Страница:
Финансы. Увеличение государственного дохода в продолжение 15 лет почти втрое (с 3.100.000 до 9 милл.) восстановило равновесие в бюджете Петра. Подушная подать, доставлявшая казне большую половину дохода (4.656.000 в 1725 г.), дала прямым налогом значительный перевес в составе бюджета над остальными источниками дохода. Вся сумма подушной подати шла на содержание сухопутной армии с артиллерией: флот содержался на таможенные и питейные сборы. С 1680 по 1725 г. доходы казны, в переводе на наши деньги, возросли с 25 до 81 милл. руб. Главные средства, сделавшие народный труд способным внести такой рост казенных требований, состояли в расширении и улучшении прежних производств и во введении новых, направивших массу мало или непроизводительно занятых рабочих рук на разработку нетронутых богатств страны. Для обеспечения этого дела Петр, как писал он в манифесте о вызове иностранцев (1702 г.), особенно заботился о распространении среди своих подданных «поныне им неизвестных познаний», которые сделали бы их более искусными во всех торговых и промышленных делах. В развитии торговой и промышленной техники он видел главное превосходство Запада, то, чему России еще долго придется у него учиться, и в экономических успехах, достигнутых усвоением этой техники, надобно видеть одну из величайших заслуг Преобразователя.
Обзор главнейших явлений русской истории со смерти Петра Великого
Обзор главнейших явлений русской истории со смерти Петра Великого
Со смерти Петра В. во внешнем и внутреннем положении России обнаруживается ряд перемен, которые были прямыми или косвенными следствиями деятельности Преобразователя и значительно изменили границы и международное положение империи, устройство ее управления и состав русского общества.
Внешняя политика. Сосредоточив все свое внимание на балтийских берегах и воюя с Швецией в союзе с Польшей, Петр Великий, особенно после турецкого похода 1711 г., покинул мысль о Черном море, о восточном вопросе, как и о воссоединении западной России. Но в следующие царствования эти старые, давно наболевшие вопросы русской политики сами собою стали на очередь. Преобразованная Россия заняла видное место среди европейских держав, а ее южным границам по-прежнему угрожали крымские варвары, и их набеги уже в царствование Анны вызвали победоносную, но тяжелую, страшно дорого стоившую войну с Турцией, кончившуюся бесплодным Белградским миром (1739 г.). Со времени Андрусовского перемирия (1667 г.) Россия жила в мире и даже союзе с Польшей, имея общих врагов — Турцию и Швецию. Но эта непривычная дружба двух так долго враждовавших соседей только ухудшила положение православных в Польше: их насильно обращали в унию, православные епархии передавали униатам, православное духовенство подвергали жестоким истязаниям, оскорбляли православные церковные обряды и святыни, запрещали строить и поправлять православные храмы, православных русских не допускали ни на сейм, ни к общественным должностям, облагали их поборами в пользу католического духовенства. Петр Великий и его преемники напрасно жаловались польскому правительству на все это; их жалобы оставлялись без последствий. Такой образ действий Поляков, прикрываемый и как бы поощряемый союзом с Россией, ослаблял, грозил даже порвать те национальные и церковные связи западной Руси с Россией, в которых для последней заключалось самое надежное средство завершить свое национально-политическое объединение возвратом западнорусских областей. Екатерина II смело приступила к решению обоих этих вопросов, восточного и западнорусского. Правда, оба дела пошли при ней не вполне тем прямым путем, какой указывали исторически выяснившиеся интересы России, и пошли не так легко, как надеялась повести их Екатерина. Две победоносные, но тяжелые войны с Турцией, предпринятые с мечтательными планами освобождения христиан Балканского полуострова и восстановления Греческой империи на развалинах Турецкой, дали России Крымский полуостров с Очаковом. Вопрос о воссоединении западной Руси с Россией разрешился уничтожением Речи Посполитой, причем коренная Польша, страна славянская, даже с чисто русской областью Галицией отдана была двум немецким державам. Такой ход дел вынужден был необходимостью разрешать оба вопроса, турецкий и польский, одновременно и совместно, а не раздельно и поочередно, и допустить участие в их разрешении двух сторонних держав, причем еще колебались между союзом с Австрией и с Пруссией, державами, соперничавшими друг с другом, но одинаково неприязненными России и славянству. При всем том и достигнутые успехи были весьма велики: от Польши приобретено было более 6 милл. большею частью коренного русского населения; южнорусские степи открыты были русскому труду и европейской христианской культуре; территориальное расширение России земельными приобретениями Екатерины II настолько подвинуто было к своей цели, что оставалось только присоединить Финляндию (по миру в Фридрихсгаме 1809 г.) и Бессарабию (по договору в Бухаресте 1812 г.) для того, чтобы Европейская Россия стала в свои естественные географические границы; Русская империя собрала почти все части Русской земли (за исключением Галиции) и закрепила за собою место в семье великих европейских держав. Намечены были пути и средства дальнейшего решения восточного вопроса: по договору 1774 г. в Кучук-Кайнарджи русским торговым судам открывалось свободное плавание из Черного моря в Средиземное, а русским резидентам в Константинополе дано право ходатайствовать перед Портой по делам Молдавии, по присоединении Крыма возник черноморский военный флот в Севастополе, служивший ближайшей опорой русского протектората над восточными христианами.
