нельзя? - насторожился Андрей.
   - Потому что этот вопрос давно уже поставлен и разрешен.
   - Как так разрешен?
   - Имеется правительственное решение продолжать строительство опытного туннеля в Черном море, и сейчас мы все корпим над окончанием проекта подводного дока. Понимаешь?
   - Какого подводного дока? - нахмурился Андрей.
   -Обыкновенного подводного дока. Такая гигантская подводная лодка, внутри которой собирается, туннель, а она постепенно отодвигается от берега.
   - Постой! - воскликнул Андрей, больно сжимая Сурену руку. - Как ты сказал?
   Сурен взглянул в изменившееся лицо Андрея и растерянно замолчал. Рука Андрея, сжимавшая локоть Сурена, вдруг ослабла и упала.
   Сурен тревожно покачал головой.
   - Да, да... понимаю, - прошептал Андрей. - Как же я... Как же я-то не догадался?
   Док движется под водой и словно соскальзывает с уже готовой трубы? А она все удлиняется и удлиняется?
   - Совершенно верно, - кивнул головой Сурен, протягивая Андрею шампур с готовым шашлыком.
   Андрей взял прутик с шашлыком и стал машинально ковырять им землю.
   - Подожди, постой, что ты делаешь? - встрепенулся Сурен.
   Вместо ответа Андрей вдруг бросил кулинарное произведение Сурена, вскочил на ноги, но тотчас сел.
   - Нет, нет, ничего, - смущенно сказал он, понурив голову.
   - Подожди, подожди, - придвинулся к нему Сурен, стараясь заглянуть ему в лицо. - Почему так?
   - Ну, вот видите, - виновато проговорил Андрей. - А я здесь пас коз... Козочек пас...
   - Ай-ай-ай, - вдруг перебил его Сурен, хитро прищурившись, - как же ты забыл?
   - Что забыл? - нервно спросил Андрей.
   - Забыл про подводный док. Ведь ты сам объяснял мне его проект.
   - Я? Объяснял? - удивился Андрей.
   - Там, в Ялте, после катастрофы, когда ты в бреду лежал, а я около тебя вместо медсестры был...
   - Постойте, - поднял руку с шампуром профессор, - это уже почти по моей линии. В бреду рождается новая идея? Превосходно!
   - Вот именно,- обрадовался Сурен. - Он в бреду метался и все утонувший туннель вспоминал. А однажды сказал: "Ничего, что он утонул... Надо его строить по-другому: удлинять с помощью специального подводного дока". Понимаешь, какую ты умную вещь сказал? Я даже удивился.
   - Очень интересно: замечательное изобретение подсознательно рождается в мозгу больного.
   Андрей сидел ошеломленный и вконец сконфуженный. Теперь он готов был без конца расспрашивать Сурена о подробностях и тех нических деталях этого нового, оказывается им же самим придуманного проекта, но емy было стыдно за свое поведение, столь похожена вспышку авторского самолюбия и нетерпимости.
   Тем временем Сурен наделил его новым шампуром.
   - Как же Аня, Сурен? Аня как? Что же ты про нее ничего не рассказываешь? - заговорил, наконец, Андрей.
   -- Ва! Совсем позабыл, специально для этого прилетел. Меня с запиской послали.
   Андрей вскочил. Воздуха, дивного горного воздуха ему не хватало! Он провел рукой по глазам. Сквозь пальцы сверкнула далекая ослепительная вершина.
   "Андрюша, славный мой, - прочел он в записке. - Обязательно приезжай сегодня, мне это очень важно. Только не позже трех часов дня. Тогда поцелую," даже очень крепко. Жду. Твоя Аня", - А сколько сейчас времени? закричал Андрей, поворачивая к Сурену сияющее лицо.
   - По-московски? - неторопливо поинтересовался Сурен.
   - Ну, конечно же.
   - А я думал, по Гринвичу. Не смотри так страшно, успеем, я все рассчитал. Садись, дорогой, доедай шашлык, а то в дороге кушать захочешь. Из Баку пассажирский вылетает в одиннадцать часов, а сейчас только девять утра. О козах не волнуйся - я из деревни чабана послал.
   Андрей продолжал стоять. Ветер трепал широкие поля его мягкой шляпы. Внизу под ногами расстилалась небольшая полянка с белыми пятнышками успокоившихся коз и серым силуэтом вертолета.
   Послышалось жужжание. Вертолет стал тихо подниматься. Скоро он повис почти над самой головой Андрея. Сверху спустили леер ницу.
