Кесслер Ричард. Транс

   Убожество жилища поражало. Но еще больше поразила Драммонда и Гейджа стена за кроватью. От пола до потолка она была оклеена фотографиями, вырезками из книг и журналов, изображавшими эпизоды войны во Вьетнаме.
   Увидев эту стену, Драммонд и Гейдж снова переглянулись.
   – Привет, Том. Рад тебя видеть, – улыбнулся Кигану Драммонд и протянул руку.
   Киган стоял перед ними небритый, босой, в красной рубашке и джинсах. Лицо морщинистое, одутловатое. Казалось, нежданные гости вырвали этого человека из сна. В глазах его не было страха – в них затаилось то же самое выражение беспокойства, которое Драммонд заметил еще в полицейском участке. У Кигана был взгляд человека, потерявшего контроль над собой и контакт с внешним миром.
   Драммонд часто наблюдал такое же выражение глаз у больных шизофренией в психиатрических лечебницах. Может, и с Киганом та же беда? Может, именно этим объясняется его странное поведение и болезненная реакция на регрессию. Неспособные к концентрации внимания, больные шизофренией, как правило, не поддавались гипнозу. Так же как и Киган. Тогда в его поведении ничего странного.
   Драммонду еще больше захотелось помочь этому человеку. Но не только. Киган вызывал у него огромный интерес.
   – Том, – начал наконец Драммонд, – у меня есть к вам предложение. Вы просили меня помочь вам, и я непременно это сделаю. Но мне не хотелось бы откладывать первый сеанс до следующего понедельника. У меня частная практика в Палм-Дезерт, недалеко от Палм-Спрингс, в долине Коачелья. Я бы хотел, чтобы мы поехали туда вместе прямо сейчас. Я устрою вас в комфортабельном мотеле недалеко от своего офиса и буду навещать каждый день. Вы не против?
   Киган безучастно посмотрел на Драммонда:
   – Прямо сейчас?
   – Да. Часа за два мы туда доберемся. Вы работаете? Отпрашиваться вам не надо?
   Киган качнул головой. Глаза его радостно заблестели.
   – Конечно, я поеду с вами, доктор. А надолго?
   – Не знаю. Все зависит от того, как пойдут дела. Вам нужно предупредить кого-нибудь, что вы уезжаете? Друга... Родственника?
   Во взгляде Кигана вновь появилась какая-то неуверенность, неопределенность.
   – Нет...
   – Хорошо. Возьмите с собой все, что потребуется.
   Возможность поскорее уехать отсюда, иметь надежную поддержку и немедленно начать лечение вселила уверенность в Кигана и как бы зарядила его благотворной энергией. Он засуетился, открыл высокий комод, достал оттуда простенький чемодан, уложил в него несколько свитеров, рубашки, нижнее белье, надел носки и поношенные ботинки.
   – Том, – снова обратился к нему Драммонд, – нет ли у вас какого-нибудь мешка для мусора? Вас некоторое время не будет, так что хорошо бы выбросить весь этот хлам.
   – Конечно, – сказал Киган, принес с кухни мешок, сгреб в него банки с журнального столика, опорожнил пепельницу, потом вернулся на кухню и выгреб все из холодильника.
   Наблюдая за Киганом, Драммонд отметил, что тот воспрянул духом, координация движений была нормальной. Киган прекрасно владел своим телом, не было и намека на судороги. "Это потому, – думал Драммонд, – что Киган сосредоточился на настоящем. Все его проблемы связаны только с прошлым. И именно там, в прошлой жизни, следует искать разгадку".
   – Ванная комната, Том... бритвенный прибор, зубная щетка?.. Может, сходите на дорожку в туалет?
   – Разумеется.
   Киган зашел в туалет, закрыв за собой дверь.
   – Чисто сработано, – улыбнулся Гейдж. – Вот что значит сила внушения.
