Страница:
Шезра подождал-подождал и скользнул следом. Яркий свет дня мгновенно сменился мраком, завернутым в сизый дымок курильницы. Синх огляделся: за прилавком было пусто, и также пусто оказалось там, где обычно торговцы выставляют товар.
«Значит, ловушка?!!»
В первое мгновение он испугался, но не за себя – за неизвестную синху в богатом покрывале. Нащупал стилет на поясе, хотя – ах, зачем ему глупая железка? Ведь он неведомо как очутился в том времени, когда Шейнира еще пребывает в силе, заманивая все новые и новые души в свое кровавое ожерелье. Сомнительная честь для синха, особенно если учитывать, что каждый новый рубин – кровь, обман, предательство…
Шезра сцепил на груди пальцы рук, произнес ритуальные слова – и ощутил себя наполненным Ее силой.Затем осторожно заглянул за прилавок, убедился, что никто не прячется за шаткой деревянной панелью, и осторожно отодвинул занавес, отделяющий торговую часть балагана от той, где рачительный хозяин складывал только что доставленный товар.
Синха оказалась там, сидела на хромоногом табурете. Напротив, положив сомкнутые руки на стол, замер синх в черном жреческом одеянии с глубоким капюшоном. Только желтые глаза поблескивали в полумраке.
– Значит, ты пришла нанять меня? – услышал Шезра. – Что ж… насколько мне известно, это не нарушает правил. Каждый, кто пожелает, может нанять то, чем я стал.И что же я должен сделать?
– Укажи правильный путь, – прошелестела синха, и голос ее показался Шезре удивительно знакомым. До дрожи в коленках.
– Разумно, – жрец (или не жрец?) кивнул, глаза полыхнули огнем, – разумно и целесообразно. Ничего не нарушить, потому что указание пути не нарушит того, что уже есть. Но что я получу взамен?
– Ты получишь достаточно, – таков был ответ.
Синха положила на стол полотняный мешочек, торопливо развязала шнурок… Шезра даже дышать перестал. Ему все казалось, что сейчас он увидит нечто жуткое, кошмарное порождение Шейнирова царства…
Но нет. В костлявые руки жреца перекочевало тяжелое, богатое ожерелье. А стену словно сбрызнули жертвенной кровью – огонек единственной свечи заиграл на сотнях крошечных рубинов.
– Я отдаю их тебе все, – тихо сказала синха, – я знаю, что ты такое.И точно так же знаю, чтоможет облегчить твое нынешнее существование. Ты избрал неверный путь, Мерхат…
Шезра похолодел. Мерхат, снова он – и ведь неспроста…
– А разве было бы лучше, окажись я одной из твоих проклятых душ? – Существо в балахоне жреца презрительно хмыкнуло. – Лично я в этом сильно сомневаюсь, Темная Мать.Зато теперь… Путь мой горек, но я по-прежнему свободен, не так ли?
– И это ты называешь свободой?
Синха засмеялась.
Шейнира смеялась, заглядывая в душу оторопевшему Шезре.
«И что ты теперь будешь делать, а?»
…Он очнулся под утро, ощущая на языке солоноватый привкус. В пальцах было зажато перо, левая рука исколота в кровь. А на куске страницы, безжалостно выдранной из старой книги, багровела свежая запись:
Она наняла.
И все.
Шезра вскочил, борясь с головокружением, бросился к зеркалу – оно почему-то оказалось на полу и было разбитым. Бронзовые синхи замерли бездушным металлом; то, что они двигались ночью, уже казалось бредом и бессмыслицей.
– Проклятие! Да будь ты проклята!!!
Синх с размаху грохнул кулаками по столу.
– Я не дам тебе издеваться надо мной, не дам!
И подумал, что Шейнира, набираясь сил от Избранного, занимается именно этим. Изводя предателя и не обращая ни малейшего внимания на его вопли и угрозы.
Потом он обессиленно опустился на стул и задумался. Выходило, что Темная Мать все-таки извернулась в своем узилище, нашла лазейку и наняла… кого-то. Некую новую темную сущность, о которой жрецы Шейниры знали слишком мало. Наняла, расплатившись Проклятыми душами из своего ожерелья!.. Наняла, будучи уверенной в том, что все это никоим образом не отразится на равновесии Эртинойса.
«И, насмехаясь, показала все это мне».
Шезра опять вскочил и принялся мерить шагами спальные покои. Нужно было что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше. Но что?.. Попытаться самому перенанять то странное нечто, в которое превратился Верховный жрец Мерхат? Синх покачал головой. Нет конечно же это не выход – тем более что ему никогда не предложить больше, чем уже предложено Темной Матерью. Ожерелье Проклятых душ… Высокая цена за услугу. Сколько же их там, давным-давно ушедших из Эртинойса синхов, которые обрели нового хозяина?
– Будь ты проклята, – прошептал бывший жрец Храма, – будь ты…
И умолк.
Потому что сквозь открытое нараспашку окно донеслось:
– Шезра! Метхе Шезра, ты там? Спустись, разговор к тебе есть!
«Вне всяких сомнений», – подумал Шезра.
И, прихрамывая – а хромота нападала на него всякий раз, когда синх о чем-нибудь тревожился, – он отправился встречать гостя. В том, что беседа предстоит не из простых, старый метхе не сомневался.
Он встретил Мен-Роя у ворот Храма. Поклонился, как и положено гостеприимному хозяину, прижал ладони к груди, словно говоря: «Оба моих сердца открыты». Ийлур окинул Шезру хмурым взглядом.
– Я могу войти, метхе?
– Что? – Шезра не сразу понял, о чем, собственно, речь. А затем, сообразив, засуетился. – Разумеется, уважаемый Мен-Рой. Зачем спрашиваешь? Мой дом всегда открыт для тебя, мы ведь слишком долго друг друга знаем…
– Знаем, да, видно, плохо, – буркнул ийлур, перешагивая порог. И уже совершенно нормальным деловым тоном добавил: – Тарнэ пропал. Он выполнил то, о чем вы договаривались?
Сердца синха боязливо сжались. Так и знал, что именно об элеане пойдет речь…
– Мм… видишь ли, Мен-Рой…
– Не вижу.
– Пойдем, пойдем, – Шезра вцепился в крепкий локоть наемника и буквально потащил его ко входу в главную башню Храма, – тут случилось кое-что… Элеан-то твой лазутчиком оказался на самом деле! Ну же, пойдем… расскажу все как есть. Да и пришел ты как нельзя кстати…
– Ну-у… – протянул Мен-Рой.
Но сопротивляться не стал, послушно брел за Шезрой, только пальцев не убирал с рукояти меча. Затем, когда они расположились в трапезной, вновь задал вопрос о Тарнэ.
И Шезра, вздохнув, сказал прямо:
– Мне пришлось его убить, Мен-Рой.
Светлые брови ийлура медленно поползли вверх.
