Клэнси Том. Cлово президента

***

   – Мы не можем сделать этого, – запротестовала индийский премьер-министр и затем призналась:
   – Американский флот только что преподал нам урок.
   – Да, это был жестокий урок, – согласился Чанг. – Но он не причинил вашим кораблям серьезных повреждений. Насколько мне известно, они выйдут из ремонта через две недели.
   Услышав это заявление, индийский премьер-министр резко повернула голову и посмотрела на представителя Китая. Это обстоятельство стало известно ей самой всего пару дней назад. Ремонт поглотил ощутимую часть финансов, выделяемых индийскому флоту на оперативные расходы, и это изрядно обеспокоило ее. Не каждый день случается, что иностранная держава, особенно не так давно бывшая противником в войне, сообщает сведения, которые могут стать известными только от своего агента в правительстве Индии.
   – Мощь Америки – это всего лишь внешний фасад. Она представляет собой гиганта с больным сердцем и поврежденным мозгом, – заметил Дарейи. – Президент Райан – маленький человек, занимающий высокую должность. Вы сами сказали это, госпожа премьер-министр. Если мы сделаем его работу еще более трудной, то Америка потеряет свою способность мешать нам на достаточно длительный срок, необходимый для достижения наших целей. Американское правительство парализовано и останется в таком состоянии в течение еще нескольких недель. От нас требуется лишь одно – усилить этот паралич.
   – И как можно этого достичь? – спросила премьер-министр Индии.
   – Самыми простыми средствами: нужно всего лишь заставить Америку выполнять все данные ею обязательства и одновременно нарушить ее внутреннюю стабильность. С вашей стороны понадобятся всего лишь демонстративные действия. Остальное я беру на себя. По-моему, лучше, если вы не будете знать о том, что мы собираемся предпринять.
   Будь он способен на это, Чанг даже перестал бы дышать, чтобы лучше контролировать свои чувства. Не каждый день доводится встретить человека еще более жестокого и безжалостного, чем он сам. Это верно, он не имел ни малейшего желания знать о планах Дарейи. Пусть лучше другая страна ввязывается в войну.
   – Продолжайте, прошу вас, – сказал он и извлек из внутреннего кармана сигарету.
   – Каждый из нас представляет здесь страну с громадными возможностями и еще большими потребностями. У Китая и Индии – огромное население. Обеим странам необходимы жизненное пространство и естественные ресурсы. Скоро в моем распоряжении ресурсы будут необъятными и привлекут колоссальный капитал. Вместе с тем у меня появится возможность взять под контроль их распределение. Объединенная Исламская республика, подобно вам, превратится в великую державу. Запад слишком долго играл доминирующую роль на Востоке. – Дарейи посмотрел прямо на Чанга. – На вашей северной границе лежит гниющий труп. Там требуют освобождения многие миллионы правоверных. Кроме того, на север от вас находятся жизненное пространство и естественные ресурсы, в которых так нуждается ваша страна. Я готов отдать вам все это, если вы согласитесь вернуть нам земли, населенные правоверными. – Затем он повернул голову к индийскому премьер-министру. – К югу от вашей страны расположен ненаселенный континент. Там также есть жизненное пространство и естественные ресурсы, столь необходимые вам. В обмен на ваше сотрудничество, мне кажется, Объединенная Исламская Республика и Китайская Народная Республика могли бы гарантировать защиту ваших действий, направленных на удовлетворение законных нужд. От каждой из ваших стран я прошу всего лишь сотрудничества, которое не влечет за собой никакого риска.
   Индийский премьер-министр заметила, что однажды уже была предпринята подобная попытка, но нужды ее страны так и остались неудовлетворенными. Представитель Китая тут же предложил, как без всякого риска отвлечь внимание Америки, тем более что такое случалось и в прошлом. Иран – что это за Объединенная Исламская Республика…, ах да, конечно, подумал Чанг. Конечно. Весь риск падает на долю ОИР, хотя на этот раз он представляется удивительно точно рассчитанным. По возвращении в Пекин Чанг лично проверит соотношение сил.