   – Мне бы не хотелось говорить в его присутствии об этом. – Драммонд показал на стену с вырезками и фотографиями. – Что ты об этом думаешь?
   Гейдж пожал плечами.
   – Интересуется войной.
   – Видимо, он травмирован сценами насилия. Проверь, Дик, не служил ли он в армии. Узнай поподробней и позвони мне. С этого мы, пожалуй, и начнем копать его прошлое. Возможно, есть ключ к разгадке.
   – А ты обратил внимание, как изменился парень, когда ты пообещал увезти его отсюда?
   – Это потому, что я вселил в него надежду. Да и мне самому это дает надежду. Я чувствую, его мозг задет, изменения эти не органические. Если к нему вернется память, все будет в порядке. Ты еще прижмешь тех ребят с Мар-Виста.
   Из туалета послышался звук спускаемой воды. Вышел Киган с пластиковым пакетом в руке, бросил пакет в чемодан и закрыл его.
   – Я готов, – сказал он.
   – Сколько у вас ключей от двери, Том? – спросил Драммонд.
   Киган нахмурился.
   – Два от входной двери и два от квартиры.
   – Если вы дадите один комплект лейтенанту, он последит за вашей квартирой. Не возражаете?
   – Конечно нет.
   Стоя за спиной Кигана, Гейдж улыбался и одобрительно кивал головой. Когда Том уедет, он на досуге сможет повнимательней осмотреть это жилье.
   Киган протянул связку ключей.
   – Ничего из вещей не забыли? – спросил Драммонд.
   Киган осмотрел комнату, на какое-то мгновение взгляд его остановился на стене, оклеенной вырезками и фотографиями, он покачал головой.
   – Нет.
   – Тогда вперед.

* * *

   Ведя автомобиль по автостраде И-10, Драммонд сразу заметил некую двойственность в поведении Кигана по отношению к нему, Драммонду, или к тому факту, что они остались вдвоем. Он понимал, что один на один с кем-то и в присутствии третьего лица люди ведут себя по-разному. Поэтому ожидал, что отношение Кигана к нему изменится, когда они распрощаются с Диком Гейджем. Но столь разительной перемены не предвидел. Киган, сидевший на заднем сиденье, явно нервничал, словно боялся Пола или чего-то связанного с его профессией, но все же чувствовалось, что в целом Том не возражал против сложившейся ситуации.
   Драммонд вспомнил, что испытывал в студенческие времена, когда вдруг оказывался один на один с преподавателем или видным психиатром. Иное дело, когда рядом были другие студенты. А как он нервничал, когда преподаватель сосредоточивал все внимание на нем одном! Припомнив все это, Драммонд сосредоточился на том, чтобы убрать барьер между ним – а возможно, и его званием врача – и Киганом.
   – Вам приходилось бывать в Палм-Спрингс, Том?
   – Нет, доктор.
   Драммонд посмотрел на Кигана и улыбнулся.
   – Лучше называйте меня по имени. Нам придется много времени проводить вместе. Мне хотелось бы, чтобы мы стали друзьями. "Доктор" – по-моему это звучит слишком официально. Ты согласен?
   Киган улыбнулся нервной вымученной улыбкой и все так же беспокойно потирал руки, лежащие на коленях.
   – А вообще вам приходилось бывать в пустыне?
   – Нет, – ответил Том. Потом, немного помедлив, добавил: – Не помню. – В голосе его слышались истерические нотки.
   – Расслабьтесь, Том, – спокойно и мягко сказал Драммонд. – Я вовсе не собираюсь ничего у вас выспрашивать. Просто разговариваю. Если хотите, я замолчу. Но вам еще далеко до дома, и я подумал...
   – Нет, говорите. Я ничего не имею против. Просто... Я ничего не знаю... ничего не могу вспомнить...
   Драммонду показалось, что Киган на грани срыва.
