Анна Клименко
Век золотых роз
ПРОЛОГ
Дикие земли, Храм Шейниры
«Может ли смертный победить бога?»
Верховный жрец Шейниры, Темной Матери всех синхов, смотрел на долину золотых роз, которая окружала Храм едва ли не с начала времен. Легкий ветерок, не умеряющий духоту ночи, гнал волны по долине, и тогда старому жрецу казалось, что розы издают едва различимый звон, точно маленькие колокольчики. Да они и выглядели так, словно каждый лепесток был сделан из сусального золота – но, конечно же, звенеть не могли. Самые обычные живые цветы, которые только кажутся драгоценностью…
«Как и многое под небом Эртинойса». – Старый жрец усмехнулся, побарабанил когтями по резным малахитовым перилам.
– Вы слишком красивы, – шепнул он, обращаясь к поблескивающим в паутине лунного света цветкам, – но мне ли не знать, скольких смертных вы отправили к богам-покровителям своим ароматом?
Снова подул ветер, и старику в который раз послышался тихий мелодичный перезвон.
«А может быть, они просто оплакивают свою судьбу, предчувствуя скорую гибель?»
Жрец поежился. Главное, не дать мыслям Темной Матери просочиться в свои собственные. А розы – розы и вправду были обречены. Да и что значит простой цветок, пусть и священный для Претемной Шейниры, когда его хозяйка и покровительница очутилась в темнице? Пройдет еще несколько лет, и золотые розы исчезнут с лица мира.
«Но исчезнут ли следы их повелительницы?»
В этом старик не был уверен. Более того, он предполагал, что преданная своим приближенным богиня, даже пребывая в заточении, ослабленная, не успокоится до тех пор, пока не найдет себе освободителя. Ну а затем она постарается использовать всю свою хитрость и коварство, чтобы Избранный дошел до Храма и убил Отступника, того смертного, который силой своей веры смог победить темную богиню. Верховного жреца опустевшего ныне Храма. Старого синха по имени Шезра то есть…
«Ну а что дальше? – думал синх. – Храм опустел, синхи, уверовав в проклятие Шейниры, разбрелись кто куда, и от наших городов не останется и следа, все скоро поглотит лес. Не получится ли так, что по твоей вине, старая ты ящерица, народ синхов перестанет существовать и вовсе? Ведь без Шейниры, без ее смертоносного дара, мы беззащитны перед теми, кто по-прежнему обращается за помощью к своим богам!»
Шезра замотал головой. Синхи – мудрый народ и поймут, что прекрасно обойдутся без помощи своей темной богини. В конце концов, на молитвы отчаявшихся отзовутся другие боги – покровители Эртинойса, наделят собственной силой… В это хотелось верить.
«Если будет кого наделять!»
Он вздрогнул. По хребтине потянуло неприятным, промозглым холодком – и это посреди душного лета в самом сердце Диких земель. Снова шепот плененной богини в ушах, снова шелест змеиного хвоста по камням…
– Ты требуешь слишком много за свою помощь, – решительно сказал Шезра, обращаясь к Шейнире, – твое ожерелье Проклятых душ и без того полно. Истинный бог-покровитель никогда не будет держать души своих детей в вечном плену страданий.И теперь… Да, теперь я точно уверен в том, что сделал все правильно!
«Глупец. Твой мозг высох от старости, и тебе даже и в голову не пришло, что другие покровители попросту тебя использовали».
Мать синхов оскорбленно умолкла.
А Шезра безжалостно задавил росток сомнения в душе. Стоит потерять веру – и оковы падут, и Темная Мать вернется в Эртинойс. А синхи, приходя в мир свободными, опять станут ее рабами до конца времен…
Он неподвижно стоял на балконе главной башни, откуда открывался чудесный вид: блестящие старым золотом цветы, дальше – расплывчатые в сизой дымке силуэты деревьев, а у самого горизонта – темная кромка южного леса.
На душе старика вновь стало покойно и уютно: ну и что, что Шейниры больше нет в Эртинойсе? И что там говорили древние учителя, метхе,о пресловутом равновесии, о квадрате мироздания? Вот он мир, вполне живой, и ничего особенного с ним пока что не случилось. Ну, разве мелочи, на которые и внимания не стоит обращать…
Что-то коротко звякнуло о камень, Шезра инстинктивно пригнулся – и очень вовремя, потому что второй метательный нож царапнул кожу на виске. Синх даже слегка удивился: как же так, неведомый убийца – и промахнулся в первый раз? Не иначе всемогущая судьба оградила…
А в голове молотом стучала кровь и металось одно-единственное трусливое словечко – «бежать».
Шезра действительно побежал; метнулся прочь с балкона в темный коридор, оттуда – на лестницу, ведущую вниз через залы Даров, и, едва не скатившись по ступеням, шмыгнул в первый зал.