С завершением территориального и национального объединения Европейской России внешняя политика ее приступает к решению других задач, раньше поставленных или вновь ставших на очередь. Эти задачи прямо или косвенно связаны со старым восточным вопросом,который с начала XIX в. и становится основным регулятором внешней политики России. Вместе с тем и содержание его расширяется: из местного вопроса об освобождении балканских христиан от турецкого ига он превращается в общий вопрос о прочной установке отношений России к азиатским населениям, согласным с требованиями европейско-христианской цивилизации, и распространяется с Балканского полуострова на Закавказье, среднюю и восточную Азию, вызывая столкновение Poccии с Турцией, Персией, с владельцами Туркестана и с Китаем. Но ход этого вопроса затруднился интересами, с разных сторон в него вплетавшимися, заботами западных держав о поддержании политического равновесия в Европе, расчетами их восточной торговли, опасениями Австрии за спокойствие своих Славян, опасениями Англии за свое влияние в Азии и т.п. Затруднение усиливалось еще колебаниями русской политики в выборе способа решения трудного вопроса: она то добивалась лишь некоторого улучшения в положении христиан под турецким игом, то склонялась к международному разделу Турции между Россией, Австрией, Францией, Англией, даже Испанией, то — под влиянием консервативно-легитимистских начал Священного союза и в ущерб значению России на Востоке — предоставляла восставших Греков их собственным силам (на конгрессе в Вероне 1822 г.), то, наконец, требовала независимого внутреннего управления для христианских народностей Балканского полуострова. Император Николай I, свободный от обязательств Священного союза, предпочел этот последний план действий и тем дал восточному вопросу постановку, более согласную с интересами России и с преданиями русской политики. Так как быстрое распадение Турции на ее составные части грозило общей анархии на Востоке, то в основание восточной политики России положено было правило содействовать освобождению христианских народностей Турции по мере их национально-политического пробуждения, предоставляя им независимое внутреннее управление, но оставляя их до поры до времени под верховною властью султана, чтобы не доводить Турцию до одновременного полного разложения, и только обеспечивая такое переходное положение освобождаемых русским правительством.
Таким образом, давно и исторически естественно возникшее стремление России поддерживать угнетаемые иноверцами единоверные и частию единоплеменные населения Востока рядом войн России с Турками превратилось в признанное договорами международное правоее покровительствовать всем восточным христианам. Завоевывая и укрепляя за собой это право, Россия отторгала от Турецкой империи одну за другой ее составные части в порядке их географической близости или их политического пробуждения и одни из них включала в состав своей территории, а другие призывала к самостоятельному политическому бытию. Под властью собственных государей и под покровительством России, но с платой ежегодной дани султану в знак его верховной власти (признание независимости Татар от Турции по договору 1774 г., присоединение Бессарабии в 1812 г., освобождение Молдавии, Валахии и Сербии по договору Бухарестскому 1812 г., Аккерманскому 1826 г. и Адрианопольскому 1829 г.). На таких же условиях первоначально предполагалось освободить и Греков, восставших в 1821 г. (Лондонский договор России, Англии и Франции 24 июня 1827 г.). Но после Адрианопольского мира державы-покровительницы предпочли образовать из них вполне независимое от Турции королевство (Лондонский протокол 3 февраля 1830 г.). В то же время и та же необходимость защиты христиан от Турков и Персов увлекала Россию в Закавказье, прежде чем покорено было иноверное население горного Кавказа. Россия принимала там под свое покровительство, а потом и под свою власть христианские владения и покоряла магометанские. В 1783 г. грузинский царь Ираклий, не имея сил бороться с Персией, отдался под покровительство России, а его преемник Георгий XII завещал Грузию русскому императору, и в 1801 г. она была присоединена к России. Следуя примеру Грузии, признали над собой владычество России Имеретия (г. Кутаис), Мингрелия и Гурия (по р. Риону — в 1804 г. и 1810 г.). Для ограждения этих закавказских приобретений России пришлось рядом войн отторгать от Персии и Турции смежные магометанские области (присоединение приморской части Дагестана с Дербентом в 1795 г., персидских ханств Ширванского, Карабахского, Эриванского, Нахичеванского и др. по трактатам Гюлистанскому 1813 г. и Туркманчайскому 1828 г., восточного берега Черного моря и части турецкой Грузии с г. Ахалцыхом по Адрианопольскому договору 1829 г.).
Ослабленная русскими победами Турция перестала считаться тяжелой помехой политическому возрождению восточных христиан, а по слабости своей казалась удобной соседкой. Потому, когда победоносное восстание паши египетского Мегмета-Али, турецкого вассала, в 1831 г. стало грозить основанием нового и сильного магометанского государства на развалинах Турецкой империи, Россия по просьбе султана послала ему помощь войском и флотом и спасла Турцию от разгрома. В отплату за свое спасение султан по договору в Ункиар-Скелесси (8 мая 1833 г.) предоставил русским военным судам свободный проход через Босфор и Дарданеллы; для военных флотов других держав эти проливы оставались закрыты. Россия приобрела преобладающее влияние в Константинополе и укрепила за собою право покровительства восточных христиан. Такое преобладание казалось западным державам грозною опасностью для политического равновесия Европы, и они старались ослабить его своим вмешательством в восточные дела. Имп. Николай поддержал султана и во второе еще более опасное восстание египетского наместника (в 1839 г.), но принужден был разделить это дело с Англией, Австрией и Пруссией. Лондонский договор четырех держав (1840 г.) заставил мятежного пашу покориться султану. В оба раза русская поддержка Турции имела целью помешать политическому возрождению магометанского ига. Так установилась политика России в восточном вопросе: не допуская ни раздела Турции между европейскими державами, ни политического усиления магометанства посредством внутреннего переворота, она, пользуясь своим положением, содействовала освобождению покровительствуемых от турецкого ига, но оставляла до времени освобождаемых в вассальной зависимости от султана. Западная дипломатия ставила другие цели своей восточной политики, признавая необходимым для охраны целости Турции уничтожить это исключительное право России и противодействовать освобождению покровительствуемых ею христиан. Эта политика при новом столкновении Poccии с Турцией из-за святых мест в 1853 г. и привела к союзу западных держав с Турцией против России.
