Страница:
[370]
Агент Гасс писал в 1554 г., чтобы компания доставляла Русским такие товары, которыми снабжали их Голландцы, именно голландския фландрския сукна, указывая на то, что английская компания может доставлять их через гавань св. Николая с меньшими расходами, нежели купцы голландские чрез Ригу, Ревель или Дерпт.
[371]
Согласно с инструкциями компании, агенты ея скоро указали в России города, которые могли служить главными складочными пунктами для ея товаров и вместе лучшими рынками для покупки русских товаров. Джон Гасс доносил в 1554 г., что лучшим местом для склада английских товаров он считает Вологду, потому что это город большой, находящийся на удобном водном пути, в сердце России, окружен многими большими и хорошими городами, изобилует хлебом, вообще жизненными припасами и всеми русскими товарами, особенно льном, пенькой, воском и салом, все вещи здесь вдвое дешевле, чем в Москве или Новгороде; нет города в России, который не торговал бы с Вологдой; даже Москва не так удобна для компании в этом отношении, ибо там, благодаря пребыванию двора, компании придется тратить половину своих барышей на подарки царским чиновникам и другие расходы. [372] На основании этого донесения Гасса, компания устроила в Вологде контору. Другой важный пункт северной торговли находился почти на конце воднаго северо-двинскаго пути: это были Холмогоры. Здесь сосредоточивалось торговое движение севернаго поморскаго края. Сюда, по словам Гасса, на большую ярмарку в зимний Николин день свозились все роды товаров, какие производил северный край России, как то: тюлений жир, соль, рыба (семга и треска), ворвань, меха; ворвани, замечает Ченслер, в Двинском крае добывалось больше, чем в других местах России. Рыбу привозили сюда из Мурманскаго моря, [373] а меха с Пинеги, из Лампаса и Пустозерска; промышленники этих мест скупали их у Самоедов и меняли холмогорским купцам на сукно, олово, медь и другие товары. Из Холмогор меха отвозили в Новгород, Вологду или Москву; в Новгород возили также с Холмогорской ярмарки в большом количестве тюлений жир и вяленую рыбу и сбывали там эти товары голландским и ливонским купцам. [374] Холмогоры, по словам Ченслера, снабжали Новгород, Вологду, Москву и все окрестности страны солью, добываемою из морской воды, и соленою рыбой. Жители Пустозерска и других приморских местностей промышляли ловлей моржей, из которых добывали ценный моржевый зуб; его вместе с другими произведениями севера возили на оленях в Лампас, а из Лампаса в Холмогоры. [375] Холмогоры так же, как и Вологда, скоро сделались важным складочным пунктом английской торговли; в конце XVI в. здесь жило много английских купцов, имея свою землю и прекрасные дома. [376] Кроме дворов в Вологде, Холмогорах и у пристани Св. Николая, у Англичан был еще двор в Ярославле; этот город был важным торговым пунктом на пути между Москвой и Вологдой; главные товар его были хлеб, кожи, сало и воск. [377] В Лампасе, откуда привозились много товаров в Холмогоры, два раза в год бывала большая ярмарка, на которую съезжалось множество разноплеменного народа — Русских, Татар, Самоедов и проч.. [378]
Приведенныя известия о северной торговле уже определяют отчасти, какие товары могла компания вывозить из России с наибольшими удобствами: это были преимущественно произведения севернаго края России, преобладавшия на упомянутых рынках Вологды и Холмогор. Компания скоро обозначила своим агентам, какие из этих товаров имели наибольший сбыт в Англии: это были воск, сало, ворвань, лен и пенька. Последняго товара компания предписывала не посылать в Англию в необработанном виде, потому что перевозка его обходилась компании слишком дорого, по 6 фунт. стерл. за тонну; но компания послала в Россию 7 канатных мастеров, которых агенты должны были тотчас посадить за работу в Вологде или Холмогорах, снабдив их работниками и материалами; компания предписывала заготовлять как можно больше канатов, потому что, добавляла она, это главный русский товар, и приготовление канатов таким образом обойдется компании дешевле, нежели выписыванье их из Данцига. Согласно с этими предписаниями построен был дом в Холмогорах для канатнаго производства, и 8 мастеров ежегодно переделывали в канаты более 90.000 фунтов пеньки. [379] Из мехов наибольший сбыт имели в Англии беличьи, лисьи и куньи; компания предписывала высылать из России больше дешевых мехов и меньше дорогих, потому что последние трудно сбывались в Англии. Вообще меха далеко не составляли главной статьи в торговле компании с Россией; как на причину малаго сбыта мехов в Англии, компания указывала в 1560 г. на распоряжение правительства не носить иноземных мехов. Напротив, увеличивался спрос на сало, и компания в том же году предписывала увеличить присылку этого товара, хотя бы пришлось возвысить несколько покупную цену его; она требовала, чтоб агенты ежегодно отправляли в Англию по 3.000 пудов сала. [380] Второстепенными статьями вывоза были мачты, смола и некоторые другие товары, перевозка которых обходилась компании слишком дорого. Но кроме товаров, появлявшихся в изобилии на русских рынках, компания старалась отыскать и захватить в свои руки такие товары, которые дотоле не имели важнаго значения во внешней торговле России, но о которых компания слышала, что их можно добывать там в изобилии; так компания предписывала агентам выслать образцы меди и железа, ибо она слышала, будто в России и Татарии добывается большое количество этих металлов; также прислать на пробу известное количество земель или трав или чего бы то ни было, чем Русские красят свои льняныя и шерстяныя материи, кожи и т.п., а равно выслать и те красильныя вещества, которыя Турки и Татары привозят в Россию, с описанием, как употреблять их при крашении; наконец она посылала знающаго человека для отыскания тиса в Пермской и Печорской областях, указывая на то, что эта статья хорошо пошла бы в Англии. [381] Соли компания не вывозила из России: предписывая агентам высылать из России значительное количество соленаго мяса, компания посылала для этого соль из Англии, находя ее лучше русской. [382]