«Пусть теперь ищут», – подумал он, съеживаясь за пирамидой из черепов.
Принадлежали они в основном ийлурам, которых во время величия Шейниры сотнями приносили в жертву. Считалось, что богине угодны жизни этих детей Светлого Фэнтара, но, правда, никто так и не смог объяснить молодому синху Шезре, а куда, собственно, потом отправляются души принесенных в жертву. В ожерелье? Вряд ли, потому что там Шейнира приберегла место только для синхов. Напрашивался сам собой вывод о том, что Темная Мать попросту питается душами ийлуров, но это были догадки, не более.
Шезра прислушался. В тишине раздались осторожные шаги убийцы, который смог пересечь долину золотых роз, забраться по стене Храма. И тут – эх, не помешали бы храмовые стражи! Но, увы, Храм Шейниры давно опустел.
«И никто тебе не поможет», – злорадно прошипела богиня.
Шезра только стиснул зубы – пусть себе говорит, что хочет, он не сдастся.
Шаги. Снова, и значительно ближе, чем того хотелось бы. Старый синх сидел за черепами, вжавшись спиной в холодную стену; как никогда, ему хотелось стать крошечной букашкой, чтобы незаметно убраться подальше, под защиту приготовленных ловушек.
Послышался тихий металлический шелест – с таким клинок выскальзывает из ножен. Перед тем как разить насмерть…
Хрясь! – и черепа, стуча, покатились по полу в разные стороны. Шезра взвизгнул от неожиданности, едва успел перекатиться на бок; клинок ударился о каменные плиты как раз в том месте, где он был до этого. Синх даже успел кое-как разглядеть убийцу: высокий, плечистый, по-видимому, ийлур. В потемках тускло блеснули кованые пластины на куртке. А Шезра-то все эти годы считал Храм неприступным, да вот, видно, ошибся… И золотые розы не помогли, не навеяли смертельный сон…
– Остановись! – Шезра успел-таки на четвереньках уйти от следующего удара мечом. – Остановись, слепец! Кто тебя послал сюда?!!
Неведомый ийлур не пожелал продолжать беседу, и Шезра, задыхаясь, рванул что есть силы к выходу из зала. За крепкой дверью его ждало спасение.
Только вот куда старому синху состязаться в беге с молодым и крепким воином из народа ийлуров? Шезра только моргнул, когда в грудь ему уперлось лезвие меча.
– Остановись, прошу, – с трудом проговорил Отступник, – ты не ведаешь, что творишь… кто тебя послал?
– Это ты не ведаешь, что натворил, – вдруг ответил убийца, – совершенная форма нарушена, врата открылись. Вот что я должен был тебе сказать, синх, перед тем как…
Шезра медленно пятился. В душе искоркой затеплилась надежда; если не получилось уйти через дверь, то ничего не остается, как любым путем добраться до стены. Ну а там…
– Но разве я не избавил Эртинойс от Темной Матери? – Он умоляюще сложил руки между сердцами. – Разве ты, дитя Фэнтара, не должен этому радоваться?
– Кэльчу бегут из своих домов, а город Мертвых может поглотить пол-Эртинойса, – глухо ответил ийлур, – ты об этом,видимо, не подумал?
И убийца поднял меч, собираясь снести старому синху голову. Поднял – и, дернувшись всем телом, начал медленно оседать на пол. Из груди торчал тонкий дротик, нашедший свою цель.
А Шезра вздохнул и убрал руку с потайного рычажка. Все-таки добрался до стены… Что ж, тем лучше…
Позже, запалив факел, Шезра тщательно обыскал убитого. Он старательно рылся в сумке на поясе бездыханного ийлура, пытаясь найти то, что указало бы на источник опасности, но не нашел ничего, кроме наконечников для стрел, карты Диких земель и грубо набросанного плана башен Храма.
В памяти всплыли последние слова ийлура. Шезра, конечно, прекрасно понял, о чем шла речь, но…
«Разрыв границы, врата,никогда не поглотят весь Эртинойс, – подумал синх, – а кэльчу… они найдут себе и другие жилища. Главное, что синхи теперь свободны… Да, это – главное».
Королевство Гвенимар, башня Хранителей Границы
В янтарных глазах ийлуры плавали огненные блики.
– Это было на редкость… – Она умолкла, подбирая слово, затем продолжила: – На редкость неразумное решение. И теперь вам это должно быть понятно.
Высокая, тонкая, как тростинка, женщина стояла перед длинным столом, за которым сидели четверо: ийлур, элеан, кэльчу и синх. Представители всех, рас, заселивших в незапамятные времена Эртинойс, дети разных богов сидели за одним столом. И, пристыженно разглядывая древесный рисунок столешницы, слушали.