Исход этой новой коалиционной восточной войны (1853—1856 гг.) произвел крутой поворот в постановке восточного вопроса. Россия лишилась одной из главных опор своего влияния на Востоке; превосходный черноморский флот ее погиб, затопленный в Севастопольской бухте самими русскими, а по условиям Парижского мира (18 марта 1856 г.) Россия обязалась не заводить нового и не строить никаких военно-морских сооружений по черноморским берегам. Черное море было нейтрализовано, открыто для торговых судов всех наций. Восточные христиане были поставлены под общее покровительство великих держав Европы, и сама Турция, существование которой было формально признано необходимым для поддержания европейского равновесия, была принята в систему европейских держав, т.е. стала под опеку тех же держав-покровительниц, как государство неполноправное. Так восточный вопрос в пределах Европы из русско-турецкого превратился в международный, общеевропейский и в этой новой фазе своего развития получил новую постановку и новый характер.
Совместный протекторат великих держав не умиротворил Востока, не примирил турецких христиан с магометанами, хотя Парижский трактат обязал Порту уравнять в правах первых с последними. Виды западноевропейской дипломатии на возрождение Турции посредством реформ и на удержание христианских народностей под ее властью сокрушились о косность и религиозный фанатизм Турок и о неудержимое стремление христиан к свободе. Разложение Турции пошло еще быстрее прежнего. Вассальные дунайские княжества Молдавия и Валахия против воли турецкого правительства соединились в одно государство Румынию, избрав своим общим господарем молдавского дворянина Ал. Кузу (1859 г.), а по изгнании его принца Карла Гогенцоллерна (1866 г.). Греки на о. Крите поднялись против Турции, желая присоединиться к Греции. Сербия, руководимая преданной Poccии национальной партией младосербов (вожди ее Вучич и Гарашанин), восстановила династию Обреновичей и добилась очищения своих крепостей от турецких гарнизонов, чем почти была упразднена власть султана над Сербией (1867 г.). Восстание в Боснии и Герцеговине, поддержанное сербскими и черногорскими добровольцами (1875 г.) и сильно отозвавшееся в других частях Балканского полуострова, особенно в Болгарии, повело к войне Сербии и Черногории с Турцией, а потом к новой русско-турецкой войне (1877 г.), окончившейся Сан-Стефанским договором (19 февраля 1878 г.). Западные державы, особенно Англия и Австрия, охраняя Турцию, противодействовали сколько могли движениям среди восточных христиан, и это противодeйствие особенно явственно обнаружилось на Берлинском конгрессе (июнь 1878 г.), на котором по настоянию тех же двух держав подвергнуты были пересмотру условия Сан-Стефанского договора. По этому договору Россия получила от Турции сверх денежного вознаграждения клочок Бессарабии (на север от Дуная), отторгнутый от нее по Парижскому трактату 1856 г., и часть Армении с крепостию Карсом и портом Батумом на Черном море, признавалась полная независимость Румынии, Сербии и Черногории с расширением их границ, Болгария в пределах от Дуная до Эгейского моря становилась княжеством с независимым национальным управлением под главенством султана и с платежом ему дани, Босния и Герцеговина также получали автономное внутреннее управление. Берлинский конгресс ограничил Болгарское княжество северной Болгарией до Балкан, оставив южную (Восточную Румелию)под непосредственной властью султана и под управлением назначаемого им с согласия европейских держав христианского губернатора, т.е. сделал необходимым новый переворот для воссоединения разорванных половин страны (1885 г.) с новыми волнениями на полуострове, а Боснию и Герцеговину отдал в управление Австро-Венгрии, армия которой при занятии этих провинций встретила упорное сопротивление. Англия, своей бесполезной поддержкой Турции продлившая последнюю войну и тем увеличившая число ее жертв, в вознаграждение за то независимо от Берлинского конгресса и даже неожиданно для него особым договором с Турцией отняла у нее о. Кипр (июнь 1878 г.).
Улаживая таким образом восточные дела, европейская дипломатия урезывала территорию Турции, стесняла пределы власти ее султана, предписывала ей обязательные реформы, диктовала правила и назначала международные наблюдательные и воспомогательные комиссии для внутреннего устройства ее областей, указывала ей условия ее дальнейшего существования, сдерживала угрожавшие ей движения восточных христиан, — словом, поступала с ней, как с существом несовершеннолетним, беспомощным и неправоспособным. Так со времени принятия Турции в концерн европейских держав совместный протекторат их над восточными христианами для защиты их от Турции превратился на деле в совместную опеку над Турцией для защиты ее от восточных христиан.
Сбитая Парижским трактатом 1856 г. со своего старого пути, восточная политика России обратилась на новые поприща, указанные ее интересами или необходимостью. Вслед за окончанием восточной (крымской) войны покорены были воинственные горные племена Кавказа, сначала восточного (1859 г.), потом западного (1864 г.), чем окончательно упрочена была безопасность кавказских владений. Враждебное отношение среднеазиатских ханств Кокандского, Бухарского и Хивинского, разбойничьи набеги туркмен, грабежи русских торговых караванов побудили предпринять ряд походов в Туркестан, сопровождавшихся завоеванием Ташкента (ген. Черняевым в 1865 г.) и потом присоединением всего Кокандского ханства (1876 г.), взятием Самарканда у Бухарского эмира (1868 г.), покорением Хивы (ген. Кауфманом в 1873 г.) и туркменского племени текинцев (ген. Скобелевым в 1881 г.). С добровольным вступлением Мерва в русское подданство (1884 г.) среднеазиатские владения Poccии распространились до Афганистана, раздельной полосы между ними и английской Индией. В то же время Россия утверждалась и на Дальнем Востоке, на берегах Тихого океана. Еще в XVII в. сибирские казаки проникли в область р. Амура и мужественно отстаивали построенную на ней против китайцев крепость Албазин. Но правительство царевны Софии по недостатку сведений о крае уступило китайцам оба берега Амура (по Нерчинскому договору 1689 г.). Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев (по Айгунскому договору 1858 г.) укрепил за Россией левый берег Амура (Амурская область), к которому вскоре присоединился Уссурийский край до границ Кореи с правым берегом Амура, ниже впадения в него р. Уссури (Приморская область), и там быстро стали возникать русские поселения (Благовещенск, Хабаровск, Никольевск, Владивосток; в обеих областях 65 тыс. жителей в 1870 г., 164 тыс. в 1885 г., 250 тыс. в 1897 г., до 350 тыс. в 1900 г.).