   – Все нормально, постарайтесь расслабиться. – Драммонд обернулся и, взяв Кигана за руку, крепко сжал ее. – Послушайте, я больше не стану задавать вам вопросов о вашем прошлом, не буду спрашивать, чем вы занимались, где были или что вам известно. Хорошо? Так что не нужно беспокоиться. Я буду просто говорить, а вы, если хотите, присоединяйтесь ко мне.
   Некоторое время они ехали молча. "Даймлер" несся по автостраде, урча мотором. Только за пределами города движение на трассе стало спокойным и размеренным.
   – Прекрасный автомобиль, – произнес наконец Киган, выведя Драммонда из раздумья.
   – Рад, что он вам понравился, – улыбнулся Пол и уже собрался было спросить Кигана, водит ли он сам машину, как тут же мысленно одернул себя. – Он специально рассчитан на американские дороги. Если бы не ограничения скорости, мы добрались бы за час.
   Снова наступило молчание. Комфортабельный салон и плавный ход мощного автомобиля убаюкивали. Драммонд взглянул на Кигана: глаза его были закрыты, голова запрокинута, как во время гипнотического транса.
   Драммонд вновь испытал прилив симпатии к Кигану, такому нервному, уязвимому. Как же, видно, исковеркала жизнь этого человека!
   С детства Драммонду не давали покоя вопросы о смысле жизни. В конечном итоге Пол остановился на научном объяснении жизни как взаимодействия химических элементов. И тем не менее этим все не исчерпывалось. Драммонд был убежден, что жизнь дана человеку для радости, а не для бесконечных терзаний.
   Негативное воздействие на людей оказывают не события сами по себе или обстоятельства, а то, как люди относятся к ним, как реагируют на них. И причина причин кроется в сознании человека. Реакция Кигана на события, имевшие место в прошлом, создавала в его душе собственный маленький ад. Драммонду предстояло высвободить это "нечто" из подсознания, вывести его на уровень сознания и помочь Кигану изменить свое отношение к этому "нечто".
   От резкого толчка Киган проснулся. Глаза его неотрывно смотрели в какую-то точку на освещенной дороге.
   – Там, наверху, – зашептал он, – рядом с богами... магический взгляд... он хилер^[4]...
   Драммонд взглянул на Кигана, заметил, как напряглись его мышцы, задрожал каждый мускул. И хотя теперешнее состояние его не шло ни в какое сравнение с тем, что было во время сеанса гипноза, тем не менее оно было ужасно.
   – Том, вы не спите?
   – Конечно, не сплю. Он умеет врачевать своим магическим взглядом... по телевизору. Он вылечил его.
   – Кто кого вылечил?
   – Вы не верите? Это большое стадо людей. Вы думаете, они дураки? Нет, они не дураки. Пойдите, сядьте рядом с ними, поговорите, и вы кое-что узнаете.
   – Где они, Том? Кто эти люди?
   – Мои друзья. Они хотят приютить меня, помочь мне, как и вы.
   – Расскажите мне о своих друзьях, опишите их. Мне очень интересно.
   – Вы это только говорите. Вы покровительствуете мне.
   – Нет, я действительно...
   Киган визгливо расхохотался.
   – Золотой отец. Два отца... дряблый отец и золотой отец. Вы как золотой отец. Почему вы не носите золото? Золото лечит все. Я хочу вставить себе золотой зуб. Я вырву все зубы и вставлю золотые. У меня нет одежды. Эти ублюдки украли всю мою одежду.
   – Какие ублюдки, Том? – спросил Драммонд, поняв, что Киган из сонного состояния перешел в состояние психоза, соскользнул в нереальность, которая, возможно, уходит корнями в действительность.
   У Драммонда снова мелькнула мысль о шизофрении. А вдруг Киган действительно болен? Тогда незачем везти его в долину, пустая это трата времени, лучше побыстрее поместить его в госпиталь.
   И вдруг:
   – Пол, а можно послушать музыку по радио?
   Драммонд взглянул на него. Лицо Кигана было спокойным, мышцы расслаблены, никакой напряженности.
