Кобен Харлан. Пропащий

   — Да.
   — Тогда, — медленно проговорил он, — давайте начнем с вас.
   — А при чем тут я?
   — Вы были всегда так уверены в невиновности брата... — продолжил Пистилло еще более агрессивным тоном. — Почему?
   — Потому что я знаю его.
   — В самом деле? А насколько вы были близки тогда — в самом конце?
   — Мы всегда были близки.
   — Часто виделись, да?
   Я замялся.
   — Чтобы быть близким с человеком, не обязательно его постоянно видеть.
   — Правда? Тогда скажите, Уилл, кто на самом деле убил Джули Миллер?
   — Я не знаю.
   — Ну хорошо, тогда давайте разберемся в том, что, по вашему мнению, произошло. — Пистилло приблизился ко мне. Как-то получилось, что я потерял инициативу. Он перешел в наступление, а я оборонялся. Пистилло встал прямо передо мной, глядя в упор. — Ваш любимый братец, с которым вы были так близки, имел интимные отношения с вашей бывшей девушкой в ночь убийства. Это ваша версия, Уилл?
   Весь сжавшись, я пробормотал:
   — Да.
   — Ваша бывшая пассия и ваш брат занимались скверными делишками. — Он поцокал языком. — Это должно было рассердить вас...
   — Что вы несете?!
   — Я говорю правду, Уилл. Вы ведь ее хотели, не так ли? Давайте, давайте выложим все карты на стол! — Он устремил на меня холодный немигающий взгляд. — Ваш брат является домой впервые за два года. И что он делает? Идет в другой конец квартала и спит с девушкой, которую вы любите.
   — Мы разорвали наши отношения, — проговорил я, чувствуя предательскую слабость в собственном голосе.
   Пистилло усмехнулся:
   — Ну да, конечно. Так оно всегда и бывает. После этого — бери кто хочет. Особенно если это любимый брат. — Он продолжал смотреть на меня в упор. — Вы утверждали, что заметили кого-то в ту ночь. Что кто-то прятался возле дома Миллеров.
   — Верно.
   — А как вы его заметили?
   — Что вы имеете в виду? — Я знал, что он имеет в виду.
   — Вы сказали, что видели его у дома Миллеров, так?
   — Да.
   Пистилло улыбнулся и развел руками:
   — Но вы так и не объяснили нам, Уилл, что вы сами делали там в ту ночь. — Он повторил это нараспев, издевательским тоном: — Вы... Уилл... у дома Миллеров... один... поздно ночью... когда ваш брат и ваша девушка были в доме наедине...
   Кэти взглянула на меня.
   — Я гулял, — поспешно вставил я.
   Пистилло зашагал по комнате, наслаждаясь произведенным впечатлением.
   — Ага. Ладно, я понял, давайте подытожим. Ваш брат занимается любовью с девушкой, которую вы все еще любите. Вы гуляете и случайно проходите мимо ее дома. Она оказывается убитой, а на месте преступления находят кровь вашего брата. И при этом вы, Уилл, точно знаете, что брат ваш невиновен. — Он остановился и снова улыбнулся. — И что бы вы подумали на месте следователя? Кого бы вы стали подозревать?
   Мою грудь сдавило тисками. Я с трудом дышал.
   — Если вы хотите сказать...
   — Я хочу сказать, — перебил Пистилло, — чтобы вы шли домой! Это все. Идите домой, оба, и не суйте больше нос в это дело!

Глава 35

   Пистилло предложил вызвать машину, чтобы отправить Кэти домой. Она сказала, что хочет остаться со мной. Ему это явно не понравилось, но что он мог поделать?
   Обратно мы ехали молча. Дома я показал Кэти свою богатую коллекцию меню, и она выбрала китайскую кухню. Я сбегал в ресторанчик напротив и вернулся с целой кучей белых коробок. Мы расставили их на кухонном столе и уселись: я на своем обычном месте, а Кэти — на месте Шейлы. Мне вспомнилось, как мы вот так же ели китайскую еду с Шейлой — она только что вышла из душа, волосы стянуты в хвостик, махровый халат, веснушки на груди... Никогда не знаешь, что останется в памяти навсегда.
