Страница:
Она остановилась у куста роз и поискала кошку под тяжелыми ветвями. Может быть, Нефер все еще где-нибудь здесь, на Белгрейв-сквер? Может быть, она где-то рядом, кусает и царапает своего похитителя. Или уже вырвалась от него, но поранилась при попытке к бегству и теперь лежит, истекая кровью, где-то совсем близко…
Но под кустом были только галька, мусор и смятая страница «Дейли мейл». Шарлотта выпрямилась, беспомощная и злая. Все, что она любила больше всего на свете, было у нее отнято: отец, Египет, Нефер. И Йен.
Даже хуже, она сама виновата в смерти Йена. Никто не сможет убедить ее в обратном. Она просто самовлюбленная эгоистка, которая заставила его остаться в Египте. Сэр Томас был прав: она убила своего мужа. Это так же верно, как если бы она сама подпилила опоры гробницы, чтобы та рухнула. К тому же ее мучило то обстоятельство, что она не так сильно убивалась по мужу, как по отцу.
О нет, она регулярно посещала фамильный склеп Фэрчайлдов в Линкольншире, где теперь был похоронен Йен. Она приходила туда каждые три месяца. Приносила цветы, рыдала и читала молитвы. Но она не тосковала по нему, она не лелеяла нежных воспоминаний об их кратком супружестве. Не потому, что несколько месяцев их совместной жизни были ей неприятны. Нет, просто теперь она знала, что они не пробудили ее сердца.
– Я его не любила, – прошептала она. Пришло время наконец произнести это вслух. Она твердила эти слова про себя все два с половиной года.
Шарлотта любила Египет. Она любила своего отца. И она любила Нефер.
Теперь, когда Нефер исчезла, она потеряла все, что делало ее жизнь богатой и наполненной. Все, что делало ее счастливой.
Ее внимание привлекла фигура, появившаяся на площади. Ей понадобилось всего лишь мгновение, чтобы узнать Дилана. Несмотря на то что он шел опустив голову, а шляпа скрывала его каштановую гриву, она могла бы узнать его по походке из тысячи человек. Он пересекал площадь как лев: уверенно, смело и красиво.
Может быть, еще не все потеряно. Эти последние пять недель принесли ей больше радости, чем она успела пережить за многие годы. Это были не только те часы, которые она провела, снова работая с экспонатами из Египта. Дилан помог ей вновь почувствовать вкус к жизни.
Прошлой ночью в экипаже ее тело, казалось, отзывалось на каждое его прикосновение. А когда он ласкал ее плечи, прижимался жадными губами к ее рукам, она таяла от наслаждения. Потом были его поцелуи. Поцелуи Дилана были такими же горячими и опасными, как солнце, которое обжигало ее в пустыне.
Ничего удивительного, что столько женщин сходят по нему с ума. Но эти женщины не любят Египет, как она его любит, и поэтому им недоступно истинное наслаждение любви Дилана.
У нее перехватило дыхание. Неужели она действительно произнесла такое чарующее слово «любовь»?
Она испытывает к этому человеку привязанность, восхищается им. Что она знает о любви, она, которая когда-то думала, что любит Фэрчайлда? Ей следует с осторожностью рассуждать об этом слове. Сначала ей нужно проверить свои чувства, прежде чем позволить что-то себе или Дилану.
– Шарлотта, что вы здесь делаете? – Дилан запыхался, казалось, ему не терпелось увидеть ее.
– Ищу Нефер, конечно. – Она обвела рукой площадь, окружающие ее дома и зеленые насаждения. – Остается надежда, что она каким-то образом выбралась из дома и теперь лежит здесь, может быть, раненая, и прячется. – Сама мысль о такой возможности заставила все ее существо съежиться от страха. Чтобы скрыть свои чувства, она наклонилась и заглянула еще под один куст.
Он силой заставил ее выпрямиться.
– У вас ужасный вид, дорогая моя. Вы, наверное, совсем не спали этой ночью?
Если бы она могла выдавить из себя улыбку, она бы посмеялась над его словами. У Дилана вид был не лучше, чем у нее.
– Как я могла спать в то время, как эти отвратительные негодяи удрали с моей Нефер?
– Когда я выясню, кто украл ее, им не поздоровится! Дилан коснулся губами ее лба, и она почувствовала, как напряжение постепенно отпускает ее.
– Уверяю вас, меня ничто не удержит.
– Никто у нас в доме не спал. Мама и Кэтрин до сих пор прочесывают парк. Майкл пошел расспрашивать уличных торговцев, не видали ли они полосатой кошки. С самого утра я разослала слуг во все стороны, чтобы они разыскивали ее. И я попросила Рэнделла отыскать в Лондоне следы Ахмеда.
– Так, значит, вы думаете, что это Ахмед ее украл? Она кивнула:
– Надеюсь, что это Ахмед взял ее. По крайней мере я уверена, что он не нанесет ей вреда. Иначе это принесет ему несчастье, вот увидите. – Ее взгляд скользнул по площади. – Но если это не он, тогда даже не представляю, кто это мог бы сделать.
Ветерок пробежался по траве, цветы на кустах закачались, и воздух наполнился тяжелым ароматом роз. Шарлотта поежилась, хотя солнце уже стояло высоко и было тепло. Вдалеке раздался звук колокольчика, которым разносчик горячих булочек оповещал всю округу о своем приближении. Нефер любила съесть на улице теплую булочку. Если она найдет ее… нет, когда она найдет ее… Шарлотта дала себе слово, что будет кормить Нефер булочками каждый день – утром, днем и вечером.
Дилан поднял руку и поправил ее сбившийся локон. Инстинктивно она на мгновение прижалась к его руке. Она представила себе, что сама выглядит как кошка, ждущая, чтобы ее погладили и приласкали.
– Сегодня утром я ходил к Самсону Поупу, в Скотланд-Ярд.
Шарлотта выпрямилась.
– Вы просили его разыскать Нефер?
– Я знаю, что похищение кошки для Скотланд-Ярда слишком мелкое дело. Но, пропади все пропадом, это все же преступление.
– Он согласился разыскать ее?
– Сказал, что сам займется этим. В самом деле, я думаю, Сэм сможет, вероятно…
Он не закончил фразу, потому что Шарлотта бросилась ему на грудь. Она крепко прижалась к нему.
– Спасибо, Дилан! Если Скотланд-Ярд взялся за это дело, Нефер обязательно найдется. Большое вам спасибо!
Дилан обнял ее. Склонив голову ему на плечо, Шарлотта замерла. Впервые с тех пор, как исчезла Нефер, она чувствовала, что ничего не боится. Рядом с Диланом любая самая невыполнимая задача кажется разрешимой. Они вместе – и со Скотланд-Ярдом – обязательно найдут Нефер.