Великий Сибирский путь и Дальний Восток. В 1891 г. была начата постройка Сибирской железной дороги одновременно с двух концов от Челябинска и Владивостока. С западной стороны линия была доведена до Сретенска, с восточной до Хабаровска. Оставалась линия Сретенск — Хабаровск. Но политические события 1890-х годов побудили русское правительство покинуть левый берег Амура и дать другое направление восточной части пути. По договору с Китаем в 1898 г. Россия взяла в арендное содержание Квантунскую область, примыкающую к незамерзающему Желтому морю, с Порт-Артуром, который сохранил значение военной гавани, а на берегу залива Да-Ля-Вань основан (1899 г.) город Дальний, с правами торгового порто-франко. Сибирский путь с востока завершился по конвенции с Китаем проведением чрез Маньчжурию Восточной Китайской дороги; отходя от сибирской магистрали несколько западнее Сретенска, маньчжурская линия разветвляется и дает Сибирскому пути два выхода к Тихому океану, один на Владивосток, а другой на Дальний и Порт-Артур. Стоимость Сибирского пути с его ветвями и вспомогательными предприятиями (организация переселенческого дела, пароходство по прилежащим водным путям и по Байкалу, устройство г. Дальнего и Порт-Артура, Пермь-Котласская линия в Европейской России для выхода сибирских грузов к Белому морю и др.) достигает миллиарда рублей. Самое важное из побочных предприятий сибирской дороги — устройство переселенческого дела для заселения полосы, пересекаемой магистралью, особенно заселение пустынных пространств Восточной Сибири. Ежегодное число переселенцев, до 1880-х годов не превышавшее 2 тысяч, в 1896 г. достигло 200 тысяч. Громадны политические и экономические задачи, представшие пред Россией с проложением великого Сибирского пути. Достаточно указать на усложнение международных отношений в связи с занятием Маньчжурии и Квантунской области, на противодействие желтой расы успехам русской культуры и колонизации на Дальнем Востоке, на трудность соглашения общей таможенной политики России с началами свободной торговли, необходимыми для ее восточных окраин, и будущего мирового транзитного значения сибирской магистрали с развитием внутренних производительных сил страны. [2] В сентябре 1904 г. была окончена, весьма поспешно и с большими экстренными затратами, Кругобайкальскаядорога (ок. 260 верст). Она огибает южную часть Байкала, всюду почти пролегая по гнейсовым скалам, входящим в воды озера-моря. Множество мостовых и туннельных сооружений, вынужденная войною спешка работ, самые условия работ в этих пределах вечной мерзлоты, — все это ставит Кругобайкальскую дорогу в ряд труднейших и наиболее дорогих железных путей (до 200 т. р. верста). Увеличение пропускной способности дороги также потребовало бы огромных затрат.
Необходимый сам по себе сибирский рельсовый путь на первых порах не поднял заметным образом благосостояния просекаемых им местностей, а вследствие вывоза за границу из Западной Сибири хлеба и масла там подобрались былые хлебные запасы и, что должно быть особенно вредно для детского населения, сократилось потребление молочных продуктов. Так как не было детального, внимательного к голосу местных нужд изучения вопроса об ожидающих дорогу грузах, участки Сибирской дороги, отстраиваясь, сразу же не могли удовлетворять требованиям, предъявляемым к дороге обществом и самим правительством. С наступлением войны сибирский товарный обмен оказался в худшем положении, чем был до проведения дороги, потому что все поезда, по крайней мере в восточном направлении, были заняты воинскими грузами, а прежние гужевые сообщения ycпели совершенно разладиться. Уже начаты сложные и по необходимости медленные работы по смягчению подъемов и спрямлению крутых поворотов, за чем последует прокладка и второго пути в пределах как Западной, так и Восточной Сибири; эти работы являются, в сущности, капитальным переустройством дороги, после которого она станет более в уровень с требованиями политической и экономической жизни страны. Кругобайкальская дорога сомкнула непрерывным рельсовым путем (с переменою колеи на русско-германской границе) океаны Атлантический и Тихий уже тогда, когда юго-восточная, к незамерзающему побережью примыкающая часть великого пути была исторгнута из русских рук. Японско-русская война была следствием вступления России в область могущественных международных влияний, плотно облегающих побережья Желтого и Китайского морей, южную и среднюю Маньчжурию. Овладев одною из лучших частей этого побережья, соединив его русскою колеею с русскими дорогами через самое сердце Маньчжурии, священный Мукден, Poccия заняла господствующее положение в этой области перекрестных интересов Англии, Японии, Германии и Америки. Ее влияние с небывалою остротою проникло и в Корею, куда уже давно стремится Япония перелить избыток своего населения. Напротив того северная, на Владивосток идущая маньчжурская линия едва ли повлияла на завязку великой борьбы. Дорога здесь отдавала влиянию Poccии только правое побережье Амура, где у держав не было особенных интересов, а у России, напротив, самые настоятельные: делом необходимой обороны было утвердить свое влияние в областях, где водворение иной державы грозило бы неотвратимою опасностью всем старым восточноазиатским владениям Росcии. Но отделенная от областей Амурской и Приморской и пространствами северной Маньчжурии с кучей горных хребтов, и самым течением великой реки, северная маньчжурская дорога отнюдь не исключает нужды в железных путях на левом берегу Амура, необходимых для колонизации Восточной Сибири и использования ее разнообразных богатств.