– Разве вам не пришло в головы, что подобное вмешательство недопустимо? – устало спросила ийлура. – О Дракон! Да неужели вы и в самом деле решили, что Шейнира беззащитна и не в состоянии найти того, чьим предназначением будет разделаться с Отступником и стать во главе народа синхов?!! Более того, Темная Мать уже нашла будущего убийцу Шезры, но благодаря вашему… гхм… вашим поспешным действиям он попросту не дошел до Храма! Погиб, съеденный волками, самыми обычными волками! Довольны? И теперь пройдет еще неведомо сколько лет, прежде чем богиня найдет себе еще одного Избранного…О, разумеется, вы об этом тоже не подумали…
И она, горько усмехнувшись, покачала головой.
Воцарилось молчание. В камине гудело, билось пламя, и в зале было жарковато, но ийлура не переставала кутаться в накидку из белоснежной шерсти. Ее бил озноб, хрупкие плечи заметно дрожали. А на лице – худощавом, без капли румянца – застыло легкое презрение. Так и стояла посреди зала, строгая наставница перед недотепами-учениками, которые не в состоянии понять даже самую простую мысль.
Первым подал голос синх. Он был стар настолько, что кожа его утратила зеленый цвет и стала коричневой, а с лысого черепа, на котором никогда и не было волос, уже начали осыпаться мелкие чешуйки. Синх сложил домиком костлявые пальцы с желтоватыми загнутыми когтями и неторопливо изрек:
– Мы понимаем твой гнев, Хранительница. Но в отличие от тебя мы не в состоянии узрить будущее, а потому не могли предугадать, чем завершится наша попытка избавиться от Отступника и таким образом восстановить квадрат мироздания. К тому же тебе ли не знать, что город Мертвых, что в прошлом носил гордое имя Кар-Холом, изменился? То, чего вообще не должно быть в Эртинойсе, расползается, подобно кляксе на пергаменте, и кто знает, что ждет южные земли еще через пару зим?
Ийлура энергично мотнула головой, отчего всплеском легли на плечи ее смоляные пряди.
– Вы – Хранители Границы. Прежде всего. Ну так и охраняйте ее… Еще раз прошу – не вмешивайтесь в восстановление равновесия Эртинойса. Разумеется, сейчас не время сидеть сложа руки, но, но… То, что вы сделали, – вы сделали неправильно!Как мне доходчиво объяснить, что столь явное воздействие недопустимо? Нельзя, нельзя напрямую помогать Избранному, если таковой обнаружится в ближайшее время, и точно так же нельзя трогать Отступника. Все это… слишком раскачивает и без того далеко не совершенное равновесие, затрагивает интересы всех Покровителей…
Она умолкла и, обхватив руками плечи, уставилась на бушующее в камине пламя. Поднялся ийлур – высокий, широкоплечий. Впрочем, как и все дети Фэнтара. Он был уже немолод, борода, заплетенная в короткую косичку, поблескивала сединой, да и виски оплела серебристая паутинка. Ийлур нервно провел широченной ладонью по волосам, одернул тунику.
– Мы прекрасно тебя поняли, Хранительница. Значит ли это, что Храм Дракона все заботы о равновесии берет на себя?
– Я этого не говорила, – заметила ийлура, – я только просила больше не лезть не в свое дело… Если вы, конечно, понимаете, что это значит. В этот раз вы сделали только хуже. Кто знает, что будет дальше?
– Ты не ответила на мой вопрос, Хранительница, – голос ийлура зазвенел натянутой струной, – ты и твои адепты… Вы берете на себя заботу о новом Избранном Шейниры? Потому как и ты, и мы знаем, что квадрат мироздания должен быть восстановлен…
Янтарные глаза зло сузились, ийлура шагнула к камину.
– Вы… Не смейте. Забыли, с кем говорите?!
– Мы помним, – улыбнулся старый синх, – но, Хранительница, пойми и ты нас. Не будет восстановлено равновесие – не восстановится Граница. А нас это, сама понимаешь, изрядно волнует.
Еще шажок к камину – крошечный, нерешительный.
– Хорошо, – она оглядела присутствующих, – я обещаю, что Храм Дракона присмотрит за новым Избранным. Но вы не должны более ни во что вмешиваться…
– Значит, решено, – миролюбиво улыбнулся ийлур, усаживаясь, – мы ни во что не вмешиваемся и не пытаемся убить Отступника. Пусть все идет, как идет.
Она коротко кивнула, одарила присутствующих ледяной улыбкой и – шагнула к жерлу камина. Несколько мгновений белоснежное платье и черные волосы еще виднелись в ревущем пламени, а затем они попросту исчезли.
Старый синх тяжко вздохнул и устало оперся подбородком на сцепленные пальцы.
– Хранительница, пожалуй, права, – прошелестел он, – мы не должны вмешиваться. Мы сделали только хуже… А Шейнира – наша Темная Мать – глупо предполагать, что она и в самом деле беззащитна.