– И ты так спокойно мне об этом говоришь, метхе? Не ожидал, клянусь Молотом Фэнтара, не ожидал… От тебя-то…
– Нет, погоди, Мен-Рой. – Синх снова схватил приятеля за руку. Если, конечно, само слово «приятель» может относиться к синху и ийлуру. – Послушай, что я расскажу… Право же, не стоит думать, будто мне это было в удовольствие.
– Из-за тебя я лишился лучшего предсказателя, – сказал Мен-Рой.
Он выглядел очень спокойным, но Шезра видел и злость, и недоверие в его темных близоруких глазах, а потому рассказал все, как было на самом деле.
И про исчезнувшую голову, и про изображение Дракона Стерегущего Время на теле элеана, и о том, как за телом Тарнэ явилась сама Хранительница…
– Постой, постой! – Мен-Рой привычным жестом вскинул руки. – Ты слишком много и быстро говоришь, метхе. Я правильно понял, элеан наш оказался из Храма Дракона? Татуировку я и сам видел, только не догадался.
– Да, из Храма.
– И ошивался среди нас специально для того, чтобы следить за тобой? А может, и за нами?
– Не знаю, – ответил честно Шезра, – но Хранительница…
Ийлур рубанул ребром ладони воздух:
– Довольно, Шезра. Мне, само собой, не нравится то, что ты сделал с моим парнем. Но, коль скоро он и мне приврал – туда ему и дорога. У меня нет причины тебе не верить… Пока не было…
Он поднялся, расправил тунику.
– Исчезающая голова, говоришь? Хм. Любопытно, любопытно… Ну, проводи меня, что ли, обратно. А то ведь понатыкано здесь ловушек.
И тут Шезра понял, что надо ковать железо, пока горячо. Он поглядел снизу вверх на ийлура, мысленно прикинул шансы Мен-Роя, если он схлестнется с Избранным.
«А что если Элхадж еще не будет пребывать в полной силе? Тогда этот силач от него и мокрого места не оставит».
– Послушай-ка, Мен-Рой, – как бы невзначай обронил Шезра, – заказ-то так и не выполнен… А синх продолжает медленно, но верно брести к Храму. Не возьмешься со своими парнями охранять окрестности?
Ийлур хмыкнул.
– А ты представляешь себе, уважаемый метхе, сколько у меня парней и сколько айсов Диких земель ты предлагаешь мне осматривать?
– Я хорошо заплачу, – торопливо сказал Шезра. Может быть, излишне торопливо.
– Так же, как Тарнэ? – Мен-Рой пожал плечами. – Нет, метхе Шезра. Гибель элеана я тебе, так и быть, прощу, но больше – никаких заказов.
– Он идет с севера, – с каждой минутой Шезра отчаивался все больше, – прошу тебя, Мен-Рой… Если он дойдет до Храма и Шейнира одарит его силой, то конец всему…
– Тебе то есть? – уточнил Мен-Рой. Он огляделся, шагнул к выходу.
– Не только мне, – прошептал Шезра, – если Избранный Шейнирой одолеет Отступника… меня то есть… синхи перестанут быть столь беззащитными перед мечами твоих же соплеменников. Понимаешь?
Кажется, ийлур понял. И снова уселся на лавку. Подпер огромным кулачищем подбородок, уставился задумчиво на Шезру. Было видно, как все происходящее не нравится Мен-Рою, и синх выдавил из себя жалкое подобие улыбки.
– А не выпить ли нам вина из погребов Храма, метхе? Заодно и обсудим, что именно ты хочешь от меня и моих парней.
…Когда Мен-Рой отправился в свою пещеру, Шезра долго провожал его взглядом. Пока мощная спина ийлура не растворилась где-то на границе долины золотых роз и первых деревьев. Синх удовлетворенно вздохнул. Все получилось куда проще, чем он ожидал, да и сам разговор о судьбе Тарнэ оказался не таким уж и страшным. Конечно, можно было солгать, заявить, что Тарнэ еще и не появлялся, но к чему врать старому и надежному Мен-Рою? Ийлуру, чьи услуги никогда не были и не будут лишними?
Шезра удовлетворенно потянулся, похрустел позвонками. Пока что… пока что все складывалось удачно. Шейнира могла пуститься на хитрости, но он, бывший ее Верховный жрец, тоже далеко не простак.
«А главное – я не забыл указать Мен-Рою на потайной ход в Храм. Конечно, вряд ли Отступник туда сунется, ну да кто его знает…»
Глава 16
«Значит, ловушка?!!»
В первое мгновение он испугался, но не за себя – за неизвестную синху в богатом покрывале. Нащупал стилет на поясе, хотя – ах, зачем ему глупая железка? Ведь он неведомо как очутился в том времени, когда Шейнира еще пребывает в силе, заманивая все новые и новые души в свое кровавое ожерелье. Сомнительная честь для синха, особенно если учитывать, что каждый новый рубин – кровь, обман, предательство…
Шезра сцепил на груди пальцы рук, произнес ритуальные слова – и ощутил себя наполненным Ее силой.Затем осторожно заглянул за прилавок, убедился, что никто не прячется за шаткой деревянной панелью, и осторожно отодвинул занавес, отделяющий торговую часть балагана от той, где рачительный хозяин складывал только что доставленный товар.
Синха оказалась там, сидела на хромоногом табурете. Напротив, положив сомкнутые руки на стол, замер синх в черном жреческом одеянии с глубоким капюшоном. Только желтые глаза поблескивали в полумраке.
– Значит, ты пришла нанять меня? – услышал Шезра. – Что ж… насколько мне известно, это не нарушает правил. Каждый, кто пожелает, может нанять то, чем я стал.И что же я должен сделать?
– Укажи правильный путь, – прошелестела синха, и голос ее показался Шезре удивительно знакомым. До дрожи в коленках.
– Разумно, – жрец (или не жрец?) кивнул, глаза полыхнули огнем, – разумно и целесообразно. Ничего не нарушить, потому что указание пути не нарушит того, что уже есть. Но что я получу взамен?
– Ты получишь достаточно, – таков был ответ.
Синха положила на стол полотняный мешочек, торопливо развязала шнурок… Шезра даже дышать перестал. Ему все казалось, что сейчас он увидит нечто жуткое, кошмарное порождение Шейнирова царства…
Но нет. В костлявые руки жреца перекочевало тяжелое, богатое ожерелье. А стену словно сбрызнули жертвенной кровью – огонек единственной свечи заиграл на сотнях крошечных рубинов.
– Я отдаю их тебе все, – тихо сказала синха, – я знаю, что ты такое.И точно так же знаю, чтоможет облегчить твое нынешнее существование. Ты избрал неверный путь, Мерхат…
Шезра похолодел. Мерхат, снова он – и ведь неспроста…
– А разве было бы лучше, окажись я одной из твоих проклятых душ? – Существо в балахоне жреца презрительно хмыкнуло. – Лично я в этом сильно сомневаюсь, Темная Мать.Зато теперь… Путь мой горек, но я по-прежнему свободен, не так ли?
