Страница:
губных старост(по одному или по два на уезд). Гражданский суд и сбор прямых государственных налогов с тяглого населения производили
излюбленные головы, или
земские старосты, с присяжными помощниками,
целовальниками, которые выбирались местным тяглым населением. Косвенные налоги, сборы, какие получались от эксплуатации доходных казенных статей, питейный или кружечный, таможенный или торговый, пятенный (
пятно— клеймо) с продажи лошадей и т.п., поручались также избираемым из среды местных тяглых миров
верным, т.е. присяжным головам с целовальниками, которые вели вырученные им дела под личной имущественной ответственностью или под ответственностью избравшего их мира. Излюбленный голова с целовальниками правил отдельным тяглым городским или сельским миром. В свою очередь, и служилые люди, образуя сословные общества, имели свое сословное управление, выбирали в каждом уезде
городового приказчика,коменданта уездного города. Каждый местный мир, городской или сельский, тяглый или служилый, действовал обособленно, имел свое особое управление. Все эти миры ничем не объединялись между собою на месте, кроме редких выборов губных старост, и каждый из этих миров имел непосредственное отношение к центральным учреждениям, приказам. Таким образом, со введением земского самоуправления при царе Иоанне уезд стал еще менее цельной административной единицей, чем какой он был при старых наместниках и волостелях. Только в пограничных городах, где требовалась сильная военная власть, были введены воеводы, которые сосредоточивали в своих руках власть над всем уездом и по всем делам, как гражданским, так и военным. В продолжение смуты все области, даже внутренние, подвергались опасности неприятельского нападения; поэтому даже во внутренних уездах стали являться воеводы, областные управители с военной властью. Воевода сосредоточивал в своих руках власть над всем уездом и по всем делам. Он судил и рядил в съезжей или приказной избе. Со введением воевод земское выборное управление не исчезло, но только было стеснено и во многом подчинено воеводе, к которому перешли судебные дела, находившиеся в ведомстве выборных земских судей. В кругу выборного земского управления теперь остались дела уголовно-полицейские, которые вел губной староста, финансовые, т.е. казенные сборы, и дела земские местные, которые состояли в выборах на разные должности по земскому управлению, в раскладке податей между членами тяглого общества, в сборах на мирские нужды, в распоряжении мирской землей, вообще в ведении мирского хозяйства. Это хозяйство вел земский староста с целовальниками в
земской избе(земской управе) под контролем
советных людей, выборных земских гласных.
Земские соборы. Не прекратилась при царе Михаиле деятельность и общегосударственного учреждения, возникшего в одно время с местными земскими учреждениями царя Иоанна, земского собора, который в первый раз созван был в 1550 г. При царе Михаиле земские соборы созывались даже чаще, чем прежде и после него, но созывались уже в другом составе, какого не имели в XVI в. Тогда в состав их входили: Освященный собор духовенства, т.е. митрополит, а потом патриарх с епископами, Боярская Дума, начальники и дьяки московских приказов, представители дворянства и столичного купечества. Из дворянства призывались на собор городовые воеводы и предводители уездных дворянских отрядов, следовательно, не выборные депутаты, а должностные лица. Точно так же и от столичного купечества на coборе 1598 г. присутствовали должностные лица, хотя и выборные, старосты и сотские московских сотен и слобод, т.е. гильдий и цехов, и 21 человек гостей, купцов высшего разряда, которые по своему званию обязаны были исполнять финансовые поручения правительства, служили ответственными агентами казны. Таким образом, земский собор в XVI веке составлялся из двух высших правительственных учреждений, руководивших управлением церковным и государственным, и из ответственных исполнительных органов центрального и местного управления. Такой состав сообщал земскому собору характер совещания правительства с своими собственными агентами, органами центрального и местного, военного и финансового управления. Поэтому собор XVI векa не был представительным собранием в строгом смысле слова. Представительное значение он получает только в XVII веке. Как известно, царь Михаил был избран на престол земским собором. На этот собор призываемы были выборныеиз разных городов и из всех чинов, из духовенства, дворян, детей боярских, гостей и московских сотен, из посадских и уездных людей, т.е. от областных, городских и сельских обществ. Таким образом, на земских соборах XVII века вместо агентов правительства являются земские выборные. Надобно думать, что непосредственное участие, какое в смуту принимали все классы общества в государственных делах, было ближайшей причиной такой перемены в составе собора. Вместе с этим изменился и характер соборного гласного. Став выборным представителем известного земского мира, тяглого или служилого, он является на соборе не должностным ответственным экспертом, сведущим человеком, а ходатаем избравшего его мира, выразителем его нужд и интересов. Вместе с тем установилось и политическое значение соборов. Собор не имел ни постоянного участия в управлении, ни самостоятельного политического значения. Коренное его значение было совещательное; потому соборы и созывались в случае надобности, когда правительство нуждалось в совете всей земли. Только избирательные соборы имели учредительное значение: это были исключительные, чрезвычайные собрания, которые являлись единственными носителями верховной власти в государстве, оставшемся без государя.