Управление. Преобразуя старое московское управление, Петр Великий вводил в центральные и областные учреждения коллегиальный порядок делопроизводства, точнее, разграничивал ведомства, отделив суд от администрации учреждением независимых от губернаторов
Внешняя политика. Сосредоточив все свое внимание на балтийских берегах и воюя с Швецией в союзе с Польшей, Петр Великий, особенно после турецкого похода 1711 г., покинул мысль о Черном море, о восточном вопросе, как и о воссоединении западной России. Но в следующие царствования эти старые, давно наболевшие вопросы русской политики сами собою стали на очередь. Преобразованная Россия заняла видное место среди европейских держав, а ее южным границам по-прежнему угрожали крымские варвары, и их набеги уже в царствование Анны вызвали победоносную, но тяжелую, страшно дорого стоившую войну с Турцией, кончившуюся бесплодным Белградским миром (1739 г.). Со времени Андрусовского перемирия (1667 г.) Россия жила в мире и даже союзе с Польшей, имея общих врагов — Турцию и Швецию. Но эта непривычная дружба двух так долго враждовавших соседей только ухудшила положение православных в Польше: их насильно обращали в унию, православные епархии передавали униатам, православное духовенство подвергали жестоким истязаниям, оскорбляли православные церковные обряды и святыни, запрещали строить и поправлять православные храмы, православных русских не допускали ни на сейм, ни к общественным должностям, облагали их поборами в пользу католического духовенства. Петр Великий и его преемники напрасно жаловались польскому правительству на все это; их жалобы оставлялись без последствий. Такой образ действий Поляков, прикрываемый и как бы поощряемый союзом с Россией, ослаблял, грозил даже порвать те национальные и церковные связи западной Руси с Россией, в которых для последней заключалось самое надежное средство завершить свое национально-политическое объединение возвратом западнорусских областей. Екатерина II смело приступила к решению обоих этих вопросов, восточного и западнорусского. Правда, оба дела пошли при ней не вполне тем прямым путем, какой указывали исторически выяснившиеся интересы России, и пошли не так легко, как надеялась повести их Екатерина. Две победоносные, но тяжелые войны с Турцией, предпринятые с мечтательными планами освобождения христиан Балканского полуострова и восстановления Греческой империи на развалинах Турецкой, дали России Крымский полуостров с Очаковом. Вопрос о воссоединении западной Руси с Россией разрешился уничтожением Речи Посполитой, причем коренная Польша, страна славянская, даже с чисто русской областью Галицией отдана была двум немецким державам. Такой ход дел вынужден был необходимостью разрешать оба вопроса, турецкий и польский, одновременно и совместно, а не раздельно и поочередно, и допустить участие в их разрешении двух сторонних держав, причем еще колебались между союзом с Австрией и с Пруссией, державами, соперничавшими друг с другом, но одинаково неприязненными России и славянству. При всем том и достигнутые успехи были весьма велики: от Польши приобретено было более 6 милл. большею частью коренного русского населения; южнорусские степи открыты были русскому труду и европейской христианской культуре; территориальное расширение России земельными приобретениями Екатерины II настолько подвинуто было к своей цели, что оставалось только присоединить Финляндию (по миру в Фридрихсгаме 1809 г.) и Бессарабию (по договору в Бухаресте 1812 г.) для того, чтобы Европейская Россия стала в свои естественные географические границы; Русская империя собрала почти все части Русской земли (за исключением Галиции) и закрепила за собою место в семье великих европейских держав. Намечены были пути и средства дальнейшего решения восточного вопроса: по договору 1774 г. в Кучук-Кайнарджи русским торговым судам открывалось свободное плавание из Черного моря в Средиземное, а русским резидентам в Константинополе дано право ходатайствовать перед Портой по делам Молдавии, по присоединении Крыма возник черноморский военный флот в Севастополе, служивший ближайшей опорой русского протектората над восточными христианами.
С завершением территориального и национального объединения Европейской России внешняя политика ее приступает к решению других задач, раньше поставленных или вновь ставших на очередь. Эти задачи прямо или косвенно связаны со старым восточным вопросом,который с начала XIX в. и становится основным регулятором внешней политики России. Вместе с тем и содержание его расширяется: из местного вопроса об освобождении балканских христиан от турецкого ига он превращается в общий вопрос о прочной установке отношений России к азиатским населениям, согласным с требованиями европейско-христианской цивилизации, и распространяется с Балканского полуострова на Закавказье, среднюю и восточную Азию, вызывая столкновение Poccии с Турцией, Персией, с владельцами Туркестана и с Китаем. Но ход этого вопроса затруднился интересами, с разных сторон в него вплетавшимися, заботами западных держав о поддержании политического равновесия в Европе, расчетами их восточной торговли, опасениями Австрии за спокойствие своих Славян, опасениями Англии за свое влияние в Азии и т.п. Затруднение усиливалось еще колебаниями русской политики в выборе способа решения трудного вопроса: она то добивалась лишь некоторого улучшения в положении христиан под турецким игом, то склонялась к международному разделу Турции между Россией, Австрией, Францией, Англией, даже Испанией, то — под влиянием консервативно-легитимистских начал Священного союза и в ущерб значению России на Востоке — предоставляла восставших Греков их собственным силам (на конгрессе в Вероне 1822 г.), то, наконец, требовала независимого внутреннего управления для христианских народностей Балканского полуострова. Император Николай I, свободный от обязательств Священного союза, предпочел этот последний план действий и тем дал восточному вопросу постановку, более согласную с интересами России и с преданиями русской политики. Так как быстрое распадение Турции на ее составные части грозило общей анархии на Востоке, то в основание восточной политики России положено было правило содействовать освобождению христианских народностей Турции по мере их национально-политического пробуждения, предоставляя им независимое внутреннее управление, но оставляя их до поры до времени под верховною властью султана, чтобы не доводить Турцию до одновременного полного разложения, и только обеспечивая такое переходное положение освобождаемых русским правительством.
