Комарницкий Сергеевич. Всего один шаг

   — Уважаемые коллеги. — изображение оратора парит над залом. — Все мы знаем, когда начались работы по проекту «Земля». Более двух тысяч лет прошло! И? Где результаты? Машинная цивилизация? Есть такое дело. Действительно, прогресс техники на Земле идёт, и весьма неплохо. Но задумайтесь — а по какой причине? Да потому, что тут наши устремления совпадают с чаяниями «зелёных», и мы по сути дополняем друг друга. Двойная поддержка получается! А в остальном прогресс весьма сомнителен. Более того, я рискну сказать, даже вызвав бурю возмущения в свой адрес — сейчас наши миссионеры, по сути, работают на благо «зелёных». Да, да! Вычленяя и поддерживая перспективных аборигенов, они не дают человечеству скатиться преждевременно в состояние глобального гнезда медовок. Так что рано Истинно Разумные взялись за искоренение наших миссий! Им следует прежде завершить глобализацию!
   Шум в зале. И тут Ирочка вскакивает, как стальная пружинка.
   — Не могу молчать! Уважаемый председатель, прошу слова!
   — Говори, Летящая под дождём.
   Изображение предыдущего оратора гаснет, и его сменяет изображение моей жены.
   — Уважаемый Совет! Коллеги! Ну сколько можно? Ведь уже очевидны успехи, ведь только слепой может не заметить, насколько продвинулись люди. И не только в технике, отнюдь. Разве можно сравнить ту же Европу сейчас и во времена Светлой Радуги, да будет бессмертна память о ней! Да, люди оказались тяжелы, очень тяжелы на подъём. Да, проект «Земля» идёт очень долго. Но мы не бросили людей в тяжкие времена господства Рима, не бросили во времена Илайи, Светлой Радуги — так неужели бросим теперь, когда урожай уже созревает?
   — Прошу прощения. — поднимается ангел в зале. — Теория псевдоразума не допускает выхода…
   — Гипотеза псевдоразума — бред псевдоразумных, и действительна только по отношению к ним! — выпаливает Ирочка, чем-то неуловимо напоминая сейчас себя самоё при той памятной встрече с «зелёными», разве что не оскалены зубы и нет в руках клинков-"пырялок". По залу проносится волна сдержанного смеха.
   — Я не могу вести дискуссию в столь оскорбительном тоне. — поджимает губы Ирочкин оппонент. — Я попросил бы уважаемого председателя вмешаться.
   — Нет, пусть закончит свою мысль. — улыбается председатель.
   — Спасибо. Тут мой противник обвинил миссионеров в пособничестве врагу, пусть и несознательном. Я отвечаю — те десять процентов надежды, что есть у людей, это заслуга горсти ангелов, работающих сейчас на Земле, и их коллег тут, в Раю. Если бы не мы, этот процент был бы уже сейчас равен нулю! Да, наша надежда на эти десять процентов. Но ведь и шансы «зелёных» примерно такие же! Вариант "порядок на кладбище", я имею в виду. И мы, миссионеры, не отступим!
   — Ты ведь уже не работаешь в миссии, Иолла. — говорит председатель. — Ты теперь в другой службе.
   — Моя служба в этой службе заканчивается. Я буду проситься в миссию. Всё, что я могла сделать тут, я сделала. А раз за разом доказывать двум-трём морским огурцам, что они огурцы — увольте.
   Хохот в зале, хлопанье крыльев.
   — Иолла, я попросил бы… — морщится председатель. — Твой юный возраст не позволяет тебе так резко высказываться в отношении твоих старших товарищей.
   — Именно мой юный возраст и позволяет мне так высказываться, уважаемый председатель. — Ирочка уже овладела собой и улыбается совершенно очаровательно. — "Устами младенца глаголет истина", такая поговорка есть у людей.
   Теперь зал Верховного Совета хохочет почти в полном составе.
   …
   "А вот я тебя! А вот сейчас поймаю!"
   "Ты? Меня? Да ты же отъелся, как Нечаянная радость, Рома, как ещё в воздухе держишься!"
