Страница:
вероятного союзника третьего рейха.
Неожиданно Берзин спросил: "Тебе известно, что такое операция
"Рамзай"?" Зорге промолчал. Вопрос не требовал ответа.
"Необходимо выяснить, каковы планы Германии и Японии, откуда
Советскому Союзу грозит главная опасность, - проговорил Берзин. - Это
и будет операция "Рамзай". Ее цель - защита Советского Союза!"
Рихард насторожился. Даже лучшим друзьям Берзин никогда не
раскрывал свои замыслы.
"Операцию провести успешно возможно лишь на территории самой
Японии, - продолжал Берзин. - Если нам удастся создать
разведывательную организацию в Японии, а мы обязаны сейчас ее создать,
то отпадет необходимость добывать информацию окольными путями".
Зорге поднялся. "Почему у операции такое странное название -
"Рамзай"? - спросил он.
Берзин взглянул на него в упор: "Рамзай" - значит "Р. 3.", а "Р.
3." - это Рихард Зорге!"
Рихард вздрогнул.
"Такое важное дело, как создание организации в очень тяжелых
условиях Японии, - сказал Берзин, - мы можем доверить человеку
исключительных личных качеств. Я не хочу делать тебе комплиментов. В
Китае ты успешно справился с заданием. Если хочешь, рассматривай это
как стажировку. А теперь тебя ждут дела большого масштаба".
Рихард мог бы сказать, что продолжительная работа в Китае
измучила его вконец, что он мечтал всерьез заняться научными
исследованиями и что он только что женился на Кате Максимовой. Имеет
человек право на личное счастье, на спокойную работу?.. Ведь он
только-только вернулся.
Но он ничего не сказал, даже не нахмурился. Берзин и сам знал все
это хорошо. Мягкий в обыденной жизни, он становился непреклонным,
когда дело касалось интересов Советского государства. Тут все личное
отодвигалось на второй план. Он требовал героических дел во имя
Советского Союза. Это знал Зорге. Он сам был таким.
Берзин строил разведку на принципе добровольности, особенно если
речь шла о выполнении таких замыслов, как операция "Рамзай". Если бы
он уловил хотя бы тень сомнения на лице Зорге, то немедленно отстранил
бы его от этого дела. Но он с самого начала не сомневался в Рихарде.
Рихард принял вызов. Это было его дело, его "операция"!
Грандиозный замысел, который сравнить ни с чем нельзя... Оба понимали
это. Взглянули друг на друга и рассмеялись.
"Вот и прекрасно! - сказал Ян Карлович. - Что касается
остального, то действуй сообразно обстоятельствам. А вот "дела" и
фотографии твоих помощников..."
Каждая деталь операции была строго продумана. Железная мысль
Берзина уверенно вела Рихарда по опасным тропам разведчика.
О намерениях третьего рейха можно узнавать через германское
посольство в Японии. Следовательно, необходимо утвердиться в
посольстве.
Путь в Токио лежит через Германию.
И Рихард отправился в Германию.
Он шел на большой риск, но риск оправданный. Нацистам, занятым
интригами и дележом власти, некогда было выяснять личность какого-то
газетчика Зорге. Третий рейх еще только рождался из кровавого хаоса. А
кроме того, Рихарда путали с довольно известным немецким журналистом
Вольфгангом Зорге, который тоже бывал в Китае. И главное, в одно время
с Рихардом.
Почти четыре года прошло с тех пор, как Рихард последний раз был
в Берлине. Мать и сестры обрадовались возвращению Ики. Старший брат
испугался. Он-то догадывался, откуда приехал Ика. Испугался главным
образом за себя: успел разбогатеть, а тут такой сюрприз... Рихард
успокоил: приехал ненадолго, мечтаю уехать куда-нибудь подальше, в
Америку или Японию. Но старший брат должен помочь, ввести в деловые
круги, познакомить с влиятельными людьми. Ведь он, Рихард, давно
отказался от всякой революционной деятельности, стал журналистом,
побродил по Востоку, снова надумал вернуться туда...
Старший брат с рвением принялся за работу: только бы спровадить
побыстрее куда-нибудь, хоть на край света...
Рихард легко вошел в деловые круги, заручился рекомендациями. 3
июля он уже мог сообщить Берзину: "Интерес к моей личности становится
чересчур интенсивным". Он жил, держался на нервах. Но успех ему
сопутствовал. В журналистских кругах его сразу признали. Он не жалел
денег на кутежи, цитировал наизусть тупые афоризмы из "Майн кампф" и
прослыл ярым приверженцем нацистов.
Был резерв. На крайний случай: разыскать старых подпольщиков и
через них устроиться в какую-нибудь влиятельную газету, от которой
можно получить заграничную командировку. Но в Германии многое
изменилось за десять лет. Этот путь Зорге сразу же отверг. Лучше
действовать напрямик.
Газета "Франкфуртер цейтунг", узнав о намерении Зорге отправиться
в Японию, охотно заключила с ним договор. Это была победа, так как к
газете благоволил Геббельс. Удалось заключить соглашения и с другими
периодическими изданиями.
Дерзкая вылазка в стан врага завершилась полной победой.
И вот он в Токио... "Старик" будет доволен. Операция "Рамзай"
началась.
...Кто же все-таки рылся в его вещах? Это могли быть агенты токко
кэйсацу - особой полиции министерства внутренних дел - или же агенты
кемпетай - тайной полицейской организации с широкими полномочиями по
охране японского образа жизни от влияния Запада. Японская гражданская
полиция, жандармерия или же специальная тайная полиция - гадать было
бессмысленно. За каждым иностранцем здесь установлен тщательный надзор
с первого же часа его пребывания на японской земле. Зорге припомнил, с
каким подозрением оглядывали его таможенные чиновники в Иокогамском
порту.
Зорге редко улыбался, оставшись один на один со своими тревожными
мыслями, но сейчас он криво усмехнулся: работа японской полиции, обыск
"на всякий случай". Что ж, хорошее предупреждение, мина-сан (господа)!
В будущем придется перебраться в отдельный особняк.
Как всякий сильный человек, Рихард Зорге не боялся за свою жизнь
- она была подчинена высокой цели. Он страшился за дело. Он опасался,
что тщательно продуманная и разработанная операция "Рамзай", на
которую Берзин возлагал так много надежд, может провалиться из-за
какого-нибудь упущения, недосмотра, досадной мелочи.
Прошлое, прошлое... Оно как нацеленный револьвер: может
выстрелить в любую минуту.