Таким образом, давно и исторически естественно возникшее стремление России поддерживать угнетаемые иноверцами единоверные и частию единоплеменные населения Востока рядом войн России с Турками превратилось в признанное договорами международное правоее покровительствовать всем восточным христианам. Завоевывая и укрепляя за собой это право, Россия отторгала от Турецкой империи одну за другой ее составные части в порядке их географической близости или их политического пробуждения и одни из них включала в состав своей территории, а другие призывала к самостоятельному политическому бытию. Под властью собственных государей и под покровительством России, но с платой ежегодной дани султану в знак его верховной власти (признание независимости Татар от Турции по договору 1774 г., присоединение Бессарабии в 1812 г., освобождение Молдавии, Валахии и Сербии по договору Бухарестскому 1812 г., Аккерманскому 1826 г. и Адрианопольскому 1829 г.). На таких же условиях первоначально предполагалось освободить и Греков, восставших в 1821 г. (Лондонский договор России, Англии и Франции 24 июня 1827 г.). Но после Адрианопольского мира державы-покровительницы предпочли образовать из них вполне независимое от Турции королевство (Лондонский протокол 3 февраля 1830 г.). В то же время и та же необходимость защиты христиан от Турков и Персов увлекала Россию в Закавказье, прежде чем покорено было иноверное население горного Кавказа. Россия принимала там под свое покровительство, а потом и под свою власть христианские владения и покоряла магометанские. В 1783 г. грузинский царь Ираклий, не имея сил бороться с Персией, отдался под покровительство России, а его преемник Георгий XII завещал Грузию русскому императору, и в 1801 г. она была присоединена к России. Следуя примеру Грузии, признали над собой владычество России Имеретия (г. Кутаис), Мингрелия и Гурия (по р. Риону — в 1804 г. и 1810 г.). Для ограждения этих закавказских приобретений России пришлось рядом войн отторгать от Персии и Турции смежные магометанские области (присоединение приморской части Дагестана с Дербентом в 1795 г., персидских ханств Ширванского, Карабахского, Эриванского, Нахичеванского и др. по трактатам Гюлистанскому 1813 г. и Туркманчайскому 1828 г., восточного берега Черного моря и части турецкой Грузии с г. Ахалцыхом по Адрианопольскому договору 1829 г.).
Ослабленная русскими победами Турция перестала считаться тяжелой помехой политическому возрождению восточных христиан, а по слабости своей казалась удобной соседкой. Потому, когда победоносное восстание паши египетского Мегмета-Али, турецкого вассала, в 1831 г. стало грозить основанием нового и сильного магометанского государства на развалинах Турецкой империи, Россия по просьбе султана послала ему помощь войском и флотом и спасла Турцию от разгрома. В отплату за свое спасение султан по договору в Ункиар-Скелесси (8 мая 1833 г.) предоставил русским военным судам свободный проход через Босфор и Дарданеллы; для военных флотов других держав эти проливы оставались закрыты. Россия приобрела преобладающее влияние в Константинополе и укрепила за собою право покровительства восточных христиан. Такое преобладание казалось западным державам грозною опасностью для политического равновесия Европы, и они старались ослабить его своим вмешательством в восточные дела. Имп. Николай поддержал султана и во второе еще более опасное восстание египетского наместника (в 1839 г.), но принужден был разделить это дело с Англией, Австрией и Пруссией. Лондонский договор четырех держав (1840 г.) заставил мятежного пашу покориться султану. В оба раза русская поддержка Турции имела целью помешать политическому возрождению магометанского ига. Так установилась политика России в восточном вопросе: не допуская ни раздела Турции между европейскими державами, ни политического усиления магометанства посредством внутреннего переворота, она, пользуясь своим положением, содействовала освобождению покровительствуемых от турецкого ига, но оставляла до времени освобождаемых в вассальной зависимости от султана. Западная дипломатия ставила другие цели своей восточной политики, признавая необходимым для охраны целости Турции уничтожить это исключительное право России и противодействовать освобождению покровительствуемых ею христиан. Эта политика при новом столкновении Poccии с Турцией из-за святых мест в 1853 г. и привела к союзу западных держав с Турцией против России.
Исход этой новой коалиционной восточной войны (1853—1856 гг.) произвел крутой поворот в постановке восточного вопроса. Россия лишилась одной из главных опор своего влияния на Востоке; превосходный черноморский флот ее погиб, затопленный в Севастопольской бухте самими русскими, а по условиям Парижского мира (18 марта 1856 г.) Россия обязалась не заводить нового и не строить никаких военно-морских сооружений по черноморским берегам. Черное море было нейтрализовано, открыто для торговых судов всех наций. Восточные христиане были поставлены под общее покровительство великих держав Европы, и сама Турция, существование которой было формально признано необходимым для поддержания европейского равновесия, была принята в систему европейских держав, т.е. стала под опеку тех же держав-покровительниц, как государство неполноправное. Так восточный вопрос в пределах Европы из русско-турецкого превратился в международный, общеевропейский и в этой новой фазе своего развития получил новую постановку и новый характер.