   Ирочка уходит от меня скользящим пируэтом. Да, с заявлением насчёт "сейчас поймаю" я поторопился. Ирочка посылает мне отчётливый мыслеобраз — допотопный фанерный аэроплан, вроде "Ильи Муромца", преследует стремительного стрижа…
   "Грубо, Летящая под дождём. Да, мне будет трудно, но я уверен в конечном успехе"
   "Вот как?" — Ирочка снова уходит от меня глубоким нырком, и я едва не сваливаюсь в штопор.
   "Безусловно. Захочешь же ты когда-нибудь целоваться"
   Моя жена резко сбавляет скорость, оказываясь совсем рядом.
   "Ты победил, мой бывший хищник. Уже хочу"
   "Тогда что, полетели домой? Или искупаемся?"
   "Нет, полетели домой. Иуна заждалась, я чувствую"
   Да, Иуна молодец всё-таки. Почувствовала состояние сестры и без лишних церемоний явилась в дом, в обнимку со своей Фииа. Уйти с работы, да ещё со скандалом дело нешуточное, тут обязательно нужна хорошая нервная разрядка. А что в таком случае может быть лучше полёта?
   "Только давай сперва заберёмся высоко-высоко, под облака. А уже оттуда домой, со свистом"
   "Ты умник, муж мой. Хочу со свистом!"
   Мы без труда находим достаточно сильный восходящий поток и начинаем подъём по спирали. Крылья машут в такт, мощно и неутомимо. И не такой уж я отяжелевший, как видно. Солнце, уже склонившееся к самому горизонту, подсвечивает брюхо здоровенной тучи, неумолимо вырастающей в размерах, клубящейся туманными краями. В глубине тучи вдруг вспыхивает неверный трепещущий свет, и спустя несколько мгновений на нас обрушивается раскат грома.
   "Ого, так и под грозу попасть недолго. Всё, Рома, полетели домой!"
   Наша жилая башня хорошо видна отсюда, с облачной высоты. Правда, она не точно под нами, но пикировать придётся круто…
   Ирочка первая проваливается вниз, почти совсем сложив крылья.
   "Ах-ха, как здорово! Как хорошо, Рома, правда!"
   Новый раскат грома, и я спешу вслед за женой. Сейчас мы будем дома…
   …
   — Ну что, нагулялись?
   Иуна сидит на полу, ловко управляясь с двумя малышками одновременно. Фииа сидит на коленях, Мауна описывает вокруг тёти резвые круги, догоняя радостно верещащую Нечаянную радость, и всё вместе это чем-то напоминает модель атома, электроны которого в принципе не способны стоять на месте…
   — Да, всю кислятину выдуло ветерком. — Ирочка встряхивает крыльями, берёт с полочки длинную расчёску и начинает приводить волосы в порядок. — Обросла как, ужас… Подстрижёшь, сестрёнка?
   — А то! Но не заговаривай мне зубы. Когда вы будете говорить с папой?
   — Да вот сейчас и будем. Хочешь принять участие?
   — Естественно. Можно же сделать расщепление канала!
   И тут же, словно в подтверждение, перед нами вспыхивает изображение папы Уэфа и мамы Маши.
   — Здравствуйте, дети! — улыбается мама Маша.
   — Баба! — маленькая Мауна подбегает к изображению и проносится сквозь него. На личике дочуры выражается глубокое недоумение. Пару секунд она думает…
   — Охренеть! — выражает своё отношение к происходящему моя дочь.
   Возможно, она говорит ещё что-то, то никто уже не слышит, такой стоит хохот.
   — Ой, не могу! — стонет Ирочка, привалившись ко мне.
   — Рома, ты хотел поговорить? — отдышавшись, произносит Уэф. — Мауна, ты поговори пока с дочерьми, я дам канал на ту комнату.
   — Охотно. Секретничайте на здоровье.
   …
   — …Ты не думай, что всё так просто. Да, «зелёным» недоступна телепатия, и технически мы их превосходим. Зато у «зелёных» свои сильные стороны — например, использование биороботов в качестве переходного звена почти исключает выход на резидента по цепочке. Плюс использование людей «втёмную», плюс неразборчивость в средствах. Но самое главное, Рома — это то, что люди им помогают САМИ.