ПРИЗВАНИЕ - ПАРТИЙНАЯ РАБОТА"
Я сам себя обрек
На вечные скитанья.
Не нужен страннику покой...
(Из юношеских стихов Р. Зорге)
Он часто размышлял о своем прошлом, так как все его прошлое, по
сути, было лишь отправной точкой для того, что надлежало совершить
теперь. Операция "Рамзай" подведет какой-то большой итог всей его
жизни.
На подвиг не дается права свободного выбора. Это право вначале
нужно завоевать, взять с боем примерами своей биографии. На подвиг
посылают того, кто достоин подвига, ибо подвиг совершается во имя
большой и благородной цели. Но способен ли Рихард Зорге на подвиги?..
...Его прошлое начинается на юге России, в Азербайджане, на
Апшеронском полуострове.
Полоска земли, напоминающая по очертаниям клюв горного орла.
Промысловые поселки, пропахшие нефтью, - Сабунчи, Балаханы, Сураханы.
Тяжелый зной, который не смягчается даже ветром хазри. Ленивые,
мутно-зеленые волны Каспия. Край нефти... Она сочится из-под ног,
пропитала казармы и катухи - убогие жилища рабочих. Здесь много
туберкулезных - нефтяные газы разъедают легкие. Руки людей покрыты
незаживающими язвами. Черные вышки - как памятники тысячам загубленных
жизней рабочих-нефтяников.
На одной из вышек трудится некто Адольф Зорге, рядовой техник по
бурению скважин. Это крупный, благообразный немец лет сорока. Он
немногословен, дело свое знает, аккуратен даже в мелочах. Адольф
никогда не кричит на рабочих, не грозит штрафами, охотно принимает
приглашения на свадьбы, крестины, не чурается черного люда, и за это
его уважают. Больше всего на свете он ценит покой. Но жизнь
беспокойна...
Проклятая нефть всех свела с ума. Особенно не любит Адольф так
называемые шайтан-базары. Стоит забить фонтану, как вокруг него
начинается шайтан-базар: жадные предприниматели за баснословные деньги
скупают соседние участки, бросают сюда партии буровых рабочих. Скорей,
быстрей, без передышки!.. Тут мелкий предприниматель за несколько
месяцев может превратиться в миллионера. Предприниматель сам, выпучив
безумные глаза, день и ночь просиживает на вышке, поторапливает,
подстегивает, сулит награды. Жадность отвратительна.
Адольф скуп, но не жаден. Рисковать, вкладывать капитал в
сомнительные участки - не его занятие. Он честным трудом зарабатывает
свои деньги. Одевается скромно, кроме пива, ничего не пьет, живет по
пословице: "Рубль сэкономленный - все равно что рубль заработанный".
В Россию Адольф Зорге приехал в 1885 году. Сперва обосновался в
Аджикенде, в немецкой колонии, а потом перебрался в Баку.
Вести о несметных нефтяных богатствах Ашперонского полуострова
давно доходили в Германию. Все началось с небезызвестного Нобеля.
Заручившись поддержкой немецких банкиров, он с чемоданами денег
примчался в Баку, начал строить заводы для переработки нефти, выписал
специалистов из Берлина. И вот за короткое время представители
иностранных фирм сотнями устремились на Апшерон, оттеснив всяких там
Мирзоевых, Монташевых, Тарумовых. Французский банкир Ротшильд завладел
всей торговлей бакинской нефтью на международном рынке, основал
"Каспийско-Черноморское товарищество".
Адольф Зорге тоже решил попытать счастья в России. У него была
мечта: обеспечить старость. Ему всегда казалось, что люди, не сумевшие
обеспечить собственную старость и благополучие своей семьи, зря
прожили жизнь.
Отец Адольфа, а также два брата отца не сумели обеспечить себе
старость, и это наглядный урок. Все трое были активными
революционерами до и после революции 1848 года. Революционная работа
была смыслом их жизни. Особую известность на этом поприще завоевал
дядя Фридрих. Участник Баденского восстания 1849 года, близкий друг
Маркса и Энгельса, он после подавления восстания вынужден был
эмигрировать сначала в Швейцарию, а затем в Америку. Фридрих Зорге
стал организатором американской секции Первого Интернационала, а на
Гаагском конгрессе I Интернационала в 1872 году его избрали секретарем
Генерального совета. Слава дяди, видного деятеля международного
рабочего движения, ученика Маркса и Энгельса, автора многих
социологических и политических трудов, страшила и угнетала обывателя
Адольфа Зорге. Он вздрагивал, когда спрашивали: "Уж не родственник ли
вы того самого Зорге?!" - "Нет, нет", - спешил заверить Адольф. Он не
хотел иметь ничего общего со своими "красными" отцом и дядями. Он
стремился обеспечить свою старость и ради этого трудился не покладая
рук. Ему революция не нужна. Он доволен существующими порядками.
Иногда в воскресные дни Адольф надевал свой лучший костюм и
отправлялся в Баку. Здесь, возле старинного дворца Ширван-шахов,
фланировала избранная публика. Адольф смешивался с публикой и так
бродил до вечера, снедаемый своими мечтами. Он представлял себе, как
чинно идет под руку с фрау Зорге, все на них оглядываются, завидуют
тихому, обеспеченному счастью. А рядом - дети... много детей. Это его
дети, Адольфа Зорге! Мальчики, девочки - все равно. Много детей. И он
придумывал имена этим воображаемым детям. Но не было фрау Зорге, не
было детей...
Адольф старел, и за все три года жизни в России фрау Зорге так и
не появилась. А ведь он был красив, обеспечен, мог считаться хорошей
партией. Его сердце было открыто для любви.
И он наконец-то влюбился... И любовь оказалась сильнее классовых
и расовых предрассудков.
Нине Кобелевой исполнилось двадцать два года, но она и не
помышляла о замужестве. Были заботы поважнее, они иссушали душу.
Сперва умерла мать, потом - отец, Семен Кобелев, подрядный рабочий на
железной дороге. На руках Нины остались шестеро сирот мал мала меньше.
Всех нужно накормить, одеть, обуть. Беспросветная нужда... Какие уж
тут женихи!..
Но он появился. Рослый красавец немец, техник с буровой вышки
неподалеку от поселка Сабунчи. Нина и раньше видала его. При встрече
всегда опускала глаза, старалась пройти незаметно. А теперь он
напрямик заявил, что уже давно любит ее и просит быть женой. Нина
Семеновна даже растерялась. Как же так, выйти за немца? Он
поживет-поживет да и укатит в свою Германию, бросив ее с детьми... Но
сироты просили есть... И Нина согласилась стать женой Адольфа Зорге.