   – Как вы сами понимаете, я не прошу от вас сейчас брать на себя какие-нибудь обязательства. Вам понадобится убедиться в серьезности моих намерений и возможностей. Я прошу вас об одном: уделите максимальное внимание моему предложению о заключении нашего союза – неофициального, разумеется.
   – Но Пакистан… – произнесла индийский премьер-министр, неосторожно привлекая внимание к самому слабому месту своей политики, что тут же отметил про себя Чанг.
   – Исламабад слишком долго был американской марионеткой, и ему нельзя доверять, – тут же ответил Дарейи, который давно подготовил свой ответ, хотя и не ожидал, что индийский премьер так быстро откроет свои карты. Эта женщина ненавидит Америку также, как и я, подумал он. Вероятно, «преподанный урок» нанес более глубокую рану ее гордости, чем сообщили его дипломаты. Как свойственно женщине столь ревностно оберегать свою гордость. В этом ее слабость. Отлично. Он посмотрел на Чанга.
   – Наши отношения с Пакистаном ограничиваются торговыми связями и, являясь таковыми, подвержены изменениям, – отозвался представитель Китая, испытывающий не меньшее удовлетворение от слабости Индии. В конце концов, ей некого винить. Она послала в море свой флот, чтобы оказать поддержку Японии в нападении на Америку, оказавшемся неудачным…, тогда как Китай не предпринял ничего и не рискнул ничем. В результате он вышел из «войны», не понеся никакого урона и даже не показав, что был как-то связан с этим конфликтом. Самые осторожные руководители Китая, занимающие место в государственной иерархии выше Чанга, не возражали против его маневров, хотя маневры эти ничего и не принесли. И вот теперь снова кто-то готов пойти на риск. Индия предпримет демонстративные действия, а Китай останется в стороне, всего лишь повторив прошлые заверения о том, что не имеет никакого отношения к этой Объединенной Исламской республике. В любом случае он может заявить, что хотел всего лишь убедиться в решительности нового американского президента, а такое случается постоянно. К тому же Тайвань все время является источником беспокойства. Все так интересно. Иран, движущей силой которого является религия. Индия, которая руководствуется жадностью и гневом. Китай же, с другой стороны, смотрит далеко в будущее, строит великие планы, делает это бесстрастно и спокойно, ищет то, в чем действительно нуждается, но поступает, как всегда, предельно осмотрительно. Цель, к которой стремится Иран, очевидна, и если Дарейи готов пойти на риск войны ради нее, то не стоит ему мешать, лучше наблюдать со стороны и надеяться на его успех. Но Чанг не позволит пока втянуть Китай в конфликт. Стоит ли казаться слишком нетерпеливым? Вот Индия готова приступить к действиям, проявляет такое нетерпение, что упускает из виду нечто совершенно очевидное: если Дарейи сумеет добиться осуществления своих планов, то Пакистан уладит свои отношения с ОИР, может даже присоединится к ней, и тогда Индия окажется изолированной и уязвимой. Ничего не поделаешь, опасно быть вассалом, это еще опаснее, если у тебя наготове планы подняться на более высокий уровень – но при отсутствии средств для осуществления этого. Выбирая союзников, нужно быть очень осторожным. Чувство благодарности в отношениях между государствами похоже на цветок, выращенный в оранжерее, – он быстро вянет, когда его выносят на открытый воздух.
   Премьер– министр молча кивнула, признавая свою победу в вопросе о Пакистане.
   – В таком случае, друзья, я благодарю вас за то, что вы так любезно согласились встретиться со мной. С вашего разрешения, я отправлюсь домой.
   Все трое встали, обменялись прощальными рукопожатиями и направились к выходу. Через несколько минут самолет Дарейи развернулся на неровной поверхности взлетной полосы китайской авиабазы, больше приспособленной к полетам истребителей. Аятолла посмотрел на кофейник и решил воздержаться. Ему хотелось поспать перед утренними молитвами. Но прежде…
   – Твои предсказания оказались совершенно точными.