   — Так и нам тоже сами…
   — Совсем не так, Рома. Вся структура власти на Земле благоприятствует «зелёным». Они могут продвигать в правящие структуры своих агентов влияния, потому как принципы у вас те же, что и у них — властолюбие, беспринципность, жестокость и неразборчивость в средствах открывают дорогу наверх. Недаром среди людей ходят поговорки типа: "политика — грязный бизнес".
   — Так и нам надо продвигать своих…
   Папа Уэф тяжко вздыхает, и я улавливаю его огорчение — ну когда уже зятёк прекратит изображать деревенского дурня?
   — Ты любишь мыслить аналогиями, я знаю. Ну что же, попробуем так. Вот есть тайга, в ней растут лиственницы. А мы пытаемся развести пальмы. Вопрос — удастся ли этот замысел?
   — Разумеется, нет.
   — Разумеется, нет. Потому что пальмы эти вымерзнут в первую же не то что зиму — осень. Для того, чтобы в тайге росли пальмы, надо изменить климат. Чтобы не было морозов, чтобы не было зимы. И тогда пальмы сами вытеснят лиственницы, потому что климат будет благоприятствовать пальмам, а не лиственницам. Так доступно?
   — Вполне.
   Да, конечно, в логике папе Уэфу не откажешь. Климат сменить — чего проще? Подкачать углекислого газа в атмосферу, повесить над полюсами негасимые искусственные солнышки… И вот уже в Гренландии и Антарктиде цветут орхидеи и вызревают бананы.
   — Ну, поговорили? — в поле зрения появляется мама Маша. — Заканчиваем, Уэф.
   Одновременно из соседней комнаты появляются Ирочка и Иуна.
   — Ладно, Рома. Ты хоть что-то понял?
   — Я понял, папа Уэф.
   — Ну, всем до свидания!
   Экран гаснет.
   — Я тоже полечу, а то мой муж сейчас дома будет. — Иуна поправляет удобную перевязь на груди, в которой покоится маленькая Фииа. — До свидания, родственник!
   — Давай-давай! — машу я рукой.
   — Рома, ты ужинать будешь? — спрашивает меня жена.
   — А? Нет, не хочу. — отмахиваюсь я.
   — Очень удачно. — В глазах Ирочки пляшет смех. — Голодный ночной вампуар должен быть злее, так?
   …
   Тихо, как тихо в доме…
   "Ты чего не спишь?"
   "Не могу. Ты отдохни, правда. Мне нужно побыть одному. Мне нужно понять"
   Ирочка смотрит на меня пристально, внимательно. Нет, она и не думает обижаться.
   "Хорошо, Рома. Я даже не буду подслушивать твои мысли, если тебе так нужно"
   Я благодарно улыбаюсь ей. Встаю с дивана, ухожу в другую комнату. Я не привык думать, вот что. Как там сказала Ирочка: "…балбесам самоанализ обычно несвойствен. Их метод — решительные и непредсказуемые действия". Святая правда.
   Вид на ночные джунгли с высоты успокаивает. Я сажусь перед входным проёмом, дыша глубоко и медленно. И перед глазами встаёт виденная скульптура.
   Я усмехаюсь невесело. "Опалённые злом"… Да, это правда. Человек ли, ангел, государство или целая цивилизация лишь тогда чего-то стоят, если умеют защищаться в случае необходимости. "Добро с кулаками"… И мы эти вот кулаки.
   Это настоящая война. Тихонькая такая, незаметная. Война на всех уровнях — от волосатого типчика со шнурком-удавкой до звездолётов включительно. Я глубоко уважаю папу Уэфа… но где он не прав?
   Удар-уход, блок-удар, блок-уход… Мы сражаемся с «зелёными» их методами, по их правилам. А правильно ли это? Тот, кто играет по чужим правилам, вряд ли выиграет. Свести партию вничью — да, возможно. Но чтобы выиграть, надо навязать противнику СВОЮ игру.
   "Две тысячи лет война… Война без особых причин…" — откуда-то из глубины моей прежней, человеческой памяти всплывают эти слова из песни одного человеческого поэта. Да, вот тут права моя Ирочка — и люди порой способны на гениальные прозрения.
   В памяти вдруг всплывает: тёмно-фиолетовые глаза папы Уэфа, огромные и донельзя измученные.