– Они найдут ее, – прошептала она, закрыв глаза. – Они найдут Нефер.
– Угу. Сэм служил семь лет в бенгальской полиции в Индии, а до этого два года в Южной Африке. Он надежный человек.
– Вы – надежный человек, – возразила она едва слышно.
Подняв голову, Шарлотта посмотрела ему в глаза. Сегодня утром он выглядел печальным, истощенным и обессиленным. Бедняжка, как сильно он переживает, что Нефер пропала!
Дилан, казалось, был в замешательстве от ее признания.
– Вы, вероятно, удивлены, как полицейский инспектор оказался на приеме у леди Беатрис вчера вечером. Отец Сэма – придворный врач королевского двора; лет десять назад он получил рыцарское звание. С тех пор Поупы стали вхожи в самые изысканные круги. – Дилан нахмурился. – Но это не значит, что я считаю леди Беатрис и всех ее друзей изысканными.
Шарлотта зажала его рот ладонью.
– Вы болтаете чепуху. Я уверена, что вы расстроились из-за пропажи Нефер почти так же сильно, как и я.
Дилан отступил назад и опустил руку в карман.
– Вот, я забыл вернуть его вам прошлой ночью.
Она испуганно посмотрела на кольцо, которое лежало у него на ладони, затем перевела взгляд на свою руку. Боже, она совершенно забыла, что на ней нет обручального кольца! В горячечном возбуждении их первого поцелуя она совсем не помнила, что он прошлой ночью положил его в карман, сняв с ее пальца. Но она должна была заметить, что его нет у нее на руке, ведь прошло почти двенадцать часов! И пропажа Нефер не может извинить такой рассеянности.
После короткого колебания Шарлотта взяла кольцо. При солнечном освещении золото казалось более тусклым, чем обычно. Даже иероглифы, выгравированные по ободку, казались не такими разборчивыми. Ей даже показалось, что эта вещица ей незнакома.
– Спасибо, – пробормотала она, надевая его на палец.
– Я беспокоился, ведь вы могли подумать, что я его потерял.
– О нет… – Интересно, хватит ли у нее когда-нибудь смелости снова снять это кольцо? Наверное, нет. Ей вдруг захотелось, чтобы Дилан никогда не возвращал его.
– Я заметил, что там есть надпись, – сказал он.
Шарлотта кивнула. Возлюбленной жене. Возлюбленной голубке. Когда Йен подарил ей это кольцо, она была тронута его сентиментальностью. Хотя теперь, вспоминая его безразличие и частую раздражительность по отношению к ней, она сомневалась, что он когда-либо считал ее «возлюбленной». Значит, они оба были лгунами?
– Интересно, откуда мистер Фэрчайлд его взял? Оно явно относится ко времени царствования фараона Акербада Третьего.
Она посмотрела на него удивленно.
– Это подделка. Йен купил его в деревеньке неподалеку от Луксора. Один из местных торговцев заявил ему, что оно настоящее, но Йен говорил, что у этого человека был целый кошель, полный колец, и все с такими же надписями. – Шарлотта пожала плечами. – Йен купил его мне, потому что знал, что я предпочту даже поддельное египетское кольцо обыкновенному обручальному.
– Я понимаю. – Дилан казался теперь не таким взволнованным, но выглядел все еще уставшим.
– Идите домой. – Она наклонилась и слегка коснулась его губ. – Я хочу, чтобы вы отдохнули.
Он сжал ее плечи.
– Шарлотта, прошлой ночью… Наверное, я был слишком дерзким и самоуверенным. Я беспокоюсь за вас, моя дорогая. И вы должны знать, что я не хотел причинить вам вреда.
– Да, вы не хотели. – Несмотря на то что они знали друг друга так недолго, она верила ему. Она своими собственными руками причинила себе больше горя и вреда. – Я верю вам, Дилан.
Он застонал и рывком притянул ее к себе.
– Как бы мне хотелось, чтобы это было на самом деле!.. Она хотела было спросить, что он имеет в виду, но мгновение спустя Дилан уже шагал по площади, как будто торопясь убежать от неминуемой грозы.
Глава 10
Но под кустом были только галька, мусор и смятая страница «Дейли мейл». Шарлотта выпрямилась, беспомощная и злая. Все, что она любила больше всего на свете, было у нее отнято: отец, Египет, Нефер. И Йен.
Даже хуже, она сама виновата в смерти Йена. Никто не сможет убедить ее в обратном. Она просто самовлюбленная эгоистка, которая заставила его остаться в Египте. Сэр Томас был прав: она убила своего мужа. Это так же верно, как если бы она сама подпилила опоры гробницы, чтобы та рухнула. К тому же ее мучило то обстоятельство, что она не так сильно убивалась по мужу, как по отцу.
О нет, она регулярно посещала фамильный склеп Фэрчайлдов в Линкольншире, где теперь был похоронен Йен. Она приходила туда каждые три месяца. Приносила цветы, рыдала и читала молитвы. Но она не тосковала по нему, она не лелеяла нежных воспоминаний об их кратком супружестве. Не потому, что несколько месяцев их совместной жизни были ей неприятны. Нет, просто теперь она знала, что они не пробудили ее сердца.
– Я его не любила, – прошептала она. Пришло время наконец произнести это вслух. Она твердила эти слова про себя все два с половиной года.
Шарлотта любила Египет. Она любила своего отца. И она любила Нефер.
Теперь, когда Нефер исчезла, она потеряла все, что делало ее жизнь богатой и наполненной. Все, что делало ее счастливой.
Ее внимание привлекла фигура, появившаяся на площади. Ей понадобилось всего лишь мгновение, чтобы узнать Дилана. Несмотря на то что он шел опустив голову, а шляпа скрывала его каштановую гриву, она могла бы узнать его по походке из тысячи человек. Он пересекал площадь как лев: уверенно, смело и красиво.
Может быть, еще не все потеряно. Эти последние пять недель принесли ей больше радости, чем она успела пережить за многие годы. Это были не только те часы, которые она провела, снова работая с экспонатами из Египта. Дилан помог ей вновь почувствовать вкус к жизни.
Прошлой ночью в экипаже ее тело, казалось, отзывалось на каждое его прикосновение. А когда он ласкал ее плечи, прижимался жадными губами к ее рукам, она таяла от наслаждения. Потом были его поцелуи. Поцелуи Дилана были такими же горячими и опасными, как солнце, которое обжигало ее в пустыне.
Ничего удивительного, что столько женщин сходят по нему с ума. Но эти женщины не любят Египет, как она его любит, и поэтому им недоступно истинное наслаждение любви Дилана.