Поселились они в Сабунчи в двухэтажном доме. Здесь 4 октября 1895
года родился Рихард Зорге, будущий ученый и прославленный разведчик.
Брак оказался на редкость счастливым: Адольф любил жену,
заботился о ее братьях и сестрах. В доме царила атмосфера довольства и
взаимного уважения. Но теперь, когда все мечты Адольфа исполнились,
появилась новая: вернуться во что бы то ни стало в Германию! России
отдано тринадцать лет... А "Германия - превыше всего!".
И вот, когда Рихарду сравнялось три года, семья переехала в
Германию. Адольф Зорге купил небольшой дом в Вильмерсдорфе,
юго-западном пригороде Берлина, на Манизерштрассе, развел сад и стал
наслаждаться обеспеченной старостью. Он достиг своего идеала. Теперь и
умереть было не страшно.
А трехлетний Рихард? Оставила ли далекая Россия какой-нибудь след
в его памяти? Позже он писал: "Во мне было нечто такое, что несколько
отличало меня от других. Я родился на Южном Кавказе, и меня привезли в
Берлин совсем маленьким. Этот факт из моей жизни я всегда помнил... Я,
может быть, слишком русский, я русский до мозга костей..."
Первые слова, которым научился Рихард, были русские слова. До
четырех лет он не знал немецкого языка. В глубинах сознания осталось
неизгладимое ощущение просторов России, яркого кавказского неба и
ласкового света Каспия. Неясные образы будут всплывать в памяти на
протяжении всей последующей его жизни, манить, звать куда-то,
дразнить, распалять воображение.
...В кругу семьи его ласкательно называли Ика. В школе -
"премьер-министр". Почему "премьер-министр"? Он рос не по годам
развитым. В реальное училище поступил, когда едва исполнилось шесть
лет. В классе верховодил, прослыл трудным учеником, упрямым,
своенравным и непослушным, первым нарушителем дисциплины, неисправимым
драчуном. И наряду с этим поражал учителей глубокими познаниями в
истории, литературе, философии и обществоведении. Тут ему равных не
было.
Ика ненавидел зубрежку. Он любил рассуждать, давать собственную
оценку прочитанному. У "премьер-министра" было свое государство,
источник силы и мощи - книги. Они раздвигали границы мира в
пространстве и во времени. Французская революция, облик "неподкупного"
Робеспьера, наполеоновские войны, сражение на улице Сен-Антуан в дни
июньского восстания 1848 года; Джузеппе Гарибальди дал клятву
освободить свою родину Италию и дрался, как лев. Гарибальди бывал в
России. В Германии тоже была революция. О ней мало писали в учебниках,
но Ика знал кое-что от своего отца. Адольф к старости сделался
ворчливым. Особенно раздражали его левые социал-демократы. Прочитав за
чашкой утреннего кофе газету, он начинал бранить "красных". Особенно
доставалось двоюродному деду Рихарда, коммунисту Фридриху Зорге,
который в то время жил в Америке и готовил к печати свою переписку с
Марксом и Энгельсом. Не щадил Адольф и своего отца-революционера,
которого давно уже не было в живых. Из порохового дыма выплывало
железное лицо Отто фон Бисмарка. Этот кровавый человек - идеал
Адольфа. Бисмарк - истинный пруссак; Адольф - тоже пруссак. Такие, как
Бисмарк, создали великую Германскую империю, а "Германия - превыше
всего!".
Но Ику почему-то не интересовали дела Бисмарка, ему хотелось
знать все о деде и двух братьях деда. Это по-настоящему смелые,
дерзкие люди. Их не поддерживали короли, как Бисмарка; они сами делали
историю.
Адольф не знал того, что два его сына - самый старший и самый
младший - причисляли себя к левым социал-демократам. Ика тайно от отца
сделался постоянным членом социал-демократического спортивного
общества. Старший сын состоял в революционной социал-демократической
организации, призывал на митингах к свержению существующего строя,
рассказывал о буржуазно-демократической революции 1905 года в России.
Ика бывал на этих митингах, с замиранием сердца слушал старшего брата.
Он начинал понимать: история - это не только то, что прошло; история
творится и сейчас, у всех на глазах. Вот почему он набрасывался на
газеты и знал о том, что делается в мире, лучше взрослых.
В пятнадцать лет Рихард прочитал сочинения Гете, Шиллера,
Лессинга, Клопштока, "Божественную комедию" Данте.
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой!..
Эти слова Гете отпечатались в сердце юноши. Их повторяли сотни
людей до Рихарда, их будут повторять вечно. В чем смысл бытия? Ика
судорожно ищет ответа на этот роковой вопрос в книгах. Гегель, Кант,
Шопенгауэр... Ика еще не в силах одолеть труды названных философов.
Слишком все здесь мудрено, запутано, противоречиво. Оказывается,
существует такое понятие, как диалектика! Целое открытие... Учитесь,
"премьер-министр" Ика, мыслить диалектически.
В семью пришло несчастье: в 1907 году умер Адольф Зорге. Он
узнал-таки, что два его сына записались в социал-демократы, и не
перенес удара.
Снова Нина Семеновна осталась с кучей детей. Но на этот раз в
чужой стране, к которой она так и не смогла привыкнуть по-настоящему.
Своей тоской по родине она могла поделиться лишь с младшеньким, Икой.
Остальные сыновья и дочери не понимали, как можно рваться в какой-то
Сабунчи, где нечем дышать от газов и нефти. Но Ика сочувствовал
матери. Его тоже тянуло в далекие неизведанные края. Пресная
берлинская жизнь опостылела. Хотелось бросить все и удрать на край
света, подвергаться опасности, раз и навсегда покончить со
школярством.
Адольф оставил семье приличное состояние. У него были не только
вклады, но, оказывается, и своя собственность за границей. Еще долго
семья могла поминать его добрым словом. Пусть говорят, что жил он
скучно, неинтересно. Зато умер как и подобает приличному немецкому
бюргеру, верноподданному. А главное - не оставил семью мыкать горе и
нужду. Он был образцовым мужем и отцом семерых детей.
Адольф ровно относился ко всем детям, но Рихард не любил отца.
Даже много лет спустя Рихард не мог отделаться от неприязни к нему.
Это осталось навсегда.
...О начале первой мировой войны Рихард узнал, возвращаясь на
пароходе из Швеции, где проводил летние каникулы. Он был тогда еще
слишком юн, чтобы сразу разобраться в смысле этого кровавого события.