Мы видели, какия цены назначала компания некоторым английским товарам, которые она отправляла в Россию. О том, какия выгоды получала она от продажи здесь этих товаров, можно отчасти составить себе понятие по донесению агента Гудсона, который продавал в Нижнем Новгороде сукно, стоившее на месте 4 фунт. стерл., по 17 руб. за кусок, что, по его словам, составляло почти тройную цену; [383] в Москве товары, стоившие 6608 фунт., проданы были за 13644. Другой агент не согласился продать русскому купцу сукно, стоившее компании около 5Ѕ фунт. за кусок, по 12 руб., надеясь получить больше. [384] В донесениях агентов компании находим несколько указаний на цены, по которым она покупала русские товары. Агент Киллингуорт покупал воск по 7 пенс. за фунт; пенька продавалась в Вологде в 1557 г. по 2Ѕ руб. за берковец, но в то же время другие агенты купили в Новгороде пеньки на 700 руб. по 1Ѕ руб. за берковец; белый новгородский лен продавался по 3 руб. за берковец. В том же году Англичане купили в Вологде 400 пудов сала за 77 руб., 17 берк. 6 пуд. 6 фунт. небеленаго льна и пеньки за 28 руб. 11 алт. 2 деньги; в Холмогорах куплено в 1558 г. 13 пуд. 7 фунт. пеньки за 2 руб. 28 алт. 4 деньги. На цену ворвани в России нет указаний в донесениях агентов: но в 1560 г. компания жаловалась в письме к агентам, что в Англии цена на ворвань была не так хороша, как прежде, именно бочка продавалась по 9 фунт. стерл.. [385]
Утвердившись в гавани св. Николая, англичане простерли отсюда свои торговыя предприятия в страны, лежащия на восток и запад от Белаго моря, и оставили нам любопытныя известия о промышленности и торговле на отдаленных северных окраинах Московскаго государства. Выше мы привели известия агентов о торговом движении в стране на восток от устья Северной Двины; другие агенты сообщают известия о торговле на Мурманском берегу. Начало сношений компании с жителями этого края сделано было в 1557 году: агент ея Стефан Берроу, отыскивая пропавшие английские корабли, приплыл летом этого года в залив, недалеко от местечка Кегора, к северу от устья р. Колы, и встретил здесь несколько норвежских и голландских судов, пришедших сюда для менового торга с Русскими и туземцами, Лопарями и Корельцами. Голландцы привезли сюда серебряную посуду, ложки, позолоченныя кольца, украшения для поясов, ожерелья с серебряными цепочками, сукна разных цветов и очень выгодно обменивали на эти товары или покупали у туземцев треску и семгу. Голландцы не хотели сказать английскому агенту, по какой цене покупали они здесь эту рыбу, но он узнал, что они брали по 100 штук трески за 1 доллар. Голландские купцы сказывали английскому агенту, что они ежегодно приезжали к Кегору, где добывалась лучшая треска, и с большою выгодой нагружали здесь свои суда этою рыбой. Корельцы и Лопари предлагали и англичанину купить у них рыбы, и когда последний сказал им, что он не за тем прибыл сюда, они просили его побывать у них на следующее лето. Берроу заметил им, что тогда у них не достанет рыбы, чтобы удовлетворить запросам голландских и английских купцов; но туземцы отвечали, что если больше будет приходить к ним кораблей, то и у них больше народа будет заниматься рыболовством, что и теперь для этого некоторые из них приезжают сюда на оленях издалека, но жалеют, что некому сбывать рыбу, и потому должны отдавать ее Голландцам по цене, какую назначат последние. Русским они продавали 24 рыбы (семги или трески) за 4 алтына. То же сказал агенту и московский чиновник, который собирал подать с Лопарей и пригласил Берроу в свою палатку. Он советовал Англичанам начать торговыя сношения с туземцами, и на вопрос агента, какие товары всего лучше привозить сюда, отвечал: серебро, жемчуг, сукно, муку, крепкое пиво, вино, олово и золото. Агент обещал, что в будущем году сюда прибудет английский корабль, — и сношения завязались. Тот же агент в другом донесении писал, что в Кегор к 29-му июня сбиралось множество Русских, Норвежцев, Корельцев и Лопарей, и происходил большой меновой торг; туземцы выменивали на рыбу, рыбий жир и меха товары приезжих купцов. Главный надзор и сбор пошлины на этом торгу принадлежал московскому чиновнику; но кроме того здесь присутствовали с тою же целью чиновники датский и шведский. Прежде, чем открывался торг, московский чиновник осматривал товары у Лопарей и Корельцев, подвластных московскому государю, и давал им разрешение на продажу; то же делали и другие чиновники. Берроу добавляет, что за право рыболовства у Лапландских берегов, от монастыря на Печенге до монастыря св. Николая, подданные московскаго царя платили значительныя суммы в казну. Добыванием рыбы и рыбьяго жира у Лапландскаго берега занимались и Англичане: в 1577 г. рыболовы компании, имея при себе одну рыболовную лодку, поймали около 10.000 штук трески, что вместе с добытым из нея жиром доставило компании 320 фунт. стерл.; кроме того, английский корабль выменял у туземцев рыбьяго жира и других товаров на 100 кусков сукна. Однакож агенты жаловались компании, что она не обращает достаточно внимания на торговлю с Лапландией и этим уступает преобладающее значение в той стране другим европейским промышленникам; один агент писал, что в 1574 году два английские корабля вывезли из Лапландии только 300 бочек рыбьяго жира, тогда как другие купцы, преимущественно голландские, купили там у Русских, Корельцев и Лопарей 1183 бочки. [386]
В конце царствования Иоанна IV льготы английской компании были ограничены, но в царствование Феодора, благодаря приязни Бориса Годунова к Англичанам, последние опять добились позволения торговать в России вольною торговлей, освободившись от платежа пошлин, простиравшихся со времени ограничения льгот более, чем на 2.000 фунт. стерл. в год. [387] Но Англичане добивались не одной свободы от пошлин: они добивались права исключительной торговли в России. На предложения об этом со стороны королевы Елизаветы из Москвы отвечали, что дело несхожее указывать царю в его государствах тому торговать, а иному не торговать. За старания компании вытеснить из России других иноземных купцов, даже Англичан, не принадлежавших к компании, последние преследовали ея суда и агентов, на что она сильно жалуется в своих инструкциях и письмах к агентам; но она и сама прибегала к подобным же средствам с целью избавиться от соперников. В Москву приходили жалобы других иностранных купцов, что Англичане не пропускают их кораблей к Московскому