   "-…Я должен сам, понимаешь?
   — Нет, Рома, это ты не понимаешь. ЭТО ОН ДОЛЖЕН САМ…"
   Я вскакиваю, размашисто хожу, от избытка чувств слегка встряхивая крыльями и потирая руки. Вот. Вот оно. "Зелёные очень хорошо умеют убивать. Если точнее — это единственное, что они по-настоящему умеют" — всплывают в памяти слова Ирочки. Ангелам же это несвойственно.
   И вновь память услужливо подсовывает: я сижу на кухне, катая по столу орех, а напротив сидит виртуальный папа Уэф, пытающийся сделать так, чтобы я поумнел.
   "…Бессмысленно рубить гидре головы, бессмысленно пытаться одолеть гидру зла только нахрапом, прямой и грубой силой…"
   Да, папа Уэф. Насчёт людей это верно на все сто. Но вот почему же мы пытаемся одолеть «зелёных» исключительно нахрапом?
   Я поправляю на голове мягкую, невесомую ленту мыслесъёмника, изготовленного для одного Всевидящего, дабы записывать его видения. Ладно. Вряд ли мне удастся чего-либо придумать сегодня. Пойду-ка я спать… пойду…
   Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта…
   Взрыв! Круглится бок планеты…
   Взрыв! Ласково греет светило…
   Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо…
   …
   Поплавок дёрнулся раз, другой.
   — Не спи, подсекай! А-а…
   Крупный лещ срывается с крючка и падает воду, с плеском уходит в глубину.
   — Раззява ты, Эдуард. — с укором говорит Михалыч, двигая костистыми челюстями. Сейчас он как никогда похож на Кощея Бессмертного.
   — Да при чём тут раззява? Эх… — Эдик сам огорчён безмерно. — Ладно, дай Бог, не последний. Слышь, Илюх! Может, ещё подкормить, а?
   Илья, сидящий неподалёку, с неодобрением косится на Эдика, игнорируя явно профанский вопрос. Возле него стоит ведро, полное лещей и подлещиков, второе, наполненное водой, готово принять добычу.
   — Клёв нынче и так порядочный, ты меньше спи за рулём. — снисходит до ответа Михалыч.
   Я улыбаюсь во сне. Как давно я не видел этих людей. С позапрошлой жизни…
   Я могу свободно читать в их головах. Вот так вот, мама Маша — за сотни световых лет. А давно ли ты заставляла глотать меня тяжёлые шарики, чтобы хоть как-то достучаться до деревянной головушки одного начинающего телепата, инициированного твоей дочерью? Чтобы не прибегать к усилителю телепатии, этой колотушке по черепу для глухих, разрушительно действующей на мозги…
   Вот интересно — почему они опять и опять направляются на Селигер, хотя отчётливо помнят, что с ними было? Другой бы ни ногой…
   Да, помнят. Но даже меж собой не могут поговорить на эту тему. Психоблокада всё ещё нерушима, мама Маша к работе относится серьёзно. И именно это, похоже, толкает их сюда, с общего молчаливого согласия. Потому что люди тянутся к чуду, пока они живы.
   — Да, жаль Романа нету. — произносит Эдик, и я понимаю: ему нелестно одному быть младшим в команде меж двух профессионалов.
   — Даже не попрощался, уехал. — ворчит Михалыч.
   Да, это штучки папы Уэфа, он мастер на такие легенды. Уехал куда-то на Дальний Восток, не попрощавшись. Ничего, переживёте, люди. Главное, вы живы. Все вы живы.
   Я переношу поле внимания на планету Свир. Это очень легко, как перевести взгляд. Попробуйте, сами убедитесь.
   В маленьком бассейне, выложенном цветными камушками, плещется знакомая свирка, первая Всевидящая, выявленная и инициированная на этой планете. В профиль её голова напоминает облик Нефертити, несмотря на всю необычность черт…
   "Ну здравствуй, Ро-ма. Вот не думала, что ты используешь свой дар для подглядывания за купающимися девушками, да ещё иного биологического вида" — несомненно, она почувствовала меня, иначе какая же она Всевидящая?