– И это ты называешь свободой?
Синха засмеялась.
Шейнира смеялась, заглядывая в душу оторопевшему Шезре.
«И что ты теперь будешь делать, а?»
…Он очнулся под утро, ощущая на языке солоноватый привкус. В пальцах было зажато перо, левая рука исколота в кровь. А на куске страницы, безжалостно выдранной из старой книги, багровела свежая запись:
Она наняла.
И все.
Шезра вскочил, борясь с головокружением, бросился к зеркалу – оно почему-то оказалось на полу и было разбитым. Бронзовые синхи замерли бездушным металлом; то, что они двигались ночью, уже казалось бредом и бессмыслицей.
– Проклятие! Да будь ты проклята!!!
Синх с размаху грохнул кулаками по столу.
– Я не дам тебе издеваться надо мной, не дам!
И подумал, что Шейнира, набираясь сил от Избранного, занимается именно этим. Изводя предателя и не обращая ни малейшего внимания на его вопли и угрозы.
Потом он обессиленно опустился на стул и задумался. Выходило, что Темная Мать все-таки извернулась в своем узилище, нашла лазейку и наняла… кого-то. Некую новую темную сущность, о которой жрецы Шейниры знали слишком мало. Наняла, расплатившись Проклятыми душами из своего ожерелья!.. Наняла, будучи уверенной в том, что все это никоим образом не отразится на равновесии Эртинойса.
«И, насмехаясь, показала все это мне».
Шезра опять вскочил и принялся мерить шагами спальные покои. Нужно было что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше. Но что?.. Попытаться самому перенанять то странное нечто, в которое превратился Верховный жрец Мерхат? Синх покачал головой. Нет конечно же это не выход – тем более что ему никогда не предложить больше, чем уже предложено Темной Матерью. Ожерелье Проклятых душ… Высокая цена за услугу. Сколько же их там, давным-давно ушедших из Эртинойса синхов, которые обрели нового хозяина?
– Будь ты проклята, – прошептал бывший жрец Храма, – будь ты…
И умолк.
Потому что сквозь открытое нараспашку окно донеслось:
– Шезра! Метхе Шезра, ты там? Спустись, разговор к тебе есть!
«Вне всяких сомнений», – подумал Шезра.
И, прихрамывая – а хромота нападала на него всякий раз, когда синх о чем-нибудь тревожился, – он отправился встречать гостя. В том, что беседа предстоит не из простых, старый метхе не сомневался.
Он встретил Мен-Роя у ворот Храма. Поклонился, как и положено гостеприимному хозяину, прижал ладони к груди, словно говоря: «Оба моих сердца открыты». Ийлур окинул Шезру хмурым взглядом.
– Я могу войти, метхе?
– Что? – Шезра не сразу понял, о чем, собственно, речь. А затем, сообразив, засуетился. – Разумеется, уважаемый Мен-Рой. Зачем спрашиваешь? Мой дом всегда открыт для тебя, мы ведь слишком долго друг друга знаем…
– Знаем, да, видно, плохо, – буркнул ийлур, перешагивая порог. И уже совершенно нормальным деловым тоном добавил: – Тарнэ пропал. Он выполнил то, о чем вы договаривались?
Сердца синха боязливо сжались. Так и знал, что именно об элеане пойдет речь…
– Мм… видишь ли, Мен-Рой…
– Не вижу.
– Пойдем, пойдем, – Шезра вцепился в крепкий локоть наемника и буквально потащил его ко входу в главную башню Храма, – тут случилось кое-что… Элеан-то твой лазутчиком оказался на самом деле! Ну же, пойдем… расскажу все как есть. Да и пришел ты как нельзя кстати…
– Ну-у… – протянул Мен-Рой.
Но сопротивляться не стал, послушно брел за Шезрой, только пальцев не убирал с рукояти меча. Затем, когда они расположились в трапезной, вновь задал вопрос о Тарнэ.
И Шезра, вздохнув, сказал прямо:
– Мне пришлось его убить, Мен-Рой.
Светлые брови ийлура медленно поползли вверх.
– И ты так спокойно мне об этом говоришь, метхе? Не ожидал, клянусь Молотом Фэнтара, не ожидал… От тебя-то…
– Нет, погоди, Мен-Рой. – Синх снова схватил приятеля за руку. Если, конечно, само слово «приятель» может относиться к синху и ийлуру. – Послушай, что я расскажу… Право же, не стоит думать, будто мне это было в удовольствие.
– Из-за тебя я лишился лучшего предсказателя, – сказал Мен-Рой.
Он выглядел очень спокойным, но Шезра видел и злость, и недоверие в его темных близоруких глазах, а потому рассказал все, как было на самом деле.
И про исчезнувшую голову, и про изображение Дракона Стерегущего Время на теле элеана, и о том, как за телом Тарнэ явилась сама Хранительница…
– Постой, постой! – Мен-Рой привычным жестом вскинул руки. – Ты слишком много и быстро говоришь, метхе. Я правильно понял, элеан наш оказался из Храма Дракона? Татуировку я и сам видел, только не догадался.
– Да, из Храма.
– И ошивался среди нас специально для того, чтобы следить за тобой? А может, и за нами?
– Не знаю, – ответил честно Шезра, – но Хранительница…
Ийлур рубанул ребром ладони воздух:
– Довольно, Шезра. Мне, само собой, не нравится то, что ты сделал с моим парнем. Но, коль скоро он и мне приврал – туда ему и дорога. У меня нет причины тебе не верить… Пока не было…
Он поднялся, расправил тунику.
– Исчезающая голова, говоришь? Хм. Любопытно, любопытно… Ну, проводи меня, что ли, обратно. А то ведь понатыкано здесь ловушек.
И тут Шезра понял, что надо ковать железо, пока горячо. Он поглядел снизу вверх на ийлура, мысленно прикинул шансы Мен-Роя, если он схлестнется с Избранным.
«А что если Элхадж еще не будет пребывать в полной силе? Тогда этот силач от него и мокрого места не оставит».
– Послушай-ка, Мен-Рой, – как бы невзначай обронил Шезра, – заказ-то так и не выполнен… А синх продолжает медленно, но верно брести к Храму. Не возьмешься со своими парнями охранять окрестности?
Ийлур хмыкнул.
– А ты представляешь себе, уважаемый метхе, сколько у меня парней и сколько айсов Диких земель ты предлагаешь мне осматривать?
– Я хорошо заплачу, – торопливо сказал Шезра. Может быть, излишне торопливо.
– Так же, как Тарнэ? – Мен-Рой пожал плечами. – Нет, метхе Шезра. Гибель элеана я тебе, так и быть, прощу, но больше – никаких заказов.