Маленький кэльчу, творение мудрого Хинкатапи, который молчал все это время, почесал затылок – заскребли друг о дружку костяные пластинки цвета старой кости, что покрывали его голову.
– Я бы сказал, уважаемые, что мы не должны вмешиваться явно.Кто нам мешает отправить в длительное путешествие одного из Хранителей Границы?
Шевельнул кожистыми крыльями элеан, дитя сумеречного бога Санаула.
– Я тоже полагаю, что лазутчик поблизости от нового Избранного не помешает. Эта… Хранительница – да пусть она хоть трижды Хранительница спящего Дракона – слишком много о себе возомнила…
– Все. Совет окончен. – Синх медленно поднялся из-за стола, ийлур поддерживал его под локоть. – Разумеется, мы не будем игрушками для Храма Великого Дракона… Но…
В красных глазах коротко полыхнул насмешливый огонек.
– Скажите мне, уважаемые, откуда мы узнаем, кто есть новый Избранныйи когда он объявится в Эртинойсе?
– Мы можем узнать, – поднялся и элеан, – я могу…и, думаю, тебе ведомо, как я это сделаю, метхе…
– Вот и замечательно, – прошелестел синх, – на том и остановимся, уважаемые. – И, уже обращаясь к ийлуру, сказал: – А ты, будь любезен, выбери кого-нибудь из способных воинов… Хотя, боюсь, пройдет еще немало зим, прежде чем мы увидим следующего Избранного.
Глава 1
ОТСТУПНИК
Шезра проснулся с криком. Затем, судорожно хватая ртом воздух, долго в темноте искал огниво, царапая когтями по столику, так же долго и бестолково пытался зажечь масло в лампе… Тусклый огонек отпугнул мрак, тени прилипли к стенам спальных покоев, но от этого стали еще гуще.
Шезра сел посреди мятых простыней, поднял лампу повыше – дрожащий круг света выхватил из непроглядной черноты фрагмент фрески. Сложенный кольцами хвост Шейниры. Старик повел лампой, уставился в лицо богини, и ему вдруг показалось, что она ухмыляется.
– Смеешься, – пробурчал он, – смейся, сколько тебе угодно. Уж я-то постараюсь сделать так, чтобы ты навсегда осталась там, где ты сейчас.
«Хотя отчего ты так уверен в своей правоте?»
Шезра задавил эту скользкую мыслишку, как слизняка. Не стоит даже думать о том, что все могло быть иначе.
– Да-да, старая ящерица, – прокряхтел он, поднимаясь с постели и растирая ладонью ноющую поясницу, – лучше пойди и проверь, все ли в порядке в зале Жертв.
А дело было в том, что этой ночью Шейнира снова, как и много лет назад, шевельнулась в своем заточении. Оттого и завопил среди ночи Шезра, почувствовав, что на горле все туже и туже затягивается тоненькая петелька, а в ноздри ударил приторный аромат золотой розы.
Онапросыпалась, пребывая в гневе, и Шезра почти услышал ее злой смех. Могло это означать только одно: Шейнира ухитрилась-таки найти в Эртинойсе того, кто был готов вернуть ей свободу, а синхам – иллюзию оной.
И Отступник будет наказан…
Шезра вышел в темный коридор, по обе стороны которого виднелись низенькие двери жреческих келий, дошел до первого зала Молитв. Угловатая, ломаная тень синха в страхе металась по полу в такт колыханию огня в лампе, а со стен грозно взирала богиня, преданная и заточенная тем, кто был к ней более всего близок. В глаза бросались кровавые капельки рубинов в ожерелье Проклятых душ и золотая роза в руке.
«Сколько же душ ты обрекла на страдания? Не счесть. Полагаю, тебе достаточно и новые будут излишни».
Шезра просеменил через зал, стараясь поменьше смотреть на многочисленные лики Шейниры, вздохнул с облегчением, оказавшись на лестнице. Теперь оставалось отсчитать тысячу ступеней – и упрешься носом в узорчатые двери зала Жертв. Синх начал свой спуск, стараясь оберегать лампу от сквозняков.
Когда-то Храм Шейниры кишел жрецами и посвященными, теперь же здесь, в самом сердце Диких земель, не осталось никого, кроме старого Шезры. Синхи попросту разбрелись по Эртинойсу, потому что Шейнира перестала отвечать на их молитвы. Отступник остался, чтобы до самой смерти охранять покой своей богини. Он еще надеялся найти себе замену, но с каждым десятилетием надежда таяла, словно кусок льда на солнцепеке.
Клацая когтями по гладким малахитовым ступеням, Шезра продолжал спускаться.
Когда-то… Он частенько спускался по этой лестнице в сопровождении сперва посвященных, а затем и жрецов младшего ранга. И каждый раз оба сердца неистово колотились в предвкушении того могущества, что вливалось в жилы после каждой принесенной жертвы.
