Кейт Уильям. Шагающая смерть

   Если предположение верно, то ей удастся, пожалуй, подойти достаточно близко, чтобы дотронуться. Может быть… Если только они не почувствуют ее. Борясь с дрожью в коленях и неприятной пустотой в желудке, угрожавшей сорвать все планы, Катя сделала еще один шаг.
   Да, это он, ее старый, старый страх, боязнь замкнутого пространства. Он снова навис над ней, пытаясь сломать стены, разорвать узы, нарушить границы, которыми она пыталась окружить его, запереть, уничтожить. Катя опять вспомнила тот едкий запах собственного страха, когда она спустилась в вертикальный шурф на Алия B-V. Да, то был мертвый город на бывшей родине ДалРиссов. Там, на дне, где ее зажали аморфные стены пещеры, Катя и обнаружила машину Дэва, «Призрак», с откинутым люком и носовыми огнями, направленными на неровное, покрытое какой-то слизью пятно на стене.
   Потом она увидела Дэва, с головы до ног покрытого чем-то черным и блестящим. Вся эта масса образовывала живой кокон, в котором выделялись уплотнения размером с голову человека. Дэв сам вышел перед этим из своего уорстрайдера, чтобы дотронуться до клеточной массы, заполнявшей пещеру. Что заставило его покинуть машину, отправившись навстречу неизвестности? Позже он шутил, что услышал пение сирен и сам не понимал до конца, что делает.
   С ним же ничего не случилось, убеждала себя Катя. Ему это не повредило. В конце концов он выбрался из этой слизи и рассказал мне обо всем. Все будет нормально.
   Под ногами было сухо, хотя она предполагала, что утонет в грязи. При каждом шаге в воздух поднималось облачко мельчайшей пыли наподобие талька и повисало над землей. Катя машинально отметила это явление и нашла ему объяснение. Частицы скалы. Нанодезинтеграты ксенофобов извлекли их из земли, со стен и покрыли ими площадь в несколько квадратных километров.
   Вокруг лежала голая, выжженная пустыня, при виде которой Катя с трудом подавила желание повернуться и бежать без оглядки назад, в джунгли. От влажной, удушающей жары не спасал даже многослойный защитный костюм. Катю отделяло от изувеченной «кобры» и ее странных спутников метров сорок; ей предстояло спуститься почти к самому подножию холма.
   Она уже видела, что боевая машина ксенофобов действительно попала под луч лазера, рассекшего ее почти пополам как раз во время трансформации. Одна часть оставалась похожей на настоящую кобру со сплющенным капюшоном, которому этот тип и был обязан своим названием. Сейчас эта часть безжизненно лежала на земле. Другая половина – непомерно, гротескно раздутая – напоминала слегка спущенную сфероидную камеру с обвисшими, волочащимися черными шипами и щупальцами – типичная форма боевой машины «альфа». Вот эту-то сферу и разрезал луч лазера уорстрайдера; ее черные блестящие внутренности дрожали при малейшем движении, истекая липкой на вид, тягучей смолянистой жидкостью, в которой можно было заметить полурастворенные кусочки какой-то органической массы. Поблизости лежали в пыли еще пять-шесть жемчужных сфер, живых и неживых, полурасплавленных, изуродованных, в лужах той же горячей смолы. Над некоторыми тоже висели в воздухе шары, сферы-путешественники. Подкрепление, подумала Катя. Пытаясь осмыслить происходящее, она прибегла к хорошо знакомой военной аналогии. Часть команды погибла, и прибывшие силы поднимаются на борт. А может, это инженерная группа, в задачи которой входит только ремонт? Разобраться в том, что происходило у нее на глазах, было невозможно. Из пыли и тумана возникали огромные остроугольные формы, напоминающие осколки битого стекла, некоторые весьма причудливых очертаний. Катя видела их и прежде, когда посещала миры ДалРиссов, подвергшиеся нашествию ксенофобов.
   Еще более непонятное творилось с изувеченным телом «кобры», из которого вырастали какие-то шевелящиеся, пузырчатые отростки, как будто оно росло, оживало, излечивалось прямо у нее на глазах.
   Осталось двадцать пять метров. Ее еще не заметили. Не заметили? Смолянисто-слизистые куски просто не видели ее, у них не было глаз, не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало органы чувств. Ей вспомнился рассказ Дэва о том, что у ксенофобов совсем иначе происходит восприятие мира. Как они чувствуют? На что похоже их представление о действительности? Должно быть, ксенофобы глухи и слепы, решила Катя; может быть, они ощущают внешний мир только через искусственные органы своих органических машин?