   – Русские называют такие вещи «объективными условиями». Они всегда были и остаются неверными, но их методам анализа в точности не откажешь, – объяснил Бадрейн. – Вот почему я сумел собрать достоверную информацию.
   – В этом я убедился. Твоя следующая задача будет заключаться в том, чтобы разработать планы нескольких операций… – Дарейи откинул спинку кресла и закрыл глаза, надеясь, что ему снова приснятся мертвые львы.

***

   Как ни хотелось ему вернуться к клинической медицине, Пьер Александер не испытывал к ней особой любви, особенно в тех случаях, когда ему приходилось иметь дело с пациентами, положение которых было безнадежным. Дух бывшего армейского офицера говорил в нем, что это походит на оборону Батаана – делаешь все, что в твоих силах, и отстреливаешься до последнего патрона, хотя и знаешь, что помощи ждать неоткуда. В данный момент у него в палатах находились трое больных СПИДом – все трое мужчины, гомосексуалисты, в возрасте за тридцать, и всем оставалось жить не больше года. Александер был достаточно религиозным человеком и не одобрял подобный образ жизни, но такой смерти не заслуживал никто. И все-таки он был врачом, а не Богом, выносящим приговор. Проклятье, подумал он, выходя из лифта и не переставая диктовать свои наблюдения для истории болезни пациентов в мини-диктофон.
   В работу врача входит необходимость разделять свою жизнь на отсеки, изолированные друг от друга. Все три пациента в его палатах будут там и завтра, и ни один из них не потребует срочного врачебного вмешательства этой ночью. Нет ничего жестокого в том, что он отложит их проблемы до завтрашнего дня. Это всего лишь работа, а их жизни и надежды выжить зависят от того, сумеет ли он на время забыть о них и вернуться к исследованию микроорганизмов, терзающих их тела. Он передал кассету своей секретарше, которая напечатает
   продиктованные им наблюдения.
   – Доктор Лоренц звонил из Атланты в ответ на ваш звонок, когда вы позвонили ему в ответ на его звонок, – сообщила секретарь, когда Александер проходил мимо.
   Опустившись в кресло, он набрал номер телефона, который знал наизусть.
   – Слушаю.
   – Гас? Это Алекс из Хопкинса.
   – Как прошла рыбалка, полковник?
   – Ты не поверишь – мне так и не удалось пока заняться этим. Ральф заставляет меня работать все больше и больше.
   – Что тебя интересует – ведь это ты позвонил первым, правда? – В голосе Лоренца больше не было уверенности – верный признак того, что он чем-то очень обеспокоен.
   – В самом деле, первым позвонил я, Гас. Ральф сказал мне, что ты снова взялся за структуру вируса лихорадки Эбола на основе той крошечной вспышки в Заире. Это правда?
   – Понимаешь, я собирался заняться этим, но кто-то украл у меня моих обезьян, – недовольно проворчал директор исследовательского Центра инфекционных заболеваний. – Мне сообщили, что новая партия прибудет через день-другой.
   – Кто-нибудь пробрался в твою лабораторию? – спросил Александер. Все чаще работе лабораторий угрожали фанатики, занятые защитой животных, которым иногда удавалось пробраться в лаборатории и «освободить» подопытных животных. Александер боялся, что придет день, когда – если где-то не проявят должной осторожности – такой чокнутый проберется в лабораторию и унесет под мышкой обезьяну, зараженную лихорадкой Лхаса или даже чем-то более опасным, и узнает об этом слишком поздно. Этим фанатикам не приходит в голову, что врачи не могут заниматься поиском вакцин и методов лечения заразных болезней без животных – а кто осмелится утверждать, что жизнь обезьяны важнее жизни человека? Ответ на этот вопрос был прост: в Америке есть люди, верящие во что угодно и обладающие конституционным правом вести себя по-дурацки. По этой причине Центр инфекционных заболеваний в Атланте, лаборатории Хопкинса и другие исследовательские учреждения находились под наблюдением вооруженных охранников, защищающих клетки с обезьянами. И даже клетки с крысами, подумал Алекс, подняв глаза к потолку.