государству. [388] Вытеснить соперников не удалось компании: Горсей пишет, что летом в гавани св. Николая всегда можно было найти кроме английских суда немецкия, голландския и французския. [389] Но во внутренних областях государства Англичане не встречали таких сильных соперников, как на пограничных рынках России. Агенты компании доносили, что Англичане пользуются большим доверием русских купцов, что последние с особенною охотой предлагают им свои товары, зная их как хороших покупателей и исправных плательщиков; но из инструкций компании видно, какими соображениями руководилась она, стараясь привлечь к себе русских торговых людей: ей хотелось вытеснить иноземных конкурентов и господствовать на русских рынках, потому что конкуренция возвышала цены русских товаров и понижала цены английских. Действуя таким образом с помощью льгот, испрошенных у московскаго правительства, компания давила русских торговых людей; последние чувствовали свое безсилие пред богатыми и ловкими английскими купцами, которые действовали соединенными силами, систематически; русские торговые люди не могли тягаться с ними и ненавидели их за их привилегированное положение в России. Горсей разсказывает, что когда Боус ехал на аудиенцию во дворец, народ в Москве, догадываясь о цели его приезда в Россию, поносил его обидными прозвищами. [390] В начале царствования Михаила Федоровича Англичане получили грамоту на свободную и безпошлинную торговлю в России; русские торговые люди жаловались на стеснения и потери, которым они подвергаются от иноземных купцов, преимущественно Англичан, желали удаления этих купцов из внутренних областей государства; [391] но Спафари сказывал Невилю, что Англичанесохраняли преобладающее значение в русской торговле до смерти короля Карла I. [392] В 1649 году наконец исполнено было давнее желание русских торговых людей: Англичане, по царскому указу, высланы были из внутренних областей государства, и им позволено было торговать только у Архангельскаго города. В объяснение этой меры Карлилю говорили в Москве, что Англичане продавали в России табак вопреки царскому запрещению и не доставляли в царскую казну английских товаров, сукна, олова, свинцу по цене, по какой продавались они в Англии, о чем постановлено было условие в царствование Михаила. [393] По высылке из внутренних областей и уничтожении льгот Англичане платили в казну пошлины 6.000 руб. ежегодно. [394] После этого преобладающее значение в торговле на севере Московскаго государства получили купцы голландские, несмотря на то, что платили царю 15% пошлины с привоза и вывоза; по словам Невиля, они держали в Архангельске более 200 агентов, которые зимой ездили в Москву и другие города для закупки русских товаров. К Архангельску приходили также суда из Гамбурга и других ганзейских городов. В XVII веке Архангельск был главным местом сбыта хлеба за границу, который покупали преимущественно голландцы. [395] По известиям XVII века, по Северной Двине ходило вверх и вниз множество судов; русские купцы свозили по ней к Архангельску воловьи и лосиныя кожи, пеньку, смолу, льняное семя, золу, разные меха, меняя все это на товары, привозившиеся голландскими и английскими купцами из Испании, Италии, Франции, Голландии и Англии, как-то: пряные коренья, сахар, шафран, соленыя сельди, вина, разныя ткани, голландския сукна и полотна, зеркала, ножи, шпаги, ружья, пистолеты, мушкеты, медь, свинец, олово, серебро и золото, тафту, атлас, бархат, парчу, шерстяные и бумажные чулки, волоченое золото, жемчуг, алмаз и другие драгоценные камни, наконец, большое количество серебряной и золотой монеты. [396] Купцы фламандские и гамбургские, по свидетельству Невиля, вывозили из России чрез Архангельск преимущественно воск и железо. Иноземные корабли приходили к Архангельску в июле и уезжали в сентябре. Ежегодно приходило сюда до 30 иностранных кораблей. [397] Северная иностранная торговля чрез пристань св. Николая и потом Архангельск имела важное влияние на северо-двинский край: ей приписывали увеличение народонаселения и развитие промыслов в этом крае. [398] Кроме западных купцов, сюда приезжали и восточные — Татары, Бухарцы, Персияне. [399] О значительности архангельской торговли в XVII веке можно судить по величине таможенной пошлины, которой, по свидетельству Олеария, в иные годы собиралось в Архангельске больше 3.000.000 руб.. [400] Перемена, начавшая обнаруживаться в торговле Московскаго государства с западною Европой с половины XVI века, состояла в том, что движение этой торговли стало более и более отклоняться от прежних своих средоточий и направляться в другую сторону — на север, к устью Северной Двины. Но прежния средоточия западной торговли и после открытия северной торговли не потеряли своего значения. Мы упоминали о торговом движении по Днепру, передававшем в Литву русские товары из Москвы и Холопьяго города. Ланноа встречал в Литве вещи с названием русских, именно шубы, постели, перчатки и чашки; [401] по известию Герберштейна, в Калуге искусно вырезывали из дерева чарки и другую домашнюю посуду, которую отправляли на продажу в Литву. [402] В торговле Московскаго государства с Польшей важное значение имела Люблинская ярмарка, куда вместе с купцами из Пруссии, Ливонии, Германии, Венгрии, Литвы, Татарии приезжало много и московских купцов. [403] Но главное место в торговле с западом занимали города, находившиеся в стороне от больших речных систем, на реках сравнительно менее значительных, но зато имевших прямую и близкую связь с Балтийским морем: это были Новгород и Псков. В начале XVI века купцы московские, особенно из Новгорода и Пскова, складывали свои товары на правом берегу реки Нарвы, в деревянном городке того же имени близ Иван-города, и потом отправляли их рекой к морю. [404] Во второй половине XVI в. Нарвская пристань была некоторое время во власти московскаго царя; но и после того, как она отошла к Шведам, торговое движение к ней из России не прекращалось. Из Пскова и Новгорода отправляли туда лен, пеньку, сало, воск и кожи; в торговле этими товарами Новгород и Псков занимали первое место в России. Особенно славился между иностранными купцами новгородский лен; по словам одного английскаго агента, в Новгород привозили лучший русский лен и продавали связками.