   – Катя! – голос Хагана донесся до нее через шипение и щелканье разрядов откуда-то издалека. – Ты в порядке?
   – Все отлично, Вик. – Она заранее подключила комрап к В-разъему, чтобы не приходилось говорить: ответ передавался непосредственно из мозга через цефлинк. Такой способ прекрасно подходил для связи на небольшом расстоянии. Кроме того, при голосовом контакте мешала бы маска да и вряд ли ей удалось бы скрыть свою тревогу и неуверенность. Недостаток заключался в том, что радиочастоты сейчас были забиты помехами – сказывалось присутствие ксенов, – шум которых напоминал тяжелый рев прибоя. – Пока никакой реакции.
   – Мы… пссс… ты бро… сссс… случ…
   – Извини, Вик… что-то я тебя не поняла. Скажи-ка еще раз, только погромче.
   Шум в ушах усилился – Вик Хаган увеличил мощность сигнала.
   – Я говорю, что мы взяли эту тварь на мушку. Если я крикну «вниз», ты бросайся на землю. Не хватает только, чтобы тебя случайно зацепило.
   – Слышу, Вик. Но… сядь на лед, о'кей? – «Сядь на лед» на военном сленге означало «будь спокоен, не поддавайся эмоциям». – Давай подождем, посмотрим, что получится.
   Хаган промолчал, а может, она не расслышала ответ. Пройдя еще пять-шесть метров, Катя поняла, что «кобра», которую она считала боевой машиной, сходной по духу, если не по форме, с уорстрайдером, имеет черты, свойственные живым существам. И если тусклая, безжизненная поверхность напоминала металлопластик или металлокерамику, то внутренняя часть, влажная и пульсирующая, походила на полость тела некоего животного.
   Как разделить создателя и его творение, мастера и его инструмент? Ясно, что ксенофобы обладали технологией, близкой в некоторых отношениях к биоинженерии ДалРиссов. Они не столько производили, изготавливали инструменты, сколько выращивали их в своем теле, строя из молекул посредством недоступного и непонятного людям самовоздействия.
   Катя почувствовала, как по спине пробежал холодок. Ей было страшно, но страх вызывала не жуткая картина, представшая ее глазам, не уродливость странных, незнакомых созданий. Они были столь непохожи на что-либо узнаваемое, что просто не могли пробудить в Кате ее собственную ксенофобию, которая проснулась бы в ней, если бы эти существа в какой-то степени напомнили ей, скажем, паука, рептилию или нечто другое, отвратительное, пугающее, но знакомое.
   Дело в другом. Ее путали неизвестные, недоступные пониманию качества и свойства ксенофобов. Рассматривают ли они ее как источник угрозы? Или принимают за пищу? Видят ли ее вообще? И когда, наконец, отреагируют на ее присутствие, и какова будет реакция? Правая рука скользнула к висящей на бедре кобуре. Поколебавшись, она расстегнула ее, взялась за рукоятку лазерного пистолета Тошиба-07. Вряд ли это сравнительно легкое оружие сможет остановить боевую «альфу». В лучшем случае немного обожжет. Но все же сама тяжесть пистолета почему-то успокаивала, придавала уверенности.
   Восемь метров. Видит ли он ее? Катя почувствовала неприятное покалывание в обнаженной части руки, в шее и даже лице. Что там показывает наносчетчик? Она представила, как шелушится кожа, как один за другим отмирают и распадаются в мельчайшую пыль слои эпидермиса под действием нанодезинтеграторов. А может покалывание чисто психоматическое? Кто знает?
   Ей было страшно.
   Под наблюдением и руководством органических компонентов скалорез чинил себя сам. «Сам» не мог отличить органические части своего тела от меньших по размеру внутренних фрагментов, являющихся по сути сложными самодублирующимися машинами, ведь этот симбиоз организма и живой машины был стар, как вечность… возможно, миллионы лет минули с момента его зарождения. Даже Сам с его намного более обширной и глубокой памятью, сохранил лишь туманные впечатления о своем эволюционном развитии, о темных прохладных пещерах, далеких мирах. И впечатления эти, зыбкие и неясные, не входили составной частью в память более мелких отпрысков.
