Кесслер Ричард. Транс

   На протяжении всего своего скорбного разглагольствования Драммонд исподтишка наблюдал за реакцией Перегрина, взгляд которого был устремлен в белокурый затылок Альбатроса. Настороженность негра постепенно проходила. Он вдруг начал часто мигать, тело его расслабилось, рука, напряженно державшая пистолет, тоже ослабла и легла на колени.
   Даже Карен не выдержала гипнотической монотонной речи Пола и мерного постукивания "дворников": плечи ее опустились, голова поникла.
   Драммонд не мог проверить реакцию Альбатроса, но полагал, что гипноз подействовал и на него.
   В расчеты Драммонда не входило силой разоружать Перегрина – слишком велик риск. Он решил разоружить его психологически, с помощью слов и внушения.
   В его распоряжении оставалось не более трех минут.
   Драммонд продолжал говорить с теми же ласкающими слух интонациями, добавив несколько властных ноток, но стараясь избегать негативных моментов.
   – Сложилось такое положение, Перегрин... что дело "Триц-блиц" полностью вышло из-под контроля. Эта ситуация напоминает "Уотергейт". Началась она буквально из-за пустяка, и если кто-нибудь не положит ей конец, если мы не положим ей конец, это может привести к национальному бедствию, подобному "Уотергейту". Поверь мне, я нисколько не преувеличиваю. Кто-то... кто-то очень важный, очень могущественный и очень известный... впал в панику. Почему-то он испугался этого куплета... испугался того, что его значение станет достоянием общественности. Поэтому он, косвенно конечно, использует вас, чтобы избежать огласки. Том Киган был похищен и, возможно, убит. А здесь вдруг возникает Амброуз. Кем бы он ни был, но это дополнительная угроза. Человек, которого послал Амброуз, полицейский, был убит в Лос-Анджелесе... Очевидно, собираются убить и Амброуза. Мы с Карен тоже приговорены. А вот как насчет Майка Фоллона? И моих родителей? И всего штата газеты "Таймс"? Чем все это может кончиться? И из-за чего? Из-за пленки, на которой еще не известно что записано. Никто, кроме Амброуза, не знает, что на ней. Может быть, все это никому не нужная чепуха. Этот Амброуз мог записать какие-нибудь анекдоты или детские стишки. А может, он просто сумасшедший. А может, всего-навсего уголовник, вымогающий пять тысяч долларов. Представьте себе, Перегрин, сколько еще смертей собираются санкционировать из-за этой пленки, которую вообще никто, кроме Амброуза, не слышал?
   Драммонд, осознавая, как быстро летит время – они уже приближались к Медицинскому центру, – решил усилить давление на их психику.
   – И еще одно. И это я обещаю и вам, Перегрин, и вашему боссу. Мой отец, сам я и Карен имеют определенный вес в обществе. Мисс Биил – всеми уважаемый сотрудник газеты "Таймс". Но это еще не все. Ее отец, сэр Эдвард Биил – главный полицейский Англии. Если с мисс Биил что-нибудь случится, я вам гарантирую: будет проведено такое расследование, которое раскачает всю страну до основания. Точно так же и относительно меня. Если со мной что-нибудь произойдет, отец и лейтенант Гейдж сделают то же самое. Ну, а теперь послушайте, Перегрин... я предлагаю следующее: кроме Амброуза никто не знает содержание пленки. Мы приезжаем в Медицинский центр, ты берешь у Майка Фоллона пленку, звонишь своему боссу и сообщаешь ему все, что я рассказал. Поверь, ты окажешь ему, и себе, разумеется, огромную услугу. Невероятную услугу.
   Все молчали. У мебельного магазина автомобиль свернул вправо, миновал дома за газонами, въехал на улицу, затем – на территорию опустевшего Медицинского центра. Водитель припарковал машину на стоянке рядом с желтым автомобилем Карен.
   Альбатрос выключил двигатель.
   Секунд двадцать в салоне стояла тишина. Все сидели словно парализованные. Слышалось тихое пощелкивание остывающего металла и стук капель дождя о крышу.
   Драммонд выполнил свою миссию. Оставалось только молиться, чтобы все получилось так, как он задумал.
   Тяжело вздохнув, Перегрин приподнялся и хлопнул Альбатроса по плечу:
   – Пересядь назад.
   Потом негр вышел из машины, спрятал под курткой пистолет, подождал, пока Альбатрос, тоже вооруженный, пересядет на заднее сиденье, закрыл дверцу и направился к черному ходу Медицинского центра.