Было два сорта льна: 100 связок высшаго сорта продавались 4-мя рублями дороже такого же количества низшаго сорта. Лен высшаго сорта был длиннее и чище; пуд его выходил из 22—24 связок, тогда как пуд низшаго сорта выходил из 27 или 28 связок. [405] Англичане отдавали Новгороду решительное преимущество пред Москвой в торговом отношении. В первой половине XVI века Голландцы имели в нем свой двор и торговали безпошлинно; незадолго до открытия сношений России с Англией они потеряли свои льготы за какие-то противозаконные поступки и снова возвратили их, заплативши 30.000 руб.. [406] Псков и в конце XVI века был наполнен иностранными купцами, по выражению Вундерера. О значении Пскова для прибалтийских городов можно составить себе понятие из того, что писал в Любек в 1593 г. ревельский совет; он писал, что торговля с Русскими чрез Псков всегда составляла для жителей Ревеля и других ганзейских городов один из главных источников пропитания и благосостояния. Расширение западной торговли Московскаго государства во второй половине XVI века чрез Нарву, появление в Нарвской пристани кораблей из отдаленных морских государств западной Европы грозило ганзейским городам большими потерями, и совет города Ревеля, жалуясь в упомянутом письме на эти перемены, указывает на необходимость перевести торговый порт из Нарвы в Ревель, чтоб удалить чужих купцов из России или по крайней мере заставить их действовать в интересах Ревеля и других ганзейских городов. [407] Соображения, высказанныя в письме ревельскаго совета, объясняют нам известие агента английской компании Лена, который пишет, что Англичане давно имели торговыя сношения с Ригой и Ревелем, но до 1560 г. ничего не знали о нарвской торговле, которую тщательно скрывали от них купцы Данцига и Любека. [408] В 1560 г. корабли английской компании в первый раз посетили нарвский Порт, и с тех пор начались постоянныя сношения Англичан чрез этот порт с важнейшими торговыми городами Московскаго государства, которые ссужали приходившие к Нарве корабли своими товарами. Какия выгоды получала компания от этой торговли, можно заключать по известию о торговой поездке агента ея Гудсона, который в 1567 г. приплыл в Нарву с товарами на 11.000 фунт. стерл.; товары эти состояли из сукна, каразеи и соли; при продаже их компания получила 40% прибыли. Но и нарвская торговля Англичан соединена была с такими же затруднениями, как и беломорская. В 1569 г. тот же агент Гудсон приплыл из Лондона в Нарву на трех кораблях и писал компании, чтобы на следующую весну она прислала 13 кораблей, которые все он надеется нагрузить товарами; но при этом он писал, что корабли надобно хорошо снабдить огнестрельным оружием на случай встречи с корсарами. Действительно, английские корабли встретили 6 кораблей польских корсаров; бой был неравный: один корсарский корабль ушел, другой был сожжен, остальные 4 были приведены в Нарву и 82 человека пленных выданы были московскому воеводе. [409] Несмотря однакож ни на жалобы ревельцев, ни на разбои польских корсаров, Нарва и в XVII веке продолжала быть важным посредствующим рынком в торговле ближайших к ней городов Ливонии и Московскаго государства с приморскими странами западной Европы. По известию, сообщенному Олеарием, туда привозили водным путем товары из Дерпта и Пскова; в 1654 году к Нарве приезжало более 60 судов, которыя нагрузили здесь товаров более чем на 600.000 экю. [410] Кроме Нарвы, товары из России шли по Западной Двине к Риге; это были: мыло, кожи, хлеб, смола, лен, пенька, мед, воск, сало и меха; эти товары шли чрез Ригу в Пруссию, Швецию, Данию и Германию. [411] По словам Рейтенфельса, русские купцы имели складочные дворы в Риге, Ревеле и Вильне; если им нужно было везти товары за море, они нанимали суда у иностранцев за высокую плату. [412]
Сличая изложенныя известия о восточной и западной торговле Московскаго государства, мы находим любопытную разницу между той и другой относительно предметов вывоза: в товарах, отпускавшихся на восток, преобладали произведения не первоначальной промышленности, продукты более или менее обработанные; на запад, напротив Московская земля отпускала почти исключительно сырыя произведения — мед, воск, сало, меха, кожи, лен, пеньку, лес. Во время Иовия меха по значительному спросу на них до такой степени возвысились в цене, что мех для шубы стоил не менее 1000 золотых; западные купцы вывозили из России в большом количестве дуб и клен, высоко ценившиеся в западной Европе; Кампензе, соображая обилие меда и леса в Московском государстве, думает, что все количество воска и смолы, а также мехов, потребляемое Европой, вывозится из Московских владений. [413] Мед и воск Олеарий называет лучшими вывозными статьями внешней торговли России; за внутренним потреблением, весьма значительным, воску, по свидетельству Флетчера, вывозилось за границу в его время до 10.000 пуд., но прежде гораздо больше — до 50.000 пуд.; по показанию Олеария, воску вывозилось в XVII веке ежегодно более 20.000 центнеров. [414] За указанными статьями вывоза следовали меха; московские купцы сказывали Флетчеру, что за несколько лет до его приезда в Москву купцы турецкие, персидские, бухарские, грузинские, армянские и из разных христианских стран вывозили мехов на 400.000 или 500.000 руб. В XVII веке вывоз мехов усилился: Олеарий пишет, что в иные года русские купцы продавали за границу мехов более, чем на миллион рублей. [415] Относительно других статей вывоза Флетчер оставил нам цифры, показывающия, насколько уменьшился вывоз разных товаров в его время, в сравнении с прежним; при этом Флетчер ссылается на свидетельство людей знающих, говоря, что от них так слышал. Сала вывозилось прежде до 100.000 пуд., а теперь, во время Флетчера, не более 30.000; кож прежде вывозили до 100.000 штук, а теперь около 30.000; льном и пенькой ежегодно нагружалось в Нарвской пристани до 100 больших и малых судов, а теперь не более 5. Здесь Флетчер не определяет ясно, что разумеет он под словом прежде; из приводимых им причин уменьшения вывоза, именно отнятия Нарвской пристани у Москвы и закрытия сухопутнаго сообщения чрез Смоленск и Полоцк по случаю войны с Польшей (которой в царствование Федора не было) можно заключать, что он разумел время до царствования Иоанна IV или по крайней мере всю первую половину XVI века.