– Он идет с севера, – с каждой минутой Шезра отчаивался все больше, – прошу тебя, Мен-Рой… Если он дойдет до Храма и Шейнира одарит его силой, то конец всему…
– Тебе то есть? – уточнил Мен-Рой. Он огляделся, шагнул к выходу.
– Не только мне, – прошептал Шезра, – если Избранный Шейнирой одолеет Отступника… меня то есть… синхи перестанут быть столь беззащитными перед мечами твоих же соплеменников. Понимаешь?
Кажется, ийлур понял. И снова уселся на лавку. Подпер огромным кулачищем подбородок, уставился задумчиво на Шезру. Было видно, как все происходящее не нравится Мен-Рою, и синх выдавил из себя жалкое подобие улыбки.
– А не выпить ли нам вина из погребов Храма, метхе? Заодно и обсудим, что именно ты хочешь от меня и моих парней.
…Когда Мен-Рой отправился в свою пещеру, Шезра долго провожал его взглядом. Пока мощная спина ийлура не растворилась где-то на границе долины золотых роз и первых деревьев. Синх удовлетворенно вздохнул. Все получилось куда проще, чем он ожидал, да и сам разговор о судьбе Тарнэ оказался не таким уж и страшным. Конечно, можно было солгать, заявить, что Тарнэ еще и не появлялся, но к чему врать старому и надежному Мен-Рою? Ийлуру, чьи услуги никогда не были и не будут лишними?
Шезра удовлетворенно потянулся, похрустел позвонками. Пока что… пока что все складывалось удачно. Шейнира могла пуститься на хитрости, но он, бывший ее Верховный жрец, тоже далеко не простак.
«А главное – я не забыл указать Мен-Рою на потайной ход в Храм. Конечно, вряд ли Отступник туда сунется, ну да кто его знает…»
Глава 16
УКАЗУЮЩИЙ ПУТЬ
Элхадж сидел на корточках, обхватив колени руками, и боялся лишний раз не то что шевельнуться – вздохнуть. Листья и хрупкие веточки плюща над головой служили слишком ненадежным убежищем, а лучшего, к сожалению, не нашлось. Зато отсюда были превосходно видны костер и разъяренный Дар-Теен, который – уж в этом Элхадж не сомневался – пребывал как раз в том состоянии, когда первый подвернувшийся под руку и окажется виновным во всех бедах. До Элхаджа то и дело доносились красочные и довольно изощренные описания тех взаимоотношений, в которые взбешенный ийлур был готов вступить с «этой треклятой ящерицей». Потом, словно устав бушевать, Дар-Теен уселся на поросшее мхом бревно и замер, погрузившись в размышления.
Синх не шевелился. Ждал. В конце концов, если Дар-Теену и суждено сложить голову в Диких землях, то ему, Элхаджу, вовсе не обязательно делить с ним печальную участь.
«А если ничего не случится, тем лучше, – подумал синх, – жаль будет, если Фэнтар приберет ийлура».
Дурное предчувствие, ощущение чего-то очень плохого уже висело в душном воздухе, словно паутина. Нет, даже не предчувствие, а знамение, послание темной Шейниры, которая вдруг решила явить свою милость и предупредить избранного синха об опасности. И ведь ничто не предвещало беды!
Спасшись чудесным образом из-под ножа сбрендившего (или же чересчур мудрого) жреца, да еще и увидев Дар-Теена, которого считал погибшим, Элхадж ощутил себя едва ли не самым счастливым синхом Эртинойса. Правда, ийлур поначалу все норовил отвесить ему оплеуху и вопил, что, мол, Элхадж – противная, трусливая ящерица, которая, вместо того чтобы проявить хоть какое-то чувство признательности, на протяжении всего времени их знакомства только и делает, что предает попутчика… Который, между прочим, уже не единожды «спасал твою никчемную шкуру, зеленая ты тварь». Вялых возражений Элхаджа Дар-Теен не слушал, да и не слышал; только рычал, размахивая тяжеленными кулаками перед самым носом, – хорошо еще, что ийлура с пышной синей шевелюрой догадалась перевязать кровоточащее плечо.
А потом все как-то затихло, и Элхадж задремал у тихо потрескивающего костерка. Прежде чем заснуть, синх принял решение расспросить ийлуру про Гвенимар, а заодно и стащить парочку горючих камешков – так, про запас. Вдруг когда-нибудь удастся разгадать их состав и сделать себе такие же?
Конечно, ему было интересно хорошенько рассмотреть и тяжелый меч, которым Дар-Теен расчистил себе дорогу, выбираясь из города синхов. На все вопросы Элхаджа ийлур только буркнул что-то про Кар-Холом, и было видно, что рассказывать о своих похождениях Дар-Теен не намерен, а потому синх решил вернуться к этой теме позже, когда хозяин меча будет в настроении…
И Элхадж заснул, невзирая на тягучую, надоедливую боль в раненом плече. Сон его не был спокойным, то и дело до синха доносились обрывки разговора Дар-Теена и Эристо, вырывая из цепких пальцев сна. Тогда Элхадж словно всплывал на поверхность мутного водоема, полного теплой воды, жмурился на яркое пламя и снова погружался в сладкую дрему.
Затем… Он и сам не понял, как это получилось: устремившись к прозрачной поверхности, синх вдруг осознал, что не может двинуться. Словно подвешенная на нитках кукла. Он дернулся раз, другой и с продирающим по хребту ужасом осознал, что «прилип» к обратной стороне сна. Словно с высоты Элхадж увидел маленькую полянку, свое замершее у костра тело, Дар-Теена, о чем-то спорящего с синеволосой женщиной.
«Странно, – подумал Элхадж, – Дар-Теен делает вид, что Эристо – всего лишь еще одна ийлура на его пути, в то время как в его глазах уже поселились и страсть, и желание… Какие же толстокожие эти дети Фэнтара, если не могут понять даже собственное сердце».
…Еще мгновение проходит, сочась капля за каплей сквозь застывшую тишину.
…И тихая ночь разрывается в клочья, раскалывается мириадами острых осколков. Из-за деревьев на полянку сыплются вооруженные ийлуры, все, как один, огромные и страшные в ярости.
Но не Дар-Теен их цель. И не Эристо, успевшая-таки подхватить меч.
Клинок вонзается в грудь синху, пригвождая к земле. И все накрывает багровая волна, которая, перекатившись через последний вздох, чернеет, оседает толстым слоем пепла на содрогающемся в агонии теле.
…Элхадж открыл глаза и несколько мгновений переводил дыхание. Затем осторожно огляделся. Что это было? Обычный кошмар или все же?..
«Это знак. Знак Шейниры, – внезапно решил синх, – то, что может случиться очень скоро!»
Дар-Теена не было, впрочем, как и Эристо.
Элхадж только хмыкнул – вот вам, пожалуйста. Одним словом – ийлуры… Он осторожно поднялся и скользнул прочь с освещенной поляны в темноту. Туда, где можно было спрятаться и переждать.