У нее перехватило дыхание. Неужели она действительно произнесла такое чарующее слово «любовь»?
Она испытывает к этому человеку привязанность, восхищается им. Что она знает о любви, она, которая когда-то думала, что любит Фэрчайлда? Ей следует с осторожностью рассуждать об этом слове. Сначала ей нужно проверить свои чувства, прежде чем позволить что-то себе или Дилану.
– Шарлотта, что вы здесь делаете? – Дилан запыхался, казалось, ему не терпелось увидеть ее.
– Ищу Нефер, конечно. – Она обвела рукой площадь, окружающие ее дома и зеленые насаждения. – Остается надежда, что она каким-то образом выбралась из дома и теперь лежит здесь, может быть, раненая, и прячется. – Сама мысль о такой возможности заставила все ее существо съежиться от страха. Чтобы скрыть свои чувства, она наклонилась и заглянула еще под один куст.
Он силой заставил ее выпрямиться.
– У вас ужасный вид, дорогая моя. Вы, наверное, совсем не спали этой ночью?
Если бы она могла выдавить из себя улыбку, она бы посмеялась над его словами. У Дилана вид был не лучше, чем у нее.
– Как я могла спать в то время, как эти отвратительные негодяи удрали с моей Нефер?
– Когда я выясню, кто украл ее, им не поздоровится! Дилан коснулся губами ее лба, и она почувствовала, как напряжение постепенно отпускает ее.
– Уверяю вас, меня ничто не удержит.
– Никто у нас в доме не спал. Мама и Кэтрин до сих пор прочесывают парк. Майкл пошел расспрашивать уличных торговцев, не видали ли они полосатой кошки. С самого утра я разослала слуг во все стороны, чтобы они разыскивали ее. И я попросила Рэнделла отыскать в Лондоне следы Ахмеда.
– Так, значит, вы думаете, что это Ахмед ее украл? Она кивнула:
– Надеюсь, что это Ахмед взял ее. По крайней мере я уверена, что он не нанесет ей вреда. Иначе это принесет ему несчастье, вот увидите. – Ее взгляд скользнул по площади. – Но если это не он, тогда даже не представляю, кто это мог бы сделать.
Ветерок пробежался по траве, цветы на кустах закачались, и воздух наполнился тяжелым ароматом роз. Шарлотта поежилась, хотя солнце уже стояло высоко и было тепло. Вдалеке раздался звук колокольчика, которым разносчик горячих булочек оповещал всю округу о своем приближении. Нефер любила съесть на улице теплую булочку. Если она найдет ее… нет, когда она найдет ее… Шарлотта дала себе слово, что будет кормить Нефер булочками каждый день – утром, днем и вечером.
Дилан поднял руку и поправил ее сбившийся локон. Инстинктивно она на мгновение прижалась к его руке. Она представила себе, что сама выглядит как кошка, ждущая, чтобы ее погладили и приласкали.
– Сегодня утром я ходил к Самсону Поупу, в Скотланд-Ярд.
Шарлотта выпрямилась.
– Вы просили его разыскать Нефер?
– Я знаю, что похищение кошки для Скотланд-Ярда слишком мелкое дело. Но, пропади все пропадом, это все же преступление.
– Он согласился разыскать ее?
– Сказал, что сам займется этим. В самом деле, я думаю, Сэм сможет, вероятно…
Он не закончил фразу, потому что Шарлотта бросилась ему на грудь. Она крепко прижалась к нему.
– Спасибо, Дилан! Если Скотланд-Ярд взялся за это дело, Нефер обязательно найдется. Большое вам спасибо!
Дилан обнял ее. Склонив голову ему на плечо, Шарлотта замерла. Впервые с тех пор, как исчезла Нефер, она чувствовала, что ничего не боится. Рядом с Диланом любая самая невыполнимая задача кажется разрешимой. Они вместе – и со Скотланд-Ярдом – обязательно найдут Нефер.
– Они найдут ее, – прошептала она, закрыв глаза. – Они найдут Нефер.
– Угу. Сэм служил семь лет в бенгальской полиции в Индии, а до этого два года в Южной Африке. Он надежный человек.
– Вы – надежный человек, – возразила она едва слышно.
Подняв голову, Шарлотта посмотрела ему в глаза. Сегодня утром он выглядел печальным, истощенным и обессиленным. Бедняжка, как сильно он переживает, что Нефер пропала!
Дилан, казалось, был в замешательстве от ее признания.
– Вы, вероятно, удивлены, как полицейский инспектор оказался на приеме у леди Беатрис вчера вечером. Отец Сэма – придворный врач королевского двора; лет десять назад он получил рыцарское звание. С тех пор Поупы стали вхожи в самые изысканные круги. – Дилан нахмурился. – Но это не значит, что я считаю леди Беатрис и всех ее друзей изысканными.
Шарлотта зажала его рот ладонью.
– Вы болтаете чепуху. Я уверена, что вы расстроились из-за пропажи Нефер почти так же сильно, как и я.
Дилан отступил назад и опустил руку в карман.
– Вот, я забыл вернуть его вам прошлой ночью.
Она испуганно посмотрела на кольцо, которое лежало у него на ладони, затем перевела взгляд на свою руку. Боже, она совершенно забыла, что на ней нет обручального кольца! В горячечном возбуждении их первого поцелуя она совсем не помнила, что он прошлой ночью положил его в карман, сняв с ее пальца. Но она должна была заметить, что его нет у нее на руке, ведь прошло почти двенадцать часов! И пропажа Нефер не может извинить такой рассеянности.
После короткого колебания Шарлотта взяла кольцо. При солнечном освещении золото казалось более тусклым, чем обычно. Даже иероглифы, выгравированные по ободку, казались не такими разборчивыми. Ей даже показалось, что эта вещица ей незнакома.
– Спасибо, – пробормотала она, надевая его на палец.
– Я беспокоился, ведь вы могли подумать, что я его потерял.
– О нет… – Интересно, хватит ли у нее когда-нибудь смелости снова снять это кольцо? Наверное, нет. Ей вдруг захотелось, чтобы Дилан никогда не возвращал его.
– Я заметил, что там есть надпись, – сказал он.
Шарлотта кивнула. Возлюбленной жене. Возлюбленной голубке. Когда Йен подарил ей это кольцо, она была тронута его сентиментальностью. Хотя теперь, вспоминая его безразличие и частую раздражительность по отношению к ней, она сомневалась, что он когда-либо считал ее «возлюбленной». Значит, они оба были лгунами?
– Интересно, откуда мистер Фэрчайлд его взял? Оно явно относится ко времени царствования фараона Акербада Третьего.
Она посмотрела на него удивленно.