Согласно с инструкциями компании, агенты ея скоро указали в России города, которые могли служить главными складочными пунктами для ея товаров и вместе лучшими рынками для покупки русских товаров. Джон Гасс доносил в 1554 г., что лучшим местом для склада английских товаров он считает Вологду, потому что это город большой, находящийся на удобном водном пути, в сердце России, окружен многими большими и хорошими городами, изобилует хлебом, вообще жизненными припасами и всеми русскими товарами, особенно льном, пенькой, воском и салом, все вещи здесь вдвое дешевле, чем в Москве или Новгороде; нет города в России, который не торговал бы с Вологдой; даже Москва не так удобна для компании в этом отношении, ибо там, благодаря пребыванию двора, компании придется тратить половину своих барышей на подарки царским чиновникам и другие расходы. [372] На основании этого донесения Гасса, компания устроила в Вологде контору. Другой важный пункт северной торговли находился почти на конце воднаго северо-двинскаго пути: это были Холмогоры. Здесь сосредоточивалось торговое движение севернаго поморскаго края. Сюда, по словам Гасса, на большую ярмарку в зимний Николин день свозились все роды товаров, какие производил северный край России, как то: тюлений жир, соль, рыба (семга и треска), ворвань, меха; ворвани, замечает Ченслер, в Двинском крае добывалось больше, чем в других местах России. Рыбу привозили сюда из Мурманскаго моря, [373] а меха с Пинеги, из Лампаса и Пустозерска; промышленники этих мест скупали их у Самоедов и меняли холмогорским купцам на сукно, олово, медь и другие товары. Из Холмогор меха отвозили в Новгород, Вологду или Москву; в Новгород возили также с Холмогорской ярмарки в большом количестве тюлений жир и вяленую рыбу и сбывали там эти товары голландским и ливонским купцам. [374] Холмогоры, по словам Ченслера, снабжали Новгород, Вологду, Москву и все окрестности страны солью, добываемою из морской воды, и соленою рыбой. Жители Пустозерска и других приморских местностей промышляли ловлей моржей, из которых добывали ценный моржевый зуб; его вместе с другими произведениями севера возили на оленях в Лампас, а из Лампаса в Холмогоры. [375] Холмогоры так же, как и Вологда, скоро сделались важным складочным пунктом английской торговли; в конце XVI в. здесь жило много английских купцов, имея свою землю и прекрасные дома. [376] Кроме дворов в Вологде, Холмогорах и у пристани Св. Николая, у Англичан был еще двор в Ярославле; этот город был важным торговым пунктом на пути между Москвой и Вологдой; главные товар его были хлеб, кожи, сало и воск. [377] В Лампасе, откуда привозились много товаров в Холмогоры, два раза в год бывала большая ярмарка, на которую съезжалось множество разноплеменного народа — Русских, Татар, Самоедов и проч.. [378]
Приведенныя известия о северной торговле уже определяют отчасти, какие товары могла компания вывозить из России с наибольшими удобствами: это были преимущественно произведения севернаго края России, преобладавшия на упомянутых рынках Вологды и Холмогор. Компания скоро обозначила своим агентам, какие из этих товаров имели наибольший сбыт в Англии: это были воск, сало, ворвань, лен и пенька. Последняго товара компания предписывала не посылать в Англию в необработанном виде, потому что перевозка его обходилась компании слишком дорого, по 6 фунт. стерл. за тонну; но компания послала в Россию 7 канатных мастеров, которых агенты должны были тотчас посадить за работу в Вологде или Холмогорах, снабдив их работниками и материалами; компания предписывала заготовлять как можно больше канатов, потому что, добавляла она, это главный русский товар, и приготовление канатов таким образом обойдется компании дешевле, нежели выписыванье их из Данцига. Согласно с этими предписаниями построен был дом в Холмогорах для канатнаго производства, и 8 мастеров ежегодно переделывали в канаты более 90.000 фунтов пеньки. [379] Из мехов наибольший сбыт имели в Англии беличьи, лисьи и куньи; компания предписывала высылать из России больше дешевых мехов и меньше дорогих, потому что последние трудно сбывались в Англии. Вообще меха далеко не составляли главной статьи в торговле компании с Россией; как на причину малаго сбыта мехов в Англии, компания указывала в 1560 г. на распоряжение правительства не носить иноземных мехов. Напротив, увеличивался спрос на сало, и компания в том же году предписывала увеличить присылку этого товара, хотя бы пришлось возвысить несколько покупную цену его; она требовала, чтоб агенты ежегодно отправляли в Англию по 3.000 пудов сала. [380] Второстепенными статьями вывоза были мачты, смола и некоторые другие товары, перевозка которых обходилась компании слишком дорого. Но кроме товаров, появлявшихся в изобилии на русских рынках, компания старалась отыскать и захватить в свои руки такие товары, которые дотоле не имели важнаго значения во внешней торговле России, но о которых компания слышала, что их можно добывать там в изобилии; так компания предписывала агентам выслать образцы меди и железа, ибо она слышала, будто в России и Татарии добывается большое количество этих металлов; также прислать на пробу известное количество земель или трав или чего бы то ни было, чем Русские красят свои льняныя и шерстяныя материи, кожи и т.п., а равно выслать и те красильныя вещества, которыя Турки и Татары привозят в Россию, с описанием, как употреблять их при крашении; наконец она посылала знающаго человека для отыскания тиса в Пермской и Печорской областях, указывая на то, что эта статья хорошо пошла бы в Англии. [381] Соли компания не вывозила из России: предписывая агентам высылать из России значительное количество соленаго мяса, компания посылала для этого соль из Англии, находя ее лучше русской. [382]