Но в один прекрасный день все изменилось, перевернулось с ног на голову, и весь квадрат мироздания, казалось, вздрогнул и затрещал. Это случилось, когда Шезра встретил темного ийлура.
В тот вечер… Он, жрец второй ступени, точно так же спускался в зал Жертв, чтобы, проскользнув мимо алтарей, войти в Хранилищеи выбрать тех, чья кровь этой ночью прольется на ладони Шейниры.
Храм пребывал в силе, и по всему Эртинойсу разъезжали стражи в поисках тех, над кем уже простерлась длань богини. Ну, а попадая в руки стражей, ийлур, элеан или кэльчу отправлялся либо в зал Жертв, либо в ряды самих стражей. Непосвященному могло показаться безумием – доверять детям чужих богов, но издревле Верховный жрец мог наложить на любое разумное существо печать Шейниры, уродуя лицо будущего стража образом Третьего Глаза богини. Потом, по прошествии времени, эти смертные забывали свой дом, свой народ, своего бога-покровителя и были готовы служить Шейнире до конца жизни.
Шезра в сопровождении двух посвященных направлялся в Хранилище. Все было как обычно: вот он отпер замок, вот молоденький синх кинулся отворять дверь перед метхе Шезрой… Дальше начинался огромный высокий зал, уставленный клетками. В ноздри ударило ставшее уже привычным зловоние, неистребимый в этом месте запах испражнений. По клеткам сидели несколько ийлуров, два кэльчу и элеан; последний скорее всего давно лишился рассудка, потому как при виде синхов начал биться головой о решетку, выкрикивая бессвязные проклятия. Шезру проклятия не тревожили. Да и как можно проклясть того, чья душа считается проклятой изначально?
Пожав плечами, он прошел мимо беснующегося элеана и приблизился к сбившимся в кучу ийлурам. Посвященный скользнул вперед, махнул факелом перед решеткой, заставляя обреченных отпрянуть. Шезра быстро оглядел будущих жертв: истощены до крайности, в глазах – отчаяние, ужас перед неотвратимой гибелью… Не ийлуры, стадо баранов в загоне мясника.
«А что, если онаостанется недовольна такими жертвами?»
Шезра рассеянно поскреб чешую на подбородке и подумал, что будущих жертв надо хотя бы кормить. А то и поить настойкой из листьев золотых роз – она туманила рассудок лживыми видениями и заставляла почувствовать себя счастливим.
Взгляд Шезры остановился на ийлуре, что сидел в углу клетки, вытянув ноги. Этот не выглядел перепуганным, хотя мог оказаться попросту утратившим ясность ума…
– Вот этого. Покажите-ка мне его поближе, – сказал он посвященным.
Те вмиг оказались внутри клетки (ийлуры при этом дружно кинулись к стенке, даже от больных гниломясом так не шарахаются), схватили приглянувшегося Шезре мужчину и выволокли его в коридор.
Шезра удовлетворенно кивнул. Похоже, этого привезли недавно, он не выглядел ни больным, ни особо испуганным. В темных глазах блестело осторожное любопытство.
– Возрадуйся, – сказал Шезра намеченной жертве, – ибо кровь твоя станет усладой нашей великой Матери.
И тут произошло то, чего жрец Шейниры второй ступени ожидал менее всего. Он не удивился бы, брось ийлур в лицо самые страшные проклятия. Даже глазом бы не моргнул, повались этот здоровяк в ноги с мольбами о пощаде. Но вместо этого ийлур хмыкнул. Презрительно. Насмешливо. Словно Шезра сказал не ритуальную фразу, а глупость из тех, какие порой изрекают только что прошедшие посвящение и при этом считают ее неоспоримой истиной.
– Тебя помоют и подготовят к церемонии, – продолжил синх, внимательно разглядывая жертву и пытаясь обнаружить на мятом и заросшем бородой лице хотя бы тень страха.
Страха не было – только наглая ухмылка.
– Разве то, что я говорю, не достигает твоего разума, презренный? – озадаченно спросил Шезра.
Ийлур сплюнул на грязный пол, в упор взглянул на жреца.
– Дурачье. Вы все – сплошь дурачье. Думаете, что самые одаренные? Что только вам дано убивать молитвой?
Посвященные в замешательстве переглянулись. Да и сам Шезра несколько мгновений не знал, что сказать в ответ. А потом, когда нужные язвительные слова нашлись-таки, стало уже не до разговоров, ибо ийлур… да, этот грязный ийлур, порожденный Фэнтаром, обратился с молитвой к самой Шейнире.
– Что?!! Что такое?..
Ийлур рассмеялся. Его руки взметнулись вверх, словно вздымая с пола мутную пелену, частички несуществующего пепла…
– И приношу их в жертву! – хрипло выкрикнул пленник.