   Карен взглянула на свой автомобиль и пробормотала:
   – Как приятно снова его увидеть.
   – Еще бы, – сказал Драммонд и, повернувшись к Альбатросу, улыбнулся: – Ты выглядишь очень усталым. Должно быть, не удалось как следует выспаться.
   Альбатрос зевнул.
   – Заткнулся бы ты, док. Уж очень много болтаешь.

Глава 37

   Перебегая под косым дождем парковочную площадку, Перегрин думал о том, что рассказал Драммонд. И только об этом. Парень, в принципе, прав. Ведь на пленке могла быть записана любая чепуха. Амброуз мог оказаться просто уголовником, либо сумасшедшим. А если никто, кроме Амброуза, не знает, что там записано, то зачем она вообще нужна, эта пленка?
   Что ему следует сделать – это позвонить Джекдоу и слово в слово пересказать рассказ Драммонда. Готов поспорить на свое годовое жалованье, Джекдоу не знает, что отец Карен Биил – сэр Эдвард Биил, главный полицейский Англии. А уж Эдвард Биил точно бы смешал их с дерьмом, если бы вдруг девчонка исчезла. То же самое и с газетой. Нельзя проделать что-нибудь с одним газетчиком, чтобы не узнали другие.
   Перегрин решил: он заберет у этого Фоллона пленку и из машины позвонит шефу. Тем самым окажет Джекдоу и им самим большую услугу. Огромную, неоценимую...
   Перегрин вошел в здание и отыскал дверь, ведущую в Центр гипнотерапии. Приемная была пуста. Дверь слева чуть приоткрыта. Оттуда доносились голоса двух мужчин.
   Перегрин подошел к двери и прислушался.
   Один голос, очевидно, принадлежал пациенту:
   – ...жена отметила огромную разницу. Честно говоря, до этого она ни во что не верила. Однажды у нее был неудачный опыт общения с гипнотизером, несколько лет назад, еще в студенчестве. Она, как дура, согласилась подняться на сцену, и этот гипнотизер заставил ее ходить на четвереньках и лаять как собака. После этого парни, с которыми она дружила, прозвали ее "Гавкающая". Это отрицательно сказалось на ее психике.
   – Такое иногда случается. Извините, мне показалось, что кто-то вошел в приемную...
   – Ничего, доктор, я все равно уже ухожу. Значит, буду у вас в назначенное время на следующей неделе.
   – В пятницу... в шесть... Благодарю вас, мистер Денни.
   Перегрин отошел к столу администратора. Дверь широко распахнулась, и появился Майк Фоллон в белом халате.
   Господин Денни бросил в сторону Перегрина безучастный взгляд, столь характерный для пациентов, и пошел к входной двери, одергивая желто-коричневый плащ и поправляя нескладную коричневую шляпу.
   Майк Фоллон улыбнулся Перегрину и вопросительно посмотрел на него:
   – Извините, сэр, боюсь, Центр уже закрыт на уик-энд.
   – Меня послал Пол Драммонд за пленкой.
   – А, тогда, конечно. Входите, пожалуйста.
   В офисе царил невероятный беспорядок. Стулья стояли вкривь и вкось, на столе кучей лежали бумаги и карточки.
   Майк Фоллон засуетился, переложил карточки в верхний металлический ящик, сложил бумаги.
   – Ну и денек. Знаете, пятница – самый трудный день. Все готовятся к уик-энду. Вы давно виделись с Полом?
   – Нет. Только что.
   – Он где? Дома?
   – Да, он звонил вам оттуда. Дайте, пожалуйста, пленку, док, я тороплюсь.
   – Конечно. – Фоллон выдвинул ящик. – Извините, но я ничем не смог ему помочь. – Он задвинул ящик, потянулся к другому. – Кстати, я предупреждал его: во второй половине дня у меня полно народу. – Фоллон раздраженно выдвинул ящик, задвинул его и выдвинул следующий. – Куда, черт побери, я положил ее... А, вот она! – Он вынул кассету, внимательно рассмотрел ее и снова бросил в ящик, закрыл его и открыл следующий. – Извините, что никак не найду...
   Перегрин уже начал терять терпение. Вот уж ослиная задница этот парень!
   – Боюсь, у вас может сложиться впечатление, что здесь во второй половине дня всегда такой беспорядок... ага... наконец-то, вот она. – Фоллон с извиняющейся улыбкой протянул кассету.
   Перегрин в упор посмотрел на Фоллона.