Мы видели, какия цены назначала компания некоторым английским товарам, которые она отправляла в Россию. О том, какия выгоды получала она от продажи здесь этих товаров, можно отчасти составить себе понятие по донесению агента Гудсона, который продавал в Нижнем Новгороде сукно, стоившее на месте 4 фунт. стерл., по 17 руб. за кусок, что, по его словам, составляло почти тройную цену; [383] в Москве товары, стоившие 6608 фунт., проданы были за 13644. Другой агент не согласился продать русскому купцу сукно, стоившее компании около 5Ѕ фунт. за кусок, по 12 руб., надеясь получить больше. [384] В донесениях агентов компании находим несколько указаний на цены, по которым она покупала русские товары. Агент Киллингуорт покупал воск по 7 пенс. за фунт; пенька продавалась в Вологде в 1557 г. по 2Ѕ руб. за берковец, но в то же время другие агенты купили в Новгороде пеньки на 700 руб. по 1Ѕ руб. за берковец; белый новгородский лен продавался по 3 руб. за берковец. В том же году Англичане купили в Вологде 400 пудов сала за 77 руб., 17 берк. 6 пуд. 6 фунт. небеленаго льна и пеньки за 28 руб. 11 алт. 2 деньги; в Холмогорах куплено в 1558 г. 13 пуд. 7 фунт. пеньки за 2 руб. 28 алт. 4 деньги. На цену ворвани в России нет указаний в донесениях агентов: но в 1560 г. компания жаловалась в письме к агентам, что в Англии цена на ворвань была не так хороша, как прежде, именно бочка продавалась по 9 фунт. стерл.. [385]
Утвердившись в гавани св. Николая, англичане простерли отсюда свои торговыя предприятия в страны, лежащия на восток и запад от Белаго моря, и оставили нам любопытныя известия о промышленности и торговле на отдаленных северных окраинах Московскаго государства. Выше мы привели известия агентов о торговом движении в стране на восток от устья Северной Двины; другие агенты сообщают известия о торговле на Мурманском берегу. Начало сношений компании с жителями этого края сделано было в 1557 году: агент ея Стефан Берроу, отыскивая пропавшие английские корабли, приплыл летом этого года в залив, недалеко от местечка Кегора, к северу от устья р. Колы, и встретил здесь несколько норвежских и голландских судов, пришедших сюда для менового торга с Русскими и туземцами, Лопарями и Корельцами. Голландцы привезли сюда серебряную посуду, ложки, позолоченныя кольца, украшения для поясов, ожерелья с серебряными цепочками, сукна разных цветов и очень выгодно обменивали на эти товары или покупали у туземцев треску и семгу. Голландцы не хотели сказать английскому агенту, по какой цене покупали они здесь эту рыбу, но он узнал, что они брали по 100 штук трески за 1 доллар. Голландские купцы сказывали английскому агенту, что они ежегодно приезжали к Кегору, где добывалась лучшая треска, и с большою выгодой нагружали здесь свои суда этою рыбой. Корельцы и Лопари предлагали и англичанину купить у них рыбы, и когда последний сказал им, что он не за тем прибыл сюда, они просили его побывать у них на следующее лето. Берроу заметил им, что тогда у них не достанет рыбы, чтобы удовлетворить запросам голландских и английских купцов; но туземцы отвечали, что если больше будет приходить к ним кораблей, то и у них больше народа будет заниматься рыболовством, что и теперь для этого некоторые из них приезжают сюда на оленях издалека, но жалеют, что некому сбывать рыбу, и потому должны отдавать ее Голландцам по цене, какую назначат последние. Русским они продавали 24 рыбы (семги или трески) за 4 алтына. То же сказал агенту и московский чиновник, который собирал подать с Лопарей и пригласил Берроу в свою палатку. Он советовал Англичанам начать торговыя сношения с туземцами, и на вопрос агента, какие товары всего лучше привозить сюда, отвечал: серебро, жемчуг, сукно, муку, крепкое пиво, вино, олово и золото. Агент обещал, что в будущем году сюда прибудет английский корабль, — и сношения завязались. Тот же агент в другом донесении писал, что в Кегор к 29-му июня сбиралось множество Русских, Норвежцев, Корельцев и Лопарей, и происходил большой меновой торг; туземцы выменивали на рыбу, рыбий жир и меха товары приезжих купцов. Главный надзор и сбор пошлины на этом торгу принадлежал московскому чиновнику; но кроме того здесь присутствовали с тою же целью чиновники датский и шведский. Прежде, чем открывался торг, московский чиновник осматривал товары у Лопарей и Корельцев, подвластных московскому государю, и давал им разрешение на продажу; то же делали и другие чиновники. Берроу добавляет, что за право рыболовства у Лапландских берегов, от монастыря на Печенге до монастыря св. Николая, подданные московскаго царя платили значительныя суммы в казну. Добыванием рыбы и рыбьяго жира у Лапландскаго берега занимались и Англичане: в 1577 г. рыболовы компании, имея при себе одну рыболовную лодку, поймали около 10.000 штук трески, что вместе с добытым из нея жиром доставило компании 320 фунт. стерл.; кроме того, английский корабль выменял у туземцев рыбьяго жира и других товаров на 100 кусков сукна. Однакож агенты жаловались компании, что она не обращает достаточно внимания на торговлю с Лапландией и этим уступает преобладающее значение в той стране другим европейским промышленникам; один агент писал, что в 1574 году два английские корабля вывезли из Лапландии только 300 бочек рыбьяго жира, тогда как другие купцы, преимущественно голландские, купили там у Русских, Корельцев и Лопарей 1183 бочки. [386]
В конце царствования Иоанна IV льготы английской компании были ограничены, но в царствование Феодора, благодаря приязни Бориса Годунова к Англичанам, последние опять добились позволения торговать в России вольною торговлей, освободившись от платежа пошлин, простиравшихся со времени ограничения льгот более, чем на 2.000 фунт. стерл. в год. [387] Но Англичане добивались не одной свободы от пошлин: они добивались права исключительной торговли в России. На предложения об этом со стороны королевы Елизаветы из Москвы отвечали, что дело несхожее указывать царю в его государствах тому торговать, а иному не торговать. За старания компании вытеснить из России других иноземных купцов, даже Англичан, не принадлежавших к компании, последние преследовали ея суда и агентов, на что она сильно жалуется в своих инструкциях и письмах к агентам; но она и сама прибегала к подобным же средствам с целью избавиться от соперников. В Москву приходили жалобы других иностранных купцов, что Англичане не пропускают их кораблей к Московскому государству. [388] Вытеснить соперников не удалось компании: Горсей пишет, что летом в гавани св. Николая всегда