– Это подделка. Йен купил его в деревеньке неподалеку от Луксора. Один из местных торговцев заявил ему, что оно настоящее, но Йен говорил, что у этого человека был целый кошель, полный колец, и все с такими же надписями. – Шарлотта пожала плечами. – Йен купил его мне, потому что знал, что я предпочту даже поддельное египетское кольцо обыкновенному обручальному.
– Я понимаю. – Дилан казался теперь не таким взволнованным, но выглядел все еще уставшим.
– Идите домой. – Она наклонилась и слегка коснулась его губ. – Я хочу, чтобы вы отдохнули.
Он сжал ее плечи.
– Шарлотта, прошлой ночью… Наверное, я был слишком дерзким и самоуверенным. Я беспокоюсь за вас, моя дорогая. И вы должны знать, что я не хотел причинить вам вреда.
– Да, вы не хотели. – Несмотря на то что они знали друг друга так недолго, она верила ему. Она своими собственными руками причинила себе больше горя и вреда. – Я верю вам, Дилан.
Он застонал и рывком притянул ее к себе.
– Как бы мне хотелось, чтобы это было на самом деле!.. Она хотела было спросить, что он имеет в виду, но мгновение спустя Дилан уже шагал по площади, как будто торопясь убежать от неминуемой грозы.
Глава 10
– Не уроните мумию!
Дилан съежился от страха, когда его помощники с грохотом опустили на пол позолоченный саркофаг.
– Будьте аккуратнее, – снова предупредил он. – Если вы будете так резко опускать их, могут осыпаться резные украшения.
Когда саркофаги были аккуратно поставлены в помещении, носильщики вытерли вспотевшие лбы.
– Мы и раньше носили мумии, Пирс, – сказал Барнабас Хьюз. – Нет необходимости орать на нас, будто мы юные горничные, которые могут опрокинуть поднос с чаем.
Другой носильщик тоже бросил на него неодобрительный взгляд. Было очевидно, что он берет пример с Хьюза, дородного научного работника, который уже много лет проработал в Коллекции. Дилан не осуждал его. Это и правильно, что подсобные рабочие преданы прежде всего Хьюзу. И не обижался, что Хьюз так открыто возмущается назначением Дилана директором предстоящей выставки. Правда, Дилан не мог заставить себя относиться с симпатией к своему ассистенту. Это был мрачный и неприветливый человек, таких Дилан не любил – и не доверял им.
А теперь Дилан вообще перестал доверять всем. Даже Шарлотте. Он не гордился своей подозрительностью, но ему не хотелось лгать самому себе.
Проведя ладонью по поверхности саркофага, он сказал:
– Я беспокоюсь, что у нас осталось мало времени, чтобы подготовить выставку к открытию. Гробница Амон-Ра все еще не полностью укреплена, нет ни подпорок, ни оконных и дверных перемычек.
– Так разве вы в галерее не для того, чтобы надзирать за всем этим? – насмешливо спросил Хьюз. – А вы вместо этого приходите сюда и кричите на моих людей, заставляете нас волноваться и мешаете работать.
– У нас и так произошло больше недоразумений, чем хотелось бы.
Хьюз посмотрел на него обвиняюще.
– Это уж точно.
Дилан смутился. В некоторых «недоразумениях» был виноват он сам. Он все еще не мог поверить, что в самом деле умудрился наступить на жука-скарабея и раздавил его своей пяткой. Потом он опрокинул статую Нахор. Хорошо еще, что она упала на одного из его помощников и не разбилась. Однако это его мало утешало.
– Я не хотел упрекать вас, что вы и ваши люди не можете управляться с вещами. Но вы должны помнить, что это моя обязанность – проверять все по списку.
Хьюз вытащил носовой платок и высморкался.
– Вот уже лет десять распечатывание саркофагов и подготовка мумий для обозрения публики всегда считались моей обязанностью. Если вы думаете, что вы справитесь с этой работой лучше, тогда прошу. Только не возмущайтесь потом, если это задержит срок открытия выставки по крайней мере месяцев на шесть.
Несколько рабочих хмыкнули. Дилан не мог их осуждать. Он действительно был груб с окружающими последние три дня, кричал на всех, кто попадался ему на пути. Подавленный, злой на весь мир, он готов был броситься на любого, кто оказывался с ним рядом, будь то человек или мумия. Но если он будет стоять здесь, позволяя рабочим делать из него посмешище, это не ускорит подготовку выставки к сроку и не поможет исправить его настроение.
Он последний раз нежно погладил саркофаг.
– Что ж, мне лучше избавить вас от своего присутствия. Продолжайте работать.
В коридоре он задержался. Ему действительно нужно было посмотреть, как продвигаются исследования Шарлотты в рабочих комнатах на цокольном этаже. С тех пор как три дня назад украли Нефер, он старался проводить как можно меньше времени наедине с Шарлоттой. Вне стен музея она была поглощена поисками кошки, и Дилан был уверен, что она не замечает его отсутствия. Но в музее избегать ее было трудно. И к тому же глупо.
Она была единственным человеком в Лондоне, кто работал с этими материалами раньше. Она и ее покойный муж выкопали эти исторические памятники из песка. Точно так же, как ее руками и руками ее отца были добыты экспонаты, уже размещенные наверху в закрытом пока для посещений выставочном зале. Раньше, до того как Нефер пропала, он часто заходил к ней, обсуждая предметы искусства, драгоценности, папирусы. Но теперь он искал любого повода, чтобы занять себя где-нибудь в другом месте.
То, что произошло в экипаже, что-то изменило в их отношениях. Шарлотта, казалось, сдала позиции. Теперь она была женщиной, которая хочет – и готова – полюбить снова. Но он сам разрушил эту возможность своим визитом в Скотланд-Ярд.
Включив Шарлотту в список подозреваемых, он почувствовал себя мерзавцем. Он не хотел верить, что она тоже занималась расхищением сокровищ. Разве она не потому ополчилась на него тогда в пустыне, два с лишним года назад, только потому, что верила всем скандальным рассказам о нем? А может быть, наоборот, это было всего лишь уловкой? Она и ее муж могли сговориться, чтобы держать его подальше от Долины Амона. Той самой Долины, где, как он теперь подозревал, проходили не просто раскопки.
Почему его все время преследует невезение? После стольких лет жизни, полных бессмысленных романтических приключений, Дилан наконец встретил женщину, которая заставила его задуматься. Шарлотта ему изрядно нравилась, как говаривала его валлийская бабушка. Действительно, изрядно, и даже больше. Дожив до тридцати трех лет, он никогда не задумывался о возможности длительных отношений с женщиной.
Но что, если она и в самом деле была членом преступной шайки расхитителей сокровищ?