   – Вы уверены, что это именно та самая?
   – Абсолютно. Она не помечена. На всех остальных имеются ярлыки.
   – Проверьте, пожалуйста, доктор. – Перегрин протянул Майку пленку. – Прокрутите мне ее.
   Удивленный настойчивостью гостя, Фоллон нахмурился.
   – Как вам будет угодно.
   Он открыл ящик письменного стола, достал "Панасоник", вставил кассету и нажал кнопку. Послышалось вступление Эррола Гарнера к мелодии "Прошу, не говори обо мне, когда я умру".
   Примерно в течение тридцати секунд Перегрин внимательно слушал кассету.
   – А где же сам материал?
   Фоллон улыбнулся.
   – Вы не услышите его. Запись рассчитана на уровень подсознания. Ухом ее не различить.
   – А откуда Пол знает, что она там есть, эта запись?
   – Натренированный слух. Вы слышите шипение?
   – Слышу, как будто Гарнер что-то бормочет.
   – А то, что за его бормотанием?
   Перегрин попытался сконцентрировать все свое внимание:
   – Вроде что-то есть...
   – Вот именно, запись. При таком методе информация накладывается на музыкальную пленку, подсознание выхватывает сообщение, хотя ухо его не улавливает.
   Перегрин кивнул:
   – Хорошо. Давайте пленку.
   Фоллон перемотал пленку и протянул Перегрину.
   – Спасибо. – Перегрин направился к двери. – Да, кстати, док, что вам говорил Пол насчет этой пленки? – Он повернулся к Фоллону.
   Тот пожал плечами.
   – Ничего. Попросил расшифровать запись. Я был занят, он тоже вроде торопился. Он же понимал, что я сам узнаю содержание пленки, когда закончу над ней работать.
   – А зачем вы дали ему свой "чероки"?
   Фоллон недоуменно уставился на Перегрина.
   – Потому что он попросил меня об этом. Позвольте задать вам вопрос: к чему эти все расспросы? Кто вы? У него какие-нибудь неприятности?
   – Он сказал вам, зачем ему понадобился "чероки"?
   – Да. Он собирался на озеро и не хотел рисковать – ездить по горным дорогам на "ХР-3". С Полом что-нибудь случилось? Вообще, что происходит, мистер...
   – Ладно, док. Приятно было познакомиться с вами. – Перегрин откланялся и вышел.

* * *

   Дождь лил сильнее, чем раньше. Даже странно, что такое возможно. Перегрин добежал до "плимута" и плюхнулся на переднее сиденье.
   – Господи! Как можно жить в таком климате! Крепкие парни. Не удивлюсь, если у Фоллона крупный бизнес.
   – Ну как? Достал? – спросил Альбатрос.
   – Конечно. – Негр дотянулся до телефона, набрал номер. – Это Перегрин. Дайте мне Джекдоу.
   – Фоллон знает что-нибудь? – полюбопытствовал Альбатрос, пока Перегрин ждал ответа.
   – Фоллон не знает даже, где у него собственная задница. Извините, док, без обид, но ваш приятель – просто недотепа. Минут пять искал эту чертову пленку.
   – Он старается изо всех сил, но у него нет организаторских способностей, – пояснил Драммонд.
   Джекдоу взял трубку.
   – Понимаешь, – сказал Перегрин, – здесь такая ситуация. Тебе может не понравиться...
   И тут произошло две вещи, и обе – молниеносно. Дверца машины, к которой привалился Альбатрос, держа под наблюдением Драммонда, резко распахнулась, и Альбатрос опрокинулся назад, нелепо раскинув руки в стороны и ударившись головой о бетонированную площадку. Пистолет его отлетел в сторону.
   Одновременно широко распахнулась дверца со стороны Перегрина. Человек в желто-коричневом плаще и нескладной коричневой шляпе сунул ствол револьвера 38 калибра в открытый от изумления рот Перегрина и произнес:
   – Положи трубку. Пожалуйста.
   – Бог мой! – вырвалось у Драммонда.
   – Не совсем так, Драм, – согласился Дик Гейдж. – Это всего лишь я. Как поживаешь, приятель?

* * *

   – Выходи. И очень, очень медленно, – приказал Гейдж Перегрину. – Карен, дорогая, выходи и ты. Захвати ключи от машины. Майк, ты как?
   – Великолепно, – отозвался Фоллон, одетый в куртку цвета хаки. Он держал под прицелом Альбатроса, лежавшего на земле.