   – Ну конечно. – Пол поймал тихую инструментальную музыку, в которой отчетливо звучали аккорды гитары. – А какую музыку ты любишь?
   – Всякую. Она помогает мне расслабиться.
   Музыка действительно подействовала на Кигана успокаивающе. Он опять откинул голову, закрыл глаза, руки его спокойно лежали на коленях.
   – Том, вы не хотите рассказать мне о своих друзьях? Я очень хотел бы узнать о них, – решился спросить Драммонд.
   – У меня нет друзей. Вообще никого нет.
   – Расскажите о тех, кого вы упомянули несколько минут назад, когда проснулись.
   Киган покачал головой, глаза его были по-прежнему закрыты.
   – Наверное, мне что-то приснилось.
   И вдруг Драммонда осенило. Может быть, все эти нелогичные излияния Кигана не имеют никакого отношения к его психическому состоянию? Может, он просто вспоминает реальные события? В состоянии бодрствования эти воспоминания подавлены, но в сонном они оживают.
   Драммонд придерживался гипотезы Юнга^[5], согласно которой психика человека, чтобы сбалансировать свое состояние, продуцирует сновидения. Допустим, Китая запрограммирован на то, чтобы забыть некоторые моменты своего прошлого, тогда не исключено, что его психика через сновидения пытается противостоять пагубному воздействию такой программы. Вполне возможно, что сновидения Кигана послужат ключом к разгадке его прошлого.
   – Ты часто видишь сны, Том?
   – Постоянно. И все время кошмары.
   – Какие?
   – Никогда не могу вспомнить. Иногда проснусь весь в поту и говорю себе: этот сон надо запомнить, потому что снилось очень явственно. А утром проснусь – и ничего не помню.
   – Знаешь, Том, я хотел бы попросить тебя кое о чем. Я дам тебе бумагу и ручку. Когда ты увидишь сон и проснешься, сразу же запиши, что приснилось. Не важно, в котором часу, Включи свет и запиши. Ты выполнишь мою просьбу? Это может оказаться очень полезным для восстановления памяти.
   – Хорошо, доктор... то есть Пол.
   Драммонд улыбнулся.
   – Вот и прекрасно. Ты постепенно осваиваешься. Расслабься, слушай музыку. Мы примерно на полпути к долине. Если хочешь, можешь соснуть. Вдруг, пока мы добираемся до Палм-Дезерт, тебе приснится хороший сон?
   Мощный автомобиль легко и плавно пролетал милю за милей. Музыка звучала почти непрерывно до одиннадцати часов. Потом начались "Новости".
   Передавали свежие сообщения о предвыборной кампании.
   "Выступая сегодня вечером перед двухтысячной аудиторией рабочих автомобильной компании в Детройте, кандидат от республиканцев Джек Крейн продолжил свои нападки на оппонента Милтона Бёрна, обвинив его в мягкотелости по отношению к преступникам и в жесткой политике в отношении налогоплательщиков".
   Послышался грохочущий голос Джека Крейна.
   "Вы, уважаемые сограждане, знаете истинную цену деньгам. Если бы меня спросили: "Кто есть настоящий налогоплательщик?" – я бы без колебаний ответил: – "Рабочие автомобильной промышленности Детройта". Американский рабочий как проклятый трудится за свою зарплату, отдает последний цент на уплату налогов, и он вправе спросить: а что я имею за свои деньги? Ну что ж, друзья мои, позвольте сказать мне, что вы получите от сенатора Милтона Бёрна, которому наплевать на ваши деньги..."
   Краем глаза Драммонд заметил, что Кигана внезапно охватило беспокойство. Не открывая глаз, Том запрокинул голову, лицо исказилось, словно его мучили кошмары. Он застонал, потом что-то зашептал, явно негодуя, и крепко сжал кулаки. Затем Киган вдруг широко открыл глаза, бросил на Драммонда бешеный взгляд, протянул вперед руки и выключил приемник.