Он был заражен духом романтики, писал высокопарные философские
стихи и мечтал о подвигах. Рихард считал, что человек должен быть
оригинальным не только в мыслях, но и в поступках и что подвиг
существует ради самого подвига. Долой сытенькое благополучие! Если
война, значит, ты должен быть в первых рядах.
И восемнадцатилетний Рихард, так и не окончив реальное училище,
бежит из дому, записывается добровольцем в действующую армию. Прочь,
прочь от школярства, от прозябания...
Отрезвление наступило скоро. Рядового Зорге, служащего в легкой
артиллерии, бросили в Бельгию, где уже развернулось ожесточенное
сражение. Тысячи убитых, искалеченных, потоки крови. И тут он впервые
подумал: "Во имя чего? Сколько раз до меня немецкие солдаты воевали
здесь, в Бельгии, намереваясь вторгнуться во Францию!.. Знают ли люди,
во имя чего велись и ведутся вот такие войны?.."
Три ранения - таков итог войны для Зорге. На фронте погибли два
любимых брата.
Но не только это.
Война стала большой политической и гражданской школой. Здесь он
нашел настоящих друзей, которые открыли глаза на многое. Одним из
таких друзей был старый каменщик из Гамбурга, член профсоюза, первый
человек, который прямо сказал Рихарду о том, что война выгодна лишь
империалистам. В 1915 году в берлинском госпитале Зорге сдружился с
двадцатилетним солдатом Эрихом Корренсом. По ночам молодые люди читали
стихи, горячо обсуждали положение Германии, говорили о свободе, о
месте человека в обществе, об отношении к жизни и о том, что нужно
посвятить себя служению великой цели, которая могла бы захватить
целиком, без остатка. Полгода лежали они в госпитале и за эти полгода
успели навсегда привязаться друг к другу. Переписка между ними будет
продолжаться многие годы. (Эриху Корренсу суждено стать видным
государственным и общественным деятелем - президентом Национального
совета Национального фронта демократической Германии, крупным ученым.
Но об этом Зорге не узнает никогда.)
В другом госпитале он близко сошелся с сестрой милосердия и ее
отцом-врачом, которые поддерживали самые тесные связи с независимыми
социал-демократическими группами. Тут впервые Рихард услышал о Ленине,
о международном революционном движении, о политических партиях в самой
Германии. Дочь и отец охотно снабжали раненого солдата книгами и
политическими брошюрами.
Получив отпуск по ранению, Зорге поступил на медицинский
факультет Берлинского университета - на этот шаг его толкнуло
сострадание к жертвам войны, он хотел не убивать, а возвращать жизнь,
здоровье. И все-таки вскоре он убеждается, что медицина - не его
область. Его интересует политика, и только политика. И еще -
политэкономия. С медицинского он переходит на политико-экономический
факультет. "Великая Германия" разваливалась на глазах. Все чаще и чаще
солдаты называли имена Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Теперь
настольные книги Зорге - труды Маркса и Энгельса, переписка
двоюродного деда Рихарда с ними, философские работы Гегеля. "За
несколько месяцев я усвоил основы марксизма, уяснил суть
диалектического метода, примененного на практике".
Теперь он сознательно готовит себя. К чему? К деятельности
революционера-профессионала. Он предчувствует: взрыв близок!
...Великая Октябрьская социалистическая революция в России
пробудила в Рихарде небывалую энергию. Выбор был сделан раз и
навсегда: революционная работа! Звать к борьбе, к свержению
существующего строя... Он вступает в независимую
социал-демократическую партию.
В январе 1918 года двадцатидвухлетний Зорге едет в Киль.
Германия бурлила. В Берлине началась политическая стачка
солидарности с русскими братьями по классу. Стачка перекинулась в
Гамбург, Бремен, Рурскую область.
Революционный взрыв произошел не в столице Германии Берлине, куда
были обращены взоры многих, а в небольшом городе моряков Киле. Этот
взрыв тщательно подготавливался, и Зорге принял самое деятельное
участие в подготовке восстания военных моряков.
И все-таки ему казалось, что революция - дело будущего. Придется
еще проделать большую работу по воспитанию масс. Для начала он
поступает в Кильский университет, примыкает к левому крылу независимой
социал-демократической партии, так как со спартаковской группой не
смог связаться, создает в университете социалистическую студенческую
организацию, руководит ее работой.
Он идет на боевые корабли кайзеровского флота, разъясняет
политическое положение портовым рабочим. И здесь, в порту, на
кораблях, его называют ласково - Ика. Голубоглазый юноша, испытавший
на себе все ужасы войны. На груди - Железный крест 2-й степени. И
когда Ика произносит: "Долой кайзера! Да здравствует Германская
республика!" - это берет бывалых моряков за сердце. Они понимают:
слова выстраданы, поняты в окопах.
Восстание вспыхнуло 3 ноября 1918 года. К морякам третьей эскадры
присоединились портовые рабочие. На мачтах взвились красные вымпелы.
Власть взяли солдатский и рабочий советы Киля. Командующий флотом
бежал из города на автомобиле с красным флажком. К восставшим
примкнули солдаты Любека, рабочие Гамбурга, Бремена. 8 ноября в
Мюнхене была провозглашена республика. 9 ноября восставшие рабочие и
солдаты свергли кайзера Вильгельма II. Кайзер бежал в Голландию.
Буржуазное правительство запросило у Антанты перемирия. Война
кончилась!
Зорге радовался: победа близка! В этом есть и его доля.
Но радость оказалась кратковременной. Революцию предали,
задушили. Контрреволюционные заговорщики зверски расправились с
вождями германского пролетариата Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург.
Зорге в эти тяжелые дни не потерял веры в силы рабочего класса. В
Киле оставаться больше нельзя. В начале 1919 года он переезжает в
Гамбург. Здесь произошла встреча, которая определила многое в жизни
Рихарда: он познакомился "с секретарем Гамбургской коммунистической
организации Эрнстом Тельманом. Помятая, замасленная кепчонка, веселая
хитринка в глазах... Его трудно отличить от сотен портовых рабочих.
Рихарда потянуло к этому человеку. Оказывается, Тельман в самом деле
портовый рабочий!..
В конце 1919 года Зорге вступил в КПГ. Он стал коммунистом. И с
этого времени началась новая эра в его биографии, биографии
революционера-профессионала.
Его назначают советником гамбургской коммунистической газеты, он
руководит кружком самообразования при гамбургском отделении партии.