   Боль потери снова охватила меня, накатывая мучительными волнами. Так всегда бывает в моменты бездействия. Горе истачивает душу, и если ему не сопротивляться, то рискуешь рано или поздно перейти опасную черту...
   Я положил на тарелку немного жареного риса и полил его крабовым соусом.
   — Ты точно хочешь остаться ночевать?
   Кэти кивнула.
   — Тогда займи мою спальню.
   — Я лучше на кушетке, — сказала она.
   — Ты правда хочешь?
   — Правда.
   Некоторое время мы делали вид, что едим.
   — Я не убивал Джули, — сказал я наконец.
   — Я знаю.
   Мы еще немного посидели над тарелками.
   — Зачем ты ходил туда ночью? — нарушила молчание Кэти.
   Я попытался улыбнуться:
   — Ты не веришь, что я просто гулял?
   — Нет.
   Я осторожно положил палочки для еды, как будто они были стеклянные. Как объяснить ей все это? Передо мной сестра женщины, которую я когда-то любил. И сидит она у меня дома, на том самом месте, где раньше сидела другая женщина — та, на которой я собирался жениться. Обе убиты... И обе имели отношение ко мне. Я взглянул на Кэти.
   — Наверное, тогда у меня еще оставалось какое-то чувство к Джули.
   — Ты хотел видеть ее?
   — Да.
   — И что?
   — Я позвонил в дверь, но никто не ответил.
   Кэти задумалась. Глядя в тарелку, она сказала, как бы между прочим:
   — Странное время ты выбрал...
   Я снова взял в руку палочки.
   — Уилл...
   Я опустил голову.
   — Ты знал в ту ночь, что твой брат у нас?
   Я молча размазывал еду по тарелке. Кэти подняла на меня глаза. Слышно было, как сосед по этажу открыл и закрыл дверь. На улице просигналила машина. Внизу кто-то орал что-то непонятное. Кажется, по-русски.
   — Ты знал, — сказала Кэти. — Знал, что Кен у нас дома. С Джули.
   — Я не убивал твою сестру.
   — Что же случилось, Уилл?
   Я сложил руки на груди и откинул голову назад. Мне не хотелось возвращаться в то время, но выбора не было. Кэти хотела знать и имела на это право.
   — Тогда все было как-то странно, — начал я. — Мы с Джули уже год не были вместе, и я не видел ее все это время. Старался поймать во время каникул, но ни разу не застал.
   — Она тогда долго не появлялась дома.
   Я кивнул:
   — Так же, как и Кен. И вдруг мы трое одновременно оказались в Ливингстоне. Я вообще не помнил, когда такое последний раз случалось. Кен вел себя странно: постоянно смотрел в окно, не выходил из дому. Что-то с ним было не так. Однажды он прямо спросил, есть ли у меня что-то с Джули? Я сказал, что нет, что все в прошлом.
   — Ты соврал ему.
   — Понимаешь... — я не знал, как это объяснить, — я относился к брату как к божеству. Он был сильным, смелым и... — Я тряхнул головой. Нет, не так. — Когда мне исполнилось шестнадцать, мы всей семьей поехали отдыхать в Испанию, в Коста-дель-Соль. Это место — как одна большая вечеринка, все равно что Флорида весной для европейцев. Мы с Кеном целые дни торчали в дискотеке возле отеля. Однажды, на четвертый день, какой-то парень меня толкнул. Я посмотрел на него, но он только рассмеялся мне в лицо. Я снова стал танцевать, и тогда меня толкнул еще один. Я сделал вид, что не заметил. Тогда первый подбежал ко мне и просто сбил с ног. — Я часто заморгал, словно это воспоминание было соринкой, попавшей в глаз. — Знаешь, что я сделал?
   Кэти отрицательно качнула головой.
   — Я позвал Кена... Не встал, не толкнул того парня в ответ, а пополз к выходу, призывая на помощь старшего брата.
   — Ты испугался.
   — Как и всегда.
   — Вполне естественно.
