Кейт Уильям. Шагающая смерть

   Когда Катя не отреагировала на это, он продолжил:
   – Я действительно чувствую… изменения, Катя. Я не уверен, какие именно. Это как… ну, как будто бы мое восприятие самого себя полностью изменилось при ксенолинке. Даже сейчас, вспоминая об этом, меня не оставляет ощущение, что я читаю про кого-то другого. Я не узнаю себя в том, что вижу.
   – Он глубоко вздохнул. – Если муравей вдруг на время станет человеком… сможет ли он позже, когда все кончится, принять свое превращение обратно в муравья?
   – Именно так ты себя чувствуешь? Человеческое сознание, заточенное в теле муравья?
   – Я чувствую себя пойманным в ловушку. И не уверен, что могу объяснить это яснее.
   – После ксенолинка ты казался таким… далеким. Отстраненным. И ты был именно таким с того самого момента, как разорвал подключение с ксено. Я надеялась, что четыре месяца исправят это положение, но я… я чувствую, что это все еще в тебе. – Она крепче прижалась к нему. – Я хочу помочь, Дэв.
   Он сжал ее в объятиях на долгие минуты. Он пытался вспомнить…
   – Катя, можешь ты себе представить, как это быть своего рода сверхгением, иметь сенсорную сеть, опутавшую половину планеты, знать вещи, думать о вещах, которые даже сейчас я не могу ясно осмыслить? Это как будто ты съел самую прекрасную и щедрую еду, какую только можно себе представить… и потом не имеешь возможности припомнить отдельные блюда или людей, с которыми ел, или причину самого банкета, но все еще можешь чувствовать запах этой пищи… только запах. Я подсознательно хочу этого снова, чувства соединения, принадлежности. Без этого я чувствую себя… одиноко.
   Катя придвинулась поближе, снова заключила его в свои объятия.
   – Ох, Дэв. Должно быть, это ужасно.
   – Да нет, действительно, – сказал он. – Это как какая-то боль, которая сидит в тебе и не уходит. Это похоже на грусть. Грусть от того, что я лишился чего-то. Поверь мне, несмотря ни на что, я не хочу пройти через ксенолинк снова. Думаю, именно это и оставляет меня в растерянности Я потерял что-то, по чему я очень тоскую и хотел бы иметь снова… но ужасаюсь при мысли, что могу снова найти это. Именно поэтому мне не хотелось возвращаться на Геракл. Я боялся, что могу снова найти Нага и что искушение будет слишком сильным.
   – Знаешь, Дэв, там ведь есть Нага, на Алие.
   – Да. Скорее в Генну Риш. Но мы летим на ШраРиш, колониальный мир, и Нага там мертв. Мы будем на расстоянии в пять световых дней от того, другого.
   – Это не так далеко.
   – Это, черт подери, намного дальше, чем мы сейчас находимся от Гераклианского Нага, – сказал Дэв. – Поверь мне, Катя. Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно время… и, может быть, человеческое общество. Некоторая близость.
   У нее на щеках появились ямочки.
   – У тебя было много компаньонов на борту «Орла» за эти четыре месяца. Из того, что я знаю, Лиза Кеннеди весьма искусна в подобного рода вещах, и я сомневаюсь, что ей не нравится консерВИР-ованный секс.
   – Кузо. Я знаю, что имею в виду. – Он потянулся и привлек девушку к себе. Снова ее ноги обвились вокруг него, и они поцеловались.
   Дэв старался не думать о том, что это последний раз, когда они могут побыть вдвоем. Возможность свидания представится не скоро. Во время долгого полета на Алию Катя со своими войсками будет на борту одного из транспортов, в то время как Дэв останется на «Орле». Он увидит ее снова только на Алии, но найти время, чтобы побыть наедине, будет отчаянно трудно.
   На этот раз они занялись любовью без пут. Это требовало искусства и концентрации, чтобы не разлететься в стороны, и их движения были сдержанными. Но вместе с тем, ограничения, налагаемые на них невесомостью, возводили их взаимные ощущения на еще более высокий уровень, чем, раньше. Они так и заснули, паря в теплом, узком пространстве отсека.