   Конечно, их групповая память хранила знания о невероятном, поразительном разуме, частью которого являлся и «сам», и от которого он был насильно отторгнут в незапамятные времена. Здесь, в одиночестве, на берегах безбрежного океана Ничто в самом сердце Вселенной, «сам» знал одно: его единственный шанс – это починить себя, и тогда скалорез сможет вернуться к теплу и уюту Матери-Скалы, воссоединиться со своим целым. Само повреждение не так уж серьезно, гораздо хуже потеря почти половины индивидуальных фрагментов, управляющих скалорезом. Сейчас эту утрату восполняли висящие над ним в магнитном поле сферы.
   Воспринимая окружающий мир как смесь отдельных чувств и впечатлений, поступающих от разных частей своего существа, «сам», как групповой организм, не мыслил в категории линейного времени, но знал, что возвращение в Скалу уже близко В его неорганической памяти накопилось несколько миллионов байтов информации, полученной за тот короткий период, что он находился в океане Ничто. Особенно ценными, лакомыми были сведения о загадочном противнике, который – «сам» не мог этого представить – двигался и сражался, и даже уничтожал, как будто был живым. Сам примет информацию, скопирует и распределит по всему телу для будущих потомков.
   А «сам» снова станет частью Его, Целого, «сознание» сольется с Сознанием, «разум» с Разумом. Боль, чувство утраты и потерянности, одиночество и тревога, наконец, уйдут. Аналог чувства, охватившего отдельные части при этой общей мысли, люди назвали бы радостью.
   «Сам» обладал 18 разными внешними органами чувств. Ни одно из них целиком не соответствовало зрению, хотя три воспринимали и измеряли попадающую на поверхность электромагнитную энергию. Большинство отдаленно напоминало человеческие ощущения вкуса и запаха, позволяя анализировать химический и электрический состав окружающей среды. Только один орган, восприимчивый к источникам тепла в диапазоне от 1012 до 1014 герц, создавал в групповом мозгу нечто подобное зрительному образу. Другой орган, чувствительный к вибрациям в скальном грунте, можно было бы отнести к слуху.
   И все же «сам» лишь смутно ощущал приближающееся нечто – тепловое пятно на менее теплом фоне, едва заметная, неуверенная, но регулярная вибрация грунта, нечто почти невидимое. В рамках своей логики, признающей только «да» и «нет», «сам» воспринимал лишь некую тепловую форму, относя ее к категории «не-Сам». Но и не Скала, ведь пятно двигалось, хотя и состояло – имело «вкус», как и Скала – из химических солей и гидрокарбонатных соединений, воды и невероятно чистых примесей металла, а также не поддающихся определению, но, очевидно, искусственных компонентов. Оно перемещалось, но было ли оно живым, как «сам»? Ответить определенно не представлялось возможным, хотя нечто испускало дрожащие, трепещущие электромагнитные потоки, схожие в некоторой степени с мощной сетью таких же течений в нем самом.
   Вкус химических солей и воды ощущался все сильнее, и «сам» попытался отступить. Он мог абсорбировать многие разнообразные субстанции, используя внешние химические дезинтеграторы, перестроить их структуру, вырастить новые неорганические компоненты. Однако некоторые вещества представляли определенные трудности, а жидкие электролитические соединения – например, соленая вода – могли быть смертельно опасными, нарушая электропроводность неорганических компонентов и тканей. Такое нарушение, подобное острой боли, вело потенциально к фатальному исходу. Сам и «сам» это помнил, не раз ощущая наличие в Скале-Вселенной обширных резервуаров соленой воды и отступая от них из опасения погибнуть.
   Между тем пятно – тепловая колонна массой шестьдесят килограммов, из которых около семидесяти процентов составляла соленая вода – упорно приближалось. Каковы его намерения? «Сам» ощутил тревогу. Несомненно, нечто способно угрожать ему, способно причинить вред.
   Не сознавая этого, «сам» обладал одним чувством, полностью аналогичным человеческому, рефлексивным и примитивным стремлением драться или убегать, без чего невозможно выживание любого живого существа.
   «Сам» боялся.
   До раненного ксенофоба – машины или существа? – оставалось несколько метров. Вялая, почти безжизненная черная туша… обрубок… труба… Вся эта масса едва заметно пульсировала – единственный признак какой-то внутренней жизни – будто где-то в ее глубине билось огромное черное сердце.