   – Пол, обыщи этого мерзавца. Проверь, нет ли у него кобуры на лодыжке.
   Перегрин вышел из машины. Гейдж обыскал его и отобрал оружие.
   – О'кей. К машине – и на землю! Лицом вниз, руки на затылок!
   – В такой-то дождь, – пробурчал Перегрин. – Послушай, приятель, этот костюм стоит тысячу баксов.
   – Хочешь, чтобы я продырявил его?
   Перегрин и Альбатрос растянулись на земле. Гейдж передал Драммонду автоматический пистолет, потом открыл багажник.
   – Вот это да! Ничего себе арсенальчик! – Он вынул из багажника две винтовки "старлайт" и два автомата "узи". – Вы что, охотились в горах? Надеюсь, у вас есть разрешение на все эти игрушки?
   – Вещи – наши, – сказала Карен, беря свою сумку и мешок с пятью тысячами долларов.
   – Ну что ж, парни, прошу в "салон", как-никак – капает, – сказал Гейдж.
   – Дерьмо, – процедил сквозь зубы Перегрин.
   Гейдж захлопнул за ними дверцу багажника, сел на сиденье, обыскал салон, нашел за панелью приборов еще один пистолет, запасные обоймы и два "тазера" в ящичке для перчаток, и все передал Фоллону и Драммонду.
   Потом вылез из автомобиля и запер его на ключ.
   – А теперь пошли в офис, выпьем горячего кофе и спокойно продумаем дальнейшие стратегические действия.
   Он положил руку на плечо Карен и крепко обнял.
   – Привет, девочка. Как тебе понравилась Шаста?
   Они сидели за письменным столом в офисе Фоллона. Перед ними дымились чашки с растворимым кофе, приготовленным Майком на небольшой кухоньке позади приемной.
   Карен сидела ссутулившись, обхватив обеими руками горячую чашку и устремив взгляд в какую-то незримую точку на столе.
   – С тобой все в порядке? – спросил ее Гейдж, подавшись вперед.
   Карен с трудом подняла на него глаза и улыбнулась какой-то бессмысленной, рассеянной улыбкой пьяного.
   – Со мной абсолютно все в порядке. Я была бы очень признательна, если бы кто-нибудь ущипнул меня, чтобы я очнулась от этого кошмарного сна. Но боюсь, что это мне тоже снится. На самом деле вас здесь нет. Не можете же вы вот так просто возникнуть ниоткуда и спасти нас. Хочу поцеловать вас, пока я все еще думаю, что вы здесь.
   – Ну что ж, давай. – Гейдж сложил губы трубочкой.
   Карен медленно наклонилась к нему, поцеловала в губы и прижалась головой к его лбу.
   Фоллон деликатно откашлялся.
   – Мэм, не хочу показаться назойливым, но на другой стороне сцены стоял я.
   Карен благодарно улыбнулась ему:
   – Разумеется. Но вами я займусь позднее. Как же все-таки...
   Фоллон кивнул:
   – Хорошо, начну я. Только когда вы покинули Центр, до меня дошел весь смысл того, что вы рассказали. Трудно, знаете, воспринять сразу такие вещи. Это все равно что сказать человеку: "Послушай, а ведь завтра здесь будет землетрясение". Он ответит: "Да?" – и все. И только через час спохватится: "Землетрясение... черт побери!"
   Вот такое чувство было и у меня. Я все осознал, лишь когда пришла Эвелин Вудз и сказала, что двое парней – те, что сейчас в машине, – были в офисе твоего отца, расспрашивали о тебе и о "чероки". И тогда я решил: во-первых, срочно, не дожидаясь конца рабочего дня, узнать, что же все-таки записано на пленке, и, во-вторых, попытаться помочь вам. В разговоре ты упомянул, что Дик просил тебя никому не доверять. Поэтому я не стал звонить в местную полицию, а сразу связался с Диком. Потом обзвонил всех пациентов и перенес прием на завтра, а сам занялся пленкой.
   Драммонд с интересом посмотрел на него:
   – Так ты все-таки расшифровал ее?
   – Конечно.
   – Ну и... Давай, Фоллон, не тяни. Что там?
   У Фоллона забегали глаза.
   – Послушай, пусть теперь говорит Дик.
   – Я почувствовал огромное облечение, когда позвонил Майк, – начал Гейдж. – Конечно, лучше бы вы сами сообщили мне, куда направляетесь...