   Ничего подобного, подумал я.
   — И Кен пришел? — спросила Кэти.
   — А как же.
   — И что?
   — Началась драка. Их там была целая компания из какой-то скандинавской страны. Кена избили до полусмерти.
   — А ты?
   — Я даже ни разу никого не стукнул. Держался в стороне и пытался их урезонить, уговаривал остановиться.
   У меня горели щеки при воспоминании о том вечере. Мой брат, которому много пришлось драться в своей жизни был совершенно прав: синяки после драки проходят, память о собственной трусости остается на всю жизнь.
   — Кену тогда сломали руку. Правую. Он был замечательным теннисистом, национального уровня. Им интересовался Стэнфорд. Но после того случая его удар не восстановился. Кен так и не поступил в колледж.
   — Это не твоя вина.
   Как она ошибалась!
   — Дело в том, что Кен всегда защищал меня. Мы, конечно, как и все братья, иногда дрались друг с другом, и он частенько меня дразнил, но, когда требовалось меня защищать, он стоял как стена. А у меня ни разу не хватило храбрости, чтобы защитить его.
   Кэти задумчиво потерла подбородок.
   — Что такое? — спросил я.
   — Все-таки это странно.
   — Что именно?
   — Что твой брат был настолько бесчувственным, чтобы спать с Джули.
   — Его нельзя за это осуждать. Он спросил меня, все ли кончено, и я сказал — все.
   — Ты дал ему зеленый свет...
   — Да.
   — А потом стал следить за ним.
   — Ты не понимаешь...
   — Понимаю, — сказала Кэти. — Мы все такие.

Глава 36

   Я так крепко заснул, что не услышал, как он подкрался.
   Накануне вечером я нашел чистые простыни и одеяла для Кэти, убедился, что ей удобно на кушетке, принял душ и попытался читать. Слова расплывались перед глазами как в тумане, и вскоре я поймал себя на том, что снова и снова перечитываю один и тот же абзац. Я побродил по Интернету, потом сделал несколько приседаний и йогических упражнений, которым научил меня Крест, поотжимался от пола. Ложиться спать я не хотел, боясь, что тоска навалится снова.
   Я боролся изо всех сил, но сон все же загнал меня в угол. И, медленно падая в бездонную темноту, сулящую забвение, я вдруг смутно ощутил прикосновение к руке и какой-то непонятный щелчок. Я попытался поудобнее устроить руку, но она не поддавалась. В запястье врезалось что-то металлическое.
   Не успел я открыть глаза, как что-то невероятно тяжелое навалилось мне на грудь, выдавив весь воздух из легких. Я конвульсивно глотнул и рванулся, приподнимаясь, но мой противник сел на меня верхом, пригвоздив плечи к кровати. Прежде чем я успел оказать серьезное сопротивление, он поймал мою руку и дернул ее куда-то вверх. На этот раз щелчка слышно не было, но я снова ощутил холодное прикосновение металла.
   Обе руки были прикованы к спинке кровати.
   Моя кровь, казалось, превратилась в лед. На мгновение я просто отключился, как всегда в моменты физического противостояния, потом открыл рот, чтобы закричать или хотя бы сказать что-нибудь. Но незваный гость одним движением залепил мне рот куском липкой ленты, рванул к себе голову и стал быстро обматывать ее той же лентой. Он сделал оборотов десять — пятнадцать, как будто хотел превратить ее в кокон.
   Я больше не мог ни говорить, ни кричать. Даже дыхание давалось с трудом: воздух приходилось втягивать через сломанный нос, что причиняло невыносимые муки. Руки и плечи, придавленные коленями незнакомца, пронизывала острая боль от наручников. Я еще раз попытался сбросить его с себя, но безуспешно. Чего он хотел? Что собирался делать со мной теперь, когда я был совершенно беспомощен?
   И тут я вспомнил о Кэти. Она в соседней комнате, одна...