   Существо, которое когда-то было Дэвом Камероном, поднималось выше и выше на своем горном лике, сканируя небеса и горизонт сложной гаммой ощущений. Человеческое зрение и слух, в комбинации с восемнадцатью внешними органами чувств Нага, варьировавшимися от осязания магнитных полей до бурлящего ощущения движения электронов и размытого ощущения массы громоздких объектов, парящих в пространстве…
   Это снова был сон. После первых ужасных минут Дэв понял, что спит, хотя несмотря на ясность этого сообщения, переданного ему управлением цефлинка, он не мог пробудиться по собственному желанию. Часть его самого не хотела просыпаться. Ощущение сочившейся сквозь него победоносной силы было захватывающим. В то же время он мог чувствовать клетку Нага, возникшую у него в теле, распространявшую себя в его нервной системе ватным облаком чужеродной нанотехники и молекулярных тонких нитей, соединением настолько завершенным, что было бы сложно для внешнего наблюдателя различить, где заканчивался Дэв и начинался Нага.
   Он носил мерцающую черно-коричневую причудливую оболочку Нага-путешественника, взбираясь на вершину построенной человеком горы, – пирамидального атмосферного генератора на равнине к северу от Нового Аргоса. Его сознание хотя и включало все, что когда-то было Дэвом Камероном, было сейчас чем-то гораздо большим, чем сознание человека, с кругозором, глубиной и нечеловечески холодным расчетом, более подходящим машине, нежели живому существу. Без усилий он отследил линии радиосвязи, опутавшие все поле боя, распростертое перед ним подобно полу детской комнаты с разбросанными игрушками, проник в искусственное сознание имперских уорстрайдеров, двигавшихся по этому полу, перепрограммировал их, приказывая отключиться.
   На синхронной орбите, в тридцати двух тысячах километров над головой, подобно стервятникам, парил Имперский флот. Его сознание достигло… развернулось… сфокусировалось… и нашло подключение к имперскому крейсеру. Еще одно перепрограммирование, и магнитные поля, содержащие яростно вращавшуюся пару микрочастиц, создававших энергию в предохранителе квантовой энергии крейсера «Могами», отключились.
   Одна из микроскопических черных дыр испарилась в потоке радиации. Другая полетела, как камень из пращи, прокладывая себе тоннель по всей длине корабля, пожирая все на своем пути. Дэв как будто протянул руку и сжал ее… чувствуя, как громадина «Могами» с хрустом скорчилась в его сжатом кулаке…
   Имперские корабли отключили свои радиокоммуникационные цепи, словно бросая ему вызов. Вокруг него, тем временем, туша Нага скатывалась с горы, живая, черная как смоль масса, с новыми сформированными глазными яблоками… фокус заученный, как он знал, со времени первой стычки с человеком… с ним.
   Трепет видения был таким же хмельным, как ощущение разворачивающейся непреодолимой силы.
   Творческий подход и интуиция являлись функциями взаимосвязи между двумя полушариями человеческого мозга. Суть изменений в них, как чувствовал Дэв, лежала в мириадах нанотехнических соединений, все еще растущих через гигантское тело, подключенное к ним. Он думал теперь быстрее и яснее, несмотря на дикий поток чужеродных мыслей и восприятий.
   Я/мы вижу…
   Ты/мы можешь генерировать силовые магнитные поля.
   Да. Для движения, для…
   …навигации, для…
   …для запуска Самого в…
   …в Пустоту, да. Это то, что мы сделаем.
   Сами не…
   …готовы конечно. У меня есть другие ракеты.
   Что?
   Эти….
   Скала…
   С душераздирающим скрежетом часть внешней скорлупы искусственной горы, на которой он стоял, пошатнулась, затем оторвалась и повисла в воздухе, когда человек-Нага сгенерировал магнитный импульс. Сверкнула молния, штормовой ветер пронесся по всему существу Дэва. Облака затемнили небо, но Дэв все еще чувствовал имперские корабли, пытающиеся унестись прочь на обжигающих огненных столбах, вырывающихся из сопел.
   Усилием воли глыба железа и камня метнулась в небеса, в мгновение ока достигнув десяти процентов скорости света. Крейсер «Зинту» исчез в огненном шаре более ярком, чем само солнце, погибло более тысячи человек…
   Он сделал это Снова… и снова… и снова. Корабль за кораблем загорался и умирал.
   Это и есть то, что ты/мы называешь войной?
   Чувство богоподобности исчезло, смытое прочь одной-единственной мыслью. В мгновение ока Дэв, человеческая часть Дэва, осознала эти пылинки в небесах как хрупкие скорлупки, содержавшие тысячи, человеческих жизней, а он охотился за ними, сбивая с ужасающе безжалостной, ужасающе точной эффективностью.
   Мой Бог, что я делаю? Чем я стал?