   – Нет, их увели у меня из-под носа в Африке. Кто-то еще экспериментирует с ними. Как бы то ни было, это нарушило мои планы на целую неделю. Ну и черт с ними. Я разглядываю этого крохотного мерзавца уже пятнадцать лет.
   – Насколько свежий образец крови ты получил?
   – Он взят у пациента «Зеро». Мы сразу опознали его. Это вирус заирской лихорадки Эбола, штамм Маинги. У нас есть еще один образец от другого пациента. Он исчез…
   – Что?! – с беспокойством воскликнул Александер.
   – Погиб в море в результате авиакатастрофы. Похоже, что его пытались доставить в Париж к профессору Руссо. Больше заболеваний не зарегистрировано, Алекс. На этот раз нам повезло, – заверил Лоренц коллегу.
   Куда лучше, подумал Александер, погибнуть при авиакатастрофе, чем истечь кровью от этого гребаного вируса. Он все еще мыслил как солдат и не забыл армейских ругательств.
   – О'кей, – облегченно вздохнул полковник.
   – Так зачем ты звонил?
   – Меня заинтересовали полиномы, – услышал Лоренц.
   – Что ты хочешь этим сказать? – недоуменно спросил он.
   – Когда займешься исследованием этого штамма, попробуй осуществить математический анализ структуры вируса.
   – Меня тоже заинтересовала эта мысль. Но сейчас мне хочется изучить репродуктивный цикл и…
   – Совершенно верно, Гас, математическую природу взаимодействия. Я тут говорил с одним из врачей – ты не поверишь, с офтальмологом, – и она высказала интересную мысль. Если аминокислоты имеют математические величины, поддающиеся подсчету – а так и должно быть, – то метод их взаимодействия с другими цепочками может кое-что объяснить нам. – Александер сделал паузу и услышал, как на другом конце телефонного канала чиркнули спичкой. Гас снова курил в кабинете трубку.
   – Продолжай.
   – Я все еще пытаюсь сделать вывод, Гас. Что, если это именно то, о чем ты думаешь, – уравнение? Тогда понадобится разгадать его, верно? Как сделать это? Понимаешь, Ральф рассказал мне о твоем исследовании временного цикла. Мне кажется, что ты напал на след. Если нам удастся разделить на части РНК вируса, а мы уже сделали это с ДНК носителя, то…
   – Понял! Взаимодействия помогут нам узнать кое-что о величинах элементов в полиномных…
   – И тогда мы многое узнаем, как размножается этот гребаный вирус, и, может быть, у нас появится возможность…
   – Уничтожить его. – Наступила пауза, и Александер услышал, как Гас затянулся табачным дымом. – Алекс, а ведь это отличная мысль.
   – Ты лучше всех подготовлен к этому, Гас, и к тому же готовишь эксперимент.
   – И все-таки чего-то не хватает.
   – Всегда чего-то не хватает.
   – Дай мне подумать об этом денек-другой, и я позвоню тебе. Молодец, Алекс.
   – Спасибо, сэр. – Профессор Александер положил трубку и решил, что сегодня внес достаточный вклад в медицинскую науку. Он не был слишком уж весомым, и к тому же здесь чего-то действительно не хватало.

Глава 23 Эксперименты

   Понадобилось несколько дней, чтобы все оказалось на своих местах. Президенту Райану пришлось встретиться с еще одной группой новых сенаторов – некоторые штаты раскачивались слишком медленно, главным образом потому, что их губернаторы создали что-то вроде комитетов по выбору наиболее подходящих кандидатов из составленного списка. Это удивило многих экспертов в Вашингтоне, которые ожидали, что главы исполнительной власти штатов поступят и на этот раз, как и раньше, – обычно они назначали сенаторов буквально, пока едва успевало остыть тело скончавшегося представителя штата в верхней палате Конгресса. Однако оказалось, что выступление Райана все-таки произвело определенное впечатление. Восемь губернаторов поняли уникальность ситуации и по некотором размышлении поступили по-другому, завоевав похвалу местных газет, хотя средства массовой информации, принадлежащие к истэблишменту, не отнеслись к их действиям с полным одобрением.