   "Извини, я не нарочно. Проверка связи"
   "А я думала, тебе понравились мои ноги"
   Я улыбаюсь во сне. Да, свирки своими ногами гордятся как никто больше. У свиров «красавица» и «длинноногая» обозначаются весьма похожими словами.
   "И ноги тоже"
   Я перевожу взгляд на следующий знакомый мне мир. Всевидящий Цанг сидит на оранжевых подушках и кормит внука — отрывает от грозди плоды, весьма напоминающие сосиски, а малыш с урчанием смачно их поедает. Да, генетикам сэнсэев пришлось повозиться, создавая вот эти "сосисочные деревья", способные заменить мясо потомкам хищников.
   "Ну здравствуй, Рома. Балуешься?"
   "Балуюсь" — соглашаюсь я. — "Проверка связи"
   Вообще-то мне немного обидно. Сам ведь знает, что в сонном состоянии я свои видения контролировать не могу. Или уже могу?
   "Вполне возможно"
   Я снова переношу поле внимания.
   …Шаги эхом разносятся под высокими сводами. Новый Повелитель Вселенной не питает страсти к деревьям, его вполне устраивают бесконечные залы дворцов, наполненные гулкой пустотой.
   "Ну привет, очередной Повелитель Вселенной. Который по счёту, кстати?"
   Лицо Повелителя бесстрастно, как у покойника. Вот что значит не иметь мимических мышц.
   "Что тебе нужно, пернатый?"
   "Твои предшественники обзывали меня биоморфом"
   "Мне всё равно, что думали мои предшественники. У тебя тело пернатого, у тебя мозги пернатого — какой ты уже теперь биоморф? Что в тебе осталось от того мохнорылого, взятого за основу?"
   "Многое. Моя память. Моя любовь"
   "Эти виртуальные сказки оставь для своих собратьев по гнезду, по-вашему родных"
   "Я знаю, что это понятие тебе недоступно. Музыка для глухих не существует"
   "Музыка — набор ритмических звуков, лишенная смысла. Как, похоже, и твой виртуальный визит"
   "И всё-таки смысл есть, в обоих случаях. Но ты не ответил мне — как вы ведёте счёт Повелителям Вселенной?"
   "Никак. Повелитель Вселенной вечен и неуничтожим. Меняются только конкретные лица"
   "В последнее время они меняются так часто, что я не успеваю их запоминать"
   "Чего ты добиваешься, пернатый?"
   "Для начала я хочу, чтобы Повелители у вас менялись так часто, что само это понятие стало бы виртуальным"
   "Ты глуп, пернатый. Это будет означать смерть нашего мира"
   "Биомасса весьма живуча. А всё остальное у вас давно умерло. Так что бояться нечего. Я просто хочу дать вам надежду"
   Скрежещет, царапает напильник по стеклу — начальник кладбища изволят смеяться.
   "Ты глуп, пернатый. Как будто тебе под силу разрушить устройство нашего мира!"
   "Я глуп, но мудр. Истинно Разумные сделают всё сами. Я же буду зажжённой спичкой, брошенной в склад динамита"
   "Проклятая пернатая тварь!"
   Вспышка света!
   …
   Я открываю глаза. Ну конечно, как же могло быть иначе…
   "Ну конечно, Рома, как же могло быть иначе. В такие минуты мне лучше быть с тобой"
   Я привлекаю жену к себе, ласкаю. Она не против, послушно отставляет крылышки, чтобы мне было удобнее…
   "Ты со мной не высыпаешься, родная"
   "Высыпаюсь. Не о том мы сейчас говорим, Рома. Совсем не о том. Ты ПОНИМАЕШЬ, что ты видишь? И что происходит с тобой вообще?"
   Я вздыхаю, прижимая жену к себе.
   "Понимаю. Ночной вампуар уже просыпается, и сейчас, очевидно, будет взят живьём"
   — Нет, это немыслимо. — смеётся Ирочка уже вслух. — Рома, ну разве можно быть таким балбесом?