Конечно, он все время твердил себе, что она не может быть причастна к воровству и контрабанде. Шарлотта была прирожденным египтологом, бесконечно преданным своему делу. Она ни за что не согласилась бы лишать Египет по праву принадлежащих ему сокровищ. Так же, как не соглашается забыть своего погибшего мужа. Но с другой стороны, ведь она забыла о Йене той ночью в экипаже. Она искренне ответила на его поцелуй. Она помогла ему снять с себя платье, обнажив перед ним свое тело – и свое желание. Кто знает, какие бы еще вольности она ему позволила, если бы они тогда не подъехали к дому?
Дилан громко выругался. Долгие годы работы в Египте научили его тому, что никому нельзя доверять. Он знал это лучше, чем кто бы то ни было. Нельзя доверять даже тому, кто кажется таким невинным, как Шарлотта Фэрчайдц. Как бы это ни казалось дико и неправдоподобно, Шарлотта тоже может быть виновата. Эта мысль была жестокой и заставляла его сильно страдать, но он не мог выкинуть ее из головы. Но еще больше его приводило в уныние то, что если она не в числе его врагов, тогда она тоже подвергается опасности.
Он еще немного задержался в коридоре, не желая заходить в рабочие помещения. Нет, у него не хватает смелости встретиться с ней сегодня. Может быть, во время обеденного перерыва, когда вокруг будут другие служащие, он найдет в себе силы посмотреть в эти ошеломляющие серые глаза и перекинуться с ней несколькими вежливыми фразами. Но сейчас он лучше сыграет труса.
Он шел по просторным галереям Коллекции Колвилла, кивая постоянным посетителям, которые прохаживались по залам с путеводителями в руках. Не только одни молодые хорошенькие женщины теперь интересовались у него, когда будет открыта выставка по Долине Амона. Одна величественная престарелая дама хотела узнать, правда ли это, что над Долиной тяготеет проклятие. И хотя Дилан разуверял ее, что это не соответствует действительности, ему самому было бы интересно узнать, почему же тогда его преследуют неудачи.
Когда он ступил на окруженную канатом территорию выставки, его взгляд упал на грозную статую Хороса. Черный базальтовый профиль египетского бога блестел в солнечных лучах, льющихся сквозь стеклянную крышу. Эти раскопки не принесли удачи сэру Реджинальду, умершему от лихорадки в возрасте пятидесяти лет. Не были они счастливыми и для первого мастера-прораба, погибшего от укуса скорпиона. А Йен Фэрчайлд был заживо погребен в гробнице. Теперь неудачи, казалось, стали подбираться и к Дилану.
Он бродил по галерее, мимоходом разглядывая ряды каноп, выстроившихся вдоль стен. Нет, он не может представить себе, чтобы Шарлотта могла заниматься расхищением таких сокровищ. Он не раз видел, как бережно она брала в руки находки. Глядя на нее, можно было подумать, что каждый пыльный осколок керамической вазы был драгоценнее, чем бриллиант. Но если она невиновна, это означает, что ее покойный муж и ее отец были вовлечены в этот грязный бизнес. Дилан остановился в замешательстве. Она никогда не простит ему, если он разоблачит их. Да и он сам наверняка себе этого не простит.
– О, Дилан, как я рада, что вы здесь! Я целый день пытаюсь поймать вас.
Дилан повернулся и увидел Шарлотту, которая стояла у витрины с терракотовыми фигурками.
– Что вы здесь делаете? Я думал, что вы в одном из рабочих помещений в цокольном этаже.
Она протянула ему пачку бумаг.
– Я изучала таможенную декларацию, которую прислали из Каира. Два ящика были без пломб, а там экземпляры, которых я никогда не видела. Ничего ценного, но явно из другого раскопа. – Она со вздохом опустила бумаги. – К тому же я могла и ошибиться. Я почти не сплю по ночам, с тех пор как Нефер пропала.
Но Дилан не слышал, что она говорила. Он был ошеломлен переменой в ее внешнем виде.
– Шарлотта! – Он смотрел на ее платье. – Вы… вы больше не носите черное!
На ней было серое платье. Даже и не очень-то темного, густо-серого цвета, но мягкого, светящегося серого оттенка, напоминавшего туман над морем перед восходом солнца.
Легкий румянец вспыхнул на ее щеках. Шарлотта осмотрела свое одеяние.
– Вы думаете, это слишком вызывающе? – спросила она нерешительно.
Дилан рассмеялся бы, если бы не был настолько восхищен. После многих недель, когда он видел Шарлотту неизменно в черном одеянии, ему очень хотелось увидеть ее одетой в яркие цвета, разноцветные ленточки, даже перья. Летнее платье, которое она надела сегодня, не было слишком обильно расшито украшениями, но его серебристо-серый лиф имел спортивный покрой, а рукава спадали свободно, оставляя открытыми ее прелестные ручки. Серая шелковая юбка была совершенной в своей простоте, но с пояска, стягивающего талию, ему подмигнули мелкие изящные пуговки из горного хрусталя. Даже больше того, сегодня она по-другому причесалась, распустив волосы, лишь перехватив их у шеи серебристой шелковой лентой.
Это было похоже на то, как будто засыпанный снегом сад вдруг засиял жизнью и яркими красками лета.
– Вы прекрасно выглядите, Шарлотта, – сказал Дилан, наконец обретя дар речи. – Нет, это не значит, что вы плохо выглядели в черном, но я уверен, что серый цвет идет вам гораздо больше. – Действительно, в этом платье ее глаза приобрели еще более глубокий, неземной оттенок.
– Пора наконец снять траур. – Она глубоко вздохнула. – Пришло время, наверное, оставить и скорбь.
Дилан стоял совершенно неподвижно. С одной стороны, он испытывал блаженство, что Шарлотта наконец-то скинула с себя этот траур, но с другой – его терзало беспокойство. Он терялся в догадках, что бы это могло означать.
– Я рад, что вы готовы жить дальше. – Его голос прозвучал чопорно, как у гувернантки. – Но я надеюсь, что ваше решение оставить траур не имеет отношения к происшествию… к происшествию недавней ночи.
Она оглянулась, чтобы удостовериться, что галерея по-прежнему пуста, и только после этого ответила:
– Вы имеете в виду тот поцелуй?
– Да, конечно, я имею в виду тот поцелуй и все, что было перед ним. Может быть, я был не прав, что позволил себе такие вольности. – Он в замешательстве запустил руку в волосы. Проклятие, но эта женщина снова заставила его ввязаться в разговор с ней. И почему эти серебристо-серые глаза смотрят на него с таким выражением?