   В спальне было темно, и я видел лишь силуэт своего противника. Лицо его закрывало что-то темное вроде маски. Дышать было почти невозможно, я хрипел и дергал носом, корчась от боли. Помедлив несколько секунд, незнакомец спрыгнул с кровати. С беспомощным ужасом я следил, как он направился к двери, открыл ее, проскользнул в комнату, где спала Кэти, и закрыл дверь за собой.
   Мои глаза выкатились, я пытался кричать, но липкая лента заглушала все звуки. Я брыкался, как необъезженная лошадь, извивался и дергался, но тщетно. Затем остановился и прислушался. Несколько мгновений ничего не было слышно. Полная тишина.
   А потом Кэти закричала.
   О Боже! Я снова начал брыкаться. Крик был коротким и прервался на середине, как будто кто-то повернул выключатель. Моя паника достигла предела. Я сжал кулаки и изо всех сил дернул к себе сначала одну руку, потом другую. Бесполезно.
   Кэти закричала снова. На этот раз крик был тише, словно стон раненого животного. Никто не услышит. А если и услышит, то ничего не станет предпринимать. Это же Нью-Йорк. Тем более в это время суток. И даже если кто-то вызовет полицию или сам примчится на помощь, то все равно будет поздно.
   Дикий страх охватил меня. Казалось, я теряю рассудок. Я бился как припадочный и в отчаянии грыз ленту, залепившую рот. Несколько волокон удалось откусить и проглотить, но это ничего не дало. Боже мой, что же делать? Спокойно, хватит! Надо успокоиться. Прийти в себя и подумать.
   Я повернул голову и посмотрел назад. Правому запястью, кажется, не очень тесно. Может быть, удастся освободить руку? Как-нибудь сжать ее, сделать тоньше и протиснуть? Я прижал большой палец к ладони и стал тянуть руку к себе. Сначала медленно, потом все сильнее. Кожа собралась в складки вокруг металлического кольца, побагровела, потом начала лопаться. Мне было все равно, я продолжал тянуть... Нет, бесполезно.
   В соседней комнате было тихо. Я напрягся, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Ничего. Попытался резко поднять верхнюю часть тела, надеясь, что кровать подскочит и сломается... Она лишь немного сдвинулась — все без толку. Я был абсолютно беспомощен.
   — Джон!... — Крик, полный ужаса, резко оборвавшийся.
   Джон? Она сказала «Джон»? Асселта?!
   Призрак...
   О Боже, пожалуйста, только не это! Я слышал какие-то приглушенные звуки. Голоса. Или стоны. Как будто кого-то душили подушкой. Сердце колотилось как бешеное. От страха все тело сотрясалось. Я завертел головой в поисках чего-нибудь... Чего угодно... Телефон!
   Может быть... Ведь ноги не прикованы. Я мог бы зажать телефон ногами, подтянуть к себе, сбросить трубку поближе к руке. Вдруг удастся вызвать полицию? Я напрягся, поднял ноги, наклонил их... Но, перенервничав, потерял равновесие и, стараясь восстановить его, задел ногой телефон. Трубка с грохотом упала на пол. Черт!
   Что же теперь делать? Мозг отказывался работать. Мне вспомнились истории о животных, попавших в капкан, — как они отгрызают себе конечности, чтобы спастись. Сил уже не оставалось, я готов был сдаться, но в последний момент вспомнил об уроках Креста. Поза плуга, на хинди — халасана. Попробуем. Я изо всех сил напряг мышцы живота и, подняв ноги и нижнюю часть тела, так что подбородок уперся в грудь, стал переворачиваться назад, пока не достал пятками до стены. Так, теперь оттолкнемся. Кровать немного отъехала в сторону, места достаточно. Осталось самое трудное. Если наручники слишком тесные и руки не смогут в них повернуться, я только вывихну плечевые суставы и ничего не добьюсь. Так или иначе, надо попробовать...
   В соседней комнате тишина. Мертвая тишина...
   Я стал медленно опускать ноги. Фактически это был кувырок назад из лежачего положения. Вес тела помогал мне, и — о чудо! — запястья повернулись как надо. Я стоял на полу позади кровати.