Впрочем, ждать пришлось недолго. Шейнира не обманула своего избранника, послав знамение, а гости не замедлили явиться. Дар-Теен, огорошенный, даже не успел дотянуться до своего меча – только нож рванул из-за пояса.
Нападавших оказалось немного – всего-то пять крепких ийлуров, в почти одинаковых добротных туниках и штанах из щеровой кожи. И были они похожи друг на друга, словно братья: светлые волосы, заплетенные в косы, светлые недлинные бороды… Только один ийлур выглядел постарше прочих, зло щурился то на Дар-Теена, то на огонь. Рыжие блики костра скользили по седине, обрисовывали тенью глубокие морщины, которыми было исхлестано его загорелое до черноты лицо.
Элхадж мысленно поименовал этого «Старшим»; да оно, верно, так и было – ийлур шагнул к распростертому на земле и обезоруженному Дар-Теену.
– Где синх?
Дар-Теен промычал что-то неразборчивое. Скорее всего потому, что башмак одного из ийлуров давил на шею.
– Поднимите его, Шейнира вас дери, – буркнул Старший, и его желание тотчас же исполнили. Дар-Теена поставили на колени, но не забыли приставить к горлу нож.
– Где тот синх, с которым ты ступил в Дикие земли?
В синих глазах Дар-Теена мелькнула растерянность.
«Ну, давай же… скажи им что-нибудь! Тьфу, вот никчемное создание!»
Элхадж обкусывал коготь. Если Дар-Теена не убили сразу, то, может, еще отпустят? Главное, чтобы он смог приврать, чтобы эти молодцы поверили на слово сородичу…
– Да откуда я знаю? – наконец выдавил Дар-Теен. И уже смелее продолжил: – Я с ним шел, это так. Но потом эта ящерица улизнула. Я отошел от костра, возвращаюсь – а его уже нет. – И тут же, обежав взглядом собравшихся, поинтересовался: – А вам он зачем?
Старший замер, склонив голову к плечу и с видимым любопытством рассматривая Дар-Теена. Затем, словно обдумав ответ, изрек:
– Не твое дело, северянин. Лучше скажи, как тебя угораздило отправиться путешествовать на пару с синхом? Всем ведь известно, что в их телах – проклятые души!
– А это тоже не твое дело, – обрубил Дар-Теен, – с какой стати я должен тебе все выложить?
Старший вдруг шагнул вперед и, почти не размахиваясь, влепил пленнику оплеуху. Да такую, что Дар-Теен завалился на бок.
– Потому что нас больше, и у нас оружие. Понятно?
Дар-Теен медленно поднялся, взглянул ненавидяще на Старшего и сплюнул кровь.
– Я уже сказал, что не знаю, где синх. Может, он уже несколько айсов по лесу отмахал. Ищите его сами.
«Правильно, молодец, – мысленно похвалил Элхадж своего попутчика, – отправь их, пусть ищут… А мы постараемся больше не попадаться на глаза».
За столь полезный совет ийлур схлопотал еще парочку хороших пинков. Старший наклонился к нему, потрогал носком башмака стиснутые на животе пальцы.
– Добить бы тебя. Да жалко, клянусь Молотом Фэнтара. Все ж северянин такой же, как и я. Из какого города будешь?
– Катись к Шейнире, – отозвался Дар-Теен. И тут же – как показалось Элхаджу – втянул голову в плечи.
Старший только плечами пожал.
– Да все там будем. Или, думаешь, у Фэнтара на всех место найдется? Э нет… Гляди у меня, если встречу еще раз с синхом, останешься без головы.
– Зачем он вам? – Дар-Теен начал подниматься. – На кой вам нужен синх?
– А нам он и не нужен, – весело отозвался седовласый ийлур.
«Он нужен… Отступнику».
Элхадж и сам толком не мог понять, откуда взялась эта странная догадка. Всплыла из ниоткуда, из густых сумерек предчувствия… Или же – снова знак Шейниры?
– Нам хорошо заплатили за его голову, – продолжил разглагольствовать Старший и, помолчав, добавил: – Не возьму в толк, тебе-то что с этого? Защищаешь Шейнирову тварь… Можно подумать, что синх ийлуру друг.
Дар-Теен поднялся было с земли, но его тут же предусмотрительно толкнули обратно. Старший погрозил ему пальцем.
– Мы еще поищем синха поблизости, ийлур. И горе тебе, если соврал, – останешься без головы. Уходим, парни…
Наградив Дар-Теена еще одним пинком на прощание, Старший неторопливо двинулся прочь.
Элхадж видел, как он близоруко щурится, всматриваясь в просветы между деревьями. На миг синху даже показалось, что их взгляды встретились, но Старший тут же отвернулся.
– Шел бы ты обратно, ийлур, – бросил он Дар-Теену, – зачем тебе Дикие земли? Того и гляди, приключится что-нибудь неприятное…
Треснула ветка. Совсем рядом, так близко, что Элхадж едва удержался, чтобы не рвануть наутек. Он стиснул зубы, вжался всем телом в мягкую теплую землю.
– Слушай, Мен-Рой, – казалось, голос пророкотал над самым ухом, – а может, старый метхе выжил из ума? И дался же ему какой-то бродячий синх… Может, его уже и в живых-то нет?
Тот, кого называли Мен-Роем, помолчал, видимо, раздумывая. Потом Элхадж, обливаясь холодным потом, увидел его мощную фигуру буквально в шаге от своего убежища.
«Значит, Старшего зовут Мен-Рой, – мелькнула суматошная мысль, – и его нанял Отступник, чтобы я не дошел до Храма».
– Поменьше рассуждай, – проворчал Мен-Рой, – и делай то, что тебе говорят. Остальное тебя не касается.
Затем они миновали притаившегося Элхаджа и ушли, растворившись в душной темноте ночи. Дар-Теен снова остался один у костра – злой, «добрым словцом» поминающий Элхаджа, всю его родню, а заодно и «этих треклятых громил». В свете костра Элхаджу было видно, как заплывает кровоподтеком правый глаз ийлура.
«Надо приложить колючую лапчатку», – сказал бы метхе Саон. И в общем-то Элхадж был с ним полностью согласен; но вместо того, чтобы выйти к костру, синх улегся на землю под покровом плюща. Ведь ийлуры под предводительством Мен-Роя могли и вернуться. Так что… торопиться к Дар-Теену не следовало.
Когда синх разлепил глаза, над Дикими землями уже всходило солнце.
Элхадж осторожно высунул голову из своего зеленого убежища и, убедившись, что ийлуры не вернулись, да и вообще, никто не собирается на него нападать, выбрался сам.