Писцовые книги. Частый созыв земских соборов при царе Михаиле вызывался нуждой правительства в содействии земства. После смуты, когда нужно было восстановлять разрушенный государственный порядок, правительство на каждом шагу встречалось с вопросами, с которыми не могло справиться без этого содействия. Для восстановления порядка прежде всего необходимо было привести в известность наличные силы и средства, которыми могло располагать правительство. Из них самое важное значение имело для него тяглое население, служившее основой государственного хозяйства. Описать и устроить это население было первой заботой правительства. Когда отец царя Филарет Никитич возвратился из Польши, оба государя созвали собор (1619 года) и приговорили послать писцов и дозорщиков, которые бы описали все города, разобрали обывателей и разместили их по местам, где они прежде жили и тянули тягло, платили подати. В силу этого постановления в 1620-х годах предпринята была общая перепись тяглого населения в государстве с целью привести в известность и устроить податные силы государства. Памятниками этой переписи остались писцовые книги, которых от царствования Михаила сохранилось более пятисот. Писцовая книга описывает город и его уезд, их население, земли, угодья, торговые и промышленные заведения и лежащие на них повинности. Описывая городские и уездные населения, посады, слободы, села, деревни, починки, писцовая книга подробно пересчитывает в каждом поселении тяглые дворы и «людей» в них, домохозяек, с живущими при них детьми и родственниками, обозначает пространство принадлежащей селению земли пахотной, пустопорожней, сенокосной и лесной и, наконец, размер тягла, падающего на селение по земле и промыслам его тяглых обывателей. Эти писцовые книги и служили основанием для податного обложения городских и сельских тяглых обществ.
Западная Русь со времени соединения Литвы с Польшей
Земские соборы. Не прекратилась при царе Михаиле деятельность и общегосударственного учреждения, возникшего в одно время с местными земскими учреждениями царя Иоанна, земского собора, который в первый раз созван был в 1550 г. При царе Михаиле земские соборы созывались даже чаще, чем прежде и после него, но созывались уже в другом составе, какого не имели в XVI в. Тогда в состав их входили: Освященный собор духовенства, т.е. митрополит, а потом патриарх с епископами, Боярская Дума, начальники и дьяки московских приказов, представители дворянства и столичного купечества. Из дворянства призывались на собор городовые воеводы и предводители уездных дворянских отрядов, следовательно, не выборные депутаты, а должностные лица. Точно так же и от столичного купечества на coборе 1598 г. присутствовали должностные лица, хотя и выборные, старосты и сотские московских сотен и слобод, т.е. гильдий и цехов, и 21 человек гостей, купцов высшего разряда, которые по своему званию обязаны были исполнять финансовые поручения правительства, служили ответственными агентами казны. Таким образом, земский собор в XVI веке составлялся из двух высших правительственных учреждений, руководивших управлением церковным и государственным, и из ответственных исполнительных органов центрального и местного управления. Такой состав сообщал земскому собору характер совещания правительства с своими собственными агентами, органами центрального и местного, военного и финансового управления. Поэтому собор XVI векa не был представительным собранием в строгом смысле слова. Представительное значение он получает только в XVII веке. Как известно, царь Михаил был избран на престол земским собором. На этот собор призываемы были выборныеиз разных городов и из всех чинов, из духовенства, дворян, детей боярских, гостей и московских сотен, из посадских и уездных людей, т.е. от областных, городских и сельских обществ. Таким образом, на земских соборах XVII века вместо агентов правительства являются земские выборные. Надобно думать, что непосредственное участие, какое в смуту принимали все классы общества в государственных делах, было ближайшей причиной такой перемены в составе собора. Вместе с этим изменился и характер соборного гласного. Став выборным представителем известного земского мира, тяглого или служилого, он является на соборе не должностным ответственным экспертом, сведущим человеком, а ходатаем избравшего его мира, выразителем его нужд и интересов. Вместе с тем установилось и политическое значение соборов. Собор не имел ни постоянного участия в управлении, ни самостоятельного политического значения. Коренное его значение было совещательное; потому соборы и созывались в случае надобности, когда правительство нуждалось в совете всей земли. Только избирательные соборы имели учредительное значение: это были исключительные, чрезвычайные собрания, которые являлись единственными носителями верховной власти в государстве, оставшемся без государя.
Писцовые книги. Частый созыв земских соборов при царе Михаиле вызывался нуждой правительства в содействии земства. После смуты, когда нужно было восстановлять разрушенный государственный порядок, правительство на каждом шагу встречалось с вопросами, с которыми не могло справиться без этого содействия. Для восстановления порядка прежде всего необходимо было привести в известность наличные силы и средства, которыми могло располагать правительство. Из них самое важное значение имело для него тяглое население, служившее основой государственного хозяйства. Описать и устроить это население было первой заботой правительства. Когда отец царя Филарет Никитич возвратился из Польши, оба государя созвали собор (1619 года) и приговорили послать писцов и дозорщиков, которые бы описали все города, разобрали обывателей и разместили их по местам, где они прежде жили и тянули тягло, платили подати. В силу этого постановления в 1620-х годах предпринята была общая перепись тяглого населения в государстве с целью привести в известность и устроить податные силы государства. Памятниками этой переписи остались писцовые книги, которых от царствования Михаила сохранилось более пятисот. Писцовая книга описывает город и его уезд, их население, земли, угодья, торговые и промышленные заведения и лежащие на них повинности. Описывая городские и уездные населения, посады, слободы, села, деревни, починки, писцовая книга подробно пересчитывает в каждом поселении тяглые дворы и «людей» в них, домохозяек, с живущими при них детьми и родственниками, обозначает пространство принадлежащей селению земли пахотной, пустопорожней, сенокосной и лесной и, наконец, размер тягла, падающего на селение по земле и промыслам его тяглых обывателей. Эти писцовые книги и служили основанием для податного обложения городских и сельских тяглых обществ.