   Руки по-прежнему прикованы, рот залеплен липкой лентой. Но я стою, это главное. Итак, что теперь? Нет времени думать. Я уперся грудью в спинку кровати и, собрав все силы, нажал, отталкиваясь ногами. Кровать с гулким грохотом ударилась в дверь. Дикая боль пронзила плечи, руки, позвоночник. В боку что-то хрустнуло. Рванув кровать на себя, я снова ударил ею в дверь, потом еще раз... Наконец спинка кровати не выдержала и рассыпалась. Свобода! Я отпихнул кровать в сторону и попытался размотать липкую ленту. Долго. Распахнув дверь, я прыгнул в темноту.
   Кэти лежала на полу с закрытыми глазами. Незнакомец сидел на ней верхом, держа за горло. Я бросился на него. Казалось, время замедлилось, ноги мои двигались словно сквозь вязкий сироп. Противник имел достаточно времени, чтобы приготовиться: он отпустил Кэти и повернулся ко мне. Я по-прежнему видел лишь его силуэт. Он схватил меня за плечи, уперся ногой в живот и перебросил через себя, используя мою собственную инерцию. Я полетел через всю комнату, молотя руками по воздуху. Но мне снова повезло: я приземлился на мягкое кресло, которое рассыпалось, не выдержав удара. Падая, я ударился головой об угол стола. В глазах потемнело. Тряся головой и шатаясь, я поднялся на ноги, готовясь к новой атаке, но то, что я увидел, повергло меня в ужас. Черный человек приближался к Кэти с ножом в руке.
   Последующие события заняли всего пару секунд. Но для меня время шло совершенно по-другому, будто я попал в иное измерение. Так бывает. Я понял, что не успеваю. Понял, несмотря на дурноту и дикую боль в голове от удара о стол.
   Стол... Там лежал пистолет, который дал Крест! Куда он делся? Упал?
   Найти пистолет, повернуться и выстрелить... Не успеть. Черный человек наклонился и схватил Кэти за волосы. Рванувшись к столу, я диким усилием отодрал от лица липкую ленту и заорал:
   — Стой, стреляю!
   Он обернулся. Я скорчился на полу, лихорадочно шаря руками вокруг стола. Увидев, что я не вооружен, убийца снова повернулся к Кэти, чтобы завершить начатое. Моя рука наконец нащупала пистолет. Нет времени прицеливаться. Я спустил курок.
   Услышав звук выстрела, убийца вздрогнул и начал подниматься на ноги. Я развернулся, нажав на спуск еще раз. Незнакомец бросился на пол и откатился в сторону, так быстро, что я успел увидеть лишь мелькнувшую тень. Направив на него пистолет, я выстрелил еще раз. Потом еще... Он дернулся, но продолжал двигаться: я так и не понял, попал в него или нет. Я крикнул «Стой!», но незнакомец был уже у двери. Что-то помешало мне выстрелить ему в спину, кроме того, были дела и поважнее.
   Я обернулся к Кэти. Она не шевелилась.

Глава 37

   Передо мной сидел новый следователь. По-моему, уже пятый. И я должен был рассказывать все с самого начала.
   — Сначала скажите, что с ней, — потребовал я.
   Доктор отпустил мое плечо и отошел в сторону. В кино врачи всегда защищают своих пациентов: заявляют, что их пока нельзя допрашивать, что им нужен отдых и все такое прочее. Этот практикант из больницы «скорой помощи», вроде бы пакистанец, похоже, даже не знал о подобных глупостях. Он успел лишь залить йодом мои искалеченные запястья, поколдовать над носом да еще распилить ножовкой наручники. (Непонятно, откуда в больнице взялась ножовка по металлу?) Я все еще был в пижаме, в которой спал. Мне выдали только больничные бумажные тапочки.
   — Отвечайте на вопросы! — отрезал следователь.
   Допрос тянулся уже часа два. Возбуждение, вызванное ночными событиями, прошло, мое тело терзала ноющая боль. И неудивительно.
   — Ладно, вы меня убедили, — вздохнул я. — Сначала я приковал себя наручниками к кровати. Потом разбил мебель, немного пострелял по стенам, почти задушил девушку и в заключение вызвал полицию. Блестящая версия.