   Рядом лежала сфера-путешественник. Она лопнула, и в чашеобразной полости шириной в метр плавали на скользких хвостах три ксенофоба – черные жирные комочки, каким-то странным образом скользящие вверх по стенкам своей камеры. Казалось, что их движение не является результатом мускульных усилий или какого-то другого, знакомого Кате, способа перемещения. Очевидно, клетки-ксенофобы тоже неким образом могли пользоваться, а то и управлять магнитным полем.
   Внутри разреза на боку «кобры» несколько дюжин ксенов перемешивались, образуя нитеподобные тусклые волокна. Все это напоминало, как показалось Кате, грубую модель человеческого мозга со сложной системой соединяющихся нейронов, нервных узлов, разветвлений, многочисленных «тропинок», которые определяют мысли человека.
   Она, конечно, понимала, что это упрощенная схема, окрашенная ее собственными предубеждениями того, что является и что не является жизнью. Каждая отдельная клетка-личинка размером с ее голову, представляет собой невероятно сложное сочетание живых и неорганических частей. Разумна ли она вне своего тела? Никто не знает, даже Дэв, ведь он контактировал с целой сетью из миллиардов существ, охватывающих подземный мир целой планеты. Большинство ученых полагало, что отдельная клетка лишена разума, напоминая нейрон человеческого мозга.
   Так ли это? Подчиняясь внезапному порыву, Катя наклонилась над ксенофобом, медленно скользящим от лопнувшей сферы к «кобре», протянула руку с комелем и коснулась блестящей поверхности, ощущая черную мягкую и скользкую кожу через прохладные слои живого «переводчика» ДалРиссов.
   …двигайся… двигайся… двигайся……и еще отчаянное, пронзительное желание воссоединиться с другими… пустота… одиночество…
   Катя вскрикнула, ее душа эхом отозвалась на горе одиночества другого существа.
   – Кэт! – голос Хагана перекрыл треск помех. – Кэт! Ты…
   – Все в порядке! – оставалось только надеяться, что Вик услышит. Ее комрапу не хватало мощности. Ошеломленная, Катя поднялась, боясь, что вот сейчас колени подогнутся, и она упадет на спину. Отдельные ксены не обладали разумом. Теперь это совершенно ясно, хотя они и запрограммированы на потребность в совершении определенного действия. Удивительно то, что комель каким-то образом открыл ей доступ к этой программе, к слепому инстинкту воссоединения с себе подобными, переданному ей в форме эмоционального порыва.
   Простое желание, из того же ряда, что и голод, но как же сильно оно ударило по ней!
   – Ш-ш-ш… отойди… тя! – Осту… та!
   – Нет! Нет! Не стреляй! Все в порядке!
   Все ли? Лежащая перед нею «кобра» оставалось недвижимой. Она видела, как идет «ремонт», видела, как из краев раны вырастают волокнистые отростки, как они тянутся к другому краю, повинуясь некоей общей программе, понять которую Кате было не под силу. Тот организм, до которого Катя дотронулась, подплыл к боку «кобры», где его уже ждали крепкие объятия нитей-отростков. Катя даже представила, с каким облегчением скользнула клетка-ксенофоб к своим сородичам. Из внутренней части боевой машины к ней протянулось что-то черное, сиропообразное.
   «Как они это делают?» – подумала Катя. У этих существ не было ничего похожего на скелет, но взаимодействуя между собой они, казалось, проявляли значительную физическую силу. Возможно, находящиеся в их телах микромашины как-то сцеплялись, создавая временный скелет.
   «Рука» протянулась ближе. Как голодная амеба, подумала удивленно Катя и отступила на полшага. Нападение или…
   Проклятие! Да для чего же мы здесь, как не для установления контакта! Она тоже протянула руку с комелем, коснулась дрожащего отростка, выросшего из «кобры»…
   …и притронулась к мозгу неизвестного существа… Катя почувствовала, что теряет сознание.
   «Рука» ксена обвила ее руку… грудь… голову, окутывая темным, непроницаемым коконом.

Глава 18

   В основании иерархической структуры ксенофобов находится то, что мы называем клеткой, потому что она напоминает огромный нейрон со сложной нервной системой. Подобно растительной или животной клетке, она состоит из более мелких частей и представляет собой довольно сложный живой организм, способный некоторое время существовать изолированно от родительского тела. В состав клетки входит нечто похожее на цитоплазму, микроскопические подклетки, являющиеся аналогами клеток нашего тела и наномашины. Размеры ее примерно 25 сантиметров в диаметре, масса около килограмма. Насколько мы можем судить, она обладает памятью, возможно, типа органического программирования, но сама по себе не является разумной.