Западная Русь со времени соединения Литвы с Польшей
Влияние этого события на положение западнорусских областей. Самым тяжелым делом внешней политики Московского государства в XVII в. был вопрос о западной Руси. Этот вопрос сплелся из разнообразных затруднений, которые постепенно развились в той Руси из политической сделки польских панов с великим князем литовским Ягайлом. Поляки добивались присоединения Литвы с западной Русью к Польше, а Ягайло, ища поддержки в трудной борьбе с Тевтонским Орденом, обещал им это, обещал еще принять католицизм со всем литовским народом. Эти обоюдные расчеты и были скреплены женитьбой Ягайла на наследнице польского престола Ядвиге в 1386 г. Следствием этого брака было династическое соединение двух соседних государств, королевства Польского и великого княжества Литовского. Это событие произвело важные перемены в положении русских областей, вошедших в состав Литовского княжества. Покорение западной Руси литовскими князьями сопровождалось подчинением Литвы русскому влиянию. В начале XV в. покоренные русские области, земли Подольская, Волынская, Киевская, Северская, Смоленская, Полоцкая и другие, и по пространству, и по количеству населения значительно превосходили покорившее их Литовское княжество и как по племенному, так и по культурному своему составу это литовско-русское княжество являлось больше русским, чем литовским государством. Русский язык и русское право, русские нравы вместе с православием стали распространяться среди полудикой языческой Литвы. Культурное сближение соединенных народностей под преобладающим вoздейcтвиeм более развитой из них шло так успешно, что полное слияние обеих народностей становилось возможно. Но со времени соединения Литвы с Польшей русское влияние в Литовском княжестве начало вытесняться польским, которое проникало туда различными путями.
Одним из них служили сеймы, на которых решались общие дела обоих союзных государств: литовско-русские вельможи, встречаясь здесь с польскими панами, знакомились с их политическими понятиями и порядками, господствовавшими в Польше. С другой стороны, польское влияние проводилось в Литовскую Русь жалованными грамотами великих князей литовских, которые назывались привилеямии которыми устанавливались такой же порядок управления, такие же права и отношения сословий в Литовском княжестве, какие господствовали в Польше. Проникая этими путями, польское влияние глубоко изменило как устройство управления, так и склад общества в русских областях, вошедших в состав Литовского княжества.
1) Русские князья, владевшие этими областями на древнем родовом праве подобно своим предкам XI и XII вв., подчинившись власти великого князя литовского, обязывались служить ему верно и платить дань, а он им жаловал их княжения в вотчину на наследственном праве или иногда во временное владение, до своей господарской воли. Этим разрушено было старинное родовое владение князей, и к началу XVI в. они стали служилыми вотчинниками, полными собственниками своих княжеств и вместе с знатнейшими русскими боярами и литовскими вельможами образовали землевладельческую аристократию, подобную польской. Члены этой аристократии, паны, составили правительственный совет или радувеликого князя литовского, которая сильно ограничивала его власть. По привилею великого князя Александра Казимировича 1492 г. литовский государь не мог без согласия панов рады вести сношений с иностранными государствами, издавать и изменять законы, распоряжаться государственными доходами и расходами, назначать на должности и т.п.; мнения рады король признавал для себя обязательными даже в случае несогласия своего с ними и принимал их к исполнению «для своей и общей пользы». Вместе с тем введены были в Литве по примеру Польши высшие правительственные должности, или уряды: гетмана, главного предводителя войск, канцлера, хранителя государственной печати, двух подскарбиев: земского, ведавшего общегосударственные доходы и расходы, и надворногопо дворцовому хозяйству. Начальниками отдельных областей, которыми прежде управляли русские князья по соглашению с вечевыми городами, назначались воеводы, от которых зависели кастеляны(коменданты городов) и старосты поветов, округов, на которые делились воеводства. Так центральное и областное управление Литовской Руси приблизилось к польскому и получило аристократический строй.
2) Привилеями, как общими или земскими, данными всему княжеству, так и местными или областными, в Литовской Руси устанавливались сословные права и отношения, подобные тем, какие существовали в Польше. На Городельском сейме 1413 г., подтвердившем соединение Литвы с Польшей, издан был привилей, по которому литовские бояре, принявшие католицизм, получили права и привилеи польской шляхты; привилей Казимира IV 1447 г. распространил эти права и на православных. По этим привилеям литовские землевладельцы уравнивались с польскими в правах владения вотчинами и пожалованными имениями и освобождались от налогов и повинностей, за исключением некоторых маловажных, имевших не столько финансовое, сколько символическое значение, как знак подданства; крестьяне господские были изъяты от суда великокняжеских судей и подчинены юрисдикции господ; сверх того привилей Казимира воспретил переход крестьян с земель частных владельцев на великокняжеские и обратно. Это постановление положило начало закрепощению крестьян в Литовском княжестве. Общие и местные привилеи постепенно сравняли литовско-русское дворянство в правах и вольностях с польской шляхтой и сообщили ему значение господствующего сословия в княжестве с обширной властью над крестьянским населением, жившим на его землях, и с влиятельным участием в законодательстве, суде и управлении. Это значение литовско-русской шляхты закреплено было в XVI в. законодательным сводом Литовского княжества, известным под названием Литовского Статута. Начало этому своду положено было при Сигизмунде I изданием Статута 1529 г. После этот первый свод неоднократно пересматривали и дополняли, соглашая его с польским законодательством, вследствие чего на этом уложении отразилось сильное влияние польского права, смешавшегося в Статуте с древнерусскими юридическими обычаями, какие сохранились от времен Русской Правды. В окончательном составе Литовский Статут был издан (на русском языке) при Сигизмунде III в 1588 г. По второму Статуту, утвержденному на Виленском сейме в 1566 году, в Литовском княжестве вводились, подобные польским, поветовые шляхетские сеймики, которые собирались в каждом повете(уезде) для выбора местных земских судей, а также и земских послов, т.е. представителей шляхты на общем, или вальном, сейме, по два от каждого повета. Литовский сейм, установленный Городельским договором, первоначально состоял только из литовских князей и бояр. Привилегированное положение, в какое этот договор ставил литовскую знать, большею частью окатоличившуюся, перед русской православной, побудило присоединенные к Литве русские области подняться против нее, когда по смерти Витовта произошла новая усобица между Гедеминовичами. В этой борьбе русские князья и бояре завоевали себе права литовских вельмож и около половины XV в. получили доступ на сейм, который таким образом стал общим, или «вальным».