можно было найти кроме английских суда немецкия, голландския и французския. [389] Но во внутренних областях государства Англичане не встречали таких сильных соперников, как на пограничных рынках России. Агенты компании доносили, что Англичане пользуются большим доверием русских купцов, что последние с особенною охотой предлагают им свои товары, зная их как хороших покупателей и исправных плательщиков; но из инструкций компании видно, какими соображениями руководилась она, стараясь привлечь к себе русских торговых людей: ей хотелось вытеснить иноземных конкурентов и господствовать на русских рынках, потому что конкуренция возвышала цены русских товаров и понижала цены английских. Действуя таким образом с помощью льгот, испрошенных у московскаго правительства, компания давила русских торговых людей; последние чувствовали свое безсилие пред богатыми и ловкими английскими купцами, которые действовали соединенными силами, систематически; русские торговые люди не могли тягаться с ними и ненавидели их за их привилегированное положение в России. Горсей разсказывает, что когда Боус ехал на аудиенцию во дворец, народ в Москве, догадываясь о цели его приезда в Россию, поносил его обидными прозвищами. [390] В начале царствования Михаила Федоровича Англичане получили грамоту на свободную и безпошлинную торговлю в России; русские торговые люди жаловались на стеснения и потери, которым они подвергаются от иноземных купцов, преимущественно Англичан, желали удаления этих купцов из внутренних областей государства; [391] но Спафари сказывал Невилю, что Англичанесохраняли преобладающее значение в русской торговле до смерти короля Карла I. [392] В 1649 году наконец исполнено было давнее желание русских торговых людей: Англичане, по царскому указу, высланы были из внутренних областей государства, и им позволено было торговать только у Архангельскаго города. В объяснение этой меры Карлилю говорили в Москве, что Англичане продавали в России табак вопреки царскому запрещению и не доставляли в царскую казну английских товаров, сукна, олова, свинцу по цене, по какой продавались они в Англии, о чем постановлено было условие в царствование Михаила. [393] По высылке из внутренних областей и уничтожении льгот Англичане платили в казну пошлины 6.000 руб. ежегодно. [394] После этого преобладающее значение в торговле на севере Московскаго государства получили купцы голландские, несмотря на то, что платили царю 15% пошлины с привоза и вывоза; по словам Невиля, они держали в Архангельске более 200 агентов, которые зимой ездили в Москву и другие города для закупки русских товаров. К Архангельску приходили также суда из Гамбурга и других ганзейских городов. В XVII веке Архангельск был главным местом сбыта хлеба за границу, который покупали преимущественно голландцы. [395] По известиям XVII века, по Северной Двине ходило вверх и вниз множество судов; русские купцы свозили по ней к Архангельску воловьи и лосиныя кожи, пеньку, смолу, льняное семя, золу, разные меха, меняя все это на товары, привозившиеся голландскими и английскими купцами из Испании, Италии, Франции, Голландии и Англии, как-то: пряные коренья, сахар, шафран, соленыя сельди, вина, разныя ткани, голландския сукна и полотна, зеркала, ножи, шпаги, ружья, пистолеты, мушкеты, медь, свинец, олово, серебро и золото, тафту, атлас, бархат, парчу, шерстяные и бумажные чулки, волоченое золото, жемчуг, алмаз и другие драгоценные камни, наконец, большое количество серебряной и золотой монеты. [396] Купцы фламандские и гамбургские, по свидетельству Невиля, вывозили из России чрез Архангельск преимущественно воск и железо. Иноземные корабли приходили к Архангельску в июле и уезжали в сентябре. Ежегодно приходило сюда до 30 иностранных кораблей. [397] Северная иностранная торговля чрез пристань св. Николая и потом Архангельск имела важное влияние на северо-двинский край: ей приписывали увеличение народонаселения и развитие промыслов в этом крае. [398] Кроме западных купцов, сюда приезжали и восточные — Татары, Бухарцы, Персияне. [399] О значительности архангельской торговли в XVII веке можно судить по величине таможенной пошлины, которой, по свидетельству Олеария, в иные годы собиралось в Архангельске больше 3.000.000 руб.. [400] Перемена, начавшая обнаруживаться в торговле Московскаго государства с западною Европой с половины XVI века, состояла в том, что движение этой торговли стало более и более отклоняться от прежних своих средоточий и направляться в другую сторону — на север, к устью Северной Двины. Но прежния средоточия западной торговли и после открытия северной торговли не потеряли своего значения. Мы упоминали о торговом движении по Днепру, передававшем в Литву русские товары из Москвы и Холопьяго города. Ланноа встречал в Литве вещи с названием русских, именно шубы, постели, перчатки и чашки; [401] по известию Герберштейна, в Калуге искусно вырезывали из дерева чарки и другую домашнюю посуду, которую отправляли на продажу в Литву. [402] В торговле Московскаго государства с Польшей важное значение имела Люблинская ярмарка, куда вместе с купцами из Пруссии, Ливонии, Германии, Венгрии, Литвы, Татарии приезжало много и московских купцов. [403] Но главное место в торговле с западом занимали города, находившиеся в стороне от больших речных систем, на реках сравнительно менее значительных, но зато имевших прямую и близкую связь с Балтийским морем: это были Новгород и Псков. В начале XVI века купцы московские, особенно из Новгорода и Пскова, складывали свои товары на правом берегу реки Нарвы, в деревянном городке того же имени близ Иван-города, и потом отправляли их рекой к морю. [404] Во второй половине XVI в. Нарвская пристань была некоторое время во власти московскаго царя; но и после того, как она отошла к Шведам, торговое движение к ней из России не прекращалось. Из Пскова и Новгорода отправляли туда лен, пеньку, сало, воск и кожи; в торговле этими товарами Новгород и Псков занимали первое место в России. Особенно славился между иностранными купцами новгородский лен; по словам одного английскаго агента, в Новгород привозили лучший русский лен и продавали связками.