   — Все может быть, — сказал он.
   Это был крупный мужчина с холеными усами, от которых несло парикмахерской. Входя, он назвал свое имя, но на это я перестал обращать внимание еще три допроса назад.
   — Как, простите?
   — Вы могли это сделать для отвода глаз.
   — Вы хотите сказать, что я вывихнул плечо, порезал руки и разбил кровать только для того, чтобы отвести от себя подозрение?
   Он пожал плечами в классической полицейской манере:
   — Был случай, когда один парень отрезал себе член, чтобы мы не подумали, что это он убил свою девушку. Сказал что на них напала банда чернокожих. Вообще-то он хотел надрезать только чуть-чуть, а вышло совсем.
   — Случай интересный.
   — Тут могло быть то же самое.
   — Мой пенис в порядке, не беспокойтесь.
   — Вы сказали, что к вам кто-то вломился. Соседи слышали выстрелы.
   — Да.
   Он с сомнением взглянул на меня:
   — Почему же тогда никто из соседей не видел, как он выбежал?
   — Может, потому, что было два часа ночи? Или это слишком смелое предположение?
   Я все еще сидел на операционном столе. Мои ноги не доставали до пола и уже начали затекать. Я спрыгнул вниз.
   — Куда это вы собрались? — прищурился следователь.
   — Я хочу видеть Кэти.
   — Вряд ли это получится. — Следователь подкрутил ус. — С ней сейчас родители.
   Он пристально смотрел мне в лицо, ожидая реакции. Я постарался его разочаровать.
   Ус слегка дернулся.
   — Ее отец довольно резко отзывался о вас.
   — Не сомневаюсь.
   — Он думает, что это сделали вы.
   — С какой стати?
   — Вы имеете в виду мотив?
   — Нет, я имею в виду цель, намерение. Вы думаете, я пытался ее убить?
   Следователь пожал плечами:
   — Звучит правдоподобно.
   — Тогда почему я вызвал вас, когда она была еще жива? К чему тогда все эти хитрости с мебелью и прочим? Ведь ничто не мешало мне ее прикончить.
   — Задушить человека не так-то просто, — сказал он. — Вы могли решить, что она уже мертва.
   — Надеюсь, вы понимаете, какую чушь несете?
   Дверь позади него отворилась, и в комнату вошел Пистилло. Он бросил на меня уничтожающий взгляд. Я прикрыл глаза и стал массировать переносицу. Следом вошел один из тех, кто допрашивал меня раньше. Он сделал знак усатому следователю, и тот вышел, явно недовольный, что его прервали. Мы с Пистилло остались одни.
   Некоторое время он молчал. Обошел комнату, заглянул в стакан с ватными тампонами, в мусорную корзину... В больничных кабинетах обычно пахнет антисептиком, но в этом стоял густой запах дешевого одеколона. Не знаю, кто был его источником: доктор или следователь. Пистилло брезгливо сморщил нос. Я уже успел притерпеться.
   — Расскажите, что случилось, — потребовал он.
   — Разве ваши друзья из полиции не рассказали вам?
   — Я сказал им, что предпочитаю услышать это от вас. До того, как вас бросят за решетку.
   — Я хочу знать, что с Кэти.
   Несколько секунд он обдумывал мой вопрос.
   — У нее повреждена шея и голосовые связки, но она поправится.
   Я закрыл глаза с невероятным чувством облегчения.
   — Слушаю вас, — сказал Пистилло.
   Я начал рассказывать. Он молча слушал, пока я не дошел до того момента, когда Кэти крикнула «Джон».
   — Вы знаете, кто такой этот Джон?
   — Думаю, да.
   — Я слушаю.
   — Это парень, которого я знаю с детства. Его зовут Джон Асселта.
   Лицо Пистилло вытянулось.
   — Вы его знаете? — спросил я.
   — Почему вы думаете, что она имела в виду именно Джона Асселту?
   — Это тот, кто разбил мне нос.
   Я рассказал о прошлом визите Призрака. Пистилло слушал с мрачной физиономией.