   Ряд взаимосвязанных клеток проявляют уже определенный интеллект, хотя последний, похоже, совершенно отличен от всего известного нам.

Из доклада Совету по освоению Космоса, Дэвис Камерон, 2542 г.

   Со своего наблюдательного пункта на Подъеме Хенсона Вик Хаган, онемев от ужаса, наблюдал, как нечто, похожее на расплавленный асфальт, протянулось из подбитой «кобры» и обвило Катю, полностью скрыв от Вика. Липински вопил по внутренней связи: «Огонь! Стреляй!» Но он не мог стрелять, не задев при этом командира, которая, возможно, еще была жива.
   Хаган «пришпорил» своего «Скаута» и начал спускаться вниз по склону к машине ксенофобов. Нужно было что-то делать, но он только беспомощно смотрел, как черная смолистая масса вернулась к ране на боку «кобры», втянулась в нее и…
   – О Боже, да оно проглотило ее!
   Теперь уже «кобра» пришла в движение, по-змеиному извиваясь, она скользнула к темной амбразуре в центре кратера. Такие же Хаган видел на Локи да и в других местах. Их называли «входами в туннель», хотя никакого туннеля в сущности не было, под ним понимали нечто вроде сети ПДП, образующих «подземные шоссе». Через эти амбразуры ксенофобы появлялись и исчезали, сами же «шоссе» представляли собой смягченную скальную породу, поддающуюся воздействию мощных магнитных полей.
   – Лейтенант, вы должны помочь ей!
   Хаган в ответ выругался. Криком делу не поможешь, хотя парень отчасти и прав. На всякий случай Вик поднял правую руку своего «Скаута», приводя в действие систему наведения своей автоматической пушки.
   Самое кошмарное в этой ситуации заключалось в том, что никто не знал, жива Катя или мертва. Вик только что видел, как чудовище проглотило ее целиком… но он также видел ВИР-записи первого контакта на Алия B-V, где подобное случилось с Дэвом Камероном, которого почти полностью поглотила масса клеток, покрывающих стены подземной пещеры. Может, Катя все же жива внутри этого монстра, но если так, то ее похитили. Стоит только «кобре» достичь входа в туннель, и все… тогда уже ничего не сделаешь.
   Нахмурившись, он навел пушку перед извивающейся, бесформенной змеей и выпустил длинную очередь разрывными. «Циклон» простучал три раза, тяжелые та-та-та качнули страйдер назад. Цепочка разрывов пересекла траекторию движения «кобры», вздыбила землю и осыпала ползущее чудовище шрапнелью и осколками скалы.
   Ксеномашина полностью проигнорировала предупреждение и преодолела взрытый участок с почти комической быстротой. Хаган снова прицелился, на этот раз взяв в качестве мишени сплющенный капюшон. Катя исчезла в распухшем «животе» и еще должна быть там. Может быть, ему удастся убить это порождение ужаса, срезав голову, потом освободить Катю, прежде чем чудовище раздавит или задушит ее.
   Он выстрелил еще раз, пушка рявкнула, «Скаут» качнуло отдачей. Через увеличивающую оптику Вик видел, как в сотне метров от него снаряды врезались в шею «кобры» как раз за приподнятым дрожащим капюшоном, видел, как они взорвались внутри, вырывая куски черно-серой массы и оставляя на теле ксенофоба огромные зияющие раны.
   Липински, принявший на себя управление «Призраком», внес свою лепту, выпустив вслед за Хаганом смертельный заряд из 100-мегаваттного лазера. Голова «кобры», казалось, внезапно сморщилась и упала, буквально оторванная от тела.
   Но машина ксенофобов не остановилась, наоборот, она поползла еще быстрее, чем прежде. Хаган видел, что форма ее при этом меняется. Распухшая задняя часть выравнивалась, шипы и щупальца реабсорбировались в остальную массу тела. То место, где только что была голова, округлилось, рваные края раны сгладились, и Хаган с болью и отчаянием понял, что ошибся – мозг этого существа находился не там, аналогия с земными животными подвела его. Он знал об этом, но надо же было что-то делать. Оторванная «голова», лежавшая на голой земле, уже начала распадаться на смертоносные «гаммы», остальная же часть «кобры» продолжала бегство к туннелю. Теперь до нее было не менее 500 метров.