   – Дэв!…
   Нет. Это не война.
   – Дэв, пожалуйста!…
   Это бойня. Никому не нужная бойня.
   – Дэв, проснись! Ты делаешь мне больно! Его глаза резко открылись, и он увидел перед собой перекошенное от ужаса лицо Кати. Громкий крик перешел в хрип, когда пальцы Дэва сжали ее горло и глубоко вдавились в мягкую податливую кожу прямо под подбородком. От изумления он открыл рот и отпустил Катю. Резкое движение послало их обоих в разные стороны. Затылок Дэва резко ударился о складской бак, звенящий удар затуманил зрение.
   – Ох, кузо! Катя… – Протянув руку, он схватился за бак, пытаясь затормозить.
   Одной рукой она держалась за канистру, другой принялась массировать горло.
   – Насколько я понимаю, ты видел сон…
   – Катя, прости. Я… я…
   – Н… ничего. – Она осторожно покрутила головой, и ей, наконец, удалось улыбнуться. – Со мной все в порядке, Дэв. Я просто… испугалась. Я боялась, что, если ударю тебя, ты можешь ответить. Так что я расслабилась и закричала, чтобы разбудить тебя.
   – Это… это ты правильно подумала. Катя, я не хотел причинить тебе боль… – Он трясся как в лихорадке, частично от недавнего кошмара, частично от ужаса того, что почти сделал. – Бог мой, Катя, я ведь мог убить тебя! …
   – Это был просто сон. Действительно, Дэв, все в порядке. Ты ведь говорил мне, что у тебя плохие сны. Это снова был ксенолинк?
   Он отрывисто кивнул.
   – Я консультировался с анализатором, но…
   – Дэв, после того, через что ты прошел, я вообще удивляюсь, как твоя голова еще не лопнула. Тебе нужно время, вот и все.
   – У меня были четыре месяца. Я в ужасе от того, что я… изменился. Что мое сознание изменилось.
   – Ты все еще Дэв. Дэв, которого я знаю. Поверь мне. Это просто займет какое-то время.
   Но ему показалось, что она отвела взгляд, как будто не хотела встречаться с ним глазами. Катя дотянулась до форменных брюк и быстро натянула их.
   Что касается Дэва, то он никак не мог оправиться от шока. Боже, что с ним не так. Стычка с Нага трансформировала его. Он думал, надеялся, что, Нага отключился от него и оставил таким же, каким до этого нашел. На самом деле, как горячо он ни пытался отрицать это, но в нем произошли изменения, которые Дэв до сих пор не мог определить или осознать.
   Подавляя дрожь, он потянулся к своей собственной одежде и начал одеваться.

Глава 10

   Гений идеального офицера во время войны лежит в его способности получать приказы от вышестоящих начальников и выполнять их согласно своему собственному толкованию фактической ситуации и пониманию намерения и целей начальника.
   Гений идеального начальника состоит в выборе тех подчиненных, которые наиболее ясно понимали бы его.

«Кокородо: Дисциплина Воинов» Йеясу Суцуми, 2529 год Всеобщей эры

   Часом позже Дэв только подключился к психоанализаторной программе «Орла», когда голос Лизы Кеннеди достиг его сознания по корабельной ВКС:
   – Сэр? Генерал Синклер прибывает на борт.
   – Почему мне не сказали, что он направляется к нам? Я должен встречать его у шлюза!
   – Мне очень жаль, сэр, но никто не знал Его аэрокосмолет совершал обычный рейс с «Обманщика» на «Орел». Я не имела понятия.
   – Да ладно; ничего, Лиза. Я иду. – Он загрузил программу отключения от корабельного ИИ.
   – Проследите, чтобы его проводили в комнату отдыха.
   Отсеки жизнеобеспечения «Орла» вращались вокруг общей оси. Солдатские кубрики, палубы отдыха, офицерские кают-компании располагались на панелях, которые сейчас вращались со скоростью, достаточной для создания искусственной гравитации, равной 0,5 g. Основная комната отдыха представляла собой место, где всегда толпилось много народа, там было достаточно интерфейсов с доступом к корабельной библиотеке и ком-модулей для тех, кому необходимо полное подключение.
   Дэва остановил корабельный офицер из младшего командного состава и попросил просмотреть и заверить список запасов. Дэв подключил ладонный интерфейс и проверил данные, сравнивая их с основным списком, хранившимся в его ОЗУ. К тому времени, когда он достиг комнаты отдыха, генерал Синклер уже прибыл. Четыре солдата Конфедерации в полном вооружении и с высокоскорострельными винтовками ПСР-28 стояли на часах у входа. Двери открылись. Дэв вошел внутрь.