   – Господи! – Драммонд буквально подскочил в кресле и от неожиданности резко крутанул руль. Машину бросило в сторону.
   Выровняв автомобиль, Драммонд взглянул на Кигана. Тот съежился и в ярости зажал уши руками.
   – Том... что случилось? Давай говори! Скажи мне, что тебя так напугало? Сон? Кошмары?
   Киган, не отнимая рук от ушей, нерешительно покачал головой.
   – Я не знаю. – В глухом рыдании, вырвавшемся из его груди, слышались отчаяние и безысходность. – Что-то происходит с моей головой, доктор. Я не знаю, что со мной!
   – Хорошо, Том, успокойся, все будет в порядке. Я обещаю тебе. Приляг и расслабься. Давай приляг.
   Киган вздохнул, откинулся в кресле, закрыл глаза. По щекам его текли слезы.
   – Послушай, – обратился к нему Драммонд. – Я думал поселить тебя в мотеле рядом со своим офисом, но сейчас мне пришла в голову идея получше. У меня есть комната для гостей. Очень неплохая и очень удобная. Если ты не против, можешь пожить там.
   – Конечно. Как скажете, доктор, – прошептал Киган. – Только сделайте что-нибудь с моей головой! – Киган уже дремал от усталости, но продолжал повторять: – Только сделайте что-нибудь с моей головой!
   Всю оставшуюся часть дороги Киган спал спокойно. И целый час, пока они ехали, Драммонд мысленно перебирал различные версии, строил различные предположения и догадки. Почему сообщение по радио вызвало у Кигана такую реакцию? И на что именно он среагировал? На сообщения? А может, информация из "Новостей" как-то перекликается с его кошмарами? Или Киган попросту психически болен? Может, у него действительно шизофрения? Не показать ли его в клинике психиатру?
   Они уже подъезжали к дому, а Драммонд так и не пришел к какому-либо заключению о состоянии психики этого печального, измученного кошмарами человека. Остановившись у дома, Драммонд на какое-то время задержался в машине, разглядывая себя в зеркало заднего вида. Обычно, когда его охватывала нерешительность, неуверенность, он отпускал поводья, целиком полагаясь на подсознание. И на этот раз внутренний голос подсказал ему: "Остынь. Поработай с Киганом хотя бы двое суток. И понаблюдай, что происходит".
   "Так и сделаю", – решил Драммонд и осторожно растолкал спящего Кигана.

Глава 8

   Комната для гостей – восемнадцать футов на восемнадцать с ванной и небольшой кухонькой – располагалась за гаражом на две машины. Этим совершенно изолированным помещением часто пользовалась прислуга.
   Через раздвижные стеклянные двери можно было выйти на две террасы, примыкающие к комнате. Одна из них, южная, была обращена к горным кряжам Санта-Росы и Сан-Хасин-то, с восточной открывался вид на деревенский клуб "Айронвуд" и заповедник "Ливинг Дезерт".
   Меблировка и интерьер комнаты были типичны для домов в долине: ничего лишнего и все ярких красочных тонов. Легкое покрывало, чехлы на креслах и драпировки на окнах традиционных цветов индейского племени навахо: кремовые, песочные, бирюзовые и терракотовые.
   Драммонд открыл дверь. Стрелки часов уже приближались к полуночи. Он включил ночник у изголовья кровати и кондиционер, чтобы проветрить комнату.
   Том Киган застыл в дверях, все еще не придя в себя после сна. Лицо его выражало восхищение, смешанное с неописуемым удивлением от того, что все это богатство теперь находилось в его распоряжении.
   – Ну как? Подойдет? – улыбнувшись, спросил Драммонд.
   – Подойдет? Да это просто великолепно.