По лесу плыл туман, хлопьями прокисшего молока оседая на глянцевых листьях плюща; сквозь густое плетение ветвей проглядывали клочки неба, сизого на западе и румяного на востоке. И в воздухе… Да. В сыром утреннем дыхании явственно чувствовался странный, неуместный аромат. Приторно-сладкий, с легкой горчинкой. Элхадж, который прошагал едва ли не пол-Эртинойса, сразу понял, что этот запах не принадлежит лесу. Но что бы это могло быть? Он не знал.
«Дар-Теен!» – вдруг вспомнил синх. И как можно было забыть про ийлура?
Хлопнув себя по лбу, Элхадж устремился было к месту ночевки доблестного сына Фэнтара, но застыл как вкопанный. Конечно, Дар-Теена у костра не было. Да и самого костра больше не было – только черное пятно на малахите травы. Ийлур попросту поднялся и двинулся дальше на поиски великого Храма. А он, Элхадж, проспал.
– Шейнира, дай мне сил найти этого остолопа, – по старой памяти пробормотал синх, но спохватился.
С какой стати он должен искать Дар-Теена? Храм ждет. Ну а коль скоро ийлур исчез… придется идти дальше одному. И, уж конечно, не попадаться на глаза ни наемникам, ни прочим синхам, которые могли еще оставаться в Диких землях… Тут рука Элхаджа невольно потянулась к перевязанному плечу: повязка присохла к ране, задубела от крови; но болело куда меньше, чем вчера, и синх приободрился.
– Ну и Фэнтар с тобой, – буркнул он в адрес Дар-Теена, – сам доберусь… Не очень-то ты мне и нужен был. Это тебе надо было, чтобы кто-то отвел тебя к Храму…
А затем синх глубоко задумался.
Хорошо, конечно, когда ты уже в Диких землях, отделался глубоким порезом плеча да еще и при кое-каком оружии (с некоторых пор синх не расставался с тяжелым охотничьим ножом, который вполне мог сойти и за короткий меч). Но что дальше? Куда идти? О, разумеется, у Дар-Теена может хватить сил прочесывать год за годом Дикие земли, перерыть их, просеять по камешку, но найти Храм Шейниры. Сможешь ли ты, проклятая душа в хилом теле, сделать то же?
Ибо все познания о великом Храме Элхадж почерпнул из рассказов метхе Саона. Ну а старый синх изъяснялся красочно, но туманно. Что-то вроде «и там, посреди долины золотых роз, возвышался великий Храм, равного которому не знал Эртинойс».
– Глупый старик. – Элхадж в сердцах пнул дерево. Кора была теплой и, как показалось, даже поддалась под когтями… И тут же стало невыносимо стыдно.
Хорош же ты, синх Элхадж, если поносишь давно почившего в объятиях Шейниры старика, который, между прочим, воспитал и тебя, и твоих братьев, и сестер! В конце концов, разве мог представить себе метхе Саон, что его воспитанник совершенно один доберется до Диких земель?
– Ну, хорошо, хорошо, – синх примирительно сложил руки на груди, меж сердец, – прости меня, метхе. Но что мне теперь делать? Где искать-то Храм?
Никто ему не ответил. Ни старый синх, ни Шейнира. Да оно и понятно: мертвых не волнуют дела живых, а богиня пребывает в заточении. И Элхадж решил просто идти на юг, хоть бы и пришлось пересечь все Дикие земли и дойти до легендарного озера-ямы, мертвого, полного кипящей воды. Ну а там, где лес закончится и начнется пустыня Черные пески, – там можно будет повернуть обратно и продолжить поиск.
…Он определил по солнцу направление и двинулся вперед. Лес оживал, наполнялся шорохами, птичьими голосами, шепотом листвы. Это показалось Элхаджу хорошим знаком; Дикие земли с радостью встречали того, кто принадлежал им по крови. Только одно тревожило синха – все тот же странный аромат, который не мог принадлежать этому зеленому, полному сил лесу. И чем дальше шел Элхадж, тем ощутимее становился запах, тем тревожнее становилось на обоих синховых сердцах, тем навязчивее становилась память.
«Ведь ты знаешь, что это, Элхадж, – шептали мутные, словно предрассветные сумерки, картины прошлого, – смахни прах с того, что уже когда-то было с тобой, и ты поймешь… вспомнишь… все это уже было».
Но когда? И где?
Вспомнился метхе Саон, его коричневое сморщенное лицо, красные подслеповатые глаза… Ему под конец было совсем тяжело читать, строки расплывались узорами, а боги-покровители на пергаменте, казалось, вот-вот пустятся в пляс.
«А при чем тут это?»
Элхаджу подумалось, что он близок к разгадке. Метхе Саон, книга… Да, книга!
Но в тот миг, когда скорлупа забытья треснула и давно похороненное воспоминание нетерпеливым птенцом рванулось к жизни, Элхадж замер, боясь пошевелиться.
Синх не шевелился. Ждал. В конце концов, если Дар-Теену и суждено сложить голову в Диких землях, то ему, Элхаджу, вовсе не обязательно делить с ним печальную участь.
«А если ничего не случится, тем лучше, – подумал синх, – жаль будет, если Фэнтар приберет ийлура».
Дурное предчувствие, ощущение чего-то очень плохого уже висело в душном воздухе, словно паутина. Нет, даже не предчувствие, а знамение, послание темной Шейниры, которая вдруг решила явить свою милость и предупредить избранного синха об опасности. И ведь ничто не предвещало беды!
Спасшись чудесным образом из-под ножа сбрендившего (или же чересчур мудрого) жреца, да еще и увидев Дар-Теена, которого считал погибшим, Элхадж ощутил себя едва ли не самым счастливым синхом Эртинойса. Правда, ийлур поначалу все норовил отвесить ему оплеуху и вопил, что, мол, Элхадж – противная, трусливая ящерица, которая, вместо того чтобы проявить хоть какое-то чувство признательности, на протяжении всего времени их знакомства только и делает, что предает попутчика… Который, между прочим, уже не единожды «спасал твою никчемную шкуру, зеленая ты тварь». Вялых возражений Элхаджа Дар-Теен не слушал, да и не слышал; только рычал, размахивая тяжеленными кулаками перед самым носом, – хорошо еще, что ийлура с пышной синей шевелюрой догадалась перевязать кровоточащее плечо.
А потом все как-то затихло, и Элхадж задремал у тихо потрескивающего костерка. Прежде чем заснуть, синх принял решение расспросить ийлуру про Гвенимар, а заодно и стащить парочку горючих камешков – так, про запас. Вдруг когда-нибудь удастся разгадать их состав и сделать себе такие же?