– Вы уверены, что вы тот самый Дилан Пирс, о котором ходит так много скандальных слухов? За эти три дня я не раз говорила себе, что ваше место занял некий бледный самозванец. – Она сделала шаг и оказалась совсем близко от него. – Что же будет дальше?
– Но я только пытаюсь вести себя как джентльмен.
Она подошла к нему еще ближе, и ему ничего не оставалось, как посмотреть на эти обнаженные круглые руки, едва прикрытые струящимися шелковыми серебристыми рукавами.
– Я в восторге от джентльмелов, Дилан, до тех пор пока они не превращаются в скучных школьных наставников.
– Скучных! – Он сделал движение ей навстречу и притянул к себе. Наконец он прикоснулся к этим восхитительным рукам, ощутил под своими пальцами их шелковистую мягкость. – Берегитесь, или я покажу вам, каким грубым и невоспитанным я могу быть. Неужели вы забыли, как я себя вел той ночью в экипаже?
Она насмешливо посмотрела на него в упор.
– Вы вели себя как мужчина, который хотел меня, страстно желал. И я не нахожу это ни грубым, ни невоспитанным.
Оказывается, когда она стоит с ним рядом, гораздо легче забыть об украденных сокровищах, пропавших кошках и Скотланд-Ярде. Он был прав: с того памятного поцелуя три ночи назад их отношения сильно изменились.
– Да, я действительно жажду вас, Шарлотта. Вы очень мне нравитесь.
– Очень?
– Очень сильно, чтобы обращаться с вами так, как я всегда обращался с другими женщинами.
– Тогда и не надо.
Он нежно стиснул в своих ладонях ее руки.
– Если мы не остановимся, моя дорогая, тогда я не смогу просто рассказывать вам, на что это похоже – заниматься любовью в песках или на вершине пирамиды.
– Я никогда не уважала мужчин, которые только и умеют, что разговаривать, – произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Да и женщин тоже.
– Мне не хочется причинить вам вред. Я слишком уважаю вас. Да что там говорить, вы мне нравитесь больше, чем любая женщина на свете. Поэтому я и не пытаюсь повалить вас на пол, чтобы изнасиловать прямо здесь, под статуей Хороса. – Он посмотрел на нее сверху вниз. – А вы относитесь к этому чересчур легкомысленно. Или вам кажется, что вы можете превратиться из скорбной вдовы в мою повелительницу, не пострадав от последствий?
– Я не школьница, Дилан, и представляю, какие могут быть последствия.
Он почувствовал близость ее тела. Он знал, что она действительно не невинная школьница, но все же достаточно наивна, чтобы понимать, чего он хочет.
– Да, вы слишком долго носили вдовье платье, но вы не из тех женщин, которым можно предложить просто несколько месяцев делить со мной мое ложе. Я пользуюсь у женщин дурной славой. Когда вы снова захотите выйти замуж, любовная связь со мной может сделать это желание невыполнимым.
– Выйти замуж? – Она отступила от него на шаг. – Я не собираюсь снова выходить замуж. Что за глупость!
Эта женщина никогда не устанет изумлять его.
– Вы же не думаете, что вы на всю жизнь останетесь одинокой.
Шарлотта пожала плечами:
– Мне нравится быть одинокой. Кроме того, у меня есть мать, и Кэтрин, и Майкл. И когда-нибудь я все-таки вернусь в Египет. Теперь я это знаю наверняка. Однажды я это сделаю, и тогда у меня будет работа, которая займет меня целиком. Мне непонятно, зачем мне обязательно выходить замуж.
– Я достаточно хорошо вас знаю, моя дорогая, чтобы утверждать, что вы страстная женщина. В какой-то момент вам понадобится мужское общество.
– Может быть, вы и правы. Но ваш опыт показывает, что для удовлетворения этих аппетитов замужество совсем необязательно. – Она встретила его взгляд не моргнув.
Проклятие, это самая странная молодая англичанка, каких он когда-либо встречал. Иногда он удивлялся, как Шарлотта вообще приспособилась к жизни в благовоспитанной Британии. В горах Атласа он встречал цыганок, которые были так же свободолюбивы.
Дилан съежился от страха, когда его помощники с грохотом опустили на пол позолоченный саркофаг.
– Будьте аккуратнее, – снова предупредил он. – Если вы будете так резко опускать их, могут осыпаться резные украшения.
Когда саркофаги были аккуратно поставлены в помещении, носильщики вытерли вспотевшие лбы.
– Мы и раньше носили мумии, Пирс, – сказал Барнабас Хьюз. – Нет необходимости орать на нас, будто мы юные горничные, которые могут опрокинуть поднос с чаем.
Другой носильщик тоже бросил на него неодобрительный взгляд. Было очевидно, что он берет пример с Хьюза, дородного научного работника, который уже много лет проработал в Коллекции. Дилан не осуждал его. Это и правильно, что подсобные рабочие преданы прежде всего Хьюзу. И не обижался, что Хьюз так открыто возмущается назначением Дилана директором предстоящей выставки. Правда, Дилан не мог заставить себя относиться с симпатией к своему ассистенту. Это был мрачный и неприветливый человек, таких Дилан не любил – и не доверял им.
А теперь Дилан вообще перестал доверять всем. Даже Шарлотте. Он не гордился своей подозрительностью, но ему не хотелось лгать самому себе.
Проведя ладонью по поверхности саркофага, он сказал:
– Я беспокоюсь, что у нас осталось мало времени, чтобы подготовить выставку к открытию. Гробница Амон-Ра все еще не полностью укреплена, нет ни подпорок, ни оконных и дверных перемычек.
– Так разве вы в галерее не для того, чтобы надзирать за всем этим? – насмешливо спросил Хьюз. – А вы вместо этого приходите сюда и кричите на моих людей, заставляете нас волноваться и мешаете работать.
– У нас и так произошло больше недоразумений, чем хотелось бы.
Хьюз посмотрел на него обвиняюще.
– Это уж точно.
Дилан смутился. В некоторых «недоразумениях» был виноват он сам. Он все еще не мог поверить, что в самом деле умудрился наступить на жука-скарабея и раздавил его своей пяткой. Потом он опрокинул статую Нахор. Хорошо еще, что она упала на одного из его помощников и не разбилась. Однако это его мало утешало.
– Я не хотел упрекать вас, что вы и ваши люди не можете управляться с вещами. Но вы должны помнить, что это моя обязанность – проверять все по списку.
Хьюз вытащил носовой платок и высморкался.
– Вот уже лет десять распечатывание саркофагов и подготовка мумий для обозрения публики всегда считались моей обязанностью. Если вы думаете, что вы справитесь с этой работой лучше, тогда прошу. Только не возмущайтесь потом, если это задержит срок открытия выставки по крайней мере месяцев на шесть.