Совместный протекторат великих держав не умиротворил Востока, не примирил турецких христиан с магометанами, хотя Парижский трактат обязал Порту уравнять в правах первых с последними. Виды западноевропейской дипломатии на возрождение Турции посредством реформ и на удержание христианских народностей под ее властью сокрушились о косность и религиозный фанатизм Турок и о неудержимое стремление христиан к свободе. Разложение Турции пошло еще быстрее прежнего. Вассальные дунайские княжества Молдавия и Валахия против воли турецкого правительства соединились в одно государство Румынию, избрав своим общим господарем молдавского дворянина Ал. Кузу (1859 г.), а по изгнании его принца Карла Гогенцоллерна (1866 г.). Греки на о. Крите поднялись против Турции, желая присоединиться к Греции. Сербия, руководимая преданной Poccии национальной партией младосербов (вожди ее Вучич и Гарашанин), восстановила династию Обреновичей и добилась очищения своих крепостей от турецких гарнизонов, чем почти была упразднена власть султана над Сербией (1867 г.). Восстание в Боснии и Герцеговине, поддержанное сербскими и черногорскими добровольцами (1875 г.) и сильно отозвавшееся в других частях Балканского полуострова, особенно в Болгарии, повело к войне Сербии и Черногории с Турцией, а потом к новой русско-турецкой войне (1877 г.), окончившейся Сан-Стефанским договором (19 февраля 1878 г.). Западные державы, особенно Англия и Австрия, охраняя Турцию, противодействовали сколько могли движениям среди восточных христиан, и это противодeйствие особенно явственно обнаружилось на Берлинском конгрессе (июнь 1878 г.), на котором по настоянию тех же двух держав подвергнуты были пересмотру условия Сан-Стефанского договора. По этому договору Россия получила от Турции сверх денежного вознаграждения клочок Бессарабии (на север от Дуная), отторгнутый от нее по Парижскому трактату 1856 г., и часть Армении с крепостию Карсом и портом Батумом на Черном море, признавалась полная независимость Румынии, Сербии и Черногории с расширением их границ, Болгария в пределах от Дуная до Эгейского моря становилась княжеством с независимым национальным управлением под главенством султана и с платежом ему дани, Босния и Герцеговина также получали автономное внутреннее управление. Берлинский конгресс ограничил Болгарское княжество северной Болгарией до Балкан, оставив южную (Восточную Румелию)под непосредственной властью султана и под управлением назначаемого им с согласия европейских держав христианского губернатора, т.е. сделал необходимым новый переворот для воссоединения разорванных половин страны (1885 г.) с новыми волнениями на полуострове, а Боснию и Герцеговину отдал в управление Австро-Венгрии, армия которой при занятии этих провинций встретила упорное сопротивление. Англия, своей бесполезной поддержкой Турции продлившая последнюю войну и тем увеличившая число ее жертв, в вознаграждение за то независимо от Берлинского конгресса и даже неожиданно для него особым договором с Турцией отняла у нее о. Кипр (июнь 1878 г.).
Улаживая таким образом восточные дела, европейская дипломатия урезывала территорию Турции, стесняла пределы власти ее султана, предписывала ей обязательные реформы, диктовала правила и назначала международные наблюдательные и воспомогательные комиссии для внутреннего устройства ее областей, указывала ей условия ее дальнейшего существования, сдерживала угрожавшие ей движения восточных христиан, — словом, поступала с ней, как с существом несовершеннолетним, беспомощным и неправоспособным. Так со времени принятия Турции в концерн европейских держав совместный протекторат их над восточными христианами для защиты их от Турции превратился на деле в совместную опеку над Турцией для защиты ее от восточных христиан.
Сбитая Парижским трактатом 1856 г. со своего старого пути, восточная политика России обратилась на новые поприща, указанные ее интересами или необходимостью. Вслед за окончанием восточной (крымской) войны покорены были воинственные горные племена Кавказа, сначала восточного (1859 г.), потом западного (1864 г.), чем окончательно упрочена была безопасность кавказских владений. Враждебное отношение среднеазиатских ханств Кокандского, Бухарского и Хивинского, разбойничьи набеги туркмен, грабежи русских торговых караванов побудили предпринять ряд походов в Туркестан, сопровождавшихся завоеванием Ташкента (ген. Черняевым в 1865 г.) и потом присоединением всего Кокандского ханства (1876 г.), взятием Самарканда у Бухарского эмира (1868 г.), покорением Хивы (ген. Кауфманом в 1873 г.) и туркменского племени текинцев (ген. Скобелевым в 1881 г.). С добровольным вступлением Мерва в русское подданство (1884 г.) среднеазиатские владения Poccии распространились до Афганистана, раздельной полосы между ними и английской Индией. В то же время Россия утверждалась и на Дальнем Востоке, на берегах Тихого океана. Еще в XVII в. сибирские казаки проникли в область р. Амура и мужественно отстаивали построенную на ней против китайцев крепость Албазин. Но правительство царевны Софии по недостатку сведений о крае уступило китайцам оба берега Амура (по Нерчинскому договору 1689 г.). Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев (по Айгунскому договору 1858 г.) укрепил за Россией левый берег Амура (Амурская область), к которому вскоре присоединился Уссурийский край до границ Кореи с правым берегом Амура, ниже впадения в него р. Уссури (Приморская область), и там быстро стали возникать русские поселения (Благовещенск, Хабаровск, Никольевск, Владивосток; в обеих областях 65 тыс. жителей в 1870 г., 164 тыс. в 1885 г., 250 тыс. в 1897 г., до 350 тыс. в 1900 г.).