Усиление дворянства в Литовском княжестве сопровождалось упадком старинных городов западной Руси. В старой Киевской Руси область со своим волостным городом составляла цельную землю, которая подчинялась решению веча старшего города. Теперь со введением господарских урядов областной город оторвался от своей области: место веча заступил назначаемый великим князем воевода с подчиненными ему старостами, каштелянами и пр. Подгородные земли, находившиеся в общинном пользовании этих городов, розданы были великими князьями в частное владение с обязательством ратной службы. Служилые землевладельцы, бояре и земяне, прежде входившие в состав городских обществ, теперь шляхетскими своими привилегиями обособившись от мещан, торгово-промышленного городского населения, начали покидать города, селясь в своих вотчинах и выслугах, пожалованных имениях. Великокняжеские урядники, воеводы, каштеляны и старосты притесняли горожан. Чтобы вывести города западной Руси из упадка, литовско-польские государи давали им немецкое городовое самоуправление, или магдебургское право, которое в XIII и XIV вв. проникло в Польшу вместе с немецкими колонистами, наводнявшими тогда польские города. Еще в XIV веке это самоуправление введено было в городах Галицкой земли, которая присоединена была к Польше королем Казимиром Великим в 1340 году; с половины XV в. магдебургское право распространилось и в других городах западной Руси. По этому праву горожане получили некоторые торговые привилегии и льготы по отправлению казенных повинностей и освобождались от подсудности воеводам и другим правительственным урядникам. По магдебургскому праву город управлялся двумя советами, или коллегиями, лавой, члены которой ( лавники— присяжные) под председательством назначаемого королем войта(нем. фогт) производили суд над горожанами, и радойс выбранными из горожан радцами(ратманами) и бурмистрамиво главе их, которые заведовали делами по хозяйству, торговле, благоустройству и благочинию города.
Политическое влияние Польши на Литву, сближая литовско-русский государственный строй с польским, в XV и первой половине XVI в. поддерживало кой-как многократно обновлявшийся новыми договорами династический союз обоих государств, то имевших отдельных государей, то соединявшихся под властью одного. Не так удачно было церковное влияние Польши: в этом отношении ее уния с Литвой сопровождалась следствиями, которые грозили отторжением Литовской Руси от польско-литовского союза. Ягайло с помощью поляков обратил часть Литвы в католичество. Поляки хотели закрепить династическую унию Польши с Литвой церковным единством союзных государств и с своим духовенством во главе повели католическую пропаганду среди православного литовско-русского населения, но встретили сильный отпор, который уже в конце XV в. повел к тому, что русские князья, подчиненные Литве, Одоевские, Белевские, Воротынские и другие, владения которых примыкали к московским границам, начали переходить на московскую службу с своими вотчинами. Эти переходы вызвали две войны Ивана III с Литвой, кончившиеся тем, что вел. князь московский удержал за собою земли всех русских князей, ему поддавшихся.
Люблинская уния. Церковная вражда сильно мешала сближению Литовской Руси с Польшей. Раскол, происшедший в католической церкви в XVI в., значительно ослабил это препятствие. Протестантизм успешно распространился в Польше, а потом и в Литве преимущественно среди высших классов. Из протестантских учений литовская знать особенно охотно усвояла кальвинизм, которому сочувствовал и последний Ягеллон Сигизмунд Август. Главным поборником этого учения в Литве был влиятельный литовский вельможа канцлер Николай Радзивилл Черный. Успехи протестантизма в Польско-Литовском государстве послужили одним из условий, подготовивших выгодное для Польши решение вопроса о вечном соединении ее с Литвой. Эти успехи остановили католическую пропаганду в Литовской Руси. Покровительствуя протестантам, последний Ягеллон благоволил и к православным и принял очень важную для них меру. Одно постановление Городельского сейма 1413 г. лишало православных права занимать государственные и общественные должности. В 1563 г. Сигизмунд Август отменил это постановление. Это изменило отношение православного литовско-русского населения к польскому правительству. До тех пор оно враждебно относилось к этому правительству; теперь, с ослаблением католической пропаганды, которую поддерживали прежние короли, православные люди Литвы перестали бояться польского правительства. Эта перемена сделала возможным продолжение политического союза Литвы с Польшей. Сигизмунд Август умирал бездетным. Это возбуждало тревожный вопрос о дальнейших отношениях Литвы к Польше, так как со смертью Сигизмунда Августа прекращалась династия Ягеллонов и, следовательно, разрывался династический союз Литвы с Польшей. Пока католическая пропаганда, покровительствуемая польским правительством, действовала в Литве, православное литовско-русское население не хотело и думать о продолжении союза; но когда Сигизмунд Август начал даже покровительствовать православным, последние перестали смотреть с боязнью на это дело. Противодействия ему можно было ожидать только от литовской аристократии, которая не хотела полного слияния Литвы с Польшей, где господствовала шляхта, т.е. родовое дворянство. В январе 1569 года собрался сейм в Люблине для решения вопроса о продолжении унии. Литовские сенаторы и послы (депутаты) долго не соглашались на предложенные поляками условия унии. Но король привлек на свою сторону двух влиятельнейших магнатов юго-западной Руси, которые стояли во главе православного дворянства. Один из них был Рюрикович, воевода киевский князь Константин Острожский, другой Гедеминович, воевода волынский князь Александр Чарторыйский. Эти два магната и увлекли за собою все юго-западное русское дворянство, за которым принуждено было последовать и литовское. На Люблинском сейме политический союз обоих государств был признан неразрывным и по пресечении династии Ягеллонов. Вместе с тем соединенное государство получило окончательное устройство. Оно превращалось в избирательную республикански устроенную монархию, называвшуюся Речью Посполитой(перевод лат. respublica). Во главе правления становился король, избираемый общим сеймом Литвы и Польши, или Княжества и Короны, как назывались эти части соединенной республики. Законодательная власть принадлежала сейму, составлявшемуся из земских послов, т.