   Липински еще раз выстрелил из лазера, задев бок машины ксенофобов.
   – Черт побери, прекратить огонь! – рявкнул Хаган.
   – Но… но…
   – Слушай, малыш, – сказал лейтенант, и в тот же миг почувствовал, что злость, ужас, надежда внезапно ушли, мысли прояснились, и осталось только ощущение страшной усталости и пустоты. – Если она умерла, то мы ни черта не сделаем. Если же жива, то можем убить ее. Вот так.
   Он не стал добавлять, что, возможно, Катя жива и хочет умереть, потому что там, внутри ксена, у нее нет ни малейшего шанса на спасение. Маска и запас воздуха позволят протянуть пару часов, если чудовище… не переварит ее до этого срока.
   ИИ страйдера распознал симптомы глубокого психологического шока, парализовавшего мозг и тело Хагана. Если бы Вик владел сейчас собой, его бы вырвало. Поэтому ИИ принял решение вмешаться. Он прервал серию импульсов, поступающих с З-разъема, грозивших опрокинуть уорстрайдер, лишенный координации и управления. Дело ограничилось тем, что RLN-90 споткнулся, замер, его рука с автоматической пушкой беспомощно дернулась взад-вперед, как будто не знала, что делать дальше, и повисла.
   Между тем «кобра» достигла входа в туннель, просунулась в него и мягко, по-змеиному, скользнула в темную амбразуру.
   Катя была уверена, что сходит с ума. Когда масса ксенофоба окутала ее, погружая в удушающую тьму, из глубин сознания поднялась старая, забытая клаустрофобия, тот призрак, который она считала умершим. Теперь этот демон проснулся, злой и голодный, он волной пронесся по осколкам ее расщепленного ужасом сознания.
   Она не могла двигаться, не могла видеть, слышать, говорить. Глаза ее были широко открыты, но окутавшая Катю тьма не позволяла рассмотреть ничего. Такого она еще не испытывала. Даже тогда, давным-давно, когда из-за поломки оборудования она очнулась в капсуле звездолета, одна и без связи, что чуть было не свело ее с ума. Катя чувствовала, как сжимает ее тело – тела? – похититель. Там, где это тело касалось одежды, маски или комеля, ощущалось только давление. Там же, где оно дотрагивалось до ее обнаженной кожи, она воспринимала его как что-то влажное, слегка липкое и прохладное, вызывавшее ассоциацию с густой грязью или тиной. Ей казалось, что она тонет, что ее хоронят заживо. Все прошлые кошмары обретали теперь форму, плоть и содержание.
   Горло пересохло: наверное, она кричала, но не помнила об этом. Какое-то время ей казалось, что сейчас ее вырвет – в маске это означало бы верную смерть, – но зажмурившись, сжав кулаки и закусив до боли губу, Катя затолкала тошноту назад, справилась с навалившимся на грудь и грозившим задушить ее ужасом.
   Как это ни странно, но когда к ней вернулась способность думать, она ощутила спокойствие, как будто чье-то присутствие в ее мозге придало ему равновесие. Это чужое присутствие выражало себя не в словах, а скорее во впечатлениях.
   … любопытство…
   … страх – боль – стремление воссоединиться…
   … удивление…
   Итак, она жива, ксен не убил ее. Двигаться невозможно, переплетенные клетки сдавливали со всех сторон, покрывая каждый квадратный сантиметр тела. Если бы не маска, Катя несомненно задохнулась бы… или утонула. Ей казалось, что она находится в бочке с какой-то густой, вязкой жидкостью. Катя ощущала движение ксена как пульсирующие, почти перистальтические толчки, но окутывавший ее кокон ослабил их и предохранял от повреждений.
   «Я на борту боевой машины ксенофобов», – подумала она… и испугалась той истеричности, которая эту мысль сопровождала. – «Оно… взяло меня покататься»…
   Куда?
   Хотя Катя и потеряла всякую ориентацию, когда ее проглотили, но по тому, как стучала в висках кровь, по давящему ощущению на лице, она заключила, что путешествует вниз головой. Подстегиваемая отчаянием, пленница попыталась собрать воедино ту скудную информацию, которую добыл ее охваченный паникой мозг. Да… определенно вверх ногами… и движется в общем направлении вниз. Немного похоже на спуск по узкой и темной трубе, когда скользишь головой вперед. В ее сознании возникла картина – она летит по мусоропроводу, вся в грязи, отбросах и…