Чердачная комнатенка, где он поселился, завалена книгами. Рихард
Неожиданно Берзин спросил: "Тебе известно, что такое операция
"Рамзай"?" Зорге промолчал. Вопрос не требовал ответа.
"Необходимо выяснить, каковы планы Германии и Японии, откуда
Советскому Союзу грозит главная опасность, - проговорил Берзин. - Это
и будет операция "Рамзай". Ее цель - защита Советского Союза!"
Рихард насторожился. Даже лучшим друзьям Берзин никогда не
раскрывал свои замыслы.
"Операцию провести успешно возможно лишь на территории самой
Японии, - продолжал Берзин. - Если нам удастся создать
разведывательную организацию в Японии, а мы обязаны сейчас ее создать,
то отпадет необходимость добывать информацию окольными путями".
Зорге поднялся. "Почему у операции такое странное название -
"Рамзай"? - спросил он.
Берзин взглянул на него в упор: "Рамзай" - значит "Р. 3.", а "Р.
3." - это Рихард Зорге!"
Рихард вздрогнул.
"Такое важное дело, как создание организации в очень тяжелых
условиях Японии, - сказал Берзин, - мы можем доверить человеку
исключительных личных качеств. Я не хочу делать тебе комплиментов. В
Китае ты успешно справился с заданием. Если хочешь, рассматривай это
как стажировку. А теперь тебя ждут дела большого масштаба".
Рихард мог бы сказать, что продолжительная работа в Китае
измучила его вконец, что он мечтал всерьез заняться научными
исследованиями и что он только что женился на Кате Максимовой. Имеет
человек право на личное счастье, на спокойную работу?.. Ведь он
только-только вернулся.
Но он ничего не сказал, даже не нахмурился. Берзин и сам знал все
это хорошо. Мягкий в обыденной жизни, он становился непреклонным,
когда дело касалось интересов Советского государства. Тут все личное
отодвигалось на второй план. Он требовал героических дел во имя
Советского Союза. Это знал Зорге. Он сам был таким.
Берзин строил разведку на принципе добровольности, особенно если
речь шла о выполнении таких замыслов, как операция "Рамзай". Если бы
он уловил хотя бы тень сомнения на лице Зорге, то немедленно отстранил
бы его от этого дела. Но он с самого начала не сомневался в Рихарде.
Рихард принял вызов. Это было его дело, его "операция"!
Грандиозный замысел, который сравнить ни с чем нельзя... Оба понимали
это. Взглянули друг на друга и рассмеялись.
"Вот и прекрасно! - сказал Ян Карлович. - Что касается
остального, то действуй сообразно обстоятельствам. А вот "дела" и
фотографии твоих помощников..."
Каждая деталь операции была строго продумана. Железная мысль
Берзина уверенно вела Рихарда по опасным тропам разведчика.
О намерениях третьего рейха можно узнавать через германское
посольство в Японии. Следовательно, необходимо утвердиться в
посольстве.
Путь в Токио лежит через Германию.
И Рихард отправился в Германию.
Он шел на большой риск, но риск оправданный. Нацистам, занятым
интригами и дележом власти, некогда было выяснять личность какого-то
газетчика Зорге. Третий рейх еще только рождался из кровавого хаоса. А
кроме того, Рихарда путали с довольно известным немецким журналистом
Вольфгангом Зорге, который тоже бывал в Китае. И главное, в одно время
с Рихардом.
Почти четыре года прошло с тех пор, как Рихард последний раз был
в Берлине. Мать и сестры обрадовались возвращению Ики. Старший брат
испугался. Он-то догадывался, откуда приехал Ика. Испугался главным
образом за себя: успел разбогатеть, а тут такой сюрприз... Рихард
успокоил: приехал ненадолго, мечтаю уехать куда-нибудь подальше, в
Америку или Японию. Но старший брат должен помочь, ввести в деловые
круги, познакомить с влиятельными людьми. Ведь он, Рихард, давно
отказался от всякой революционной деятельности, стал журналистом,
побродил по Востоку, снова надумал вернуться туда...
Старший брат с рвением принялся за работу: только бы спровадить
побыстрее куда-нибудь, хоть на край света...
Рихард легко вошел в деловые круги, заручился рекомендациями. 3
июля он уже мог сообщить Берзину: "Интерес к моей личности становится
чересчур интенсивным". Он жил, держался на нервах. Но успех ему
сопутствовал. В журналистских кругах его сразу признали. Он не жалел
денег на кутежи, цитировал наизусть тупые афоризмы из "Майн кампф" и
прослыл ярым приверженцем нацистов.
Был резерв. На крайний случай: разыскать старых подпольщиков и
через них устроиться в какую-нибудь влиятельную газету, от которой
можно получить заграничную командировку. Но в Германии многое
изменилось за десять лет. Этот путь Зорге сразу же отверг. Лучше
действовать напрямик.
Газета "Франкфуртер цейтунг", узнав о намерении Зорге отправиться
в Японию, охотно заключила с ним договор. Это была победа, так как к
газете благоволил Геббельс. Удалось заключить соглашения и с другими
периодическими изданиями.
Дерзкая вылазка в стан врага завершилась полной победой.
И вот он в Токио... "Старик" будет доволен. Операция "Рамзай"
началась.
...Кто же все-таки рылся в его вещах? Это могли быть агенты токко
кэйсацу - особой полиции министерства внутренних дел - или же агенты
кемпетай - тайной полицейской организации с широкими полномочиями по
охране японского образа жизни от влияния Запада. Японская гражданская
полиция, жандармерия или же специальная тайная полиция - гадать было
бессмысленно. За каждым иностранцем здесь установлен тщательный надзор
с первого же часа его пребывания на японской земле. Зорге припомнил, с
каким подозрением оглядывали его таможенные чиновники в Иокогамском
порту.
Зорге редко улыбался, оставшись один на один со своими тревожными
мыслями, но сейчас он криво усмехнулся: работа японской полиции, обыск
"на всякий случай". Что ж, хорошее предупреждение, мина-сан (господа)!
В будущем придется перебраться в отдельный особняк.
Как всякий сильный человек, Рихард Зорге не боялся за свою жизнь
- она была подчинена высокой цели. Он страшился за дело. Он опасался,
что тщательно продуманная и разработанная операция "Рамзай", на
которую Берзин возлагал так много надежд, может провалиться из-за
какого-нибудь упущения, недосмотра, досадной мелочи.
Прошлое, прошлое... Оно как нацеленный револьвер: может
выстрелить в любую минуту.