   – Дик, мы не могли позвонить из машины, думали, что разговор прослушивается, – перебил его Драммонд. – И, как выяснилось, не ошибались... только подслушивающее устройство было не в телефоне, а в магнитофоне Карен. Когда эти парни ставили на прослушивание ее квартиру, они вмонтировали "жучок" и этакую миниатюрную штучку – прибор самонаведения – и в магнитофон. Вот так им удалось...
   – Приехать сюда следом за вами! – закончил Фоллон, и лицо его почему-то просияло. – Так они узнали и о "чероки".
   – Бандиты проследили нас до самого озера, – сказал Драммонд. – Я потом расскажу, что произошло на озере, но сначала пусть закончит Дик. Как тебе удалось так быстро сюда добраться?
   – На мотоцикле.
   – На полицейском?
   – Нет, на частном.
   Драммонд нахмурился.
   – Мы многим тебе обязаны.
   Гейдж утвердительно покивал и, подмигнув Карен, добавил:
   – Можешь отдать мне часть Пулитцеровской премии.
   Всю усталость Карен как рукой сняло.
   – Так ты думаешь... – оживилась она.
   – Дорогая, я не думаю, я просто знаю, – перебил ее Гейдж. – Пленка – пленкой, но я вам сейчас такое расскажу...
   – Так говори же, черт побери...
   – Хорошо. Но давайте все по порядку. Итак, среда. Девять часов вечера. Коп мертв, вы вовремя выбрались оттуда. Движение было перекрыто минут пятнадцать. Когда я туда добрался, не осталось никаких следов. Полагаю – особенно теперь, когда знаю про прибор самонаведения, – парни из фургона подхватили полицейского и его мотоцикл, и, пока они прятали концы в воду, вам удалось оторваться от них. Что мне оставалось? Я вернулся и всю ночь слушал полицейские сводки. О происшествии – ни звука. Вчера – то же самое. Ни о перестрелке на скоростном шоссе, ни об убитом полицейском. Глухо. Вчера вечером, примерно в шесть, я заглянул к Дюку. Мне позвонил Билл Раймен из твоей газеты, дорогая. Он очень беспокоился о тебе и спрашивал, не знаю ли я, где ты.
   – Он всегда такой, – сказала Карен, улыбнувшись.
   – Я сказал ему, что с тобой и с этим типом, – он кивнул на Пола, – полнейший порядок, что вы следуете моим указаниям и в любое время можете со мной связаться, но в душе я молил Бога о том, чтобы так оно и было. Раймен просил передать, что звонил Амброуз: он хочет срочно с тобой встретиться.
   Карен метнула быстрый взгляд на Драммонда.
   – Он так и сказал "встретиться"?
   Гейдж кивнул.
   – Кроме того, Раймен сказал, что Амброуз собирается звонить в редакцию до тех пор, пока не дозвонится до тебя. Поэтому я дал Биллу свой домашний телефон и попросил сообщить его Амброузу. Сказал, пусть Амброуз позвонит мне, и я дам ему кое-какие сведения 6 тебе.
   – И он позвонил?
   – Да. В полночь. И был очень неразговорчив. Парень звонил из автомата. Голос у него был ужасный.
   – То есть?
   – Амброуз был очень подавлен. Мы все вертелись вокруг да около, я пытался убедить его, что мы с тобой хорошие друзья и я в курсе всех событий. Сказад, что знаю о пленке и о том, что произошло на шоссе. И вот тут-то его прорвало. Он заплакал. Потом сказал: "Эти негодяи убили моего сына. Передайте мисс Биил, что я хочу с ней встретиться и все ей рассказать. Готовя статью, она может сослаться на меня. После того, что случилось, я хочу прищемить хвост этому сукину сыну".
   Карен в изумлении смотрела на Гейджа.
   – Какому сукину сыну? – спросила она.
   Гейдж перевел взгляд на Майка Фоллона:
   – Теперь рассказывайте вы.
   Фоллон взял несколько листков бумаги и протянул их Карен:
   – Расшифровка. Как говорится, "Пулитцер на блюдечке".
   Карен схватила листы бумаги и стала жадно читать, вздыхая, бормоча что-то про себя. Потом взглянула на Фоллона, Гейджа, перевела взгляд на Драммонда. На его лице было написано такое нетерпение, что Карен громко расхохоталась.
   – Здесь все! Точь-в-точь как ты предсказывал!
   Она протянула страницы Драммонду и, внезапно успокоившись, задумчиво произнесла:
   – Боже мой, какой ужас! Настоящий "Уотергейт" номер два.

Глава 38

   Стратегия.