   Комната отдыха была не слишком просторной. Несмотря на величину эсминца, свободного места на корабле не хватало, особенно сейчас, когда «Орел» загрузили провизией для Долгого путешествия на Алию. Все же в отсеке стояло несколько кресел, а видовая стена демонстрировала пространство за кормой «Орла», заполненное золотисто-белым с фиолетовыми отблесками диском Геракла. Палубу устилали ковры, а стены и потолок покрывали звуконепроницаемые панели, приглушая пульсирование и скрежет корабельных механизмов.
   Синклер ждал его вместе с Брэндой Ортиз. Катя также присутствовала, инцидент на аэрокосмолете был забыт, хотя воспоминание о нем заставляло Дэва внутренне сжиматься. К его немалому удивлению, в каюте находился еще один человек, стройный и щеголеватый, с проседью в волосах. Грант Мортон, в настоящем – Президент Конгресса.
   Как и Синклер, Мортон стал одним из первых делегатов Конгресса Конфедерации и, подобно Синклеру и Кате, был родом с Новой Америки. Из того, что Дэву довелось слышать о Мортоне, он был таким же консерватором, как и Синклер, но легче шел на компромисс, чем его более известный товарищ по борьбе. Мортон приложил немало усилий, чтобы влияние проекта закона о генетических рабах не развалило хрупкую Коалицию Миров после скандала между Либерти и Радугой.
   – Ну, что ты стоишь как новобранец? – воскликнул Синклер, поднимаясь со скамьи, которую делил с Мортоном. – Заходи и присаживайся.
   – Спасибо, сэр, – сказал Дэв. – Прошу прощения за задержку. Я не знал. что вы прибудете.
   – А ты и не должен был об этом знать, Дэв, – подмигнув, сказал Синклер.
   – В действительности, никого из нас здесь нет.
   – Как скажете. – Он повернулся лицом к Президенту Мортону. – Господин Президент, это неожиданная честь.
   – Едва ли, – сказал ему Мортон. – Я имею в виду честь, а не неожиданность. Фактически я прилетел, чтобы взвалить на вас еще больше проблем.
   Дэв моргнул. Если президент Конгресса удосужился специально посетить «Орел», это могло случиться только из-за боязни, что информация, переданная по ВИР-связи, может быть перехвачена.
   – Чем могу быть полезен, сэр?
   – Дайте руку.
   Озадаченный, Дэв выставил вперед свою левую руку ладонью вверх, путаница золотых и серебряных проводков, вживленных в его кожу, сверкнула в искусственном освещении комнаты. Президент шагнул вперед и приложил свой имплантант к ладони Дэва. Капитан почувствовал поток входящей информации.
   – Что… это? – Дэв мигнул, пытаясь прочитать файлы, загружаемые в его личное ОЗУ.
   – Повышение, конечно. Мы создали для вас новую должность. Точнее, нашли ее в архивах. Ты теперь командор. Ты по-прежнему капитан, но с полномочиями командира эскадры. – Он оглянулся на Катю, затем снова посмотрел на Дэва. – Этой экспедиции необходим единственный, четко выделенный лидер. Мы выбрали тебя. Приказ, который я только что передал тебе, переводит «Орел» под командование капитана Кеннеди, чтобы ты мог посвятить себя командованию эскадрой.
   – Я… понял. – В суете приготовлений к «Далекой Звезде» Дэв мало думал о командной структуре экспедиции. И он, и Катя имели чины, соответствовавшие тайсе как Гегемонии, так и Империи. В новой структуре рангов Конфедерации он был капитаном, она – полковником. Это означало, что он отвечал за корабль, в то время как она командовала полком. Повышение расставляло все по-другому, отдавая ему командование всей экспедицией. – Сэр, я не уверен, что это хорошо…
   – Разве? Синклер и я приняли это решение прошедшей ночью. У нас сейчас нет времени что-либо менять, особенно, в связи с вашим приступом скромности.
   Дэв уловил беспокойство в голосе Мортона.
   – Вы передвигаете график вперед? – прямо спросил Дэв. – Значит, есть проблема. В чем она заключается?
   Мортон и Синклер переглянулись.
   – Я тебе говорил, что он хваткий, – сухо произнес Синклер. – Командор, полковник Алессандро… совершенно не предполагается, что вы должны знать это, и считайте, что не слышали этого от меня, но Лауэр и его клика настаивают на голосовании завтра. Он полагает, что сможет заполучить две трети голосов.