   – Тогда будь как дома, Том. – Драммонд положил на кровать чемодан Кигана. – Ванная там. Завтра мы набьем продуктами холодильник на кухне, чтобы у тебя всегда было что перекусить и выпить, пока я буду в офисе. Возле постели – радио... Телевизор вон там. – Пол отдернул плотные занавески, защищавшие от солнца, и показал на раздвижные двери. – Там, на верандах, есть шезлонги. Можешь позагорать и полюбоваться горами. Я хочу, чтобы ты просто расслабился и отдохнул: представь, что ты в отпуске. Ни о чем не беспокойся и прежде всего не думай о гипнозе. В свое время мы этим займемся, но я ничего не буду делать против твоей воли.
   Киган тяжело вздохнул. Этот вздох выразил все: и физическую усталость, и умственное истощение.
   – Все прекрасно, доктор. Не знаю, как вас и благодарить...
   – Не стоит благодарности. А зовут меня Пол – запомни! Постарайся хорошенько выспаться. Если хочешь принять душ, есть горячая вода – нагревается электричеством. Захочешь посмотреть телевизор... ты когда-нибудь пользовался дистанционным управлением?
   – Нет.
   Драммонд взял лежавший на телевизоре пульт дистанционного управления и показал Кигану кнопки.
   – Вот этими кнопками включаешь и выключаешь. – Аппарат зажужжал. – Эти кнопки нажимаешь, когда хочешь сменить программу.
   Нажимая на кнопки, он быстро пробежал по каналам: здесь было и телешоу, и религиозная программа, кинофильм с участием Богарта, передача новостей.
   Он остановился на канале, по которому передавали "Новости". На экране крупным планом появилось изображение Джека Крейна. Он стоял на трибуне и держал речь перед большой аудиторией.
   "...его поддержка контролю за оружием. Неужели ему неизвестно, что охота – точно такая же американская традиция, как и любовь к яблочному пирогу? Разве Милтон Бёрн не знает, что охота как воздух необходима миллионам честных, трудолюбивых, богобоязненных американцев... И что именно в этом штате шестьдесят процентов взрослого населения имеют лицензии на охоту? А теперь я вот что скажу вам. Если этот Милтон Бёрн добьется своего, вы окажетесь в лесу, вооруженными... водяными пистолетами! Но, даю голову на отсечение, даже их у вас может не оказаться!"
   Голос Джека Крейна ревел, перекрикивая оглушительный смех, насмешливое гиканье и свист. "Но вы можете биться об заклад, что ДЖЕК КРЕЙН НЕ ДОПУСТИТ ЭТОГО!"
   Завороженный речью Крейна Драммонд все же успел заметить, какое действие эти выклики оказали на стоявшего рядом с ним Кигана. Том снова задрожал, не сводил широко раскрытых глаз с экрана телевизора. Начались судороги, лицо покрылось потом. У него был вид затравленного животного, Драммонд уже видел Кигана в таком состоянии во время гипнотического сеанса.
   Пол взглянул на экран, потом перевел взгляд на Кигана, пытаясь уловить связь между этой реакцией и той, которую он наблюдал в машине, когда Киган, услышав голос Крейна, резким движением выключил радиоприемник.
   – Том, что случилось? Что тебя беспокоит? Этот человек? Джек Крейн? – В голосе Драммонда звучали теперь повелительные ноты.
   Словно пытаясь освободиться от того воздействия, которое оказывало на него изображение человека на экране, Киган резко отшатнулся, обхватил голову руками, рухнул на кровать и, скорчившись, стал кататься по ней, плотно закрывая уши руками, как будто не желая слышать голос Крейна.
   Драммонд убавил звук, подошел к Кигану, присел на край кровати и требовательно, настойчиво сказал:
   – Том, прошу тебя, поговори со мной. Это Крейн? Это его голос в машине вывел тебя из равновесия? Ты знаешь этого человека?
   Почти на грани истерики, рыдая, Киган с трудом выдавил из себя:
   – Не знаю. Что-то с головой. Со мной что-то... что-то происходит.