ПРИЗВАНИЕ - ПАРТИЙНАЯ РАБОТА"
Я сам себя обрек
На вечные скитанья.
Не нужен страннику покой...
(Из юношеских стихов Р. Зорге)
Он часто размышлял о своем прошлом, так как все его прошлое, по
сути, было лишь отправной точкой для того, что надлежало совершить
теперь. Операция "Рамзай" подведет какой-то большой итог всей его
жизни.
На подвиг не дается права свободного выбора. Это право вначале
нужно завоевать, взять с боем примерами своей биографии. На подвиг
посылают того, кто достоин подвига, ибо подвиг совершается во имя
большой и благородной цели. Но способен ли Рихард Зорге на подвиги?..
...Его прошлое начинается на юге России, в Азербайджане, на
Апшеронском полуострове.
Полоска земли, напоминающая по очертаниям клюв горного орла.
Промысловые поселки, пропахшие нефтью, - Сабунчи, Балаханы, Сураханы.
Тяжелый зной, который не смягчается даже ветром хазри. Ленивые,
мутно-зеленые волны Каспия. Край нефти... Она сочится из-под ног,
пропитала казармы и катухи - убогие жилища рабочих. Здесь много
туберкулезных - нефтяные газы разъедают легкие. Руки людей покрыты
незаживающими язвами. Черные вышки - как памятники тысячам загубленных
жизней рабочих-нефтяников.
На одной из вышек трудится некто Адольф Зорге, рядовой техник по
бурению скважин. Это крупный, благообразный немец лет сорока. Он
немногословен, дело свое знает, аккуратен даже в мелочах. Адольф
никогда не кричит на рабочих, не грозит штрафами, охотно принимает
приглашения на свадьбы, крестины, не чурается черного люда, и за это
его уважают. Больше всего на свете он ценит покой. Но жизнь
беспокойна...
Проклятая нефть всех свела с ума. Особенно не любит Адольф так
называемые шайтан-базары. Стоит забить фонтану, как вокруг него
начинается шайтан-базар: жадные предприниматели за баснословные деньги
скупают соседние участки, бросают сюда партии буровых рабочих. Скорей,
быстрей, без передышки!.. Тут мелкий предприниматель за несколько
месяцев может превратиться в миллионера. Предприниматель сам, выпучив
безумные глаза, день и ночь просиживает на вышке, поторапливает,
подстегивает, сулит награды. Жадность отвратительна.
Адольф скуп, но не жаден. Рисковать, вкладывать капитал в
сомнительные участки - не его занятие. Он честным трудом зарабатывает
свои деньги. Одевается скромно, кроме пива, ничего не пьет, живет по
пословице: "Рубль сэкономленный - все равно что рубль заработанный".
В Россию Адольф Зорге приехал в 1885 году. Сперва обосновался в
Аджикенде, в немецкой колонии, а потом перебрался в Баку.
Вести о несметных нефтяных богатствах Ашперонского полуострова
давно доходили в Германию. Все началось с небезызвестного Нобеля.
Заручившись поддержкой немецких банкиров, он с чемоданами денег
примчался в Баку, начал строить заводы для переработки нефти, выписал
специалистов из Берлина. И вот за короткое время представители
иностранных фирм сотнями устремились на Апшерон, оттеснив всяких там
Мирзоевых, Монташевых, Тарумовых. Французский банкир Ротшильд завладел
всей торговлей бакинской нефтью на международном рынке, основал
"Каспийско-Черноморское товарищество".
Адольф Зорге тоже решил попытать счастья в России. У него была
мечта: обеспечить старость. Ему всегда казалось, что люди, не сумевшие
обеспечить собственную старость и благополучие своей семьи, зря
прожили жизнь.
Отец Адольфа, а также два брата отца не сумели обеспечить себе
старость, и это наглядный урок. Все трое были активными
революционерами до и после революции 1848 года. Революционная работа
была смыслом их жизни. Особую известность на этом поприще завоевал
дядя Фридрих. Участник Баденского восстания 1849 года, близкий друг
Маркса и Энгельса, он после подавления восстания вынужден был
эмигрировать сначала в Швейцарию, а затем в Америку. Фридрих Зорге
стал организатором американской секции Первого Интернационала, а на
Гаагском конгрессе I Интернационала в 1872 году его избрали секретарем
Генерального совета. Слава дяди, видного деятеля международного
рабочего движения, ученика Маркса и Энгельса, автора многих
социологических и политических трудов, страшила и угнетала обывателя
Адольфа Зорге. Он вздрагивал, когда спрашивали: "Уж не родственник ли
вы того самого Зорге?!" - "Нет, нет", - спешил заверить Адольф. Он не
хотел иметь ничего общего со своими "красными" отцом и дядями. Он
стремился обеспечить свою старость и ради этого трудился не покладая
рук. Ему революция не нужна. Он доволен существующими порядками.
Иногда в воскресные дни Адольф надевал свой лучший костюм и
отправлялся в Баку. Здесь, возле старинного дворца Ширван-шахов,
фланировала избранная публика. Адольф смешивался с публикой и так
бродил до вечера, снедаемый своими мечтами. Он представлял себе, как
чинно идет под руку с фрау Зорге, все на них оглядываются, завидуют
тихому, обеспеченному счастью. А рядом - дети... много детей. Это его
дети, Адольфа Зорге! Мальчики, девочки - все равно. Много детей. И он
придумывал имена этим воображаемым детям. Но не было фрау Зорге, не
было детей...
Адольф старел, и за все три года жизни в России фрау Зорге так и
не появилась. А ведь он был красив, обеспечен, мог считаться хорошей
партией. Его сердце было открыто для любви.
И он наконец-то влюбился... И любовь оказалась сильнее классовых
и расовых предрассудков.
Нине Кобелевой исполнилось двадцать два года, но она и не
помышляла о замужестве. Были заботы поважнее, они иссушали душу.
Сперва умерла мать, потом - отец, Семен Кобелев, подрядный рабочий на
железной дороге. На руках Нины остались шестеро сирот мал мала меньше.
Всех нужно накормить, одеть, обуть. Беспросветная нужда... Какие уж
тут женихи!..
Но он появился. Рослый красавец немец, техник с буровой вышки
неподалеку от поселка Сабунчи. Нина и раньше видала его. При встрече
всегда опускала глаза, старалась пройти незаметно. А теперь он
напрямик заявил, что уже давно любит ее и просит быть женой. Нина
Семеновна даже растерялась. Как же так, выйти за немца? Он
поживет-поживет да и укатит в свою Германию, бросив ее с детьми... Но
сироты просили есть... И Нина согласилась стать женой Адольфа Зорге.