е. депутатов шляхты, и сенату, состоявшему из высших светских и духовных сановников обеих частей государства. Но обе союзные части Речи Посполитой сохранили отдельную высшую администрацию, имели особых министров, также особое войско и особые законы. Для истории юго-западной Руси всего важнее было то постановление Люблинского сейма, по которому некоторые части этой Руси, входившие в состав Литовского княжества, теперь отошли к Короне, т.е. к Польше. Это были: Подляхия(западная часть Гродненской губернии), Волынь, Подолия и Украйна(губернии Киевская и Полтавская с частью Черниговской). Благодаря присоединению этих областей к Короне они подпали под непосредственное влияние Польши. С тех пор в этих областях стала водворяться польская администрация на место туземной русской, действовавшей при литовских князьях. Польская шляхта начала приобретать земли в юго-западной Руси и водворяла здесь польское крепостное право. Дворянство юго-западной Руси, по примеру польских землевладельцев поработив русское крестьянское население своих земель, постепенно отчуждалось от своего народа и ополячивалось, сближаясь с польской шляхтой и вместе с ее привилегиями усвояя ее нравы, язык и веру.
Церковная унияеще ухудшила положение, созданное последствиями унии политической. Вражда вероисповеданий, вызванная в Западной Руси католической пропагандой в XV в., обострилась с появлением в Литве иезуитов во второй половине XVI в. Под их влиянием вероисповедный индифферентизм последнего Ягеллона сменился католической ревностью не по разуму короля Сигизмунда III. Поддерживаемые им иезуиты скоро овладели в Литве правительством и высшим обществом, церковной кафедрой, школой и, подавив напускное аристократическое увлечение протестантизмом, направили все эти силы против православной Западной Руси. В здешней православной иерархии они не встретили должного отпора. Равнодушное или пренебрежительное отношение литовско-польского правительства к западнорусской православной иерархии помогло проникнуть в ее среду людям, недостойным звания пастырей, способным только расстроить церковный порядок. Но тогда на защиту православной веры и русской народности поднялись миряне, сперва вельможи, как кн. Константин Острожский, а потом церковные братства. Грозная опасность вызвала наружу скрытые народные силы. Городское самоуправление по магдебургскому праву и цеховое устройство мещан воспитало в западнорусских городах дух корпоративности и самодеятельности. Под иезуитским напором этот дух проник в религиозно-нравственную жизнь западнорусского общества. Братства из скромных собраний прихожан для братской трапезы в складчину в день храмового праздника преобразились в могущественные и властные товарищества взаимопомощи, благотворительности, народного просвещения и церковного благочиния, суда и управления, устрояли школы, типографии, госпитали. Львовское Успенское братство (в г. Львове, в Галиции) получило от антиохийского патриарха право общего надзора за церковным порядком, даже за образом действий своего епископа, и право отлучать от Церкви: овцы восхитили пастырский жезл. Епископы почувствовали себя между двух огней: католики преследовали их как православных пастырей, православные — как пастырей подозрительных. Чтобы выйти из унизительного положения, некоторые епископы с Киевским митрополитом Михаилом Рагозой, предводимые самым деятельным из них, епископом луцким Кириллом Терлецким, ухватились за мысль иезуита Скарги об унии русской Церкви с римской. Делу придан был вид интриги, построенной на двоедушии. Митрополит и епископы сговорились подчинить русскую Церковь папе, не спросив на то ее согласия, без полномочий, канонически от нее полученных. Епископы признавали главенство папы и принимали католическое вероучение, но сохраняли православные обряды и церковно-славянский язык в богослужении для того, чтобы православно-русское простонародье, равнодушное к вероисповедной догматике, не встревожилось крутым переломом в своей церковной жизни. Собор, созванный в Тресте (1596) для решения предпринятого дела, наглядно показал, что эта церковная уния на самом деле разделила западнорусскую Церковь на униатов и православных: обе стороны не решились совещаться совместно, заседали порознь и кончили переговоры тем, что прокляли друг друга. Загоревшаяся борьба поддержала, даже усилила умственное и нравственное возбуждение в русском обществе, оживила литературу, вызвала ряд превосходных полемических и апологетических произведений, подняла школьное образование. Но этот подъем не обошелся без жертв: со времени Петра Могилы, преобразователя Киевской братской школы, это образование изменило вековым греко-восточным преданиям русской Церкви, подчинилось влиянию враждебной стороны, против которой готовило борцов. Киевские ученые, при содействии Могилы довершавшие свое образование в Риме и других западных городах, не остались свободны от схоластических приемов, державшихся в высших католических школах, и эти приемы внесли потом в духовные школы восточной России: русская духовная семинария стала близко напоминать иезуитскую коллегию. Притом борьба вызвала жестокие гонения на православных, которым теперь приходилось бороться с двумя врагами: с чужими — католиками и со своими — униатами, а усиленная борьба может возбуждать народные силы, но не укрепляет их. Наконец, в религиозную борьбу вовлечена была вооруженная сила — малороссийское казачество. Оно состояло из
Одним из них служили сеймы, на которых решались общие дела обоих союзных государств: литовско-русские вельможи, встречаясь здесь с польскими панами, знакомились с их политическими понятиями и порядками, господствовавшими в Польше. С другой стороны, польское влияние проводилось в Литовскую Русь жалованными грамотами великих князей литовских, которые назывались привилеямии которыми устанавливались такой же порядок управления, такие же права и отношения сословий в Литовском княжестве, какие господствовали в Польше. Проникая этими путями, польское влияние глубоко изменило как устройство управления, так и склад общества в русских областях, вошедших в состав Литовского княжества.