Было два сорта льна: 100 связок высшаго сорта продавались 4-мя рублями дороже такого же количества низшаго сорта. Лен высшаго сорта был длиннее и чище; пуд его выходил из 22—24 связок, тогда как пуд низшаго сорта выходил из 27 или 28 связок. [405] Англичане отдавали Новгороду решительное преимущество пред Москвой в торговом отношении. В первой половине XVI века Голландцы имели в нем свой двор и торговали безпошлинно; незадолго до открытия сношений России с Англией они потеряли свои льготы за какие-то противозаконные поступки и снова возвратили их, заплативши 30.000 руб.. [406] Псков и в конце XVI века был наполнен иностранными купцами, по выражению Вундерера. О значении Пскова для прибалтийских городов можно составить себе понятие из того, что писал в Любек в 1593 г. ревельский совет; он писал, что торговля с Русскими чрез Псков всегда составляла для жителей Ревеля и других ганзейских городов один из главных источников пропитания и благосостояния. Расширение западной торговли Московскаго государства во второй половине XVI века чрез Нарву, появление в Нарвской пристани кораблей из отдаленных морских государств западной Европы грозило ганзейским городам большими потерями, и совет города Ревеля, жалуясь в упомянутом письме на эти перемены, указывает на необходимость перевести торговый порт из Нарвы в Ревель, чтоб удалить чужих купцов из России или по крайней мере заставить их действовать в интересах Ревеля и других ганзейских городов. [407] Соображения, высказанныя в письме ревельскаго совета, объясняют нам известие агента английской компании Лена, который пишет, что Англичане давно имели торговыя сношения с Ригой и Ревелем, но до 1560 г. ничего не знали о нарвской торговле, которую тщательно скрывали от них купцы Данцига и Любека. [408] В 1560 г. корабли английской компании в первый раз посетили нарвский Порт, и с тех пор начались постоянныя сношения Англичан чрез этот порт с важнейшими торговыми городами Московскаго государства, которые ссужали приходившие к Нарве корабли своими товарами. Какия выгоды получала компания от этой торговли, можно заключать по известию о торговой поездке агента ея Гудсона, который в 1567 г. приплыл в Нарву с товарами на 11.000 фунт. стерл.; товары эти состояли из сукна, каразеи и соли; при продаже их компания получила 40% прибыли. Но и нарвская торговля Англичан соединена была с такими же затруднениями, как и беломорская. В 1569 г. тот же агент Гудсон приплыл из Лондона в Нарву на трех кораблях и писал компании, чтобы на следующую весну она прислала 13 кораблей, которые все он надеется нагрузить товарами; но при этом он писал, что корабли надобно хорошо снабдить огнестрельным оружием на случай встречи с корсарами. Действительно, английские корабли встретили 6 кораблей польских корсаров; бой был неравный: один корсарский корабль ушел, другой был сожжен, остальные 4 были приведены в Нарву и 82 человека пленных выданы были московскому воеводе. [409] Несмотря однакож ни на жалобы ревельцев, ни на разбои польских корсаров, Нарва и в XVII веке продолжала быть важным посредствующим рынком в торговле ближайших к ней городов Ливонии и Московскаго государства с приморскими странами западной Европы. По известию, сообщенному Олеарием, туда привозили водным путем товары из Дерпта и Пскова; в 1654 году к Нарве приезжало более 60 судов, которыя нагрузили здесь товаров более чем на 600.000 экю. [410] Кроме Нарвы, товары из России шли по Западной Двине к Риге; это были: мыло, кожи, хлеб, смола, лен, пенька, мед, воск, сало и меха; эти товары шли чрез Ригу в Пруссию, Швецию, Данию и Германию. [411] По словам Рейтенфельса, русские купцы имели складочные дворы в Риге, Ревеле и Вильне; если им нужно было везти товары за море, они нанимали суда у иностранцев за высокую плату. [412]
Сличая изложенныя известия о восточной и западной торговле Московскаго государства, мы находим любопытную разницу между той и другой относительно предметов вывоза: в товарах, отпускавшихся на восток, преобладали произведения не первоначальной промышленности, продукты более или менее обработанные; на запад, напротив Московская земля отпускала почти исключительно сырыя произведения — мед, воск, сало, меха, кожи, лен, пеньку, лес. Во время Иовия меха по значительному спросу на них до такой степени возвысились в цене, что мех для шубы стоил не менее 1000 золотых; западные купцы вывозили из России в большом количестве дуб и клен, высоко ценившиеся в западной Европе; Кампензе, соображая обилие меда и леса в Московском государстве, думает, что все количество воска и смолы, а также мехов, потребляемое Европой, вывозится из Московских владений. [413] Мед и воск Олеарий называет лучшими вывозными статьями внешней торговли России; за внутренним потреблением, весьма значительным, воску, по свидетельству Флетчера, вывозилось за границу в его время до 10.000 пуд., но прежде гораздо больше — до 50.000 пуд.; по показанию Олеария, воску вывозилось в XVII веке ежегодно более 20.000 центнеров. [414] За указанными статьями вывоза следовали меха; московские купцы сказывали Флетчеру, что за несколько лет до его приезда в Москву купцы турецкие, персидские, бухарские, грузинские, армянские и из разных христианских стран вывозили мехов на 400.000 или 500.000 руб. В XVII веке вывоз мехов усилился: Олеарий пишет, что в иные года русские купцы продавали за границу мехов более, чем на миллион рублей. [415] Относительно других статей вывоза Флетчер оставил нам цифры, показывающия, насколько уменьшился вывоз разных товаров в его время, в сравнении с прежним; при этом Флетчер ссылается на свидетельство людей знающих, говоря, что от них так слышал. Сала вывозилось прежде до 100.000 пуд., а теперь, во время Флетчера, не более 30.000; кож прежде вывозили до 100.000 штук, а теперь около 30.000; льном и пенькой ежегодно нагружалось в Нарвской пристани до 100 больших и малых судов, а теперь не более 5. Здесь Флетчер не определяет ясно, что разумеет он под словом прежде; из приводимых им причин уменьшения вывоза, именно отнятия Нарвской пристани у Москвы и закрытия сухопутнаго сообщения чрез Смоленск и Полоцк по случаю войны с Польшей (которой в царствование Федора не было) можно заключать, что он разумел время до царствования Иоанна IV или по крайней мере всю первую половину XVI века.