   Громко присвистнув, Драммонд швырнул рукопись на стол.
   – Что же нам теперь делать? – возбужденно спросила Карен. – На ее лбу собрались морщинки. Широко раскрытые глаза лихорадочно блестели. – Знаете, почти каждый месяц кто-то выигрывает в футбольную лотерею целое состояние. Примерно три миллиона долларов. Обычно люди из рабочей среды, те, что всю жизнь еле сводят концы с концами. И вдруг – такая огромная сумма. И они сразу задаются вопросом: а что же делать с этими деньгами? Вот сейчас и я примерно в такой же ситуации.
   Она потянулась за рукописью.
   – Это – готовая карьера. Такой материал – настоящая бомба. Особенно теперь, когда Амброуз согласился назвать свое настоящее имя и дать свидетельские показания. Газету это наверняка заинтересует... Но Боже, какой же это будет удар по нации! Какой сокрушительный удар по политике всей страны! Карен Биил, какая-то жалкая английская писака, держит в своих руках оружие, которое может превратить президентские выборы в сплошной хаос... А может быть, и изменит политический курс американской истории!
   Карен в нерешительности смотрела на друзей.
   – Давайте, парни, помогайте. Как мне поступить?
   Вдумываясь в ее слова, пытаясь оценить силу этого страшного заряда, мужчины переглядывались и молча размышляли.
   – Вудворд и Бёрнштейн, где вы? – приговаривала Карен, отхлебывая кофе. – Именно сейчас вы мне особенно нужны. Накатывается новый "Уотергейт", круша все на своем пути. Что бы сделали вы, заполучив десять страниц подобного материала?
   – Карен, думаю, здесь ты попала в самую точку, – заговорил наконец Драммонд. – У этих ребят хорошая репутация, и все же публикация такого материала, возможно, не встретила бы понимания и одобрения их руководства. На мой взгляд, и тебе в первую очередь предстоит разобраться именно с этим.
   – Согласен, – отозвался Гейдж. – Прежде всего нам надо встретиться с Амброузом и вашим старшим редактором. Пусть Амброуз все расскажет, а там уж руководство газеты само решит, что предпринять. У них и влияние, и связи в политических кругах. Не сомневаюсь, они опубликуют этот материал – ведь можно будет распродать огромный тираж, – но постараются каким-то образом смягчить удар по национальным интересам.
   Карен задумчиво кивнула.
   – А где можно будет встретиться? – спросила она.
   – Где-нибудь в безопасном месте, – ответил Драммонд. – Надо действовать осторожно. Джек Крейн, вероятно, уже чувствует: что-то идет не так, а загнанная в угол крыса способна на все.
   Гейдж нахмурился:
   – А почему это тебе пришло в голову насчет Крейна?
   – Видишь ли, мы еще не все тебе рассказали, Дик. Перегрин, тот негр, что заперт в багажнике, потребовал, чтобы мы по телефону предоставили ему доказательства того, что пленка Амброуза у нас. Мой отец наговорил на полминуты какой-то ерунды якобы от лица Амброуза. При этом он назвался сержантом и сказал, что его зовут... Как же его зовут?..
   Карен улыбнулась:
   – Арнольдом Бриином, служившим в спецчастях во Вьетнаме. Идея была просто потрясающей.
   – Невероятно, – изумился Гейдж. – И они купились на это?
   Драммонд утвердительно кивнул головой.
   – Только до тех пор, пока не схватили нас и нам не пришлось сказать им, что пленка здесь. Суть в том, что Перегрин наверняка передал имя владельца пленки, Бриина, своему начальству. Им до зареза нужен Амброуз. Используя свои связи, они, можно не сомневаться, начнут искать адрес Бриина в армейском архиве...
   – И обнаружат, что никакого сержанта по имени Арнольд Бриин в спецчастях нет и не было, – добавил Гейдж.
   – Правильно. И если сию минуту они этого еще не знают, то очень скоро узнают. А следовательно, все станет известно и Джеку Крейну. Есть и еще одно обстоятельство, которое подскажет ему, что земля зашаталась у него под ногами.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Когда ты распахнул дверцу машины и сунул Перегрину в рот дуло пистолета, он как раз звонил некоему Джекдоу. Он успел сказать что-то вроде: "Возникла ситуация, которая тебе может не понравиться". – Драммонд повернулся к Фоллону: – До этого Перегрин был у тебя, Майк? Интересно, что он здесь обнаружил такого, что могло бы не понравиться Джекдоу?