   - Шашлык был замечательный. Никогда в жизни не ел ничего подобного, заявил профессор, вытирая губы и бороду платком.
   - Скорее, скорее, - торопил Андрей.
   ...Жужжание усилилось. Козы подняли головы и умными красивыми глазами провожали странного орла, поднимающегося вертикально в небо.
   Скоро маленькая точка исчезла в прозрачной синеве.
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   ИСПЫТАНИЕ
   Леса и перелески, дачные домики, поле с уборочной машиной, платформы с промелькнувшими лицами, шоссе с бегущими грузовиками, самолет в воздухе, ребята, скатывающиеся с пригорка, тоненькая девушка с косами, приветно машущая рукой...
   И уже скрылась легкая фигурка. Бегут назад кудрявые рощицы по обеим сторонам полотна, и вдаль уходят прямые, как лучи, рельсы, загибаются за самый горизонт, повторяя выпуклость земли.
   Идеальная прямая! Когда-то царь-самодур с тупым упрямством провел эту линию. Так и должны были строить дорогу из Петербурга в Москву. Так и строили ее напрямик через холмы и болота, строили... на человеческих костях.
   И как память прошлого лежит и сейчас прямолинейное полотно, ведет в Москву среди полей и рощ, садов и перелесков.
   На одну из дачных станций этой дороги прибыл необыкновенный поезд. Он был похож на гигантскую трубу, поставленную на колеса.
   Прибытие этого поезда вызвало переполох в дачном поселке. На платформе собралась толпа: мужчины в спецовках или летних пиджаках, девушки в открытых сарафанах или легких брюках, руководительница детского сада молоденькая, строгая, с сияющими и любопытными глазами и целым выводком построенных в пары, умирающих от восторга ребятишек, старушка в теплой кофте, два древних старика, оба лысые, бородатые, один в очках, наконец мальчишки, всюду во все времена одинаковые мальчишки в неподпоясанных рубашках, в коротких уже им штанах... Эти оседлали забор, забирались на ветви тополя и кричали оттуда: - А окна-то где?
   - И дверей не видать. Вот чудно!
   - Это цистерна, бензин перевозить.
   - Врешь, это пушка...
   - Пушка, пушка... Много ты понимаешь! А как целиться?
   - А это осадная. На цель рельсы прокладывают. Честное слово так. Мне Егорка говорил.
   - Ребята, ребята! Смотри, идут.
   - На четырех турбобилях приехали. Видите?
   - Смотрите, какой дяденька! Не дяденька, а целых полтора дяденьки!
   - Он тебе на дереве уши надерет, только руку протянет.
   - А я знаю, кто это. Это - Седых, большой начальник!
   - Много ты знаешь! Пушка, тоже сказал... А как она заряжается?
   - А вон видишь сзади такое кольцо c дырками? Наверное, оно отвертывается.
   - Ничего вы не знаете. Не дырки, а дюзы. Это снаряд ракетный, на Луну лететь.
   - На Луну!
   - Ой, на Луну! Вот хорошо бы залезть да спрятаться.
   - Найдут, наверняка найдут. У них приборы чующие, по запаху определяют, кто есть.
   - У-у! Тогда тебя сразу почует.
   - Откуда ты знаешь, что это ракетный снаряд?
   - А вон, видишь, с полуторным дяденькой женщина идет?
   - Ну, вижу.
   - Это его дочь. Она в Ракетном институте училась. Мы в прошлом году с ними на Истре рядом жили... дача там у них.
   - И они отсюда прямо на Луну полетят?
   - Вот увидишь. Снаряд по рельсам разбежится, разбежится, а потом как ахнет - и сразу в воздух. Ну, а потом прямым ходом на Луну.
   Группа приехавших подошла к трубообразному поезду. Мальчишки притихли.
   Здесь действительно была Аня Седых. Одетая в голубой комбинезон с белыми отворотами, она выглядела совсем юной. Только темные круги под глазами делали ее усталой и более взрослой.
   Да, так все получилось! Андрюшу мог спасти только полный покой. "Никаких ассоциаций!" - сказали профессора. Ничто не должно было напоми-нать о пережитом, даже... жена.
   Аня рвалась к Андрюше, но ее убедили. И у Нее тогда ничего не осталось, кроме диплом ного проекта.