Великий Сибирский путь и Дальний Восток. В 1891 г. была начата постройка Сибирской железной дороги одновременно с двух концов от Челябинска и Владивостока. С западной стороны линия была доведена до Сретенска, с восточной до Хабаровска. Оставалась линия Сретенск — Хабаровск. Но политические события 1890-х годов побудили русское правительство покинуть левый берег Амура и дать другое направление восточной части пути. По договору с Китаем в 1898 г. Россия взяла в арендное содержание Квантунскую область, примыкающую к незамерзающему Желтому морю, с Порт-Артуром, который сохранил значение военной гавани, а на берегу залива Да-Ля-Вань основан (1899 г.) город Дальний, с правами торгового порто-франко. Сибирский путь с востока завершился по конвенции с Китаем проведением чрез Маньчжурию Восточной Китайской дороги; отходя от сибирской магистрали несколько западнее Сретенска, маньчжурская линия разветвляется и дает Сибирскому пути два выхода к Тихому океану, один на Владивосток, а другой на Дальний и Порт-Артур. Стоимость Сибирского пути с его ветвями и вспомогательными предприятиями (организация переселенческого дела, пароходство по прилежащим водным путям и по Байкалу, устройство г. Дальнего и Порт-Артура, Пермь-Котласская линия в Европейской России для выхода сибирских грузов к Белому морю и др.) достигает миллиарда рублей. Самое важное из побочных предприятий сибирской дороги — устройство переселенческого дела для заселения полосы, пересекаемой магистралью, особенно заселение пустынных пространств Восточной Сибири. Ежегодное число переселенцев, до 1880-х годов не превышавшее 2 тысяч, в 1896 г. достигло 200 тысяч. Громадны политические и экономические задачи, представшие пред Россией с проложением великого Сибирского пути. Достаточно указать на усложнение международных отношений в связи с занятием Маньчжурии и Квантунской области, на противодействие желтой расы успехам русской культуры и колонизации на Дальнем Востоке, на трудность соглашения общей таможенной политики России с началами свободной торговли, необходимыми для ее восточных окраин, и будущего мирового транзитного значения сибирской магистрали с развитием внутренних производительных сил страны. [2] В сентябре 1904 г. была окончена, весьма поспешно и с большими экстренными затратами, Кругобайкальскаядорога (ок. 260 верст). Она огибает южную часть Байкала, всюду почти пролегая по гнейсовым скалам, входящим в воды озера-моря. Множество мостовых и туннельных сооружений, вынужденная войною спешка работ, самые условия работ в этих пределах вечной мерзлоты, — все это ставит Кругобайкальскую дорогу в ряд труднейших и наиболее дорогих железных путей (до 200 т. р. верста). Увеличение пропускной способности дороги также потребовало бы огромных затрат.
Необходимый сам по себе сибирский рельсовый путь на первых порах не поднял заметным образом благосостояния просекаемых им местностей, а вследствие вывоза за границу из Западной Сибири хлеба и масла там подобрались былые хлебные запасы и, что должно быть особенно вредно для детского населения, сократилось потребление молочных продуктов. Так как не было детального, внимательного к голосу местных нужд изучения вопроса об ожидающих дорогу грузах, участки Сибирской дороги, отстраиваясь, сразу же не могли удовлетворять требованиям, предъявляемым к дороге обществом и самим правительством. С наступлением войны сибирский товарный обмен оказался в худшем положении, чем был до проведения дороги, потому что все поезда, по крайней мере в восточном направлении, были заняты воинскими грузами, а прежние гужевые сообщения ycпели совершенно разладиться. Уже начаты сложные и по необходимости медленные работы по смягчению подъемов и спрямлению крутых поворотов, за чем последует прокладка и второго пути в пределах как Западной, так и Восточной Сибири; эти работы являются, в сущности, капитальным переустройством дороги, после которого она станет более в уровень с требованиями политической и экономической жизни страны. Кругобайкальская дорога сомкнула непрерывным рельсовым путем (с переменою колеи на русско-германской границе) океаны Атлантический и Тихий уже тогда, когда юго-восточная, к незамерзающему побережью примыкающая часть великого пути была исторгнута из русских рук. Японско-русская война была следствием вступления России в область могущественных международных влияний, плотно облегающих побережья Желтого и Китайского морей, южную и среднюю Маньчжурию. Овладев одною из лучших частей этого побережья, соединив его русскою колеею с русскими дорогами через самое сердце Маньчжурии, священный Мукден, Poccия заняла господствующее положение в этой области перекрестных интересов Англии, Японии, Германии и Америки. Ее влияние с небывалою остротою проникло и в Корею, куда уже давно стремится Япония перелить избыток своего населения. Напротив того северная, на Владивосток идущая маньчжурская линия едва ли повлияла на завязку великой борьбы. Дорога здесь отдавала влиянию Poccии только правое побережье Амура, где у держав не было особенных интересов, а у России, напротив, самые настоятельные: делом необходимой обороны было утвердить свое влияние в областях, где водворение иной державы грозило бы неотвратимою опасностью всем старым восточноазиатским владениям Росcии. Но отделенная от областей Амурской и Приморской и пространствами северной Маньчжурии с кучей горных хребтов, и самым течением великой реки, северная маньчжурская дорога отнюдь не исключает нужды в железных путях на левом берегу Амура, необходимых для колонизации Восточной Сибири и использования ее разнообразных богатств.
Управление. Преобразуя старое московское управление, Петр Великий вводил в центральные и областные учреждения коллегиальный порядок делопроизводства, точнее, разграничивал ведомства, отделив суд от администрации учреждением независимых от губернаторов