Несколько рабочих хмыкнули. Дилан не мог их осуждать. Он действительно был груб с окружающими последние три дня, кричал на всех, кто попадался ему на пути. Подавленный, злой на весь мир, он готов был броситься на любого, кто оказывался с ним рядом, будь то человек или мумия. Но если он будет стоять здесь, позволяя рабочим делать из него посмешище, это не ускорит подготовку выставки к сроку и не поможет исправить его настроение.
Он последний раз нежно погладил саркофаг.
– Что ж, мне лучше избавить вас от своего присутствия. Продолжайте работать.
В коридоре он задержался. Ему действительно нужно было посмотреть, как продвигаются исследования Шарлотты в рабочих комнатах на цокольном этаже. С тех пор как три дня назад украли Нефер, он старался проводить как можно меньше времени наедине с Шарлоттой. Вне стен музея она была поглощена поисками кошки, и Дилан был уверен, что она не замечает его отсутствия. Но в музее избегать ее было трудно. И к тому же глупо.
Она была единственным человеком в Лондоне, кто работал с этими материалами раньше. Она и ее покойный муж выкопали эти исторические памятники из песка. Точно так же, как ее руками и руками ее отца были добыты экспонаты, уже размещенные наверху в закрытом пока для посещений выставочном зале. Раньше, до того как Нефер пропала, он часто заходил к ней, обсуждая предметы искусства, драгоценности, папирусы. Но теперь он искал любого повода, чтобы занять себя где-нибудь в другом месте.
То, что произошло в экипаже, что-то изменило в их отношениях. Шарлотта, казалось, сдала позиции. Теперь она была женщиной, которая хочет – и готова – полюбить снова. Но он сам разрушил эту возможность своим визитом в Скотланд-Ярд.
Включив Шарлотту в список подозреваемых, он почувствовал себя мерзавцем. Он не хотел верить, что она тоже занималась расхищением сокровищ. Разве она не потому ополчилась на него тогда в пустыне, два с лишним года назад, только потому, что верила всем скандальным рассказам о нем? А может быть, наоборот, это было всего лишь уловкой? Она и ее муж могли сговориться, чтобы держать его подальше от Долины Амона. Той самой Долины, где, как он теперь подозревал, проходили не просто раскопки.
Почему его все время преследует невезение? После стольких лет жизни, полных бессмысленных романтических приключений, Дилан наконец встретил женщину, которая заставила его задуматься. Шарлотта ему изрядно нравилась, как говаривала его валлийская бабушка. Действительно, изрядно, и даже больше. Дожив до тридцати трех лет, он никогда не задумывался о возможности длительных отношений с женщиной.
Но что, если она и в самом деле была членом преступной шайки расхитителей сокровищ?
Конечно, он все время твердил себе, что она не может быть причастна к воровству и контрабанде. Шарлотта была прирожденным египтологом, бесконечно преданным своему делу. Она ни за что не согласилась бы лишать Египет по праву принадлежащих ему сокровищ. Так же, как не соглашается забыть своего погибшего мужа. Но с другой стороны, ведь она забыла о Йене той ночью в экипаже. Она искренне ответила на его поцелуй. Она помогла ему снять с себя платье, обнажив перед ним свое тело – и свое желание. Кто знает, какие бы еще вольности она ему позволила, если бы они тогда не подъехали к дому?
Дилан громко выругался. Долгие годы работы в Египте научили его тому, что никому нельзя доверять. Он знал это лучше, чем кто бы то ни было. Нельзя доверять даже тому, кто кажется таким невинным, как Шарлотта Фэрчайдц. Как бы это ни казалось дико и неправдоподобно, Шарлотта тоже может быть виновата. Эта мысль была жестокой и заставляла его сильно страдать, но он не мог выкинуть ее из головы. Но еще больше его приводило в уныние то, что если она не в числе его врагов, тогда она тоже подвергается опасности.
Он еще немного задержался в коридоре, не желая заходить в рабочие помещения. Нет, у него не хватает смелости встретиться с ней сегодня. Может быть, во время обеденного перерыва, когда вокруг будут другие служащие, он найдет в себе силы посмотреть в эти ошеломляющие серые глаза и перекинуться с ней несколькими вежливыми фразами. Но сейчас он лучше сыграет труса.
Он шел по просторным галереям Коллекции Колвилла, кивая постоянным посетителям, которые прохаживались по залам с путеводителями в руках. Не только одни молодые хорошенькие женщины теперь интересовались у него, когда будет открыта выставка по Долине Амона. Одна величественная престарелая дама хотела узнать, правда ли это, что над Долиной тяготеет проклятие. И хотя Дилан разуверял ее, что это не соответствует действительности, ему самому было бы интересно узнать, почему же тогда его преследуют неудачи.
Когда он ступил на окруженную канатом территорию выставки, его взгляд упал на грозную статую Хороса. Черный базальтовый профиль египетского бога блестел в солнечных лучах, льющихся сквозь стеклянную крышу. Эти раскопки не принесли удачи сэру Реджинальду, умершему от лихорадки в возрасте пятидесяти лет. Не были они счастливыми и для первого мастера-прораба, погибшего от укуса скорпиона. А Йен Фэрчайлд был заживо погребен в гробнице. Теперь неудачи, казалось, стали подбираться и к Дилану.
Он бродил по галерее, мимоходом разглядывая ряды каноп, выстроившихся вдоль стен. Нет, он не может представить себе, чтобы Шарлотта могла заниматься расхищением таких сокровищ. Он не раз видел, как бережно она брала в руки находки. Глядя на нее, можно было подумать, что каждый пыльный осколок керамической вазы был драгоценнее, чем бриллиант. Но если она невиновна, это означает, что ее покойный муж и ее отец были вовлечены в этот грязный бизнес. Дилан остановился в замешательстве. Она никогда не простит ему, если он разоблачит их. Да и он сам наверняка себе этого не простит.
– О, Дилан, как я рада, что вы здесь! Я целый день пытаюсь поймать вас.
Дилан повернулся и увидел Шарлотту, которая стояла у витрины с терракотовыми фигурками.
– Что вы здесь делаете? Я думал, что вы в одном из рабочих помещений в цокольном этаже.
Она протянула ему пачку бумаг.
– Я изучала таможенную декларацию, которую прислали из Каира. Два ящика были без пломб, а там экземпляры, которых я никогда не видела. Ничего ценного, но явно из другого раскопа. – Она со вздохом опустила бумаги. – К тому же я могла и ошибиться. Я почти не сплю по ночам, с тех пор как Нефер пропала.
Но Дилан не слышал, что она говорила. Он был ошеломлен переменой в ее внешнем виде.
– Шарлотта! – Он смотрел на ее платье. – Вы… вы больше не носите черное!