   …
   …
   Да, не надо было набирать столько. Как говорят аборигены на одной далёкой планете: "на халяву и уксус сладок". Я изо всех сил молочу крыльями, но набрать высоту мне так и не удаётся. Не пришлось бы бросить продовольствие… Или вызвать транспортный кокон? Вот жену насмешу…
   Я влетаю в комнату, едва не падая. Не разбудить бы Мауну, она сейчас спит-почивает на пару с Нечаянной радостью.
   "Все твои повеления выполнены, о Владычица моей души!"
   — Рома, иди скорее! — перебивает меня жена, не дослушав. — Да иди же ты, смотри!
   Ирочка сидит перед огромным виртуальным экраном, развёрнутым во всю стену. На экране стоит довольно многочисленная группа ангелов обоего пола, и среди них я узнаю Иоллу-старшую. Ирочкина бабушка выглядит молодцом и улыбается смущённо-радостно, так, что я невольно начинаю улыбаться в ответ.
   — …Сегодня мы имеем честь восславить наших учёных, которые окончательно и бесповоротно решили проблему бессмертия. Отныне каждый ангел станет подлинным хозяином своей жизни и смерти. Не будет больше тех внезапных, трагических и нелепых смертей, которые до сих пор разрушали счастье семей, и не так уж мало их число. Слава! Слава! Слава!
   — Слава! Слава! Слава! — кричит Ирочка, одновременно тыкая пальцем в белую светящуюся кнопку, похожую на висящее в воздухе кольцо дыма, пущенное опытным курильщиком. — Голосуй же, Рома, чего ты?
   Я охотно отдаю свой голос «за». Ещё бы не "за"!
   И тут я замечаю, что Ирочка плачет.
   "Всё, Рома. Вот теперь всё. Лабораторные испытания закончены, значит, самое большее через полгода все ангелы будут бессмертны. Воистину бессмертны. Ты понимаешь?"
   Да. Да, я понимаю. Отныне у нас не будет живых потерь даже в самых сложных операциях. Отныне я смогу идти на встречу с Иванами с широкой улыбкой, и мне ничего за это не будет…
   — Ты прав. ТЕБЯ НИКОГДА НЕ УБЬЮТ, Рома! И папу, и маму, и всех-всех-всех!
   Ирочка вдруг с визгом повисает у меня на шее, хлопая крыльями, и я от неожиданности валюсь навзничь. Счастливые глаза близко-близко, они занимают всё поле моего зрения… Сейчас, вот сейчас… Будто пёрышком… и взасос тоже…
   — Папа-мама, привет! — с дробным топотком ног в комнату влетает маленький ураганчик. — Играть быстро!
   — О, дочура проснулась!
   "Похоже, нам таки следовало назвать её Уэфой. Генетика!"
   Ирочка прыскает смехом. Действительно, есть у маленькой Мауны такое сходство с дедушкой — сразу брать быка за рога.
   …
   …
   — Не спи на лету, Великий спящий!
   Ирочка заботливо поправляет мне перья на сгибе крыла, волосы над ухом. Я понимаю, что все эти действия бесполезны — сейчас я выпорхну из дома, в тугие струи ветра.
   — Ну, я полетел! Мауна, пока!
   — Папа, пока-пока! — жизнерадостно отвечает дочура.
   Кокон подхватывает меня на лету, и земля проваливается вниз. Да, сегодня мы обсудим великое открытие.
   Как тут говорил один свежеиспечённый биоморф — "слабовато что-то идёт у вас тут технический прогресс"? Нет, он идёт, и ещё как идёт у нас, этот прогресс. Не миллионы тонн стали, не проценты роста производства к предыдущему периоду — качественный рост. А всё остальное ерунда.
   Я уже многое понимаю, очень многое. Вероятно, тот виртуально-реальный Повелитель прав, и от бескрылого аборигена-рыболова во мне осталось совсем немного. Осталось главное.
   А вот и моя контора, однако. Я спускаюсь к знакомому зданию легко и где-то даже изящно. Как я поначалу турманом летел всякий раз, как кокон меня вываливал…
   Я влетаю в проём, складывая крылья. Что-то тут не то…
   Первое, что на меня обрушивается — волна горя.
   — Ой, не могу-у я бо-ольше… Не… не могу-у-у!