«Да она же ответила ему», – успел подумать Шезра и через мгновение услышал вопль посвященного. Покрывало Шейниры окутало худое, ломкое тело молодого синха; мириады частиц впились в плоть, высушивая, выпивая жизнь, отдавая все тепло и влагу самой богине. А синх кричал и кричал, и вопль, многократно отражаясь от высоких сводов, терзал когтями мигрени в голову, отдавался в судорожно сжимающихся сердцах.
Шезра попятился, поскользнулся и едва не упал, но успел схватиться за прут пустующей клетки. То, что происходило, не укладывалось в его голове, казалось иллюзией, прихотью богини… Но нет. Тело второго посвященного дернулось – кажется, он пытался бежать – и очутилось в темном коконе.
«Как же так?!! Почему?!!»
На раздумья времени не осталось. Ийлур двинулся вперед, на бледном лице блуждала все та же наглая ухмылка. Он шагнул – Покрывало Шейниры покатилось в сторону Шезры.
На своем пути оно задело притихшего было элеана, и тот упал сухой куколкой на покрытый нечистотами пол клетки.
«Ты… как же ты могла дать силу нашему врагу?!!»
Шезра открылся Шейнире, протягивая к ней руки, моля дать силу…
Она ответила, милостиво наполняя все существо синха темной злостью и жаждой увидеть ийлура лежащим на алтаре, выпотрошенным и обескровленным.
Две пелены столкнулись, судорога скрутила каждый мускул… А ийлур, глухо вскрикнув, упал.
– Благодарю тебя, – шепнул синх.
Все-таки он, истинное дитя своей Темной Матери, был сильнее.
Синх метнулся к поверженному врагу, нащупывая жертвенный кинжал.
Но оружие не понадобилось: ийлур навзничь лежал на скользких каменных плитах, изо рта, пузырясь, текла кровь. Шезра схватил его голову, заставил смотреть себе в глаза.
– Говори! Как?!!
Губы умирающего дернулись и растянулись в подобии улыбки.
– Говори!!! – заорал Шезра, уже не замечая, что его когти прорвали тонкую кожу так и не принесенного в жертву пленника и что по рукам сочатся горячие капли.
– Мы… свободны… выбор…
Он долго не мог понять этих последних слов ийлура, посмевшего воззвать к Шейнире. Но однажды, когда закончилось в хрустальном графине вино, а в склянке – настойка из лепестков золотой розы, ответ пришел сам по себе. Если ийлур смог обратиться к Шейнире и та его услышала, значит, ийлуры не принадлежат Фэнтару до такой степени, как об этом говорят и пишут. А что, если и в самом деле не смертные принадлежат богам, а наоборот? Бог-покровитель есть сознательный выбор смертной твари?!!
Мысль эта прочно увязла в слоях сознания, пропитанного настойкой. И Шезра, не желая удаляться от Истины, той же ночью воззвал к Фэнтару. Воззвал – и ощутил его свет и его силу. Они были совсем другими, непохожими на то, что давала Шейнира; и ведь не зря ее прозывали Темной… Шезра очутился пред ликом чужого бога, пред ликом грозным, беспощадным, но светлым, где не было места ни коварству, ни предательству, ни подлости. Ничего того, что обычно поощрялось Шейнирой. И сила чужого бога была так велика, что… очнулся Шезра другим.
Шезра сел посреди мятых простыней, поднял лампу повыше – дрожащий круг света выхватил из непроглядной черноты фрагмент фрески. Сложенный кольцами хвост Шейниры. Старик повел лампой, уставился в лицо богини, и ему вдруг показалось, что она ухмыляется.
– Смеешься, – пробурчал он, – смейся, сколько тебе угодно. Уж я-то постараюсь сделать так, чтобы ты навсегда осталась там, где ты сейчас.
«Хотя отчего ты так уверен в своей правоте?»
Шезра задавил эту скользкую мыслишку, как слизняка. Не стоит даже думать о том, что все могло быть иначе.
– Да-да, старая ящерица, – прокряхтел он, поднимаясь с постели и растирая ладонью ноющую поясницу, – лучше пойди и проверь, все ли в порядке в зале Жертв.
А дело было в том, что этой ночью Шейнира снова, как и много лет назад, шевельнулась в своем заточении. Оттого и завопил среди ночи Шезра, почувствовав, что на горле все туже и туже затягивается тоненькая петелька, а в ноздри ударил приторный аромат золотой розы.
Онапросыпалась, пребывая в гневе, и Шезра почти услышал ее злой смех. Могло это означать только одно: Шейнира ухитрилась-таки найти в Эртинойсе того, кто был готов вернуть ей свободу, а синхам – иллюзию оной.