Поселились они в Сабунчи в двухэтажном доме. Здесь 4 октября 1895
года родился Рихард Зорге, будущий ученый и прославленный разведчик.
Брак оказался на редкость счастливым: Адольф любил жену,
заботился о ее братьях и сестрах. В доме царила атмосфера довольства и
взаимного уважения. Но теперь, когда все мечты Адольфа исполнились,
появилась новая: вернуться во что бы то ни стало в Германию! России
отдано тринадцать лет... А "Германия - превыше всего!".
И вот, когда Рихарду сравнялось три года, семья переехала в
Германию. Адольф Зорге купил небольшой дом в Вильмерсдорфе,
юго-западном пригороде Берлина, на Манизерштрассе, развел сад и стал
наслаждаться обеспеченной старостью. Он достиг своего идеала. Теперь и
умереть было не страшно.
А трехлетний Рихард? Оставила ли далекая Россия какой-нибудь след
в его памяти? Позже он писал: "Во мне было нечто такое, что несколько
отличало меня от других. Я родился на Южном Кавказе, и меня привезли в
Берлин совсем маленьким. Этот факт из моей жизни я всегда помнил... Я,
может быть, слишком русский, я русский до мозга костей..."
Первые слова, которым научился Рихард, были русские слова. До
четырех лет он не знал немецкого языка. В глубинах сознания осталось
неизгладимое ощущение просторов России, яркого кавказского неба и
ласкового света Каспия. Неясные образы будут всплывать в памяти на
протяжении всей последующей его жизни, манить, звать куда-то,
дразнить, распалять воображение.
...В кругу семьи его ласкательно называли Ика. В школе -
"премьер-министр". Почему "премьер-министр"? Он рос не по годам
развитым. В реальное училище поступил, когда едва исполнилось шесть
лет. В классе верховодил, прослыл трудным учеником, упрямым,
своенравным и непослушным, первым нарушителем дисциплины, неисправимым
драчуном. И наряду с этим поражал учителей глубокими познаниями в
истории, литературе, философии и обществоведении. Тут ему равных не
было.
Ика ненавидел зубрежку. Он любил рассуждать, давать собственную
оценку прочитанному. У "премьер-министра" было свое государство,
источник силы и мощи - книги. Они раздвигали границы мира в
пространстве и во времени. Французская революция, облик "неподкупного"
Робеспьера, наполеоновские войны, сражение на улице Сен-Антуан в дни
июньского восстания 1848 года; Джузеппе Гарибальди дал клятву
освободить свою родину Италию и дрался, как лев. Гарибальди бывал в
России. В Германии тоже была революция. О ней мало писали в учебниках,
но Ика знал кое-что от своего отца. Адольф к старости сделался
ворчливым. Особенно раздражали его левые социал-демократы. Прочитав за
чашкой утреннего кофе газету, он начинал бранить "красных". Особенно
доставалось двоюродному деду Рихарда, коммунисту Фридриху Зорге,
который в то время жил в Америке и готовил к печати свою переписку с
Марксом и Энгельсом. Не щадил Адольф и своего отца-революционера,
которого давно уже не было в живых. Из порохового дыма выплывало
железное лицо Отто фон Бисмарка. Этот кровавый человек - идеал
Адольфа. Бисмарк - истинный пруссак; Адольф - тоже пруссак. Такие, как
Бисмарк, создали великую Германскую империю, а "Германия - превыше
всего!".
Но Ику почему-то не интересовали дела Бисмарка, ему хотелось
знать все о деде и двух братьях деда. Это по-настоящему смелые,
дерзкие люди. Их не поддерживали короли, как Бисмарка; они сами делали
историю.
Адольф не знал того, что два его сына - самый старший и самый
младший - причисляли себя к левым социал-демократам. Ика тайно от отца
сделался постоянным членом социал-демократического спортивного
общества. Старший сын состоял в революционной социал-демократической
организации, призывал на митингах к свержению существующего строя,
рассказывал о буржуазно-демократической революции 1905 года в России.
Ика бывал на этих митингах, с замиранием сердца слушал старшего брата.
Он начинал понимать: история - это не только то, что прошло; история
творится и сейчас, у всех на глазах. Вот почему он набрасывался на
газеты и знал о том, что делается в мире, лучше взрослых.
В пятнадцать лет Рихард прочитал сочинения Гете, Шиллера,
Лессинга, Клопштока, "Божественную комедию" Данте.
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идет на бой!..
Эти слова Гете отпечатались в сердце юноши. Их повторяли сотни
людей до Рихарда, их будут повторять вечно. В чем смысл бытия? Ика
судорожно ищет ответа на этот роковой вопрос в книгах. Гегель, Кант,
Шопенгауэр... Ика еще не в силах одолеть труды названных философов.
Слишком все здесь мудрено, запутано, противоречиво. Оказывается,
существует такое понятие, как диалектика! Целое открытие... Учитесь,
"премьер-министр" Ика, мыслить диалектически.
В семью пришло несчастье: в 1907 году умер Адольф Зорге. Он
узнал-таки, что два его сына записались в социал-демократы, и не
перенес удара.
Снова Нина Семеновна осталась с кучей детей. Но на этот раз в
чужой стране, к которой она так и не смогла привыкнуть по-настоящему.
Своей тоской по родине она могла поделиться лишь с младшеньким, Икой.
Остальные сыновья и дочери не понимали, как можно рваться в какой-то
Сабунчи, где нечем дышать от газов и нефти. Но Ика сочувствовал
матери. Его тоже тянуло в далекие неизведанные края. Пресная
берлинская жизнь опостылела. Хотелось бросить все и удрать на край
света, подвергаться опасности, раз и навсегда покончить со
школярством.
Адольф оставил семье приличное состояние. У него были не только
вклады, но, оказывается, и своя собственность за границей. Еще долго
семья могла поминать его добрым словом. Пусть говорят, что жил он
скучно, неинтересно. Зато умер как и подобает приличному немецкому
бюргеру, верноподданному. А главное - не оставил семью мыкать горе и
нужду. Он был образцовым мужем и отцом семерых детей.
Адольф ровно относился ко всем детям, но Рихард не любил отца.
Даже много лет спустя Рихард не мог отделаться от неприязни к нему.
Это осталось навсегда.
...О начале первой мировой войны Рихард узнал, возвращаясь на
пароходе из Швеции, где проводил летние каникулы. Он был тогда еще
слишком юн, чтобы сразу разобраться в смысле этого кровавого события.