   Аина плачет взахлёб, горько и безутешно, привалившись к Биану, и он судорожно гладит её, успокаивает, обхватив крыльями. Зрелище настолько невероятное, что я невольно дёргаю себя за ухо, по примеру шефа. Наша Аина, которой отрубить голову паре-другой Повелителей Вселенной что молока попить, плачет, как ребёнок.
   "Моя дочь назвала меня убийцей, Рома. И сын ничего не возразил" — Аина говорит мысленно, поскольку вслух говорить ей мешают рыдания.
   Мои товарищи, вся наша группа, стоят вокруг потерянные.
   "А муж?" — холодею я от предчувствия.
   "А муж ударил её крылом, Рома. И сейчас её лечат"
   Она всхлипывает всё тише и тише — нет сил.
   "Они были на выставке?"
   "Дочь была, с подругами"
   — Успокойся, Аина! — говорит Уин. — Муж твой прав.
   Аина окончательно затихает.
   — Вы не понимаете, ребята. Она права, и мне нечего возразить. Он зря её ударил, от бессилия неправого.
   Аина поднимает на нас глаза, и я содрогаюсь. Ей же пятьсот лет, не меньше…
   — Но если бы мой муж тоже смолчал, я уже не жила бы. Призвала свою смерть. Вот так, коллеги.
   Мы молчим. Ни одного слова, ни одной мысли в голове… А сейчас надо непременно что-то сказать, причём сказать правильно и умно… Или хотя бы ляпнуть… Создатель Вселенной, помоги хотя бы ляпнуть!
   — Ну вот что, коллеги. — Биан смотрит на нас невидящим взором. — Сегодня мы работать не будем. Сегодня мы летим в гости к Аине.
   Волна благодарности затапливает всех нас — это Аина, похоже. А может, и нет, потому что я чувствую то же самое. Наш начальник — самый мудрый в мире!
   …
   — Вот так, Ир… — заканчиваю я свой рассказ.
   Моя жена гладит меня, целует.
   "Ты не считаешь меня убийцей?"
   "Идиотская шутка, Рома, извини. А ты меня?"
   Да, действительно. Законный вопрос.
   "Главное, чтобы наша дочь никогда не сказала этого"
   Мы смотрим друг другу в глаза, хотя можем читать мысли и не видя друг друга. И сейчас даже прежний, абсолютно бесчувственный к телепатии абориген Рома прочёл бы в этих вот глазищах глубоко запрятанный страх. Потому что угроза реальна. И убить можно не только при помощи оружия. Слово может быть страшнее плазменного разрядника.
   "Я очень надеюсь на это, муж мой"
   — Папа-мама привет! — наша дочура врывается в комнату, держа Нечаянную радость в ручонках. Зверюшка отчаянно вырывается и верещит, но кусаться не смеет. — Поймала! — она гордо протягивает нам животное.
   — А зачем поймала, а? — смеётся Ирочка.
   — Играть буду. — заявляет дочь.
   — А если она не хочет? Гляди, как вырывается. Отпусти зверюшку, Мауна.
   Мауна охотно выпускает из рук Нечаянную радость, и та с писком вылетает на улицу, отдохнуть от общества маленьких ангелочков.
   — Потом поймаю. — сообщает мне дочура доверительно.
   — Давай уже спать, ловчиха!
   Ирочка укладывает Мауну в углу — ребёнок не любит на середине комнаты спать. Гладит её, чего-то воркует журчащим голосом, но я даже не вслушиваюсь в смысл слов. Потому что смысл один, и очень простой — "я люблю тебя".
   "Всё, спит. Давай спать и мы с тобой, Рома"
   "И завтра у нас новый трудный день…"
   "А кто-то обещал тебе, что будет легко?"
   …
   Тихо, как тихо в доме. Ирочка спит, укрыв нас обоих своими крыльями, дышит легко и ровно. Нечаянная радость спит на своей икебане. И наша маленькая Мауна спит в соседней комнате, я это чувствую-ощущаю. Мы не кладём её с собой — во-первых, незачем смущать ребёнка сценами охоты на ночного вампуара, а во-вторых, ангельские дети не боятся спать одни. Вообще они практически ничего не боятся, страх им неведом — оттого и сетка. Ангелы слишком долго живут в мире без страха, и древние инстинкты у детей перестали работать.