Конечно, ему было интересно хорошенько рассмотреть и тяжелый меч, которым Дар-Теен расчистил себе дорогу, выбираясь из города синхов. На все вопросы Элхаджа ийлур только буркнул что-то про Кар-Холом, и было видно, что рассказывать о своих похождениях Дар-Теен не намерен, а потому синх решил вернуться к этой теме позже, когда хозяин меча будет в настроении…
И Элхадж заснул, невзирая на тягучую, надоедливую боль в раненом плече. Сон его не был спокойным, то и дело до синха доносились обрывки разговора Дар-Теена и Эристо, вырывая из цепких пальцев сна. Тогда Элхадж словно всплывал на поверхность мутного водоема, полного теплой воды, жмурился на яркое пламя и снова погружался в сладкую дрему.
Затем… Он и сам не понял, как это получилось: устремившись к прозрачной поверхности, синх вдруг осознал, что не может двинуться. Словно подвешенная на нитках кукла. Он дернулся раз, другой и с продирающим по хребту ужасом осознал, что «прилип» к обратной стороне сна. Словно с высоты Элхадж увидел маленькую полянку, свое замершее у костра тело, Дар-Теена, о чем-то спорящего с синеволосой женщиной.
«Странно, – подумал Элхадж, – Дар-Теен делает вид, что Эристо – всего лишь еще одна ийлура на его пути, в то время как в его глазах уже поселились и страсть, и желание… Какие же толстокожие эти дети Фэнтара, если не могут понять даже собственное сердце».
…Еще мгновение проходит, сочась капля за каплей сквозь застывшую тишину.
…И тихая ночь разрывается в клочья, раскалывается мириадами острых осколков. Из-за деревьев на полянку сыплются вооруженные ийлуры, все, как один, огромные и страшные в ярости.
Но не Дар-Теен их цель. И не Эристо, успевшая-таки подхватить меч.
Клинок вонзается в грудь синху, пригвождая к земле. И все накрывает багровая волна, которая, перекатившись через последний вздох, чернеет, оседает толстым слоем пепла на содрогающемся в агонии теле.
…Элхадж открыл глаза и несколько мгновений переводил дыхание. Затем осторожно огляделся. Что это было? Обычный кошмар или все же?..
«Это знак. Знак Шейниры, – внезапно решил синх, – то, что может случиться очень скоро!»
Дар-Теена не было, впрочем, как и Эристо.
Элхадж только хмыкнул – вот вам, пожалуйста. Одним словом – ийлуры… Он осторожно поднялся и скользнул прочь с освещенной поляны в темноту. Туда, где можно было спрятаться и переждать.
Впрочем, ждать пришлось недолго. Шейнира не обманула своего избранника, послав знамение, а гости не замедлили явиться. Дар-Теен, огорошенный, даже не успел дотянуться до своего меча – только нож рванул из-за пояса.
Нападавших оказалось немного – всего-то пять крепких ийлуров, в почти одинаковых добротных туниках и штанах из щеровой кожи. И были они похожи друг на друга, словно братья: светлые волосы, заплетенные в косы, светлые недлинные бороды… Только один ийлур выглядел постарше прочих, зло щурился то на Дар-Теена, то на огонь. Рыжие блики костра скользили по седине, обрисовывали тенью глубокие морщины, которыми было исхлестано его загорелое до черноты лицо.
Элхадж мысленно поименовал этого «Старшим»; да оно, верно, так и было – ийлур шагнул к распростертому на земле и обезоруженному Дар-Теену.
– Где синх?
Дар-Теен промычал что-то неразборчивое. Скорее всего потому, что башмак одного из ийлуров давил на шею.
– Поднимите его, Шейнира вас дери, – буркнул Старший, и его желание тотчас же исполнили. Дар-Теена поставили на колени, но не забыли приставить к горлу нож.
– Где тот синх, с которым ты ступил в Дикие земли?
В синих глазах Дар-Теена мелькнула растерянность.
«Ну, давай же… скажи им что-нибудь! Тьфу, вот никчемное создание!»
Элхадж обкусывал коготь. Если Дар-Теена не убили сразу, то, может, еще отпустят? Главное, чтобы он смог приврать, чтобы эти молодцы поверили на слово сородичу…
– Да откуда я знаю? – наконец выдавил Дар-Теен. И уже смелее продолжил: – Я с ним шел, это так. Но потом эта ящерица улизнула. Я отошел от костра, возвращаюсь – а его уже нет. – И тут же, обежав взглядом собравшихся, поинтересовался: – А вам он зачем?
Старший замер, склонив голову к плечу и с видимым любопытством рассматривая Дар-Теена. Затем, словно обдумав ответ, изрек:
– Не твое дело, северянин. Лучше скажи, как тебя угораздило отправиться путешествовать на пару с синхом? Всем ведь известно, что в их телах – проклятые души!
– А это тоже не твое дело, – обрубил Дар-Теен, – с какой стати я должен тебе все выложить?
Старший вдруг шагнул вперед и, почти не размахиваясь, влепил пленнику оплеуху. Да такую, что Дар-Теен завалился на бок.
– Потому что нас больше, и у нас оружие. Понятно?
Дар-Теен медленно поднялся, взглянул ненавидяще на Старшего и сплюнул кровь.
– Я уже сказал, что не знаю, где синх. Может, он уже несколько айсов по лесу отмахал. Ищите его сами.
«Правильно, молодец, – мысленно похвалил Элхадж своего попутчика, – отправь их, пусть ищут… А мы постараемся больше не попадаться на глаза».
За столь полезный совет ийлур схлопотал еще парочку хороших пинков. Старший наклонился к нему, потрогал носком башмака стиснутые на животе пальцы.
– Добить бы тебя. Да жалко, клянусь Молотом Фэнтара. Все ж северянин такой же, как и я. Из какого города будешь?
– Катись к Шейнире, – отозвался Дар-Теен. И тут же – как показалось Элхаджу – втянул голову в плечи.
Старший только плечами пожал.
– Да все там будем. Или, думаешь, у Фэнтара на всех место найдется? Э нет… Гляди у меня, если встречу еще раз с синхом, останешься без головы.
– Зачем он вам? – Дар-Теен начал подниматься. – На кой вам нужен синх?
– А нам он и не нужен, – весело отозвался седовласый ийлур.
«Он нужен… Отступнику».
Элхадж и сам толком не мог понять, откуда взялась эта странная догадка. Всплыла из ниоткуда, из густых сумерек предчувствия… Или же – снова знак Шейниры?
– Нам хорошо заплатили за его голову, – продолжил разглагольствовать Старший и, помолчав, добавил: – Не возьму в толк, тебе-то что с этого? Защищаешь Шейнирову тварь… Можно подумать, что синх ийлуру друг.
Дар-Теен поднялся было с земли, но его тут же предусмотрительно толкнули обратно. Старший погрозил ему пальцем.
– Мы еще поищем синха поблизости, ийлур. И горе тебе, если соврал, – останешься без головы. Уходим, парни…
Наградив Дар-Теена еще одним пинком на прощание, Старший неторопливо двинулся прочь.
Элхадж видел, как он близоруко щурится, всматриваясь в просветы между деревьями. На миг синху даже показалось, что их взгляды встретились, но Старший тут же отвернулся.