Он был заражен духом романтики, писал высокопарные философские
стихи и мечтал о подвигах. Рихард считал, что человек должен быть
оригинальным не только в мыслях, но и в поступках и что подвиг
существует ради самого подвига. Долой сытенькое благополучие! Если
война, значит, ты должен быть в первых рядах.
И восемнадцатилетний Рихард, так и не окончив реальное училище,
бежит из дому, записывается добровольцем в действующую армию. Прочь,
прочь от школярства, от прозябания...
Отрезвление наступило скоро. Рядового Зорге, служащего в легкой
артиллерии, бросили в Бельгию, где уже развернулось ожесточенное
сражение. Тысячи убитых, искалеченных, потоки крови. И тут он впервые
подумал: "Во имя чего? Сколько раз до меня немецкие солдаты воевали
здесь, в Бельгии, намереваясь вторгнуться во Францию!.. Знают ли люди,
во имя чего велись и ведутся вот такие войны?.."
Три ранения - таков итог войны для Зорге. На фронте погибли два
любимых брата.
Но не только это.
Война стала большой политической и гражданской школой. Здесь он
нашел настоящих друзей, которые открыли глаза на многое. Одним из
таких друзей был старый каменщик из Гамбурга, член профсоюза, первый
человек, который прямо сказал Рихарду о том, что война выгодна лишь
империалистам. В 1915 году в берлинском госпитале Зорге сдружился с
двадцатилетним солдатом Эрихом Корренсом. По ночам молодые люди читали
стихи, горячо обсуждали положение Германии, говорили о свободе, о
месте человека в обществе, об отношении к жизни и о том, что нужно
посвятить себя служению великой цели, которая могла бы захватить
целиком, без остатка. Полгода лежали они в госпитале и за эти полгода
успели навсегда привязаться друг к другу. Переписка между ними будет
продолжаться многие годы. (Эриху Корренсу суждено стать видным
государственным и общественным деятелем - президентом Национального
совета Национального фронта демократической Германии, крупным ученым.
Но об этом Зорге не узнает никогда.)
В другом госпитале он близко сошелся с сестрой милосердия и ее
отцом-врачом, которые поддерживали самые тесные связи с независимыми
социал-демократическими группами. Тут впервые Рихард услышал о Ленине,
о международном революционном движении, о политических партиях в самой
Германии. Дочь и отец охотно снабжали раненого солдата книгами и
политическими брошюрами.
Получив отпуск по ранению, Зорге поступил на медицинский
факультет Берлинского университета - на этот шаг его толкнуло
сострадание к жертвам войны, он хотел не убивать, а возвращать жизнь,
здоровье. И все-таки вскоре он убеждается, что медицина - не его
область. Его интересует политика, и только политика. И еще -
политэкономия. С медицинского он переходит на политико-экономический
факультет. "Великая Германия" разваливалась на глазах. Все чаще и чаще
солдаты называли имена Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Теперь
настольные книги Зорге - труды Маркса и Энгельса, переписка
двоюродного деда Рихарда с ними, философские работы Гегеля. "За
несколько месяцев я усвоил основы марксизма, уяснил суть
диалектического метода, примененного на практике".
Теперь он сознательно готовит себя. К чему? К деятельности
революционера-профессионала. Он предчувствует: взрыв близок!
...Великая Октябрьская социалистическая революция в России
пробудила в Рихарде небывалую энергию. Выбор был сделан раз и
навсегда: революционная работа! Звать к борьбе, к свержению
существующего строя... Он вступает в независимую
социал-демократическую партию.
В январе 1918 года двадцатидвухлетний Зорге едет в Киль.
Германия бурлила. В Берлине началась политическая стачка
солидарности с русскими братьями по классу. Стачка перекинулась в
Гамбург, Бремен, Рурскую область.
Революционный взрыв произошел не в столице Германии Берлине, куда
были обращены взоры многих, а в небольшом городе моряков Киле. Этот
взрыв тщательно подготавливался, и Зорге принял самое деятельное
участие в подготовке восстания военных моряков.
И все-таки ему казалось, что революция - дело будущего. Придется
еще проделать большую работу по воспитанию масс. Для начала он
поступает в Кильский университет, примыкает к левому крылу независимой
социал-демократической партии, так как со спартаковской группой не
смог связаться, создает в университете социалистическую студенческую
организацию, руководит ее работой.
Он идет на боевые корабли кайзеровского флота, разъясняет
политическое положение портовым рабочим. И здесь, в порту, на
кораблях, его называют ласково - Ика. Голубоглазый юноша, испытавший
на себе все ужасы войны. На груди - Железный крест 2-й степени. И
когда Ика произносит: "Долой кайзера! Да здравствует Германская
республика!" - это берет бывалых моряков за сердце. Они понимают:
слова выстраданы, поняты в окопах.
Восстание вспыхнуло 3 ноября 1918 года. К морякам третьей эскадры
присоединились портовые рабочие. На мачтах взвились красные вымпелы.
Власть взяли солдатский и рабочий советы Киля. Командующий флотом
бежал из города на автомобиле с красным флажком. К восставшим
примкнули солдаты Любека, рабочие Гамбурга, Бремена. 8 ноября в
Мюнхене была провозглашена республика. 9 ноября восставшие рабочие и
солдаты свергли кайзера Вильгельма II. Кайзер бежал в Голландию.
Буржуазное правительство запросило у Антанты перемирия. Война
кончилась!
Зорге радовался: победа близка! В этом есть и его доля.
Но радость оказалась кратковременной. Революцию предали,
задушили. Контрреволюционные заговорщики зверски расправились с
вождями германского пролетариата Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург.
Зорге в эти тяжелые дни не потерял веры в силы рабочего класса. В
Киле оставаться больше нельзя. В начале 1919 года он переезжает в
Гамбург. Здесь произошла встреча, которая определила многое в жизни
Рихарда: он познакомился "с секретарем Гамбургской коммунистической
организации Эрнстом Тельманом. Помятая, замасленная кепчонка, веселая
хитринка в глазах... Его трудно отличить от сотен портовых рабочих.
Рихарда потянуло к этому человеку. Оказывается, Тельман в самом деле
портовый рабочий!..
В конце 1919 года Зорге вступил в КПГ. Он стал коммунистом. И с
этого времени началась новая эра в его биографии, биографии
революционера-профессионала.
Его назначают советником гамбургской коммунистической газеты, он
руководит кружком самообразования при гамбургском отделении партии.
Чердачная комнатенка, где он поселился, завалена книгами. Рихард