   – Что происходит? Ты можешь описать это? Что-то физическое... похожее на боль? Или что-то с разумом... какая-нибудь мысль... страх?
   Вместо ответа Киган замотал головой.
   Драммонд выключил телевизор.
   – Том, все в порядке. Страх прошел. Не думай об этом. Я сейчас принесу тебе лекарство, чтобы ты заснул. Ложись, я через минуту вернусь.
   Когда Драммонд вернулся, Киган лежал на постели, уставившись в потолок, на лице выражение испуга и отчаяния.
   Драммонд положил бумагу и ручку на столик у кровати, протянул Кигану две капсулы, затем сходил на кухню и вернулся со стаканом воды.
   – Я принес бумагу, Том. Чтобы ты записывал все свои мысли, а не только сновидения. Записывай все, что покажется тебе важным: страхи, впечатления, ощущения, вообще все. Если я понадоблюсь тебе, набери девятку. И не стесняйся. Том, послушай, ты больше не одинок. Тебе стараются помочь. Здесь ты в безопасности. Мы будем работать с тобой вместе, чтобы докопаться до сути твоих проблем, так что воспользуйся предоставленной тебе возможностью и попытайся отдохнуть, хорошо?
   Киган кивнул.
   – Тогда спокойной ночи. Позавтракаем на террасе с видом на горы. Горы очень помогают представить все в перспективе.
   Закрыв дверь, Драммонд по широкой дорожке прошел к кухне; гараж специально был построен в некотором отдалении от дома, чтобы не загораживать кухонное окно.
   На кухне Пол заварил себе большую кружку кофе, прошел в гостиную и устало опустился в глубокое мягкое кресло.
   – Ну, братишка, – он громко вздохнул, – поездочка была еще та.
   Он последовательно перебирал в мыслях все, что произошло. Сеанс судебного гипноза, невероятная, непредсказуемая реакция Кигана, встреча с Карен Биил, приглашение ее к нему домой в Малибу – Боже мой! – затем в долину, чтение газетной статьи, деловые предложения, связанные с этой статьей, разговор с Диком Гейджем. Решение привезти Кигана в долину, квартира Кигана и стена в ней, вся обклеенная вьетнамскими фотографиями, и наконец, странная реакция Кигана – реакция на что? – по пути в долину.
   Да, ничего себе поездочка!
   Киган и Крейн.
   Неужели есть какая-то связь между психически неуравновешенным псевдорабочим и преуспевающим губернатором из Калифорнии, республиканским кандидатом на пост президента?
   Именно ли голос по радио и изображение самого Крейна на экране телевизора вызвали такую бурную реакцию у Кигана?
   Или голос Крейна напомнил Кигану кого-нибудь или какое-нибудь событие из прошлого – и в ответ такая реакция?
   Ясно одно, в любом случае причиной, заслуживающей расследования, был Вьетнам. Стена в доме Кигана, увешанная фотографиями военных действий... Джек Крейн, глубоко почитаемый герой этой войны...
   Драммонд пожалел, что не рассмотрел повнимательнее те вьетнамские фотографии, обязательно нужно было это сделать. Ладно, он ведь попросил Дика Гейджа проверить, не служил ли Киган в армии. Возможно, тогда и станет ясно, существует ли связь между состоянием Кигана и личностью Крейна.
   Допивая кофе, Драммонд размышлял: не лучше ли оставить пока в покое больную, расстроенную психику Кигана и посмотреть, что даст ему тот материал.

* * *

   Четверг.
   Драммонд проснулся в семь, принял душ, надел рубашку с короткими рукавами, темно-синий костюм, который обычно надевал в дни консультаций (один из восьми костюмов синего и серого цветов, висевших в его гардеробе) и прошел на кухню. Там он приготовил завтрак – свежий апельсиновый сок, овсяную кашу, яичницу, ветчину, кофе, тосты и на задней террасе дома сервировал металлический, покрытый стеклом столик, яичницу с ветчиной поставил на небольшую тележку столика.