И Отступник будет наказан…
Шезра вышел в темный коридор, по обе стороны которого виднелись низенькие двери жреческих келий, дошел до первого зала Молитв. Угловатая, ломаная тень синха в страхе металась по полу в такт колыханию огня в лампе, а со стен грозно взирала богиня, преданная и заточенная тем, кто был к ней более всего близок. В глаза бросались кровавые капельки рубинов в ожерелье Проклятых душ и золотая роза в руке.
«Сколько же душ ты обрекла на страдания? Не счесть. Полагаю, тебе достаточно и новые будут излишни».
Шезра просеменил через зал, стараясь поменьше смотреть на многочисленные лики Шейниры, вздохнул с облегчением, оказавшись на лестнице. Теперь оставалось отсчитать тысячу ступеней – и упрешься носом в узорчатые двери зала Жертв. Синх начал свой спуск, стараясь оберегать лампу от сквозняков.
Когда-то Храм Шейниры кишел жрецами и посвященными, теперь же здесь, в самом сердце Диких земель, не осталось никого, кроме старого Шезры. Синхи попросту разбрелись по Эртинойсу, потому что Шейнира перестала отвечать на их молитвы. Отступник остался, чтобы до самой смерти охранять покой своей богини. Он еще надеялся найти себе замену, но с каждым десятилетием надежда таяла, словно кусок льда на солнцепеке.
Клацая когтями по гладким малахитовым ступеням, Шезра продолжал спускаться.
Когда-то… Он частенько спускался по этой лестнице в сопровождении сперва посвященных, а затем и жрецов младшего ранга. И каждый раз оба сердца неистово колотились в предвкушении того могущества, что вливалось в жилы после каждой принесенной жертвы.
Но в один прекрасный день все изменилось, перевернулось с ног на голову, и весь квадрат мироздания, казалось, вздрогнул и затрещал. Это случилось, когда Шезра встретил темного ийлура.
В тот вечер… Он, жрец второй ступени, точно так же спускался в зал Жертв, чтобы, проскользнув мимо алтарей, войти в Хранилищеи выбрать тех, чья кровь этой ночью прольется на ладони Шейниры.
Храм пребывал в силе, и по всему Эртинойсу разъезжали стражи в поисках тех, над кем уже простерлась длань богини. Ну, а попадая в руки стражей, ийлур, элеан или кэльчу отправлялся либо в зал Жертв, либо в ряды самих стражей. Непосвященному могло показаться безумием – доверять детям чужих богов, но издревле Верховный жрец мог наложить на любое разумное существо печать Шейниры, уродуя лицо будущего стража образом Третьего Глаза богини. Потом, по прошествии времени, эти смертные забывали свой дом, свой народ, своего бога-покровителя и были готовы служить Шейнире до конца жизни.
Шезра в сопровождении двух посвященных направлялся в Хранилище. Все было как обычно: вот он отпер замок, вот молоденький синх кинулся отворять дверь перед метхе Шезрой… Дальше начинался огромный высокий зал, уставленный клетками. В ноздри ударило ставшее уже привычным зловоние, неистребимый в этом месте запах испражнений. По клеткам сидели несколько ийлуров, два кэльчу и элеан; последний скорее всего давно лишился рассудка, потому как при виде синхов начал биться головой о решетку, выкрикивая бессвязные проклятия. Шезру проклятия не тревожили. Да и как можно проклясть того, чья душа считается проклятой изначально?
Пожав плечами, он прошел мимо беснующегося элеана и приблизился к сбившимся в кучу ийлурам. Посвященный скользнул вперед, махнул факелом перед решеткой, заставляя обреченных отпрянуть. Шезра быстро оглядел будущих жертв: истощены до крайности, в глазах – отчаяние, ужас перед неотвратимой гибелью… Не ийлуры, стадо баранов в загоне мясника.
«А что, если онаостанется недовольна такими жертвами?»
Шезра рассеянно поскреб чешую на подбородке и подумал, что будущих жертв надо хотя бы кормить. А то и поить настойкой из листьев золотых роз – она туманила рассудок лживыми видениями и заставляла почувствовать себя счастливим.
Взгляд Шезры остановился на ийлуре, что сидел в углу клетки, вытянув ноги. Этот не выглядел перепуганным, хотя мог оказаться попросту утратившим ясность ума…
– Вот этого. Покажите-ка мне его поближе, – сказал он посвященным.
Те вмиг оказались внутри клетки (ийлуры при этом дружно кинулись к стенке, даже от больных гниломясом так не шарахаются), схватили приглянувшегося Шезре мужчину и выволокли его в коридор.
Шезра удовлетворенно кивнул. Похоже, этого привезли недавно, он не выглядел ни больным, ни особо испуганным. В темных глазах блестело осторожное любопытство.
– Возрадуйся, – сказал Шезра намеченной жертве, – ибо кровь твоя станет усладой нашей великой Матери.