1) Русские князья, владевшие этими областями на древнем родовом праве подобно своим предкам XI и XII вв., подчинившись власти великого князя литовского, обязывались служить ему верно и платить дань, а он им жаловал их княжения в вотчину на наследственном праве или иногда во временное владение, до своей господарской воли. Этим разрушено было старинное родовое владение князей, и к началу XVI в. они стали служилыми вотчинниками, полными собственниками своих княжеств и вместе с знатнейшими русскими боярами и литовскими вельможами образовали землевладельческую аристократию, подобную польской. Члены этой аристократии, паны, составили правительственный совет или радувеликого князя литовского, которая сильно ограничивала его власть. По привилею великого князя Александра Казимировича 1492 г. литовский государь не мог без согласия панов рады вести сношений с иностранными государствами, издавать и изменять законы, распоряжаться государственными доходами и расходами, назначать на должности и т.п.; мнения рады король признавал для себя обязательными даже в случае несогласия своего с ними и принимал их к исполнению «для своей и общей пользы». Вместе с тем введены были в Литве по примеру Польши высшие правительственные должности, или уряды: гетмана, главного предводителя войск, канцлера, хранителя государственной печати, двух подскарбиев: земского, ведавшего общегосударственные доходы и расходы, и надворногопо дворцовому хозяйству. Начальниками отдельных областей, которыми прежде управляли русские князья по соглашению с вечевыми городами, назначались воеводы, от которых зависели кастеляны(коменданты городов) и старосты поветов, округов, на которые делились воеводства. Так центральное и областное управление Литовской Руси приблизилось к польскому и получило аристократический строй.
2) Привилеями, как общими или земскими, данными всему княжеству, так и местными или областными, в Литовской Руси устанавливались сословные права и отношения, подобные тем, какие существовали в Польше. На Городельском сейме 1413 г., подтвердившем соединение Литвы с Польшей, издан был привилей, по которому литовские бояре, принявшие католицизм, получили права и привилеи польской шляхты; привилей Казимира IV 1447 г. распространил эти права и на православных. По этим привилеям литовские землевладельцы уравнивались с польскими в правах владения вотчинами и пожалованными имениями и освобождались от налогов и повинностей, за исключением некоторых маловажных, имевших не столько финансовое, сколько символическое значение, как знак подданства; крестьяне господские были изъяты от суда великокняжеских судей и подчинены юрисдикции господ; сверх того привилей Казимира воспретил переход крестьян с земель частных владельцев на великокняжеские и обратно. Это постановление положило начало закрепощению крестьян в Литовском княжестве. Общие и местные привилеи постепенно сравняли литовско-русское дворянство в правах и вольностях с польской шляхтой и сообщили ему значение господствующего сословия в княжестве с обширной властью над крестьянским населением, жившим на его землях, и с влиятельным участием в законодательстве, суде и управлении. Это значение литовско-русской шляхты закреплено было в XVI в. законодательным сводом Литовского княжества, известным под названием Литовского Статута. Начало этому своду положено было при Сигизмунде I изданием Статута 1529 г. После этот первый свод неоднократно пересматривали и дополняли, соглашая его с польским законодательством, вследствие чего на этом уложении отразилось сильное влияние польского права, смешавшегося в Статуте с древнерусскими юридическими обычаями, какие сохранились от времен Русской Правды. В окончательном составе Литовский Статут был издан (на русском языке) при Сигизмунде III в 1588 г. По второму Статуту, утвержденному на Виленском сейме в 1566 году, в Литовском княжестве вводились, подобные польским, поветовые шляхетские сеймики, которые собирались в каждом повете(уезде) для выбора местных земских судей, а также и земских послов, т.е. представителей шляхты на общем, или вальном, сейме, по два от каждого повета. Литовский сейм, установленный Городельским договором, первоначально состоял только из литовских князей и бояр. Привилегированное положение, в какое этот договор ставил литовскую знать, большею частью окатоличившуюся, перед русской православной, побудило присоединенные к Литве русские области подняться против нее, когда по смерти Витовта произошла новая усобица между Гедеминовичами. В этой борьбе русские князья и бояре завоевали себе права литовских вельмож и около половины XV в. получили доступ на сейм, который таким образом стал общим, или «вальным».