   Этот дипломный проект имел шумный успех, Степан Григорьевич Корнев какой это все-таки умный и влиятельный человек! - сумел не только заставить Аню делать не ученический, а реальный проект, но и привлек к нему внимание технической общественности. И это он включил строительство ракетного вагона по Аниным чертежам в число первоочередных экспериментальных работ для Арктического моста. Степан Григорьевич остался вместо Андрея, и с "им посчитались. Аня должна быть, ему очень, очень благодарна!..
   Но что будет с Андрюшей? Сначала Аняг носилась с ребяческой мыслью сделать ему сюрприз. Конечно, она, не выдержав, во всем бы ему давно призналась, но тут случился этот шторм в Черном море. Андрюша был в таком тяжелом состоянии. С ним ни о чем нельзя было говорить. И даже подготовить на расстоянии было невозможно. Профессора запрещали. Может быть, это и к лучшему, что он приедет сразу на испытание. Ах, если бы приехал прежний Акдрюша, каким он был в Светлорецке! Он бы все понял, принял бы и Аню и ее изобретение...
   - Что ж, Анна Ивановна, - сказал, словно читая ее мысли, идущий с ней рядом Степан Григорьевич. - Я бы хотел, чтобы Андрей так же оценил ваш труд... и вас... как ценю я, ибо отношение человека определяется оценкой не своего собственного, а чужого "я"...
   - Да, да, - рассеянно отозвалась Аня. - Конечно...
   - К сожалению, для нас с вами не секрет, что Андрей... Да что там говорить! Жизнь полна несообразностей, ибо люди всегда выбирают не тех, кто особенно хорошо к ним относится, а чаще тех, кто... даже не хочет замечать...
   - Вы думаете, что Андрюша меня не заметит? - улыбнулась Аня.
   - Не надо меня понимать в буквальном смысле.
   - А как вас понимать? - чуть склонила набок голову Аня.
   Степан Григорьевич промолчал и отвернулся. Но Аня все равно заметила, что он покраснел.
   - Пардон! Могу я поговорить с конструктором ракетного вагона Анной Ивановной Седых?
   Аня оглянулась и увидела стоящего в почтительной позе еще молодого, но очень толстого человека с огромной торчащей шевелюрой.
   Его подбородок тонул в налитой шее.
   - Да, да, конечно. Я и есть Седых. Что вас интересует?
   - Я корреспондент технической газеты. Хотел бы услышать несколько слов о вашем вагоне. Прошу не стесняться терминологии, вы говорите с инженером.
   - Очень приятно. Ну, что же мне вам сказать? Пожалуй, о всех цифрах мы поговорим после испытания, если вы здесь еще будете.
   - О, несомненно!
   - А сейчас скажу, что мечтаю применить реактивное движение в поездах черноморского плавающего туннеля и Арктического моста.
   - Ах, Арктический мост,.. Арктический мост! - многозначительно вздохнул корреспондент. - Если бы вы знали, что у меня с ним связано! Я помню его еще с юности, со студенческих лет. Я готов был всего себя отдать этой дерзкой мечте. Как жаль, что здесь нет Андрюшки Корнева!
   - Андрюшки?
   - Да, да! Мы с ним вместе учились... в институте.
   Аня нахмурилась, силясь что-то вспомнить.
   На кого же похож этот толстяк?
   - Конечно, он теперь такой великий человек!.. Я могу только взять у него интервью, но, к сожалению, он сейчас далеко.
   Корреспондент вынул блокнот и стал писать в нем красивым вечным пером. Ане бросился в глаза огромный перстень на его толстом пальце. Он врезался в мякоть, перехватывая жирный мизинец. И Аня сразу покраснела.
   Она перевела взгляд на пышную шевелюру корреспондента и, злорадно отчеканивая слова, сказала: - Ошиблись, Андрей Григорьевич Корпев здесь.
   - Как здесь? - опешил корреспондент, пряча блокнот в карман.
   - То есть он сейчас будет здесь, приедет. Вы можете с ним поболтать. Узнаете друг друга. Как вы сказали? За его идею вы готовы были отдать всего себя?
   - Разумеется!.. Пардон, я поспешу... Вы сказали, он подъедет? Я побегу к шоссе. Мерси.
   Аня посмотрела ему вслед и удивилась, как тоненькая шея лохматого юноши, когда-ги разносившего на комсомольски собрании Андрюшу, могла стать такой безобразной, жирной?..
   Мальчишки на заборе видели, как сел толстый дядя в свою машину и поспешно помчался по направлению к Москве.
   - А этот куда покатил?