   Первая политическая поездка Джека была экспериментальной. Он рано встал, поцеловал жену и детей по пути к двери и поднялся на борт вертолета, ожидавшего на Южной лужайке, еще до семи утра. Через десять минут он уже поднимался на борт президентского авиалайнера «ВВС-1», известного в Пентагоне как VC-25A. Это был «Боинг-747», подвергнувшийся значительной модификации, чтобы удовлетворить всем требованиям средства перемещения президента по всему миру. Райан миновал трап как раз в тот момент, когда пилот, полковник ВВС с громадным летным опытом, говорил по системе внутренней трансляции, делая объявления, как на рейсовом авиалайнере перед вылетом. Посмотрев в сторону хвостового салона, Райан увидел почти сотню репортеров, которые пристегивались к своим кожаным креслам, превосходящим кресла первого класса лучших авиакомпаний. Кое-кто из журналистов предпочитал не пристегиваться – «ВВС-1» обычно ведет себя спокойней, чем океанский лайнер при полном штиле. В тот момент, когда Райан повернулся, чтобы направиться в свой отсек, он услышал чье-то громкое восклицание:
   – На этом рейсе не курят!
   – Кто это? – спросил президент.
   – Один из телевизионщиков, – ответила Андреа. – Он считает, что самолет принадлежит ему.
   – Вообще-то он прав, – заметил Арни. – Не забывайте этого.
   – Его зовут Том Доннер, – добавила Кэлли Уэстон. – Ведущий комментатор Эн-би-си. Он считает, что его испражнения не пахнут, а на прическу у него уходит больше спрея, чем у меня. Вот только часть волос приклеена.
   – Проходите сюда, господин президент. – Андреа показала в сторону носового отделения. Кабина президента на «ВВС-1» находилась в самом носу главной палубы. Там были установлены обычные, хотя и очень удобные, кресла, а также пара диванов, которые при продолжительных перелетах раскладывались и превращались в постели. Под бдительным взглядом начальника личной охраны президент сел в кресло и пристегнулся ремнями безопасности. Остальные пассажиры могут поступать, как им вздумается, – Секретную службу журналисты не интересовали, – но президенту нарушать правила не разрешалось. Когда Андреа убедилась, что все в порядке, она дала знак члену экипажа. Тот снял телефонную трубку и сообщил пилоту, что можно взлетать. Сразу после этого заработали двигатели. Джек уже почти поборол страх перед полетами, но на взлете обычно закрывал глаза и про себя произносил (в прошлом шептал вслух) молитву о безопасности всех пассажиров на борту, считая, что, если будет молиться только о себе, это может выглядеть в глазах Бога эгоистичным. А к тому моменту, когда молитва закончилась, начался стартовый разгон, который происходил несколько быстрее, чем на обычном «боинге». Президентский «ВВС-1» не нес тяжелого груза и потому больше походил на самолет, чем на поезд, отходящий от станции.
   – О'кей, – сказал Арни, когда нос самолета приподнялся и устремился в небо. Президент намеренно не сжимал ручки кресла, как делал это обычно. – Этот этап легкий – Индианаполис, Оклахома и к ужину вернемся домой. Толпы будут настроены дружески и так же реакционно, как и ты сам. – В его глазах мелькнула улыбка. – Так что тебе не о чем особенно беспокоиться.