   – Голосование? По какому поводу? – Дэв был в замешательстве.
   Ронал Лауэр, как он знал, был делегатом от Радуги, и представлял население одной из самых больших на этой планете генетических форм. Он наиболее рьяно противился тому, чтобы Конфедерация поддерживала отмену генорабства. Дэв слышал многие из его речей – несомненно, светлая голова, но как кто-нибудь вообще мог утверждать, что генетически созданные рабочие имеют меньше прав, чем люди, нисколько не отличающиеся от них, хотя и рожденные обычным способом.
   – Голосование состоится по поводу того, стоит или нет вам, командор, лететь с этой экспедицией.
   – Дэву не лететь? – переспросила Катя. – Это сумасшествие! Почему?
   – Это ксенолинк, – сказал ей Синклер. – Многие считают, что Дэв – единственный, кто имеет, э… опыт, необходимый для подключения к гераклианскому Нага. И ксенофоб… или, скорее, Дэв плюс ксенофоб – это все, что удерживает Империю от вторжения.
   – Это бессмыслица, – возмутился Дэв. – Я только недавно отсутствовал четыре месяца. Почему они не противились этому?
   – Некоторые из них противились, по крайней мере, частным порядком, – сказал Синклер. – Я чувствовал, что тебе нужно какое-то время побыть вдали отсюда, поэтому и организовал для тебя экспедицию без… консультации с некоторыми из членов Военного Совета. Возможно, они помнят это и пытаются опередить меня.
   – Теперь ты снова улетаешь, – добавил Мортон. – А империалы наверняка скоро атакуют. Фракция Лауэра хочет оставить тебя здесь, чтобы ты снова подключился к Нага, если это будет необходимо.
   – Но Нага никто даже не видел, – запротестовала Катя. – Даже если Дэв останется, нет гарантии того, что он сможет подключиться к нему снова.
   – Согласен, – сказал Синклер. – И у нас есть добровольцы, чтобы попытаться подключиться к Нага, если вернутся империалы. Когда они вернутся, я хотел сказать. Описание Дэвом происшедшего дает основания предполагать, что Нага сам знает, как вступить в контакт с человеком, даже если этого не знаем мы.
   – Должен, – кивнул Дэв. – Черт возьми, я действительно не знаю этого. В прошлый раз я был без сознания, когда это произошло.
   – Логика действует вовсе не на всех, – сказал Мортон. – Иногда я начинаю подозревать, что мои коллеги с Радуги менее чувствительны к ее соблазнам, чем остальные. Даже при этом я понимаю их неохоту потерять вас, молодой человек. Вы спасли нас, всех нас в одиночку, на вершине трансформирующейся пирамиды. Другой, возможно, не смог бы справиться так хорошо.
   Дэв пытался подавить внутреннюю дрожь, но ему это не удалось. На какое-то мгновение кошмар вернулся. Молнии раздирали небо над ним – феерическое движение в каскаде грубой, сочащейся мощи. Он поймал тяжелый взгляд Кати, и воспоминания отступили. Дэв чувствовал смущение, даже стыд.
   – Сэр, я действительно не думаю, что подхожу для этой работы.
   – Чушь! – отрезал Мортон.
   – В чем проблема, Дэв?
   – Я… у меня есть причины для того, чтобы сомневаться в моей ментальной стабильности…
   – Он видел несколько снов-кошмаров, – сказала Катя, спокойно перебивая его. – С того момента, когда прервал ксенолинк четыре месяца назад. Мы говорили об этом, и он пользовался аналитической программой «Орла». По моему мнению, он полностью способен выполнить эту миссию. В действительности я не могу представить себе кого-то еще во всем флоте Конфедерации, кто мог бы выполнить задачу лучше, чем он.
   Дэв поднял глаза на Катю, пытаясь разглядеть, что скрывается за кажущимся спокойствием.
   – Еще больше причин не оставаться здесь и не подключаться к проклятому Нага, – кивнул Мортон.
   – Дэв, я знаю тебя с Эриду, – сказал Синклер. – Я верю в тебя, в твою тактическую хватку, в твою способность управлять собой и своими людьми. Изменилось ли что-либо существенное в твоих психологических показателях, что-нибудь, что могло бы дисквалифицировать тебя как военного офицера?
   – Ничего… измеримого. Анализатор говорит, что мне нужен отдых.