Усиление дворянства в Литовском княжестве сопровождалось упадком старинных городов западной Руси. В старой Киевской Руси область со своим волостным городом составляла цельную землю, которая подчинялась решению веча старшего города. Теперь со введением господарских урядов областной город оторвался от своей области: место веча заступил назначаемый великим князем воевода с подчиненными ему старостами, каштелянами и пр. Подгородные земли, находившиеся в общинном пользовании этих городов, розданы были великими князьями в частное владение с обязательством ратной службы. Служилые землевладельцы, бояре и земяне, прежде входившие в состав городских обществ, теперь шляхетскими своими привилегиями обособившись от мещан, торгово-промышленного городского населения, начали покидать города, селясь в своих вотчинах и выслугах, пожалованных имениях. Великокняжеские урядники, воеводы, каштеляны и старосты притесняли горожан. Чтобы вывести города западной Руси из упадка, литовско-польские государи давали им немецкое городовое самоуправление, или магдебургское право, которое в XIII и XIV вв. проникло в Польшу вместе с немецкими колонистами, наводнявшими тогда польские города. Еще в XIV веке это самоуправление введено было в городах Галицкой земли, которая присоединена была к Польше королем Казимиром Великим в 1340 году; с половины XV в. магдебургское право распространилось и в других городах западной Руси. По этому праву горожане получили некоторые торговые привилегии и льготы по отправлению казенных повинностей и освобождались от подсудности воеводам и другим правительственным урядникам. По магдебургскому праву город управлялся двумя советами, или коллегиями, лавой, члены которой ( лавники— присяжные) под председательством назначаемого королем войта(нем. фогт) производили суд над горожанами, и радойс выбранными из горожан радцами(ратманами) и бурмистрамиво главе их, которые заведовали делами по хозяйству, торговле, благоустройству и благочинию города.
Политическое влияние Польши на Литву, сближая литовско-русский государственный строй с польским, в XV и первой половине XVI в. поддерживало кой-как многократно обновлявшийся новыми договорами династический союз обоих государств, то имевших отдельных государей, то соединявшихся под властью одного. Не так удачно было церковное влияние Польши: в этом отношении ее уния с Литвой сопровождалась следствиями, которые грозили отторжением Литовской Руси от польско-литовского союза. Ягайло с помощью поляков обратил часть Литвы в католичество. Поляки хотели закрепить династическую унию Польши с Литвой церковным единством союзных государств и с своим духовенством во главе повели католическую пропаганду среди православного литовско-русского населения, но встретили сильный отпор, который уже в конце XV в. повел к тому, что русские князья, подчиненные Литве, Одоевские, Белевские, Воротынские и другие, владения которых примыкали к московским границам, начали переходить на московскую службу с своими вотчинами. Эти переходы вызвали две войны Ивана III с Литвой, кончившиеся тем, что вел. князь московский удержал за собою земли всех русских князей, ему поддавшихся.
Люблинская уния. Церковная вражда сильно мешала сближению Литовской Руси с Польшей. Раскол, происшедший в католической церкви в XVI в., значительно ослабил это препятствие. Протестантизм успешно распространился в Польше, а потом и в Литве преимущественно среди высших классов. Из протестантских учений литовская знать особенно охотно усвояла кальвинизм, которому сочувствовал и последний Ягеллон Сигизмунд Август. Главным поборником этого учения в Литве был влиятельный литовский вельможа канцлер Николай Радзивилл Черный. Успехи протестантизма в Польско-Литовском государстве послужили одним из условий, подготовивших выгодное для Польши решение вопроса о вечном соединении ее с Литвой. Эти успехи остановили католическую пропаганду в Литовской Руси. Покровительствуя протестантам, последний Ягеллон благоволил и к православным и принял очень важную для них меру. Одно постановление Городельского сейма 1413 г. лишало православных права занимать государственные и общественные должности. В 1563 г. Сигизмунд Август отменил это постановление. Это изменило отношение православного литовско-русского населения к польскому правительству. До тех пор оно враждебно относилось к этому правительству; теперь, с ослаблением католической пропаганды, которую поддерживали прежние короли, православные люди Литвы перестали бояться польского правительства. Эта перемена сделала возможным продолжение политического союза Литвы с Польшей. Сигизмунд Август умирал бездетным. Это возбуждало тревожный вопрос о дальнейших отношениях Литвы к Польше, так как со смертью Сигизмунда Августа прекращалась династия Ягеллонов и, следовательно, разрывался династический союз Литвы с Польшей. Пока католическая пропаганда, покровительствуемая польским правительством, действовала в Литве, православное литовско-русское население не хотело и думать о продолжении союза; но когда Сигизмунд Август начал даже покровительствовать православным, последние перестали смотреть с боязнью на это дело. Противодействия ему можно было ожидать только от литовской аристократии, которая не хотела полного слияния Литвы с Польшей, где господствовала шляхта, т.е. родовое дворянство. В январе 1569 года собрался сейм в Люблине для решения вопроса о продолжении унии. Литовские сенаторы и послы (депутаты) долго не соглашались на предложенные поляками условия унии. Но король привлек на свою сторону двух влиятельнейших магнатов юго-западной Руси, которые стояли во главе православного дворянства. Один из них был Рюрикович, воевода киевский князь Константин Острожский, другой Гедеминович, воевода волынский князь Александр Чарторыйский. Эти два магната и увлекли за собою все юго-западное русское дворянство, за которым принуждено было последовать и литовское. На Люблинском сейме политический союз обоих государств был признан неразрывным и по пресечении династии Ягеллонов. Вместе с тем соединенное государство получило окончательное устройство. Оно превращалось в избирательную республикански устроенную монархию, называвшуюся Речью Посполитой(перевод лат. respublica). Во главе правления становился король, избираемый общим сеймом Литвы и Польши, или Княжества и Короны, как назывались эти части соединенной республики. Законодательная власть принадлежала сейму, составлявшемуся из земских послов, т.е. депутатов шляхты, и сенату, состоявшему из высших светских и духовных сановников обеих частей государства. Но обе союзные части Речи Посполитой сохранили отдельную высшую администрацию, имели особых министров, также особое войско и особые законы. Для истории юго-западной Руси всего важнее было то постановление Люблинского сейма, по которому некоторые части этой Руси, входившие в состав Литовского княжества, теперь отошли к Короне, т.е. к Польше. Это были: Подляхия(западная часть Гродненской губернии), Волынь, Подолия и Украйна(губернии Киевская и Полтавская с частью Черниговской). Благодаря присоединению этих областей к Короне они подпали под непосредственное влияние Польши. С тех пор в этих областях стала водворяться польская администрация на место туземной русской, действовавшей при литовских князьях. Польская шляхта начала приобретать земли в юго-западной Руси и водворяла здесь польское крепостное право. Дворянство юго-западной Руси, по примеру польских землевладельцев поработив русское крестьянское население своих земель, постепенно отчуждалось от своего народа и ополячивалось, сближаясь с польской шляхтой и вместе с ее привилегиями усвояя ее нравы, язык и веру.