На ней было серое платье. Даже и не очень-то темного, густо-серого цвета, но мягкого, светящегося серого оттенка, напоминавшего туман над морем перед восходом солнца.
Легкий румянец вспыхнул на ее щеках. Шарлотта осмотрела свое одеяние.
– Вы думаете, это слишком вызывающе? – спросила она нерешительно.
Дилан рассмеялся бы, если бы не был настолько восхищен. После многих недель, когда он видел Шарлотту неизменно в черном одеянии, ему очень хотелось увидеть ее одетой в яркие цвета, разноцветные ленточки, даже перья. Летнее платье, которое она надела сегодня, не было слишком обильно расшито украшениями, но его серебристо-серый лиф имел спортивный покрой, а рукава спадали свободно, оставляя открытыми ее прелестные ручки. Серая шелковая юбка была совершенной в своей простоте, но с пояска, стягивающего талию, ему подмигнули мелкие изящные пуговки из горного хрусталя. Даже больше того, сегодня она по-другому причесалась, распустив волосы, лишь перехватив их у шеи серебристой шелковой лентой.
Это было похоже на то, как будто засыпанный снегом сад вдруг засиял жизнью и яркими красками лета.
– Вы прекрасно выглядите, Шарлотта, – сказал Дилан, наконец обретя дар речи. – Нет, это не значит, что вы плохо выглядели в черном, но я уверен, что серый цвет идет вам гораздо больше. – Действительно, в этом платье ее глаза приобрели еще более глубокий, неземной оттенок.
– Пора наконец снять траур. – Она глубоко вздохнула. – Пришло время, наверное, оставить и скорбь.
Дилан стоял совершенно неподвижно. С одной стороны, он испытывал блаженство, что Шарлотта наконец-то скинула с себя этот траур, но с другой – его терзало беспокойство. Он терялся в догадках, что бы это могло означать.
– Я рад, что вы готовы жить дальше. – Его голос прозвучал чопорно, как у гувернантки. – Но я надеюсь, что ваше решение оставить траур не имеет отношения к происшествию… к происшествию недавней ночи.
Она оглянулась, чтобы удостовериться, что галерея по-прежнему пуста, и только после этого ответила:
– Вы имеете в виду тот поцелуй?
– Да, конечно, я имею в виду тот поцелуй и все, что было перед ним. Может быть, я был не прав, что позволил себе такие вольности. – Он в замешательстве запустил руку в волосы. Проклятие, но эта женщина снова заставила его ввязаться в разговор с ней. И почему эти серебристо-серые глаза смотрят на него с таким выражением?
– Вы уверены, что вы тот самый Дилан Пирс, о котором ходит так много скандальных слухов? За эти три дня я не раз говорила себе, что ваше место занял некий бледный самозванец. – Она сделала шаг и оказалась совсем близко от него. – Что же будет дальше?
– Но я только пытаюсь вести себя как джентльмен.
Она подошла к нему еще ближе, и ему ничего не оставалось, как посмотреть на эти обнаженные круглые руки, едва прикрытые струящимися шелковыми серебристыми рукавами.
– Я в восторге от джентльмелов, Дилан, до тех пор пока они не превращаются в скучных школьных наставников.
– Скучных! – Он сделал движение ей навстречу и притянул к себе. Наконец он прикоснулся к этим восхитительным рукам, ощутил под своими пальцами их шелковистую мягкость. – Берегитесь, или я покажу вам, каким грубым и невоспитанным я могу быть. Неужели вы забыли, как я себя вел той ночью в экипаже?
Она насмешливо посмотрела на него в упор.
– Вы вели себя как мужчина, который хотел меня, страстно желал. И я не нахожу это ни грубым, ни невоспитанным.
Оказывается, когда она стоит с ним рядом, гораздо легче забыть об украденных сокровищах, пропавших кошках и Скотланд-Ярде. Он был прав: с того памятного поцелуя три ночи назад их отношения сильно изменились.
– Да, я действительно жажду вас, Шарлотта. Вы очень мне нравитесь.
– Очень?
– Очень сильно, чтобы обращаться с вами так, как я всегда обращался с другими женщинами.
– Тогда и не надо.
Он нежно стиснул в своих ладонях ее руки.
– Если мы не остановимся, моя дорогая, тогда я не смогу просто рассказывать вам, на что это похоже – заниматься любовью в песках или на вершине пирамиды.
– Я никогда не уважала мужчин, которые только и умеют, что разговаривать, – произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Да и женщин тоже.
– Мне не хочется причинить вам вред. Я слишком уважаю вас. Да что там говорить, вы мне нравитесь больше, чем любая женщина на свете. Поэтому я и не пытаюсь повалить вас на пол, чтобы изнасиловать прямо здесь, под статуей Хороса. – Он посмотрел на нее сверху вниз. – А вы относитесь к этому чересчур легкомысленно. Или вам кажется, что вы можете превратиться из скорбной вдовы в мою повелительницу, не пострадав от последствий?
– Я не школьница, Дилан, и представляю, какие могут быть последствия.
Он почувствовал близость ее тела. Он знал, что она действительно не невинная школьница, но все же достаточно наивна, чтобы понимать, чего он хочет.
– Да, вы слишком долго носили вдовье платье, но вы не из тех женщин, которым можно предложить просто несколько месяцев делить со мной мое ложе. Я пользуюсь у женщин дурной славой. Когда вы снова захотите выйти замуж, любовная связь со мной может сделать это желание невыполнимым.
– Выйти замуж? – Она отступила от него на шаг. – Я не собираюсь снова выходить замуж. Что за глупость!
Эта женщина никогда не устанет изумлять его.
– Вы же не думаете, что вы на всю жизнь останетесь одинокой.
Шарлотта пожала плечами:
– Мне нравится быть одинокой. Кроме того, у меня есть мать, и Кэтрин, и Майкл. И когда-нибудь я все-таки вернусь в Египет. Теперь я это знаю наверняка. Однажды я это сделаю, и тогда у меня будет работа, которая займет меня целиком. Мне непонятно, зачем мне обязательно выходить замуж.
– Я достаточно хорошо вас знаю, моя дорогая, чтобы утверждать, что вы страстная женщина. В какой-то момент вам понадобится мужское общество.
– Может быть, вы и правы. Но ваш опыт показывает, что для удовлетворения этих аппетитов замужество совсем необязательно. – Она встретила его взгляд не моргнув.
Проклятие, это самая странная молодая англичанка, каких он когда-либо встречал. Иногда он удивлялся, как Шарлотта вообще приспособилась к жизни в благовоспитанной Британии. В горах Атласа он встречал цыганок, которые были так же свободолюбивы.