   — Асселта искал вашего брата?
   — Так он сказал.
   Лицо Пистилло налилось кровью.
   — Так почему же вы не рассказали мне этого раньше?
   — И в самом деле странно: ведь вы мой лучший друг, я на вас всегда могу положиться...
   — Что вы знаете о Джоне Асселте? — сердито спросил он.
   — Он жил недалеко от нас. Все звали его Призраком.
   — Один из самых опасных психов. — Пистилло покачал головой. — Это не мог быть он.
   — Почему вы так думаете?
   — Потому что вы с Кэти живы.
   Наступило молчание.
   — Он убил бы вас не моргнув глазом, — продолжал Пистилло.
   — Тогда почему Призрак не в тюрьме?
   — Не будьте ребенком, Уилл. Он хорошо знает свое ремесло.
   — Убийство?
   — Да. Живет за границей, никто не знает, где именно. Работал на диктаторов Центральной Америки, на африканских царьков. — Пистилло опять покачал головой. — Нет, если бы Призрак хотел ее убить, она уже лежала бы в морге с биркой на ноге.
   — Может быть, она звала другого Джона? — предположил я. — Или я не расслышал...
   — Возможно. — Он задумался. — Мне непонятно еще одно: если Призраку или кому-то другому понадобилось прикончить Кэти Миллер, то почему не убить ее сразу? С какой стати возиться с вами?
   Этот вопрос мучил и меня.
   — А если он хотел меня подставить?
   Пистилло помрачнел.
   — Каким образом?
   — Убийца приковывает меня к кровати. Потом душит Кэти. Потом... — Я взглянул ему в глаза. — Может быть, он хотел представить все так, будто это я убил ее?
   — Так же, как произошло с вашим братом... Вы это хотите сказать?
   — Да, именно так.
   — Чушь собачья.
   — Подумайте об этом, Пистилло. Ведь вам так и не удалось объяснить, почему на месте убийства нашли кровь моего брата!
   — Потому что Джули Миллер защищалась.
   — Глупости, вы сами в это не верите. Крови было слишком много. — Я подался вперед. — Одиннадцать лет назад подставили Кена, а сегодня кто-то хотел сделать то же самое со мной.
   Он презрительно хмыкнул:
   — Не придумывайте мелодраму. Я вам вот что скажу: полиция не верит в вашу историю с освобождением в духе Гудини. Они думают, что вы хотели убить ее.
   — А вы что думаете?
   — Здесь отец Кэти. Он готов вас линчевать.
   — Естественно.
   — Вас это тем не менее удивляет...
   — Вы знаете, что я ни при чем. И, что бы вы ни говорили вчера, вы знаете, что Джули я тоже не убивал.
   — Я велел вам не вмешиваться.
   — А я не считаю нужным следовать вашим указаниям.
   Пистилло глубоко вздохнул и кивнул:
   — Ну что ж, ковбой, тогда поговорим по-другому. — Он шагнул ко мне и посмотрел прямо в глаза. Я не дрогнул. — Сядешь за решетку.
   Я вздохнул.
   — Свою норму угроз я на сегодня уже получил.
   — Это не угроза, Уилл. Вас отправят в тюрьму прямо сейчас.
   — Отлично, я требую адвоката.
   Он посмотрел на часы:
   — Уже слишком поздно. Ночь проведете в камере. А завтра предстанете перед судьей. По обвинению в вооруженном нападении и покушении на убийство. Прокурор потребует, чтобы вас не выпускали под залог, и сошлется при этом на историю с вашим братом. Полагаю, судья удовлетворит его требование.
   Я открыл рот, но он жестом остановил меня:
   — Не трудитесь возражать. Вам это вряд ли понравится, но мне все равно, виновны вы или нет. Я найду достаточно улик, чтобы вас осудить. А если не найду, то сфабрикую. Можете рассказать адвокату о нашем разговоре — я все буду отрицать. Вы подозреваетесь в убийстве и вдобавок одиннадцать лет помогали скрываться своему брату, тоже убийце. А я один из самых уважаемых людей в стране. Как вы думаете, кому поверит суд?