Церковная унияеще ухудшила положение, созданное последствиями унии политической. Вражда вероисповеданий, вызванная в Западной Руси католической пропагандой в XV в., обострилась с появлением в Литве иезуитов во второй половине XVI в. Под их влиянием вероисповедный индифферентизм последнего Ягеллона сменился католической ревностью не по разуму короля Сигизмунда III. Поддерживаемые им иезуиты скоро овладели в Литве правительством и высшим обществом, церковной кафедрой, школой и, подавив напускное аристократическое увлечение протестантизмом, направили все эти силы против православной Западной Руси. В здешней православной иерархии они не встретили должного отпора. Равнодушное или пренебрежительное отношение литовско-польского правительства к западнорусской православной иерархии помогло проникнуть в ее среду людям, недостойным звания пастырей, способным только расстроить церковный порядок. Но тогда на защиту православной веры и русской народности поднялись миряне, сперва вельможи, как кн. Константин Острожский, а потом церковные братства. Грозная опасность вызвала наружу скрытые народные силы. Городское самоуправление по магдебургскому праву и цеховое устройство мещан воспитало в западнорусских городах дух корпоративности и самодеятельности. Под иезуитским напором этот дух проник в религиозно-нравственную жизнь западнорусского общества. Братства из скромных собраний прихожан для братской трапезы в складчину в день храмового праздника преобразились в могущественные и властные товарищества взаимопомощи, благотворительности, народного просвещения и церковного благочиния, суда и управления, устрояли школы, типографии, госпитали. Львовское Успенское братство (в г. Львове, в Галиции) получило от антиохийского патриарха право общего надзора за церковным порядком, даже за образом действий своего епископа, и право отлучать от Церкви: овцы восхитили пастырский жезл. Епископы почувствовали себя между двух огней: католики преследовали их как православных пастырей, православные — как пастырей подозрительных. Чтобы выйти из унизительного положения, некоторые епископы с Киевским митрополитом Михаилом Рагозой, предводимые самым деятельным из них, епископом луцким Кириллом Терлецким, ухватились за мысль иезуита Скарги об унии русской Церкви с римской. Делу придан был вид интриги, построенной на двоедушии. Митрополит и епископы сговорились подчинить русскую Церковь папе, не спросив на то ее согласия, без полномочий, канонически от нее полученных. Епископы признавали главенство папы и принимали католическое вероучение, но сохраняли православные обряды и церковно-славянский язык в богослужении для того, чтобы православно-русское простонародье, равнодушное к вероисповедной догматике, не встревожилось крутым переломом в своей церковной жизни. Собор, созванный в Тресте (1596) для решения предпринятого дела, наглядно показал, что эта церковная уния на самом деле разделила западнорусскую Церковь на униатов и православных: обе стороны не решились совещаться совместно, заседали порознь и кончили переговоры тем, что прокляли друг друга. Загоревшаяся борьба поддержала, даже усилила умственное и нравственное возбуждение в русском обществе, оживила литературу, вызвала ряд превосходных полемических и апологетических произведений, подняла школьное образование. Но этот подъем не обошелся без жертв: со времени Петра Могилы, преобразователя Киевской братской школы, это образование изменило вековым греко-восточным преданиям русской Церкви, подчинилось влиянию враждебной стороны, против которой готовило борцов. Киевские ученые, при содействии Могилы довершавшие свое образование в Риме и других западных городах, не остались свободны от схоластических приемов, державшихся в высших католических школах, и эти приемы внесли потом в духовные школы восточной России: русская духовная семинария стала близко напоминать иезуитскую коллегию. Притом борьба вызвала жестокие гонения на православных, которым теперь приходилось бороться с двумя врагами: с чужими — католиками и со своими — униатами, а усиленная борьба может возбуждать народные силы, но не укрепляет их. Наконец, в религиозную борьбу вовлечена была вооруженная сила — малороссийское казачество. Оно состояло из