– Шел бы ты обратно, ийлур, – бросил он Дар-Теену, – зачем тебе Дикие земли? Того и гляди, приключится что-нибудь неприятное…
Треснула ветка. Совсем рядом, так близко, что Элхадж едва удержался, чтобы не рвануть наутек. Он стиснул зубы, вжался всем телом в мягкую теплую землю.
– Слушай, Мен-Рой, – казалось, голос пророкотал над самым ухом, – а может, старый метхе выжил из ума? И дался же ему какой-то бродячий синх… Может, его уже и в живых-то нет?
Тот, кого называли Мен-Роем, помолчал, видимо, раздумывая. Потом Элхадж, обливаясь холодным потом, увидел его мощную фигуру буквально в шаге от своего убежища.
«Значит, Старшего зовут Мен-Рой, – мелькнула суматошная мысль, – и его нанял Отступник, чтобы я не дошел до Храма».
– Поменьше рассуждай, – проворчал Мен-Рой, – и делай то, что тебе говорят. Остальное тебя не касается.
Затем они миновали притаившегося Элхаджа и ушли, растворившись в душной темноте ночи. Дар-Теен снова остался один у костра – злой, «добрым словцом» поминающий Элхаджа, всю его родню, а заодно и «этих треклятых громил». В свете костра Элхаджу было видно, как заплывает кровоподтеком правый глаз ийлура.
«Надо приложить колючую лапчатку», – сказал бы метхе Саон. И в общем-то Элхадж был с ним полностью согласен; но вместо того, чтобы выйти к костру, синх улегся на землю под покровом плюща. Ведь ийлуры под предводительством Мен-Роя могли и вернуться. Так что… торопиться к Дар-Теену не следовало.
Когда синх разлепил глаза, над Дикими землями уже всходило солнце.
Элхадж осторожно высунул голову из своего зеленого убежища и, убедившись, что ийлуры не вернулись, да и вообще, никто не собирается на него нападать, выбрался сам.
По лесу плыл туман, хлопьями прокисшего молока оседая на глянцевых листьях плюща; сквозь густое плетение ветвей проглядывали клочки неба, сизого на западе и румяного на востоке. И в воздухе… Да. В сыром утреннем дыхании явственно чувствовался странный, неуместный аромат. Приторно-сладкий, с легкой горчинкой. Элхадж, который прошагал едва ли не пол-Эртинойса, сразу понял, что этот запах не принадлежит лесу. Но что бы это могло быть? Он не знал.
«Дар-Теен!» – вдруг вспомнил синх. И как можно было забыть про ийлура?
Хлопнув себя по лбу, Элхадж устремился было к месту ночевки доблестного сына Фэнтара, но застыл как вкопанный. Конечно, Дар-Теена у костра не было. Да и самого костра больше не было – только черное пятно на малахите травы. Ийлур попросту поднялся и двинулся дальше на поиски великого Храма. А он, Элхадж, проспал.
– Шейнира, дай мне сил найти этого остолопа, – по старой памяти пробормотал синх, но спохватился.
С какой стати он должен искать Дар-Теена? Храм ждет. Ну а коль скоро ийлур исчез… придется идти дальше одному. И, уж конечно, не попадаться на глаза ни наемникам, ни прочим синхам, которые могли еще оставаться в Диких землях… Тут рука Элхаджа невольно потянулась к перевязанному плечу: повязка присохла к ране, задубела от крови; но болело куда меньше, чем вчера, и синх приободрился.
– Ну и Фэнтар с тобой, – буркнул он в адрес Дар-Теена, – сам доберусь… Не очень-то ты мне и нужен был. Это тебе надо было, чтобы кто-то отвел тебя к Храму…
А затем синх глубоко задумался.
Хорошо, конечно, когда ты уже в Диких землях, отделался глубоким порезом плеча да еще и при кое-каком оружии (с некоторых пор синх не расставался с тяжелым охотничьим ножом, который вполне мог сойти и за короткий меч). Но что дальше? Куда идти? О, разумеется, у Дар-Теена может хватить сил прочесывать год за годом Дикие земли, перерыть их, просеять по камешку, но найти Храм Шейниры. Сможешь ли ты, проклятая душа в хилом теле, сделать то же?
Ибо все познания о великом Храме Элхадж почерпнул из рассказов метхе Саона. Ну а старый синх изъяснялся красочно, но туманно. Что-то вроде «и там, посреди долины золотых роз, возвышался великий Храм, равного которому не знал Эртинойс».
– Глупый старик. – Элхадж в сердцах пнул дерево. Кора была теплой и, как показалось, даже поддалась под когтями… И тут же стало невыносимо стыдно.
Хорош же ты, синх Элхадж, если поносишь давно почившего в объятиях Шейниры старика, который, между прочим, воспитал и тебя, и твоих братьев, и сестер! В конце концов, разве мог представить себе метхе Саон, что его воспитанник совершенно один доберется до Диких земель?
– Ну, хорошо, хорошо, – синх примирительно сложил руки на груди, меж сердец, – прости меня, метхе. Но что мне теперь делать? Где искать-то Храм?
Никто ему не ответил. Ни старый синх, ни Шейнира. Да оно и понятно: мертвых не волнуют дела живых, а богиня пребывает в заточении. И Элхадж решил просто идти на юг, хоть бы и пришлось пересечь все Дикие земли и дойти до легендарного озера-ямы, мертвого, полного кипящей воды. Ну а там, где лес закончится и начнется пустыня Черные пески, – там можно будет повернуть обратно и продолжить поиск.
…Он определил по солнцу направление и двинулся вперед. Лес оживал, наполнялся шорохами, птичьими голосами, шепотом листвы. Это показалось Элхаджу хорошим знаком; Дикие земли с радостью встречали того, кто принадлежал им по крови. Только одно тревожило синха – все тот же странный аромат, который не мог принадлежать этому зеленому, полному сил лесу. И чем дальше шел Элхадж, тем ощутимее становился запах, тем тревожнее становилось на обоих синховых сердцах, тем навязчивее становилась память.
«Ведь ты знаешь, что это, Элхадж, – шептали мутные, словно предрассветные сумерки, картины прошлого, – смахни прах с того, что уже когда-то было с тобой, и ты поймешь… вспомнишь… все это уже было».
Но когда? И где?
Вспомнился метхе Саон, его коричневое сморщенное лицо, красные подслеповатые глаза… Ему под конец было совсем тяжело читать, строки расплывались узорами, а боги-покровители на пергаменте, казалось, вот-вот пустятся в пляс.
«А при чем тут это?»
Элхаджу подумалось, что он близок к разгадке. Метхе Саон, книга… Да, книга!
Но в тот миг, когда скорлупа забытья треснула и давно похороненное воспоминание нетерпеливым птенцом рванулось к жизни, Элхадж замер, боясь пошевелиться.