   - Дурак, с донесением!
   И сразу же мальчишки на дереве заволновались. Они кричали своим друзьям на заборе, словно им с дерева было лучше видно: - Садятся! Садятся! Все внутрь залезают!
   - Смотрите, смотрите! А тетечка в комбинезоне осталась...
   - Ну, она-то обязательно полетит!
   - Почему ты думаешь?
   - Дурак, сам сказал, что она в комбинозоне. Управлять снарядом будет. А потом она сама конструктор. Мне Егорка говорил.
   - А почему все вошли, а она осталась?
   - На часы смотрит...
   - Еще одна машина на шоссе! - истошно закричали с верхней ветки.
   - Двое! Еще двое! Это наверняка самые главные!
   - Потому и тетечка к ним бежит! Ух, ты! Как прыгнула! Постой... он ее на руки взял. Вот так штука! Несет! Тю-ю!
   Ребята все разом принялись кричать и хлопать в ладоши.
   Андрей, не обращая ни на кого внимания, нес Аню к вагону.
   - Что ты делаешь, сумасшедший? Пусти, кругом люди.
   - А что мне целый свет! Наконец-то ты со мной!
   - Даже у тебя на руках...
   - Почему ты меня не встречала? Почему не прилетела вместе с Суреном? Почему мне нужно было сюда приехать?
   - Сто тысяч почему, мой милый Почемучка! Папа здоров и тоже здесь. А вон идет Степан Григорьевич.
   - А что это за штуковина на колесах? Почему ты в комбинезоне?
   - Андрюша, прости, милый... давай сядем сюда на лавочку... Но вот... здесь дачники ждут поезда... и мы тоже сейчас поедем...
   - Поедем?
   - Ты знаешь, я волнуюсь... я не знаю, как тебе сказать. Мне казалось, что все будет просто... - Аня смотрела на Андрея, и он ей казался каким-то другим, немножко чужим, к тому же он нахмурился.
   - Знаешь, Степан Григорьевич часто бывал у меня, принимал во мне участие.
   - Очень мило с его стороны.
   - Ты поблагодари его.
   Подошел Степан. Андрей встал. Они молча обнялись.
   - Спасибо тебе за все. За Арктический мост, что отстоял, за Аню вот тоже...
   - Ты уже знаешь? - спросил Степан Григорьевич.
   - Нет, еще, - быстро сказала Аня.
   - Товарищи, дальше ждать нельзя. Иван Семенович торопит, ибо перегон нам отвели на строго определенное время. Да вон он и сам сюда идет.
   - Ничего не понимаю. Что это? Аня на практике, что ли? Новый дачный поезд? А зачем вы все здесь?
   - Здорово. Андрюха! - еще издали крикнул старый гигант. - Дай я тебя... словом, поломаю тебе шпангоуты. Э-эх! Ну, крепок. Теперь тебя не сломишь, какой вышел молодец! Мужицкая кость, говорю, - Иван Семенович сжал Андрея в медвежьих объятиях, отпустил со смехом, взял за плечи и довел к вагону. - Анка-то у меня как отличилась! Не у всякого инженерика по дипломному проекту вагон построят.
   - Ах, вот как! Я поздравляю тебя, Аня!
   - Ну вот... Я знала... Вот видишь, оказывается, совсем тебя не знала... Спасибо, Андрюша, - смущенно лепетала Аня.
   - Ты мне хоть объясни...
   - Нечего, нечего! - заторопил Седых. - Время подошло. Полезайте оба в кабину. В пути наговоритесь.
   - Это ты нарочно меня минута в минуту сюда доставил?.. - спросил Андрей Сурена.
   Тот вынул изо рта трубку и глубокомысленно выпустил клуб дыма: Слуший, понимать надо! Лишнее время- лишние разговоры! А тут сразу хлоп - и четыреста километров в час.
   - Неужели такая скорость? - спросил Андрей, взбираясь на подножку. Аня улыбнулась ему из дверей кабины, маня за собой.
   Мальчишки тотчас отозвались: - Ну, ребята, держись, не падай с дерева!
   Сейчас взрыв будет, и они... на Луну...
   - Привет Луне. - закричали с забора.
   Андрей вместе с Аней входили в кабину управления, принужденно шутя: Очень трогательное участие в судьбе молодого специалиста!
   Впереди вместо стены было сплошное круглое стекло, словно в подводной лодке капитана Немо. Перед стеклом находился пульт управления с рычагами, приборами и кнопками.