И тут произошло то, чего жрец Шейниры второй ступени ожидал менее всего. Он не удивился бы, брось ийлур в лицо самые страшные проклятия. Даже глазом бы не моргнул, повались этот здоровяк в ноги с мольбами о пощаде. Но вместо этого ийлур хмыкнул. Презрительно. Насмешливо. Словно Шезра сказал не ритуальную фразу, а глупость из тех, какие порой изрекают только что прошедшие посвящение и при этом считают ее неоспоримой истиной.
– Тебя помоют и подготовят к церемонии, – продолжил синх, внимательно разглядывая жертву и пытаясь обнаружить на мятом и заросшем бородой лице хотя бы тень страха.
Страха не было – только наглая ухмылка.
– Разве то, что я говорю, не достигает твоего разума, презренный? – озадаченно спросил Шезра.
Ийлур сплюнул на грязный пол, в упор взглянул на жреца.
– Дурачье. Вы все – сплошь дурачье. Думаете, что самые одаренные? Что только вам дано убивать молитвой?
Посвященные в замешательстве переглянулись. Да и сам Шезра несколько мгновений не знал, что сказать в ответ. А потом, когда нужные язвительные слова нашлись-таки, стало уже не до разговоров, ибо ийлур… да, этот грязный ийлур, порожденный Фэнтаром, обратился с молитвой к самой Шейнире.
– Что?!! Что такое?..
Ийлур рассмеялся. Его руки взметнулись вверх, словно вздымая с пола мутную пелену, частички несуществующего пепла…
– И приношу их в жертву! – хрипло выкрикнул пленник.
«Да она же ответила ему», – успел подумать Шезра и через мгновение услышал вопль посвященного. Покрывало Шейниры окутало худое, ломкое тело молодого синха; мириады частиц впились в плоть, высушивая, выпивая жизнь, отдавая все тепло и влагу самой богине. А синх кричал и кричал, и вопль, многократно отражаясь от высоких сводов, терзал когтями мигрени в голову, отдавался в судорожно сжимающихся сердцах.
Шезра попятился, поскользнулся и едва не упал, но успел схватиться за прут пустующей клетки. То, что происходило, не укладывалось в его голове, казалось иллюзией, прихотью богини… Но нет. Тело второго посвященного дернулось – кажется, он пытался бежать – и очутилось в темном коконе.
«Как же так?!! Почему?!!»
На раздумья времени не осталось. Ийлур двинулся вперед, на бледном лице блуждала все та же наглая ухмылка. Он шагнул – Покрывало Шейниры покатилось в сторону Шезры.
На своем пути оно задело притихшего было элеана, и тот упал сухой куколкой на покрытый нечистотами пол клетки.
«Ты… как же ты могла дать силу нашему врагу?!!»
Шезра открылся Шейнире, протягивая к ней руки, моля дать силу…
Она ответила, милостиво наполняя все существо синха темной злостью и жаждой увидеть ийлура лежащим на алтаре, выпотрошенным и обескровленным.
Две пелены столкнулись, судорога скрутила каждый мускул… А ийлур, глухо вскрикнув, упал.
– Благодарю тебя, – шепнул синх.
Все-таки он, истинное дитя своей Темной Матери, был сильнее.
Синх метнулся к поверженному врагу, нащупывая жертвенный кинжал.
Но оружие не понадобилось: ийлур навзничь лежал на скользких каменных плитах, изо рта, пузырясь, текла кровь. Шезра схватил его голову, заставил смотреть себе в глаза.
– Говори! Как?!!
Губы умирающего дернулись и растянулись в подобии улыбки.
– Говори!!! – заорал Шезра, уже не замечая, что его когти прорвали тонкую кожу так и не принесенного в жертву пленника и что по рукам сочатся горячие капли.
– Мы… свободны… выбор…
Он долго не мог понять этих последних слов ийлура, посмевшего воззвать к Шейнире. Но однажды, когда закончилось в хрустальном графине вино, а в склянке – настойка из лепестков золотой розы, ответ пришел сам по себе. Если ийлур смог обратиться к Шейнире и та его услышала, значит, ийлуры не принадлежат Фэнтару до такой степени, как об этом говорят и пишут. А что, если и в самом деле не смертные принадлежат богам, а наоборот? Бог-покровитель есть сознательный выбор смертной твари?!!
Мысль эта прочно увязла в слоях сознания, пропитанного настойкой. И Шезра, не желая удаляться от Истины, той же ночью воззвал к Фэнтару. Воззвал – и ощутил его свет и его силу. Они были совсем другими, непохожими на то, что давала Шейнира; и ведь не зря ее прозывали Темной… Шезра очутился пред ликом чужого бога, пред ликом грозным, беспощадным, но светлым, где не было места ни коварству, ни предательству, ни подлости. Ничего того, что обычно поощрялось Шейнирой. И сила чужого бога была так велика, что… очнулся Шезра другим.