   Синклер криво улыбнулся.
   – К сожалению, я не могу отпустить тебя на каникулы. Мне нужно, чтобы ты слишком многое сделал.
   – Я… я понимаю всю ситуацию, сэр.
   – У тебя будет еще три или четыре месяца, пока вы доберетесь до Алии. Может, это поможет решить твою проблему?
   Дэв нахмурился. Чем больше он об этом думал, тем глупее ему казалась дисквалификация из-за ночных кошмаров, какими бы они там ни были. Безусловно, он подходил на место командующего. и перестановки в руководстве не принесут никакой пользы экспедиции.
   Кроме того, если он останется, то они захотят, чтобы он опять соединился с монстром, если империалы атакуют. Чтобы он стал монстром.
   Он не хотел этого.
   – Генерал Синклер, – отчеканил Дэв, вытягиваясь по стойке смирно. – Мистер Президент. Я полностью готов и способен принять командование. Какой бы чин вы мне ни присвоили.
   – Тогда это решено, – сказал Синклер, улыбаясь. – Ну, как быстро вы сможете отбыть?
   Дэв сверился с данными, заложенными в его ОЗУ.
   – Мы вылетим через двадцать часов, – сказал он. – «Орел» почти готов к ускорению, осталось только дозагрузить его. Но ни один из остальных кораблей еще не доложил о готовности. Работы продолжаются уже шесть часов, так что, в любом случае, у них осталось работы еще часов на десять-пятнадцать.
   Подготовка эскадры к Алианской миссии было необычным делом для флота. «Орел» назначили флагманским кораблем, а два двадцатипятитысячетонных грузовика коммерческого класса – «Виндемиатрикс» и «Мираж» – везли Катиных рейнджеров, укомплектованных уорстрайдерами и другим необходимым оборудованием. «Tapa-Z» начинал как новоамериканский криоводородный танкер, но его переделали в носитель. Вместо пяти громадных контейнерных цистерн-сфер в него была вмонтирована ангарная палуба, на которой размещались восемьдесят два боевых флайера, эквивалент имперского истребительного крыла. За ними следовали также несколько невооруженных торговых кораблей, загруженных боеприпасами и оборудованием.
   Эскортом этим громоздким кораблям служили легкий эсминец «Созвездие», два фрегата – «Мятежник» и «Доблестный» – и три корвета. Это были шесть из восемнадцати кораблей, захваченных Дэвом в молниеносных набегах на стоянки боевых кораблей на Асене незадолго до эвакуации мятежников с Новой Америки. Остальные оставались здесь, чтобы защищать правительство Конфедерации.
   – У нас остается очень уж, черт подери, мало времени, Дэв, – сказал ему Синклер. – Голосование в Конгрессе назначено через двадцать два часа. Поторопи капитанов кораблей. Если они не будут готовы уйти в К-Т пространство одновременно с тобой, им придется отправиться позже и встретиться у Алии.
   Дэв кивнул.
   – Мы уже составили все навигационные карты и протоколы, – сказал он, – поскольку не можем следить друг за другом в К-Т пространстве. Если некоторые из нас переместятся через К-Т прежде остальных, это не будет иметь значения.
   – Хорошо.
   – Наша самая большая проблема, сэр, это КК Они хотят подняться на борт только завтра во второй половине дня. Мне сказали, что они все еще работают над каким-то контактным сценарием.
   Синклер посмотрел на Ортиз, которая молчала в течение всей дискуссии.
   – Профессор?
   С натяжкой можно было сказать, что самой важной частью экспедиции являлась Контактная Команда – пятнадцать мужчин и женщин, имевших контакты с ДалРиссами, изучавших различные аспекты их культуры, науки и языка с момента возвращения Имперских Экспедиционных Сил три года назад. Профессор Ортиз была старшим контактным офицером.
   Технически Дэв и Катя тоже входили в Контактную Команду, поскольку оба имели дело с ДалРиссами во время более ранней экспедиции, но так как, скорее всего, им придется разбираться с империалами, они должны были присоединиться к команде только для переговоров с правительством ДалРиссов, и то, если их знания и опыт будут необходимы.
   – Я поговорю со своими людьми, сэр, – сказала Ортиз. – Мы вполне сможем продолжить работать с симами на борту «Орла».
   – Прекрасно, – сказал Синклер. – Проследите за тем, чтобы не нарушить график. Но, пожалуйста, соблюдайте режим секретности. Я бы хотел, чтобы мои соратники в Конгрессе ничего не знали.