   Специальный агент Прайс, сидящая в одной кабине с президентом во время взлета, терпеть не могла, когда говорили что-нибудь подобное. Глава президентской администрации – Секретная служба присвоила ему кодовое имя «Плотник», а Кэлли Уэстон была «Каллиопой» – относился к тем членам президентского окружения, кто не понимал трудностей, с которыми приходилось сталкиваться Секретной службе. Опасность, по его мнению, являлась сугубо политическим явлением, даже после катастрофы с «Боингом-747», разрушившим Капитолий. Поразительно, подумала она. Раман сидел в нескольких футах позади нее. Его кресло было повернуто в сторону хвостового салона, на случай, если появится репортер с пистолетом в руках вместо карандаша. На борту авиалайнера находилось еще шесть агентов, наблюдающих за всеми, даже за членами экипажа в форме ВВС. В каждом из двух мест назначения находилось по взводу агентов Секретной службы вместе с огромным числом местных полицейских. На базе ВВС Тинкер в Оклахома-сити под охраной агентов Секретной службы уже стоял автозаправщик на случай, если кто-то попытается испортить состав топлива, которое будет залито в баки президентского самолета; охрана не будет снята до тех пор, пока «ВВС-1» не вернется обратно на авиабазу Эндрюз. Транспортный самолет С-5В «Гэлэкси» доставил в Индианаполис автомобили президента. Перевозить президента по стране было не легче, чем цирк «Барнум и Бейли» со всем его снаряжением, вот только в последнем случае не приходилось беспокоиться, что кто-то может покуситься на жизнь акробата на раскачивающейся трапеции.
   Агент Прайс заметила, что Райан просматривает текст своей речи. Это было одним из его немногих нормальных занятий. Обычно они почти всегда нервничали перед его выступлениями – не от страха перед публикой, а скорее от беспокойства о том, как будет воспринято содержание речи президента. При этой мысли Прайс улыбнулась. Райан не беспокоился о содержании, он боялся сорвать само выступление. Это не страшно, он скоро овладеет этим искусством. Ему здорово повезло, что Кэлли Уэстон, причинявшая окружающим столько неприятностей своим поведением, при составлении речей проявляла незаурядный талант.
   – Завтрак? – спросила стюардесса, когда самолет поднялся на крейсерскую высоту и выровнялся.
   Президент отрицательно покачал головой.
   – Спасибо, я не голоден.
   – Принесите ему яичницу с ветчиной, тосты и чашку кофе без кофеина, – распорядился ван Дамм.
   – Никогда не пробуйте выступать с речью на голодный желудок, – посоветовала Кэлли. – Тут уж можете положиться на меня.
   – И не пейте настоящий кофе. Кофеин может вызвать дрожь в руках. Когда президент выступает с речью, – начал утренний урок Арни, – он… Кэлли, помоги мне объяснить это.
   – Сегодняшние два выступления вам не сулят ничего особо драматического. Вы просто выступаете в роли доброго соседа, зашедшего навестить парня, живущего рядом, потому что ему понадобился ваш совет по беспокоящей его проблеме. Обращайтесь к слушателям по-дружески, спокойно и убедительно. Вроде как:
   «Понимаешь, Фред, мне кажется, что тебе следовало бы поступить следующим образом», – объяснила Кэлли, подняв для большей убедительности брови.
   – Добродушный семейный доктор, советующий пациенту не увлекаться жирной пищей и, может быть, побольше играть в гольф – физические упражнения полезны для здоровья, что-то вроде этого, – добавил глава администрации. – В повседневной жизни ты поступаешь так каждый день.
   – Значит, мне надо всего лишь сегодня утром сделать это перед четырехтысячной толпой, верно? – спросил Райан.
   – И перед телевизионными камерами Си-Спан. Твою речь передадут в вечернем выпуске новостей…
   – Си-эн-эн тоже будет вести трансляцию, потому что это ваше первое выступление во время поездки по стране, – добавила Кэлли. Нет смысла обманывать президента.
   Господи! Джек снова посмотрел на текст своей речи.
   – Ты прав, Арни. Лучше выпить кофе без кофеина. – Внезапно он поднял голову. – Есть ли курящие на борту? – спросил он. То, как он сказал это, заставило стюардессу ВВС обернуться.
   – Хотите сигарету, сэр?
   – Да, – несколько пристыженно произнес Райан. Она передала ему «Виргиния слим» и с теплой улыбкой поднесла горящую зажигалку. Не каждый день удостаиваешься чести оказать такую услугу своему верховному главнокомандующему. Райан затянулся и посмотрел на нее.
   – Если вы скажете об этом моей жене, сержант…
   – Это останется между нами, сэр. – Она повернулась и ушла готовить завтрак. Для нее это был счастливый день.